Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"

Автор книги: Злата Меркулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

   Казалось, что Джун была везде и всюду. Маленькая античная сцена превратилась в арену боев, только на гладиатора Джун, конечно, похожа не была, скорее уж на грозного тигра – восточную диковинку. Гибкая, ловкая, сильная. Даже с тремя противниками. Даже в мешающем платье. Воительница просто слегка рванула подол и, уже не отвлекаясь, продолжила отвечать на удары, прямые или подлые, своих троих противников.

   Не понимая, что она делает, Лиза открыла альбом и неловкими, резкими движениями сделала пару штрихов на почти готовом портрете. Грубые линии почти прорывали бумагу, но они были правильные, пусть даже и не очень аккуратные. Это был ее защитник и ее вдохновение, ведущий бой с молчаливым и уверенным в своей правоте злом. Взгляд еще раз упал на бумагу. И за одно мгновение мир изменился.

   Потрясающая идиотка и разиня! Как только можно было этого не замечать?

   Глядя на то, как Джун раскидывает не желающих сдаваться нападающих, еще более злых от того, что их колотит девчонка, Лиза ругала себя и не могла двинуться с места, оглушенная своим открытием.

   Не девушка. Парень.

   Больше связных мыслей не было. Поэтому художница, хотя и очень переживала за своего любимого человека (конечно, любимого – не менять же своих чувств из-за такого пустяка!), решила его послушаться и сидела, никуда не вмешивалась, хотя и очень хотелось чем-нибудь запустить в этих негодяев.

   Когда стало ясно, кто побеждает, вдруг раздался пронзительный свист. Вдалеке, почти в самом начале набережной, показались еще трое людей в черном. К счастью, это были не очередные добровольные защитники обиженных художников, а стражи порядка.

   – Что-то нет у меня желания беседовать с ними, Цыпленок, – бросил через плечо ее обновленный знакомый, изящным движением ноги отрубив последнего врага. Оправил разодранный подол, пригладил волосы и, подхватив Лизу под руку, потащил ее к гостинице.

   Там он велел ждать в холле, обещая скоро привести себя в порядок и спуститься уже с вещами. Отшутился от Лизиного предложения обработать пару царапин (действительно только пару и правда лишь царапин – и это в драке с тремя озлобленными покровителями искусств!). Когда он поднимался по лестнице, все еще танцевальной, изящной походкой, девушка провожала его взглядом и уже не видела в нем ничего женственного, кроме одежды – но это ведь мелочи! Изящный, даже грациозный, но парень.

   "Что ж, во всяком случае, я полюбила мужчину, а не женщину. Папе не о чем беспокоиться. И братьям..."

   Братьям... Вот ведь Костик скрытный тип! Еще более скрытный, чем казался. Он же точно знал, что из себя представляет Джун, и поэтому так возмущался, когда узнал, что они живут...

   "Ой... я живу в одной комнате с парнем... и он ничем себя не выдал... Интересно, почему"

   На самом деле интересно было другое: почему ему вообще понадобилось выдавать себя за девушку. Ведь никто из его однокурсниц-"бук", с которыми он, кажется, дружит, не сомневается в том, что он – это она.

   Но несомненно было одно: этот маскарад был настолько важен необычному юноше, что он играл роль томной красавицы почти безупречно. Ведь никто не ходил и не тыкал в него пальцем и не говорил: "Вот идет парень в женских тряпках!" Самое большее, на что были способны подозрительные люди, – обвинить их, его и Лизу, в не той ориентации. И то, скорее всего, из-за Лизиной заметной всем привязанности к соседке. Все он продумывал до мелочей, чтобы казаться прекрасной девушкой. И наряды – пусть и не платья, но очень изящные туники, блузки, брюки, все радующих глаз цветов, ничего скучного, однообразного, как в основном в одежде парней. И походка – сдержанно элегантная, ничего вульгарного и никакой размашистой раскачки, никакого любования тем, что "я мужик, иду и горжусь". И украшения – загадочно позвякивающие браслеты, какие-то фантастические броши, скалывающие шарфики в сложные конструкции (колец, правда, не носил, наверное, боялся кого-нибудь серьезно ранить, если придется драться). И даже макияж. А ведь Лиза видела его и без маскировки. И ничего не поняла. Ничего странного не заметила.

   Может быть, будь у нее хоть одна сестра – она могла бы сравнивать, как со стороны выглядят в домашней обстановке девчонки и мальчишки. И то вряд ли: ведь этот мальчишка великолепно изображал девчонку. Так что у Лизы почти не было шансов его раскрыть.

   Но зачем ему все-таки притворяться?

   Возмущена художница не была. Ничего нескромного Джун себе не позволял. Наоборот! Вспомнить только, как он выбежал накануне своего отъезда из их номера, когда она сидела и в совершенно неприличном виде красила ногти! Все-таки он очень стеснительный в некоторых вещах. Тайну свою он хранил явно давно, так что никакого зла против Лизы в его игре не было. Да и вообще – как сердиться на любимого человека, если он оказался тем, что надо! Даже если ее чувства пока не взаимны, у нее теперь гораздо больше надежды. В миллион раз больше! Хоть она и ничтожно мала все равно.

   А еще приятно было решить наконец-то сложную задачку – почему ей не удавалось нарисовать свою прекрасную модель. Изображала-то она Джун, а надо было просто довериться своим чувствам и рисовать что видишь, не просчитывая, не раздумывая, как надо наносить линии, чтобы на бумаге появилась женская фигура. Вот все и получилось. А разглядев то, что получилось, Лиза неожиданно открыла такую захватывающую и обнадеживающую тайну.

   Когда же они от него отвяжутся? Он разве виноват, что Лапиков оказался таким нерасторопным или, может, поддался чарам кореянки?

   Сразу после своей диверсии, Федор отчитался перед заказчиками и заявил, что больше ничего делать не будет. А чуть позже написал им, что Джун, похоже, уехала – так ее достали неизвестные шутники. И расслабился. Даже на радостях рыжую надоеду угостил пирожками. Просто она, наконец-то, опять стала ему докучать во время готовки, ну и... так получилось, что предназначенная для Лизы выпечка оказалась у Аллочки. Поговорили они недолго:

   – Опять издеваешься над бедными голубчиками?

   – Сказала! Да у меня голубцы первый сорт!

   – Федя, не будь вреден! А это у тебя что? Вкусно пахнет как! Неужели с грушами?

   Повар от удовольствия расплылся в улыбке: похвала даже и запаха, а не вкуса его кулинарного шедевра ему польстила.

   – Да вот... хочу Лизу подкормить, а то что-то она грустная... заболела что ли?

   Но его заботы только вызвали осуждение надоедливой девчонки. Качая головой и причмокивая леденцом, Аллочка заметила:

   – Нет, друг, с такой ненаблюдательностью и так хорошо готовить? Это что-то! У нее все-таки соседка пропала, а ты с пирожками лезешь! Тактичный как кухонный комбайн.

   – Какой я тебе друг? И как кухонный комбайн может вообще быть тактичным?

   – О чем и речь. На вот, погрызи чипсов банановых. А к Лизе сейчас лучше не подходи. А то она вспомнит, как ты ухаживал за Джун, решит, что та от ревности уехала, и еще больше расстроится.

   Ну вот так как-то и получилось, что пирожки достались Аллочке, которая намеками вроде бы обещала, что и Лизу попробует ими угостить.

   На следующий день, точнее рано утром, двое его мучителей дружно проорали в телефон что-то несусветное. Понял-то он только одного, может и к лучшему: английских ругательств ему достаточно – обойдется без азиатских матов.

   Эти гады потребовали с него вернуть деньги! После того, как он рисковал, как выкрал планшет и еле успел вернуть его обратно! После того, как сделал по собственной инициативе те фотографии! И все новости им сообщал – они, видите ли, волнуются о своей подруге. Так и волновались бы рядом, а не исподтишка! А последнее их задание? Он себя потом так ругал, когда сообразил, что хоть они и успокаивали, это все равно было опасно. Хорошо еще, что кореянка эта уехала.

   Деньги возвращать он, конечно, отказался, но решил, что может им помочь по-другому. Ничего, что богатенькие – раз у них ума не хватило следить получше за своими карточками или что там у них – могут и поработать, как все обычные люди. Только вот зарплаты этой вряд ли им хватит даже на один билет домой.

   Устроив двух лишенцев на подходящую работку, не без помощи сердобольной тети Кати, Федор немного успокоился. И даже решил, что можно более решительно поухаживать за Лизой.

   Завтрак прошел, обед готовить пока было рано, и парень отправился побродить по базе – поискать светловолосую девушку. Он прекрасно помнил, что она была вчера за завтраком в каком-то новом и очень ей идущем зеленом платье на шнурочках, и, увидев невысокую, как раз подходящую ему по росту фигурку в той самой одежде и в белом шарфе, прикрывающем голову от солнца, радостно поспешил наверстывать упущенное. Ведь эта проклятая Джун все время мешала как следует поговорить.

   Девушка что-то высматривала, глядя на служебный вход в главное здание, откуда он сам недавно вышел, и совершенно не замечала ничего вокруг.

   – Гуляешь одна? А не скучно? – подойдя как можно ближе, Федор положил руки на плечи девчонке.

   – Ну, раз уж ты так ставишь вопрос, – знакомый голос ничего не уплетающей в данную секунду Аллочки, казалось, смеялся. Рыжая повернулась, как-то очень ловко – он и рук не успел убрать. Край шелкового платка скользнул, подхваченный ветром, по лицу Феди, и он невольно поймал легкую ткань. Их глаза оказались почти на одном уровне и очень близко.

   – А пирожки у тебя были – просто объедение, – ласково улыбнулась надоеда. – прими в благодарность, – и, обняв его за шею, поцеловала повара.

   Благодарность Федору понравилась. Потом он решил, что за благодарность тоже надо поблагодарить. Так прошло минут... совсем немного, по его мнению, но не для тети Кати, потерявшей горе-работника и выкрикивающей его из окна. Хорошо, она не заметила, что он не один по кустам прячется.

   В общем, несмотря на двух банкротов корейской национальности, день все-таки был неплохой.

   Его девушка вела себя странно. Приятно, конечно, когда на тебя смотрят как на сверхъестественное существо, но Лиза могла бы и привыкнуть уже к его совершенствам. И потом такое восхищение – и лишь из-за того, что он немного побил троих хулиганов? А как же его блестящий ум и искрометные шутки? Или Цыпленок так не восторгалась ими потому, что не считает его ни умным, ни остроумным? А только красивым и драчливым? Нет, красивой и драчливой! Скорее бы это все закончилось. Кто бы мог подумать, что эти месяцы до его свободы окажутся такими длинными!

   Отыскав Хрюшу и оторвав его от Жизели, не без труда, но, к счастью, без намека на ревность, Джун принялся допрашивать будущего родственника ("старшего братца" – только подумать! а все потому, что для Лизы он старший!).

   – Тебе не показалось, что Цыпленок как-то изменилась?

   – Это ты меня спрашиваешь? – Костя попытался обманным движением сразу же повалить партнера по тренировкам на травку. Они кружили опять на детской площадке, пустующей поздно вечером, и обменивались то репликами, то ударами. – А кто с ней целый день провел? Может, она потому и изменилась... Нет, Женька, давно пора тебя поколотить.

   – И опять эти грубые, необоснованные подозрения! Я поражен до глубины души и оскорблен в лучших чувствах.

   – А, то есть ты хочешь сказать, что они у тебя есть.

   – Что?

   – Чувства, да еще и лучшие!

   Словно вдохновившись напоминанием о своем внутреннем мире, Джун быстро справился с противником, и оба свалились на траву и уставились на небо.

   – Есть, сам не знаю, как так получилось, но есть. И больше никаких вопросов.

   – А что тебя спрашивать – и так все видно. Помучаешься теперь с мое!

   – То же мне мученик! Да наша трепетная Жизель с тебя чуть ли пылинки не сдувает.

   – Скорее уж, выколачивает из меня пыль как из коврика.

   Толстушка в порыве страсти была способна на безумства – это Джун мог представить: если учесть, с каким азартом она репетировала выступления с "буками".

   – Результат-то один и тот же – ты просто сияешь, – все-таки не смолчал юноша. – И не должен себя сдерживать, не то что я.

   Не замечая дальнейших возражений друга ("Тебе все равно придется себя сдерживать!", "Только попробуй сделать что-то извращенное" – последнее по своей глупости вообще было превосходным: он всю жизнь этим и занимался, хотя и не по своей воле), Джун разглядывал созвездия и видел в их блеске улыбку своей девушки. Ему еще предстояло потрудиться. Вот как сдержаться и не признаться во всем Лизе? Это самый настоящий подвиг.

   К тому же он все время за нее боялся. В городе так все хорошо начиналось. Он совсем не жалел, что опять вернется вместе с Лизой в "Летнюю сказку". Ведь он сам уже решил вернуться – и тут появилась она как ответ на его сомнения. Как всегда, неподражаема. Потащила его позировать – заставила забраться в арку одной из ротонд, сама села наискось в другой арке и ушла в свой мир.

   Джун уже знал, что почти ничто не оторвет его прекрасную соседку от карандаша и бумаги. Ее лицо сегодня было особенно сосредоточенным и вместе с тем спокойным, будто она наконец-то приняла какое-то важное для себя решение. Она ни разу не нахмурилась недовольно – только изредка щурилась, вглядываясь то в него, то в свой рисунок, и улыбалась. Все было прекрасно. Она была прекрасна.

   Надо же было явиться этим бородачам с ранимой психикой и обостренным чувством зависти! Он еле сдержался и не побил их: несмотря на грозный вид, они были явно слабее, и достаточно было просто защитить Лизу от их усердия. Но уж когда эти двое престарелых "хиппи" натравили на них трех молодчиков... Тут Джун даже немного испугался. Жестокие и не делающие исключений для женщин и детей в проявлении своей злости. Все силы он приложил, чтобы только ни один из них не вздумал прикоснуться к его дорогой девочке-птичке. А она, кажется, испугалась.

   Даже, к счастью, не попыталась вмешаться. Несомненно, только от шока. И от шока потом болтала по пути назад без умолку. О том, как ему идет цвет и фасон сарафана. О том, как по прекрасной кореянке все соскучились. О том, что "буки" просто любопытные и что на них не надо сердиться. О том, какая Джун сильная и смелая. Слушать было, конечно, приятно, но еще больше хотелось заставить ее помолчать хоть немного – известным мужским способом, приятным для них обоих. Но загвоздка была в том, что целовать ее, наивную, не знающую, кто он такой, и все-таки (вот ведь влипли они оба!) влюбленную, – было совсем непорядочно.

   Нет, такие мысли в непосредственной близости от Хрюши лучше загонять на задний план. Джун, вспоминая, и слова не сказал – только мечтательно вздохнул, ну, может, улыбнулся, а уже заработал чувствительный тычок под ребра, дружеский пока еще, но конкретный и предостерегающий.

   Братья еще эти... что-то они долго не появляются. Сегодня-то уже должны были обнаружить существенные изменения своего положения. Зная, как быстро у них тают деньги, Джун был уверен, что они не заставят себя ждать. А там уж он им поможет по-братски. А точнее, по-сестрински. И деваться им будет некуда.

   Поведение ее парня беспокоило все сильнее. Что за дела вообще? Она с ним делится радостью: мол, хорошо, что Лизка успокоилась, наконец-то, – нашла свою змеищу. И ведь смешно же получилось: эта корейская мисс совершенство оказалась такой дурой, что записку написала своими родными закорючками. Или она считает себя пупом земли и думает, что все должны понимать, что она пишет, неважно на каком языке?

   Лиза такая виноватая была, когда забежала после ужина в их домик – рассказать об этом, так смущалась. И Дашку с Аллочкой благодарила – за то, что помогли ей найти Джун. И за что тут благодарить-то? Все равно она вернулась бы.

   А Рома в ответ только зыркает и молчит. И высвобождается из объятий Инны. И говорит, что ей, наверное, весело было играть в фанты и он совсем не против, чтобы она шла опять играть. Это поздно вечером-то!

   Брюнетка только фыркнула презрительно и, взмахнув копной волос, удалилась на покой. Хотя какой там покой, если соседствуешь с этой огромной Жизелью! Но той в комнате не было, а от этого на душе Инны стало еще более паршиво. Лиза, небось, оторваться не может от своей кореянки. "Буки" где-то строят очередные козни или гуляют с парнями. Даже эта рыжая, кажется, кого-то себе нашла в масть – Инна с Ромой с пляжа возвращались и видели, как она чуть ли не в кустах с кем-то тесно сотрудничала. Все в общем при деле и отдыхают, а она торчит одна и готовится ко сну. Тоска зеленая!

   – Хён, как я устал.

   – Да от чего там уставать? Нажимаешь на кнопки и таскаешь эту шумящую машину.

   – Ну на траве лежать, конечно, гораздо труднее.

   – Ты опять бубнишь себе под нос!

   – Я говорю, что сестренке в нашем присутствии будет труднее.

   – Да, это ты верно подметил, братишка. Я, пока ты развлекался, немного пораскинул мозгами.

   – Все время ты раскидываешь мозгами – ничего уже в голове не осталось.

   – Тебе надо что-то делать с дикцией – временами я вообще тебя понять не могу! Но неважно, какие глупости ты говоришь. Слушай, что я придумал.

   – А может, заработаем по-быстрому денег на обратную дорогу – и все? Хведор говорил, что недели должно хватить.

   – Много он понимает. Наш труд гораздо дороже стоит! Даже твой. И вообще, не смей перебивать старших – совсем от рук отбился.

   – Хён, если ты меня сейчас будешь воспитывать, я завтра работать не смогу. А как же наш план? Ты ведь его должен хорошенько продумать!

   Бархатная южная ночь, ароматная и полная волнующего шелеста моря, навевала юным и не очень обитателям базы отдыха сны. Кто-то беспокойно крутился, сбивая простыни. Кто-то лежал, так и не сомкнув глаз. Кто-то во сне смеялся, задумывая очередную проделку или просто от счастья. Кто-то стонал от усталости. А кто-то был рядом с любимым человеком даже в мире грез.

   Перед сном Лизе пришлось непросто. Казалось, все было как обычно. Наконец-то, Джун снова рядом. Да вот только теперь-то девушка знала, кто он. И очень смущалась, хотя и старалась вести себя как обычно. В результате заработала пару новых синяков, натыкаясь на неожиданно встававшие на пути спинки кроватей или углы столика или шкафа. Залепила пару шлепков Джуну, пытаясь избежать его помощи при падении. Рассыпалась в извинениях и собиралась бежать за льдом. И только замечание Джуна, что «простуды как раз и не хватало» ее немного отрезвило. В общем, действительно вела себя почти как обычно.

   Но кто же мог подумать, что ей будет еще более неловко наедине с любимым человеком только от того, что это парень, а не девушка?

   – Слушай, Цыпленок, скажи мне напрямую: ты меня боишься? – не выдержав повышенной активности и неловкости Лизы, поинтересовался уже устроившийся в постели Джун. Все то время, пока он был в душе, и после Лиза пролежала, естественно, отвернувшись в безопасную сторону.

   "О чем это он? Неужели понял, что я его раскрыла?" Девушка осторожно повернулась и вопросительно взглянула.

   – Я имею в виду: вот ты увидела, как я дерусь – троих здоровяков уложила – и теперь опасаешься.

   "Уложила, значит. Как он старательно выговаривает. Значит, еще не понял. И все равно, зачем такому замечательному парню притворяться девчонкой?"

   – Ну что ты, после этой драки я к тебе еще лучше стала относиться, если это возможно, – улыбнулась Лиза.

   В ответ она получила только вздох. Джун насупился и закутался в покрывало, так же как и она до того отвернувшись к стене.

   Глава 28

   Красавица... То есть... красавец! А почему он, интересно, еще не ушел? И почему его глаза так близко?

   – Ой... – Лиза попыталась сесть.

   – Айщ! – Джун потер ушибленный подбородок.

   "Какой элегантный жест",– девушка почувствовала, что медленно, но верно лицо ее покрывает румянец.

   – Джун, ты что делаешь? Зачем сидишь на моей кровати?

   Видение в оранжевом заправило пару прядей волос за ухо (Лизиных волос, между прочим), потерло еще раз подбородок и высказалось:

   – Вариантов несколько:

   а) я лунатик и ничего не помню;

   б) ты лунатик и ничего не помнишь, а я тем более;

   в) кровать не твоя, а моя, и ты их вчера перепутала;

   г) мне захотелось вдруг поиграть в пробуждение спящей красавицы.

   Какой выбираешь?

   – Нет, ты меня не проведешь! – Лиза шутя стукнула захватчика кроватной территории подушкой. – Правду говори!

   "А то еще напридумываю, что ты мною любовался. Смеху-то будет!"

   Лиза, пытаясь успокоиться, вздохнула полной грудью, а ее сосед, некоторое время сидевший потупив взор, отчего-то сразу встрепенулся и уставился ей в глаза.

   – Эх, вот только стоит перестать обманывать, так сразу же теряешь доверие людей. Цыпленок, это мне надо тебя допрашивать, по какой такой причине ты вчера обрадовала меня своим неожиданным нападением. Ты ведь, вроде, во сне не ходила раньше. А тут просыпаюсь я посреди ночи от того, что кто-то сопит в шею и тискает меня как любимого плюшевого медведя.

   – Так я что сплю в твоей кровати? – Лиза вскочила, ойкнула, чуть не упала плашмя на пол между кроватями, но была поймана под руки приноровившимся за две недели Джуном. Усадив ее обратно, юноша, утирая смешинки в глазах, продолжил:

   – Кстати, целуешься ты тоже неловко. Хотя, может быть, я просто не привык... ла.

   – Я что к тебе приставала?

   – А что могла бы? Цыпленок, ты меня пугаешь! – Джун сделал большие глаза, а потом рассмеялся, как-то немного нервно. – Да шучу я, шучу, успокойся.

   Хороши шутки. Как раз в стиле ее прекрасного соседа. А Лиза уже испугалась, что выдала себя.

   Оставалось выяснить кое-что, чтобы уж совсем успокоиться.

   – Джун... ты... что-то говорила о...

   Ну как тут продолжать, когда Лиза ярко-ярко представила себе их поцелуй. Вот любимое и уже хорошо изученное лицо приближается, медленно, нерешительно...

   Когда посреди ночи он проснулся, от того, что кто-то рядом укладывается, а потом перебирает пальцами ткань пижамы на его спине, первое, что он подумал: братья до него добрались и решили не полагаться на волю случая, а просто раздеть его и сфотографировать. Куда уж лучшее доказательство того, что он не девица, а совсем даже наоборот. И только привычка сперва все обдумать, а потом действовать остановила его от естественного пинка ногой по неопознанному домогающемуся объекту. А объект-то был занятный...

   Осторожно перевернувшись на спину, так чтобы не задавить предполагаемого ночного посетителя, Джун убедился в правильности своих догадок.

   Что это она? Заблудилась? Вроде бы с ориентацией на местности у нее порядок.

   Оказалось, что Лиза просто мирно спит. В полусне выходила в ванную комнату, по дороге заснула и почему-то свернула не туда.

   "Очень даже туда. Сейчас я ей все и расскажу – самый лучший случай. Или лучше обойтись без слов?"

   Последнюю идею чувство чести отринуло сразу же. И Джун просто придержал одной рукой обхватившую его как подушку девчонку, умудрившуюся в процессе чмокнуть его куда-то в подмышку, – чтобы она во сне не упала с кровати, и лежал почти всю ночь, уставившись в потолок и мечтая о светлом будущем.

   И как это называется? Зачем этот умник устроил их на работу? Может, надо было его устранить?

   В том, что именно Федор ответственен за трудовую активность, внезапно проснувшуюся в его дорогих братьях, Джун не сомневался. Оставалось только ждать, пока им надоест или пока они сообразят, что разнорабочие денег лопатой не гребут.

   После освежающей беседы с Цыпленком, которая так и не вспомнила, как попала к нему на ложе, но зато мило краснела и заикалась в своем особом стиле, Джун выпроводил ее на пляж, а сам решил, раз уж пропустил время для плавания, просто прогуляться по территории, посмотреть, не раскопал ли досужий Лапиков еще какую сенсацию. И был вознагражден дважды: и новость узнал первым ("тоже мне союз рыжих Аллочка устроить решила!"), и родственников повидал. Трудяги, что сказать. Точнее, один из них.

   Как раз на их с Костиком тренировочной площадке, где днем резвились дети отдыхающих, а по вечерам качели и лесенки оккупировали парочки, его чудесные родственнички красили горку. Точнее, Чжихван красил, а Хван как старший лежал нога на ногу на травке, под горкой

   Оба в платках, повязывающих голову, оба в темных очках, оба в мешковатых рабочих костюмах. Джун не сразу и признал – только когда подошел поближе, чтобы рассмотреть, кто это мешает ему сегодня тренироваться.

   – Хороши, правда? – хлопнул его по плечу Костик. – Я вот тоже любуюсь и думаю: когда же этот прораб сообразит, что краска имеет обыкновение капать. А что это ты припозднился сегодня? Только не говори, что ты приставал к Лизке!

   – Не скажу!

   – А что тогда такой довольный, хоть и проспал? Может, это Лизка к тебе приставала по-дружески? Мне вот тут Валька вчера на ночь жаловался, что сестренка мешала играться с его звездой. "Захватила, говорит, мою Джун, – и не вырвешь". И что ты на это скажешь? Эта недотепа решила тебя спасать от любвеобильного братца?

   – Скажу, что твоя сестра очень достойная и дружелюбная молодая особа.

   – Скучный ты какой-то.

   – Пойдем лучше отсюда, Хрюша, а то эти двое все-таки неподалеку.

   Конечно, у Джуна не было ни малейших оснований заподозрить, что Чжихван выучил русский язык, но и признаваться Костику в том, что эти двое ему знакомы, тоже не хотелось: пришлось бы объяснять все, а родственников выдавать разъяренному брату Лизы было жаль. Джун, конечно, рассказывал другу о своей семье, например о том, какие странные у его кузенов и их экспертов представления о русской культуре, но не более. Так что юноша сделал вид, что не знает этих двоих и, стало быть, вполне может опасаться, что они подслушают странный разговор парня и девушки.

   – Да не волнуйся ты, они по-нашему не понимают. Я тут, когда пришел и увидел, как они трудятся, доброго утра им пожелал, так они что-то прошипели, а уж этот, главный, так зыркнул, что я даже струхнул, убежал и захотел спрятаться за широкую спину своего нежного персика.

   – Понимать, может, и не понимают. Но кое-кто так по-дружески со мной поздоровался, что девчонка на моем месте от такого тычка улетела бы куда-нибудь в кусты. Ты, друг не забывай, что я нежная и трепетная восточная красавица.

   Подтверждая свои слова, Джун кокетливо похлопал глазами и для виду погладил Костю по руке.

   – Бррр! Какой ты иногда жуткий! Не боишься, что моя красавица тебя за меня побьет?

   – Скорее уж тебя за меня. Мы ведь с ней такие большие друзья!

   – Да ты везде устроишься хорошо. Вот и Лизку мою приручил уже. Хотя она-то доверчивая и так...

   – Я тебе еще раз повторяю: за Лизу ты можешь не волноваться. Я сам за нее...

   Продолжать Джун не стал и не заметил сочувствующего взгляда друга, который тот, впрочем, хорошо скрыл, в очередной раз ткнув его в бок, как только их никто не мог заметить.

   Вообще Цыпленка без присмотра теперь оставлять нельзя. Джун поэтому решился на необычный поступок: он собрался отныне веселиться на пляже с остальными знакомыми, а не только по утрам. Если, конечно, сидение закутанным в два палантина поверх туники и бриджей попадает под определение слова «веселиться». Если бы еще Лиза не ходила туда-сюда в своем милом купальнике – закрытом и в горошек! И кто сказал, что закрытые купальники не привлекательны? Тот нагло врал.

   – Джун, а почему ты не загораешь?

   – Видишь ли, Цыпленок, не хочу портить свою великолепную кожу.

   – Ерунда! Сейчас столько солнцезащитной косметики! Хочешь, я тебе спинку намажу своим кремом?

   "Еще как! Только не здесь и не сейчас!"

   – В другой раз непременно!

   И "буки" туда же.

   – Наша Джуня вышла в свет, но не вышла из сумрака. Все такая же загадочная.

   – Вот-вот. Она прямо как любимая жена султана, которая сбежала от муженька, сделала пластическую операцию и скрывает родинку в форме полумесяца, – улыбнулась Вика.

   – Нет, Джонни у нас больше на телохранителя под прикрытием походит. Тутта Карлсон, ты часом не звезда какая-нибудь?

   – А кстати, я слышала, на востоке любят блондинок. Может, Лиза и не Лиза совсем, а юная певица-кореянка? – прохрустела соломкой Аллочка.

   – А что, может, и правда, я не я? – хихикнула Лиза. – У меня ведь типичная корейская внешность.

   "Внешность не внешность, а гражданство я тебе, Цыпленок, устрою. Не отвертишься", – он молча улыбнулся шутке и порадовался, что его девушка такая как есть. А девчонки продолжали трещать.

   – Джуня, а ты никогда не хотела сменить цвет волос?

   – Желания не было, но приходилось, – не снимая очков и накидки, ответил Джун. – Правда, я в таких случаях использую парик.

   – В каких это случаях? – зацепилась Дашка.

   – Когда работаю телохранителем под прикрытием. Или наоборот, когда выслеживаю очередную жертву. У вас очень, очень много врагов, недостойные!

   – А ну эту грозную валькирию. Пошли купаться, девочки, – позвала Аллочка.

   – Цыпленок, далеко от берега не заплывай! – только и успел посоветовать Джун, когда его подруги утащили его девушку в спокойные волны.

   – Слушай, Инна, я хотела с тобой посоветоваться, – держась за плавательную подушку и болтая ногами, тихонько сказала Лиза. Она уже выходила из воды, но, увидев Инну, задержалась.

   Когда она научится плавать нормально? Инне было досадно, так как Рома куда-то ушел с новыми знакомыми и в их удаляющих голосах сильно напрягало постоянно звучавшее слово "пиво". Если он будет продолжать обзаводиться такими друзьями, то скоро и живот нарастит, а встречаться с пузатым девушке не хотелось. Он еще, чего доброго, лысеть вздумает!

   "Буки" на берегу приставали с расспросами к скульптурно рассевшейся на красном полотенце, закутанной в множество платков кореянке. Та, в огромных очках, что-то, не глядя, отвечала. А сама все время пялилась в их с Лизой сторону. И почему не плавает? Вроде бы, умеет.

   – Инна, ты не хочешь со мной разговаривать? – вечно эта Лиза все принимает на свой счет. И не отучить никак.

   – Да нет, просто отвлеклась. О чем ты хотела спросить?

   – Как понять, нравится ли человеку кто-то или нет?

   Еле выдавила из себя. Видно, и сама не очень-то хотела знать. Иначе с чего бы так смущаться? И вообще, удивительный для Лизы вопрос.

   – Самойлова, а почему ты у меня об этом спрашиваешь? У тебя такой эксперт под боком. А ты вдруг вспомнила о подруге.

   – Я просто... Лизка покраснела как мытый красный конь Петрова-Водкина. – не могу с ней ничего такого обсуждать... Дело в том, что мы... слишком разные в этом смысле... и вообще...

   Ну и ну! Кажется, в их дружной компании намечается разлад. А ведь только вчера Самойлова чуть ли до неба не скакала на радостях от того, что ее "Джууун" вернулась.