Текст книги "Городовой (СИ)"

Автор книги: Andreas Eisemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

– Хорошо, мы обязательно подумаем, скорее всего, так и сделаем. По поводу вызова к Государю я извещу вас заранее. Если будет что-то новое, сразу сообщите.

– Вы тоже. И приходите на праздник 31-го, там в будущем, по крайней мере в России, Рождество уйдёт на второй план, а Новый год будет по-настоящему национальным праздником со своими традициями, которые я и попробую принести сюда.

– Спасибо за приглашение, постараюсь прийти!

– И я тоже, и друзей приглашу.

– Возможно, сможем выкроить часик для наших дел.

Сказал я им напоследок и вручил ещё несколько комплектов дезодорантов, пусть дарят, поработают моими высокопоставленными коммивояжёрами. И проводил гостей до выхода, сам вымотался до крайности. Когда экипажи с полупьяным сопровождением уехали, я остался один, вдыхая холодный воздух и задрав голову наверх, просто закрыл глаза и дышал. Но одиночество длилось буквально пару секунд. Тут же меня обступили мои люди со всякими вопросами, поднялся некоторый шум, все обсуждали свои впечатления. Кто-то – от знатной гулянки в казино. Я же хотел где-то отдохнуть, просто посидеть. И тут увидел выходящую из казино Марию Аркадьевну. Вот же чёрт. Где-то тут и Катерина должна быть, интересно, завязалось ли у неё что-нибудь с кем-то из этих высокопоставленных офицеров из свиты, ладно, об этом потом подумаем, сейчас надо Машу увести. Я чуть кивнул ей головой, типа иди за мной, и пошёл к ресторану.

Дойдя до места, подождал её у входа.

– Что за тайные знаки?

– Как тебе казино? В рулетку сыграла?

– Не успела, закончилось всё. Я недавно подошла.

– Ну ничего, сыграешь ещё.

– Одни только обещания…

– Голодная? Пойдём поужинаем и поболтаем.

Когда я отвернулся, как раз в этот момент вышла Катерина из казино и долго провожала взглядом спешащую за мной Машу.

Плеве устало откинулся на сиденье возка, подняв воротник пальто и прикрыл глаза. Фон Валь сидел напротив, крепко сжимая портфель с драгоценными бумагами, как будто боясь, что кто-то его отберёт. Плеве приоткрыл глаза и спросил коллегу:

– Ну что, Виктор Вильгельмович, что думаешь?

– О чём, Вячеслав Константинович?

– Да обо всём об этом, как мы дошли до жизни такой, что наших детей ловят, как каких-то преступников, и убивают ни за что.

Фон Валь сжал губы и покрепче сжал портфель.

– Да, всё просрали. Именно мы, полиция. Он прав во всём.

И тут же резко вспыхнул:

– И мало он нам ещё по шапке надавал! Так врезать надо, чтобы вся эта дурь либеральная навсегда вылетела! Правильно он тогда сказал, что если начальник полиции уговаривает террориста написать помилование, то страна обречена.

– Да, натворили мы бед. Но видишь, как получилось, видно, божьим провидением, что дали нам возможность искупить свою вину.

Плеве помолчал, потом продолжил.

– Я думаю, он произведёт хорошее впечатление на государя. Если всё получится, то много всего можно будет изменить, вот, – он кивнул головой, – у тебя в портфеле ключ ко всему этому. Видишь, как хитро подвёл всё, под нас целое министерство… и ведь не откажешься уже, мышеловка захлопнулась.

– Ожидаете проблем от него?

– Он очень самостоятелен, хотя и делится с нами многим, возможно, почти всем. Нет, не думаю, что от него какой-то опасности надо ждать. Хотя дров может и наломать, но это ничего.

– Вот это новое министерство, которое объединит всю полицию и жандармерию, представляете, Вячеслав Константинович, какое будет противодействие этому, особенно среди великокняжеской братии высокопоставленной. Если система начнёт работать, то им всем тоже достанется.

– Да уж. Тут главное, чтобы Император на это пошёл, а дальше мы как-нибудь сладим.

В ресторане было тепло, уютно и очень вкусно пахло, торговый народ отдыхал от дел праведных. Мы расположились за моим персональным столиком, я помог девушке снять пальто, и мы устало плюхнулись на кресла.

Маша прищурённо посмотрела на табличку «резерв», которую унёс официант, потом перевела взгляд на меня.

– Подожди, это для тебя, что ли, стол зарезервирован?

– Не думаю, – улыбнулся я, – просто так совпало.

Маша ещё сильнее прищурилась и посмотрела на меня.

– А как тебя одну в казино пустили?

– А я не одна была, а с Даниилом.

– Значит, всё-таки решила окончательно охмурить парня? – снова начал её подначивать.

Но она быстро раскусила мою игру и не повелась, просто проигнорировав подколку.

– Так о чём ты хотел поговорить?

– Ладно, давай к делу. Сможешь устроить новогодний бал для моих парней?

– Бал!?

Маша откинулась в кресле и удивлённо посмотрела на меня.

– Да, мне нужен организатор мероприятий, ты давно в этом крутишься, знаешь, как это всё устроено. Мне нужно, чтобы ты пригласила примерно равное количество девушек их возраста, но учти, что это не должны быть соревнования по бальным танцам, уверен, что никто из моих ребят танцевать не умеет.

– Так какой же это будет бал?

Я только махнул рукой.

– Дело молодое, разберутся.

– То есть ты хочешь сводничеством заняться? – игриво улыбнулась мне Маша.

– Послушай, эти ребята начали нормально жить, считай, полгода как. Я пытаюсь помочь им как-то устроить нормальную жизнь. Многие из них, как ты знаешь, неплохо зарабатывают, так что женихи они нормальные, и я не прошу тебя звать сюда богему, это другое. Вернее, богему зови тоже. После бала тут до ночи будут гуляния, и ярмарка будет, весело.

– Хорошо, я подумаю.

– Мне надо знать, берёшься или нет. Если нет, то я другого найду.

Маша тут же надулась.

– Берусь!

– Ну вот и отлично, если какая-то помощь будет нужна, обращайся.

Маша посмотрела на меня с какими-то смешанными чувствами.

– Ты выглядишь уставшим.

– Да, сегодня был тяжёлый день, вымотался до основания.

Я облокотился на стол и стал растирать руками лицо.

– Слушай, поехали куда-нибудь?

– Куда?

– В гостиницу, например, самую лучшую, чтобы всё по высшему разряду.

Маша лукаво прищурилась и бросила пробный шар на слабо.

– В Гранд Отель Европа?

– Легко.

Маша откинулась на кресле и покачала головой, мол, да, заявка серьёзная.

– А поехали.

Мы быстро собрались и пошли пешком, тут было недалеко. За мной тенями следовали мои охранники. Интересно, Маша увидит их или нет, там наверняка где-то Даня следует, надвинув на глаза шляпу. То, что он не ревнует, не верю ни на грош. Но что я могу сделать, пусть терпит парень, такова жизнь.

Мы шли под руку по заснеженному Невскому, навстречу шли прохожие, кутающиеся в свои пальто, ржание лошадей, тянущих свои экипажи, скрип снега под ногами, к вечеру температура немного упала, было чисто, система уборки улиц работала как часы, как и подобает обычному европейскому городу. Мягкий золотистый свет фонарей обволакивал всё вокруг, видно было в свете ламп, как падают и кружатся снежинки.

На свежем воздухе и прогулке усталость потихоньку прошла. Что-то совсем мало гуляю я, да и тренируюсь постольку-поскольку. Чувствую, когда дело придёт тренировать по-настоящему, там я и закончусь. Невозможно уделять время на всё. В книгах про попаданцев там обычно главный герой – спецназовец, который скачет, как обезьяна, отстреливает комару яйца на лету, бросается ножиками, машет ногами, как бельгийский паренёк. Всё это, конечно, чушь собачья. Дай бог стрелковую подготовку держать на уровне, и то хлеб. А рукомашества – это вообще баловство, для подростков нормально, потом уже нет ни сил, ни времени.

– О чём задумался?

– Ты в гимнастическом зале была когда-нибудь? Упражнения делала?

– Нет, только слышала, говорят, какой-то новый зал заработал, но я не была ещё там, вроде как даже не всех пускают.

– Хочешь на открытие сходить?

– Ты прямо везде всё знаешь! Конечно, хочу.

– Ну, договорились, после Нового года открытие будет. Твой любимый фон Валь придёт.

– И вовсе он не любимый! Сатрап!

Маша попыталась выдернуть руку, но я держал её крепко. Мы уже свернули в проулок, где находился отель.

– Да ладно, я же видел, как ты ему глазки строила, да и он на тебя так поглядывал…

Маша принялась выбиваться и толкать меня второй рукой, тогда я просто обнял её, приподнял и стал кружить, она сразу переменила гнев на милость и принялась смеяться. Было приятно наблюдать за сменой эмоций, мне нравилось её злить, появлялся румянец, и она становилась ещё красивее. Я поставил её на землю и поцеловал в губы. И тут же поставил на место, хорошего понемножку. Взял её за руку и молча направился ко входу. Дверь нам открыли лакеи, внутри прямо дворец, в той жизни я ни разу тут не был, ценник что в той жизни, что в этой приличный.

Роскошь, мраморные лестницы, шикарные ковры, всюду живые цветы, вкусно пахнет парфюмом и какой-то выпечкой. Маша аж зажмурилась от удовольствия. Запахи доносились из кафе-ресторана на первом этаже.

– Как тут красиво! – восторженно прошептала Маша, дёргая меня за рукав.

Мы подошли к стойке, взяли люкс и в сопровождении портье отправились к номеру. При слове «люкс» глаза девушки расширились. Она хоть и крутилась в богеме, но, естественно, не шиковала, причём не шиковала до такой степени, что подрабатывала репетитором.

Всё рассказав, портье получил чаевые, пожелал приятного отдыха и ретировался, Маша же, как только захлопнулась дверь, сбросила свои сапожки и начала носиться по комнатам, всё комментируя и восторженно вскрикивая при обнаружении очередного интересного.

– Смотри, у них телефон есть!

Она сорвала трубку и принялась болтать в трубку.

– Алло! Да, любезный, это Мария Аркадьевна, да, жареного гуся нам в номер и побыстрее, голубчик!

Бросила трубку и понеслась дальше.

– Смотри, какая ванна, есть вода! И холодная, и горячая! А какие мягкие полотенца! И халаты есть!

Она включила литься воду и побежала в спальню, забралась на кровать.

– Какая огромная кровать и мягкая! И пахнет тут вкусно!

Я стоял, облокотившись на дверь, и с улыбкой наблюдал за этим ураганом.

– Слушай, ты тут располагайся, я вниз отойду на пару минут и вернусь. Только не разгроми номер!

Спустившись по роскошной широкой лестнице вниз, к лобби, я вышел на улицу, лакеи предупредительно открыли дверь. Сразу заметил несколько ребят на противоположной стороне улицы, что-то обсуждающих. Поднял воротник и двинулся дальше по проулку в тень. Парни чёрными тенями шли параллельно мне, скрывшись от фонарей, они перешли на мою сторону.

– Ну что, всё нормально? Хвоста не было?

– Не видели, – сказал замёрзший Данил, дыша себе на руки.

Он вроде вёл себя нормально, но избегал прямого взгляда, понятно, ревнует пацан. На глазах его любимую в номера повели.

– Карандаш и бумагу.

Мне тут же протянули несколько.

У нас это было за правило. Я регулярно устраивал проверки, не дай бог у кого-нибудь не было бумаги или карандаша, делали по сто приседаний все вместе. Научились быстро. Бумага нужна была для записок, если срочно нужно было передать мальцам. Я их не видел, но уверен, где-то поблизости они есть. Несколько всегда следуют за старшими.

Я взял бумагу не у Дани, а у Дмитрия, другого моего охранника. Дима, в отличие от Дани, был более замкнут, что-то было в нём. Какая-то целеустремлённость. Он, как робот, выполнял все задания, все поручения, старался быть первым. Детство в рабочей слободке накладывает свой отпечаток, возвращаться туда не хотелось никому. Парня, кстати, привёл сам Даниил, после одной из драк, выделил его.

В записке, которая предназначалась Грине или его близким, я написал, чтобы всем четверым нашёл на эту ночь дев пониженной социальной ответственности. И в особенности Даниилу, чтобы поработали над ним как следует. А то будет тут ходить яйцами звенеть да на меня угрюмо зыркать, ещё выкинет чего, кровь-то молодая, горячая.

Вернувшись в номер, Маша сняла наконец-то верхнюю одежду, но в ожидании меня продолжала разглядывать интерьеры, ходя из комнаты в комнату, хотела посидеть на каждом кресле, понюхать каждый цветок в номере.

– Я хочу принять ванну! – безапелляционно заявила она.

– Может, лучше сначала пойдём в ресторан, посмотрим, что у них есть, а потом в ванну?

Маша посмотрела на меня исподлобья, задумалась на секунду, потом резко переменилась.

– Да, мы идём ужинать, там вкусно пахло! Ну идём же скорее!

– Так одевайся!

В ответ она фыркнула и стала натягивать свои сапожки, я оставил пальто и так, в костюме, заперев номер на ключ, пошли вниз. Да, никакой электроники, магнитных ключей, вай-фая и всего прочего. Вроде уже давно тут, но никак не привыкну, как будто застрял в каком-то сериале про дореволюционное время.

Уселись не друг напротив друга, Маша тут же начала изучать меню.

В итоге взяли из холодных закусок артишок с крабом, голландский соус и икру осетра. Порции были грамотно рассчитаны, чтобы хватило места на основное. Дальше лёгкий крем-суп из спаржи с осетриной, а на основное блюдо говядина «по-парижски» с мадерным соусом, фуа-гра и картофельным мильфеем. Тогда же и узнал, что такое мильфей, оказалось, запеканка, выложенная тонкими слоями. Довольно вкусная штука.

Если честно, мне было все равно что брать, даже то, что намешали вместе мясо и рыбу, тоже меня не волновало, просто хотелось сделать приятное Маше, что бы она попробовала всякого разного.

На десерт принесли ромовый саварен «Кальвиль» с фисташковым кремом и малиной. Саварен – разновидность ромовой бабы.

Маша блаженствовала, пробуя то одно, то другое, у меня тоже разыгрался аппетит, всё было невероятно вкусное.

Я, словно кот, прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, одновременно проводя рукой по спине Маши от талии до плеч, прислоняя её к себе. Когда дотронулся, она чуть выпрямилась, а потом податливо прижалась ко мне и положила голову на плечо. Вдохнул запах её светло-каштановых волос, пахло приятно, какими-то яблоками.

– Наелась? Вкусно?

– Очень… давно так хорошо не ела.

– Я, признаться, тоже, у нас в ресторане всё-таки поскромнее.

– Конечно, это Гранд Отель Европа, вообще, откуда у тебя деньги на такие роскошества? – вырвалась она из моих объятий и строго посмотрела на меня. – Берёшь у полиции за то, что учишь мальчишек стрелять?

– Хочешь возглавить журнал?

– Что?!

Ох, как я любил, когда она резко меняет настроение, буквально кардинально за полсекунды, только женщины так умеют, мужику надо раскачаться всегда.

– Женский журнал про моду, культуру, стиль жизни и всё такое, ты ведь декадентка, вот про это тоже, в общем, про всё самое модное и современное.

Маша уже серьёзно и удивлённо смотрела на меня, ничего не говоря. А я продолжил.

– Мне нужен молодёжный журнал… – я хотел было сказать, без всей этой революционной демагогии, но тогда бы начались выяснения отношений, поэтому решил сгладить углы, – не только молодёжный, женский журнал, но рассчитанный не на матрон, а в основном на активную молодёжь, как ты, – я заправил ей за ушко непослушную прядь, от чего у неё ещё сильней выступил румянец, и она прикусила губу.

– Там будет не только мода и платья, хотя это тоже, понимаешь, я хочу создать журнал про образ жизни. Чтобы этот журнал отрывали с руками и передавали друг другу, а строгие пожилые мадамы запрещали им его читать.

Маша при этой картине мечтательно заулыбалась.

– Начнём с малого, в тестовом режиме, постепенно, с опытом, будем наращивать обороты, искать людей. В итоге это будет журнал для элиты, но доступен для всех, ну ладно, для большинства, постепенно он будет дорожать.

– Очень важно, что бы мы могли через этот журнал влиять на общество, это будет как бы рупор, но для этого нужно заработать репутацию, уважение и аудиторию. Так же там будет обязательно светская хроника, ты по этому специалист, – я погладил её по щеке, девочка блаженно прикрыла глаза, представляя себе перспективы.

– Постепенно вокруг тебя сложится полноценное издательство. Тебе надо искать людей, кто этим будет заниматься, не стесняйся нанимать девушек и женщин, это будет скандалом, что дополнительно привлечёт внимание.

Маша уже хищно улыбнулась.

– Кроме этого мы сделаем совершенно скандальную штуку, – я сделал паузу и посмотрел в её расширившиеся от удивления и нетерпения глаза. – Со страниц этого журнала мы будем бороться за права женщин.

Глаза Маши расширились ещё больше.

– Нас тут же прикроют, твой любимый фон Валь и прикроет, – в первый раз проговорила девушка.

– Да, прикроет, но прикроет в другом смысле, если ты понимаешь, о чём я.

Тут уже я лукаво и с улыбкой посмотрел на непонимающую Машу.

– Я сделаю так, что он глотки будет рвать, но не даст прикрыть журнал.

– Как это?

– А вот это, моя маленькая вредина, уже не твоё дело, – слегка погладил её по кончику носа, от чего она отстранилась.

– Так что готовься, журнал – это будет новый феномен, ориентир в мире моды и стиля для девушек и женщин по всему миру. Мы будем воспитывать вкус у целых поколений. Ты согласна? Ты в деле?

Маша уже серьёзно посмотрела на меня, как бы оценивая, видно было, что какие-то мысли крутились в голове, как будто она что-то пыталась нащупать, но никак не могла.

– И как мы его назовём?

Вот это был больной для меня вопрос. Оказывается, Vogue уже существовал. Я специально узнавал. Но пока он выходил в качестве газеты, нужно было что-то лаконичное и ёмкое, желательно такое же французское слово. Я подумал о названии Luxe, это было понятно, потом пришло в голову название Glamour. Это очень хорошая идея, никто не знает, что это такое, будет завеса некой тайны. Да, наверное, так и поступим, а потом меня осенило. Маша наблюдала за всеми эмоциями и за финальным озарением.

– Подумаем вместе, главное сейчас другое, всё организовать.

– Но я же вижу, что ты что-то придумал, говори!

– Не скажу!

– Ах ты!

Она ущипнула меня.

В этот момент подошёл официант и предложил напитки, сразу вино мы брать не стали, ограничились соком, а вот сейчас для вина самое время, заказали бутылочку Каберне-Совиньон 1890 года. Пока Маша дулась, я продолжал обдумывать план, и он был простой. Я просто выкуплю Vogue. Вот и всё. Над организацией издательств и слиянием их надо будет подумать и разузнать всё про создателей Вога.

– Не дуйся, постепенно всё узнаешь.

– Я хочу сразу всё знать!

– Так не бывает, – улыбнулся я.

– А где взять столько денег, это ведь очень дорого, типография, найм людей и всё остальное.

– Мир не без добрых людей, – улыбнулся я, – как-нибудь осилим.

Маша недоверчиво посмотрела на меня.

Официант налил чуть-чуть, дал попробовать, после того как я одобрил, он разлил по бокалам, оставил бутылку и ретировался.

Маша дулась недолго, её снова захватили перспективы, и она то и дело, прикладываясь к бокалу, думала о чём-то своём.

– Самое главное – это люди, команда. Нужны творческие смелые люди, готовые рисковать, экспериментировать. Кроме этого нужна будет студия, фотограф.

– Зачем фотограф? – удивилась девушка.

– Ну как же, будем фотографировать девушек в разных платьях, ставить их на обложку.

– Ох ты, – зажмурилась Маша.

Ну да, фотография была дорогой и модной игрушкой. Я тоже отпил прекрасного вина и задумался. Мне нужен этот журнал, необходимо формировать молодёжное движение, создавать субкультуру, уводить общество от левых идей террора и всеобщего ограбления, от всей этой дикости. Чуть позже мы сделаем и мужской журнал, он постепенно вытечет из основного. Надо познакомить Машу с Моховым, пусть сделает для неё платье. Но не такое, как у всех, нужно брать направление на минимализм, уходить от этих юбок в пол, рюш, корсетов и прочего викторианского.

Реально окончательный слом женской викторианской моды произойдёт примерно в 1922 году, но мне хотелось ускорить этот процесс. Девятнадцатый век был страшный, репрессивный. Сумасшедшие религиозные фанатики издевались над людьми невероятно, подавляли сексуальность, мучили людей в психушках, обливали водой, заталкивали в смирительные рубашки, пороли. Девятнадцатый век – это поколение невротиков с целыми букетами сексуальных расстройств. Как подумаешь обо всём этом, оторопь берёт. Но ничего, я сжал кулаки, вы у меня скоро попляшете. Первая закладка – это Лёша Перфильев со своим журналом. Есть у меня большие планы на него…

– О чём ты задумался? – спросила она уже ласково, сама дотрагиваясь до меня и краснея.

– О тебе, конечно же, моя дорогая, думаю, что надо тебя познакомить с моим портным, чтобы вы вместе подумали и пошили тебе новое платье, более современное.

– А с этим что не так? – нахмурилась она.

– С этим всё так, но надо двигаться дальше. Придумайте что-то новое, более смелое, ты ведь будешь первой женщиной главным редактором, тебе надо будет шокировать, эпатировать публику, удивлять, задавать направление, так что вы думайте, а я буду периодически заходить смотреть, что у вас получается. Вот, например, вы мучаете себя этими корсетами, а я, между прочим, говорил с врачами, они говорят, это вредно для женского здоровья. Вот тебе первая идея для первого номера, нужно будет написать большую статью о вреде корсетов, с мнением докторов, и в конце задать вопрос, например, сколько можно мучать женщин, не пора ли прекратить эти безумства, что пора задуматься прежде всего о женском комфорте. Ну и всё в таком духе. То есть начать общественную дискуссию со страниц твоего журнала, понимаешь? После этого ты автоматически станешь известной, будешь законодательницей мод!

Маша потянулась, обняла меня за шею и поцеловала. Пожалуй, пора возвращаться в номер.

Закрыв за собой дверь на ключ, я остановил Машу, которая было наклонилась, чтобы снять обувь. Вместо этого я сам наклонился и медленно снял с неё сапожки, взял её ступню и поставил себе на колено, медленно массируя, потом другую. Она смотрела на меня сверху вниз с удивлённой улыбкой, но ничего не говорила, затем я просто взял её за руку и повёл к окну. Мы раздвинули занавески и смотрели на улицу, на падающие снежинки за окном. В номере было тепло, но тепло совершенно по-другому. Мы привыкли к электрическому и водяному отоплению, тут же тепло было настоящее печное, можно сказать, ламповое. Зайдя в номер, мы не стали включать свет, из окон было достаточно света. Я обнял её сзади и стал целовать в шею, она откинула голову назад и блаженно прикрыла подрагивающие веки. Затем резко развернулась, обняла меня за шею и прошептала в ухо:

– У меня первый раз это.

Я лишь поцеловал её в ответ. Вот так вот, на публике дерзкая кошка, хулиганка и декадентка, а в реальности ещё девушка. Есть такие, что стремятся абы с кем, лишь бы побыстрее, есть другие, которые выбирают, относятся к этому более серьёзно. Видимо, Маша была из вторых, что, естественно, не могло мне не нравиться.

После мы вместе лежали в медной ванне при свечах, было очень красиво, в ванной комнате стояли какие-то баночки с ароматическими травами, запах от которых смешивался с запахом свечей, что давало какой-то пьянящий, заполняющий всю комнату запах.

– Как хорошо… как хорошо… – повторила Маша.

Я же просто обнимал её и блаженствовал, да, было действительно хорошо, причём так не было уже очень-очень давно. Такие моменты, как правило, запоминаешь надолго.

Ещё было волшебное время, канун Нового года, но, похоже, ощущал это только я, вернее, ощущали многие, но именно для меня это был тот праздник из детства, яркие проблески чего-то яркого и хорошего. Я просто прикрыл глаза, положил руки на грудь Маши и старался вообще ни о чём не думать, ну кроме неё, конечно.

Потихоньку вода начала остывать, Маша уже почти не стеснялась, хотя ей всё было в новинку, я представляю, как она по-особому переживала все эти ощущения и как потом, лежа у себя дома, она раз за разом будет вспоминать эти моменты, поэтому я и старался сделать так, чтобы это было ярким и запоминающимся событием, в своём роде неповторимым. Со временем оно трансформируется в памяти во что-то далёкое, светлое и недостижимое, и к которому она будет возвращаться раз за разом.

Я тщательно вытер её бархатным полотенцем, накинул халат, потом проделал то же самое, и мы пошли уже спать, уснули, конечно, не сразу, ближе к утру, но тем не менее как-то выспались.