Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)
– Нет, конечно! – засмеялась Лиза. – Это он по собственной инициативе.
– Ну вот, значит, я и тут не ошибаюсь. А с другой стороны, девушки тоже имеют немало причин побаиваться господина спортсмена. Эти его кавалерийские наскоки даже меня лишили дара речи.
– Но ты же смеялась, а не дрожала от страха! – вспомнила Лиза.
– Разумеется! Напугать меня может только один человек.
– А кто это?
– Много будешь знать – скоро состаришься, а это не в твоих интересах. И вообще, не отвлекай меня. Так вот, девушки видят, что Вася нормально общается с одной из них и ей это общение приятно. Что за этим следует? Что заинтересует скорее? Книга, одиноко стоящая на полке, или модный роман, который читатели выхватывают друг у друга из рук?
– Джун! – Лиза остановилась, подбирая слова.
– Гений, правда? – Кореянка чуть повернулась к пассажирке.
– Манипулятор ты!
– Ну... это ты сказала. Никуда я ничего не пуляю! И рук не прикладываю – только свои гениальные мозги подключаю.
И как с такой особой спорить? Лиза в шутку отвернулась к окну.
– Ну а Федор? Он тоже? – вспомнила девушка через полминуты, за которые они умудрились миновать какое-то маленькое поселенье.
– А вот что на уме у поваренка – я не знаю.
Это было приятно, и Лиза поделилась своей радостью:
– Значит, он по-настоящему за мной ухаживает? У меня есть поклонник! Ура!
Джун ее восторгов не разделяла:
– Нашла чему радоваться: рыжий коротышка, и хлюпик к тому же! И совершенно напрасно ты ему давала в руки свой телефон.
– Злюка ты все-таки, хоть и красивая злюка, – хихикнула Лиза. – Может, тебе Федор самой симпатичен, а ты притворяешься?
Конечно, Лиза знала, что это не так, поэтому могла немного подшутить над зазнайкой-соседкой.
– Это вы, Лизавета Аркадьевна, хватили лишку, заблудились в трех соснах и попали впросак, – фыркнула Джун и посильнее нажала на газ.
– И все-таки, Джун, не знаю как вас по батюшке, где вы так хорошо выучили русский язык? – в который раз Лиза попыталась раскрыть давно интересовавшую ее тайну.
– Цыпленок, да за три года я не то что язык выучу, я еще и native speakers поучить смогу. Да я, чтоб ты знала, однажды на спор испанский за три месяца выучил.
– Выучила!
– А тебе лишь бы поправлять, попридираться. Вот, слушай.
Лиза думала, что уже немного привыкла к талантам своей соседки, но она ошибалась. Нежная и страстная испанская песня о любви, содержание которой приблизительно знает почти каждый, исподволь появилась в салоне автомобиля как бы ниоткуда. Невозмутимо управляя машиной, пальцами слегка перебирая окружность руля в такт песне, как будто она искала на нем невидимые клавиши или струны, кореянка чуть хриплым голосом напевала:
– Bеsame, bеsame mucho
como si fuera esta noche la ultima vez
Bеsame, bеsame mucho
que tengo miedo a perderte despuеs
В середине мелодии, когда она прихотливо изменяется и поднимается выше – как бы в порыве чувств, Джун взглянула на Лизу и подмигнула ей, снова затем обратив все внимание на дорогу. Художница от неожиданности хихикнула, но певицу это не сбило, и закончив куплет, она опять слегка повернулась к Лизе и выжидала.
– Убедилась, Цыпленок?
– Джун, это ведь известная песня – может, ты только ее и выучила? – Лиза решила поддразнить самоуверенную принцессу, хотя была уверена, что та может заговорить кого угодно на каком угодно языке и даже без слов.
– Поймала! – рассмеялась автолюбительница. – Похоже, я теряю навыки? Или, наоборот, распространяю на тебя свою гениальность?
– Но это все равно здорово! Может, споешь что-нибудь еще?
– А поуговаривать? – Джун прищурилась ехидно.
– Ну... пожа-а-а-алуйста, Джуночка, ну сделай милость, принцесса, ваше высочество!
Кореянка поморщилась и заявила:
– Слушай, Цыпленок, не называй меня принцессой, а? Ваше высочество – еще куда не шло, но принцесса – это чересчур.
Когда Лиза заверила, немного удивившись и не видя особой разницы, что это слово больше не слетит с ее губ, кореянка, все также заставляя красный автомобиль стремительно, но не безрассудно лететь по дороге, запела еще одну восхитительную песню.
– Siempre que te pregunto
que cuando,como y donde
tu siempre me respondes
Quizas, Quizas, Quizas
Казалось, слова песни забавляли саму исполнительницу: кореянка нарочито четко пропевала каждую фразу, особенно сильно выделяя "р" – такое раскатистое и сердитое. Было слышно, что Джун немного дурачится.
– И о чем ты пела?
– Тебе еще и перевод? Какая капризная публика! Ладно, в двух словах это песня про очень нерешительную особу, которая держит своего поклонника в подвешенном состоянии и постоянно сомневается.
– Надо же! А мелодия такая целеустремленная и не похоже, что героиня сомневается, скорее уж она уверена.
– Ну так песня-то от лица поклонника. Да и я сомневаться не люблю. А вообще, Цыпленок, я правда неплохо говорю по-испански и правда из-за спора. Как-нибудь я тебе спою эти песни с переводом, но не сейчас. Голос устал. Лучше расскажи мне сама что-нибудь.
– А может, мне спеть? – засмеялась Лиза.
Джун закашлялась, но отказалась. Художница почти и не обиделась.
Они так и не нагнали автобус, и Лиза вслух удивилась. Джун же прыснула и объяснила, что они не только его нагнали, но и перегнали, потому что едут по другой дороге.
– Кстати, Цыпленок, ответь-ка мне: что за секреты ты собралась выпытывать у своего братца? – поинтересовалась кореянка. – Что это значит "Джун, мы уехали, не скучай. Все твои секреты я выпытаю у Кости"?
– А все твои страшные секреты! Должны же у тебя они быть!
– И ты думаешь, что Хрюша их знает?
– Значит, секреты у тебя есть, – Лиза задумалась. – А почему ты вообще поехала за нами? неужели так боялась, что я уже узнала какой-нибудь страшный секрет?
Конечно, он не боялся. Он был в ужасе. Не потому, что хорошенькая соседка узнает, что он не совсем та милая и уживчивая девица, к которой та привыкла. Во-первых, Хрюша бы никому не проболтался, если пообещал, даже сестре. Во-вторых, реакция Лизы его даже интересовала. В-третьих, по условиям деда бояться ему следовало только публичного разоблачения. Но ведь Лиза могла запросто сказать братцу, что Джун ее соседка, а без подготовки ему такие новости лучше не узнавать. Одно дело, когда Джун объяснит все свои причины и заверит клятвенно, что вреда от него Цыпленку никакого – только польза: она даже расцвела за неделю, как розовый куст! А другое дело, когда вдруг суровый Хрюша выясняет, что целую неделю сестра прожила в одном номере и пользовалась одной ванной комнатой с парнем. И кого будет в такой ситуации интересовать, что этот парень его лучший друг?
А когда он нагнал автобус и увидел Лизу, сидящую в одиночестве, и понял, что в одной машине с братьями поехала не только Жизель, но и гусыня с павлином, Джун понял, что кто-нибудь возьмет да проболтается. Но ему было уже все равно: он предвкушал занимательное путешествие с Цыпленком. Он ведь давно хотел прокатить ее с ветерком.
Самые ловкие и находчивые люди, сталкиваясь с чувствами, неведомыми им ранее, теряют какую-то часть своей ловкости и находчивости – это если не становятся совершенными простаками. Самые наивные и боязливые люди, обретая любовь, могут стать умудренными и храбрыми – если, конечно, не побоятся.
Разными путями, со вздохами и возгласами восхищения от прекрасных, причудливо обнимающих небо гор, или с сетованиями на усталость и разбитость, или с будничными размышлениями о том, сколько бутылок вина купить в подарок многочисленным родственникам и знакомым и хватит ли на это выделенных средств, – экскурсанты и примкнувшие к ним прибыли в благоуханное, волшебное, целительное место, где произрастает прекрасный виноград, напоенный солнцем и счастьем любящих свое дело людей. Некоторые из путешествующих сами не знали, зачем сюда забрались и винили во всем экстравагантных родственников, которые срываются с места и несутся куда-то. Этим незадачливым странникам на черном автомобиле, который глазастый обычно Джун не заметил по вполне понятным причинам, все было немило. Даже их великая цель уже не казалась привлекательной в обжигающих лучах полуденного солнца.
Примечания
Прилагаю к главе один из переводов этой чудесной песни – исключительно для того, чтобы прояснить, что Джун, как это ни удивительно, действительно хорошо понимал, о чем поет.
Целуй меня, целуй сильнее,
как если б ночь эта стала последней для нас.
Целуй меня, целуй сильнее,
как же боюсь я разлуки с тобою сейчас.
Жажду тебя видеть рядом с cобою,
в глазах твоих видя себя.
Ведь прямо завтра могу быть судьбою
навек унесён от тебя.
Целуй меня, целуй сильнее,
как если б ночь эта стала последней для нас.
Целуй меня, целуй сильнее,
как же боюсь я разлуки с тобою сейчас. (Перевод В. Кнырь)
Перевод второй песни (на всякий случай)
Каждый раз, когда я спрашиваю тебя,
Когда, как и где,
Ты всегда отвечаешь мне,
Может быть, может быть, может быть.
И так проходят дни,
И я в отчаянии,
А ты, ты отвечаешь,
Может быть, может быть, может быть.
Ты теряешь время,
Думая, думая,
О том, чего ты больше всего желаешь,
До каких пор, до каких пор.
И так проходят дни,
И я в отчаянии,
А ты, ты отвечаешь,
Может быть, может быть, может быть.
( Автор перевода – Кокурина Екатерина)
Глава 21
У каждого свой любимый напиток. Но как бы ни очаровывал холодным зимним утром согревающий запах кофе, как бы ни радовал терпкий чай вечерами или в рабочий перерыв среди дел, как бы ни веселились глаза, изучая переливы вин в бокалах, – самый лучший напиток, согревающий сердце любого человека, – тот, что мы пьем в компании дорогих сердцу людей, любимых, настоящих, тех самых.
Разумеется, Джун и Лиза прибыли первыми, а следом у места сбора, о котором по дороге сообщила Цыпленок, появились и ее братья с попутчиками. Серый мини-фургон чуть было на дыбы не встал, когда управлявший им блондин разглядел их дуэт.
– Вы оба! – выскочивший первым Хрюша грозно улыбался, пока остальные пассажиры их видавшей виды машины удивленно уставились на Джуна и Лизу. – Как вы оказались вдвоем?
– И правда, Джуня, ты ж не собиралась никуда! – добавила Жизель.
– Ну... мне пришло в голову, что в конце концов это неплохая идея: накуплю вина, напьюсь, как каждая уважающая себя корейская женщина. А то Цыпленок мне тут записку оставила угрожающую...
– Да зачем Лизе тебе оставлять записку, к тому же еще угрожающую? – недоумевал Костик, которого самое время было просветить.
– Хрюша, это принято между соседями – сообщать один другому, куда идешь, чтобы о тебе не волновались, – небрежно заметил юноша. – Ну и подшучивать немного. Видимо, моя умненькая соседка переняла от меня способность к поддразниванию – когда до меня дошло, что Лиза не увезла мой телефон с собой, как грозилась, а просто где-то спрятала, я уже догоняла автобус, ну и грех было не воспользоваться ситуацией и не поучаствовать в массовом забеге по достопримечательностям.
Цыпленок слушала про свое мнимое коварство, почти открыв рот. Если бы он эту гримаску разглядел в середине своей речи, то, может, и продолжать бы не смог: рассмеялся бы и выдал обман.
– А-а, ну так бы сразу и... – начал друг под добродушные улыбки Степашки и скучающие взгляды Куликовой, которая явно не любила, когда долго о чем-то говорили, если это ее не касалось.
– То есть вы с Лизкой живете в одном номере? – уточнил Валя и широко улыбнулся. – Вот молодец!
– Это еще как понимать? В каком еще одном номере? Лиза ведь с Инной должна была поселиться!
Костик рвал бы и метал, но догадливая Жизель уже подошла усмирять темперамент своего парня, хотя и не могла знать, в чем причина его недовольства. Активно протестовать, когда тебя обнимают за талию и кладут голову тебе на плечо, вряд ли у кого-то получится. Джун бы точно обо всем позабыл.
– А в чем проблема, мой гиперопекающий и сестролюбивый друг? – пожал Джун плечами. – Мы с Лизой девы трепетные, нежные, волосы друг другу не дерем, за то, кому первой в душ идти, не сражаемся.
– Еще бы! Джун всегда встает часа на два раньше! – поддакнула Цыпленок, на личике которой отражались недоумение и веселье. Конечно, разве можно понять, почему соседка возводит на тебя такую нелепую напраслину, а родной брат против того, чтобы ты обитала под одной крышей с чудесной девушкой Ли Джун? Да он сам бы удивлялся, если бы не знал лучше всех, чем опасно подобное соседство. Если бы не его великолепное терпение и непревзойденная тактичность...
– То есть потереть спинку она тебя еще не просила? – улыбнулся, снимая очки, другой брат и изучающее уставился на Джуна. – Героиня, настоящая героиня.
– О чем вы вообще говорите? – всплеснула руками Жизель. – Пойдемте скорее вон к тому шатру каменному. Там билеты продают!
– Постой, Степашка, не отвлекай нас, женщина, когда мужчины говорят, – ласково отмахнулся Костя.
В ответ на это непродуманное заявление Толстушка нахмурилась и покачала головой. Видно было, что она обеспокоена пробуждением в своем ненаглядном духа "настоящего мужика".
"Повезло тебе, что твоя богиня плодородия не задумывается о феминизме", – усмехнулся опасный сосед Цыпленка, лис в курятнике и просто отличный парень.
– У меня возникла гениальная идея! Почему бы тебе, о свет Хрюшиных очей, не сопроводить неопытных питомцев нашей альма матер к замеченному твоим острым взором строению с радующей сердце надписью? А мы пока выясним с этим забывчивым товарищем Константином, что ему не нравится во мне и нашем с Цыпленком соседстве.
– А знаете что? Я, пожалуй, тоже за билетами, – неожиданно подхватился блондин, снова ставший очкариком. Пичугин, из любопытства не спешивший сначала присоединяться к девчонкам, с уходом Самойлова-женолюба упорхнул следом. И правильно: очень уж заинтересованные взгляды бросала Куликова на Валентина.
– Ну и как это понимать? – встал в боевую стойку Хрюша.
– А вариант "не виноватый я – она сама пришла" тебя устроит? – не теряя спокойствия, поинтересовался Джун и добавил. – Ну сам посуди – не оставлять же юное создание на морозе?
– Каком еще морозе? – почти заревел Костя.
– Это я образно говорю. – Джун кратко рассказал, как получилось, что Цыпленок оказалась его соседкой, и завершил объяснение. – Лиза у нас девушка впечатлительная и натура артистическая, еще подумала бы, что никому-то она не нужна, все ее позабыли-позабросили...
– Вот только не рассказывай мне, что ты пожалел неизвестную тебе девчонку и сразу же решился отказаться от комфортабельной жизни в одиночестве!
– И не буду: я сначала ее даже выставил за порог.
– Вот ведь ты гад! Так поступить с моей драгоценной сестренкой!
– На тебя не угодишь!
Их мирную беседу прервало появление остальных экскурсантов. Верный своему обещанию не выдавать друга Костя только погрозил Джуну кулаком и вполголоса пообещал, что к обсуждению квартирного вопроса они еще вернутся.
Дальнейшие два часа прошли познавательно и немного суетливо. И очень волнующим было близкое присутствие Лизы. Порой юноше казалось, что они как-то отделены от окружающих каким-то прозрачным, но отталкивающим шаром. Хрюша, хотя и пытался по началу оттеснять Джуна от своей сестры, потом попал в плен любви небратской и наверстывал дни разлуки со своей очаровательницей. Ему бы Джуна каждый день благодарить, а он еще и придирается к мелочам! Валентин Самойлов как-то незаметно стал звездой со своей планетной системой: по законам человеческой гравитации к нему на разном расстоянии притягивались девушки – Земли и Венеры. "Буки" без своей четвертой части не теряли бодрости, по крайней мере Дашка и Аллочка то и дело перешептывались, на что с опаской взирали Василий с его парнями. И все это – под рассказы о чудесном крае и его упоительных богатствах, о бедах и радостях прошлого, о находчивости и мужестве, о сокровищах и труде, с которым они создавались.
Все-таки братья у нее отличные. И вообще все прекрасно. И небо сегодня такое яркое-яркое – куда краше берлинской лазури. И Джун такая чудесная-расчудесная – жаль даже, что нельзя сейчас за кисти взяться. Все-таки экскурсия.
Девушке было любопытно все – и старинный пресс для вина перед входом, который она успела зарисовать, пока покупали билеты для присоединившихся ко всем ее дорогих мальчишек и Джун, и высокая башня с часами, исправно идущими еще с позапрошлого века, и люди, приехавшие отовсюду, чтобы узнать что-то новое, и смена настроений, отражающаяся в живой мимике милого лица...
Илона Булатовна, усыпившая девушку в автобусе, ходила со всеми вслед за работником музея виноделия, а усатый шофер остался в автобусе – он-то этого всего навидался за годы работы. Вместе со студенческой экскурсионной группой по алхимическим лабораториям, производящим чудесные эликсиры, на время способные сделать людей счастливыми или просто дать им почувствовать всю глубину своего чувства, каким бы оно ни было, водили еще пеструю и более шумную, чем стайка молодых людей, группу иностранцев. Там были в основном пожилые дамы и джентльмены, заказавшие для себя экстравагантный тур – "Вина мира", и великолепный южный берег Крыма с его сокровищами был лишь одной остановкой на их длинном путешествии вокруг мира в поисках своего напитка молодости или в попытках пробудить утраченные чувства. Каких только нарядов там не было! И гавайские рубахи, и упрощенные версии кимоно, и ковбойские костюмы, особенно мило смотревшиеся на парочке из Японии, и сдержанные классические костюмы пастельных тонов. Каких только причесок они не носили – и выбритые наголо, и со сложными укладками, и фиолетовые шевелюры благородной старости, не стыдящейся своих лет, и черные-пречерные в мелких кудрях парики.
Влюбленный братец пытался почему-то первое время встрять между Лизой и Джун, но неудачно: Толстушка его оттаскивала и интересовалась, не собирается ли ее поросеночек от нее сбежать к коварной Джуне. Ясно было, что Жизель не всерьез об этом говорила, но всякий раз Лиза невольно вздрагивала, так что соседка даже поинтересовалась, не замерзла ли ее цыплячье тельце. За этим невинным вопросом последовал очередной всплеск необъяснимой братской любви – Костик посоветовал Джун заботиться о чьем-нибудь еще тельце, только не о Лизином. Толстушка со всего этого угорала и заявила, что никак не думала, что ее Хрюша – такой тиранствующий брат. «Это же Джуня! Вообще странно, что она о ком-то так печется, ты бы ее поддержал в таком-то альтруизме! Хоть начала девичью солидарность проявлять. А то за три года от нее мы столько заботы и не видели, сколько Лизку перепало». Почему-то это Костика не успокоило, но Лизе сразу стало теплее и она решила, что приложит все усилия, чтобы защитить соседку, которая, оказывается, так необычно для себя к ней добра. От чего защитить? Да хотя бы вот от тех странноватых африканских парней в рубашках с попугаями. Почему это они так уставились на нее?
Зато Валя был в ударе: он обаял буквально всех. Такое было чувство, что даже древние-предревние амфоры в музейном зале, хоть как-то отдаленно напоминавшие очертаниями женские фигуры, – и те словно разворачивались в витринах лучшим к нему ракурсом. Что уж говорить о живых девушках – улыбки, смешки. Лиза сама себе удивлялась – с каких пор она так много внимания обращает на то, как девчонки пытаются привлечь к себе мальчишек? Неужели на нее так повлияли сеансы с Инной и Ромой? Или все дело в том, что она безуспешно пыталась разгадать бесконечные загадки, которые ей подбрасывала ее соседка? Вот казалось еще немного – и что-то откроется, невидимый замочек щелкнет – и Лиза поймет, чем же ее так притягивает соседка-кореянка.
Залюбовавшись на стеклянную бочку, в которой, одной из двух, тайны виноделия были явлены посетителям, девушка увидела вдруг в пурпурной глубине отражение – свое и Джун. Высокая красавица-брюнетка в преломлении в шелковых волнах вина казалась, как ни странно, менее самоуверенной и насмешливой.
– Смотри, прямо как люди. Никто обычно не знает, что у человека на душе, так и вино – вызревает в закрытой бочке, а тут его выставили напоказ, – шепнула подошедшей близко эльфийской принцессе Лиза, а та улыбнулась:
– Это не про тебя – по твоему лицу читать можно как по книге.
– Надеюсь, что хотя бы не по букварю, – вздохнула Лиза.
– Да ладно, знаешь, какая это полезная книга? Я с ней лет десять назад вообще ни на минуту не расставался, – отражение Джун в стекле и вине дрогнуло, и принцесса исчезла, а вместо нее Лиза увидела немного печального, немного одинокого человека, и ей впервые не захотелось поправить грамматическую ошибку собеседницы, хотя она ее и явно услышала. А та требовательно похлопала девушку по плечу:
– Я жду!
– Чего? – не поняла Лиза и оглянулась. Взгляд ее уткнулся в подбородок Джун, волевой такой, решительный. Почему только ей в голову пришло, что эта красавица может быть ранимой и одинокой?
– А как же порция уроков правильной русской речи? Я тут ошибаюсь, а тебе и дела нет? – притворилась обиженной невниманием кореянка.
Несколько минут, которые дали их двум группам, чтобы оглядеться и сфотографировать понравившиеся стенды, и студенты, и не менее восторженные пенсионеры-иностранцы (те, которые совсем-совсем иностранцы, и для них сопровождающий в полголоса переводил лекцию на английский) проводили с пользой. Мужчины тщательно изучали различные приспособления для изготовления вина – больше всего их заинтересовал станок для закупорки бутылок – чем-то он напоминал Лизе изрядно похудевший мольберт из черного металла. Девчонки из их собственной группы столпились у стенда, посвященного императору Николаю, причем комментировали исключительно наряды дам царской семьи, жалея, что тогда не было цветных фотографий, и гадая, как же в действительности выглядели эти изящные платья. Разрозненные группки старушек-иностранок в легких, почти кукольных платьях и маленьких шляпках собирались около стендов с античными сосудами и ахали. Наверное, это был все же восторг перед совершенством форм, а не солидарность по возрасту.
– А представляешь, мы когда-нибудь в старости купим каждая себе путевку в таком вот туре и встретимся, – хихикнула Лиза. – Интересно, как мы будем выглядеть лет через сорок?
– Да это будет даже еще не старость! – отмахнулась Джун. – Могу тебе обещать, что даже в сто лет я буду выглядеть великолепно. А вот ты, если не перестанешь таскать свой тяжеленный сундук с красками повсюду, будешь согнутая ходить, как крючок. Но если будешь слушаться добрых советов, то будешь вполне еще хорошенькая дама элегантного возраста.
Хотя тон был ворчливый, Лиза поняла, что соседка просто так о ней беспокоится – пару раз до и после их молчаливых встреч в студии на свежем воздухе, где их больше не беспокоили никакие загадочные древесные клоуны и Лиза даже начала сомневаться – уж не привиделось ли ей все, Джун пыталась предложить свою помощь, но это дело чести художника – заботиться о своих инструментах. Не можешь носить свой этюдник – не вози его с собой.
– А вообще, я неприятно удивлена, Цыпленок. Ты что же думаешь, что мы увидимся только через сорок лет и то случайно? – Джун укоризненно зацокала, а глаза ее смеялись, и лишь где-то в их темной глубине старинным выдержанным черным вином плескалась грусть.
Наверное, она все еще надеется, хотя и знает сама, что напрасно. Лиза уже ясно видела то, что открылось когда-то самой Джун: ее брат и Жизель Зайцева действительно созданы друг для друга. И как бы девушке не было неуютно при мысли о скорой разлуке с новой знакомой, но так будет лучше для всех. Поэтому встреча через сорок лет была весьма оптимистичным прогнозом.
Разве можно было выразить все сочувствие, скорее всего непрошенное и нежеланное, словами? Лиза ничего и не стала говорить – просто легонько погладила подругу по несчастью по плечу.
Наконец, их пригласили в святая святых – в подвалы и цеха. Перед этим сумки попросили спрятать в шкафчики – с вещами дальше не пускали. Некоторые девчонки завозмущались – они не могли помыслить о расставании с драгоценными косметичками и зеркальцами, но на помощь растерявшейся Илоне Булатовне, отвечавшей за всю группу, пришел Тин-Тин младший – он заверил каждую из заложниц красоты, что она хороша без ухищрений. Польщенные девы разулыбались и безропотно сдали арсеналы.
– Какой у тебя брат дипломатичный, – с непонятной завистью вздохнула Джун. – Он не собирается быть представителем России в ООН?
– Его работа тоже требует умения успокаивать людей – он руководитель хореографической школы-студии, – с гордостью за кажущегося легкомысленным братца ответила Лиза, а собеседница как-то сразу подобралась.
Спустившись со всеми по лестнице, ведущей в сердце Массандры, Лиза и Джун, которая почему-то внимательно наблюдала за каждым ее шагом, оказались в небольшом отдалении от основной группы. Остальные студенты, кроме братьев Лизы и "бук", которые были заняты каждый своим, как-то сторонились двух соседок. Лиза не сразу это заметила, но потом то одна отставшая дизайнер, то несколько парней с других факультетов бросали пару раз косые взгляды на них, и художница почувствовала, чтоnbsp; – Слушай, Цыпленок, не называй меня принцессой, а? Ваше высочество – еще куда не шло, но принцесса – это чересчур.
что-то не так.
– Что это с ними? – потянула Лиза свою спутницу за локоть.
– Да какая разница? Лучше скажи, почему пальцы такие холодные? Собираешься стать цыплячьим льдом?
– Нет, это важно, правда! Мне кажется, что нас как-то избегают. Смотри, как Инна с Ромой далеко ушли.
В ответ Джун что-то пробормотала себе под нос, и Лизе даже показалось, что это было похоже на "могли бы и еще подальше уйти", но затем соседка высказала шепотом свою версию:
– Наверное, у многих уши заложило под землей – атмосферное давление и все такое. Вот они поближе к экскурсоводу держатся. А ты как? Хорошо слышишь?
– Вроде бы хорошо, – также тихо ответила Лиза.
– А так слышишь? – еще тише, наклонившись, на ухо прошептала Джун.
– Не только слышу, но и кожей чувствую! – Лиза хмыкнула. – Интересно, а люди могут общаться прикосновениямиnbsp; и хорошо понимать друnbsp;г друга?
– Э... – кореянка немного отстранилась, прищурилась и погрозила пальцем. – Тебе о таком рано спрашивать, птенчик.
– Почемnbsp;у это?
– Ну раз ты сама не поняла, о чем спросила, – то точно рано.
– Так, девочки, – с ударением на последнем слове рядом появился временно оставивший Жизель на подруг Костя. – Чем это вы тут занимаетесь?
– Да я вот спросила Джун, могут ли люди изобрести язык, где вместо слов будут прикосновения, а она сказала, что мне об этом рано думать.
– Ну у вас и темы, красавицы мои, – усмехнулся Костя.
– Да что за темы? Нормальные! Просто мне стало интересно – как общаться в темноте, например, если люди иностранных языков не знают или слишком шумно.
– Ну вот, Хрюша, ты видишь, какая я примерная девочка? – почему-то спросила Джун ее братца.
Тот окинул Джун взглядом с головы до ног, покачал головой и махнул рукой:
– Я, дорогая принцесса, вынужден согласиться на ваше совместное проживание с моей драгоценной сестрой. Но если что... принцессой и помрешь – без вариантов.
– Костя, почему ты так относишься к Джун? Она ведь такая хорошая девчонка, ты же сам ее дольше меня знаешь! – вмешалась Лиза в этот непонятный обмен мнениями. Она даже немного загородила кореянку локтем.
– Нормально я отношусь, по-дружески, и Джун так же ко мне относится и к моей маленькой сестренке. Правда, дорогая?
– Правда, милый, правда! – пропела Джун, а Костя скривился, как будто целый лимон проглотил с цедрой, желтый такой, яркий, сочный.
– Ладно, подружки не разлей вода, не шалите тут. Где там моя несравненная Степашка Зайковна?
– Даже и не думай, что здесь есть какая-то логика, – пресекла все вопросы кореянка, когда брат Лизы вновь приобнял в сторонке свою девушку.
"Неужели Костя любит их обеих сразу? Странные у него с Джун отношения какие-то..." – Лиза растерянно крутила головой, глядя то на Костю, воркующего с Жизель, которая все-таки пыталась слушать истории о старинных подвалах и одной из лучших в мире коллекции вин.
Дальнейшая экскурсия прошла как в тумане – старинные бутылки, лежащие пыльными пирамидами в нишах, казались ей похожими одна на другую, новизна путешествия во тьму и в глубь веков притупилась, а загадка, подброшенная этими двумя, беспокоила. Да еще и тепло от дыхания Джун, державшейся близко и, стоило только Лизе запнуться, хватавшей ее под руку.
Напряжение немного отпустило, когда настало время дегустации, и их пригласили в светлый зал, где на столах теплого, медового цвета были уже расставлены для каждого участника экскурсии бокалы. Лиза с сожалением посмотрела на соседку – ей-то нельзя было, но Джун ее успокоила, заявив, что на оборотной стороне билета уже присмотрела пару адресов магазинов в Ялте, куда они направятся следом для экскурсионной прогулки по городу. Несколько приятных покупок и пары часов свободного времени хватит, чтобы на днях восполнить пробел в винном образовании.
– А потом – нам ведь каждому вручили грамоту о посещении царских подвалов – есть что на стенку повесить и гордиться, – иронично улыбнулась, усаживаясь рядом, кореянка. – Очень похоже на какой-то диплом или образовательный сертификат. Да на иностранном языке... Точно, приколочу у себя в кабинете – пусть родственники завидуют.
– Так у тебя целый кабинет есть? Ты важная персона!
Лиза подумала, что родственникам вероятно есть чему позавидовать такой разносторонней и невероятно привлекательной личности – и кроме каких-то бумажек. Началась церемония, во время которой о каждом вине собравшиеся узнавали что-то новое, а девушка не знала, чем любоваться – волшебными цветами закатного неба в разных состояниях в своем бокале или изящным профилем соседки.
В отличие от братьев Лизы, тоскливо косящихся на предлагаемое проводящей дегустацию улыбчивой шатенкой средних лет, Джун обладал более сильной волей и мог себе позволить спокойно наблюдать за тем, как знакомые студенты и незнакомые туристы, говорящие на разных языках, пробуют напитки разной крепости. Он даже дал Цыпленку дружеский совет: не допивать то, что не понравилось, – ведь для того и стоят дополнительные бокалы, чтобы туда сливать то, что не хочется распробовать до конца. Шутка ли – девять образцов за раз попробовать!
