Текст книги "Твоя маленькая ложь (СИ)"
Автор книги: Alena Lavr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)
– Минутная готовность! – предупреждает ведущий, направляя интригующий взор в сторону гостей.
Все внимание присутствующих полностью приковано к экрану и имениннице, которая уже стоит посреди зала, с предвкушением прикладывая сложенные ладони к губам, словно в молитве. Я наблюдаю, как небольшие отголоски оставшихся боковых светильников отражаются на ее платье, сверкая на всю бальную залу. Взгляд ее счастливых глаз полностью прикован к интерактивной доске, где она с минуты на минуту должна увидеть свою бабушку…
Но в этот момент на экране появляется мое лицо.
Я не сразу соображаю, что происходит, когда на интерактивной доске наблюдаю свое испуганное выражение лица со стороны, которое отображает проектор, но на следующей фотографии рядом со мной оказывается Макс Адриан, аккуратно удерживающий мою талию возле экстремального аттракциона парка развлечений «Тиволи». За этим снимком следует наш поцелуй на фоне сверкающего фейерверка, где мои нетрезвые руки хватают Адриана за голову, а губы будто намереваются съесть его заживо.
Все происходит настолько быстро, что еще минуту окружающие в ступоре продолжают смотреть в сторону проектора, ошеломленно прикрывая губы. Несколько пар глаз осуждающе направляются в мою сторону, а я не соображаю, в реальности ли я сейчас нахожусь или же это очередной нелепый сон. Невольно я роняю венецианскую маску на пол и совсем не обращаю внимания на ее звонкое падение, где-то вдалеке улавливая звук расколовшегося гипса.
– Папа?! – принцесса испускает разочарованный вздох, оборачиваясь к отцу с растерянным выражением лица.
– Уберите это немедленно! – грозно восклицает король. – Все в порядке, солнышко.
– Ваше Величество, это какое-то недоразумение! Сейчас все исправим, – оправдывается Джеспер, обеспокоенно шагая в сторону программистов.
– Что происходит? – раздаются недоуменные голоса вокруг.
– Это одна из участниц отбора! – ошеломленно выкрикивает кто-то.
– Неужели Элизабет?! – с сомнением в голосе проговаривает какая-то взволнованная дама.
Ведущий впопыхах подбегает к программистам, те, в свою очередь, пытаются сделать все возможное, чтобы убрать провокационные снимки с экрана, а я в это время пытаюсь угомонить свое сердце, которое намеревается выпрыгнуть из груди и покинуть этот зал быстрее меня. Мои глаза практически сразу находят Кристиана, который продолжает смотреть на экран, крепко стискивая зубы. Возле него стоит Селена, с забавной улыбкой на лице разглядывающая компрометирующие изображения. В эту минуту его разочарованный взгляд перебегает в мою сторону и некоторое время он продолжает смотреть куда-то сквозь меня отрешенными, чужими, такими близкими, но в то же время далекими глазами.
В горле скапливается комок обиды, разочарований, злости и я сама не замечаю, как ноги уносят меня из бальной залы под всеобщие недоуменные взгляды, а руки по инерции продолжают удерживать длинный подол платья, стараясь не замечать ядовитых колкостей в мой адрес. Слезы душат меня окончательно, когда по дороге я сбиваю пару лакеев с полными подносами выпивки и нелепо извиняясь, продолжаю бежать вперед, опасаясь оглянуться назад.
– Элизабет! – раздается громкий голос герцогини, эхом отдающийся в узком коридоре. – Стой! Да стой ты, кому сказала!
Краем уха я улавливаю шуршание пышного подола ее бального платья вперемешку со стучащими каблуками. Против воли я нервно вздрагиваю, когда ее рука неожиданно быстро касается моего плеча, с силой разворачивая к себе.
– Я ухожу! – говорю я, захлебываясь в слезах. – Я больше не вынесу этого позора…
– Послушай меня! – кричит она, пару раз одергивая меня за плечи. – Это всего лишь дешевая провокация, поверь мне! Ты ведь не сама это сделала? Он тебя заставил?!
Я вытираю слезы, хлюпая носом.
– Какая теперь разница?! – горько кричу я, глядя ей в глаза. – Меня опозорили на глазах у всего высшего света, да плевать на высший свет! Опозорили меня в глазах родителей Кристиана! Я больше не вынесу…
Изабелла гневно хмурится и влепляет мне пощечину, силой заставляя прийти в себя.
– Ты меня слышишь?! – намеренно тихо произносит она сквозь зубы, захватывая мое лицо в ладони. – Кто-то хочет морально сломать тебя, чтобы ты добровольно покинула отбор, потому что знает, что Крис и администрация тебя не выгонят. Этот кто-то знает, что ты главная фаворитка Кристиана и он знает, что ты его слабость…
Я медленно поднимаю недоуменный взгляд на девушку, пытаясь прийти в себя.
– Подумай об этом еще раз, а потом еще раз подумай, когда прочтешь это письмо, – шепчет она сквозь зубы, слегка стряхивая меня за плечи.
Герцогиня принимается доставать из своего маленького клатча, усыпанного яркими стразами, белоснежную бумагу, сложенную пополам. Не раскрывая листок, она протягивает его мне, продолжая гневно хмурить брови, и я начинаю осознавать, что впервые вижу ее такой настойчивой и серьезной одновременно.
Дрожащими руками я беру письмо, предложенное девушкой, продолжая недоуменно на него смотреть.
– Он написал мне это письмо за пару дней до начала отбора. Прочти его и еще раз подумай, стоит ли Крис того или нет, – тихо проговаривает она, оглядываясь назад.
Изабелла берет меня за руку, крепко сжимая ладонь и уводит в ближайшую комнату, оставляя меня в полном одиночестве. Быстрым взглядом окидывая помещение, я осознаю, что нахожусь в каком-то небольшом техническом помещении для слуг. Мои дрожащие руки аккуратно раскрывают бумагу, а глаза быстро пробегаются по первым строчкам, от прочтения которых легкие будто впиваются в ребра, каждый раз, когда я вижу свое имя.
«Привет, Белла.
Предупреждаю сразу, в этом письме много букв, так что можешь прямо сейчас открыть бутылочку красного полусладкого и приступать к чтению.
Вчера я сделал то, что должен был сделать еще несколько лет назад, но не сказал самого главного.
Я знал. С самого начала нашего знакомства я знал, что у нас нет совместного будущего. Это несправедливо. Все это время я жил, наслаждаясь ее обществом, с ужасом ожидая свой день рождения, прекрасно осознавая, что в этот момент я потеряю ее навсегда. Я останусь моральным инвалидом без ее радостных глаз с зеленцой и того умиротворения, которое окутывало меня каждую секунду, проведенную с ней. Я чертовски не хотел принимать тот факт, что она больше не будет трепать мне волосы, перестанет постоянно гадать на моих ладонях, придумывая себе под нос совершенно неизвестные мне методы хиромантии. С того момента она будет видеть меня только по телевизору, интернету и больше никогда в жизни. Я предугадываю, как она каждый раз будет гневно бросать пульт, потому что мои фотографии на экранах будут разбивать ей сердце снова и снова.
Несправедливо.
За все это время я твердо усвоил, что в мире отсутствует справедливость, существует лишь бесполезное пустое слово, которое произносят люди, лишившиеся чего-то, или кого-то обиженные на весь этот чертов мир.
За все эти годы мы пережили многое. Эти годы можно назвать моей маленькой счастливой жизнью. Да, я надрал задницу своей судьбе и выиграл еще хоть немного времени, чтобы побыть с ней. Ты же понимаешь, что именно с ней я чувствовал себя обычным парнем, которого не ждет бесконечная, бесконечная, внутренняя и внешняя политика, нескончаемые переговоры и борьба с недовольными повстанцами который закончит обычную школу, поступит в обычный университет, встретит свою женщину и построит с ней обыкновенную семью.
Находясь с ней, меня опьяняло лживое чувство мнимой свободы, коей я не обладал.
Да, у меня было много девушек были девушки. Они все были как на подбор, будто сходили ко мне прямиком из обложек мужских журналов. И я даже допускаю мысль, что возможно, они были красивее Элизабет, но их внешняя обложка ничего не стоит, по сравнению с ее искренностью, неподдельностью и легкой наивностью, которая меня опьяняла каждый раз снова и снова.
Я видел ее слезы, которые она так старательно скрывала от чужих глаз, я видел грусть в ее глазах, с энтузиазмом тут же пытаясь прогнать ее. Да что я видел?! От этой маленькой девочки не утаишь ни одну эмоцию в мире! В какой-то момент я осознал, что вторую такую хрупкую и одновременно бойкую девушку я уже не встречу. Тем более, после того как все узнают мое положение в обществе, искренности в глазах девушек уже не найти.
А ее глаза? Я навсегда запомню ее утопающие в слезах глаза, умоляющие меня помочь посадить ее отчима. В тот день ее мать положили в больницу с серьезными травмами. И моя королева, моя несчастная королева, бесконечно рыдала, лежа у меня на коленях, время от времени поднимая свой тяжелый взгляд, полный отчаяния. Ее речь постепенно превращалась в неразборчивый набор букв и слов, перерастая в истерику.
В тот день мне казалось, я твердо решил, что моей маленькой беззащитной Эли больше не коснется ни единая грубая мужская рука… Помню, в тот день я подключил все свои связи, чтобы собрать доказательства и арестовать этого изверга. Отец был в ужасе. Он никогда не понимал, почему я постоянно вожусь с какой-то обыкновенной девкой без рода и имени. Ему не понять, ему никогда этого не понять, ведь задолго до начала отбора ему заранее подобрали шведку, имеющую общие корни с королевской шведской семьей. Впрочем, ты и так все знаешь в мельчайших подробностях. Мой отец не знает, что такое любовь, даже спустя более двадцати пяти лет брака.
Признаюсь, я никогда еще не думал о своей будущей супруге, ведь с самого начала знакомства моей королевой была только она.
Королева Элизабет…
Как наша прапрабабушка, помнишь?
За все эти годы я видел свою королеву абсолютно разной. Я был свидетелем невероятного перевоплощения: из маленькой Эли, зашуганной отчимом и, кажется, потерявшей доверие ко всем мужчинам, она вдруг начала превращаться в миловидную девушку с первым неопытным макияжем и пестрыми короткими платьями, привлекавшими внимание любого половозрелого мужчину…
А знаешь что?! Она ни разу не предала меня, хотя за ней много кто бегал еще в школе. Я не мог на это спокойно смотреть, понимаешь? Я уже представлял, как набиваю им физиономию, если бы они только посмотрели на нее похотливым взглядом или притронулись бы к ней. Разве принцы так себя ведут? Для меня все ее потенциальные ухажеры были как красная тряпка для быка… Но я держал себя в руках и сохранял самообладание, как нас и учили, ровно по учебнику.
Я надрал задницу своей судьбе во второй раз, когда на свой восемнадцатый день рождения в клубе она переборщила с «отверткой» и в какой-то момент наши лица оказались рядом. И я не сдержался, Белла!!! Когда наши губы соприкоснулись, я почувствовал вкус апельсинового сока и чертовски много чего еще. Возникло чувство, будто наступил конец света. Конец всему, у чего есть начало, конец моего заточения в этой политической клетке. Чертова буря эмоций захлестнула меня в свой водоворот, опьяняя намного больше, чем виски, который я уничтожил у себя дома, приходя в себя.
Все это время я сражался с самим собой. Меня рвало на части, я до безумия хотел овладеть ею, не только в сексуальном плане. Я хотел овладеть ее мыслями, эмоциями, чувствами. Чертовски эгоистично. Но в то же время я понимал, насколько я глуп, мечтая о таком подарке судьбы. Осознание того, что я буду владеть всем, кроме нее – убивало меня, разбивало на мелкие осколки снова и снова, периодически отрезвляя, приводя в чувство.
Я понимаю, что не могу предать свою страну, свой народ, который жаждет увидеть меня спустя двадцать три года после моего рождения. И что я им скажу? Здравствуйте, я ваш будущий монарх, вы так долго хотели меня увидеть, но прямо сейчас я отрекаюсь от престола?! Тем более сейчас, когда с каждым днем повстанцы наносят новые удары и после моего заявления об отречении они воспользуются моментом и монархии наступит конец. Конец всему, что строилось и хранилось веками, конец нашей государственности в целом.
Я знаю, что она будет думать. Что я променял ее на корону и будет чертовски права… Но я не могу иначе и уже почти свыкся с мыслью, что остаток своей жизни проживу без нее.
Изабель, я был готов жениться на ней, представляя, как она в великолепном пышном белом платье и счастливой улыбкой на лице идет к алтарю, а я в это время не чувствую землю под ногами, ощущая, как счастье плавно разливается по всему телу. Я был готов отдать ей весь мир и маленькую Данию, а она даже не знает моего настоящего имени…
Я знаю, что после моего решающего дня рождения она больше не заговорит со мной, будет избегать встречи, выкидывать подарки и меня из своей жизни. Но я удерживаюсь за последнюю ниточку надежды, я продолжаю верить, будучи увидев портфолио кандидатки, которую родители выбрали мне в жены…
Белла, я повторяю ошибки отца, ведь он выбрал корону, лишившись при этом Сабины. И я чертовски опасаюсь того, что Эли останется всего лишь мечтой для меня до конца жизни…».
За дверью раздается какой-то отдаленный всплеск, за ним следует обеспокоенные крики и голоса людей, вперемешку с бесконечными шагами, но я полностью растворяюсь в тексте, вчитываясь в каждое слово, в каждую ровную букву, так старательно выведенную Кристианом и причинившую ему не мало боли. Вновь и вновь перечитывая строки, пытаюсь остановить истерику, вырывающуюся из груди, совсем не замечая, как в комнате помимо меня оказывается кто-то еще.
Я не успеваю ничего сообразить и тут же ощущаю, как кто-то холодными руками грубо стискивает мне плечо, прикладывая к губам и носу тряпку, издающую мерзкие зловонии. От неожиданности я пытаюсь закричать, резко подрываясь с места, но человек лишь крепче прижимает ткань к моему лицу, а я глубже вдыхаю ее содержимое.
Сердце совершает тройное сальто назад и мгновенно падает в пятки, когда я осознаю, что со мной происходит. Раньше, когда по вечерам я смотрела боевики, сидя на диване вместе с мамой, я никогда не представляла себя на месте жертвы. Я никогда не задумывалась о том, что чувствует человек в последние минуты своей жизни, какие мимолетные мысли проносятся в этот момент в его голове и осознает ли он, что то, что сейчас видят его глаза – последнее, что он видит. И единственное, о чем я думаю в этот момент – животный страх, который всепоглощающе разливается по всему телу.
Спустя несколько секунд мир перед глазами постепенно пошатывается и меркнет. Мышцы тела со временем перестают подчиняться, и я падаю в руки своего убийцы, когда сознание охватывает беспощадная тьма.
Часть 2.
Глава 24
Rigshospitalet – национальный госпиталь, несколько часов спустя
В обеспокоенных чувствах Кэтрин спускается на зеленую лужайку с отделения онкологии, заворачиваясь в легкую кофту. Уже который день ее мучает вопрос, что происходит с ее дочерью, почему она не вышла на связь на прошлой неделе и что случилось несколько дней назад в Амалиенборге.
Прежде чем выйти на улицу, женщина аккуратно поправляет платок, прикрывающий остатки каштановых волос на голове, и прямиком направляется на зеленую лужайку, где ежедневно дышат воздухом ходячие пациенты с онкологического и соседнего кардиологического отделений. Быстрым шагом она проходит мимо нескольких больных в знакомых белоснежных сорочках в желтый горошек, плотнее закутываясь в кофту от пронзительного ветра.
– Кэтрин? – раздается неожиданный голос старушки позади нее.
Женщина оборачивается назад, продолжая сохранять недоумение на лице. Ее взгляд ловит старушка в сорочке кардиологического отделения, всем своим весом опирающаяся на специально оборудованные ходунки. В лице, покрытым возрастными морщинами, Кэтрин улавливает знакомый строгий взгляд голубых глаз, а худощавое тело продолжает сохранять ту непоколебимую стойкость даже на ходунках, которую она заметила еще двадцать с лишним лет назад.
– Ваше Величество, – Кэтрин растерянно склоняется в неуверенном книксене, мысленно осознавая, что не делала его уже большое количество времени. – Простите, не знала, что вы здесь находитесь.
Последние пять лет королева Луиза по состоянию здоровья не показывается на публике, опасаясь выглядеть в глазах подданных обессиленной калекой. Желание королевы остаться в памяти народа мудрой, справедливой и молодой женщиной, всегда строго держащей осанку и одетой с иголочки – закон для королевской семьи.
– К сожалению, я нахожусь здесь уже не первый месяц и только недавно мне разрешили выходить на улицу самостоятельно, но под чутким присмотром персонала, – сообщает она с мягкой улыбкой на лице, кивая в сторону молодой девушки в белом халате, идущей прямо за ней. – Второй инфаркт штука не из приятных, которая оставляет за собой немало последствий, особенно в моем возрасте. Но ты же знаешь, что я не люблю говорить о своих болячках, лучше расскажи о себе. Время тебя практически не изменило, надо сказать, года тебе к лицу. Как изменилась твоя жизнь после отбора, вышла ли замуж, есть ли дети?
Кэтрин растерянно вздыхает, продолжая нервно теребить костяшки пальцев, пока в ее сознании проносятся тысячи воспоминаний. Она не знает, как реагировать на такую неожиданную встречу, ведь еще более двадцати лет назад она была уверена, что эта встреча больше не состоится.
Правда однажды, когда она узнала, что маленький Чарли, с которым все свое детство была неразлучна ее дочь – кронпринц и главный холостяк страны, подобная мысль о возможной повторной встрече с его семьей повергла ее в шок. В тот момент окончательный паззл в ее голове наконец сошелся, и она осознала, кого же все эти годы напоминал ей Чарли. На его лице собрались все лучшие черты ее тогдашней соперницы – Матильды – одной из участниц предыдущего отбора.
– Благодарю. Нет, я не вышла замуж, – сообщает она с растерянной улыбкой на лице. – Но практически двадцать лет назад я родила прекрасную дочь – Элизабет.
– Поразительно, как такая замечательная женщина как ты ни разу не была замужем. Ну, ничего, у тебя еще все впереди, – искренне улыбается Луиза и перед глазами Кэтрин моментально проносятся приятные воспоминания об их теплых отношениях на отборе. – Элизабет говоришь? А не та ли это девочка, с которой дружит мой внук на протяжении нескольких лет? Пару недель назад он как-то обмолвился, что она прошла отбор.
– К сожалению, это правда, – коротко кивает Кэтрин, и улыбка мигом сползает с ее лица.
– Почему же? – удивляется королева-мать, искренне не понимая эмоции женщины. – Мне показалось, что Кристиан обрадовался появлению твоей дочери.
– К моему сожалению, потому как я не хочу, чтобы ей разбили сердце, – искренне сообщает женщина, поджимая губы.
– О, милая, не переживай по этому поводу. Мой дорогой внук очень осторожен в подобных вопросах, – с радостной улыбкой отмахивается Луиза. – А знаешь, во всяком случае, я рада, что твоя дочь составила ему хорошую компанию в детстве и думаю, что их встреча совершенна не случайна.
– Бабушка! – раздается голос молодого человека поблизости. – Не знал, что тебе разрешили выходить на улицу.
Женщины мгновенно поворачивают головы и обнаруживают Кристиана, быстрым шагом приближающегося к ним со стороны кардиологического отделения.
– Мой дорогой! – радостно произносит Луиза, аккуратно обнимая принца. – Я что, по-твоему, должна остатки своих дней провести в четырех стенах?
– Добрый день, Кэтрин, – здоровается юноша, склоняя голову вперед. – Как самочувствие? Я еще не успел зайти к вашему доктору.
– Здравствуй, – женщина благодарно кивает в ответ. Ей все еще не привычно видеть мальчика, которого она знала более десяти лет, в качестве принца. – Спасибо, все в порядке, стараюсь не унывать.
Кэтрин не знает, как описать тех чувств благодарности, которые она испытывает к Кристиану. Ведь еще две недели назад, когда они встретились в центральном фойе госпиталя она и предположить не могла о том, что этот юноша полностью оплатит весь курс лечения вместе с операцией. Она долго не соглашалась, ведь это поистине огромная сумма для любого европейца, но он даже не спрашивал ее мнения. Уже через день ее доктор сообщил эту приятную весть и даже назначил дату операции.
Женщина уверена, именно из такого человека получится прекрасный король, полный решимости и справедливости. И, вспоминая Фредерика, в ее голове никак не может уложиться одна мысль – как ему удалось воспитать такого сына, ведь сам Фредерик является чуть ли не полной его противоположностью.
– Не знал, что вы знакомы, – с растерянной улыбкой произносит Кристиан, оглядывая женщин. – Вы здесь познакомились?
Королева-мать вздыхает, аккуратно усаживаясь на ближайшую скамейку, а внук заботливо подает ей руку и убирает ее ходунки.
– Мой милый, мы познакомились еще задолго до твоего рождения, – с доброй улыбкой проговаривает Луиза, оглядывая своего внука. От улыбки на ее лице образуется еще больше морщин радости вокруг тонких губ.
Молодой человек недоуменно приподнимает одну бровь вверх, по очереди бросая взгляд на женщин. Королева Луиза кидает искромётный взгляд в сторону Кэтрин, давая ей шанс первой рассказать о знакомстве.
– Я участвовала в прошлом отборе наравне с твоей матерью, – признается Кэтрин, складывая губы в одну ровную линию. – И мы с твоей бабушкой очень хорошо поладили.
– Чего не скажешь о Матильде, – невзначай добавляет Луиза.
Лицо юноши ни на каплю не меняется, лишь глаза на долю секунды удивленно распахиваются от полученной информации.
– Многое же я не знаю о предыдущих отборах, – с легкой улыбкой проговаривает он, заглядывая бабушке в глаза.
Кэтрин одаривает королеву-мать и принца теплой улыбкой, но внутренние переживания за дочь все же не дают ей полноценно расслабиться. Следующие полчаса женщины продолжают вести непринужденную беседу, вспоминая приятные моменты прошлого, пока Кристиан отлучается по важному звонку. Кэтрин убедительно просит сообщать ей какую-либо информацию, которая поступит к Луизе со стороны ее августейших родственников и королева-мать, по старой дружбе, сразу же соглашается.
Фреденсборг, несколько дней спустя
– Да ладно, хватит уже киснуть, отбор не должен заканчиваться, – досадно произносит Хелл, но как бы она ни старалась, энтузиазма в глазах девушек не прибавляется.
Участницы, побывавшие на злополучном балу, который запомнится им на всю жизнь, последние несколько дней молча бродят по дворцу, не произнося ни слова. Марта и Ника, не забывая об интересном положении Греты всячески стараются ободрять ее, но все прекрасно осознают, что простыми словами подругу не вернешь. Удручает положение и непроницаемое лицо госпожи Оберг, которое напрочь лишилось каких-либо эмоций после неудачного бала.
Девушки уже несколько дней не выполняют своих привычных и выученных как мантру занятий, полностью потрясенные событиями недельной давности. Администрация решает временно заморозить отбор, без ограниченных временных рамок для реабилитации всех участниц и преподавателей.
– Я просто хочу домой, – удрученно произносит Амели, беспомощно обнимая себя за плечи. – Мне надоело жить каждый день как на пороховой бочке, гадая кто же будет следующим.
Ника машет головой, пытаясь отогнать негативные мысли Амели.
– Не думаю, что во Фреденсборге произойдет что-то подобное, – делится своими мыслями она и ее брови задумчиво встречаются на переносице. – Охрану дворца прибавили вдвое.
– Думаешь, на балу было мало охраны? – с недоверием спрашивает Тильда, утешающе обнимая свою сестру.
– Хватит! – восклицает Анна, раздраженно вскидывая руки перед собой. – Мне надоело выслушивать изо дня в день одно и то же. Отбор заморожен до неопределенного срока, принц за эти дни нас даже не навестил. Тут ежу понятно, что мы никому не нужны и отбор продолжаться не будет. Не знаю, как вы, но лично я собираюсь добровольно уходить отсюда пока не поздно.
– Я думаю, принцу сейчас совсем не до нас, – предполагает Ника.
– Согласна, дома мне будет комфортнее, – соглашается Маргарет.
– Мне тоже кажется, что дома намного безопасней, чем здесь, – неуверенно произносит Лаура, заправляя каштановые непослушные кудри за ухо.
Несколько девушек неохотно кивают, молча соглашаясь с остальными участницами.
– Вы серьезно?! – недоумевает Ника. – Вы вот так просто сдаетесь?
– Знаешь, мне моя жизнь дороже, чем призрачные перспективы выйти замуж за принца, который сейчас плевать хотел на нас, – настойчиво говорит Абери, стреляя глазами в сторону Ники.
Девушки прекращают спор, как только в лиловой гостиной появляется наставница с прежним непроницаемым выражением лица. Она хмуро оглядывает всех участниц свойственным ей прищуренным взглядом, останавливаясь на одной из них.
– Грета Шульц, ты можешь прямо сейчас пойти собирать свои вещи, – спокойным тоном сообщает женщина. – Мы приняли решение, что ты проведешь некоторое время в больнице до определенного момента. Остальные девушки могут не беспокоиться, пособия будут выплачиваться всем в полном размере. Администрация заинтересована в сохранении отбора, но, если вы изъявите желание добровольно покинуть отбор, мы не будем стоять у вас на пути.
Некоторое время девушки удивленно переглядываются, мысленно обдумывая свои решения. Кто-то переобувается на ходу из-за полного пособия, но все же некоторые участницы, всерьез опасаясь за свою жизнь, настроены решительно. В этот день отбор без раздумий покидают Абери, Лаура, Маргарет и Анна.
Несколько часов после бала
Первое, что я ощущаю, когда прихожу в себя – невыносимая жажда. Горло пересохло настолько, что у меня с трудом получается сглотнуть слюну. Второе – я сижу на жестком полу в полусогнутом состоянии, боком опираясь об холодную стену, руки крепко связаны за спиной, а все тело отзывается тупой болью в мышцах при каждой попытке пошевелиться. От того, что голова долгое время беспомощно висела на груди, я с огромным трудом пытаюсь двигать шеей, а невыносимая боль в бицепсах от связанных рук тут же дает о себе знать.
Осторожно раскрываю слипшиеся веки, пару раз моргаю и не понимаю, где я нахожусь. Напротив меня находится небольшое окно, покрытое белой облупленной краской, которую нанесли на само стекло и деревянные ставни лет десять назад, но солнце не сдается и продолжает упорно светить сквозь небольшие просветы между краской, с непривычки заставляя щуриться. С улицы раздается уютное щебетание птиц вперемешку с незнакомыми мужскими голосами, спокойно обсуждающими какое-то событие.
Я сижу посреди комнаты на холодном деревянном полу, вокруг меня располагаются две односпальные кровати с небольшими прикроватными тумбочками, а слева краем глаза я улавливаю большой деревянный шкаф из темного дерева, который является ровесником моей мамы. В целом, интерьер этой комнаты сложно назвать современным, более того, все помещение выглядит таким, будто сюда уже несколько десятков лет не ступала нога человека.
Я опускаю голову вниз и наблюдаю на себе изумрудное бальное платье и от бала от него остается только одно название. Подол платья превратился в месиво из дыр, блестяшек и грязи, а шевеля ледяными ногами я осознаю, что сижу с голыми ступнями. Пытаясь прикоснуться к платью, я инстинктивно дергаю правую руку вперед, напрочь забывая, что руки привязаны к спине. По позвоночнику пробегают мурашки, когда я осознаю, что сзади меня находится чье-то тело, которое тотчас же стонет после одного моего резкого движения.
– Ммм, голова… – раздается позади меня хриплый женский голос.
Сзади начинаются какие-то шевеления и шуршание, более схожее с шуршанием подола платья. Девушка энергично дергает руками, в ответ заставляя одновременно шевелить и мои запястья, которые мигом натираются веревкой. Через несколько секунд мы обе осознаем, что наши руки связаны не только между собой, но и друг с другом.
– Какого черта?! – раздается знакомый возмущенный голос, в котором я узнаю Селену Расмуссен. – Где я? Что вообще происходит?
Мысленно я пытаюсь возродить образы событий, которые происходили со мной несколько часов назад, но после того, как я принимаю письмо Кристиана из рук герцогини – вокруг меня темнота.
– Не у тебя одной такой вопрос, – впервые произношу я хриплым голосом, тут же прочищая горло. – Мы с тобой сидим связанные не просто так.
– Хансен?! – недоуменно произносит Селена, пытаясь безуспешно развернуться всем корпусом в мою сторону, шурша своим платьем. – Какого?!… Почему у меня болит все тело?!
– Скорее всего мы были несколько часов в отключке, – предполагаю я, оглядывая комнату более осмысленным взглядом. – Ты что-нибудь помнишь?
– Я помню только какой-то взрыв, который взбудоражил гостей, и мы всей толпой начали разбредаться кто куда, а после… – медленно проговаривает девушка, проваливаясь в воспоминания. – А после я как будто отключилась. И где это мы?
– Давай попытаемся снять эти веревки, – говорю я, с трудом шевеля руками.
Некоторое время пальцами рук мы пытаемся ухватиться за кончики веревок, но через несколько минут осознаем, что делаем только хуже. Со стороны наши старания выглядят как беспорядочные дергания руками.
– Только не говори, что нас похитили, – обеспокоенно говорит Расмуссен, когда мы заканчиваем теребить веревку. – Если это и вправду так, то я прямо сейчас начну кричать.
Впервые за несколько недель знакомства с ней, я улавливаю в ее голосе опасные волнительные нотки, ощущая, как ее спина, прикованная ко мне, постепенно напрягается и искренне не понимаю, к чему это может привести.
– Подожди… – говорю я в воздух, но ее истошный крик заглушает мой голос.
Несколько секунд я пытаюсь перекричать ее беспорядочные вопли о помощи и как только она затихает, прочищая горло, мой слух улавливает торопливые шаги по старым скрипящим доскам.
– Что ты наделала? – раздраженно бросаю я, улавливая приближающиеся шаги.
В этот момент дверь помещения резко распахивается, по полу проносится прохладный воздух, и я тут же подгибаю свои холодные голые ступни. Я не вижу, кто именно зашел в комнату, но всем своим телом ощущаю, что с каждым шагом напряжение в помещении возрастает.
– Ну и долго вы будете орать? – раздается уставший мужской голос.
– Вы кто такие?! – мгновенно реагирует Селена. – А, ну быстро развяжите нас!
– Так непривычно видеть вас с открытыми глазами, – ухмыляется второй.
– Слышь, ты! Немедленно развяжи нас! – выкрикивает девушка, пытаясь двигать всем своим корпусом.
– Мадемуазель что-то попутала, – с издевкой произносит первый мужской голос, более брутальный, приближаясь к Селене. – Ты находишься не в своем замке, и мы не твои слуги, куколка.
Один из них с противной ухмылкой проходит в глубь комнаты, заглядывая мне в лицо. Спустя пару секунд я узнаю в нем того любопытного журналиста с выпирающей родинкой над губой с неровными краями и перед глазами тут же проносится воспоминание о том, как на балу он сверлил пристальным взглядом мой затылок.
