Текст книги "Городовой (СИ)"

Автор книги: Andreas Eisemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

– Да, безусловно. Но вы не ответили на вопрос – с кем мы воюем? С террористами? С теми, кто их спонсирует?

Я кивнул.

– Это лишь верхушка айсберга. Вообще, это долгий разговор – надо встречаться и обсуждать всё поэтапно. В противном случае, боюсь, мы только запутаем дело.

– Так надо же немедленно доложить императору! – вспыхнул фон Валь.

– Ни в коем случае. Вы хотите, чтобы нас приняли за сумасшедших?

– Но мы же вас не принимаем!

– Очень на это надеюсь. Но идти к Николаю пока рано, да и не в том мы все положении сейчас. Ну, смотрите: вот вы, Вячеслав Константинович, сейчас в некоторой немилости после этих еврейских погромов – вас немного отстранили от дел МВД. По какой причине попали в немилость вы, Виктор Вильгельмович, я не знаю, но вас сейчас снимают с поста градоначальника столицы и отправляют заведовать каким-то институтом благородных девиц, потом назначат Виленским губернатором. А вы нужны здесь, – я постучал пальцем по столу. – На ваше место назначат этого… забыл фамилию, кавалериста, лошадника. Который будет воровать как не в себя. Он на строительстве Троицкого моста столько украдёт, что говорить страшно – в итоге ему дадут пинка под зад и отправят на почётную пенсию. А надо бы на нары с конфискацией имущества. Там ещё история с яхтой будет – то ли он её украл, то ли в качестве взятки ему её дали. И с кем мне работать? Вот с этим, что ли? Понимаете? С такими картами на руках нельзя никуда идти. Да и не с чем пока.

Из чиновников как будто выпустили воздух. Да, тяжёлый у них сегодня день – а то ли ещё будет?

– Но не стоит отчаиваться. Я вот тут кое-что подготовил. Но в начале хочу сказать, Вячеслав Константинович, – если получится, примените всё своё влияние, чтобы оставить Виктора Вильгельмовича на своём посту. Я понимаю, что это какие-то великосветские разборки, и хотят просто поставить своего человека на жирную должность, но Виктор Вильгельмович нужен здесь. Вместе мы сможем противостоять этому.

Плеве молчал и кивал головой.

– А вас так или иначе сделают министром МВД, – я почесал под глазом, – правда, это проклятая должность, и люди там больше двух лет не живут, – усмехнулся я. – Но это можно поправить. У нас есть несколько лет до начала войны – можно многое успеть.

– Да что за война такая – с кем?!

– С Японией.

– С Японией?!

Удивлению чиновников не было конца.

– Формально с Японией, реально – с Великобританией.

– Вот как. А из-за чего?

– Как из-за чего? Посмотрите на карту.

Мы подошли к большой карте мира.

– Мы сейчас тянем железную дорогу во Владивосток – что это означает? В первую очередь, что мы сможем перебрасывать неограниченное количество войск на Дальний Восток. Это уже автоматически означает войну. Потому что тогда мы сможем контролировать Китай и Корею – то есть получим незамерзающий порт. Понимаете?

– Господи… ходили слухи, но никто всерьёз не воспринимает.

– Вот – одновременно и начнётся война на море и война в тылу, которую развяжут международные террористические организации. А по поводу того, слухи не слухи, – так это должна контрразведка работать и агентура в Японии, которой, я полагаю, нет.

– Но мы победим?

– А вы как думаете?

– Япония – это же пшик! Подгоним Тихоокеанскую эскадру, и им конец – раскатаем в блин! – фон Валь ударил кулаком в ладонь.

– Это нам конец. Эскадру потопят, а войну мы проиграем. Ну, почти проиграем.

– Это невозможно!

– По нам ударят с тыла – вы видели цифры потерь? Вот это война, – потряс я листком. – Выбьют всё руководство страны. А по поводу Японии – ещё раз говорю, что всё, что говорю вам я, должны докладывать люди из контрразведки. Япония – это просто пехота, которой будут воевать европейские державы. Японских флотских офицеров обучали голландцы в Голландской же военно-морской академии в Нагасаки, японскую армию создали и обучали французы, для чего в Японию были отправлены три французские военные миссии. Корабли для японского флота создали и построили британцы, высшие посты в правительстве Японии заняли люди, закончившие Лондонский университет по специальной программе.

Кроме того, мы не контролируем флот. Он предаст ещё до войны.

– Как это?! – в два голоса спросили раздавленные информацией полицейские.

– Прадедушка Николая, Николай Первый, потопил весь свой флот – и это его спасло. Вот если бы наш Николай потопил весь флот перед началом войны – глядишь, и вничью сыграли бы. Ну что вы так смотрите? Вы лучше сюда посмотрите – вот эта вся полка посвящена русско-японской. Вернее, не войне – мне это мало интересно, а саботажу на флоте. Мы фактически не контролируем флот – рычаги влияния находятся в другом месте. Ну и, кроме того, часть аппарата жандармерии и правительства точно так же играют против нас.

Плеве рухнул на стул. За ним и Валь. Я продолжал стоять и смотреть на них.

– Что же делать? – подавленно спросил Плеве.

– В первую очередь не отчаиваться. Ещё всё только начинается. У вас есть огромный ресурс, который, если грамотно использовать, можно побороться.

– Какой ресурс?

– Я и моя информация. И ещё вот это.

Я открыл портфель и достал папку.

– Что это?

– Ваш золотой парашют. Э-э-э… золотой билет.

Это проект реформы полиции. Вы такой примете в пятнадцатом году, но будет уже поздно. Сейчас может ещё рано, но можно попробовать. Тут нет имён – я предлагаю сделать так: вы подробно его изучите, переработайте, уберите что-то или добавьте по своему усмотрению. Только делать это надо быстро, пока Виктор Вильгельмович на посту. Вот с этим, – я помахал папкой, – уже можно идти наверх. Вполне возможно, что авторов подобной реформы повысят, и вообще вы займёте более прочное положение в иерархии власти.

– А вы?

– Что я?

– Что вы хотите для себя?

– Для себя и своих людей я хочу только иммунитета от политического и уголовного преследования. А так мной движет желание помочь стране и поквитаться с врагами. Так что мы все в одной лодке.

В этот момент на улице раздался какой-то шум, потом свист, потом в стекло прилетел камешек. Я аккуратно выглянул из-за занавески.

– Ваши архаровцы какую-то бучу устроили – видимо, вас потеряли.

– Да что б им пусто было! – выкрикнул Плеве. – Выпустите меня, поговорю с ними!

Мы вышли на улицу, и нас тут же обступили со всех сторон. На противоположной стороне и по краям здания увидел своих людей. Ага, значит, часть уже вернулась. А дом взяли в кольцо.

– Ч-что такое?! П-почему беспокоите?!

Плеве был просто в ярости. Видимо, его подчинённые ещё ни разу не видели его в таком гневе.

– В-вам донесение – сообщают, что беспорядки на заводе Торнтона и на табачной фабрике Лаферм. Есть убитые и раненые. И… у вас всё хорошо? Вас долго не было.

Усы фон Плеве как будто жили своей жизнью – в итоге он взорвался.

– Без меня разберутся! Не беспокоить! Не мешать! – рявкнул он, развернулся и стремительным шагом зашёл обратно.

Фон Валь молчал, но взглядом испепелял подчинённых. Когда процедура с проникновением в мой полубункер повторилась и мы снова оказались за столом, Плеве спросил:

– Вы что-нибудь знаете об этом?

– Да.

Я вздохнул, не зная, как начать. Пожал плечами и сказал:

– По сути, революционные беспорядки только на табачке Лаферма – социалисты подняли там мини-восстание. А ладно, – я про себя махнул рукой, – всё равно узнают рано или поздно.

А Торнтон – это моя операция.

Оба гостя уставились на меня недоумевающе.

– Только не против государства, а против террористов. Вернее, социалистов, хотя это одно и то же. Это большой поэтапный план – вам не стоит беспокоиться, всё под контролем. Мы как раз выбили там одну крупную террористическую ячейку. Сейчас действуйте обычно – арестуйте всех, кого сможете. Это всё дело рук Ульянова, вернее, его кураторов и его фиктивного «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Чуть позже я дам вам все материалы по этому делу.

– А в расследовании мы не выйдем случайно на вас?

– Не думаю – я там никаким боком. Только если кого-то из моих исполнителей схватите, но это вряд ли. Наоборот, они пойдут на сотрудничество.

Фон Валь покачал головой. А я продолжил:

– Вот вы только что прочитали бумаги – это крупица от общей информации, и прямо перед вами всё это начинает реализовываться. – Я кивнул. – Вон война буквально у вас за окном.

Плеве растёр лицо руками.

– Это что-то невероятное – до сих пор не могу поверить.

– Я предлагаю на сегодня завершать – у вас был тяжёлый день, который ещё не закончился. Как будете готовы, назначайте следующую встречу. Предлагаю встретиться после пресс-конференции по лекарствам. И ознакомьтесь с моим проектом – с этим надо выступить как можно быстрее. И поборитесь за свои места. Вы нужны здесь, в Петербурге, на службе. Потому что все события только начинаются. И помните о сохранении в тайне того, что вы тут услышали и увидели. Это важнее всего.

– Да, мы понимаем. Вы правы, Андрей Алексеевич – несомненно, мы будем молчать. И спасибо вам большое за всё.

Плеве пожал мне руку.

– Увидимся в самое ближайшее время – Виктор Вильгельмович уведомит вас.

Распрощавшись и проводив гостей, я остался стоять на тротуаре, буквально считая секунды, пока они уедут. Как только последняя повозка скрылась, ко мне подбежали парни.

– Тихо! Все внутрь! Быстро!

Короткий доклад – и по существу.

– В целом всё прошло по плану – завод мы контролируем. Люди Аристарха там, Панкрат разгромил и сжёг коттеджи правления. Ценности мы все вывезли, часть людей на охране, остальные схоронились. Боцман и Малыш захватили их главного и где-то держат – пока от них связи не было.

– Потери?

– Трое убитых и шестеро раненых. А тех революционеров мы всех положили.

Я покачал головой.

– Всех наших забрали?

– Естественно – привезли в госпиталь.

Я покивал.

– Журналисты здесь?

– Да, извелись все – вас ждут.

– Всё, я к ним. Вы продолжайте работать по плану. Фома тут? Всё нормально?

– Да, он сейчас больше всех знает – всё к нему стекается.

– Охраняйте его! Всё, работайте. Если что-то срочное – сразу ко мне!

– Ну что, господа, все в сборе? Давайте начинать.

Я разложил перед каждым по пачке бумаг, копий.

– Вот тут наша версия событий на этот час.

Я заметил, как менялись их лица, когда они читали текст.

– Но день ещё не закончился – пока напечатайте это по горячим следам. Вечером, возможно, будет более ясная картина. Так что как запустите это в печать, часам к девяти приходите – возможно, ещё что-то появится уже для утренних новостей.

Потом подумал и сказал:

– По-хорошему, это вы мне должны платить за такой эксклюзив, а не я вам.

Отдельно встретился с Костиным, главредом моей газеты «Россия сегодня». Ему я отдал более толстую пачку. Там была полная версия событий и подавалась именно в нужном мне ключе. Задача была, чтобы одновременно вышли несколько газет с разными материалами, освещающими деятельность социал-демократов именно как террористическую, а то их по ошибке принимали за философов-мыслителей, учёных. Позже они напишут, что боевиками-социалистами было убито больше тридцати рабочих, разгромлено заводоуправление, убит директор и управляющие с семьями. Чудовищная трагедия, устроенная боевиками-марксистами. И всё в таком духе.

Теперь мы будем долбить это годами – в этой и во всех моих СМИ, которые я планирую открыть, столько, сколько это возможно. Основная задача нашей пропаганды – связать марксизм, социализм и социал-демократию с террористами и убийствами. Что это дело рук не непонятных эсеров, а конкретных марксистов и социалистов – через пять-десять лет эти слова станут синонимом убийцы и террориста. Чтобы до самого тупого крестьянина это дошло.

Кроме этого, ярко, со всеми подробностями, мои журналисты написали, что это именно марксисты убивали рабочих на фабрике, избивали их.

Мы же разбросали там свои листовки – ещё больше, чем оригинальных. И там как раз было большими чёрными русскими буквами: «Смерть рабочим, выступающим за поддержку капитала!» И тому подобное. Рабочие и так ненавидели всю эту левацкую сволочь за то, что не давали и мешали им работать. Конечно, агитаторам удавалось заплести мозги самым тупым, бывшим крестьянам. Но это немногочисленная прослойка. Почти все рабочие воевали с советами после семнадцатого года, и почти все погибли – работать потом было некому. Да и вообще, смешно – в партии рабочих и крестьян не было ни одного рабочего и ни одного крестьянина. Как, собственно, и русских там не было. Вернее, из всей РСДРП русскими были только два человека – сумасшедший Потресов и Плеханов. Чудны дела твои…

К работе над первым выпуском я привлёк нашего уголовного старичка-боровичка Потеху, который был мастером анекдотов, шуток, приколов – короче, такой местный профессиональный стендапер. Я положил ему хорошую зарплату – теперь не надо было корячиться на площадях и отбиваться от конкурирующих бригад скоморохов. Сиди себе в кабинете да придумывай и записывай свои шутки. Я, кстати, многие из них не понимал, но местные ухохатывались. Мне того и надо было.

Все эти революционные газетёнки для рабочих – бред сивой кобылы. Сидит какой-то мудила в Швейцарии и пишет заумь про марксизьму-ленинизьму и карлу-марлу. Рабочему это ни в пень не сдалась читать. Ему было просто неинтересно, поэтому все их прокламации и газетёнки не имели никакого успеха. Хотя народ был тут очень тёмный и в плане пропаганды фактически стерильный – верят всему, что написано. Но я понимал, что нужно простому рабочему человеку – юмор и бабы. Поэтому к новой газете мы подошли совершенно с иным подходом. В начале – кликбейтный заголовок, например: «Социалисты убили более тридцати рабочих на фабрике Торнтона». Как думаете, будет ли такая газета пользоваться спросом? Забегая заранее, скажу, что весь наш тираж просто оторвали с руками. Мы допечатывали новые выпуски почти неделю без перерыва, добавляя новые подробности и меняя кричащие заголовки. Я загнал в типографию людей, и все работали в три смены 24/7.

Понятно, что потом выяснилось, что убитые рабочие были не совсем рабочие, но это, разумеется, мы упомянули вскользь и мелким текстом. Но главное было сделано, и волна запущена. Наши материалы уже за деньги перепечатывали другие издания – и понеслось.

На обложке нашего первого выпуска мы поместили большую иллюстрацию – огромная голова Карла Маркса с бородой в виде щупалец, которые тянутся к России, хватают и давят рабочих, рушат заводы. В общем, такой лавкрафтовский Ктулху, который навис над Россией.

В самом тексте мы собрали избранные цитаты Маркса и Энгельса про Россию. Решили сразу зайти с козырей и использовать такие громкие цитаты, как, например: «Славяне – раковая опухоль Европы», «У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию», «Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить» и тому подобное. Ребята дали на себя столько материала, что на годы вперёд хватит. Будем сцеживать информацию постепенно, но регулярно, с такими же систематическими повторами, чтоб от зубов отскакивало. Проблема, как я уже говорил господам чиновникам, – что люди живут при отсутствии информации. Маркса мало кто читал, потом его и вовсе запретили. Это придавало нашим материалам почти гарантированный успех. Это как радио «Голос Америки» в пространстве СССР, где всё глушили.

Вернёмся к структуре нашей газеты. Основной материал – это сенсация, то есть какая-то свежая новость, например забастовки на фабриках, но поданные под нужным углом. Далее идёт материал с пояснениями, где чётко, конкретно проговаривается, что произошло и кто виноват. В газете немного рассказали про Ульянова, про его поездку за границу, с кем он там встречался. Рассказали и про Волькенштейна, упомянули Крупскую и её старые дела – как её выперли из училища за лесбийские приставания к девушкам. Но главное – постоянно проговаривали основные тезисы, что за ними стоит Интернационал – международная террористическая организация леворадикального масонства. Прямо выделяли это жирным шрифтом. В конце мы размещали анекдоты и комиксы – героями комиксов были Энгельс, Маркс, Плеханов, Дейч, Аксельрод и прочие. Потеха придумывал смешные истории, а студент-художник всё это рисовал. Кстати, нашим студентом был не кто иной, как Петров-Водкин – он как учился в Академии художеств, и, как любому студенту, ему остро нужны были деньги. Вот я и подбрасывал ему регулярную халтуру.

Так вот, все эти революционеры изображались самым комическим образом – постоянно пытались вредить рабочим, а те их раскусывали и проучали. Немудрящий юмор для работяг и крестьян, понятный даже неграмотному. Среди рабочих заходил просто на ура – это было наше ноу-хау. Но с идеологической стороны это наносило огромный урон революционерам и их пропаганде. Какого-нибудь Плеханова рабочие знали только так: «А, это тот, что с метлой в жопе бегал? Знаем, знаем». Поэтому когда к рабочим приходили со статьями этого самого Плеханова, его просто поднимали на смех, хохотали над ним. Со временем Маркс и вся эта шобла превратились во что-то типа Микки-Мауса. Все нижние слои населения знали их именно в этой роли и серьёзно не воспринимали, а тех, кто пытался им объяснять, что это большой учёный, считали просто дураками.

В своё время умные американцы похожим образом избавились у себя от марксизма, куда англичане пытались его инспирировать – тоже профанировали всё это через цирковых сестричек Клафлин и Вудхаус. Позже я расскажу эту историю.

Ну и вишенка на торте – мы печатали в журнале одну пикантную картинку барышни. Пока рисунок, но позже перейдём на фото. Что-то вроде пин-апа. На грани цензуры того времени, разумеется. Если бы нашего, то нас бы сразу запретили. И вот это уже было действительно серьёзно. Потому что рабочие и солдаты, а также студенты и многие другие стали охотиться за газетами, чтобы поскорее вырвать этот листок и проделать с ним известные действия в уединении, ну или просто повесить у себя на стене. Разумеется, там ничего такого не было, даже обнажёнки – просто нарисованы кокетки в полуприличных позах.

В связи с этим, конечно, были и скандалы – мол, как так, печатать похабщину в уважаемом журнале. Но любой скандал вокруг издания, особенно если это касалось такой пикантной темы, тут же приводил к повышенному спросу – люди бежали купить номер, чтобы посмотреть, что же там такое, из-за чего столько шума. Когда скандалы утихали, мы вбрасывали новую информацию через мои другие издания-спутники, которые якобы конкурировали между собой.

Весь этот комплекс мероприятий превратил мою газету в самую успешную и продаваемую в Петербурге, а позже – в России. Я тут же вложился в организацию нескольких типографий, потому что одна не справлялась с работой – просто ломалось оборудование от нагрузки. Костин мгновенно стал богатым и уважаемым человеком. Остальные же мои журналисты рвали волосы, что мямлили-сиськи и не вызвались возглавить газету первыми. Постепенно газета превратилась в журнал – вернее, мы продолжали выпускать новостную газету, но весь жир был в журнале, а стоил он, естественно, дороже. Зато постепенно мы выходили за счёт моей инсайдерской информации на невиданные тиражи. Открывали филиалы по всей России.

Сразу после событий с фабрикой Торнтона несколько революционных газет выпустили свои материалы, как они считали, разгромные – где костерили на чём свет и мою газету, и всё остальное, пытаясь доказать, что они розовые и пушистые. И рабочих они не убивали. Но это вызвало только ухудшение ситуации. Я воспользовался моментом и ликвидировал верхушки этих газет, обставив как месть и бунт рабочих. На следующий день мои газеты вышли с заголовками: «Месть марксистам за убитых рабочих». А всё оборудование и помещения я отжал себе через полицейские связи и, поставив туда главными редакторами своих журналистов, которым я подсказал брать интервью у очевидцев происшествий на табачной фабрике и заводе Торнтона. Там они писали, как марксисты били их железными прутами, палками, ломали оборудование и тому подобное. Всё это имело большой общественный резонанс и создавало благодатную почву для расширения штатов полиции.

Так на страницах моих журналов постоянно в конце острых статей добавлялось: куда смотрит полиция и жандармерия. Что не хватает средств и надо бы увеличить и финансирование, и штаты полиции. Что, естественно, добавляло в читатели и полицейских, которым всё это грело кровь. Таким образом я потихоньку подтачивал систему и подталкивал к нужным мне изменениям. Готовил общественное мнение. СМИ – это страшная вещь и настоящее оружие в умелых руках.

Были и газеты умеренно либеральные, которые что-то вякали. Мы их тут же обзывали марксистами, социалистами и оправдателями убийц русских рабочих. После такого многие затыкались и писали уже самооправдательные статьи.