Текст книги "Городовой (СИ)"

Автор книги: Andreas Eisemann

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

Глава 10

Первый снег в этом году выпал рано – понятно, что скоро растает. В городе было чисто и свежо, к обеду, правда, от этого не останется и следа. К сожалению, просто погулять по городу до этого почти не получалось, да и сейчас тоже выбрался по делам – решил проинспектировать деятельность Большого, чьё предприятие уже приносило значительный доход. Причём Большой потихоньку начал втягиваться в богемную жизнь, так как поставки шли в основном на флот да в высший свет и богему. Естественно, им было всё равно, кто продаёт, зато мне не всё равно… Разумеется, люди Большого вели списки основных потребителей белого порошка из высшего общества и творческой богемы. Это один из крючков контроля представителей знати в случае возможных конфликтов. Тем же самым занимался и Гриня с его весёлыми домами. Что Большой, что Гриня с помощью собственных бригад и людей Панкрата вели настоящую уличную войну за ресурсы. Но старались это делать максимально тихо, чтобы не выносить сор из избы, а вернее – покойников. Поначалу были промахи – чтобы проломить череп молотком, ума и таланта не надо, а чтобы спланировать операцию по тихому устранению человека или тем более его захвату, тут уже нужны способности. Я постоянно давал своих людей, которых постепенно становилось больше. Это был мой собственный отряд, куда попадали самые лучшие. Они уже сейчас были не только отличными стрелками, но и думать умели.

С молодыми легко работать – не знают жалости, угрызений совести, не склонны к эмпатии, крепкая память и быстрая реакция. Полиция смотрела на это сквозь пальцы главным образом потому, что заявлений практически не поступало – то есть мирные жители не страдали. Разве будет писать жулик, что у него хулиганы малину отняли? Нет. Так же и тут – вламывались, избивали, выгребали всю кассу, строили персонал, власть над домом терпимости переходила к другому собственнику. После первых промахов руку набили, и дело пошло.

Фактически вся торговля кокаином и проституция уже была подчинена нам. Если с наркотой понятно – задача была встать на контроль, чтобы знать, что куда и сколько идёт, а главное – чтобы на рынок не влезли иностранцы. С проституцией было сложнее – это в бульварных романах всю эту тему романтизируют. А в реальности существует такая штука, как детская проституция – мужская и женская. Всю историю лидером по детской проституции была Англия – там родители сами продавали своих детей. В России, конечно, не так, но это была большая проблема. И решить её сходу было нельзя, поэтому я и старался брать тему под контроль, чтобы иметь над всем этим власть и постепенно разбираться с этим.

Но, как всегда, не всё так просто. Педофилия и религиозные секты – это синонимы, что в этом времени, что тем более в будущем. Как правило, именно через подобного рода инициацию люди вовлекаются в систему. Если вы знакомы с делами Эпштейна, МК-ультра и подобными, то понимаете, о чём речь. Современный крупный политик не может не быть педофилом – таковы правила на высших посвящениях масонской религии. Там же и человеческие жертвоприношения, и ритуальный каннибализм. Про обязательный гомосексуализм я и не говорю. И вишенка на торте – это детские ритуальные убийства.

Тут тоже всё это есть, но пока не в таких масштабах. Главное – контролировать это, а там через все эти ниточки и можно будет выходить на заказчиков. Тема очень тяжёлая и опасная – гораздо больше, чем наркотики. Пока в разработке новые корпуса на территории завода, в том числе и жилые, для детей и подростков. Потихоньку будем выдёргивать их из этой темы и пристраивать к делу, давать образование.

Вторым делом был просмотр коммерческой недвижимости – дело в том, что мы достигли предела делопроизводительности. Не хватало ни помещений, ни работников. Все буквально зашивались. Фома уже не раз приходил жаловаться. Откладывать было нельзя. Но во всём этом был нюанс – сейчас активным образом шла подготовка к рейдерскому захвату фабрики Торнтонов. А это, по сути, целый город в городе. За счёт этого я и планировал решить все задачи по размещению нашей организации, которая крепла и росла день ото дня.

С одной стороны, шёл и любовался прекрасным городом – столицей Российской империи. Каждая деталь вызывала жгучий, неподдельный интерес – хотелось разглядывать каждый камень на мостовой, дверные ручки, магазины, вывески и просто лица людей, одежду, слушать их речь. Но сегодня всё это не приносило радости. Старший моего первого десятка Данил Покровский отчитался об удачном выполнении задания. Дело было сделано. Но это убийство как будто пробило во мне какую-то дыру, через которую уходила радость и жизненная сила. В общем-то эта не очень умная баба была совершенно не виновата – просто так сложились обстоятельства. Дальнейшее обострение конфликта привело бы к ещё большим проблемам и нарушению моих планов. И как я ни крутил ситуацию, что только ни придумывал – во всех сценариях неизбежно бы всплывала моя фигура, что могло поставить крест на всём предприятии. Я ещё не набрал столько жира, чтобы меня не смог смахнуть с доски какой-нибудь крупный чиновник. На меня сейчас работает время и ресурсы, а главное – это незаметность для сильных мира сего.

По поводу устранения Вяземской тоже пришлось поломать голову – самым оптимальным была бы её случайная гибель вследствие теракта эсеров на какого-нибудь чиновника. Я уже и нужного чиновника присмотрел, но… слишком сложно, нереализуемо без случайных жертв. Тем более я не хотел связываться с взрывчаткой – это самое ненадёжное средство для ликвидации. Шума много, а толку мало. Не мой метод – это террористам типа брата Ульянова всё равно, вернее, чем больше народа ухлопать, тем лучше. Но это не люди – масонские религиозные сектанты, хуже игиловцев. Их методами работать я не могу. Поэтому выбрал вариант Анны Карениной. Написали ей записку от её родственницы – срочно прибыть в Москву, якобы она может ей помочь. Мои парни, переодевшись рабочими-носильщиками, были на перроне – другие вели её до самого перрона. Было разработано несколько схем в случае, если бы она не подошла к краю платформы, но обошлось – видимо, нетерпение подталкивало её, и она стояла на самом краю. В этот момент, по сигналу, когда подходил поезд, парни затеяли свару и как бы случайно толкнули Марию Владимировну на пути. После этого им оставалось только раствориться в толпе и через запасные выходы выйти с вокзала уже в другой одежде, сесть на ожидающие их экипажи и разъехаться в разные стороны.

Мне бы радоваться успеху моей группы, беспрекословно и чётко выполнившей сложный приказ. Но была только чёрная пустота – как будто предвестник будущих проблем.

У Марии Владимировны осталось трое маленьких детей. После её смерти её муж Леонид Дмитриевич Вяземский не отдал на воспитание в Пажеский корпус, откуда обычно выходили офицеры, вся жизнь которых ориентировалась на военную карьеру, балы, товарищеские пирушки и другие развлечения. Все три сына окончили одну из лучших в Петербурге гимназий – № 3, а затем гуманитарные факультеты Санкт-Петербургского университета. Военную службу Борис и Владимир проходили в лучших гвардейских полках, где были аттестованы офицерами. Борис и Дмитрий поступили на гражданскую службу.

И как чуяло сердце – проблемы не заставили себя ждать. Вечером, сидя на первом этаже моего флигеля, где располагались наши конторы, мы обсуждали прошедшую акцию – как прошло, какие ошибки были допущены, что нужно исправить в будущем. Также ребята получили по пухлому конверту ассигнаций.

Нам крайне не хватало помещений для занятий. Ютились по углам. Но даже так я умудрялся их учить – в первую очередь финансовой грамотности. Даже сделали специальные ячейки прямо у нас в здании, где они могли хранить деньги. За обсуждением денежных вопросов меня и нашёл Наум – заместитель Фомы.

Наум – спокойный, высокий, сероглазый молодой мужик примерно под тридцать. Хотя реально думаю ему лет двадцать семь-двадцать восемь, но сейчас, в этом времени, многие выглядят старше своих лет.

– Старшой, разговор есть.

– Ладно, братва, завершили на сегодня. Надеюсь, про то что деньгами не сорить, все всё поняли?

Все вразнобой заголосили – мол, всё ясно, понятно. Ну, это хорошо, что понятно – что бывает с непонятливыми, они хорошо знают. Нет ничего глупее, чем попасться на том, что вчерашний нищий начинает сорить деньгами при первом крупном хапке – так дураков и ловят. Да, на этом вся воровская романтика построена – украл, выпил, в тюрьму. Вот и учу их, чтобы такого не происходило. В тюрьме нам сидеть некогда – других дел невпроворот.

– Садись, Наум, рассказывай, что на этот раз.

– Фома пропал.

Я протёр рукой лицо, посмотрел снизу вверх на стоящего и немного мнущегося Наума.

– Хули мнёшься? Рассказывай, давай!

– Ну, это… вообщем, не так давно с каторги откинулся Кахан со своими – ну, вернее, Фома ему помог. Поселили его тут, в карантине, как ты говоришь. Кахан – вор старый, авторитетный. Пошли у них конфликты – тот ни в какую наши порядки принимать не хотел, начал воду мутить да людишек наших стращать, особенно тех, кто недавно с каторги вернулся или беглых, которые у нас прячутся.

Я что-то краем уха слышал про это – чёрт, как всё не вовремя.

– Так и что Фома? Почему меня сразу в курс не поставили?

– Он сам хотел решить – его же ответственность. Тебя решили пока не подключать.

– Понятно. Ну и чем дело кончилось?

– Да ничего ещё не кончилось – сейчас мои гонцы прибежали, говорят кипешь в городе: Кахан фельдъегерей хлопнул, которые бумаги и ассигнации перевозили.

Наум замолчал, а я закрыл лицо руками. Не было печали – так черти накачали.

– Где Фома?

– Неизвестно – думаю, что со своими следит за ним, чтобы накрыть потом всех разом. Либо… они его в заложники взяли, чтобы выпытать, где общак.

Я почесал подбородок, встал и начал расхаживать по комнате.

– Так, Наум, поднимай всех – полная боевая готовность. Пришли ко мне гонцов наших… – в этот момент в дверь кубарем ввалился задыхающийся мальчишка.

– Отставить всем. Дыши, давай, скороход – вдох-выдох, вдох-выдох. Ну? Очухался? Докладывай.

– Там… это… Фому взяли и пацанов его. Вас требуют.

– Ты вот что, малой – иди и свисни всех гончих сюда, кто в лавре есть.

Мальчишка выбежал, и я услышал три коротких свиста. У них своя система паролей и отзывов. Как я их про себя называл – ведьмина служба доставки. Через пару минут в дверь ввалилось человек шесть пацанов лет двенадцати. А я сел писать записки – Наум стоял рядом и ждал.

– Так, первая – в госпиталь, Перфильеву, пусть срочно готовит операционную. Дальше – Кондратьеву и Савельеву. И пара записок журналистам.

Через секунду всех как ветром сдуло.

– Наум, много людей брать не будем – я своих возьму несколько, ты к Пахому, малого возьми, пусть дорогу покажет. Я за вами следом. Здесь в лавре кто-нибудь из этих остался?

– Да, наши их уже повязали.

– Хорошо – пусть держат пока, на подвал их всех. С ними позже разберёмся – вот же суки неблагодарные.

Наум сплюнул.

Первый раз в этом мире устроил погоню – правда, гнался не за кем-то, а чтобы успеть. Я боялся, что воры просто выпотрошат Фому и свалят – ищи их потом. Пока ехали, трясло так, что чуть из кареты не вылетал. Держусь за поручни, а у самого мыслишки – а ведь страшно. Мало что ли я на стрелочки поездил? Надо оно мне – сидел бы тихо, бумажками шуршал… Нет. Братва не поймёт. Назвался груздем – держи шишку.

Со мной было всего четверо – стреляли все уже на отлично, но решил взять этих: какое-то внутреннее доверие к ним было. Парни были молчаливы и сосредоточены – первое серьёзное дело, плюс такое доверие оказали. Ну что же, посмотрим – война план покажет.

Кахан со своей бандой устроился на дальней железнодорожной станции на выезде из города – выгнав людей, заняли зал, предварительно ограбив кассу и всех, кто там был. По дороге, как мы подъезжали, редкой цепочкой семенили люди подальше от беспредела. Первая карета начала тормозить – поравнялись.

– Что делать будем, старшой?

– Пошли людей в обход здания, чтобы с той стороны не сбежал никто. А я общаться пойду.

– Как общаться? Пристрелят ведь сразу!

– Волков бояться – в лес не ходить. Всё, расходимся – действуй по обстановке. Как замес начнётся – не дай никому сбежать.

А руки-то трясутся, и самого от адреналина потряхивает. Пацаны тоже на мандраже, наверное. Ладно.

В это время из окна раздался свист. И выглянуло несколько рож – хорошо, что сразу стрелять не начали. Я поднялся по ступенькам, аккуратно заглянул в зал.

В зале был натуральный погром. Фома лежал на полу в луже крови, но вроде был ещё жив – рядом уже мёртвые лежали его ближники, двое человек, все изрезанные ножами.

– О, а вот и фараон главный пожаловал – а мы и не чаяли.

– Ну что, мнёшься, легавый? Давай подваливай! А с кем это ты? Дети твои, что ли?

Все заржали. Было их человек десять – удобно сгруппировались прямо за Фомой у стенки. Говорил главный, другие, видимо, уже поделили добычу – валялись мешки, в которых перевозят почту и деньги. Я чуть приподнялся на носочках и заглянул за кассу – там лежал старик в крови, фуражка служащего отлетела в сторону, изо рта текла струйка крови на седую бороду.

Я ещё раз оглядел воров и начал успокаиваться. Повезло – не профессионалы, обычные урки. Пацаны мои потихоньку рассредоточились.

– Ну что, Кахан, урвал куш? А поделиться со старшими?

– Ты что ли мне старший, гнида легавая! Фома вон уже кишки разбросал – сейчас и с тебя поспрашаем. Иди сюда, сука! – И достал револьвер, направляя на меня.

Я сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию. Затем посмотрел на зека, стоявшего за Каханом, кивнул ему и громко сказал:

– Кончай его, Степан!

Кахан резко развернулся, и мне этой паузы было достаточно – резко отбросил полу пальто, выхватил револьвер из открытой кобуры и выстрелил прямо в затылок Кахану, резко упал вниз. В эту же секунду мои бойцы, упав на одно колено, открыли огонь фактически в упор, удерживая револьвер двумя руками. Я снизу тоже несколько раз выстрелил, но, как мне показалось, это уже было лишним. В помещении стоял запах пороха и крови – медный такой привкус, даже забивал пороховую гарь. Я поднялся и отряхнулся – трое перезаряжали револьверы, один держался за простреленную руку. Кивнул остальным, чтобы помощь ему оказали.

Подошёл к Фоме. Тот лежал бледный, держась за живот и тяжело дышал – лицо его тоже было в крови, но это уже не его, видимо, когда Кахан упал рядом, и на Фому попало. Я подошёл вплотную к нему, взвёл курок и направил револьвер ему прямо в лицо.

– Не… у… би… вай…

Говорил он каждый раз на вдохе, по слогам. Я посмотрел ему в лицо, словно прицеливаюсь. Глаза его расширились.

– Эх, Фома, Фома… ладно, живи, фартовый. За битого двух небитых дают.

Щёлкнув курком, убрал револьвер.

– Перебинтовали? Снимайте пальто вон с того, кто поцелее, и кладите Фому аккуратно на него.

В этот момент зашёл Наум с револьвером. Облегчённо выдохнул, помотал головой, разглядывая бойню. Револьверы хороши тем, что гильзы не разбрасывают.

Погрузив Фому на пальто, аккуратно поднесли его поближе к проходу. Вдалеке послышался звук копыт – приближались конные, а за ними и повозка полицмейстера. Я успел выйти на крыльцо, чтобы меня заметили и не открыли пальбу. Пахом со своим напарником предусмотрительно отъехали в сторону.

Первым ко мне подбежал Иван, затем и бледный Кондратьев.

– Андрей Алексеевич, что случилось? Мы слышали выстрелы.

Я смотрел на них и мысленно сокрушался – какой непрофессионализм! Тут банда засела, а они прямо так подъезжают, как к себе домой. Ладно, ничего не поделаешь.

Я пожал плечами:

– Стреляли…

Выволокли Фому на улицу, свистнули, и из-за дома выехал наш катафалк – Пахом давно сменил лошадей на красивых мощных воронóй масти коней. Погрузили раненых и убитых, и часть моих ребят – остальные вместе с Наумом разместились во второй и быстро уехали.

Кондратьев Павел Ильич был абсолютно потерян – не знал, за что хвататься. Только быстро-быстро дышал и смотрел на меня не моргая.

– Павел Ильич, ваши сейчас немного постреляют – надо, чтобы их пули и гильзы были. Не спорьте – так надо, всё объясню позже.

Я махнул рукой, и полицейские зашли в зал. Зрелище было, конечно, впечатляющее – гора трупов и реки крови. Кто-то покачнулся. Контроль, насколько это было возможно, мы провели сами ещё до приезда полицейских.

– Отставить сопли! Достали револьверы! – рявкнул я. – По бандитам – огонь!

Ничего не понимающие полицейские – хорошо, что все из наших – начали стрелять по куче трупов. Пули с тяжёлым глухим ударом врезались в тела. Когда защёлкали курки, я всех вывел наружу. Махнул рукой Кондратьеву – тот зашёл, и его повело. Я придержал его и вывел наружу.

– Что же это такое? Зачем вы стреляли снова…

– Слушайте меня внимательно, Павел Ильич. Савельев дал поручение вам расследовать ограбление инкассаторов – вы с помощью филёров выследили банду и накрыли её. Всё понятно?

– А эти люди, которые уехали? Это ваши?

– Их тут никогда не было – вам ясно? Стреляли полицейские. Сейчас подъедут службы, а мы с вами поедем в участок и напишем рапорт. Потом поедем к Савельеву. И он тоже напишет рапорт. И все полицейские потом напишут рапорта. Все меня услышали? Поняли, как дело было?

Я оглянулся на внимательно слушавших остальных.

– Да!

– Так точно, ваше благородие!

– Иван, разложи тела – на них должны быть украденные деньги, их надо сложить отдельно. Могут быть попорченные – разберёшься. Не вздумайте ничего тырить!

– Так точно!

В этот момент начали подъезжать мои журналисты.

– Только этого не хватало! – вскочил Кондратьев.

– Успокойтесь – они на нашей стороне.

– Как это?

– Вот так это. Савельев что, не ввёл вас в курс дела?

– Ну…

– Ладно, понятно. Вы пока отойдите в сторонку, а я с этой публикой побеседую. И не волнуйтесь – всё будет хорошо, главное держитесь уверенно, спокойно. Вы тут главный – если что, пусть Иван говорит.

Дав подробный инструктаж репортёрам – они даже фотоаппарат приволокли – попросил отдельно запечатлеть убитого кассира. Также посоветовал взять повозку и догнать убежавших с вокзала людей, чтобы дополнить рассказ свидетельствами очевидцев. Естественно, про Фому я им отдельно сказал, чтобы не писали. Договорённость у нас была прежняя – через гонцов отправляют мне черновик, я карандашом вношу изменения и отправляю обратно. Потом встречаемся в казино для расчёта. Оплата была довольно высокой, поэтому моя сплочённая банда журналистов делала всё и не задавала вопросов. Кушать хотелось всем, а многим – и хорошо кушать. Тем более я уже начал с ними предварительные разговоры о создании собственных изданий – ну или, в части случаев, о том, чтобы им возглавить те издания, где они работали. Тем более что после их материалов веса у них прибавлялось. А решить дело со строптивыми владельцами можно и другими методами.

Когда закончил с ними, подошёл к Ивану.

– Ну как тебе на новом месте?

– Да отлично – наконец-то спать стал нормально.

Как-то вечером Иван подошёл ко мне для разговора, суть которого свелась к тому, что не очень по душе ему все эти дела и он хотел бы вернуться в полицию. Не сказать, что он сильно удивил меня своей просьбой. Каждый человек должен быть на своём месте – раньше я ему обещал, что он будет работать в службе безопасности, но она пока так и не сформировалась, и я бросал Ивана как доверенного человека на амбразуры, на самые важные направления. И теперь вот он захотел уйти. Я недолго подумав согласился. Договорился с Савельевым, чтобы он был его заместителем и моим основным связным. Оба были очень довольны. Иван начал строить службу по-новому – ввёл в расписание регулярные спортивные занятия и стрельбу. Савельев тем временем воевал, чтобы сделать нормальный график для полицейских с полноценным отдыхом. Пока нам обоим не хватало связей в верхах МВД.

– Ладно, пошли посмотрим, как там дела у них идут.

Трупы были разложены по линеечке, обысканы – все украденные бумаги разложены по двум мешкам: в одном повреждённые пулями и кровью, в другом – целые. Командовал всем Кондратьев, уже пришедший в себя и вернувший самообладание. Хотя не выпускал из рук платок – то и дело вытирал лоб и лицо, а иногда прикрывал ми рот и нос. Запахи на вокзале были те ещё.

– Ну как вы, Павел Ильич?

– А? Да, спасибо – уже лучше. Вы ведь понимаете, какое это большое дело? Взять банду прямо по свежим следам в тот же день?

– Я-то понимаю. А вы понимаете, что вам этого не простят?

– О чём это вы? – Он повернулся ко мне всем корпусом и убрал платок.

– Там наверху тоже не дураки сидят. Завидовать будут и мешать всячески. Думайте с Савельевым, как вычислить таких и нейтрализовать – любое ведомство это змеиное кубло.

– А вы про это… ничего, Андрей Алексеевич – это оставьте нам, разберёмся.

– Ну вот и отлично. Опись сделали? Всё нормально?

– Да, Игнат бумаги оформляет – уже послали. Сейчас приедут за трупами, и жандармы – за бумагами.

– Тогда делаем так – Иван тут за старшего, он в курсе всего. Остальных парней я сейчас ещё раз проинструктирую, а мы с вами сейчас же поедем к Савельеву.

– Иван Григорьевич, дорогой!

– О, какие люди! Проходите, проходите – и сразу к делу.

– Согласен. В общем, всё прошло относительно хорошо – банда ликвидирована, деньги возвращены, с нашей стороны потерь нет.

– Как вам это удаётся, Андрей Алексеевич? Их же намного больше было – если бы мы сами туда сунулись, точно без потерь бы не обошлось.

– Ну у нас тоже есть раненые, но пришлось на большой риск идти – они ещё нашего человека в заложники взяли.

В этот момент у обоих полицейских изменились лица, особенно у Кондратьева.

– И как вы его отбили? Я его знаю?

– Да, Фома это – сам пытался с ними справиться, да не вышло. Кишки ему выпустили.

– Господи… так он жив?

– Живой – наши его сразу в госпиталь увезли. Ещё мальчишке, что со мной был, руку прострелили. Но давайте вернёмся к нашим делам. Ситуация у нас повторяется – нужно всё сделать примерно так же, как в прошлый раз. Давайте сейчас оформим все документы, рапорта – чуть позже подошьём к делу записи всех участников. Плюс от вас нужна будет какая-нибудь бумага – оформите задним числом распоряжение о поиске преступной группы, которую вы поручаете своему заместителю Ивану и Павлу Ильичу. Потом надо будет упомянуть в рапорте всех, участвовавших в операции.

– Считайте, что уже сделано – кое-что я уже подготовил, пока ждал вас. Как думаете, чем кончится всё это?

– Давайте пока не загадывать – нужно сейчас сделать всё, что от нас зависит, всё грамотно оформить, а там уже – я посмотрел наверх – как им виднее. Но дело мы большое сделали – думаю, не забудут.

– Эх, вашими молитвами.

Савельев заговорщицки оглянулся и прошёл к сейфу – достал штоф и рюмки.

– Давайте – чтобы всё получилось и за вашу помощь. Я этого не забуду.

– Одно дело делаем, господа полицейские.

Когда возвращался к себе, всё не давала покоя одна мысль. Кто за этим стоит? Я почти исключаю, что только вышедшие уголовники так резко смогли организоваться, перетянуть на свою сторону новоприбывших воров и учинить бунт и разбой. И ведь целились в меня. Это был именно камень в мой огород – кто-то начинает работать по нам. Нужно срочно создавать службу внутренней безопасности. Только кому поручить? Все и так плотно на своих местах сидят. А что если…

На подвал спустились я, Наум, Боцман Степан и Прокоп. Как я понял, дознание уже было проведено и без моих ценных указаний. Задача была выяснить связи Кахана – кто к нему подкатывал, кто надоумил на мятеж. Но дело было швах – те, кто нам попался, были очень сильно сбоку от всех событий. По сути, их даже на дело не взяли – их задача была сидеть тут и разнюхивать, как всё устроено.

Выйдя на воздух, я обратился к Науму:

– Это ваша ответственность и твоя лично, Наум. С Фомой ещё будет разговор. За лавру вы отвечаете! Как вы проспали, что у вас под носом какая-то шелуха смогла в организованную группу собраться? Куда вы все смотрели? Или решили по доброте душевной стариков приютить? А те вам и нож в спину – причём буквально! Сразу надо было передавить всех. Ты что, не понимаешь, что это под меня, а значит, и под всех вас копают? Узнай, кто с этим Каханом крутился, кто его ко мне подвёл. Не удивлюсь, если это жандармы подослали.

В общем, работай. Ищи. Завтра совет старших соберём – поставь всех в курс. Надо обсудить всё.

– Всё понял, старшой – сделаем.

– Ладно, иди, работай.

– А с этими что делать? – спросил Степан.

– Ещё раз всех расспросить на предмет того, кто ещё в лавре на них работал, потом на Митрофаньевское всех. Это на тебе, Степан. А ты, Прокоп, иди со мной.

В своём кабинете в казино зашли поужинать – несмотря на первоначальный план, что полноценного общепита там не планировалось, в итоге пришлось переиграть. Мне нравилось там вести дела, и обедать там было почему-то удобнее, чем в ресторане. Хотя и туда захаживал регулярно.

– В общем, дело у меня к тебе, Илья. Ты уже давно со мной вращаешься, в курсе всех дел, в охране долго работал. Хочу, чтобы со своей бригадой занялся внутренней безопасностью.

– Ох ты… вы думаете, я потяну?

– А куда ты денешься, – улыбнулся я. – Надо. Нету людей у меня толковых, знаю. Нам, кроме лавры, нужно ещё ставить службу безопасности. Ты своих парней хорошо натренировал.

– Так это вы скорее их натренировали – ну и меня тоже.

– Вот и отлично. Будем дальше тренироваться – нам уже пора выходить на новый уровень. На уголовников Фомы у меня надежд мало – ты сам видишь, что творится. Ты пока в этих делах краем, поэтому тебе и хочу поручить – нечего тебе на воровской ход вставать, не твоё это. Ты же там не по желанию, а по нужде вращался. Вижу, как ты преуспел с оружием и в силовых тренировках – это вот твоё, а не кошельки тырить.

Илья вздохнул.

– Верно вы всё говорите – как вы появились, так почти сразу жизнь поменялась. Я сделаю всё, что вы скажете.

– Хорошо. Мы тут пошумели немного в хорошем смысле – может, под это дело получится у начальства полигон какой-нибудь официальный организовать. Хотя думаю, дело это гиблое, и надо самим всё делать. В общем, твоя задача – на базе того, что уже есть, и задействуя аккуратно всех: девок, мальцов, стариков – собирать информацию. Она будет стекаться к тебе. Ты сам смотри, думай, анализируй – я буду подсказывать. Потом делай из этого выжимку, что сам считаешь нужным, и докладывать мне – там уже разберёмся, чему давать ход, а чему нет.

– Как ты сам? Подруга-то есть у тебя?

– Есть – Машей зовут.

– Отлично. Скоро кабинет тебе отдельный выделю – готовься быть большим начальником. И готовь людей к делу – вот-вот должно начаться.

– Есть! По военному ответил Илья.

Прокоп вытянулся по стойке смирно с серьёзным и немного торжественным лицом. Всё-таки с занятиями по тактической и боевой подготовке сделали из него уже скорее солдата, чем бандита. Чего, собственно, я и добивался. На него у меня большие надежды – гораздо больше, чем на остальных.

– И вот ещё.

Я достал конверт.

– Это премия тебе лично за прошедшее дело.

– Погоди, присядь-ка. Сейчас потихоньку всё будет меняться. Раньше я тренировал бригаду Фомы, Панкрата – сейчас уже так не будет. У них достаточно выучки, чтобы справиться с базовыми задачами, которые стоят перед ними – дальше не надо. А вот ты – я указал на него пальцем – и твои люди, дело другое. Я с вами буду заниматься полноценно и отдельно. Сейчас пока всё не устоялось – после нового дела скорее всего начнём строить на территории предприятия жилые корпуса для наших людей. Не казармы, а что-то более нормальное – пока точно не скажу, но это будет.

– Чтобы отсюда людей убрать?

– Не совсем – нужно чётко всех разделить, у каждого будет своя работа. В первую очередь отселим пожилых отставников поближе к службе – на них будет охрана предприятий, но и часть твоих людей там тоже должна быть. Старики верные, но силы уже не те, и скорость – но зато опыт и мудрость. Поэтому будем формировать смешанные смены.

– Их туда, а нас сюда?

– Не совсем – вас становится слишком много, и тренировать вас негде. После дела также начнём строить тренировочную базу под Питером – я уже ищу землю.

– Ого, вот это интересно! А что там будет?

– Как тебе объяснить…

Сложно объяснить человеку, что такое детский лагерь, совмещённый с армейской частью. Я не хотел загонять их в чистую армейщину – обучать лучше всего в игровой форме. А для этой молодёжи, которая ничего в жизни не видела, это будет что-то невероятное и запоминающееся. Скорее всего, на протяжении зимы будет идти стройка, а весной и летом всё заработает.

– Увидишь в общем. Подумай ещё над структурой – тебе нужно как-то разбить возраста на три или четыре группы. Например, самые мелкие – до десяти лет, потом с одиннадцати до тринадцати и так далее, и последняя старшая группа. У каждой такой группы должны быть свои лидеры, с которыми ты и будешь общаться и отдавать приказы. Для них тоже важно это видеть, чтобы самим стремиться в лидерство.

Нужно будет сесть и прописать самому структуры и ритуалы – без этого никак. Любые такие организации являются парамасонскими, кроме разве что скаутов – это чисто масонская тема. Вообще идея пионеров-скаутов взята из работ Сведенборга – библии масонов-сведенборгианцев. Основателем движения скаутов считают сэра Роберта Стефенсона Смита Баден-Пауэлла. В 1899 году полковник Баден-Пауэлл был назначен комендантом крепости Мафекинг в Южной Африке, которая после начала англо-бурской войны была осаждена армией буров. В гарнизоне было чуть больше тысячи солдат, и полковник организовал вспомогательную воинскую часть из местных мальчишек, которые взяли на себя в том числе разведку и доставку донесений через позиции врага. Полковник был поражён тем, что мальчики воевали не хуже взрослых – отличались отвагой, хитростью, исполнительностью. Благодаря своим кадетам Баден-Пауэллу удалось продержаться с крошечным гарнизоном 207 дней, пока не подошло подкрепление. С этого момента полковник пришёл к выводу, что начинать готовить военных разведчиков надо с детства. Став генералом и возвратившись в Англию, Баден-Пауэлл основал движение скаутов в 1907 году в Великобритании. В 1907 году был проведён первый лагерь на острове Браунси (Великобритания), а в 1908 году была издана всемирно известная книга «Скаутинг для мальчиков».

Но ещё до Баден-Пауэлла подобные движения были в Германии и Чехии. Немцы много сделали для допризывной подготовки, опираясь на систему студенческих спортивных обществ: романтически настроенная немчура бегала по горам в полной военной выкладке под руководством гимнастических фюреров. Этот опыт был в 70-х годах XIX века применён чешскими националистами. Так возник «Сокол». В условиях отсутствия национального государства спортивная организация сама по себе превратилась в мощную государствообразующую силу. Чешское сокольничество не только покрыло саму Чехию сотнями организаций, но и стало системой организации чешской диаспоры по всему миру. Систему в первую очередь оценили братья-поляки – очень быстро сокольничество превратилось в общеславянский детский и юношеский союз. Разумеется, с самого начала движение (как и вообще «славянофильство») инспирировалось австрийской разведкой. Но только наполовину. Как и в случае с социал-демократией, английские уши у соколиков просматриваются невооружённым глазом. Достаточно сказать, что форма пражского «Сокола» копировала форму гарибальдийцев. Про Гарибальди – масона 33-го градуса и лидера Интернационала – мы остановимся немного позже.