сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)
Воспоминание об ужасе Джона, когда их почти-поцелуй прервала попытка принуждения со стороны Мориарти, до сих пор было болезненно ярким, четким и почти вызывающим тошноту. Возможно, если бы Шерлок смог объяснить все сразу же, поправить неверное впечатление, сложившееся у Джона, все пошло бы по-другому, но момент был упущен. А сейчас, он подозревал, Джон воспримет любые попытки сближения с его стороны как одно из следствий их текущей ситуации.
Глядя на Джона, он увидел, как углубились линии на лбу, выражая скорее беспокойство, чем гнев. Шерлок поднял левую руку и легко провел по морщинам, услышав, как друг с тихим шелестом втянул воздух. Пальцы на его правом запястье автоматически сжались, и Шерлок заметил на лице Джона следы внутренней борьбы.
Он скользнул глазами по рту Шерлока и тут же отвел их в сторону; кончик языка быстро пробежал по губам, прежде чем они плотно сжались. Джон нахмурился еще сильнее и откашлялся, но ничего не успел сказать, когда Шерлок отметил, проводя чувствительными подушечками пальцев по теням утомления, залегавшими под глазами друга:
- Ты плохо спишь.
Едва ли самое проницательное умозаключение, но Джона, похоже, это не заботило, или же он вообще не обратил внимания; он только слегка смущенно поерзал и пожал плечами.
– Кошмары, - коротко ответил он, протянув руку к эману и прижав его к себе, словно тот мог каким-то образом укрыть его от испытующего взгляда Шерлока, а затем поднялся на ноги.
Шерлок помедлил, думая о странной полосе пустынной земли, где он обнаружил себя, и об исступленном в своем беспокойстве облике Джона, что склонялся над ним, омывая раны, пока сам он лежал под целебными лучами того, что должно было бы быть испепеляющим солнцем. Каждый раз, засыпая, он отчасти надеялся вновь оказаться там вместе с Джоном, но вместо этого видел лишь тьму и намеки на ровный свет, напоминающий болезненное сияние Междумирья.
- Война?
Джон рассеяно прошелся по комнате, собирая грязные чашки, поправляя подушки и стараясь не встречаться с Шерлоком взглядом, и вздохнул.
– Не совсем, - наконец заговорил он, испытывая от вопроса скорее неловкость, чем раздражение. – Она идет на заднем плане, как и всегда. А я… - Джон вновь пожал плечами. – Я ищу что-то и не могу найти. И все это очень … реально, – тремор заставил чашку и тарелку в его левой руке застучать друг о друга, и Джон решительно направился на кухню, оставив Шерлока смотреть ему вслед.
Разговор окончен – это читалось со всей очевидностью в его напряженных плечах. Шерлок удержался от следующего вопроса, облизнул губы и со вздохом откинулся на спинку дивана.
– Было бы неплохо получить чай.
Ему хотелось сказать что-то нормальное, нейтральное, не утешающее и не ласковое, и ответ Джона, прозвучавший хоть и глухо, но слегка изумленно, был именно таким, какой ожидался.
- Сделай себе чай сам, ты, ленивый наглец.
И долю секунды спустя Шерлок ощутил его: неумолимое давление принуждения. Но если приказы Мориарти сминали, то это было чем-то почти невесомым и искушающим: гипнотический дым, застилающий сознание и скрадывающий его собственную волю, порождая чувство благословенной легкости, словно с плеч сняли бремя выбора, давая свободу просто существовать.
Мысль о неповиновении даже не пришла ему в голову. Шерлок едва отдавал себе отчет в движениях собственных мышц, выполняющих указание. И только почувствовав на своих руках пальцы Джона и услышав его встревоженный голос, он, моргнув, пришел в себя и увидел, что держит чайную ложку, а над стоящей на столе чашкой вполне невинно поднимается пар.
- Шерлок? – прошептал Джон, нервно потирая большими пальцами его запястья. – Я не… что это было? – его блоки гудели от замешательства, выдавая беспокойство, и Шерлок бросил взгляд на частичку своей души, сияющую ярким и прерывистым светом. – Что я сделал?
Он никогда не слышал Джона столь растерянным. Шерлок видел, что друг изо всех сил старается не позволить себе вжать голову в плечи, демонстрируя подчиненность и вину: извиняющийся всем своим видом, ибо он понимал, что сделал что-то плохое, пусть и не имел представления, что именно.
- Ты меня принудил, - пробормотал Шерлок онемевшими губами. Он не мог решить, что поразило его больше: то, что Джон оказался достаточно силен для этого или же то, что мысль о сопротивлении даже не блеснула в его мозгу. Случаи, когда один маг мог заставить другого выполнять свои желания были большой редкостью. Для этого требовалась сложная магия, накрепко связанная с силой воли конкретного человека, но даже если тот оказывался способен на подобное - необходимым условием оставалось пребывание в состоянии отчаяния. Требования должны были быть крайне существенными, жизненно необходимыми для счастливого существования того, кто их озвучил, а не являться постыдным распоряжением вроде тех, что дают прислуге: сделать чай.
- Что? – переспросил Джон, тряся головой, делая шаг назад и натыкаясь на стол, отчего ножки проскребли по линолеуму. - Нет, я… я просто сказал тебе самому приготовить себе чай. Я не хотел… - дыхание его стало хриплым, и Шерлок беспомощно смотрел, как друг трет руками лицо и запускает пальцы в волосы.
Шерлок молча добавил молоко, без труда вспомнив, какой именно чай любит Джон, и протянул тому чашку.
– Похоже, тебе это сейчас пригодится, - произнес он в качестве пояснения. Джон неохотно взял кружку из его рук, но не сделал ни глотка, а только вглядывался в жидкость, словно в ее медленном вращении мог найти ответы на свои вопросы.
- Это первый раз, когда я сделал такое? – Джон поднял на него взгляд, в котором застыла мука. – Скажи мне, что я не лишал тебя постоянно чертовой свободы воли, сам того не замечая!
На этот раз Шерлок прикусил язык, стремясь удержать слова, что уже готовы были слететь с губ по команде Джона. Однако желание подчиниться никуда не уходило, оно притаилось где-то в груди и рвалось наружу, пока покрывало эйфории пыталось окутать его разум.
Джон, должно быть, на этот раз почувствовал, что происходит: силу требования, направленную от него к Шерлоку, - потому что он с шумом втянул воздух, резко опустил кружку на стол и развернулся. Он порывисто прошел через комнату, схватив на ходу куртку, и сбежал по лестнице, стремясь как можно скорее уйти. Шерлок смутно услышал, как миссис Хадсон спросила его о чем-то, а следом – изумленное восклицание Лестрейда: вероятно, Джон столкнулся с ним в дверях. В голосе Грега звучал вопрос, но слов Шерлок различить не мог, и короткий ответ Джона также остался для него загадкой.
Он обнаружил, что смотрит в ступоре на оставленную кружку чая, а внутренности закручиваются в тошнотворные, неуверенные узлы. Промелькнула мысль, что это он должен был сейчас вылететь пулей из дома, в ярости от неосмотрительных манипуляций Джона, но логика победила. Джон не знал, что делает, вероятно, не имел никакого намерения заставить Шерлока исполнить свою волю, и, похоже, испытывал искренний ужас от подобной власти над ним. Что было странно, поскольку большинство из знакомых Шерлоку людей пришли бы в восторг от возможности держать его на поводке – наконец-то под контролем.
Однако Джон всегда отличался, восхваляя способности Шерлока даже тогда, когда другие осуждали. И теперь он оказался тем, кто нечаянно корректировал поведение Шерлока всего-навсего неосторожными словами.
Стук в дверь заставил Шерлока поднять голову, и он увидел на пороге Лестрейда, бледного и обеспокоенного. Инспектор быстро и профессионально обежал детектива взглядом с ног до головы, словно стремясь убедиться, что ему известны все составляющие головоломки, прежде чем спросил.
– Все в порядке?
- Очевидно же, что нет, - пробормотал Шерлок, выпрямляясь и кивая головой на папку, что тот держал в руках. – Что произошло?
Лестрейд посмотрел на лестницу вслед Джону, сжал на мгновение губы, а потом вновь повернулся к Шерлоку и сказал.
–Обнаружено мертвое тело. Убийство произошло недавно, может быть, несколько часов назад. Но на ступне было вот это, – он протянул детективу глянцевую фотографию: грубые линии клейма в виде паука в паутине. – Насколько мы знаем, все члены культа Мориарти или в тюрьме, или в морге.
- Если не считать Морана, местонахождение которого подозрительно неизвестно, - ответил Шерлок, глядя, прищурившись, на снимок, а затем беря пальто. – Мне нужно увидеть место преступления.
Лестрейд помедлил; лицо его застыло.
– А это разумно? Я сильно сомневался, надо ли вообще тебе это показывать. Я имею в виду, что это совершенно очевидная ловушка. Он, вероятно, хочет привлечь твое внимание или заставить тебя оказаться в нужном ему месте. И ему даже магия не потребуется – вполне хватит снайперской винтовки.
Шерлок помолчал, внимательно обдумывая сказанное. Сложно было сосредоточиться на Моране, когда рядом был Мориарти, заполняя своей злобой все его мысли и ощущения от края и до края, но все же Шерлок увидел достаточно.
– Маловероятно, что он пойдет на конфронтацию в этом мире. Моран был посланцем Мориарти, вместе с которым умерла бо́льшая часть и его силы. Я буду удивлен, если он до сих пор имеет телесную оболочку.
Он наблюдал за борьбой на лице Лестрейда, где упрямство смешивалось с неприкрытым беспокойством, придавая чертам неуверенное и угрюмое выражение. Развивая свое преимущество, Шерлок шагнул ближе и встретился с инспектором взглядом.
- Чем дольше мы стоим здесь и спорим, тем больше времени уходит. Я думаю, что по вине Мориарти и его приспешника уже появилось достаточно мертвых тел, а вы?
Лестрейд вздохнул и наклонил голову, признавая поражение.
– Хорошо, поехали, но Бога ради, по крайне мере, отправь смс Джону и скажи ему, куда направляешься. Я не знаю, что произошло… - он повел рукой в сторону кухни, словно обозначая запутанное уравнение, что описывало их двоих и Бейкер-стрит, - но если что-то пойдет не так, и ты пострадаешь, когда Джона нет рядом, ты знаешь не хуже меня, что он никогда себя не простит.
Несмотря на попытки Шерлока сохранить безразличное выражение, губы его горько искривились.
- Думаю, для этого уже слишком поздно.
========== Глава 4 ==========
Джон шагал широко и быстро, так, что тянуло мышцы и ныли бедра, а подошвы ботинок выбивали по мостовой частую дробь: бесплодная попытка убежать от себя самого. Он влетел в Риджентс Парк, точно в укрытие, ежась от холода и уставившись себе под ноги. Разум был охвачен паникой, почти лишившей его возможности связно мыслить. Перед глазами стояло лицо Шерлока, на котором, как в калейдоскопе, сменялись эмоции от замешательства до раздражения, но за всем этим проглядывал призрак неподдельного страха, как будто он смотрел на Джона, а видел – врага.
И разве не имел он на то полное право? Мориарти проделывал то же самое, заставляя Шерлока совершать поступки, на которые тот по своей воле никогда бы не пошел. Считалось, что люди не способны магически подчинять друг друга, по крайней мере, достичь в этом хоть какого-то серьезного успеха, и Джон никогда даже не пытался. А теперь он пересматривал, подвергая сомнению, каждое слово, что сказал Шерлоку со времени возвращения из больницы, стараясь понять, что друг делал по собственному почину, а что – под его влиянием.
Сегодня он ощутил его: направленный во вне посыл, придавший словам непривычный вес. Джон был почти уверен, что не испытывал подобного раньше – но сам факт, что он сотворил такое дважды всего за несколько минут, причем не с кем-то, а именно с Шерлоком, самым независимым из всех, кого знал… От одной этой мысли физически становилось плохо. Из головы не шла картина: Шерлок, израненный и сломленный, стоит перед Мориарти на коленях, - и Джону начинало казаться, что ему передали поводок от чего-то, что в принципе не должно было находиться в неволе.
Он остановился, сжал руки в карманах в кулаки и безуспешно попытался выровнять тяжелое, неровное дыхание. Тело не желало подчиняться, измученное стрессом, изнуренное недостатком сна и придавленное тяжким грузом вины – ведь если быть честным с самим собой до конца, он получал от этого удовольствие.
Нет, не от того, что смог заставить Шерлока выполнять свои распоряжения, а от всего остального. Друг так редко позволял кому-то заботиться о себе, но последние несколько дней Джон замечал, что его внимание находит в Шерлоке отклик. Еда, отдых, попытки устроить поудобнее – все это он принимал вполне миролюбиво и благосклонно, однако сердце начинало щемить от другого: того, что, как наверняка считал сам Шерлок, он не показывал, вроде моментов, когда Джон касался его души. Шерлок всякий раз тогда изумленно и резко втягивал воздух, на лице его на мгновение вспыхивало удовольствие, а затем он поспешно стирал это выражение, как нечто постыдное.
Только вчера Джон баюкал крохотный огонек в ладони, прижимая к мягкой шерсти свитера напротив сердца. Ничего особенного – теплый кокон из собственной руки, рассеянное поглаживание большим пальцем, а затем он случайно посмотрел на Шерлока и уже не смог отвести взгляд.
Детектив лежал на диване, но не в той напряженной позе, как если бы погрузился в размышления, и не распростершись в приступе скуки. Нет, Шерлок, казался оцепеневшим от удовольствия – приоткрытые губы, румянец на щеках, глубокое и ровное дыхание. Глаза его были почти закрыты, лишь виднелась тонкая серебряная полоска под темными полукружьями ресниц.
Даже сейчас, стоило только всплыть этому воспоминанию, как Джон со стыдом ощутил прилив возбуждения, и джинсы неожиданно стали тесными: потому что невинной ту картину назвать было нельзя. Шерлок выглядел так, будто кто-то долго и методично доводил его до изнеможения, даря удовольствие раз за разом, - расслабленный и доверяющий, каким не был никогда и ни с кем, даже с Джоном.
Он мог остановиться тогда – должен был – ибо сразу же осознал, что в подобное состояние друга привели именно прикосновения к его душе, но обнаружил, что практически загипнотизирован видом Шерлока, лишившегося своих привычных барьеров. Вся одежда по-прежнему была на нем, и тело оставалось неподвижно. Не было ни беспорядочных движений бедер, ни стонов – и все равно тот производил впечатление обнаженного, и Джон позволил себе на мгновение представить: а если бы в их жизни было место вот такому Шерлоку?
Но теперь он мог думать лишь о том, что пришел тогда к неверному выводу. Что виденное не было естественной реакцией Шерлока, но чем-то ему навязанным, словно странным образом разум его лишился собственных мыслей и оказался заполнен желаниями Джона. И если так, то он ни на йоту не лучше Мориарти.
- Черт, - пробормотал Джон себе под нос и пнул оказавшийся под ногами камешек с такой силой, что тот, подпрыгивая, покатился вперед и провалился в решетку стока.
Что-то прошелестело рядом с ухом, всего лишь намек на звук, и Джон запоздало понял, что все это время эман не отставал от него ни на шаг. Огонек покружил у его головы и опустился на плечо.
- Ты не мой! – прошипел Джон, даже не задумываясь, понимают его или нет. – Я не желаю быть твоим хозяином. Убирайся!
И в тот же миг свет, тепло и призрачное чувство близости друга исчезли. Сердце ухнуло вниз. И не только из-за раскаяния, но и от ужаса, потому что это же была душа Шерлока, а не какая-то мелочь, которую можно с легкостью выбросить. Майкрофт наказал лелеять ее, а Джон вместо этого взял и сорвал на ней собственное отчаяние, обвинив в том, в чем, черт возьми, виноват был только он сам!
Он лихорадочно огляделся, надеясь, что огонек просто отлетел подальше и обнаружится над аккуратно подстриженной лужайкой, но в воздухе было пусто, если не считать поблескивающих прозрачных капель воды, изредка срывавшихся с веток над головой. Не задумываясь, Джон поспешил обратно, на Бейкер-стрит. Эман просто отправился домой, твердо сказал он сам себе, пытаясь загнать поглубже рвущуюся наружу, стиснувшую горло панику. Сейчас он вернется в квартиру и обнаружит эман там, с Шерлоком, и с ними обоими все будет в полном порядке.
Но это не избавляло от чувства, что само его тело внезапно лишилось чего-то жизненно важного и теперь увязало все глубже в трясине горя. Словно на него надели шоры, окружив со всех сторон непроглядной тьмой и оставив лишь ощущение зияющей пустоты вокруг. Ни разу в жизни Джон не испытывал подобного: это было похоже на фантомные боли в ампутированной конечности, от которых остро дергало плечо и сводило судорогой ногу.
Он настолько сосредоточился на своей цели – добраться до Бейкер-стрит, что практически не обратил внимания ни на затормозивший у тротуара черный автомобиль, ни на мягко прозвучавший приказ Майкрофта.
- Садитесь, Джон.
