Текст книги "Wild And Unruly (ЛП)"
Автор книги: 100percentsassy
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Томлинсон кивнул. Попытка Зейна помахать Гарри рукой была полностью проигнорирована, так что он лишь снова недоверчиво рассмеялся и, в последний раз попрощавшись с Луи, направился в сторону выхода.
Какое-то время Луи просто стоял в стороне и, глубоко дыша, пытался прийти в себя, чтобы не сойти с ума от охватывавшей его ярости. Он не был уверен, что хоть раз в жизни был так зол, как сейчас. Его будто хватил удар.
– Пошли, – наконец выдавил он сквозь зубы, после чего зашагал к дверям, даже не оглядываясь на Гарри. Не дожидаясь его, Луи вышел на улицу и тут же почувствовал новый прилив злости, поняв, что он уже не сможет попрощаться с Лиамом. Он уже был у грузовика, когда Стайлс только показался снаружи, и его глаза сузились ещё сильнее, когда он заметил, с какой наигранной пренебрежительностью ковбой крутит на пальце связку ключей.
– Залазь в грёбаную машину, Гарри! – зарычал Луи, со злостью дёргая ручку дверцы, пока Стайлс возился с ключами.
Продолжая двигаться со скоростью улитки, Гарри начал медленно открывать дверь со стороны водителя, пробуждая в Томлинсоне желание разбить лобовое стекло.
– Да что, блять, с тобой не так? – повторил он то же самое, что совсем недавно сказал в баре, пытаясь заглянуть ковбою в лицо.
Гарри лишь снова пожал плечами. Его волнение выдавала лишь лёгкая дрожь в руках, пока он пытался вставить ключ в замочную скважину.
– Ты, блять, шутишь, что ли? – прошипел Томлинсон, после чего снова глубоко вздохнул и отвернулся, сверля взглядом лобовое стекло. Дышать было тяжело из-за сильной рези в груди и кома в горле, подступавшего каждый раз, когда Луи снова прокручивал поведение Гарри в баре. Луи чувствовал себя опозоренным. – Хорошо, – пробормотал он, пытаясь не дать воли слезам. – Хорошо. Но я надеюсь, ты понимаешь, что мы во что бы то, блять, ни стало поговорим об этом, когда вернёмся на ранчо.
Пока они ехали домой, Луи казалось, что он буквально вертится на каком-то ёбаном колесе обозрения, состоящем из гнева и желания разрушать. Гарри был просто непростительно груб, и из-за мыслей об этом Томлинсон поднимался на самую вершину аттракциона, где его охватывала ярость, бурля в крови и заливая щёки яркой краской. После чего он вспоминал, как мало внимания и банального уважения уделил Стайлс его чувствам, и в животе Луи тут же что-то скручивалось, когда он с высоты гнева падал обратно в глубокое разочарование. Следя за проносящимися мимо окна чернильными силуэтами домиков, он чувствовал себя преданным, брошенным. Он очень старался найти объяснение такому странному поведению Гарри, но у него попросту не получалось.
Как только они припарковались на подъездной дорожке, Луи выскочил из грузовика и, хлопнув дверью, в одиночестве зашагал к входной двери. Ему было просто необходимо подышать свежим воздухом и привести свои нервы в порядок, прежде чем он сможет снова увидеть Гарри и поговорить с ним. Вот только его так трясло, что он с трудом смог добраться до крыльца. О долгой прогулке не могло быть и речи.
– Не трогай меня, – прорычал он, когда пальцы Гарри сомкнулись на его локте, посылая по всему телу новую волну ярости. – Блять, не трогай меня, Гарри.
Спотыкаясь и чуть не падая со ступенек, он наконец добрался до входной двери и распахнул её, с трудом справляясь с желанием наброситься на Стайлса прямо здесь. Но даже если он и пытался сдерживаться, все его усилия сошли на нет, когда Гарри наклонился, чтобы включить настольную лампу, выглядя таким же наигранно спокойным, как и на выходе из бара. Будто решительно ничего не случилось.
– Что, даже не хочешь объясниться? – с недоумением поинтересовался Луи, скрестив на груди руки. Глубоко вздохнув и закусив губу, Гарри отошёл на пару шагов назад и медленно поднял голову. Его челюсть всё ещё была напряжена, а выражение лица невозможно было прочесть из-за того, что глаза ковбоя до сих пор были в тени. Томлинсон приподнял бровь, призывая его говорить, но так и не получив никакого ответа, продолжил, отчеканивая каждое слово, чтобы не выдать дрожь в голосе: – Потому что всё, о чём я могу думать, – это какого чёрта? Ты расстроился из-за того, что мы были не одни, и поэтому решил выпустить пар на Зейне?
Медленно моргая, Гарри сглотнул и переступил с ноги на ногу.
– В смысле, неужели ты забыл… – его голос сорвался из-за сильной боли в груди, и конец фразы Луи пришлось прошептать: – Неужели ты забыл о том, что это… что это мой лучший друг?
Гарри издал задушенный всхлип, а его плечи поникли, прежде чем он наконец заговорил:
– Нет. Нет, просто он… он говорил… Он говорил об этом так, будто был абсолютно уверен, что ты останешься в Денвере. – Его голос был таким тихим и робким, что Луи не мог с точностью сказать, всё ли он правильно услышал.
– Что? – слишком резко переспросил он.
– Как будто ничего не изменилось…
Томлинсон прищурился и слегка наклонился вперёд, показывая, что он нуждается в дополнительных разъяснениях.
– Он говорил так, как будто был полностью уверен в том, что весь следующий год ты проведёшь в Колорадо! – раздражённо прокричал Гарри, вскидывая руки в воздух.
– Что? О чём ты говоришь? – ничего не понимая, спросил Луи, стараясь вникнуть в смысл слов ковбоя.
«Конечно, я ведь буду в Колорадо».
– Вы оба так себя вели! – заявил Стайлс и снова взмахнул руками. Его тон стал спокойнее, хотя говорил он всё так же громко. – Просто вы говорили о Денвере и строили планы. Я не думал… Я просто не понимал, почему вы…
– Почему мы что? Разумеется, я буду в Колорадо! Я поступаю в институт! – перебил его Луи, пытаясь унять бешеное биение своего сердца.
– Да, хорошо, я знал… Я знал это, просто…
– Ты знал? Правда, что ли? Потому что я что-то совсем в это не верю! – возмущённо воскликнул Луи и сделал несколько шагов в сторону Гарри, тыча ему в грудь указательным пальцем. Он понимал, что выглядит как сумасшедший, брызгая слюной и бешено вращая глазами, но был так зол, что ничего не мог с этим поделать. – Сейчас всё выглядит так, будто ты свято верил в то, что я не уеду! Действительно, зачем мне возвращаться в Денвер, я же отказался от поступления в Боулдер! Не то чтобы твоё незнание давало тебе право так себя вести!
Гарри снова слегка отпрянул и покачал головой.
– Нет, я…
– А как насчёт всего того дерьма, что ты говорил раньше? О том, что не хочешь ставить меня в неловкое положение, не хочешь… не хочешь портить мои отношения с начальством? Это что было? Просто пустые слова? – Луи был настолько разозлён поведением Гарри, что просто не мог уследить за словами, вылетавшими из его рта. Он ещё не до конца понимал, что происходит, но того, что уже выяснилось, было вполне достаточно. – Ты что, говоришь подобное каждый раз, когда хочешь кого-то трахнуть? Или…
Издав полный негодования возглас, Гарри открыл рот и нахмурился. Благодаря приглушённому свету лампы Луи мог видеть расцветавшие на его щеках ярко-красные пятна, постепенно переходившие на шею. Он тут же пожалел, что вообще сказал это, но вместе с тем почувствовал слабое удовлетворение от осознания того, что Стайлс уже тоже был на взводе.
– Как у тебя хватило совести говорить мне такое? – сквозь зубы прорычал ковбой после небольшой паузы.
– Прости, – нехотя произнёс Луи, всё ещё щуря глаза и тоже краснея от досады.
– Разве это у меня репутация человека, предпочитающего жизнь без обязательств? – заметно разозлившись, спросил Стайлс и приложил руку к груди. – В смысле, все переезды! Вся нерешительность! Всё это было только у тебя, так ведь? Как ты можешь винить меня за то, что я боялся повторения всего этого с юрфаком?
– Господи! – ахнул Луи, и всё его лицо исказилось от ярости, с новой силой хлынувшей по венам. Теперь он был действительно глубоко оскорблён. – Так ты всё это время делал такие предположения… А как, ты думал, всё будет? Я в итоге просто забью на всё, потому что именно это я и привык делать? Возьму и уже под конец лета свяжу с этим местом всю свою жизнь? Запрусь в сраной комнате для гостей, пока ты будешь управлять своим расчудесным ранчо?
Пожав плечами, Гарри нахмурился, заставляя гнев Томлинсона разгораться с новой силой.
– Ты вообще понимаешь, что только что повёл себя как уёбок с моим лучшим другом… со мной, в конце концов. Я-то думал, что ты просто ведёшь себя по-детски из-за того, что не хочешь прощаться со мной или что-то вроде того, а оказалось, что мой отъезд просто не вписывается в твой идеальный план, в котором уже расписана вся наша будущая жизнь! Тебе не понравилось, что ты не можешь мной управлять! – Луи уже перешёл на крик, зло сверкая широко распахнутыми глазами.
– Нет! Это не… Я просто не был уверен…
– Но именно так я всё это вижу! – ещё громче закричал Луи. Не так он представлял их последнюю ночь вместе, совсем не так. Он ждал тихих признаний в любви и медленного, интимного секса. То, что происходило сейчас, пробуждало в нём желание разрыдаться, а потом что-нибудь разбить. Его нервы были настолько расшатаны, что в голове вдруг появилась мимолётная мысль об убийстве в состоянии аффекта. – И в довершение всего этого ты даже не сказал мне, что на самом деле происходит с ранчо!
– Что? Луи, это просто несправедливо! – запротестовал Гарри, делая несколько шагов вперёд. – Я не мог рассказать тебе… – Он взял передышку, видимо, пытаясь подобрать правильные слова. – Я же рассказал тебе про хижину, не так ли? Но как я могу рассказывать тебе всё, если ты до сих пор работаешь на мою мать? Я всё ещё стараюсь… Я стараюсь защитить тебя, Луи. И себя защитить тоже…
– Но мне не нужна твоя защита! – выплюнул Томлинсон. – Я думал, ты хочешь быть на равных. Хочешь супруга. Настоящих отношений, помнишь? Сейчас же всё выглядит так, будто ты планировал в одиночестве принимать решения за нас обоих!
– Я не поэтому… Я пытаюсь с этим справляться… – Гарри всего трясло, а сам он выглядел растерянным и уставшим, сверля взглядом Луи. Его голос звучал так хрипло, будто в горле ковбоя застрял ком слёз, злобы и разочарования, не давая ему нормально говорить. – В баре я перешёл черту. Я понимаю это. И мне правда жаль. Но просто!.. Во-первых, я перенервничал из-за приезда Зейна. В смысле, я ничего не мог поделать. Я боялся, что это отрицательно повлияет на ранчо. А потом вы… вы говорили о том, как сложно вам было найти что-то постоянное, и ты тоже говорил… Не знаю, о том, о чём я не имел ни малейшего понятия. И я просто испугался… Я почувствовал себя застигнутым врасплох. И я просто подумал… насколько хорошо я тебя вообще знаю? Если ты всё ещё хочешь поступить на юрфак, как я могу быть уверен, что ты потом вернёшься?
– По-твоему, я сейчас должен чувствовать себя лучше? – прошептал Луи ощущая, как всё его тело тяжёлым плащом окутывает обида. В любой другой ситуации он непременно успокоил бы Гарри и постарался убедить его, что, несмотря ни на что, через год они снова будут вместе. Вся эта ночь больше походила на замедленную катастрофу, и Томлинсон чувствовал себя таким вымотанным и уязвимым, что ему просто не хотелось ничего с этим делать. Не тогда, когда он всё ещё чувствовал себя преданным, не тогда, когда его так глубоко и жестоко ранили. Наконец он не выдержал, и слёзы покатились из его глаз, оставляя мокрые полосы на покрасневших щеках. Луи не мог поверить, что Гарри на самом деле думал о нём так. – Мне жаль, что ты был напуган, – пробормотал он. – Это нормально. Я был… я… и сейчас тоже немного боюсь будущего. Сейчас даже больше. – С его губ сорвался невесёлый смешок. – Но неужели я хоть раз, хоть раз дал тебе повод не доверять мне? Я рассказал тебе о своём прошлом только потому, что доверял тебе! Потому что я хотел, чтобы ты знал, что тогда всё было по-другому! Я вообще ничего не утаивал от тебя. Не после того… не после того, как родились Салли и Пол… – Его голос сорвался под тем шквалом эмоций, который на него обрушился, и Луи почувствовал жгучую боль где-то в районе сердца, когда осознал, как близки они были той ночью, и как далеки стали друг от друга сейчас.
– Луи, – выдавил Гарри, делая неудачную попытку к нему прикоснуться.
Луи быстро покачал головой.
– Нет. Если кто-то здесь и поступал подло и безосновательно, то только ты, – сказал он, вытирая глаза.
– Луи, прости. Я не…
– Не думаю, эм… Не думаю, что могу и дальше это обсуждать, – вздохнул он, охваченный отчаянием и глубокой грустью, которые теперь почти полностью заглушили гнев. Луи наконец смог внимательно осмотреть Гарри. Стайлс выглядел таким несчастным из-за того, что причинил ему боль, что казался от этого практически трагично прекрасным, заставляя сердце Луи сжиматься от тоски.
«Как же мы умудрились всё так запутать? Как? Я ведь так сильно тебя люблю. Безумно сильно. И я думал, ты…»
Выругавшись, он сделал глубокий, дрожащий вдох, давшийся ему с трудом из-за всё ещё стоявших в горле солёных слёз. Томлинсон понимал, что им стоило поговорить подольше, успокоить друг друга и попытаться всё исправить, но он чувствовал себя таким выжатым, что даже короткий серьёзный разговор казался ему просто непосильной задачей. Будто это было просто физически невозможно, учитывая подвешенное состояние их обоих. К тому же он не был уверен, что был способен прямо сейчас простить Гарри.
– Мы должны… – Луи прочистил горло, рукавом вытирая лицо. – Мы должны идти спать. Я очень… Я очень рано завтра уеду.
– Луи, – снова прошептал Стайлс, его голос дрогнул, а глаза вдруг наполнились слезами.
Томлинсон зажмурился, чтобы снова не расплакаться, и, протянув руку, ухватился за дрожавшую ладонь Гарри.
– Пошли, – произнёс он, потянув ковбоя через тёмный коридор в комнату для гостей.
Быстро сбросив с себя одежду, они забрались на смятую, залитую лунным светом кровать, и Луи вдруг задумался, почему они даже после того, как сезон отёла пошёл на спад, не перебрались в комнату хозяина. Видимо, им обоим ещё только предстояло привыкнуть к тому, что Томлинсон становится постоянной частью «Одинокой Розы», ведь сейчас, судя по всему, они были ещё слишком далеки от этого.
«Нам со стольким ещё нужно разобраться, – подумал Луи, пытаясь прогнать нависшую над ним тревогу и наконец провалиться в сон. Он лежал на животе, на его пояснице покоилась тяжёлая тёплая рука Гарри, но почему-то ему всё ещё казалось, будто между ними было по меньшей мере несколько миль. Им всё ещё стоило научиться строить отношения на доверии. – И мы сделаем это… Мы со всем разберёмся…»
Но даже на следующее утро паника никуда не делась, а лишь нахлынула с новой силой, когда Томлинсон зашагал к своей машине, катя за собой чемодан на колёсиках и щурясь от слабого солнечного света. В его сердце поселился отчаянный липкий страх – страх того, что Гарри не выйдет с ним попрощаться. Сегодня Луи проснулся в пустой холодной кровати и только за чашкой утреннего кофе узнал от миссис Барден, что Стайлс проснулся ни свет ни заря и отправился чинить забор на одном из пастбищ. Вот только когда Томлинсон в очередной раз выругался, ударившись ногой о чемодан, на его плечо вдруг опустилась тёплая ладонь, а затем большие, сильные руки Гарри взяли сумку у него из рук и с лёгкостью закинули её на заднее сиденье.
Так всё и получилось. Гарри не мог поехать вместе с ним в аэропорт, потому что у него была запланирована встреча с Кристиной по поводу недавно заболевшей лошади, а Луи стоял у дверей взятого в прокат автомобиля и изо всех сил старался сдерживать слёзы. Впрочем, он не особо в этом преуспел. Так что ему пришлось пару раз глубоко вздохнуть, прежде чем набраться смелости и наконец заглянуть ковбою в глаза.
– Ох, малыш, – выдохнул Гарри, тяжело хватая ртом воздух, и заключил Луи в крепкие прощальные объятия. Несколько минут они так и стояли, прижимаясь друг к другу и мелко дрожа. Когда же их губы наконец встретились, Гарри целовал его с таким отчаянием и страстью, будто пытался все свои чувства вложить в этот поцелуй. Все свои извинения за прошлую ночь, всю свою любовь. И Луи отвечал с не меньшей силой и энергией, хватался за его плечи, за волосы, пытаясь напоследок запомнить каждый дюйм высокого, мускулистого тела. Он был так же взвинчен, как и в стойле пару дней назад, вот только сейчас всё это перекрывалось острой, горько-сладкой грустью. Всё до сих пор казалось слишком нестабильным, между ними было слишком много нерешённых вопросов и так и не высказанных слов. Над всем этим ещё только предстояло работать. Из-за этого Луи казалось, что его сердце просто расколется на части, если он не ухватится за Гарри и не будет держаться за него всю оставшуюся жизнь.
Когда они оторвались друг от друга, лица обоих были влажными от смешавшихся слёз. Взглянув на часы, Луи обнаружил, что ему уже пора было уезжать, причём в эту самую минуту, и из его горла вырвался последний сухой всхлип, из-за чего он вдруг тихо рассмеялся, а потом снова зарыдал, беспомощно утопая в тёплых объятиях Гарри.
– Я буду очень сильно по тебе скучать, малыш, – прошептал Стайлс ему на ухо, нежно перебирая его отросшие волосы и ласково поглаживая мужчину по спине. – Очень сильно.
Луи лишь согласно кивнул, всё ещё не в силах произнести что-то более осмысленное.
– Я люблю тебя, – всё-таки выдавил он, когда Гарри наконец отстранился.
Хоть слёзы ковбоя уже и начали потихоньку высыхать, он всё равно всхлипнул, закрывая лицо рукой.
– Я тоже тебя люблю.
Дрожащей рукой Луи медленно открыл дверь машины, отсрочивая неизбежное ещё на пару секунд.
– Я напишу тебе сразу, как приземлюсь, ладно? Только и ты пиши мне. Пожалуйста.
Стайлс кивнул.
– Я напишу. Напишу. Обещаю. – Он всё ещё прикрывал слезящиеся глаза ладонью, а его плечи немного тряслись.
– Пока, персик, – прошептал Луи, и всё тело Гарри передёрнуло от вновь нахлынувших эмоций.
– П-пока, – заикаясь, пробормотал ковбой и отошёл от автомобиля на пару шагов. – Я, эм, я просто… Я не могу смотреть на то, как ты уезжаешь. Просто не могу, – добавил он, качая головой. Его щёки и шея были покрыты ярко-красными пятнами, всё лицо было в поту и слезах, губы опухли от поцелуев, а волосы растрепались. Он выглядел до боли потрясающе, и у Луи защемило сердце. Он никогда никого так сильно не любил. Сглотнув, Томлинсон понимающе кивнул.
– Я напишу тебе, – бросил Гарри, отворачиваясь от машины. – Я позвоню. Обещаю. Мы обязательно поговорим. У-удачного полёта.
Снова кивнув, Луи замахал рукой, наблюдая за тем, как Стайлс шагает по покрытой гравием дорожке, а затем исчезает внутри дома. Прежде, чем залезть в машину, Томлинсону самому пришлось сделать пару успокаивающих вдохов, однако и оказавшись за рулём, он не сразу смог заставить себя повернуть ключ зажигания.
По его щекам текли слёзы даже тогда, когда табличка «Одинокая Роза» осталась далеко позади, а в зеркале заднего вида отразились слова на её обратной стороне: «Возвращайтесь скорее».
– Это не конец, – прошептал Луи себе под нос. – Ничего не кончено. Я ещё вернусь.
Вот только когда он выехал на асфальтированную дорогу, страх в его сердце только усилился.
========== Глава 8.0 ==========
Субботним днём Луи, во весь голос ругаясь и воюя с цепляющимся за каждую щель в полу чемоданом, наконец въехал в свою собственную квартиру. Бросив вещи прямо в проходе, он захромал к дивану и с размаху плюхнулся на него, вертя в руке телефон и бормоча себе под нос проклятия. Одно сообщение он отправил Гарри прямо из аэропорта, а другое скинул сразу, как только самолёт приземлился.
Вот только ответ до сих пор так и не пришёл.
«Уже дома», – написал Луи, но, внимательно посмотрев на слова, подумал, стёр их и напечатал заново: «Только что вернулся в свою квартиру». Затем он нажал на кнопку «Отправить» и вздохнул, наблюдая за тем, как с его стороны диалога возникает облако сообщения.
В его гостиной пахло пустотой и одиночеством. Томлинсон начал подумывать о том, чтобы встать и открыть окно, но, всего раз попытавшись напрячь мышцы, он тут же сдался и рухнул обратно на диван, ещё сильнее утопая в мягкой обивке. Ссора, короткое прощание, а затем и все мелкие трудности путешественников полностью утомили его. Он чувствовал себя выжатым лимоном, в котором не осталось ничего, кроме тупой боли. Ему хотелось плакать, но глаза были абсолютно сухими. Луи был эмоционально измотан.
Но он должен был поговорить с Гарри. Ему нужно было услышать по телефону хриплый голос ковбоя, чтобы убедиться, что с ними всё будет в порядке. Осторожно выбрав имя Гарри в контактах, Томлинсон поднёс телефон к уху.
Но в трубке не было гудков. Оттуда раздался только механический голос автоответчика:
– Здравствуйте, вы звоните Гарри Стайлсу на ранчо «Одинокая Роза». Скорее всего, я сейчас занят моими коровами, но вы можете оставить сообщение, и я обязательно вам перезвоню.
Это не было настоящим голосом Гарри. Он звучал ровнее и выше, как будто Стайлс изо всех сил старался говорить сдержанно и авторитетно. Это не было предназначено Луи. Прежде, чем он успел это осознать, в трубке раздался короткий гудок, и рваное дыхание Томлинсона записалось в голосовое сообщение.
Он вздохнул.
– Гарри, – произнёс Луи дрожащим от переживаний голосом. Попытавшись сглотнуть вставший в горле ком, он продолжил: – Позвони мне? Ты сказал, что ты… – Он замолчал и невесело рассмеялся, коря себя за такую глупую, не характерную ему нервозность. – Я никогда не умел оставлять голосовые сообщения, – пробормотал Томлинсон, слыша, как хрипит от недосыпа и дрожит от волнения его голос. – Постоянно выходит что-то несуразное. Всё потому, что я очень плох в разговорах с самим собой, так что, пожалуйста, позвони мне. Конец.
Повесив телефон, Луи почувствовал сильный прилив паники. «Конец, – повторил он про себя и закатил глаза. – Я ему что, книгу читал?»
Некоторое время он так и лежал, держа телефон на животе и лениво переводя взгляд с пустующих углов комнаты на клочья пыли, повисшие на лопастях потолочного вентилятора. Возможно, Гарри просто отключил телефон и с головой погрузился в работу, чтобы на время забыться. Луи мог представить, как он сидит сейчас на коленях на грязном пастбище и с хмурым выражением на лице чинит забор, чтобы не дать стаду Лливелинов вторгнуться на «Одинокую Розу». «Там определённо есть, чем заняться, – пронеслось в мыслях Томлинсона. – Всегда есть, чем заняться…»
Он уснул ещё до того, как часы на телефоне показали десять вечера. Но его прекрасный сон о Салли и Поле испортил вдруг раздавшийся раскат грома, и Луи подскочил на кровати, протирая глаза под непрекращающийся шум дождя. Теперь он был даже рад, что всё-таки не открыл окно. Поднявшись, он поплёлся к кровати, на ходу стаскивая с себя одежду и наслаждаясь приятным ощущением свободы. Бросив взгляд на телефон, он заметил на экране новое уведомление. Гарри ответил ему. Упав на матрас, Луи сосредоточил всё своё внимание на сообщении. Оно было таким маленьким.
«Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь».
Сердце Луи сжалось от боли и вдруг нахлынувшей обиды. Так вот, как будут работать их отношения на расстоянии? Гарри будет винить Луи в том, что у него есть жизнь где-то за пределами ранчо? Отказываясь верить в это, Томлинсон принялся яростно печатать ответ.
«Мне бы тоже хотелось, чтобы мы сейчас были вместе. Ты же знаешь».
«Даже если я говорил, что находился в свободном плавании до того, как тебя встретил, это не значило, что у меня нет своей собственной жизни. Ты уже построил свою жизнь. И я тоже хочу построить что-то своё».
Луи уже начал было это писать, но вдруг одумался и стёр всё, что успел напечатать. Это было попросту бесполезно. Он не хотел обсуждать это в сообщениях, хоть и прекрасно знал, что сейчас Гарри тоже было больно. Умом он понимал это, но глубоко в душе не мог перестать обижаться, вспоминая, как много Стайлс решил взять на себя. «Ты бросал столько всего, почему бы тебе так же не бросить юрфак? – Это не было его точными словами, но именно такие мысли лежали в основе всего, что Гарри наговорил в их последнюю ночь перед отъездом. – Это всё равно гиблое дело. Можешь, кстати, ещё и работу свою бросить. Я возьму всё под контроль».
– Так он обо мне думал, – зло прошептал Луи, натягивая одеяло до подбородка. – Ну а для чего я гожусь? Я отлично умею всё забрасывать. И ходить с ним на кадриль. А он тем временем даже не пытается подстраиваться под мои интересы. – Несправедливость такого положения вещей болью отозвалась во всём теле, а сердце сжалось, пока в голове снова и снова звучало эхо этих слов.
*
Воскресенье было проведено перед телевизором в окружении коробок с едой на вынос. От Гарри не было ни звонков, ни сообщений, и Луи начинал подозревать, что их отношения движутся всё ближе и ближе к пропасти. Он не этого ожидал. Совсем не этого; и сейчас ему казалось, что он так и не смог полностью осознать произошедшее. Сгорбившись, Луи сидел на диване и пытался не думать о том, какой костюм надеть завтра в офис или что он должен был сделать по-другому в Шеридане, чтобы сейчас не чувствовать себя так паршиво.
«Например, не спать с Гарри», – ответил ему скучающий голос подсознания, но Томлинсон тут же отверг эту мысль.
Он ещё раз взглянул на телефон. Ничего нового.
«Он сказал, что напишет мне. Он пообещал. Он сказал, что мы поговорим». Луи чувствовал себя прозябшим до костей, будто каждый оборот потолочного вентилятора слишком сильно на него влиял. Ему просто хотелось сидеть в полном спокойствии и тишине и не думать о том, что творилось вокруг. Не сейчас, не тогда, когда в офисе ждало дело Хопкинс-Харрингтон, а в коридоре валялся чемодан с грязной одеждой. Выключив телефон, Томлинсон встал на носочки и засунул его под книгу для подготовки к вступительному экзамену по юриспруденции, лежавшую на самой высокой полке книжного шкафа. Затем он снова сел на диван, скрестил ноги и, включив телевизор, с головой окунулся в шедший по одному из каналов футбольный матч.
Уже после девяти подач он чувствовал себя выжатым. Гостиную потихоньку начал заволакивать сумрак, и Луи простонал, потирая лицо. Была всего половина девятого, но ему уже жутко хотелось лечь спать. Ему пришлось подняться, чтобы взять телефон с полки, и после нескольких не совсем удачных прыжков Томлинсону всё же удалось его достать и включить.
Ничего.
Он всхлипнул, гадая, что такое должно было случиться, чтобы у Гарри не было ни одной возможности позвонить или хотя бы написать ему. На мгновение его палец завис над иконкой приложения, но Луи всё же оставил эту затею. Он лишь расстроенно покачал головой и опустил мобильник на кофейный столик. Ему пришлось пойти спать, чтобы не дать воли слезам.
*
Утром понедельника деловой костюм казался чем-то крайне непривычным, как, впрочем, и запах одеколона и слабый зуд, вызванный лосьоном после бритья. Луи бодро толкнул вращающуюся дверь и вошёл в TwistCorp. У него в запасе было ещё пятнадцать минут до начала рабочего дня, в одной из рук был дымящийся стакан кофе, а в другой – портфель с бумагами. Казалось, что этот день не представлял из себя совершенно ничего особенного. В лифт за Луи вошла Терри Бренд и вежливо ему улыбнулась.
– С возвращением, – произнесла она и снова склонилась к своему телефону, быстро набирая что-то одной рукой, на которой тихо позвякивали золотые браслеты.
– Спасибо, – ответил Томлинсон, рассматривая здание сквозь прозрачные стены лифта. Корпорация блистала всё теми же яркими, лживыми, поверхностными качествами, которые он подметил ещё в свой первый день работы здесь. Тогда Луи ещё никого не знал и не мог избавиться от чувства, что все вокруг его обсуждают, а если и говорят с ним, то с каким-то тошнотворным высокомерием. Переступив с ноги на ногу, он сделал маленький глоток кофе.
– Как сходили в «Чарли Браун» на прошлой неделе? – поинтересовался он, постукивая носком по полу. Некоторые из членов корпорации каждую пятницу собирались после работы и шли в бар «Чарли Браун», чтобы поесть, выпить, послушать игру пианиста и даже спеть, немного привирая мотив. Это было неплохим способом расслабиться после недели изучения документов и ведения судебных процессов, тем более раз «Tiny Dancer» и «Walking in Memphis» по их просьбе играли по нескольку раз подряд.
Терри подняла голову.
– Да как обычно. – Она пожала плечами и одарила Луи подозрительным взглядом, будто пытаясь выяснить, зачем он вообще о таком спрашивал. «Когда это в «Чарли Брауне» происходило хоть что-то особенное?»
Луи слегка покраснел. Ему вдруг очень захотелось каким-то образом напомнить Терри, что он тоже был одним из постоянных участников таких вечеров, а не новым работником, ничего не смыслящим в традициях собственного офиса. Но вопрос и правда вышел таким, будто Томлинсон был родителем, спрашивавшим подростка о школе, будто он вдруг стал щебечущей над своим ребёнком мамочкой, говорящей: «Как прошёл твой день, милая?» Луи пожал плечами точно так же, как это пару секунд назад сделала сама Терри. Потому что такое мог спросить только человек, которого давно здесь не было и который просто понятия не имел, какие вопросы задавать, – всё это лишь сильнее подчеркивало долгое отсутствие Томлинсона. То, как, в каком-то смысле, далёк от всего этого он стал.
Луи тихо вздохнул. Он понимал, что возвращение в Денвер, к работе будет проходить совсем непросто, но даже не догадывался, что будет чувствовать себя настолько странно.
Двери лифта открылись, и Терри тут же выскочила наружу, после чего, несмотря на зажатый в её руке пустой стаканчик из Старбакса с размазанной по его краю губной помадой, тут же унеслась в сторону кофе-машины, стоявшей рядом с комнатой для отдыха. Луи же было некуда торопиться, поэтому он вышел из кабины гораздо медленнее. Он оглядел украшавшие стены квадратные лампы и конференц-залы, выложенные стеклом от пола до потолка. Всё это дополняли кожаные кресла и слишком вычурный тёмно-бордовый ковёр. На книжных полках из красного дерева стояли красивые раритетные тома с законами разных штатов, которыми никто никогда не пользовался, потому что всю нужную информацию можно было найти в интернете. Нервно царапая пластиковую крышку на собственном стакане с кофе, Луи глубоко вздохнул и направился в сторону своего кабинета. Всё в этом месте было таким же, как и обычно, и он просто не мог понять, почему чувствовал себя здесь совсем не так, как раньше.
«Неужели это… Неужели это потому, что стал другим я? Я что, действительно так изменился?»
На мгновение Томлинсон даже испугался этих мыслей, но потом вдруг понял, что если в нём и произошли перемены, то только лишь хорошие. Он влюбился. У него родился телёнок, чёрт возьми. Луи Томлинсон стал намного лучше за всё время пребывания в Вайоминге.
