Текст книги "Городовой (СИ)"

Автор книги: Andreas Eisemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Постепенно начали завязываться знакомства с теми же действующими военными и офицерами. И самое главное – почти случайное знакомство, которое определило дальнейший ход истории.

Далее произошёл очень интересный момент: там, где были боксёрские клубы, исчезала преступность. Среди боксёрской среды было своего рода развлечение и соревнование – применять свои навыки по вечерам на местных бандах. Бывало и боксёров забивали, если те были новичками или ходили поодиночке – тогда уже выходил весь клуб. Полиция сначала возмущалась, но постепенно графики преступности стали снижаться, и уже стали приходить с благодарностями – даже наградили Панкрата грамотой. Надо было видеть его выражение лица в тот момент. На совместных гуляньях мы часто вспоминали этот момент.

В идеале я хотел не допустить на нашу территорию британских скаутов – к тому же они пока и не организовались – и создать из этого всего своё движение типа пионеров или гитлерюгенда. Мне нужна была сплочённая общими идеями масса активной молодёжи, которая не пойдёт в революцию, а наоборот, будет крушить черепа революционеров по моему приказу. Но ресурсов для создания такой мощной организации пока не было.

Жить – я имею в виду старших и их бригады – стали хорошо и сытно, причём без особого криминала. С лавры мы получали солидный доход. Была проделана большая работа – построены новые деревянные торговые ряды, соответственно плата за это выросла, плюс под наш контроль перешёл весь Сенной рынок и окрестности. С ростом благосостояния всех стало напрягать соседство с бичами – хоть мы и были уже относительно огорожены от них, многие из нашей верхушки стали снимать нормальные квартиры или номера в отелях. А стеклянный корпус больше использовали как базу.

Но я уже зашёл немного вперёд. Пока у нас шёл ремонт, приехала семья Фроловых от Ивана – он же их первый и встретил. С ними интересная история произошла: я хотел им отдать в долевое управление знаменитую ресторацию Сухаревка. Владельцем там был хмырь, похожий на покойного господина Мухина – везде грязь, ужас, антисанитария. Но этот владелец оказался гораздо предприимчивее Мухи, и чуйка у него сработала как надо. Хотя я не собирался его убивать, планировал выкупить его трактир, но не тут-то было. Уже смекнув, что к чему, и что тучи над ним сгущаются, предприимчивый делец за одну ночь успел вывести всё оборудование и смыться. Мы с Иваном пришли, осмотрели пустые стены, да и махнули рукой – баба с возу, кобыле легче.

Фроловы эти, конечно, произвели впечатление – были они из православных, потому что уже все знали, что с раскольниками я не работаю. Все бородатые, сбитые, мощные: отец и трое сыновей. Причём забавно было видеть их напряжение – всё-таки они уже знали куда и к кому шли, и видно было, что мужики готовы к любому исходу разговора. Но всё прошло хорошо – показал им их будущие владения.

– Никодим Евграфович, если покажете себя хорошо, отдам под вашу руку всё, что связано с питанием тут.

– Вы, ваше сиятельство, не сомневайтесь – сделаем всё в лучшем виде. А то что мебели да посуды нет – это ничего, найдём.

– Поступим иначе. Я немного увлекаюсь архитектурой и декорированием – возьму эту часть на себя. Вы в Лондоне бывали? Пабы ихние видели?

– Нет, но слыхал.

– Вот нам такой нужен – трактир или паб, по ихнему. А при нём ресторан – то есть кто просто пива хочет, пусть в баре сидит, а если поесть чего-то – за стол. Сделаем всё в тёмных тонах, стены панелями деревянными обошьём. Надо будет у морячков ещё атрибутики всякой закупить. Деньги я на всё это, включая посуду, котлы и прочее, выделю, но заниматься этим будешь сам – я в вашу кухню лезть не буду. С вас будут ваши самогонные аппараты, про которые мне Иван все уши прожужжал, чтобы настоечки там разные и закусь к ним.

– Всё будет в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. И ещё: одного из сынов ставь на другой бар.

– Что за бар?

– Это по-иностранному – паб или пивной трактир, только в отличие от этого там будет только чистая публика, при казино. Поэтому там будут и цены на выпивку другие, но и всё по высшему разряду должно быть. Но про это место болтать не следует – смекаешь?

– Так точно. А этот… бар тут же будет или в другом месте?

– Тут, в лавре, только немного в стороне – там сейчас ремонт идёт. Пойдём, тоже осмотрим место, я расскажу, как там всё будет. Слушай, а сынки твои, смотрю, здоровьем не обижены. Как они – в боях участвуют?

– А то! – Никодим Евграфович подбоченился. – Завсегда бились на ярмарках да на реке на кулачках ходили. А что, у вас и бои проводят?

– Проводят, ещё как проводят. Не только проводят, но и школа кулачного боя и борьбы есть, и ринг, где по вечерам бьются. Так что если поучаствовать захотите, а то и лишнюю монету заработать – милости просим. Но учтите: бойцы у нас тут тоже не из самых слабых, – разжаривал я мужика.

– Хех, бойцы у них! Посмотрим опосля, что у вас тут за бойцы. А вот про школу вашу интересно.

– Ну вот и по рукам.

А сам мысленно радовался – наконец-то Малышу достойных соперников нашёл. Они все примерно одного возраста – пусть молотят друг друга.

В итоге всё так и произошло. Пока налаживали обе ресторации, было не до боёв – хотя все по вечерам бегали смотреть и на тренировки, и на бои. Но отец не пускал – не дай бог повредят что-то, кто работать будет. Но как только основные дела по ремонту были сделаны, начались бои. В первом же бою Малыш не без труда, но положил всех троих. Всё-таки мощь против техники не катит. А если ещё техника плюс мощь – то вообще. Малыш за это время сбросил жирок, на нормальном регулярном питании набрал вес, плюс постоянные тренировки с людьми Панкрата сделали своё дело.

Как-то я сидел и смотрел на Панкрата, и подумал: а не звать ли наши бои панкратионом? Сказано – сделано, так и пошло в народ. Позже мы для этого отдельное здание отвели, потому что наш зал не вмещал всех желающих. А там мы сделали всё по правилам – восьмиугольный ринг и амфитеатр. Зарабатывали не только на ставках, но и на билетах, которые были совсем не дешёвые. Особенно зрелище, как обычно, любили дамочки. Поэтому в этом плане у нас был всегда аншлаг – даже сами собой стали появляться спекулянты-перекупы, но мы их не трогали, это только подливало интереса.

Помимо борьбы и бокса, я, конечно же, не забывал про силовые тренировки. По моему проекту отлили гири и гантели, только не круглые, как было принято в это время, а пятиугольные, как в кроссфите, только чугунные, разных весов. Мастер спросил:

– А почему пятиугольные?

– Чтобы не укатились.

Сделали гири и гантели всех сортов. Долго я объяснял мастеру, что хочу штанги с подшипниками, но это было сложно. Пока обошлись обычными штангами без подшипников – я рассудил, что пусть будут такие, чем никаких. Сделали стойки для приседаний и жимов, брусья, повесили канаты. А потом началось интересное. Сначала к нам пришли люди из секции гимнастического общества – обалдели от всего увиденного, особенно атлеты-бодибилдеры. И возжелали тоже. Некоторые перешли к нам, но большинство всё-таки отпугивало соседство, стали уговаривать меня поставить оборудование и к ним. Тут я задумался: а почему бы и нет? Собрал стряпчих и составили проект. Во-первых, оформили патент на всё, что можно, включая всё оборудование. Заказал проект зала в местное дизайнерское бюро – несколько раз его дорабатывали. Моя задача была разработать проект типового спортзала – разумеется, не как в моём времени, но близко к этому, учитывая местную специфику. Я знал, что спорт будет только развиваться, хотя централизованно его пока не существует.

Вообще, тема спорта очень интересна. После падения античной цивилизации дикари поубивали почти всех носителей культуры. И люди и думать забыли, что такое спорт – думали, что стадионы это место, где травили христиан львами. В одурманенную религией голову и не такой бред может прийти. Они не понимали, что люди там банально бегали и условно в футбол играли. Так вот, такое ощущение, что в конце XIX века кто-то книжечки открыл античные и прочитал про Олимпийские игры и что такое спорт – и пошло-поехало.

Кстати, читал, что в современном мире всей темой спорта через свои структуры владеют Виндзоры. Но это тема отдельной истории – может быть, расскажу чуть позже. А то до сих пор встречаются поразительно наивные люди, считающие, что Виндзоры – это декоративные фигуры.

Практически сразу после завершения ремонта на меня подали в суд Вяземские – вернее, не на меня, я ни в каких бумагах не фигурировал. Про суд я узнал от моих юристов. На самом деле дело скорее всего до суда не дойдёт, потому что лавра уже была несколько раз перепродана, и кому она сейчас юридически принадлежала – концов не найдёшь.

Аристарх Николаевич Кулагин удачно завершил все свои дела и, преисполненный благодарностей, вернулся. Был приятно удивлён переменами, произошедшими в лавре. Действительно, перемены были большими. Откровенных бродяг, тех, кто не хотел работать, а только бухать, мы выгнали – вернее, они работали, но за еду и из-под палки. Остальным же мы дали удочку, вернее выбор: или работать и выбираться в лучшую жизнь, или оставаться на прежнем. Так потихоньку и произошла сепарация как среди совсем черни, так и среди преступного мира – всё-таки деньги творят чудеса.

Так вот, теперь Аристарх уже стал моим основным стряпчим. По сути, он, как и другие старшие, собрал свою бригаду, только в ней были не бандиты, а юристы и всякие дельцы. Многие из них были с сомнительным прошлым, но это только плюс – в общем, он создал целую структуру юристов и адвокатов.

Мы открыли несколько счетов в разных банках на разных людей, плюс открыли несколько компаний-однодневок. Так лавра и ходила туда-сюда – прежние компании банкротились, и найти концы было очень сложно, почти невозможно.

Однажды приехала сама Мария Владимировна Вяземская – так сказать, на разборки. Тоже очень удивилась изменениям. Как я понял, она вообще тут почти не была никогда.

Немного меня даже терзала совесть, что отнял у них средства к существованию. Конфликтовать я с ними не хотел, так как её дети достаточно неплохо, мужественно вели себя во время революционных событий, сопротивлялись до конца и были убиты. Пока они были ещё детьми, я предложил им бесплатное обучение в нашей спортивной школе, но чтобы это не выглядело как издевательство, также предложил найти общее дело, с которого бы они могли получать долю. На первый раз разговора не получилось. Мария Владимировна то плакала, то обещала дойти до самого царя и так далее. Я же предлагал ей успокоиться и договориться мирно. В общем, разошлись ни с чем.

А потом произошли некоторые события, которые нарушили тихую мирную рэкетирскую жизнь нашего сообщества. Пока у нас весь криминал был поставлен на паузу – было не до него, шла реорганизация всех процессов. Люди увидели, что можно зарабатывать намного больше, при этом особо не рискуя. Фома так вообще в восторге был – стал действительно большим человеком.

Так вот, как-то вечером, когда рабочий день закончился и началась ночная жизнь лавры, что-то пошло не так. Если бы я был у себя в офисе, может, и вообще бы ничего не услышал, но я был в баре, беседовал с младшим Фроловым, которого батя поставил за стойку. Стойка, конечно, поражала воображение местных. Мы заказали нарезанных на прямоугольники зеркал, сделали их такой гармошкой, установили скрытую подсветку снизу. В итоге вся стойка за спиной бармена горела и переливалась огнём. Делал бар в стиле ар-деко – получилось весьма неплохо. Казино ещё было в процессе строительства, поэтому пока просто сидели, обсуждали детали. Работало сарафанное радио – Фроловы поняли, что дело стоящее, и уже вызвали своих семейных женского пола: это кухня, официантки и прочее. Работы всем хватит. Думаю, что бабы там тоже такие же – палец в рот не клади. А я и рад – пусть забирают и баню, и прачечное дело, мне не жалко. Лишь бы всё работало как надо и доход шёл.

В этот момент и раздались хлопки, которые ни с чем не спутаешь – прямо во дворе лавры разгорался не шуточный бой. Я подумал, что надо всех барменов вооружить обрезами – пусть под стойкой держат на всякий случай. Выхватив револьвер и пригнувшись, я выглянул во двор и тут же спрятался обратно – устроили тут Бородино. Как я понял, было две группы: одна внизу, другая стреляла по ним с балконов и с первых этажей. С каждой секундой интенсивность стрельбы увеличивалась. Интересно, кто это такой дерзкий решил наехать на нас? Только он не учёл, что у нас теперь почти все, кто из наших, ходили со стволами. Поэтому очень быстро нападающих просто задавили огнём – несмотря на то, что и одни, и другие палили в белый свет как в копеечку. Эх, надо искать полигон и заниматься. Это никуда не годится.

На земле и досках лежали тела в чёрных бушлатах. Ого, морячки! Товарищи революционные матросы решили на огонёк заглянуть. Обратил внимание, что Пахом, наш кучер, перегородил выход своей коляской – молодец, надо будет отметить это, не зассал. Кстати, он тоже сколотил свою бригаду извозчиков – из «небоящихся смерти», как я их называл про себя. Так как помимо живых пассажиров их обязанностью было периодически вывозить также и неживых. И вот Пахом был старшим у них.

Заметил какую-то тень – один из матросов довольно ловко двигался, продолжая отстреливаться. По нему продолжали стрелять, но не попадали – слишком большая дистанция для револьверов. Да уж, пора закупать винтовки. Я аккуратно прицелился в ноги – выстрелил. Раздался вскрик, в ответ достаточно метко тоже прилетело, выбив щепу над головой. Ах ты, сука! Я прицелился и выстрелил пару раз рядом с его головой так, что его посекло осколками.

– Э, морячек, сдавайся! Иначе положу тебя тут. Или кровью истечёшь.

К этому времени стрельба уже прекратилась – наши увидели меня.

– Не слышу ответа!

В этот момент один из раненых моряков зашевелился, пытаясь привстать. Я прицелился и выстрелил ему в голову, и резко перевёл пистолет на засевшего в укрытии анархиста.

– Ладно, надоел ты мне.

– Хорошо, сдаюсь, – сплюнул он.

Я увидел, как револьвер-наган вылетел из темноты.

– Вылазь оттуда.

Пока я продолжал держать его на мушке, когда тот на четвереньках полз ко мне, волоча одну ногу, я быстро подозвал кого-то из людей Панкрата.

– Быстро добейте всех, пока полиция не прибежала.

Захлопали выстрелы. Морячок дёрнулся и заозирался, я же подошёл чуть сзади и приставил револьвер к его затылку.

– Ну вот и всё.

И тут же крикнул уже подбежавшим людям Панкрата:

– Слушайте сюда! Первое – тащите его на подвал и перемотайте ногу, чтобы не вытек. Второе – ведите сюда раненых, сейчас повезём их в больницу. Давайте быстрее – мне надо дать им инструкции, что и как говорить. Все поехали!

При ремонте я организовал в подвале несколько тюремных камер и пыточную – ну или допросную, кому как больше нравится. Пока ещё не доводилось всем этим хозяйством пользоваться, но вот появился первый клиент.

– Так, а теперь надо действовать быстро.

Увидел вбегающих во двор братьев Емельяновых. Они сильно изменились за это время – ушёл этот деревенский заискивающий взгляд, подтянулись, окрепли. Ещё бы – ведь не так давно я выделил им комнаты в уже отремонтированном и готовом под жильё корпусе. Сначала народ бычился на городовых, но Фома популярно объяснил им, ввёл в курс дела, так сказать, поэтому к ним больше ни у кого вопросов не было – только у новичков приезжих.

Поскольку мужики были толковые и крепкие, я потихоньку начал их подтягивать к себе. Так мы с ними занимались по пистолету, позже они уже сами втянулись в тренировки по боям и борьбе. У меня на этих двоих были большие планы. К тому же люди были благодарны мне и вообще в понятиях. Поэтому я сразу им сказал:

– Здорово! Слушайте сюда. В первую очередь подгоните извозчика – хотя не надо, вон он стоит, – я махнул рукой Пахому. – Заберёте раненого. И самое главное: сейчас сюда полгорода сбежится, в том числе и морская полиция или как там их служба называется. Нужно согласовать действия, так как вас тоже опрашивать будут. В первую очередь надо говорить, что банда анархистов-моряков напала на лавру, открыли стрельбу, ранили человека, люди открыли стрельбу в ответ. Если спросят про меня – да, я тоже участвовал. Мне сейчас нужно быстрее переодеться, и я поеду с вами в участок. Нужно первым написать рапорт и подать – тогда дело выгорит. Один с извозчиком, один тут останься… хотя нет, отставить.

В этот момент я увидел быстро подходящего Фому с крайне озабоченным видом.

– Времени нет, поэтому вы двое со мной – расскажу, что и как говорить будем.

Пока шли в мой флигель, я изложил им нужную версию событий. Что касается того, что произошло на самом деле, пока ни я, ни Фома не знали – этим будем заниматься позже. Сейчас главное – отвести от себя всякое подозрение и лишнее внимание. Фома должен был собрать и проинструктировать своих, что говорить полиции и жандармам, если начнутся опросы. Игнату тоже всё это надо было услышать, чтобы показания сходились.

Быстро переодевшись в новый с иголочки белый китель городового – а я надел его в первый раз после пошива – плюс взял новую подаренную саблю, быстро оглядел себя в ростовое зеркало. Да, хорош. И мы втроём пошли обратно.

Когда мы вошли обратно в главный двор лавры, где уже собралась большая толпа – хоть и был уже поздний вечер, но мы провели достаточно освещения, чтобы увидеть лица многих людей, которые знали меня как Графа: главного местного криминального авторитета, хозяина лавры, руководителя боксёрских клубов и т. д. Каждый знал только часть общей картины – почти никто, за исключением верхушки нашего коллектива, не знал полной картины. И вот я появился в кителе городового. Прямо как в пьесе «Ревизор». Сразу наступила тишина, люди расступились. Я также молча оглядел всех. Оставив Фому толкать речь, сам уехал в участок вместе с раненым и Фролом Емельяновым. Фому я предупредил, чтобы ни в коем случае не трогали трупы и не вздумали их раздевать.

Пока ехали, просветил раненого о том, что надо будет говорить полиции. А сам думал, как выкручиваться из всей этой ситуации. С одной стороны, моряки – якорь им в жопу – сильно нам подгадили. Мы уже почти ушли на дно, зарабатывая хорошие деньги и готовясь к следующим шагам по экспансии. И тут это происшествие, которое прогремит на весь Питер. Надо думать, как вывернуть всё это в свою пользу.

Отправив Пахома с Фролом в госпиталь, я зашёл в наш околоток. Признаться, не был тут с последнего моего визита и разговора с шефом, но связь мы, разумеется, поддерживали… через братьев Емельяновых.

Савельев встал, когда я, постучавшись, зашёл в его кабинет. Оглядев меня с ног до головы, отметив качественный пошив и дорогое сукно, остановил взгляд на не менее дорогой коллекционной сабле, но говорить ничего не стал – только понятливо покивал головой.

– Добрый вечер, уважаемый Иван Григорьевич.

– И вам того же, Андрей Алексеевич, – с каким-то подозрением произнёс Савельев. – Что привело вас в наше заведение? Или решили вернуться на службу?

– А я и не уходил никуда, – усмехнулся я. – Разговор у меня имеется.

– Тогда давайте я насчёт чая распоряжусь.

Когда принесли чай, мы расположились, и Савельев первый начал. Вздохнул как-то устало, покивал в такт своим мыслям и произнёс:

– Слушаю вас очень внимательно.

– Начну с вопроса: что изменилось за то время, пока я проживаю в лавре? Как, например, это отобразилось на статистике преступлений в нашем районе?

Савельев весь подобрался, одёрнул китель и встал, начал расхаживать из стороны в сторону, топорща усы. Потом резко подошёл к столу, открыл стол и вытащил папку. Аккуратно и бережно, можно сказать с любовью, положил на стол.

– Вот! – гордо вскинулся он. – Благодарственные письма как от жителей, так и от начальства. Обещали, – он посмотрел наверх, – что пойду на повышение.

И тут же перешёл ко мне:

– Вы не думайте, я в целом в курсе ситуации – не всей, разумеется, – он указал пальцем вверх, – но изменения колоссальные. Преступность снизилась в разы – благодаря вам, конечно. И мне бы хотелось всё это обсудить крайне подробным образом. Не подумайте плохого, но мне хотелось бы упомянуть и вас в своих отчётах, но, с другой стороны, понимая вашу… эээ… несколько щекотливую ситуацию, я не стал этого делать, не посоветовавшись с вами.

– И это правильно, но теперь, боюсь, придётся немного выйти из тени, хотя я очень этого не хочу. Любая известность мне совершенно ни к чему.

– Что случилось?

Я вздохнул, почесал нос и начал:

– Находясь при исполнении своих служебных обязанностей, при патрулировании внутреннего двора Вяземской лавры, стал свидетелем нападения банды моряков-анархистов на мирных жителей. Открыв огонь из револьверов, смогли ранить одного человека. В ответ жители лавры, в том числе отставные военные, открыли огонь, перебив банду. Всего насчитали восемь трупов.

– Что?!

– Сейчас на месте преступления находится Игнат Емельянов, проводит первичный опрос.

Вздохнув, я продолжил:

– Вы поймите – мне эта ситуация тоже как серпом по яйцам. Сейчас все службы набегут.

– Когда это произошло?

– Да только что. Фрол повёз раненого в больницу. Я предлагаю вот что: поскольку сейчас начнётся свара полиции, жандармов и моряков, предлагаю сделать вот что. Сейчас я напишу подробный рапорт, где напишу, что под вашим непосредственным руководством я был внедрён в криминальные круги в качестве агента, чтобы пресекать всякие правонарушения и блюсти порядок – вы лучше меня правильные выражения подберёте. Я же хочу донести главное: наша задача сейчас первыми написать рапорта и подать ситуацию под таким светом, что мы предотвратили преступления. Иначе эти, – я указал пальцем наверх, – всех собак на вас спустят и сделают крайним.

– Вот же пропасть!

– От себя добавлю, что примерно так всё и было – моряки начали дебош, потом стрельбу устроили, я только под конец подключился. Да вы и сами всё увидите завтра – там все стены посечены от их пуль.

– Хорошо, давайте так и поступим.

И мы принялись за работу.

В итоге всё произошло как нельзя лучше. Впоследствии оказалось, что это действительно была банда то ли анархистов, то ли дезертиров, которые, обнюхавшись кокаином, пошли вразнос. Ограбили винную лавку, избив и сильно порезав приказчика, били об него бутылки. Затем устроили драку в одном из кабаков, тоже покалечив нескольких человек. Взяв извозчиков, отправились к нам, в лавру – захотелось морякам клубнички. Извозчикам, кстати, не заплатили и избили. Прибыв на место, конфликт начался сразу – увидев невменяемых моряков, их отказались обслуживать. В ответ те избили одну из мамок. Ну и понеслось – пришли люди Грини, одного, кстати, убили, я это только потом узнал. Второго ранили в руку, но тот успел застрелить одного из моряков. В этот момент и начался основной замес. Те, отступая, начали отстреливаться. Нас спасло то, что почти все старшие были вооружены – они и открыли ответный огонь. Ну а дальше вы знаете.

Поэтому наши рапорта – мой и Савельева, поданные немедленно и позже дополненные опросами и показаниями свидетелей – легли на благодатную почву. С моряками вышло ещё проще – оказалось, что военной полиции ещё не существует. Порядок поддерживала военная жандармерия, которая подчинялась министерству внутренних дел. Моряки, конечно, повозникали для вида, но быстро заткнулись. Сила была не на их стороне.

Добило ситуацию то, что я щедро проплатил местным журналюгам, которые на следующее утро прибежали в лавру. Братва сначала хотела их избить – одному даже прилетело, пришлось ему двойной гонорар платить, но итог порадовал. Часть газет в тот же день, часть на следующий вышли с громкими заголовками: «Разгром банды анархистов совместными усилиями полиции и жителей». Что интересно, моё имя и участие полностью пропало – об этом не было ни слова. Зато Савельев вышел во всей красе – защитник города и бастион порядка! Это и сыграло ключевую роль. Начальство на такое не могло не отреагировать. Плюс сыграло роль уменьшение преступности в центральном районе.

Изначально Савельев был унтер-офицером и низшим начальствующим чином в городской полиции. В результате всех этих событий его повысили сразу до участкового пристава, присвоив чин титулярного советника, что соответствовало 9-му классу Табели о рангах, и сделали начальником сразу нескольких центральных участков. Теперь Савельев стал «Вашим благородием», и это автоматически выводило его на путь к получению личного дворянства. А для получения оного требовался 9-й класс – «титулярный советник».

После такого жизнь Савельева круто поменялась. Для него, обычного человека, который дослужился до начальника околотка, это было большим потрясением. Ведь это резко меняло его статус в обществе. Было приятно его видеть в тёмно-зелёном мундире с серебряными пуговицами с гербом, а также серебряными галунами на обшлагах и воротнике. Плюс – шпага с серебряным темляком.

Мне же, как я ни старался забиться в угол, избежать внимания не удалось. Поскольку Савельев указал мои действия в своём рапорте, а также дело было громким и имело большой общественный резонанс, я тоже попал под награждение. Вообще я мог полностью уйти в тень, но решил, что пусть будет так – ведь рано или поздно мне придётся выходить на серьёзные фигуры, поэтому карьерный рост мог помочь в некоторых моих планируемых проектах.

Мне присвоили чин коллежского регистратора и дали должность помощника околоточного надзирателя – это 14-й класс Табели о рангах, самый начальный – и хотели поставить на место Кондратьева. Но тут уже я упёрся рогом, чем, видимо, спутал карты начальству. Мне совсем не улыбалась перспектива сидеть в участке и перекладывать бумажки.

Неслыханное дело – какой-то вшивый городовой не хочет на повышение идти. Скандал. Но меня прикрыл начальник, оформив как негласного агента. Вообще, присвоение чина городовому было редкостью – ну тут уж, видно, Савельев похлопотал.

В итоге главой околотка стал наш общий знакомый столоначальник Павел Ильич Кондратьев. Савельев о чём-то с ним долго беседовал – видимо, вводил в курс дела в отношении меня. Также меня наградили медалью «За усердие». Такими же медалями наградили братьев Емельяновых и Ивана. Хоть он и отбрёхивался, что он, дескать, ни при чём, но мы его тоже включили в список отличившихся.

После всей этой истории Савельев смотрел на меня уже совершенно иначе. Стал обращаться «Ваше благородие». Он, естественно, был не дурак – всё понимал, что что-то во всём этом не так, но выразить не мог. В итоге, думаю, он решил, что меня прислали откуда-то с самого верха, чтобы навести порядок изнутри, и больше с расспросами не лез, да и стал вести себя так, как будто я намного превосхожу его в звании. Историю с газетами он тоже не забыл – естественно, он понимал, что это я провернул, как же понимал, что становился моим человеком. К себе он перетянул братьев Емельяновых не только потому, что я попросил – просто они оказались действительно толковыми мужиками, с которыми можно было работать. Кроме того, через Савельева теперь можно было и других людей устраивать. Что впоследствии и произошло.

Савельева и Кондратьева я пригласил на открытие ресторана и банкет по случаю повышений в званиях – ну и вообще. На самом деле открывалось казино, но открыто говорить об этом не следовало – казино всё-таки было незаконным предприятием. Также послал приглашения доктору и Лене – в общем, ожидалась большая гулянка. Сейчас наводили последний лоск.

Как-то постепенно у нас организовалось что-то вроде биржи труда. Фома отвечал за сортировку и трудоустройство уголовников, особенно тех, кто недавно откинулся. Бывали и конфликты – многие не понимали, что происходит, пытались сколачивать свои банды, грабить, но их быстро и жёстко ставили на место. Самые непонятливые отправлялись на Митрофаньевское. Лавра уже превратилась в большую физическую силу – по сути, у нас было несколько сильных и вооружённых отрядов: малолетки-помощники и разведчики, среднего возраста боксёры, бывшие отставники-военные и уголовники. Хотя все они не были единым ядром – я специально развёл их по разным бригадам и специализациям.

Трудоустроили и баб. Открыли что-то типа школы, где те женщины, которые знали грамоту – а таких было довольно много – за еду и копеечку учили других. Но ситуация была такая, что это всё было в добровольно-принудительном порядке для детей – они не могли отказаться, иначе бы выхватили от людей Прокопа. Была жёсткая дисциплина. Руководителем школы поставил мать Сашки – Катерину. С ней у нас даже завязался небольшой роман – вернее, она сама добровольно направилась ко мне в служанки. Ну и завертелось. Мне понравилось, что она при первой возможности зарабатывать деньги нормально, а не сладким местом, этой возможностью воспользовалась. В школе учили не только грамоте, но и другим языкам, особенно французскому и немецкому. В качестве учителей часто выступали старые проститутки, которые доживали свой век в лавре, уже не имея возможности зарабатывать старым ремеслом.

Со своим стряпчим Аристархом я тоже имел разговор. Сразу сказал ему искать толковую молодёжь. В итоге получилось так, что пристроили туда Сашку Хромого, которого пришлось жёстко обломать – ведь он уже мнил себя великим боксёром, а тут бумажки перебирать. Но, начав прилично зарабатывать, изменил своё мнение, хотя тренироваться не бросал. В итоге с Аристархом приняли решение отдать его в гимназию. Он был грамотный, но требовалось дополнительное образование прежде чем слать его в университет. Поэтому с ним бабы занимались отдельно так, что свободного времени у него не было вовсе. Я потом узнал, что если бы он, например, не прошёл по баллам в гимназию, то мы могли его направить в частный пансион, где он бы получил образование и смог бы стать юристом.