Текст книги "Твоя маленькая ложь (СИ)"
Автор книги: Alena Lavr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)
Я прижимаю руку к лицу, пытаясь остановить новый поток слез. Не в силах сдержать боль, мое лицо искажается в мучительной гримасе, а грудь сотрясается от непрерывных рыданий. Со временем, рыдания перерастают в истерику, и я не в силах произнести ни слова. Тело обессиленно падает на голую и относительно свежую землю, на которой вскоре прорастет газон напротив могильной плиты. Ладони вместе с коленями мгновенно сталкиваются с безжалостным кладбищенским холодом, и одной рукой я невольно собираю клочок земли, ощущая, как грязь намертво впивается под ногти.
– Не может быть… – обессиленно шепчу я, задыхаясь слезами.
Прозрачная пелена перед глазами еще некоторое время мешает мне сконцентрироваться на цифрах, в которых ограничилась мамина жизнь. Этот временной промежуток похож на срок годности. У каждого из нас есть та самая «дата изготовления», но никто никогда не знает сроки ее окончания…
Ладони по-прежнему продолжают комкать грязь, а я изнемогаю от желания в прямом смысле слова провалиться сквозь землю, уйти вслед за ней, лишь бы быть рядом. Я не верю, нет, я отказываюсь верить. Хочу прямо сейчас взять лопату, раскопать могилу и собственноручно убедиться, что там лежит не она, что доктора ошиблись, и что моя мама прямо сейчас лежит в своей комфортабельной палате и читает очередную увлекательную книгу, в ожидании операции…
Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Это кому-то другому сейчас больно. Это у кого-то другого внутри образовывается огромная дыра, размером с Юпитер. Только что разделили на части не меня, заколотили в гроб и закопали в землю не мою частичку.
Нет, все это происходит не со мной.
– Нет… – шепот невольно срывается с моих губ, подтверждая собственные мысли.
Руки Адриана бережно поднимают меня с земли, и я уже не сопротивляюсь, утыкаясь лицом в его черную футболку. Его руки обволакивают мою спину, слегка поглаживая в ответ истеричные и неконтролируемые рыдания, а от противного чувства безысходности я продолжаю крепко комкать края его футболки, совершенно не осознавая, что же делать дальше.
Не знаю, сколько проходит секунд, минут или даже часов. Кажется, будто время на кладбище останавливается, ни единая травинка не смеет шелохнуться, а пролетающие мимо птицы словно соблюдают минуту молчания в память об усопших. Адриан все это время продолжает терпеливо обнимать меня, успокаивающе поглаживая по волосам, рукам и спине, аккуратно выделяя каждый позвонок.
Если честно, я даже немного обескуражена его поведением. Еще месяц назад при подобной ситуации он, скорее всего, просто бросил бы меня одну на кладбище, не удосуживаясь объяснить, что же произошло.
– Зачем тебе все это? – всхлипываю я, не глядя ему в лицо.
Пару секунд он хмурится, будто тщательно подбирая слова. Его взгляд некоторое время скользит по просторам кладбища, но спустя мгновение возвращается ко мне.
– Я делаю это, потому что… просто, потому что хочу. Еще пару недель назад стоять с тобой в обнимку два часа подряд – не входило в мои планы, – раздается его глухой голос. – Но я еще не до такой степени моральный урод, каким ты меня считаешь. Я и сам оказался в подобной ситуации, когда после смерти матери отец сразу же отказался от меня. И хоть мне тогда было пару дней от роду – уверен, что я очень сильно страдал.
Я пытаюсь подавить глухой смешок, но неокрепшие легкие выдают что-то вроде сиплого кашля. Отрываясь от его груди, я ощущаю, как осенний ветер обдувает влажное от слез лицо, наблюдая на его устах слабую улыбку.
– Я понимаю тебя, как никто другой, – твердо заявляет он. Некоторое время две свинцовые тучи с сожалением разглядывают мое опухшее и покрасневшее лицо, и я тут же ловлю себя на мысли о том, что мы ищем друг в друге поддержку и находим ее. Удивительно, но меня поддерживает тот, кто лишил свободы. Необъяснимо, но факт. – Это неправильно – терять маму в таком юном возрасте. Но ее смерть ты должна принять как факт, потому как иначе ее уже не вернешь, как бы тебе не хотелось.
Я смотрю в его глаза, полных сожаления и стальной твердой решимости, и крепко сжимаю челюсть то ли от злости, то ли от обиды на весь мир, то ли от понимания того, что он чертовски прав. Меня распирает изнутри от непреодолимого желания закопать себя заживо, чтобы больше никогда не расставаться с мамой, но разум тут же дает мне ментальную пощечину, грубо возвращая к реальности. И я не знаю какое количество времени будет продолжаться эта битва.
Глава 35
– Эли! – обеспокоенно восклицает Карен, когда мы ступаем за порог штаб-квартиры. Ее глаза некоторое время нервно блуждают по моему опухшему и раскрасневшемуся лицу – всю дорогу от кладбища я проплакала, не в силах остановиться. Адриан тактично предпочел не вмешиваться в мою персональную истерику. – Боже, ты как?..
Я отстраненно пожимаю плечами, направляясь в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Ледяная вода моментально отрезвляет, приводит в чувство, но как только мысли вновь приводят меня на кладбище – я не в силах сопротивляться. Я провожу в ванной достаточное количество времени для того, чтобы вызвать очередной приступ раздражения у Алекса, но в этот раз никто не ломится в дверь в сопровождении с гневными криками.
Собираясь с силами и мыслями, я успокаиваюсь, вновь умываюсь холодной водой и окончательно привожу себя в чувство. Руки продолжают опираться об края ледяной белоснежной раковины и глаза впервые устремляются в зеркало, с отвращением разглядывая его отражение. Озорной огонек в зеленых глазах тлеет с каждой минутой, с каждым событием, разбивающем мое сердце, а серые круги под глазами являются свидетельством перенесенной болезни. Умываюсь еще раз, раздражающая краснота от продолжительных истерик не проходит.
Тяну на себя кран и в ванной мгновенно начинает скапливаться горячая вода, слегка испаряясь в воздухе. Сбрасывая с себя всю одежду, я погружаюсь в огромную емкость с водой, несколько секунд морщась от болевых ощущений, пока кожа окончательно не привыкает к высокой температуре воды.
Не знаю, как мой организм еще выдерживает. Я не знаю, как я еще продолжаю стоять на ногах, после всех событий, подкашивающих меня морально и физически. Я не знаю, что со мной будет завтра… а дальше?!
А будет ли завтра? Как я смогу жить с осознанием того, что самый главный человек в моей жизни находится в могиле, и я его никогда не увижу?!
Все последние месяцы я жила лишь с одной целью – собрать деньги на операцию маме. А теперь что?
У меня нет ни мамы, ни денег, нет абсолютно ничего, кроме эмоциональной нестабильности и ослабшего после перенесенной инфекции организма. Есть только абсолютная неизвестность дальнейшей жизни и смутные сомнения в ее продолжении.
Единственное, что я приобрела за этот день – абстрактную свободу. Свободу потому, что теперь меня абсолютно ничего не держит, ничего не волнует и не беспокоит. Мне больше не стоит волноваться о сохранении места на отборе, мне больше не интересно получу ли я полное пособие, меня не тревожит тот факт, что мне ограничили свободу…
И самое главное – меня больше не беспокоит, что обо мне подумает королевская семья и остальные люди в целом.
Кристиан… мой маленький Чарли.
Второй человек после мамы, с которым мне всегда было спокойно. Я чувствовала себя с ним самой собой, с ним я будто была в самом уютном гнездышке в мире, в котором никогда не произойдет ничего плохого. Никогда. С ним я не боялась ни предательств, ни обмана.
Но он меня обманул. Как и Адриан. Они все рано или поздно обманывают, предают, изменяют, бросают…
Стоит признать, Адриан хотя бы не притворялся кем-то другим и четко обозначил свои цели. Но и Кристиана можно понять… Немного принцев на Земле, которые вынуждены скрывать свою личность более двадцати лет, притворяясь обыкновенным человеком… и я действительно переживаю за него, учитывая хотя бы тот факт, что Адриан может в любой момент прикончить короля и Кристиана вдобавок, даже если руками повстанцев.
Я запуталась окончательно и бесповоротно.
Мой разум не в силах понять: внезапно возникшие романтические чувства к Кристиану искренние или же все же в силу обстоятельств я поддалась и слишком влилась в роль участницы отбора, твердо намереваясь дойти до финала любыми путями? Безусловно, он навсегда останется частью моей биографии, и я правда всей душой люблю его как дорогого мне человека, но… действительно ли я люблю его настолько, чтобы выходить за него?.. Ведь стать его супругой равносильно тому, чтобы до конца жизни болтаться в нескончаемых политических интригах, расследованиях и бесконечных нервотрепках. Готова ли я прожить всю свою жизнь бок о бок с принцем, а в последствии и королем нашей страны?
Ясно только одно – мне нужно время, ведь, в конце концов, я даже не знаю, что со мной будет завтра и наступит ли оно вообще.
– Мы уже хотели выламывать дверь и спасать тебя, – с опаской в голосе сообщает Адриан, когда я выхожу из ванной комнаты. – Все в порядке?
Я коротко киваю, подхожу к кухонному гарнитуру и залпом осушаю пару стаканов воды. Пока прохладная жидкость плавно разливается по всему организму, я натыкаюсь на три пары глаз, с нескрываемым любопытством наблюдающими за каждым моим движением. Ребята продолжают сидеть за кухонным столом, обсуждая какой-то неведомый мне план, но с моим появлением резко прекращают бурное обсуждение.
– У меня вопрос, – в глухой тишине мой голос звучит неожиданно громко. – Вы знали о смерти моей мамы?
Карен и Алекс обмениваются короткими взглядами, затем как по команде смотрят в сторону Адриана, но он продолжает не отрывать от меня задумчивый взгляд.
– Мы просто не хотели…
– Мы все видели, как тебе было плохо и не хотели усугублять твое положение неприятными новостями, – Адриан бесцеремонно перебивает Карен, в руках удерживая кружку с прозрачной жидкостью. – Твой организм попросту не выдержал бы. Физически ты была очень слаба, не могла даже встать с кровати без нашей помощи, а эта информация тебя просто добила бы.
Я ощущаю, как взор постепенно застилает прозрачная пелена, а губы предательски начинают дрожать. Крепко сжимаю кулаки, отчего ногти неприятно вонзаются в ладонь, не в силах сдержать эмоции.
– Да лучше бы вы меня не лечили! – моя обида мгновенно прорывается сквозь грудную клетку и оседает где-то в воздухе, сея неприятное напряжение. Не знаю какой раз по счету я сегодня срываюсь, не сопротивляясь слезам. – Да лучше бы я…
– Зачем ты такое говоришь?! – обиженно проговаривает Карен. – Да мы старались…
– А кто вас об этом просил?! – восклицаю я. – Вы же чертовы мятежники, убивающие без разбора всех и вся, ради своей цели! Так почему же не оставили меня подыхать…
Адриан подрывается с места, направляясь в мою сторону, но я интуитивно делаю несколько шагов назад, поясницей упираясь об кухонный гарнитур. Встречаясь с препятствием, я отхожу в сторону, по-прежнему делая вид, что не хочу чувствовать его прикосновений, но спустя мгновение он перехватывает мои запястья, слегка сжимая их.
– Успокойся, – тихо произносят его губы, а спокойный взгляд предгрозовых туч намертво прикован к моему лицу. Он стоит слишком плотно ко мне, но из-за эмоций я будто не замечаю этого. – Я понимаю, тебе больно…
– Ничего ты не понимаешь, – в ответ шиплю я, пытаясь отобрать свои запястья, но он лишь цепляется за них мертвой хваткой. – Я просто хочу, чтобы все это закончилось.
– Завтра, – тут же отвечает он, делая небольшую паузу. – Завтра все закончится. Обещаю, – он убедительно кивает, а в его глазах читается умиротворенное спокойствие и непоколебимая стальная решимость. Пару секунд и его мертвая хватка ослабевает. – А сейчас тебе пора отдохнуть.
Я устало выдыхаю, и Адриан аккуратно ведет меня в темную комнату, усаживая на небольшую кровать. Не включая свет, он молча разворачивается, и пару секунд я наблюдаю его затылок. Он уже практически выходит из комнаты, но мой взволнованный голос заставляет его замереть на месте.
– Стой! – неожиданно вырывается из моей груди. – Не уходи.
Парень разворачивается ко мне с недоуменным выражением лица и несколько секунд колеблется, прежде чем сделать шаг. На мгновение он оглядывается на ребят, продолжающих что-то обсуждать за кухонным столом, и я уже начинаю думать, что он проигнорирует мою просьбу, но какая-то неведомая сила разворачивает его в мою сторону. Он усаживается на пол, спиной облокачиваясь на кровать, на которой я продолжаю сидеть все это время, сгибает одну ногу в коленях и кладет на нее руку. Я подсаживаюсь к нему на пол, подгибая колени, обнимаю их руками и с этого момента наши плечи плотно соприкасаются друг с другом.
– Что-то хочешь обсудить? – тихо произносит он низким голосом.
Его глаза отстраненно наблюдают за пейзажем за окном, а уличные фонари тускло освещают лицо, лишенное каких-либо эмоций. Я не отвечаю уже прилично долго, продолжая искоса разглядывать его профиль с едва заметной татуировкой перевернутого креста на шее, пока он не поворачивает голову в мою сторону, и мы не сталкиваемся взглядами. Он подавляет смешок, расплываясь в привычной полуулыбке, и я тут же отвожу взгляд в сторону окна.
– У меня много вопросов, – предупреждаю я, крепче обнимая колени. – Я переживаю за Грету. Мия сказала, что она не в Амалиенборге.
– За свою беременную подружку? – тут же отзывается парень, подавляя забавный смешок. – Насколько мне известно, она находится в больнице под личным контролем Кристиана.
– Значит она все еще участница отбора? – удивленно произношу я, искоса поглядывая на него.
– Как и ты, – Адриан отвечает на мой взгляд, вынужденно улыбаясь.
Мои брови хмуро встречаются на переносице, и я медленно машу головой, отказываясь от его слов.
– Мне больше незачем там участвовать, – тихо произношу я, нервно теребя пальцы рук. – Тем более, после моей пропажи меня вряд ли возьмут обратно.
Адриан подавляет нервную усмешку.
– А как же твой идеальный принц? Все, прошла любовь?
Я откидываю голову назад, затылком опираясь об матрац кровати.
– Не язви, – бросаю в ответ я. – Я любила Чака как самого лучшего человека в мире, но то, что я чувствую к Кристиану… не знаю. Я запуталась.
– Кто бы сомневался, что ты его простишь за многолетнюю ложь, – ухмыляется парень, устремляя раздраженный взгляд на уличный фонарь.
– Эй, я еще никого не прощала! – я обиженно тычу его локтем в бок. – В конце концов, его тоже можно понять.
– Ну, да. Это ведь такая ма-а-аленькая ложь, – он подавляет смешок в ответ на мой локоть.
Я закатываю глаза и закусываю верхнюю губу, пытаясь бороться с улыбкой. Некоторое время мы молчим и эта тишина вовсе не похожа на неловкую паузу. Напротив, мы сидим плечом к плечу в абсолютной тишине, отдыхая от неловких вопросов, усмешек, моих истерик и криков. Но спустя некоторое время я, наконец, решаю прервать ее, задавая очередной вопрос.
– Что с Шарлоттой и Селеной?
Адриан отвечает не сразу, и я замечаю, что ему не особо хочется говорить на эту тему.
– Не думал, что ты будешь беспокоиться о Селене, – ухмыляется он, намереваясь сменить тему.
– Мне просто интересно, почему я здесь, а не с ними.
Парень громко выдыхает и всего на мгновение прикрывает глаза.
– Потому что твое похищение не входило в мои планы, – сообщает Адриан, направляя на меня изучающий взгляд. Наверное, ему интересно, какая реакция последует с моей стороны после его заявления.
– Что? – недоуменно спрашиваю я, оглядывая его лицо. – Ты серьезно сейчас?!
– Абсолютно, – подтверждает он, сохраняя легкую ухмылку на лице. Моя реакция явно забавляет его. – Первоначально мы планировали похищать только главную претендентку на победу в отборе и принцессу, намереваясь этим действием расшатать нервы короля, всем своим видом показывая, насколько мы можем подобраться ближе к дворцу. Но когда я увидел на отборе тебя, – он делает паузу, загадочно улыбаясь, – понял, что ты уязвимое место Кристиана и с твоим похищением он, наконец, зашевелится и обратит внимание на то, что происходит в стране из-за его отца.
– Неужели король настолько плохой человек? – недоумеваю я, аккуратно приземляя подбородок на колени.
Со стороны Адриана раздается вполне себе ожидаемая горькая усмешка.
– Подданные многого не знают о нем и не знали бы еще долгие годы, если бы не я, – тихо сообщает парень хриплым голосом. – А в истории страны его бы описали как «славный и мудрый правитель, жертвующий своим временем и здоровьем на благо народа»… – с отвращением произносит он. – А на самом деле… узурпатор, устраивающий косвенный геноцид народа. Он портит жизнь не только подданным, но и своей семье. Спроси меня, если бы у меня был выбор родиться в условно бедной, но полной семье с небольшим достатком, добиться всего самому, жить с абсолютной свободой выбора или же в королевской семье на всем готовом, но с самого первого дня жизни потерять родителей и долгие годы терпеть издевательства дяди, не имея возможность банально выбрать себе жену?!.. Спроси, что бы я выбрал?
Я смотрю, как его брови мгновенно взлетают вверх, вопросительно изгибаясь, и я понимаю, что мои комментарии здесь излишни. Он устало откидывает голову назад, затылком опираясь об матрац кровати и испускает раздраженный вздох.
– Завтра все изменится, вот увидишь, – с торжественной улыбкой на лице заявляет главный повстанец страны. – Ты запомнишь этот день на всю свою жизнь, обещаю.
После его слов по рукам пробегают неприятные мурашки то ли от волнения и предвкушения чего-то нового, так неожиданно посетивших мои мысли, то ли от беспокойства, страха и паники. Что они задумали на этот раз?
– У меня остается последний вопрос, касательно тебя, – спустя какое-то время произношу я.
Парень с интересом подается вперед, вопросительно изгибая одну бровь, но как только видит мое смущенное выражение лица – подавляет забавный смешок, расплываясь в широкой улыбке.
– Расслабься, у нас с тобой ничего не было, – тут же отвечает он, похлопывая меня по коленке. От его неожиданного прикосновения я затаиваю дыхание. – В ту ночь ты вырубилась практически сразу, я еле донес тебя до второго этажа. А я ведь предупреждал, что тебе нельзя столько пить на голодный желудок.
Моя грудь испускает облегченный вздох, и я смущенно прячу лицо в ладони, расплываясь в глупой улыбке.
– Я бы все равно не стерпел твоего нытья на следующий день, если бы мы переспали, – с твердой уверенностью в голосе заявляет он, и я направляю в его сторону возмущенный взгляд. – Да и спать с пьяной Элизабет Хансен не входило в мои планы.
– Что-о?! – сквозь улыбку протягиваю я. – Значит с трезвой ты планировал?
На мгновение он прикрывает веки с опьяненной улыбкой на лице.
– Нет, расслабься, – с забавной усмешкой на устах произносит он. – А может и да, напрягайся. Впрочем, ты все равно об этом никогда не узнаешь.
– Ты невыносим, – усмехаюсь я, разглядывая его профиль.
Он улыбается в ответ, опускает взгляд в пол и через несколько секунд его расслабленная улыбка медленно сползает с лица. Все это время я смотрю на него и понимаю, что должна ненавидеть его всей своей душой. Ненавидеть за то, что лишил меня свободы ради своих целей. Ненавидеть так, что ни видеть его, ни слышать о нем ничего не хотелось, чтобы любая случайно услышанная информация о нем вызывала рвотный рефлекс. Но вот мы сидим совсем рядом, плечом к плечу, как старые знакомые и тихо разговариваем обо всем.
Ненавижу ли я его? Нет. Беспокоит ли меня этот факт? Опять мимо. Чувствую ли я к нему что-то? Определенно. Вот только что? Неожиданно возникшую симпатию или влечение, требующее незамедлительно удовлетворить физические потребности?!..
И что было между нами в ту ночь? Всему виной алкоголь или же неожиданно зародившаяся взаимная симпатия все-таки имеет место быть?
Быть может, это стокгольмский синдром, и я всего лишь очередная жертва, попавшая под его влияние? Навряд ли у него было самоцелью соблазнить меня, хотя… конечно, как только мы познакомились, именно этого он и добивался. Но потом, когда он уже раскрыл все свои карты – ни разу мне не солгал, и теперь у меня складывается четкое ощущение того, что он был прав.
Адриан – мой единственный друг в этой чертовой войне интересов, хоть и играющий роль моего похитителя.
Но как так получилось, что два брата выступают по разные стороны баррикад? Почему они провели одинаково скверное детство, но при этом один не предает своего отца и хочет оставить все как есть, а второй готов голыми руками рвать и метать, лишь бы изменить ход истории. А главное, как так получилось, что я оказалась между ними, полностью запутавшаяся в своих чувствах?..
– Ты вроде как хотел, чтобы я помогла тебе в каком-то важном деле? – мой тихий голос прерывает долгую тишину между нами.
– Ты уже помогла, – признается он, направляя в мою сторону мягкий взгляд с легкой улыбкой. – Своим присутствием. А насчет твоей мамы… Я действительно не знал, что Кристиан еще в начале отбора оплатил ее лечение потому как тщательно скрывал это. И я вовсе не пытался шантажировать тебя, хоть это и выглядело так. А Кристиан тот еще жук в этом плане, впрочем, как и вся наша семья.
При упоминании мамы, мое сердце мгновенно отзывается болезненным уколом, и я тут же сглатываю настилающие слезы
– То есть, все, что тебе нужно было – просто мое присутствие?! – недоуменно произношу я, ощущая, как брови удивленно ползут вверх.
– Можно и так сказать, – отвечает он и уголок его губ слегка приподнимается. – Мне нужно было хоть как-то удержать тебя, чтобы вывести Кристиана из себя. Я знаю его, как свои пять пальцев и только в стрессовом состоянии он начинает осознавать, что происходит вокруг и уже в последствии решительно действовать. Уверен, он за эти месяцы полностью пересмотрел поведение своего отца с другой стороны и твое похищение пошло ему на пользу, в какой-то степени. Но в то же время быть жестоким тираном, без конца удерживающим тебя взаперти на хлебе и воде – как-то не хотелось.
– И тем не менее, в самом начале я видела тебя именно таким, – искренне сообщаю я, вспоминая события минувших дней.
– А сейчас? – неожиданно отзывается он, с интересом заглядывая мне в глаза.
– Что? – шепчу я, отвечая на его взгляд.
В потемках его глаза теряют свой настоящий цвет и кажутся темными, практически черными, а ресницы на фоне тусклого уличного фонаря, отбрасывают легкую тень на веки.
– Сейчас ты не считаешь меня таким?
Он задает вопрос с такой интонацией, будто ему крайне важно услышать мое мнение здесь и сейчас. И я стараюсь тщательно подбирать слова, чтобы не выдать очередную глупость, все это время продолжая смотреть ему в глаза с глупой улыбкой на лице.
– Ну, учитывая, что ты больше не моришь меня голодом, не запираешь в пустой комнате и не обращаешься со мной как с вещью, то да – сейчас ты не похож на тирана.
Он отводит взгляд в окно с кривой улыбкой на лице.
– Возможно, мы больше с тобой никогда не увидимся, и поэтому я хочу сказать тебе то, что ни разу в жизни никому не говорил, – тихо произносит Адриан и тут же поворачивает голову в мою сторону, направляя на меня немигающий взгляд. – Я виноват перед тобой. Особенно в случае с твоей мамой. Ты ведь даже на похоронах не побывала и не успела с ней попрощаться.
Я медленно киваю, ощущая, как слезы застилают взор от одного только упоминания о ней, а губы поражает предательская дрожь. Я нервно сглатываю неприятный ком в горле, вытираю слезы и невольно кладу голову ему на плечо. Спустя мгновение его рука принимается обнимать меня, ободряюще слегка похлопывая по плечу.
– Я действительно не думал, что все так произойдет и это было моей ошибкой, – признается парень. – Возможно, ты считаешь меня эгоистом, что использовал тебя в своих целях. Возможно, так и есть, но эти цели не только мои, но и большей половины народа. И я ни в коем случае не оправдываю себя.
Некоторое время мы продолжаем неподвижно сидеть, пока моя грудь сотрясается от рыданий, а его рука успокаивающе поглаживать мое плечо, спину и волосы. Удивительно, но меня поддерживает человек, которого я изначально презирала, боялась и осуждала. От абсурдности происходящего, мои рыданий превращаются в бесконтрольный смех. Адриан удивленно косится в мою сторону, указательным пальцем свободной руки приподнимая мой подбородок вверх. Наши взгляды встречаются, и я пытаюсь подавить смешок.
– Я сказал что-то смешное? – недоумевает он и уголок его губ тянется вверх. – Не понимаю, что Кристиан нашел в тебе? Ты же ненормальная.
Я усмехаюсь и внезапно замолкаю, вспоминая его слова.
– Думаешь, тебя посадят? – задаю вопрос я, по-прежнему глядя ему в глаза.
– Лилибет, свобода – в голове, – уверяет он, свободной рукой похлопывая указательным пальцем в области виска.
Я смотрю в его глаза и отчетливо осознаю, он был готов к лишению свободы еще с самого начала и, судя по всему, перспектива стать заключенным его вовсе не пугает.
– Думаю, ты будешь первым принцем в истории, которого заключат под стражу, – предполагаю я, громко выдыхая.
– Но ты же будешь ждать меня, да? – с детской наивностью спрашивает парень, подавляя грустную улыбку.
Я усмехаюсь в ответ на вопрос, откидывая голову ему на плечо, но спустя некоторое время краем глаза замечаю, как он продолжает рассматривать мой профиль. Поджимая губы, я поднимаю взгляд, встречаясь с его темными глазами и в этот момент свободной рукой он смахивает оставшиеся слезинки с моего лица, мягко поглаживая кожу большим пальцем. Наши лица находятся в опасной близости друг от друга, и я буквально всем своим телом ощущаю его горячее дыхание. Его взгляд падает на мои губы, и против воли я слегка облизываю нижнюю губу, направляя смущенный взгляд вниз, но в этот момент он решительно хватается за кончик моего подбородка, слегка приподнимая его вверх и наши губы встречаются. От неожиданности я вдыхаю полной грудью, скользя по его теплым губам и моя рука уже зарывается в его волосы, слегка растрепывая их. Адриан подается вперед, чтобы быть максимально ближе ко мне и его руки скользят по моему плечу, плавно движениями путешествуя по спине.
В этот раз той пылкой страсти, резких движений и явного желания перейти к более близкому продолжению. Нет. В каждом его неторопливом движении читаются откровенное сожаление и безграничная грусть, а самое главное – прощание. То нежное и душераздирающее прощание, от которого страдают все вокзалы и разрываются на части аэропорты. Но в какой-то момент Адриан отрывается от моих губ и наши лбы на некоторое время соприкасаются друг с другом. Его учащенное дыхание обжигает мою кожу, пока он медленно поглаживает мои волосы.
– Тебе пора спать, – шепот срывается с его губ, а теплая ладонь больше не касается моего затылка.
Я подавляю застенчивую улыбку и удобно устраиваюсь на кровати, перекатываясь на бок. С ободряющей улыбкой на лице Адриан продолжает сидеть у изголовья кровати, дожидаясь, когда я провалюсь в сон. А я закрываю глаза с одним только мысленным вопросом – что же будет завтра?
Стоит ли мне бояться этих событий, переживать или даже стараться избегать? Навряд ли мне получится оставаться в стороне, ведь никто не оставит меня здесь одну, изнемогающую от желания узнать, что же будет происходить…
Я постепенно погружаюсь в сон, где-то издалека улавливая знакомый тихий голос, эхом отзывающийся в сознании:
– Прости, Лилибет, так нужно…
