Текст книги "Городовой (СИ)"

Автор книги: Andreas Eisemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

– По поводу кандалов или тайных агентов?

Фон Валь сдержал улыбку, а Плеве продолжал, как он считал, давить.

– И по тому, и по другому.

– Ну, по поводу ваших агентов – не такие они и тайные.

Я назвал имена почти всех – на самом деле это был цирк с конями, как ряженые под бродяг офицеры пытались вынюхивать в лавре. Вскрыли их за секунду – это не старые времена, где там чёрт ногу сломит от нищих и бродяг. Сейчас был жёсткий учёт – всё было под контролем. А после дела с Каханом и его братвой я старательно внушал всем жёсткую шпиономанию, поэтому там все смотрели в оба – любых новых людей сразу брали под подозрение. Таким образом выявили почти всех и скармливали им всякую дезу.

– Поэтому что они там вам понарассказали – одному богу известно. Сведения эти, мягко говоря, недостоверные, а если говорить точно, то мои люди просто скармливали им всякую ерунду. Вы уж извините, но слежка в таких местах, как лавра, – это чрезвычайно сложное дело, а ваши люди к этому совершенно не приспособлены. Хотя не бесталанны, так что ругать их не стоит. Особенно отличились двое ваших сотрудников, – я назвал фамилии, – у этих получилось чуть лучше замаскироваться, мы их не сразу вычислили.

Чиновники молча переглянулись.

– А что касается кандалов – тут, как говорится, по плодам их узнаете их. Думаю, у вас есть статистика преступлений по Центральному району, где я имею честь служить, которая говорит сама за себя.

Тут уж пришлось удивиться чиновникам, особенно после речи про их не очень тайных агентов. Это был удар ниже пояса.

– А что вы скажете о тех преступных сообществах, которые сложились в лавре после вашего там появления?

Вот это уже был вопрос серьёзный, который, как клубок, намотает на себя всё остальное. И эта черта – если сейчас соврать и начать юлить, то они это сразу раскусят, и доверие будет потеряно. Поэтому, хочу я или нет, но надо вскрываться. В любом случае это произойдёт – сейчас или позже. Тем более что я сам планировал открыться именно Плеве, только значительно позже, когда тот станет министром МВД. Да, видать, не судьба.

– Имейте в виду, что у нас есть все данные на так называемых ваших людей и на те безобразия, что там творятся, а другими словами – полный криминал, бессудные расправы, убийства, грабежи.

– Всё это существовало в том виде, в котором вы описываете, как раз до моего появления в лавре. Вот, например, вы говорите – грабежи, но ситуация как раз обратная: все грабежи пресекаются и значительно уменьшились – цифры реальных отчётов говорят сами за себя.

Я понимал, что они и сами всё это прекрасно знают, но игра есть игра – они должны сейчас, как они считают, запрессовать меня, навесить всего и посмотреть, как я буду крутиться. Нормальная практика. Нужно принимать правила игры.

– Кроме того, как вам доложили ваши агенты, недавно в этой больнице лечился так называемый известный криминальный авторитет Фома Шелестов. А известно ли… вашим агентам…

Я специально сказал «агентам», а не «вам», чтобы не выглядело совсем уж борзостью. Ведь сейчас они беседовали не со мной – вонючим губернским секретарём. А они были третьим и вторым в табели о рангах – выше только император и господь бог. Так что надо было стараться держать себя в рамках.

– …что Фома Шелестов был почти смертельно ранен, когда отбивали деньги у банды грабителей-инкассаторов? Именно он первый их выследил и приехал на место для переговоров, где его жестоко пытали, разрезали живот – его напарника убили, а мальчишке прострелили руку. Именно его донесение позволило мне вовремя прибыть на место и перехватить эту банду. Так что формально это именно он спас государственные деньги буквально ценой своей жизни. И только то, что я его вовремя доставил в госпиталь и экспериментальные препараты доктора Перфильева спасли ему жизнь. А вы говорите – злодей и бандит.

Оба чиновника были растеряны и подавлены. Начал фон Валь:

– Я не знал об этом. В донесении ничего про это не было.

– Разумеется, не было – никто в здравом уме не будет такое писать, сами понимаете. Или вот, например, тоже по полицейским сводкам – бандит по кличке Гриня, в миру Григорий Матвеевич Корнеев. Он сейчас руководит всей нелегальной и полулегальной проституцией фактически во всём городе, да и легальная так или иначе ему подчиняется. И я вас прошу сверить криминальные сводки и статистику до и после – думаю, вас это удивит. Но я сам скажу: во-первых, он выдавил всех по-настоящему криминальных дельцов, которые творили ужасные вещи; во-вторых, значительно – я подчёркиваю, значительно, то есть в разы – упала детская проституция. За этим он следит жёстко. Не так давно на территории завода «Ткачи» по договорённости с местной администрацией были открыты два корпуса, где содержатся девочки-сироты и просто из неблагополучных детей, в том числе тех, кого родители сами сдали в публичные дома за вознаграждение.

Плеве и Валь сидели с каменными лицами и смотрели на меня. А я знал, что фон Валь сам вскоре откроет приют для детей на собственные средства.

– Вот это в том числе работа Грини – отслеживать такие случаи и передавать детей в приют, где их будут учить ремеслу. А кто навёл порядок в лавре и задушил там преступность на корню? Вы что, думаете, я или Савельев там бегали с револьверами день и ночь? Нет, это по большей части работа Фомы и его людей.

– Но как это возможно?! – не выдержали оба. – Зачем им это надо?! Да вы садитесь, Андреев, садитесь.

Я откинулся на стуле.

– Они некоторым образом обязаны мне. Поэтому выполняют мои поручения.

– То есть это вы как-то влияете на них, что они безоговорочно вас слушаются и всё это делают?

– Все эти люди, те, кто руководит лаврой – типа Фомы, Грини и других, а случайных людей, поверьте, там нет, – все они по сути сейчас государственные чиновники. Разумеется, с некоторыми нюансами, – улыбнулся я. – Можно сказать, чиновники поневоле и на нелегальном положении.

Сказать, что начальники были удивлены, – это ничего не сказать. Я им поломал всю структуру допроса, да и вообще этой информацией выбил их из колеи. Немного придя в себя от шока, фон Валь сказал:

– Как вам это удалось сделать – это будет отдельный разговор, и вы нам, разумеется, расскажете. Думаю, Вячеславу Константиновичу тоже будет интересно послушать. А что вы скажете по поводу тех расправ, которые, как мы точно знаем, имели место в лавре уже после вашего появления?

Я развёл руками.

– Не разбив яйца, не приготовишь омлет – это очень жёсткая преступная среда, вопросы там решаются силой. Так что это сопутствующие потери, причём не с нашей стороны, так что горевать не стоит. Без этого невозможно было бы установить там свою власть и свои порядки – в конечном итоге это привело к положительным результатам. Как вы боретесь с террористами, так и наше сообщество борется с беспредельщиками, реальным криминалом уже внутри структуры, который мешает всем. Там тоже есть силы правопорядка, как бы странно для вас это ни звучало. Я понимаю, что всё это выходит за рамки правового поля, но вы сами видите и понимаете, что обычными средствами ничего сделать нельзя – это борьба с ветряными мельницами. Вы можете поднять данные, например, за прошлый год и сравнить статистику.

– Нда… вы очень сильно меня удивили, Андрей Алексеевич, – помотал головой фон Валь.

А Плеве продолжил:

– Безусловно, если то, что вы говорите, правда, а судя по отчётам, которые мне предоставили, всё так и есть – правда, – он хмыкнул, – в заслугу себе это поставили большие чиновники и уже получили за это награды… но тем не менее. Вы правы – цифры говорят сами за себя. Только мы и подумать не могли, что дело обстоит так. Мы, разумеется, будем думать об этом и иметь ещё не одну беседу с вами – человеком безусловно выдающимся и, как я теперь вижу, немного не на своём месте. И да, донесения наших агентов, как вы деликатно выразились, мягко говоря, не соответствуют действительности – но это ладно, с этим разберёмся.

А я понял, что скоро кое-кто получит очень такой знатный пропиздон, а виноват снова буду я. Надо будет потом найти этих шпиков и как-то сгладить углы, чтобы гадить мне не начали.

– Так вот, нас больше всего с Виктором Вильгельмовичем интересует вопрос о вашей ранней биографии, так как мы не смогли найти ничего о вас ни в одном архиве – никакой информации нет. Что вы можете сказать по этому моменту? – спросил Плеве и уставился на меня своим немигающим взглядом.

Я вздохнул. Ну вот, мы и подошли к самому главному – карты под стол, стволы на стол. Ну и что говорить, как вскрываться? Я задумался, а мои собеседники расценили по-своему:

– Вы не подумайте, что мы прямо давим на вас, но нам действительно важно это знать для продолжения работы с вами…

– Ну что вы, я всё понимаю – только с этим есть небольшая проблемка…

– Если вы про своё собственное криминальное прошлое, то я думаю, этот вопрос можно решить. Что скажете, Вячеслав Константинович?

– Безусловно. Судя по вашим действиям и предлагаемым решениям…

– Извините, что перебиваю – вы меня не так поняли. Просто я пытаюсь подобрать слова, чтобы это всё объяснить, а это не так просто. Позже вы сами поймёте. Хочу задать вам один вопрос.

– Слушаю.

– Я похож на умалишённого?

Плеве и Валь переглянулись.

– Э-э-э… нет. Причём я считаю, что вы как раз хороший образец разумности и последовательности – таких ещё поискать…

– Тогда могу предложить вам проехать ко мне в кабинет. Там вы получите исчерпывающие ответы на все ваши вопросы. Это проще показать, чем рассказать.

Начальники снова переглянулись, потом посмотрели на меня, снова переглянулись.

– Что у вас со временем, Вячеслав Константинович?

– Поверьте, это того стоит. Более того, сейчас это важнее всего.

– Хм, заинтриговали.

– А поехали! Мне после ваших рассказов самому интересно, как вы там всё устроили.

– Боюсь, что экскурсии мы отложим на другой раз – сегодня же предлагаю заняться непосредственно делом, а там уже посмотрим.

– Хорошо, Андрей Алексеевич. Я смотрю, вы очень уверены в себе – ваш коллега, Перфильев, язык проглотил поначалу.

– Да, доктор немного застенчив, но мы работаем над этим.

Все заулыбались и направились к выходу. В коридоре нас ждали и доктор с Леной, и всякие разодетые помощники чиновничьего начальства, которые смотрели на меня с нескрываемым презрением. Зато Лена и Перфильев смотрели во все глаза – ещё бы, столько беседовать с таким начальством, почти министры!

Я хотел было сесть к Пахому, но меня перехватили и попросили ехать вместе с ними. «Перестраховываются», – подумал я. А ещё немного стало страшно – а как, если какой-нибудь террорист бомбу сейчас бросит? В общем, я пересел, так и не успев дать никаких поручений Женьку и Пахому – хорошо, что проинструктировал их заранее. Ещё надо подумать, как этих холуёв министерских спровадить – их-то я точно никуда не пущу. Пусть на улице грустят.

Об этом я и сказал, пока ехали.

– Вы поймите, что уже то, что я вам немного рассказал про лавру, является государственной тайной. Если об этом прознают, то недоброжелатели так дело повернут, что нам всем не поздоровится.

– Да, разумеется, мы это понимаем. Я до сих пор в шоке от услышанного – в голове не укладывается. И вы верно заметили – если это просочится, от нас камня на камне не оставят.

– Именно так. То же самое и с тем, что вы увидите и услышите дальше. Только это в тысячу раз серьёзнее, чем какая-то лавра. Поэтому только вы и больше никто. Пусть ваши помощники ждут и, по возможности, не беспокоят.

– Прямо заинтриговали. Хорошо, я распоряжусь, – сказал Плеве и отошёл к своим клевретам.

А ко мне наклонился фон Валь:

– Надеюсь, вы ничего эдакого не замышляете?

– Ну что вы такое говорите, – произнёс я так же шёпотом. – Я между прочим полицейский.

– Знаю я, какой вы полицейский – без году неделя, – зашипел мне на ухо Валь.

– Ваша правда, но, поверьте, всё максимально безопасно. Будем только мы трое.

– Я своего начальника привёл – на такое дело пошёл из-за вашего доклада. Не подведите!

– Не подведу – он ещё спасибо вам скажет.

– Ну что, показывайте! – это подошёл Плеве.

Глава 14

Нужно было видеть лицо Катерины, когда она открыла дверь, но надо отдать ей должное – не растерялась, отошла в сторону, чуть поклонилась, потом так же быстро исчезла.

Мы вошли не через лавру, а с улицы – как правило, около этого входа была точка такси или, по-местному, извоза. Я специально их сюда организовал, вернее, Пахом по моему приказу, для того чтобы лишние люди не терлись. Например, вздумает кто-то поджидать меня около входа – но это не получится: таксисты или отоварят, или прогонят, ну или мне доложат через мальчишек. Так что вход был прикрыт.

Сегодня было немноголюдно – все почти были на деле, но Пахом каким-то образом уже был тут. Профи, что скажешь – видимо, просчитали маршрут и встретили уже тут. Я их видел, когда выходил, незаметно подмигнул – типа всё нормально.

Поднялись по лестнице наверх. Домой мне людей приводить было не стыдно – ремонт тут был вполне себе на уровне, не двадцать первый век, конечно, но довольно прилично. Гости рассматривали убранство. Не так давно я начал покупать искусство – в основном наших художников: Ге, Поленова, Саврасова и других. Так что кое-что висело, а что-то было убрано.

Я планировал собрать коллекцию всех возможных картин Фёдора Васильева – гения живописи, вспыхнувшего и тут же погасшего в двадцать три года. И, конечно, Куинджи – его работы стоили довольно дорого, но и мы люди не бедные.

А вот Репина я не любил – на наши деньги это яркий навальнист. Постоянно изображал, как на Руси всё плохо. У него нет ни одной картины каких-то русских достижений – везде какие-то бичи, убожество, нищета. Вот взять его «Бурлаков на Волге» – куча каких-то несчастных, изможденных бичей тащат лодку, надрываются изо всех сил. Не хватает надсмотрщика с кнутом, который их будет бить.

А между тем это обычная работа, за которую неплохо платили. И часто ей занимались женщины в свободное от работы в полях время. И тащить корабль не тяжело, так как нет сопротивления. Кроме того, в тех же Нидерландах такой вид деятельности просуществовал до двадцатого века – есть фотографии, где девушки тащат баркасы по каналам. Но это Запад – это другое!

Вот же сука! А наших бурлаков надо показать страдающими от барина нищими изодранными бичами – вот как люди при царизме-то страдают! Хотя мужики просто халтурили и подрабатывали. То-то его советская власть любила – везде перепечатывали. Идеологически верный товарищ. Эта тварь, кстати, активно поддержала февральскую революцию, был дружен с семейством Стасовых. Но ладно, об этом в другой раз как-нибудь.

Мои покои занимали весь второй этаж – комнаты в виде анфилады. Первая – личная гостиная, вторая – закрытый кабинет, и третья, можно сказать, алтарь и исследовательский центр. Первая дверь – это была входная корабельная переборка, вмонтированная в стену. Если ломать, то проще рядом пробить стену, но не дверь. На первом этаже была большая гостиная, комнаты Катерины и разные подсобные помещения.

– Хм, весьма оригинально. Остерегаетесь воров?

– Нет, воры сюда не полезут – тут сложная система.

Не стал я вдаваться в подробности – безопасность никогда лишней не будет. Открыл поворотом штурвального запирающего устройства, если по-научному, и первым зашёл в помещение. Чиновники с некоторой опаской последовали за мной.

– Весьма любопытно!

Они закрутили головами, разглядывая комнату. Тут была часть архива, документы, но в этом кабинете я в основном делал подготовительную работу – клеил ярлыки, папки. Поэтому не стал тут задерживаться и сразу пошёл к сейфу. А господа встали рядом, наблюдая за моими действиями – видимо, ожидая, что я достану им волшебного кролика из сейфа.

Но эта комната служила больше заглушкой – она была небольшая. Мы полностью сломали перегородку и построили новую, чтобы освободить место для основного кабинета, где я просиживал многие часы. А ещё тот кабинет был угловой, и света там было больше – соответственно, я мог дольше заряжать телефон.

Когда я открыл сейф, а тот оказался пуст, мои гости с удивлением посмотрели на меня. Но я знал, что так будет, и наслаждался их эмоциями. Ничего, сейчас ещё не так удивятся! И действительно – я открыл заднюю дверь сейфа и толкнул её. Открылся вход в Нарнию.

Тут уже брови гостей поползли наверх. Я протиснулся первый и сделал приглашающий жест. Чиновники переглянулись, и фон Валь, втянув живот, пролез внутрь, за ним – Плеве. Я закрыл за ними обе двери и дал им время насладиться увиденным.

Они стояли с открытыми ртами, разглядывая карты, сотни пометок на них, специальные ящики с уже, наверное, тысячами карточек. Работа в полиции значительно расширила мой доступ к недостающей информации.

На стенах была карта Питера с множеством пометок, карты Европы, мира, где цветными карандашами были закрашены контуры империй – причём часть официально, а часть нет. Учитывались различные доминионы, полуколонии, частные территории, протектораты – вследствие чего можно было понять, кто реально что держит и чем управляет.

Особенно жирно выделялась Британская империя – я её выделил красным цветом, цветом пиратства. Вернее, я смотрел чуть дальше, и на карте изображено было Содружество – The Commonwealth. Пожалуй, самая замалчиваемая организация и одновременно сверхгосударство. Организация – колоссальная, государство – циклопическое. Организация и государство, управляемое всемирными мастерами дезинформации.

– Что это? – осипшим голосом спросил Плеве.

– То, что никто не должен ни видеть, ни знать об этом. Теперь вы являетесь носителями государственной тайны наивысшего порядка. Давайте присядем и начнём наш сложный разговор.

Я указал гостям на стол, отодвинув все дела и открытые папки, над которыми работал в последнее время. Там были исписанные страницы доклада о циркулярном розыске преступников – чистовик, который находился у меня в портфеле. Его я тоже положил на стол.

Гости всё ещё находились в прострации, читая корешки файлов, видя там знакомые имена, завороженно смотрели на карты с торговыми путями и разной статистикой. Хотя главным на мировой карте было расположение американских военных баз в будущем, благодаря которым они контролировали все мировые торговые потоки.

Теперь уже я чувствовал себя хозяином – я был в своей среде, в своём пространстве, на своей территории и мог действовать свободно.

– Я правильно понимаю, – спросил фон Валь, – что у вас тут собрана гигантская картотека, как вижу, разделённая по политическим партиям, странам? Значительная часть посвящена социал-демократическому движению и Интернационалу?

– Да, террористам у меня посвящено значительно информации, но это только часть. Тут очень много информации скрытой – без ключа несведущий человек не разберётся. Возможно, только узкие специалисты, профессионалы. А так вы правы – тут огромная база данных по очень многим личностям, организациям, явлениям.

– Но как это возможно? Когда и, главное, как вы смогли это всё организовать? Даже у нас – да я уверен, что в главном управлении и близко ничего подобного нет.

Плеве только подтверждающе качал головой.

– К сожалению, это так – я имею в виду, к сожалению, что у вас этим не занимаются так плотно. Но я вас сюда пригласил, чтобы дать ответ на ваш вопрос. А именно – что я делал до поступления в полицию.

Так вот, мой ответ – ничего. Меня здесь попросту не было.

Я поднял руку в успокаивающем жесте.

– Виктор Вильгельмович, вы смотрели моё дело – напомните, какие там первые данные обо мне?

Фон Валь выглядел немного сбитым с толку, нахмурил лоб, пошевелил бакенбардами и произнёс, вспоминая:

– Вас обнаружили голым в тряпичном сарае в Вяземской лавре. Без сознания, позже доставили в городскую больницу, где вы пришли в себя. Вот. Это первая запись о вас, по крайней мере реально подтверждённая свидетелями.

Он скептически поднял бровь.

– А какие-то странности, несоответствия отмечены в деле?

– Преизрядно! Не я один голову ломал. Ничего там не сходится! Не бывает таких бездомных у нас! – чуть повысил голос генерал.

– Всё верно. Только там есть неточность – очутился я в этом сарае не голым, а с некоторыми вещами, которые снял, припрятал и позже забрал. И теперь у меня вопрос к вам обоим: ещё раз осмотритесь вокруг – видите ли тут что-то странное, как будто не принадлежащее этому миру и этому времени?

Плеве указал пальцем на подоконник.

– Мы, как зашли, я сразу заметил – хотел позже спросить.

Я тяжело вздохнул – вот и подходит момент истины. Встал, взял с подоконника складывающуюся солнечную панель и павербанк, положил на стол и пошёл открывать сейф. Достал телефон. Тоже выложил на стол.

– Помните, я спрашивал вас, похож ли я на умалишённого? Вы ответили, что нет, не похож. Так вот, слушайте.

Ваши люди не нашли на меня информации, потому что её не существует. Потому что я появился здесь, у вас… в вашем мире, в мае этого года. В этом проклятом сарае. А перед вами доказательство этого. Я понимаю, что это трудно, невозможно принять.

Гости были бледны и переводили взгляд то на меня, то на странные вещи на столе. А я продолжал:

– Я был военным там, у себя. Воевал, попал под разрыв, но как-то не до конца – оказался в каком-то тоннеле, но это всё ощущения. Понятно, что никакого тоннеля не было, и меня выбросило как есть в этом сарае.

Первым нарушил молчание фон Плеве:

– То есть вы считаете, что умерли там?

– Сложно сказать. Возможно, а может, и нет – что-то послужило катализатором, и меня вырвало из того времени и закинуло сюда, к вам. Почему именно в это время – понятия не имею. Я много думал об этом и пришёл к выводу, что не умер – скорее всего, я просто исчез там. Я не верю в перенос сознания – слишком это сложная вещь. Хотя если подумать, перенос всего человека не менее сложная…

– Подождите, вы всё твердите про время…

– Две тысячи двадцать шестой год, – перебил я его.

– Господи…

Чиновники переглянулись. Они были бледны, сосредоточены и напуганы. Я пытался прочитать их эмоции – видно, что они были в шоке, но мужики битые, боевые, особенно генерал.

– Это… сто тридцать один год вперёд, – быстро посчитал Плеве.

Надо же, я бы так не смог посчитать.

– Но как это возможно?

– Понятия не имею. У меня первый раз такое, – улыбнулся я, чтобы сбавить напряжение.

– И вы как-то можете это доказать?

– Конечно. Начнём с доказательств в ваших отчётах. Я здесь чуть больше полугода, но уже кое-что сделал – пример та же лавра. Я немного вам рассказал про свою деятельность, приоткрыл завесу.

– А кем вы были там, в своём времени?

Я почесал лоб.

– Сложно так сразу сказать – и жнец, и чтец, и на дуде игрец, как говорится. Был предпринимателем, купцом по-вашему. Крутился, потом попал в тюрьму, из тюрьмы – на войну. Есть у нас такая функция.

– А за что вас арестовали? – чуть нахмурившись, спросил Плеве.

– У нас бизнес – это игра на грани. В будущем всё сильно поменялось. Честно им заниматься трудно – приходится изворачиваться, рисковать. Даже если ты на госслужбе, почти невозможно работать, не нарушая закон – это как минное поле. Столько законов и нормативов! Бывает так, что, чтобы выполнить какую-то задачу, приходится нарушать закон. Ну вот так и попал – треть жизни не хотел на это терять, предпочёл рискнуть и записался на войну. Там попал сначала в штурмовики – чудом выжил, потом в разведку, а потом к вам сюда. Параллельно со всем этим занимался архитектурой и историей, но это так, хобби, увлечения. Собственно, благодаря этому увлечению у меня и есть все эти данные, которые вы видите вокруг.

Гости оглянулись.

– У вас очень странный язык – множество заимствований, англицизмов. Это сразу бросается в глаза.

– Я знаю, – кивнул я. – С этим ничего не поделаешь – шпиона из меня не выйдет. Любой средний специалист вскроет моментально. А если стоять и подбирать слова, буду выглядеть идиотом. Кроме того, я не умею писать и считать по-вашему. Я имею в виду все эти сажени, пяди и всё такое. Писать более-менее научился, но лучше это никому не показывать. Все мои бумаги переписывает моя подруга Катерина – вы с ней встречались. Как видите, я с вами полностью откровенен. И ответил на ваш вопрос. Я понимаю, что это всё звучит фантастически, невероятно, но такова реальность.

– А что, в будущем другое письмо и счёт?

– Конечно. После определённых событий Россия перейдёт на метрическую систему и проведёт реформу языка. Вернее, они используют наработки из этого времени – проект по упрощению языка будет разрабатываться в 1904 году Академией наук, но так и не доведут до конца.

Я заметил, что и Плеве, и Валь смотрят на электронику.

– Что это?

– Так сразу достаточно сложно объяснить – уж слишком всё поменялось за это время. Вот это – телефон, вернее, смартфон. Устройство, в котором куча всего: книги, информация. С помощью этого устройства можно связываться с людьми. Расстояние не имеет значения.

Гости только покрутили головами.

– А как это всё умещается там?

– Да и я сам толком не скажу – а буду объяснять, ещё больше вас запутаю. Я лучше покажу кое-что.

Я включил айфон, разблокировал, включил видеосъёмку и направил на них.

– Скажите что-нибудь.

– Что говорить? – растерялись они.

– Этого достаточно. Хотя, думаю, вам будет интересно послушать свой голос со стороны.

Я проиграл им короткое видео, где фон Валь растерянный спрашивает: «Что говорить?» Проиграл несколько раз. Вконец ошеломлённые чиновники смотрели на своё изображение.

– Да… сегодня день открытий. Это просто невероятно.

– Я вас понимаю. А вот с помощью этих устройств я добываю и передаю электрическую энергию для работы. Только не спрашивайте, как это устроено.

– Вы говорили, что воевали, – спросил фон Валь, – и что с вами были ещё вещи. И с кем вы воевали?

– С кем мы воевали – давайте чуть-чуть отложим этот разговор. А вот вещи – сейчас покажу.

И я стал доставать из сейфа и складывать на стол свою амуницию.

– На самом деле не так много со мной провалилось – личные вещи, что были на мне, электроника, это вот эти вот приборы, и рюкзак, в котором были съестные припасы, вода, патроны и всякая мелочёвка.

– Это шлем?

– А это что?

– Боевой жилет с бронеплитами – против пуль и осколков.

– Какой тяжёлый, – фон Валь попробовал поднять.

Взрослые мужики, как дети, – всё щупали, разглядывали, трогали пластик, чуть ли не облизывали. Отдельное восхищение вызвала обувь – каждый военный знает, как ценна и важна хорошая обувь. А я обнаружил свои носки в одном из ботинок, свёрнутые в клубок – хорошо хоть постиранные! – запихнул их подальше.

– Вот ещё пистолет и патроны.

– Такие маленькие и острые, – Плеве поднёс патрон 5,45 к носу.

После того как всё было тщательно изучено, осмотрено, обнюхано, первым в себя пришёл фон Плеве.

– Да, Андрей Алексеевич, всего мы ждали, но не такого. С одной стороны, до сих пор не верится, с другой стороны, если смотреть на всё совокупно, то и не верить нельзя. Что скажете, Виктор Вильгельмович?

Тот растёр лицо руками:

– В голове не укладывается. Столько вопросов – аж голова раскалывается. Это что же получается – вы знаете грядущее? То, что будет происходить?

– В общих чертах.

– Почему в общих?

– Потому что я уже значительно его поменял – сейчас в любом случае уже будет не так, как в моём времени. Причём чем дальше и глубже изменения, тем вот это всё, – я обвёл взглядом картотеку и карты, – будет терять своё значение. Но главное всё равно останется – люди и, что самое важное, тенденции развития.

– А какое у вас воинское звание было?

– Срочную службу окончил младшим лейтенантом, так как у нас была военная кафедра. Ну и на войне дослужился до старшего лейтенанта. Это примерно штабс-капитан по-вашему.

– А ощущение, что беседуем с каким-то профессором.

– Наши общества очень сильно различаются. Ваше общество – гипоинформационное, то есть информации крайне мало. Обычный наш среднеобразованный человек забыл больше, чем ваш профессор будет знать за всю жизнь. У нас общество гиперинформационное. То есть нам мгновенно по запросу доступна любая информация на любую тему.

– Невозможно это представить. Это же какие возможности…

Я пожал плечами:

– Всё зависит от человека.

Фон Валь продолжал вертеть в руках Макаров:

– Надо же, какой удобный и маленький.

– Но если вернуться к главному, – продолжал тереть виски Плеве, – что будет дальше?

– Для начала хочу понимания в другом вопросе – что вы сейчас говорите не с городовым, а с человеком из другого времени и реальности. Поэтому я буду говорить просто, как есть, без чинопочитания и всего такого.

Плеве скривился и махнул рукой:

– Да оставьте! Какие чины! Скажите, что будет дальше?

Я посмотрел на них с некоторым сожалением. Ведь это действительно удар – все их усилия, труд всей жизни и жизни их предков из-за какой-то подзалупной плесени пойдёт прахом. И не только их жизни, но и жизни их детей и последующих поколений людей, которые всё отдали на благо своей страны.

– Вы все умрёте.

Наступила гнетущая тишина. Плеве посмотрел на пистолет в руках Валя. А я отошёл и достал одну из толстых папок по периоду 1904–1907 года, достал несколько первых листков и протянул им. Плеве буквально вцепился в него. После того как начал читать, взгляд его переходил с одной строчки на другую, пока не нашёл свою фамилию.

Хотя список там начинался с 1878 года – террористических актов, совершённых «революционерами» из «Земли и Воли».

«Только за один год (с октября 1905 года) убито и ранено 3611 государственных чиновников. К концу 1907 года число чиновников, погибших и искалеченных боевиками, превысило 4500 человек. К этому нужно добавить 2180 убитых и 2530 раненых частных лиц.

С января 1908 по май 1910 года отмечено 19957 терактов и экспроприаций, в результате которых погибли 732 должностных лица и 3051 гражданин, а 1022 чиновника и 2828 частных лиц получили ранения. Всего за 1901-11 гг. этот период террористами было убито и ранено около 4,5 тыс. государственных служащих различного уровня. «Попутно» было лишено жизни 2180 и ранено 2530 частных лиц. В общей сложности в 1901-11 годах жертвами террористических актов стали около 17 тыс. человек.»

На Плеве было тяжело смотреть – он смотрел в одну точку, руки его мелко тряслись. Фон Валь выхватил листы, ища свою фамилию, но не нашёл. Его можно понять – вся верхушка Империи была уничтожена, все, кого он знал. Я молчал, они тоже молчали – оглушённые этими цифрами.

Надо отдать должное – мужики сильные, серьёзные. Первым в себя пришёл Плеве.

– Как это возможно? Как это произошло?

– Это война.

– Кого с кем?! Мы же ни с кем не воюем!

Я покивал головой.

– Вот и большинство ваших современников так думают. Что является фатальной ошибкой. Большинство так ничего и не поняли. Жил человек, жил и умер, не приходя в сознание. Но если трезво смотреть на вещи и взглянуть внимательно, то вы увидите потери военного времени – не так ли, Виктор Вильгельмович?