Текст книги "Твоя маленькая ложь (СИ)"
Автор книги: Alena Lavr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 45 страниц)
– Неправда! – тут же произносит Шарлотта. – Я знаю, что Селена тоже по всем скучала!
– Шш, тише! – с театральной сердитостью проговаривает Изабелла, направляя на нас хмурый взгляд. – Перед нашими глазами творится история, у нас есть еще куча времени, чтобы наговориться.
Мы встаем посреди небольшого помещения, и я делаю вывод, что мы находимся в какой-то очередной королевской гостиной, усыпанной бесконечными старинными диванчиками в стиле рококо, небольшими кофейными столиками и неизменными портретами членов королевской семьи.
Практически сразу направляю взгляд на двух братьев, продолжающих молча стоять на балконе. Кристиан взволнованно запускает всю пятерню в волосы и осенний ветер помогает ему устроить полноценный хаос на голове. Адриан поднимает руку в останавливающем жесте, затем преподносит указательный палец к губам и через какое-то время невыносимый гул толпы затихает. С разных сторон продолжают доноситься какие-то одиночные крики, но в основном весь народ, собравшийся на главной площади страны, жаждет услышать мнение наследника, который поставит жирную точку там, где давным-давно должен был поставить его отец.
Адриан с интересом поворачивает голову в сторону кузена, направляя на него выжидающий взгляд серых глаз.
Я нервно сглатываю неприятный ком в горле и против воли сжимаю кулаки. Изабелла замечает мое напряжение и тут же обнимает, похлопывая по плечу с ободряющей улыбкой.
– Король мертв! – громко произносит Кристиан и по всей толпе проносится удивленный гул, но как только люди действительно осознают всю серьезность происходящего – начинается что-то невероятное. Кто-то начинает свистеть, кто-то аплодировать, а кто-то улюлюкать в ответ словам наследника. – И прямо сейчас я хочу выяснить раз и навсегда, – продолжает кронпринц. Он произносит каждое слово громко и с долгой паузой, чтобы любой человек, который находится близко, далеко или практически на другой улице, услышал каждое слово наследника, эхом раздающееся по всей площади страны. – Все деяния, принадлежащие моему отцу – никаким образом не относятся ни ко мне, ни к моей семье в целом. Я глубоко сожалею о том, что он испортил и покалечил немало жизней, и лично готов возместить компенсацию за моральный ущерб каждому, кто так или иначе пострадал от его рук.
Народ на площади начинает ликовать с новой силой. Кристиан прокашливается и терпеливо дожидается, пока люди угомонятся, чтобы продолжить дальше. А я задерживаю дыхание, сопротивляясь новому, неизведанному мне чувству, которое поселяется у меня в груди.
– Да, он был плохим человеком, и я не собираюсь оправдывать каждый его поступок. Именно поэтому прямо сейчас я предлагаю раз и навсегда зарыть топор подпольной войны, потому как никому из нас не нужны жертвы со стороны наших родственников, близких, соседей и знакомых.
– Король умер! – выкрикивает Адриан, когда площадь относительно затихает. Он протягивает руку до плеча Кристиана, похлопывая его с ободряющей улыбкой. – Да здравствует король!
Словно по команде, люди начинают опускаться на одно колено перед новым королем, протягивая к нему руки с оглушительными криками, от которых будто затрепетал весь дворец вместе с каменной укладкой площади. И всего на миг, на одно мгновение мне кажется, что пол под ногами тотчас же рухнет от подобных громогласных вибраций.
Все происходящее со стороны выглядит как очередной постановочный кадр голливудского фильма, а я с замиранием сердца и нескончаемым трепетом в груди наблюдаю за событиями, разворачивающимися у меня на глазах. И от того, что объединение новоиспеченного короля и народа является не постановочными, а самыми что ни на есть настоящим – еще более захватывает дух.
Кто-то вдалеке начинает аплодировать, несколько человек подхватывают и спустя минуту вся центральная площадь страны поднимается с колен и заливается громкими аплодисментами, вперемешку со свистом, как один подхватывая слова Адриана.
– Да здравствует король!!!
– Ура, новому королю!!!
Я ловлю ободряющие взгляды Шарлотты и Изабеллы. Герцогиня крепко сжимает мою ладонь, и я наконец понимаю, что за непривычное чувство поселяется у меня в груди, проникая в каждую клеточку тела.
Свобода.
Глава 42
По главным федеральных каналам ближайшие три дня бесконечно крутят одни и те же новости, о которых трубят все виды СМИ и знает каждая собака в стране: смерть короля, успешные роды младшей герцогини Роган, приближающуюся коронацию кронпринца, кто похитил принцессу и двух девушек с отбора и будет ли продолжение самого отбора. На самом деле, я еще никогда не думала, что буду видеть Кристиана в живую намного реже, чем по телевизору. Поэтому направляю взор на экран, и в тысячный раз наблюдаю, как наследник произносит знаменитую речь на балконе Амалиенборга, увековеченную на пленке – расплываюсь в глупой улыбке, покачивая головой.
После всех произошедших событий я буквально убежала из дворца, чтобы как можно быстрее забыть весь тот ужас, который там творился. Я была истощена физически и морально настолько, что у меня даже не было желания прощаться с кем-то. Изабель вернула мои вещи, которые были благополучно оставлены мною в Амалиенборге после прогремевшего на весь мир бала в честь принцессы Шарлотты, и я ушла.
Нет, я просто сбежала.
Благо, в моих вещах завалялись хоть какие-то копейки на дорогу до дома и по пути я включила телефон, разглядывая пропущенные звонки от мамы. Мужественно сдерживая слезы при виде ее номера телефона, с которого она больше не позвонит – я зашла в то место, которое в прошлом было нашим общим домом.
Меня встретил душный, спертый воздух. Вещи остались на прежних местах еще с того момента, как мама легла в больницу, и я уже не сопротивлялась вырывавшимся эмоциям, ведь каждая мелкая вещица в этом доме напоминала ее. Каждый цветок, так заботливо выросший с ее помощью, каждая тарелка, уходовые средства и даже ее любимая коллекция антикварных китайских слонов из меди, аккуратно выставленная на полке в понятном только ей порядке.
Я пролежала на диване несколько часов, громко рыдая в окружении своих разбросанных вещей. Я оплакивала ее уход и свою будущую жизнь без нее, оплакивала свое положение и последние несколько месяцев своей жизни. Я чувствовала полное опустошение в этом доме без ее присутствия и с каждой секундой, проведенной в квартире, меня не покидало ощущение того, что она вот-вот должна прийти домой с полными сумками покупок и впопыхах расскажет мне очередную новость про сумасшедшую соседку.
Проходили минуты, тянулись часы, но никто не приходил. Одиночество пробирало меня до костей, но в то же время давало под дых, пытаясь возвратить меня к прошлому ритму жизни. Два дня, проведенные в квартире в полном одиночестве, пошли мне на пользу. Днем я спала, просыпаясь только из-за невыносимой жажды, а ночью лежала на кровати, разглядывала потолок и думала.
Много думала.
Я размышляла о том, настолько может быть жестока судьба, отобрав у меня мать в столь юном возрасте, но насколько щедра, подарив мне отца. Много думала о том, что не смогу так близко общаться с Вильгельмом в силу того, что мы абсолютно не знаем друг друга. Он совершенно не подозревал о моем существовании, что уж говорить об участии в воспитании. К тому же, мы воспитывались в разных социальных слоях, хоть я и не бедствовала в детстве – до богатства и менталитета герцогов мне еще далеко. А что, если он жестко осудит меня за то, что выстрелила в его друга?! И нужна ли ему какая-то бедная и абсолютно чужая девчонка при наличии воспитанного и статного красавца сына? Сомневаюсь.
Размышляла и о том, что будет со мной и Кристианом. Безусловно, в скором времени он станет королем и, скорее всего, сделает мне предложение, но осилю ли я ношу королевы? Очень спорный вопрос, в котором я сомневаюсь уже несколько дней и оттягиваю этот момент как можно дольше.
– Новости к этому часу, – неожиданно раздается женский монотонный голос из телевизора, привлекающий мое внимание. – Дворец Амалиенборг выпустил два официальных заявления. Похороны Его Королевского Величества короля Фредерика сегодня прошли в закрытом формате. На мероприятии находились лишь самые близкие люди, но по официальной информации из проверенного источника стало известно, что многие из титулованных особ отказались проводить короля в последний путь. Напомним, что причина смерти Его Величества по-прежнему неизвестна, в данный момент министерство юстиции проводит судмедэкспертизу, о результатах которой будет известно со дня на день. Также стала известна дата Крещения новорожденной дочери герцогини Роган, – на экране появляются кадры любительской сьемки, где запечатлены Беатрис с дочерью на руках вместе с матерью, пытающиеся незаметно добежать из Амалиенборга до кареты скорой помощи. – Крестины юной герцогини пройдут в церкви Хольменс через две недели. По устоявшейся традиции, имя младенца сообщат в тот же день. Тайна рождения королевского отпрыска по-прежнему остается загадкой и Амалиенборг наотрез отказывается давать какие-либо комментарии по этому поводу. Эксперты воедино сходятся во мнении о том, что Ее Высочество родила от мужчины незнатного происхождения, не находясь в официальном браке.
Когда я подпрыгиваю с дивана, ошарашенная прозвучавшими новостями, на экране уже показывают первые кадры восстановления дворца, пережившего нападение повстанцев. Второй раз я подпрыгиваю от неожиданности, когда в воздухе раздается звонкий дверной звонок, и обнаруживая на пороге квартиры Теодора, ничуть не удивляюсь.
– Кристиан тебя послал? – устало произношу я, плюхаясь на диван.
– Ты не отвечаешь на звонки и сообщения уже третий день, – констатирует он, оглядывая квартиру. – Сама понимаешь, он сейчас в таком положении, что не может спонтанно разъезжать туда, куда захочет.
– Мне нужно было побыть одной, – признаюсь я, лениво листая каналы на телевизоре. – Ты что теперь у нас личный секретарь Его Величества?
– Ну, во-первых, пока еще не Его Величества, но да. Вообще-то, да, теперь я его секретарь, – с гордостью заявляет младший герцог Виборг, шутливо вздергивая подбородок вверх, одновременно поправляя позолоченные манжеты белоснежной рубашки.
– Вау, поздравляю тебя, – искренне проговариваю я, не скрывая улыбку.
– Спасибо, но я приехал к тебе не для того, чтобы сообщить это, – говорит он, продолжая медленно расхаживать по гостиной. – Наш отец хочет видеть тебя сегодня вечером в фамильном особняке.
Я удивленно вскидываю брови вверх, направляя на юношу недоуменный взгляд.
– Да, не думал, что мне будет так непривычно говорить это словосочетание, – усмехается он. – Но, тем не менее, это так. Так что собирайся, мы едем прямо сейчас.
– У меня есть одно условие, – предупреждаю я, вставая с дивана, одновременно поправляя свою домашнюю тунику. – Сначала мы кое-куда заедем.
Через полчаса мы проходим в свободные просторы национального госпиталя, где нас тут же окружает внимательный персонал, узнающий наши лица. Некоторое время мне некомфортно получать столько внимания от людей, которых я вижу впервые, но с мужеством стискивая зубы, я терпеливо жду, когда нас отведут к Грете.
Подруга располагается на широкой скамье знакомой лужайки госпиталя, удерживая небольшую книгу в мягком переплете, завороженная написанным. Когда я подхожу к ней, она не сразу замечает мое появление, но как только поднимает знакомый взгляд с зеленцой, тут же вскрикивает от радости, бросаясь мне на шею.
– Боже мой! – вопит она мне в ухо, крепко обнимая. – Я думала, что это никогда не случится!
– Ты так… изменилась, – растерянно проговариваю я, оглядывая девушку с ног до головы.
– Потолстела, знаю, – признается она, смущенно улыбаясь. – А ты, я смотрю наоборот…
– Как твой животик? – с интересом спрашиваю я, впопыхах пытаясь сменить тему. Осторожно дотрагиваюсь до ее больничной сорочки, поглаживая низ живота и обнаруживаю под ней небольшой бугорочек.
– Отлично, пару недель назад впервые почувствовала первые настырные пиночки, – с радостной улыбкой сообщает она. – Только вот до выпирающего живота нам еще далеко.
Я улыбаюсь отстраненной улыбкой, смотря куда-то сквозь подругу и осознаю, насколько я рада, что Кристиан вовремя поместил ее в госпиталь.
– Я слышала, ты теперь у нас принимаешь роды? – спрашивает она, игриво толкая меня в плечо.
– Ага, только записывайся заранее в мой плотный график, – отвечаю я, не скрывая широкой улыбки.
– Думаю, в феврале у тебя найдется местечко для меня и малыша, – смеется Грета, пока мы продолжаем идти по широкой тропе. – Кстати, пару дней назад ко мне приезжала Карен. На самом деле, не смотря на ее политическую позицию, я рада, что у нее все в порядке. Они с Алексом на несколько месяцев уезжают в Вайле, ты же знаешь ее любовь к маленьким городам, так что…
Я отстраненно киваю ей в ответ, неловко поджимая губы, и подруга резко замолкает. Пару минут мы идем в полной тишине, и я буквально всем своим нутром ощущаю, что ее что-то гложет, но она никак не решается рассказать мне об этом.
– Что-то случилось? – встревоженно спрашиваю я, продолжая разглядывать остальных пациентов из различных отделений госпиталя, размеренно прогуливающихся по лужайке, и невольно вспоминаю, как впервые увидела здесь маму с королевой Луизой.
– Я думала… ммм… что ты знаешь, – неловко проговаривает Грета, почесывая затылок. – На счет Амели.
– Что на счет Амели? – недоуменно проговариваю я, мотая головой.
– Пару дней назад… она… она умерла в карете скорой помощи, – тихо сообщает подруга, осторожно заглядывая мне в глаза. – Не успели довезти до больницы.
Я резко останавливаюсь посреди дороги, будто парализованная словами девушки.
– Но почему?! То есть, как?! – недоуменно восклицаю я, эмоционально всплескивая руками.
– Как сообщила мне одна из медсестер, пуля задела ей жизненно важные органы. Когда скорая подоспела, она была без сознания. Но, как говорят врачи, она в любом случае умерла бы после такой большой потери крови.
Я прикрываю ладонями лицо, громко выдыхаю и считаю до десяти. Ровно три раза.
Какая же я дура. Наверняка, Кристиан звонил мне не просто так, а для того, чтобы рассказать важные новости об участницах, ведь смерть одной из девушек во время кастинга – вопиющий случай во всей истории отбора.
А я намеренно игнорировала звонки и сообщения с различных номеров.
Боже, бедняжка Амели. Она была до ужаса милой и жизнерадостной… в голове не укладывается, как можно было убить такую хрупкую и невинную девушку?! Неужели она попала под горячую руку повстанцев? Надо как можно скорее разузнать все то, что произошло за последние три дня.
– После этого Тильда в срочном порядке покинула отбор, – раздается тихий голос подруги. – Поэтому теперь, грубо говоря, на отборе остались ты, Ника, Марта и Селена.
Не представляю какое опустошение сейчас ощущают родители близняшек и сама Тильда. Ведь родители не должны хоронить своих детей. А что касается Тильды… говорят, что у близнецов есть какая-то незримая, духовная связь, разорвать которую очень болезненно. Тем более, они как две капли воды похожи друг на друга, и мы с девочками еще долгое время привыкали и узнавали кто из них кто, но благодаря их поведению и едва заметным различиям во внешности – все-таки привыкли. Бедняжка Тильда, не представляю, каково ей будет смотреть в гроб своей сестры и в буквальном смысле видеть в ней себя…
– Я теперь вообще не уверена, что отбор будет продлен, – сообщаю я свои подозрения, двумя руками зарываясь в волосы. – Кристиан так ненавидит все, что связанно с отбором, поэтому…
– Поэтому он просто выберет тебя, и вы поженитесь, – перебивает Грета с радостной улыбкой на лице.
– Что? Нет, я… я еще не решила. После всего, что произошло я не уверена, что… – я сглатываю слюну, пытаясь собраться с мыслями. – Я не уверена, что смогу согласиться.
– Но Эли, вы знаете друг друга целую вечность! Кто, если не он?! – недоумевает подруга.
Я пытаюсь улыбнуться ей смущенной улыбкой, но выходит что-то вроде кривой усмешки. Спустя пару секунд вдалеке обнаруживая Теодора, я машу ему рукой, зазывая к нам.
– Ваша Светлость, вас никогда не привлекали скромные девушки с огромным багажом знаний и с …ммм… небольшим пятимесячным животом? – заманчиво спрашиваю я, подводя его под локоть к подруге.
Он тут же соображает в чем дело, оглядывая недоуменным взглядом сначала Грету, затем меня, и спустя мгновение его лицо озаряет лучезарная улыбка, в которой я с ужасом обнаруживаю свои знакомые черты. Не знаю, сколько я еще буду привыкать к тому факту, что он является моим единокровным братом, но точно знаю одно – весь этот процесс займет достаточное количество времени.
– К сожалению, спешу вас огорчить, мое сердце уже занято другой, не менее прекрасной дамой, – незамедлительно следует ответ от Тео. Он театрально преподносит руку к груди, с пылкостью в глазах изображая любовь до гроба.
В воздухе некоторое время звучит наш звонкий смех, и ко мне мгновенно приходит осознание того, что я впервые за пару месяцев слышу свой полноценный, искренний и неподдельный смех.
***
Мы долгое время плутаем по центру города, выбираясь из одной пробки и попадая в самую гущу другой. Угасающие солнечные лучи еще намереваются побороться с ранней осенью за последние теплые деньки, и я продолжаю хмурить брови от навязчивых лучей, сооружая ручной козырек. В салоне автомобиля раздается приятная расслабляющая мелодия, и Теодор не сильно настаивает на светской беседе, поэтому у меня есть немного времени, чтобы рассмотреть улицы города за окном автомобиля.
Сперва кажется, что ничего не изменилось.
День сменяется ночью, неделя не спеша тянется за неделей, плавно перерастая в месяц, лето сменилось осенью, а люди продолжают не спеша прогуливаться по улицам родного города, наслаждаясь последними теплыми деньками.
Я вижу все те же улицы, те же вывески, те же рекламные плакаты, все вокруг продолжают жить обычной жизнью, словно ничего не произошло. Будто пару дней назад не происходило никакого народного восстания, унесшего жизни нескольких десятков человек, будто нас и не похищали вовсе, будто моя мама прогуливается где-то на соседней улице с невероятным желанием порадовать свою дочь каким-нибудь очередным шедевром кулинарии из нашего любимого кафе…
И только оставшиеся обрывки объявлений с нашими лицами, искореженными погодными условиями, остаются живым напоминанием о произошедшем. Обрывки листовок с кричащими надписями продолжают нервно извиваться на ледяном осеннем ветру, разрывая наши лица пополам.
Да, все осталось здесь прежним. Кроме меня.
И, как бы глупо это не звучало, изменил меня не пресловутый отбор, который как раз-таки и намеревался это сделать в течение нескольких месяцев, а тот, кого до отбора я знала, как самовлюблённого парня (и после отбора, он в общем-то остался прежним), который во что бы то ни стало твердо намеревался добиться моего сердца. Хоть и стало известно спустя несколько недель, что все это время он лишь играл в свои игры, добиваясь меня, но то, что он в какой-то степени приложил руку к моим изменениям – это факт.
Адриан зачем-то помог мне частично избавиться от страхов, хоть и грубо сбрасывая в пропасть моих кошмаров. Страх высоты, который у меня появился буквально из ниоткуда еще в детстве – он зачем-то повел меня на самые высокие и страшные аттракционы, после которых адреналин в моей груди зашкаливал, а ноги еще долгое время подкашивались и напрочь отказывались слушаться. Навряд ли он имел самоцелью испугать меня до внезапной остановки сердца, но после того дня я переосмыслила свой страх, ведь встретилась тогда с ним лицом к лицу. Спасибо, что хоть не прыжок с высотки или с моста в пропасть…
А чего только стоит всего лишь одно свидание с отчимом, после которого меня еще несколько часов нервно потряхивало… Но зато теперь я с гордостью могу заявить о том, что любая случайная мысль о нем более не пугает меня, и я больше не вздрагиваю, когда сознание резко выбрасывает меня в самые ужасные воспоминания с его участием.
– Что с Адрианом? – раздается мой голос сквозь тихую популярную мелодию, опережая мои мысли. – Его посадят?
Тео издает вялую усмешку, будто все это время ожидал от меня подобного вопроса. Его руки крепко удерживают руль, а сосредоточенный взгляд зеленых глаз продолжает блуждать по дороге.
– Удивительно, что он интересует тебя, – произносит он спустя несколько секунд молчания. – Он похитил тебя ради своих целей, забыла?
Я нервно закусываю нижнюю губу, почесываю локоть и со вздохом откидываюсь на спинку пассажирского сиденья.
– Мне просто… просто интересно, какую меру пресечения ему изберут, – хрипло произношу я, сглатывая ком в горле.
– Пока выявляют причину смерти короля – Адриан находится в статусе подозреваемого, и никто не в праве его задерживать, – сообщает герцог. – Максимум, что ему могут посоветовать – не выезжать за город и за пределы страны во время расследования.
– Хочешь сказать, что никто не знает причину его смерти?! – недоумеваю я, смотря в сторону Теодора. – Но это же глупо! Все и так знают, что его убили!..
В сознании тут же всплывают последние слова Адриана.
– Лилибет! – неожиданно восклицает он.
Я останавливаю ход, интуитивно оглядываясь назад. Когда он ловит мой взгляд, на его лице мелькает двусмысленная улыбка.
– Я не убивал Фредерика.
Мои брови хмуро сходятся на переносице, пока я несколько раз потряхиваю головой, пытаясь выбросить воспоминания из головы.
– В том то и дело, что как он умер знают только Кристиан и Адриан, – с интригой в голосе произносит герцог, приподнимая брови.
– Но почему они просто не расскажут об этом следствию? – продолжаю недоумевать я, эмоционально вскидывая руки.
– Не все так просто, – раздается его ухмылка. – С каких это пор следствие верит людям на слово, даже если эти люди королевские отпрыски?..
Я громко выдыхаю, продолжая разглядывать открывающийся вид на загородное поместье герцогов Виборгов. Перед автомобилем плавно распахиваются автоматические распашные ворота, и мы въезжаем в бесконечные «зеленые» просторы герцогства. Несколько секунд я наблюдаю за различными цветами, аромат которых парит в воздухе еще за несколько метров от ворот, за небольшими кустиками причудливой формы и заботливо высаженными плодоносящими деревьями.
Спустя пару минут мы благополучно добираемся до особняка, в котором я узнаю руку архитектора классицизма, едва уступающую в роскошности Амалиенборга. Особняк представляет собой двухэтажное здание огромных размеров в классическом стиле с облицовкой из камня и вальмовой крышей. Стены особняка украшает кирпич приятного сероватого цвета, вперемешку с бежеватыми оттенками, а на центральном крыльце практически сразу же привлекают внимание длинные белоснежные колоннады, возле которых уже располагается парочка лакеев в повседневных одеяниях.
Мужчины синхронно кивают при виде нас, открывая двери механически отработанными движениями рук. Мы входим в уютные просторы особняка, и я сразу же замечаю, что весь интерьер здания сосредоточен исключительно на светлых оттенках, что визуально расширяет любое помещение. Перед нами открывается вид на роскошную парадную лестницу, застеленную обыкновенным красным ковролином посреди ступеней.
– Элизабет, какая честь, – галантно произносит герцог Виборг, буквально появившийся из ниоткуда. Он осторожно берет мою ладонь и слегка преподносит ее к губам, поднимая на меня знакомый взгляд тусклых зеленых глаз. – Как ты? Все ли хорошо? Мне так жаль, что мы не успели поговорить с тобой в тот день…
– Все хорошо, ничего страшного, – смущенно проговариваю я, опуская руку.
– Сынок, будь добр, предупреди кухню, чтобы подали ужин чуть пораньше, – спокойно произносит старший герцог, обращаясь к сыну. Тот коротко кивает и скрывается в просторах особняка. – Мы можем прогуляться по поместью? – осторожно спрашивает он, поправляя белоснежную рубашку. – Все-таки, это наше фамильное гнездо.
На его устах образуется неловкая улыбка, пока он наблюдает за моей реакцией, а меня все никак не покидает чувство, будто я здесь лишняя. В моем нахождении здесь кажется, что все не так: мое неподходящее обыкновенное платье из очередного масмаркета, волосы, лишенные объема без голливудской укладки, полное отсутствие макияжа (когда ты ревешь каждый день по несколько раз, нанесение макияжа – бесполезная трата времени и денег) и моя неловкость с целом.
– Элизабет, что-то не так? – отец моментально реагирует на мое молчание, пока я разглядываю просторы особняка.
– Тео сказал, что ты хотел меня видеть, – отвечаю я, осмеливаясь перейти на «ты».
Я уже и забыла, что у нас принято обращаться на «вы» лишь к титулованным особам, но так как герцог Виборг уже абсолютно точно является мои отцом, то почему бы и не перейти на «ты»? В конце концов, это будет моим первым шагом к нашему возможному сближению.
– Я хотел увидеть тебя сразу после того, как прочел письмо твоей матери, – признается он, подхватывая меня за локоть и уводя в сторону коридора. – Но, к сожалению, никто не знал, где ты находилась. Я очень рад, что ты в порядке и пригласил тебя для того, чтобы обсудить твое дальнейшее проживание с нами.
– Что? – недоуменно произношу я, слегка отстраняясь от мужчины, чтобы взглянуть ему в глаза.
– Я сказал что-то не то? – удивляется он, вопросительно изгибая брови. – Эли, ты часть нашей семьи и была ею с самого рождения, хоть и узнали мы об этом только недавно, но это факт. И я хочу, чтобы ты жила рядом. Хочу видеть твою улыбку каждый день в этих стенах и постараться максимально участвовать в твоей жизни, компенсируя потерянные годы, – отец останавливается прямо передо мной и аккуратно берет мои запястья, с нежностью поглаживая кожу большим шероховатым пальцем. – Ты не представляешь, как я мечтал о совместных детях с твоей мамой, поэтому, когда узнал, что у нас есть общая дочь – Тео не даст соврать – я на пару дней выпал из жизни. Да, у меня был шок, прошло столько времени! Но в основном меня обуревала радость, ведь я в буквальном смысле стал отцом во второй раз, хоть и спустя двадцать лет…
Я внимательно слушаю его спокойный голос и смотрю в его до боли родные глаза, искрящиеся от счастья, осознавая, что вот-вот заплачу. И нет, это не слезы горести, к которым я привыкла за последние пару месяцев, напротив.
Не передать словами того счастья, которое плавно разливается у меня в груди. Вильгельм не осудил и не отрекся от меня после того, как на его глазах я выстрелила в короля, в его лучшего друга, в человека, с которым он дружил пол жизни и всецело помогал ему во всем…
Я крепко обнимаю его и прижимаюсь к груди, ощущая, как он тут же отвечает на мои объятия. В нос мгновенно ударяет крепкий мужской парфюм, и я тут же зажмуриваю глаза, не в силах сдерживать слезы, осознавая, что мечтала об этом всю свою сознательную жизнь. Мечтала о крепком отцовском плече, в которое можно уткнуться в любое время дня и ночи, получить дельный совет, а потом нежный поцелуй в макушку. Мечтала разбивать коленки, как абсолютно все дети, когда отцы учат их кататься на двухколёсном велосипеде. Мечтала слушать бесконечные рассказы о машинах, спорте и охоте, вместе изучать правила дорожного движения и впервые садиться за руль его автомобиля. Вместе проезжать первые километры до ближайшего столба и в клочья разносить бампер, а после получить нагоняй и вместе до полуночи торчать в автосервисе, поедая четвертую порцию мороженного.
Навряд ли у меня будет все вышеперечисленное, но зато, по крайней мере, я теперь знаю, кто мой настоящий отец и прямо сейчас убедилась в том, что он будет рад видеть меня в любое время.
– Ты не одна, – раздается его шепот над моим ухом, пока его рука продолжает с нежностью поглаживать мой затылок. – Мы с Тео постараемся стать для тебя по-настоящему родными…
– Я что-то пропустил? – раздается недоуменный голос младшего герцога со стороны. Я отрываюсь от отца, и мы со смущенными улыбками на лице смотрим в сторону юноши. – Ужин уже подали, можем идти.
– Элизабет, что у вас с Кристианом? – невзначай интересуется Вильгельм, когда мы приступаем к ужину в помещении, не уступающем размерам малой обеденной залы во Фреденсборге. – Не смотри на меня так, Тео мне рассказал, что вы с ним были знакомы задолго до отбора.
Я направляю хмурый взгляд в сторону брата, он отвечает мне беззаботной улыбкой, слегка пожимая плечами.
– Да, мы дружили все детство и… – я смотрю в свою тарелку, без аппетита ковыряя овощи вилкой, не в силах собраться с мыслями. – Я не знаю, что будет дальше…
– А, по-моему, все очевидно, – с легкой улыбкой на лице сообщает отец, дожевывая очередную порцию пищи. – Не пойми меня неправильно, но мы с Фредериком всегда мечтали породниться. Во всяком случае, через Тео и Шарли, – начинает он, но вовремя осознает, что выбрал неподходящую тему для разговора. Взгляды отца и сына встречаются, и Теодор раздраженно выдыхает. – Простите…
– По-моему, я уже говорил, что не собираюсь жениться на Шарлотте, – спокойным голосом сообщает младший герцог Виборг, вытирая руки об тканевую салфетку.
– Но почему? – удивляюсь я с неловкой улыбкой на лице. – Она же такая душка!
– Вот бывает посмотришь на человека… вроде как он милый, хороший, но в глубине души ощущаешь, что… не твое это, – признается юноша, задумчиво поглядывая куда-то сквозь стену.
– Согласен, – добавляет Вильгельм, промачивая губы тканевой салфеткой, но тут же прочищает горло и едва привстает на удобном стуле, меняя положение. – В любом случае, я уверен, что после коронации Кристиан без проблем дарует тебе наш титул, принадлежащий тебе по праву рождения.
– Но в таком случае все узнают, что у тебя есть внебрачная дочь, – осмеливаюсь заметить я, отпивая горячий чай из фарфоровой чашки, аккуратно опуская ее на блюдце.
– Дорогая моя, ты меня плохо знаешь, если думаешь, что чужое мнение я буду ставить превыше единственной дочери, которую не видел двадцать лет своей жизни и упустил самые важные моменты, – признается герцог, улыбаясь добродушной улыбкой.
– Боюсь, Кристиан планирует даровать ей несколько иной титул, – многозначительно произносит Теодор, интригующе приподнимая брови.
Отец и сын начинают улыбаться загадочными, заразительными улыбками и, не выдерживая их напора, я расплываюсь в забавной улыбке в ответ, неловко закусывая нижнюю губу. Они невзначай продолжают разговор о своем титуле, вскользь упоминая про фамильный особняк, а я задумываюсь над словами Теодора, пропуская их рассказ мимо ушей.
Что означает «твой» человек? Наверняка тот, в присутствии которого ты ощущаешь себя как дома, и рядом с ним тебя не покидает чувство безопасности, тепла и уюта. Тот, с которым ты душой и телом жаждешь встречи в любую свободную секунду расставания и не можешь надышаться им перед прощанием. «Твой» человек для тебя самый идеальный даже с кучей недостатков и вредных привычек, которые могут оттолкнуть кого-то другого. Тот, на кого ты можешь положиться, зная, что тебя никогда не отвергнут и не предадут. Именно благодаря ему тебе противно смотреть в сторону противоположного пола в романтическом плане, ведь твой желудок выворачивается каждый раз, когда ты думаешь о прикосновениях «чужих» тебе людей, потому что твое тело может принадлежать только ему.
