Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"

Автор книги: Злата Меркулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

   Юноша еще раз обошел каждый домик, еще раз заглянул на пляж, со странной смесью досады и веселья кинув взгляд на синие отпечатки своих ног. Вернулся в номер. Ни единого цыплячьего следа.

   "Насколько сильно Цыпленок расстроилась, пообщавшись со своей скрытной подругой? Возможно, эта девчонка спросила гусыню, правду он ей сказал или ошибся. Или, что более вероятно, просто, смеясь, пожаловалась на очередной полет фантазии своей драгоценной модели. А подружка поспешила подтвердить его слова. У самой бы мужества признаться не хватило, а тут такой случай. Ведь если бы она все отрицала, Цыпленок поверила бы ей, а не новой знакомой. Судя по характеру этой дурочки, она бы быстро, хотя и не сразу нашла оправдание тому, что от нее держали в секрете такие новости, и даже не обиделась бы. Куликова с ее лицемерием вполне могла бы поплакаться, и подруги помирились бы, даже не начав ссориться. Терпит же подружка Лизы "бук", хотя и не все их слова ей по душе. Значит, было что-то еще. Или кто-то еще."

   Джун порывисто вскочил со стула, чувствуя себя предводителем глупцов. Конечно, был кто-то еще! Это кто-то не успокоился на первой попытке напасть на него и решил для разминки захватить в заложники Цыпленка!

   Юноша быстро вышел, решив еще раз опросить знакомых – вдруг кто-то что-то видел. Не по воздуху же похитители удалились! Но ни пестрая стайка студентов с дизайнерского факультета, ни спортсмены, ни общительные журналисты никого нового не видели. Чтобы они не заподозрили лишнего, Джун наплел, что его собирались навестить друзья с родины и теперь он волнуется, как бы они не заблудились, вот и спрашивает, добрались они или нет.

   Федор смазывал руку мазью от ожогов. Он все-таки ошпарился паром, когда снял крышку с огромной суповой кастрюли-бака, чтобы помешать варево. А все его новые знакомые. Ему очень не понравилось то, что пришлось сделать утром. Скандал, устроенный директрисой, направил его мысли в другую сторону, но позже выяснилось, что виноваты какие-то охотники. А теперь, вспоминая, о чем его попросили сегодня, повар подумал, что очень не хотел бы поменяться местами с кореянкой, а с ее соседкой – и подавно. Бедная невзрачная девочка пострадала совершенно случайно – просто оказавшись рядом с этой взбалмошной особой. Хороши шутки!

   Пару раз наткнувшись на алфавитных девчонок вместе с Куликовой, растерянно бродящих по территории и время от времени вскидывающих свои телефоны, чтобы набрать нетрудно догадаться чей номер, Джун понял, что ищет Лизу не один. Задав несколько вопросов, он выяснил, что после обеда Инна призналась соседкам, что поссорилась с художницей и оставила ту в одиночестве. Постаравшись спокойно все обдумать, что давалось с трудом, юноша попросил «бук» и расстроенную брюнетку, испуганных длительным отсутствием Цыпленка, не мельтешить и ждать в коттедже. Когда надо, он умел быть убедительным и жестким, как это пристало настоящему мужчине. Его шумные однокурсницы удивленно переглянулись, но спорить не стали, а Куликова попыталась. Она заявила, что не может сидеть сложа руки, когда пропала ее подруга. Нет чтобы послушаться и вместе с девчонками прятаться от него, занимаясь поисками самостоятельно. Джун не льстил себе, думая, что всерьез может заставить своих знакомых что-либо сделать. Но вот организовать их метания ему было по силам.

   – Ладно, Куликова, пойдешь со мной, – согласился юноша, так как увидел, что к их стайке приближается грозный Пичугин.

   – Никуда моя девушка с тобой не пойдет! – почти проревел Роман.

   – Тогда ты пойдешь? – поинтересовался мимоходом Джун и получил в ответ неуверенный кивок пастушка и гневный отказ Инны:

   – Никуда мой парень с тобой не пойдет!

   – Вот он, конфликт любви и дружбы, – пробормотал следопыт и оставил влюбленных разбираться друг с другом.

   Надо было опять взять ключи и поездить по округе. Но что толку? Лучше уж пойти к директрисе и все рассказать. Точнее, сказать, что пропала Лиза, что вокруг базы бродят не совсем охотники, и признаться, что, вероятно, все из-за него. Ладно уж, нельзя допускать, чтобы страдали ни в чем не повинные цыплята. Так что клоунов, как ни дороги они его сердцу, придется выдать.

   Клоуны. Игры. Укромные места. Джун хлопнул себя по лбу ладонью. Было одно место, где он еще не искал.

   Лиза сидела, притянув к груди колени. Здесь было тесно, темно и, кажется, пыльно и сыро.

   Она вспоминала ссору с подругой и удивлялась. В ушах звенело. Почему Инна на нее кричала? Ведь такой прекрасный и такой добрый Рома был ее парнем. Так почему же подруга на нее сердилась?

   Недавно Лиза чуть не расплакалась, когда дорогой сердцу человек оттолкнул ее. Но там рядом была Джун. Джун, которой она не поверила. Она теперь тоже будет сердиться? Ну, это нестрашно. Сердитую Джун Лиза не боялась. Она все равно была красивая. А Инна нет. Это даже была не Инна.

   Девушка с недоверием прислушивалась к себе. Больше всего ее шокировало не то, что нет никакой надежды завоевать любовь Ромы. Если уж честно, девушка не очень представляла, что она будет делать с парнем, когда они начнут встречаться. Что-то смутно-романтическое ей мечталось – поцелуи в беседках, прогулки, вальс на цветочной полянке – и все. Хотя и мечты лишаться было больно. Страшнее было другое: Лиза не узнавала своей подруги.

   Ведь Инна так ее воодушевляла, такие хорошие давала советы, так ей помогала. Когда Лиза пыталась меньше думать о Пичугине и от этого еще сильнее витала в облаках, именно подруга подсказала ей выход: "Да уговори ты его себе позировать – наглядишься вдоволь и разлюбишь. Или он к тебе присмотрится и полюбит. И второе более вероятно". Когда у нее были неприятности с как бы принцем, подруга старалась ее растормошить, рассмешить, вытащить на улицу – и ей это удалось.

   Просто невозможно, чтобы такая преданная подруга оказалась предательницей. Просто невозможно представить, чтобы Лиза все время была для нее лишь помехой. Зачем разыгрывать такой долгий спектакль?

   Лиза попыталась пошевелиться, но у нее затекли ноги. Ладно, значит, она еще на какое-то время останется здесь. Яркие краски дня сейчас только причиняли боль глазам. Поэтому она сюда и забралась, закрыв сумкой узкий вход, чтобы преградить дорогу лучам солнца. Пусть и снаружи будет для нее темно, как темно на душе. Сквозь шершавые на ощупь стены проникал лишь отдаленный шум волн, или это звон в ее ушах сменился шуршанием.

   Шуршание стало еще громче, и девушка зажмурилась от синего света, проникшего в окошко ее избушки.

   – Цыпленок, ты все-таки не щенок, чтобы забиваться в конуру, – насмешливый голос ее соседки пропел совсем близко. Это Джун, присев на корточки, отодвинула сумку в сторону и направила экран своего золотистого телефона внутрь.

   – А мне здесь хорошо, – попыталась девушка отстоять свой покой.

   – А мне вот нехорошо, пока ты здесь, и к своим желаниям я прислушаюсь охотнее, чем к твоим, – проворчала кореянка. – Выходи.

   Лизе пришлось выползать из своего укрытия под насмешливые комментарии соседки. Было очевидно, что в покое ее не оставят.

   – Ты решила переехать сюда? Надо было с самого начала, а сейчас уже поздно.

   Попытка встать на ноги не удалась, и Лиза, застонав, села на вытоптанную траву.

   – Сколько же ты там отшельничала? – удивилась Джун. – И грязнуля такая! А с телефоном что случилось? Звоню тебе, звоню – и без толку.

   Слабо удивившись про себя, откуда кореянка знает ее номер, Лиза объяснила, что телефон разрядился еще на пляже, после того как она побеседовала с отцом и пятью братьями по порядку.

   – Вот такие мелочи и могут вывести из себя здравомыслящего му... человека, – Джун опять чуть не попутала слова. – Вставай уже. Позвоню сейчас поисковой группе, отменю вызов спасателей и оцепление территории собаками.

   С этими словами высокая брюнетка приподняла ее под мышки и прислонила к избушке-конурке, а затем вновь достала телефон.

   – Нашлась. Сейчас я ей мозги вправлять буду. И не уговаривайте меня – просто она не отделается, – нарочито спокойно пропела кореянка в трубку. – Так что все дружеские визиты отложите на потом. Сначала – головомойку устрою этой маленькой бестолочи.

   Отключившись, Джун посмотрела на испуганную Лизу и рассмеялась:

   – Цыпленок, ты знаешь, что ты уникум среди глупых цыплят? Мне такое в голову лезло, пока тебя искали! А все оказалось гораздо лучше.

   Кореянка заставила Лизу опереться на себя и повела ее в домик. Девушка недолго ломала голову над смыслом ее слов.

   Когда соседка приволокла ее внутрь, то первым делом заставила принять теплый душ. А потом сама, без расспросов, все объяснила: и как за обедом поняла, что ее давно никто не видел, и как сопоставила то, что ей известно, с тем, что Инна и Роман уже не скрывали своих отношений. От вопроса, как же можно было догадаться о том, что эти двое встречаются, кореянка отмахнулась. Она же в общих чертах пересказала ход разговора девушки с подругой. Это было уже что-то просто удивительное! И тут Лизу прорвало. Сбиваясь и путаясь в словах, она поведала новой знакомой всю историю их с Инны дружбы. И даже то, как ее ободряла подруга, как помогала ей в сердечных делах. И даже то, что она была помехой, дурой, над которой просто потешались. И о своей любви к Пичугину тоже не умолчала.

   Слушательница не перебивала. Села рядом и приобняла за плечи. А когда Лиза сказала все, что хотела, и пыталась отдышаться, задумчиво спросила:

   – А почему это ты, Цыпленок, не плачешь?

   Так как ответа у Лизы не было – просто слез не было и все тут, то, пробормотав, что ей это не нравится, Джун сунула в руки Лизе карандаш и эскизник и настоятельно предложила сделать пару набросков ее самоуверенного лица.

   – Рисуй, рисуй, девочка! Не жалей бумаги. Можешь даже мне усы или бороду пририсовать – я возражать не буду! – певуче приговаривала Джун. – А пока рисуешь – послушай, что я тебе скажу.

   Глава 15

   Инна приходила в себя от первой ссоры и первого примирения со своим парнем, сидя на улице, в тени дома. Поссорились они глупо – даже не из-за Лизы, а из-за командирши-кореянки. Когда она суровым тоном комиссаров гражданской войны велела разойтись и не мешать ей в поисках пропавшей, одна Инна нашла в себе силы сопротивляться. У соседок ее уж точно поджилки затряслись. А Инна привыкла – ее папенька был еще строже всяких кореянок. Так что искать Лизу они пошли бы вдвоем, если бы не Рома, которому эта идея не понравилась. А ее категорически не устраивало то, что ее парень будет проводить время с этой девицей. В общем, пока Инна объясняла своему Пичугину, что ей командовать нельзя, а он что-то начинал говорить, но замолкал, Джун исчезла в неизвестном направлении. Так как причина спора скрылась с глаз, влюбленные тотчас и помирились.

   Скоро, к немалому облегчению, ее разыскала Даша и сообщила, что Лиза нашлась. И все равно неприятный осадок остался от того, как легко согласился ее парень отправиться куда-то с чужой девицей. Вот Инна и решила посидеть в тенечке, успокоиться. А тут как раз и источник беспокойства пожаловал.

   – Где же твой Ромео, о скрытнейшая из Джульетт? – издевательски поинтересовалась нахалка. – Впрочем, его-то нам и не надо.

   – А мне тебя не надо! – огрызнулась девушка. – Как там Лиза? Все с ней нормально?

   – А я как раз от Лизы. Считай меня крылатым вестником мира. Цыпленок с тобой поговорить хочет. И на твоем месте, если ты хочешь сохранить подругу, я бы пошла.

   Конечно, Инна не хотела терять подругу, хотя и не представляла, как все можно исправить.

   Когда подруга-обманщица вошла, Лиза лежала ничком. Инна быстро пересекла небольшое пространство и присела на краешек кровати.

   – Лиз... – нерешительно начала она. – Хорошо, что корейская мадам тебя нашла.

   – Нашла... – безразлично повторила Лиза.

   – Лиз... мне, правда, жаль, что ты так узнала о нас с Ромой. Это было неожиданно для тебя. И для меня. Я растерялась, наговорила лишнего...

   – Лишнего? – все еще не поворачиваясь, спросила девушка.

   – Не надо было на тебя нападать. Просто я растерялась.

   – Просто ты растерялась... – согласилась Лиза. Она села, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Так она была дальше от Инны.

   – Да, – обрадовалась брюнетка, все еще не замечая, что Лиза не желает на нее смотреть и лишь повторяет ее слова.

   – Значит, это все, о чем ты жалеешь? – искорка гнева сверкнула в светлых глазах художницы. – А не о том, что ты лгала, притворялась, смеялась за моей спиной?

   Инна пожала плечами:

   – Любовь и благородство? Любовь и игра по правилам? Глупости. Такого не бывает! Да нормальный человек все сделает, чтобы быть счастливым с тем, кого любит!

   – Ты права... – начала Лиза.

   – Так что не надо на меня сердиться, Лиз, – в голосе ее счастливой соперницы было сочувствие к ней, но не сожаление.

   – Дослушай меня сначала, Инна! – прервала девушка своеобразную попытку попросить прощения. – Ты права в том, что можно пойти на любые хитрости, чтобы привлечь внимание любимого. Но зачем дурачить других людей?

   Подруги, теперь уже, наверное, не далекие от того, чтобы стать бывшими, замолчали. Потом Лиза, не дождавшись ответа, возобновила разговор:

   – Когда ты поняла, что любишь Романа, – почему...

   – Почему не рассказала об этом тебе? – повернулась к ней Инна. – Не слишком ли ты многого хочешь?

   – Нет... по-моему, нормально делиться с подругами такими вещами. Но я не о том! – возразила Лиза. – Почему ты не перестала меня обнадеживать? Ведь я так радовалась, что ты меня поддерживаешь, не высмеиваешь...

   – Именно поэтому! – пыталась растолковать глупенькой подружке Инна. – Мне не хотелось, чтобы ты узнала сразу...

   – А что было бы потом? Вы поженились бы, у вас было бы уже пятеро детей, и ты тогда, может быть, перестала бы говорить, что Рома мной интересуется?

   Инна вскочила и стала бегать по комнате:

   – Ты сама себя слышишь, фантазерка? Неужели нормальная девчонка может быть такой слепой и не видеть, что чувствуют другие люди?

   – Инна... я... – Лиза испугалась вспышки гнева и не смогла сразу продолжить.

   – Неужели моя подруга не могла понять, что я чувствую? – не успокаивалась брюнетка.

   – Но... – Лиза была в растерянности. Как так получилось, что из обманутой она превратилась стараниями Инны почти в злодейку?

   А темноволосая возлюбленная Романа продолжала свою обвинительную речь:

   – Мне было неприятно тебя обманывать, но я боялась... Боялась, что Рома не серьезен со мной. Боялась, что мои выдумки о его чувствах к тебе все-таки правдивы. Боялась потерять твою дружбу... А ты даже не понимала!

   – Прости меня... – Лизе было не по себе. Слышать, что она оказалась плохой подругой, было мучительно. И все-таки у нее было оправдание.

   "Ты, конечно, та еще балбеска, но это не значит, что с тобой можно поступать непорядочно", – вспомнилось вдруг.

   – Я просто верила своей подруге, – неожиданно твердо продолжила девушка. Она вспомнила. – Это плохо? Может, мне надо было прямо спросить, когда я замечала что-то странное. Я сейчас это понимаю. Но я всегда находила для твоих поступков и слов объяснение. Я думала: "Какая хорошая у меня подруга! Не задается, хотя и популярна. Помогает мне! Поддерживает! Ну что ж теперь?!

   Инна, остановившаяся от неожиданно резкого и даже издевательского тона, ловила каждое слово Лизы. Когда та ненадолго остановилась, брюнетка дернулась, но невысокая обвинительница продолжила:

   – Объясни мне одно.

   Инна полувздохнула, спрашивая, о чем хочет узнать ее почти не подруга.

   – Почему ты советовала написать портрет Романа? Да еще и сразу после моих неприятностей с принцем? – от сдерживаемого волнения голос Лизы дрогнул. Она с нетерпением ждала ответа, от которого многое зависело.

   Инна, похоже, думала, что ее глупая подруга опять будет спрашивать, как она могла предать их дружбу, как могла над ней издеваться, и поторпилась с объяснениями. Тем более что картина получалась очень и очень некрасивая.

   – Не потому, что хотела, чтобы ты доставала Рому и оттолкнула его окончательно! Не поэтому, правда! Лиза, я...

   – Нет? А почему тогда? – успокоилась Лиза. К счастью, все шло точно по сценарию. Она даже присела, расслабившись, на край стола, но тут же встала.

   Инна попыталась объяснить:

   – Просто я думала, что ты с ним будешь больше времени проводить, а значит и я смогу тоже... Лиза, ведь я все это придумала до того, как стала с ним встречаться! Ведь мы только недавно!

   – Ну и на этом спасибо. Приятно знать, что моя так называемая подруга все-таки не законченная интриганка... Значит, тебе и человеческое не чуждо... – Лиза сама немного пугалась насмешки, что прорастала в ее голосе. Но это было необходимо. Это было горькое лекарство, которое могло возродить их с Инной дружбу. Впрочем, пока карты раскрывать было нельзя. Неизвестно еще, как все получится.

   – Тогда... – сомнение заставило Лизу остановиться, но она взяла себя в руки и твердо продолжила. – Если тебе была дорога наша дружба, сделай кое-что...

   – Что сделать? Если я могу... – встрепенулась брюнетка.

   – Можешь! – уверенно кивнула Лиза. – Уговори Рому позировать мне.

   Инна очень некрасиво, как-то по-детски раскрыла рот и сморгнула.

   – Но... зачем тебе это теперь?

   – Потому что для меня искусство не средство, а цель! – нетерпеливо перебила готовящийся поток вопросов и возражений девушка. – Я, правда, хочу написать эту картину. Кстати, ты тоже можешь поучаствовать – будешь Купавой. Очень тебе подходит. Это будет красиво.

   Лиза действительно уже видела почти в деталях свой будущий шедевр. И два персонажа вместо одного – это еще лучше. Березовая рощица с краю. Говорливая речка. Лужайка. Поваленное бревно вместо скамейки и юная чета влюбленных. Он играет на свирели. Она смотрит на него и теребит в руках снятый с темных волос венок из ярких маков.

   – И все-таки я не понимаю, зачем... – Инна немного пришла в себя, но была еще ошеломлена тем, что Лиза не сдалась и не смирилась.

   Девушка вздохнула. Все шло как по писанному, но ей было уже трудно держаться.

   – Подумай об этом с другой стороны. Я три месяца бегаю за однокурсником и добиваюсь его согласия быть моей моделью. А когда моя подруга начинает с ним встречаться, резко прекращаю уговоры. Не слишком ли явно это все?

   – Да... сразу будет понятно, что ты бегала за парнем ради него самого, а не ради искусства, – нехотя признала Инна.

   – А ведь это не так! И ты это знаешь.

   Дождавшись пока брюнетка кивнет, Лиза продолжила:

   – Вот и помоги мне сохранить лицо. Раз уж ты моя дорогая подруга. Будем продолжать играть наши роли. Это будет даже логично. Увлеченная художница и ее верная подруга, уговорившая своего парня послужить искусству. Красивая картинка! И заметь, никто не будет думать, что ты хитрая лиса и обманщица.

   Последние слова Лизе дались с трудом. Так сразу не привыкнешь обзывать свою подругу, даже если это и почти справедливо.

   Увидев выгоду в предложении и для себя, Инна подхватила мысль:

   – А заодно все увидят, что я к тебе не ревную... и ты спокойно работаешь и смотришь на нас с Ромой. Лиза, ты хорошо придумала!

   Брюнетка захлопала в ладоши, а светловолосая девчонка задумчиво улыбнулась:

   – Да, придумано хорошо...

   "Тебе поможет ревность. Не хочешь мстить – не надо. Считай, что так ты работаешь над самоуважением", – припомнились слова, напеваемые знакомым низким голосом. "Как то это еще выйдет...", – гадала Лиза.

   – Так ты меня простишь? – поинтересовалась Инна с надеждой. Все-таки ей тоже была небезразлична их дружба. Лиза была рада, что не совсем ошибалась в подруге. Значит, что-то можно было спасти. Притворившись удивленной, девушка спросила:

   – А разве ты чувствуешь себя виноватой? – и задумчиво протянула. – Вот напишу картину, тогда и поговорим.

   Ноги почти не держали Лизу – все-таки это был долгий и напряженный день – и девушка опустилась на кровать.

   – Завтра скажешь, когда вы можете мне позировать вдвоем. Сейчас я бы хотела остаться одна. Попроси Джун пока не заходить.

   Инна расслабилась, как будто ее только что отпустил декан, отменив строгую выволочку, и почти выбежала из комнаты. Лиза успела услышать, как подруга передала Джун ее просьбу.

   На ужин она сегодня идти не собиралась – слишком много сил потеряла, прячась в пыльном закутке. Ей хотелось просто лежать и смотреть в потолок, перебирая болезненные воспоминания. Надо было вычесать их из мыслей, как колтуны. Джун обещала, что самое вкусное она обязательно принесет для своей глупой соседки – в порядке исключения, разумеется.

   Джун... Лиза удивлялась, как у Джун получилось предсказать все, почти все, что будет говорить подруга, как она будет оправдываться, как будет нападать на нее, Лизу. Она немного не понимала, как это поможет излечиться от любви, но была готова слушаться новую знакомую во всем.

   Изящно вышагивая мимо двери, за которой уединилась Лиза с подругой, Джун волновался, наверное, так же, как волновался их тюзовский режиссер перед каждым спектаклем. А тут бенефис Цыпленка был.

   Собственно, эту простую комбинацию Джун придумал экспромтом – пока выслушал все подробности дружбы наивного цыпленка с энергичным кукушонком. Ничему удивиться не пришлось. Хотя нет. Как ни странно, в общем Лиза была права: подруга у нее была неплохая, только вот Роман приключился. Если уж совсем честно, по рассказам его маленькой соседки никакой великой любви ее к Пичугину видно не было. Увлеченность была, симпатия была, восхищение внешностью было. А чего-то не хватало. Может, поэтому она так просто все восприняла и согласилась с его планом. Или помогло то, что Джун пообещал, что эта затея спасет ее дружбу с Куликовой?

   Расчет был простой. Джуну не нравилось, когда обижают маленьких. Подруга Цыпленка, хоть и могла встречаться с кем угодно, хитрить при этом не должна была: ее наивная подруга поняла бы ее и оправдала. Так что Инна должна была попробовать свое лекарство на вкус. В том, как сильно она ревнует своего приятеля, юноша убедился недавно и предложил Цыпленку просто показать себя Роману с лучшей стороны. Уточнять, что он имеет в виду, правда, отказался. Как-то неловко прозвучали бы из уст элегантной красавицы, которую он изображал, слова восхищения в адрес довольно обычной на первый взгляд малышки. Вот и пусть эта гусыня Куликова помучается. И Пичугин тоже. И получить он должен вовсе не за беспочвенные подозрения.

   Ну действительно фотографии были волнующие, и если уж не знать, что он – это именно он, а не она, то догадка Романа имела право на существование. Особенно с корявыми подписями. Преступление Пичугина в другом – в том, как грубо он выражал свои догадки. Как можно, будучи сильным мужчиной, поднимать руку на женщину, даже машинально? Джун не был сторонником всяких расшаркиваний – открывать двери перед дамами, носить им сумки – и к счастью не должен был ничего такого вытворять, но просто невероятно, чтобы он поднял руку на девчонку.

   Сестричка Соль этим вовсю пользовалась – то волосы ему склеит (очень уж ей хотелось, чтобы оппа постригся), то лучшие платья ножницами покромсает (а Джун так тщательно их выбирал – чтобы и изысканно выглядеть, и не показать своей прекрасной фигуры в ненужном свете). Сейчас, наконец-то, егоза повзрослела, даже советуется, что надеть. Джун даже пострадал на первом курсе от своей щепетильности: его старшекурсница, с претензиями на красоту, пыталась поколотить, обманувшись хрупким видом, – за то, что он выиграл у нее на каком-то любительском конкурсе, в котором и участвовать-то не надо, первый приз. Ему удалось отвлечь взбешенную фурию и сбежать, но синяк под глазом она ему засветила.

   Итак, Лиза подводит Инну к тому, чтобы та притащила своего павлина к Лизиному мольберту. Роман наконец-то видит, как хороша Лиза за работой. Инна смотрит на Романа и ревнует. Лиза смотрит на этих двоих, рисует их и, если он в ней не ошибся, понимает, как хорошо они друг другу подходят, и исцеляется работой. То, что малышка-художница не просто хороша, когда рисует, но еще и рисует хорошо, он недавно убедился. Был еще один важный момент в плане: пока идет сеанс, он может тоже не беспокоиться за свою соседку. Хоть тревога оказалась и ложной, по предыдущему опыту юноша знал: он подозревает клоунов (самое подходящее для них название – что ни говори) в чем-то гораздо раньше, чем они додумываются до этого.

   И все равно его беспокоило, что Лиза не плачет. Даже если это разочарование не в любви, а в дружбе, разве это нормально – быть такой спокойной? Надо будет что-то придумать.

   Заставив ее проглотить какие-то котлеты и напоив кефиром в пластиковом стаканчике, Джун какое-то время работала за ноутбуком, мягко жужжащим и поблескивающим зеленоватой подсветкой на кнопках, что-то еще делала, насколько Лиза могла судить, затем просто наблюдала, как Лиза сидит и смотрит перед собой, а потом вдруг заявила:

   – Цыпленок, не сиди просто так без дела. Поплачь, что ли.

   Лиза непонимающе уставилась на соседку-утешительницу.

   – Поплакать? Зачем? Думаешь, мне станет легче?

   – Ну... скорее всего – нет, – честно ответила Джун. – Но ты ведь все равно рано или поздно соберешься это делать. А вдруг ты до глубокой ночи протянешь? Мне не хочется просыпаться от твоих рыданий, – надменно пояснила смысл своего странного предложения кореянка.

   – Не могу я плакать по заказу! – отмахнулась художница.

   – А я вот могу, – похвастала Джун. – Показать?

   – Ты – и плакать? Еще и по заказу? Покажи! – Лиза заинтересовалась.

   – Ладно, но с условием: бери-ка альбом и карандаш, – Джун подала сама их.

   – Зачем это?

   – Как зачем? Каждая моя слеза драгоценна. А вдруг тебе понравится мой страдающий вид – захочешь меня запечатлеть для потомков. Не собираюсь я каждый день слезы лить!

   – Да ты только хвастаешь, – оживилась девушка. – И опять обманываешь. Ты как все...

   – Что? – голос Джун дрогнул. – Сравнивать меня со всеми? Я тут из кожи вон лезу, чтобы тебя утешить, а ты...

   – Джун... – взглянула Лиза на соседку. – Я хотела сказать, ты как всегда...

   – Что как всегда? Хвастаюсь? Обманываю? Вру? Издеваюсь? – кореянка завелась не на шутку и вышагивала по комнате, размахивая руками. Вдруг она села на кровать и закрыла лицо руками.

   – Джун, – рассердилась Лиза, – второй раз ты меня не проведешь. Ты так вчера делала.

   Но та не отзывалась, хотя девушка окликала ее еще не один раз. Наконец, темноволосая азиатская принцесса отняла ладони от лица.

   – Ты, значит, думаешь, что я лживое насквозь существо? Ладно, смотри и радуйся: довела меня до слез, Цып... цып... цыпленок.

   Лиза убедилась в правдивости слов заикающейся соседки. Та плакала. По красивому лицу стекали слезы, оставляя на припудренных щеках темноватые дорожки. Макияж был разрушен, а значит, она была искренней. Девушка почувствовала себя виноватой. Вовсе не обnbsp; – Именно поэтому! – пыталась растолковать глупенькой подружке Инна. – Мне не хотелось, чтобы ты узнала сразу...

язательно было набрасываться на не виноватую в ее разочаровании кореянку.

   – Джун, прости меня, – Лиза попыталась обнять соседку, но та с силой усадила ее обратно и неожиданно спокойно спросила:

   – Ты рисовать будешь или нет? Мои слезные железы не бездонны.

   – Да ты... ну я не знаю, что с тобой делать! – ошеломленная выпалила Лиза и всплеснула руками. Кажется, ее опять оставили в дураках.

   – И что не так? Сама просила: покажи, Джуnbsp;н, друг мой, как великолепно ты умеешь плакать, – невозмутимо утирая лицо салфеткой, отразила нападение эта бесстыжая актриса.

   – Но ты мне целую сцену закатила! Я перепугалась! Думала, что обидела тебя, – повысила голос Лиза.

   – Признай, что у меня отлично получилось! – подмигнула темноглазая зараза. – А то, что ты перепугалась, это даже хорошо. Можешь еще покричать. Сегодня я как раз в том расположении духе, чтобы потерпеть. Эмоции надо выплескивать, чувства надо выражать. А не сидеть, как кокон, без надежды на вылупление.

   – А можно вопрос? – спросила Лиза и, не дождавшись разрешения, продолжила. – Тебе не жалко было макияж смывать таким оригинальным способом?

   – Что? – удивилась соседка и, выкрикнув "Айщ, чинча!", унеслась в ванную, прихватив с собой немаленьких размеров сумку.

   Когда Джун появилась со свежим, умытым лицом, Лиза не могла отказаться от еще одного вопроса:

   – А зачем тебе вообще краситься? Цвет лица у тебя превосходный и так. Я еще вчера заметила, утром и после того как ты в обморок упала, а я тебя водой полила. Ты немного иначе выглядишь и все. Так ты даже внушительнее кажешься, надежнее, серьезнее, ум...

   – Продолжай, продолжай, – подбодрила соседка. – Можешь не бояться – рыдать не буду. Итак, значит, я тебе нравлюсь без прикрас? А как только накрашусь – так несерьезная, легкомысленная, не достойная доверия дурочка?

   – Ой... ну нет, я...

   – Не то имела в виду? Как обычно, Цыпленок, как обычно. Но тебе повезло: считай, что я твои слова принимаю, как комплимент.

   – Ты опять не ответила, – грустно улыбнулась Лиза.

   – А ты так и не собралась выплакаться. Что же с тобой делать? Постой, есть идея! Да, так и сделаем. Сейчас я тебя быстренько доведу до слез, немного поплачешь, пойдем прогуляемся и спать! Как тебе программа?

   Лиза снова была шокирована. За эти два дня соседка ее успела отругать, запереть, заставить стирать себе одежду и мыть ноги, выдумала массу всяческих историй, а теперь еще и это. Но Джун к тому же ее смешила, не отказывалась позировать, защитила перед Романом, не дала выставить себя совсем уж идиоткой и подсказала, как прийти в себя.

   "Ты художник. Твое спасение в творчестве", – так могла сказать только очень добрая и тонко чувствующая натура. Значит, Лизе нечего бояться.

   – А что ты будешь делать? – заинтересовалась девушка.

   Черные глаза ее спасительницы блеснули, отразив неяркий свет лампы.

   – Просто расскажу тебе одну грустную сказку.

   ***

   Я расскажу тебе сказку о грустном влюбленном клоуне. Ты спросишь: разве влюбленный клоун будет грустить? Будет и еще как.

   Он видел множество красавиц и во многих влюблялся. С кем-то он танцевал под веселую музыку, кому-то пел веселые песенки. Кого-то встречал как обычный парень – с ними он гулял по городу и лакомился мороженым. Он жил двумя жизнями и не хотел, чтобы они пересекались.

   Но однажды к нему в гримерку ворвалась маленькая помощница фокусника, служившая в цирке первый день. Он едва-едва успел надеть рыжий парик и красный круглый нос.