Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
– А ты почему не поддавался, невежа? – поинтересовался Джун, посмеиваясь.
– Ну ты для чего-то драться пришла учиться с парнями? Думаю, для того, чтобы и в жизни уметь с нами справиться. Вот я и не стал силы беречь. А теперь думаю: зря. Самому бы больше сил осталось, а ты и так молодец.
– Да и ты ничего – посильнее этих "поддающихся" будешь, – похвалил победитель.
После первого знакомства получилось так, что в спарринг ставили всегда этих двоих. Джун заслуженно стал считаться лучшим, а остальные четверо из тех, кто с ним дрался в первый день, от такой пары усердно отказывались. И вероятно, совсем не из рыцарских чувств.
Неглупый и не считающий нужным хитрить блондин был Джуну очень симпатичен. От такого друга он бы не отказался. Так, Константин пытался помочь новой знакомой отвадить навязчивые ухаживания некоторых личностей, но Джун успокоил партнера: юноша как раз разглядел для своих непрошенных кавалеров тех самых девушек, которые им подойдут куда лучше, чем гетеросексуальный и мужественный он. Повар-кондитер по профессии пытался немного откормить свою знакомую, утверждая, что у нормальной девчонки должны быть плавные очертания. Джун еле отбивался. Он и сам был бы рад чуть-чуть быть помощнее, но тогда прощай вся конспирация. Еще блондин порывался устроить для кореянки экскурсию по городу, хотя и признался, что сам тут только год с небольшим живет. "Но сама посуди: иногда приезжие больше интересных мест могут узнать, чем те, кто прожил в одном и том же месте всю жизнь". Джун соглашался: он тоже, приехав в Татринск, за долгие часы исходил этот холмистый город вдоль и поперек. Ему нравились две речки-подружки пересекающиеся то здесь то там, прихотливо кружащие улочки в старом городе и широкие проспекты в новом. Конечно, эти пейзажи были не великолепны, но разнообразны и интересны, а потом – даже стали близкими сердцу, после одиннадцати лет-то. Конечно, о своем прошлом он приятелю не рассказывал. Что Костя для него именно хороший приятель – Джун понял, как понял и то, что, к счастью, этого клубного борца совершенно не привлекает как девушка.
Константин настолько игнорировал факт "девичества" Джуна, что это стало одной из причин, по которой он в конце концов и обнаружил правду.
Проблему переодевания после занятий Джун решил сразу и радикально: он заявил, что готов ждать, пока остальные уйдут, и переодеваться последним, но если кто сунется к нему (к "ней", разумеется) – будет бит. Так как народ видел, на что высокая, хотя и изящная кореянка способна, желающих подглядывать не появилось. А потом, вероятно, тогда еще некоторые надеялись, что немного ухаживаний – и строптивая азиатка сама все покажет счастливому обладателю ее сердца. Константина уж заподозрить в нечестных намерениях никак было нельзя.
Но как-то под Новый год, наполовину переодевшись – он тогда успел натянуть джинсы, – Джун заметил, что шкафчик приятеля раскрыт и там лежит какая-то красочная книга подарочного формата. Любопытство и хорошо натопленное помещение, не торопившее поскорее натянуть свитер, юношу и подвели. Он пролистал книгу. Это оказалось великолепно иллюстрированное издание "Снегурочки" Островского – с картинками почти через страницу, с узорными полями.
Эту пьесу как-то ставили в тюзе, но роли для него там не было. "Посуди сама, Женя, актриса ты хорошая, могла бы хоть кого сыграть – хоть Снегурочку, хоть Купаву, хоть Весну. Но очень уж внешность у тебя колоритная... ты не обижайся только, но они ж все как никак славяне были", – их немолодому уже руководителю, хорошо знакомому с бабушкой Аней, заядлой театралкой, было самому неловко сообщать юному дарованию, что в этой пьесе сыграть не получится. "Да не волнуйтесь вы так, – успокаивал Джун вспотевшего от переживаний режиссера. – Я могу и суфлером побыть или гостя Мизгиря сыграть. Имя-то у него непонятное, может, иностранец какой, если гость" Было это классе в девятом, и тогда еще Джун не знал, что гость – это и не гость совсем, а просто бизнесмен, занимающийся торговлей, купец то есть. Режиссер с сожалением объяснил своей любимице, кто такой Мизгирь, и Джун с той поры решил, что будет тщательно перепроверять любые непонятные сведения, чтобы не сесть еще когда-нибудь в лужу.
Но сама "Снегурочка" юноше не разонравилась, и сейчас ему было очень интересно рассматривать волшебные иллюстрации: нежную и хрупкую героиню, яркую красавицу Купаву, беззаботного и веселого Леля, дикого и страстного Мизгиря, девичьи хороводы, грозного Мороза и простоватого царя Берендея. С удовольствием отметил Джун и качество переплета, и умело подобранный шрифт, а потом зачитался...
– Вот голова у меня дырявая, – раздался голос Константина. – Джун, ты прости, что врываюсь, но забыл подарок-то! Так... А ты, собственно, кто такой и что...
Джун повернулся и решил, что будь что будет: доверится этому неплохому парню. Не мог же он за полгода прийти к неверным выводам о его характере!
– Вот это номер! – блондин в полурасстегнутой меховой куртке, в шапке-ушанке набекрень замер с открытым ртом.
– Да я это, я, – откладывая книгу и натягивая свитер, заверил юноша.
– Вот это номер! – повторил Костя и расхохотался. – А я-то думал: что такое, все вокруг с ума посходили от этой корейской красавицы, один я не при делах. Вижу в ней только своего парня. А это парень и есть!
– Это все потому, что в тебе интеллект не искажает природных инстинктов, – усмехнулся Джун.
– Ты, брат, поосторожнее. Девчонке я острые словечки еще спускал – все такие болтовня – женское оружие, а с тобой церемониться не буду.
– Церемонься, не церемонься – результат все равно один и тот же. А потом, я тебя почти похвалил, – пожал плечами юноша и немного расслабился.
– И как же тебя такого красивого зовут?
– У тебя память что ли от шока пропала? Как звали, так и зовут – Ли Джун.
– Нет уж, Ли Джун – это восточная красавица, фея и пери. А ты другой фрукт, – настаивал Константин, рассматривая знакомую, обновленную до знакомого.
– Ладно, уговорил, называй меня Евгений Тхэунович и можешь даже не кланяться.
– Женька, значит. – Блондин подошел и протянул руку для рукопожатия. – Будем знакомы тогда. Рассказывай давай, с чего этот театр.
И Джун рассказал что мог. В конце концов, он немного устал от постоянной игры. О том, кто он на самом деле, знали только отец, мать и сестра – в Корее, бабушка и дедушка – в России. Так он думал тогда. А с семьей вести себя по-мальчишески и с другом – это немного разные вещи. Так что юноша даже обрадовался случайности, из-за которой его раскрыли. Правда, оставалась одна проблема. Но и ее решить оказалось нетрудно. Новообретенный друг, потрясенный тем, как Джун скрывался и притворялся почти полжизни, клятвенно пообещал держать язык за зубами и отмахнулся от угрозы в противном случае болтливый язык вырвать.
С тех пор парни, которых связала тайна одного из них, стали по-настоящему дружны. Костя угорал, когда у Джуна появлялся очередной поклонник, и удивлялся, когда друг ловко пристраивал непрошенного кавалера в надежные девичьи ручки. Иногда он даже в шутку грозился, что тоже будет ухаживать за ним, чтобы и ему хорошую девчонку получить.
Но почему этот друг ничего не рассказывал о своей сестре? О братьях еще какие-то сведения были: Валентин на год младше и просто создан для того, чтобы быть Валентином, Иван на год старше и способен из любой тряпки сотворить наряд на загляденье. Отец семейства – Аркадий Ильич, работал геологом и любит сериалы. Что-то Хрюша говорил и о старшем брате, архитекторе кажется. А о Елизавете Аркадьевне Самойловой – ни слова. За три года – ни разу не проболтался. Ну ладно с малознакомой иностранкой семью обсуждать не будешь, но с другом-то почему нет? Ну... если подумать, он-то и сам о сестренке Соль не распространялся. Может, и правда, с друзьями о своих сестрах не болтают?
А ведь будь Костя не таким скрытным, они с Цыпленком уже могли бы быть знакомы... Хотя какая разница?
Девчонка перевернулась во сне и что-то пробормотала. Такая беспечная – уснула и дверь не закрыла, и свет не потушила. Или она его ждала?
Переодевшись в чистую красную пижаму в белый горох, юноша уселся на край своей кровати и пару минут смотрел на тихо спящую соседку.
"А может, рассказать ей? Нет... осталось совсем немного продержаться. Да и какая разница – знает Цыпленок или нет? Ну смотрит восхищенно – и что? Так свою модель она все равно рисует день за днем! Да и соседка из нее полезная: мне и подметать не надо, и постирать есть кому, если хорошо попросить. Узнает, что я парень – еще обидится, хотя и не на что. И наблюдать за ней занятно: все равно ведь девчонки в обществе парней иначе себя ведут, чем друг с другом. Цыпленок еще меньше, чем кто-либо, кокетничает – и все равно: то, как она с Васей мило воркует или с поваренком, отличается от их разговоров".
Решив, что молчание в данном случае несомненное золото, юноша уснул.
И во сне увидел, что опять танцует вальс. И опять с Лизой. Только на Цыпленке почему-то белый фрак с красной, как капля крови, розочкой в петлице, а в его ногах путается что-то тяжелое. Кринолин, чтоб его. Он в самом распринцессинском наряде из всех возможных! Даже рукава-фонарики имеются! Только почему-то наряд на нем черного цвета. Лиза слабо улыбается, закатывает глаза и падает, и он понимает, что розочки-то никакой в петлице и не было. Что-то крутится перед глазами, как бракованная пленка в кинозале. С девушкой без чувств на руках он бежит куда-то по темным коридорам, а ноги заплетаются в пышных юбках. Вот наконец поворот, за которым есть спасение, и...
И яркий луч солнца разбудил юношу. Он сел, оглянулся и немного растерялся. Было уже очень светло. Кровать напротив была, как обычно, идеально заправлена. И ни следа Лизы.
"Ах да, они же сегодня на экскурсии!" – Джун подумал, что это хорошая возможность спокойно обо всем рассказать братцу Цыпленка и его дорогому другу, и, успокоившись принятым решением, собрался на завтрак. Взгляд упал на бумажный кораблик на тумбочке между кроватями, на борту которого круглым полудетским почерком было выведено его имя.
"Записка? Любопытно..." Развернув суденышко и прочитав сообщение Цыпленка-путешественницы, юноша на минуту замер, а затем быстро схватил ключи и документы и поспешил к своей красной малышке.
Глава 20
Лиза сидела, прислонившись к окну, полузадернутому плюшевой шторой. Было светло и тихо, только изредка чайки мерили небо своими огромными объятиями и нахально чего-то требовали у солнца да мерно гудел мотор. Девушку немного клонило в сон, но это было приятное чувство: она как будто покачивалась на волнах.
Вчера она так и не дождалась свою полную сюрпризов соседку. А ведь Лиза хотела поблагодарить ее за прекрасный танец – как-то неожиданное появление братского трио и открытие, что Костик – это и есть молодой человек симпатичной Лизе Жизели Зайцевой, помешали ей высказать Джун все-все свое восхищение. Но сейчас Лиза даже думала, что это к лучшему.
Смятение. Это слово лучше всего отражало то, что с ней творилось вчера. Сегодня, перед отъездом, уже собравшись и не забыв прихватить альбом для набросков и карандаши, Лиза вернулась в их с Джун комнату, чтобы написать остававшейся на целый день в одиночестве соседке пару строчек. Этого можно было не делать. Джун и так знала, куда они едут, и в общем-то не производила впечатления особы, скучающей в своем обществе. Лиза хорошо себе представляла, как соседка иронически улыбнется и подумает, что глупый цыпленок опять дает волю своему воображению: "Не скучай? Вот еще. В компании с самым одаренным, умным и красивым существом – и скучать?" Но хоть Лиза и понимала, что ее записка просто глупость, но ей самой было необходимо ее написать, что бы там Джун ни подумала. Иногда надо оставлять людям на память о себе маленькие наивные пустячки: не ради того, чтобы они помнили о твоем существовании, а ради них самих – чтобы они чувствовали, что их и правда кто-то любит и ценит. Ни один знак внимания, если оно не навязчиво, конечно, не может быть лишним и ненужным. А ее шуточную угрозу Джун, конечно, высмеет.
Лиза была очень рада видеть Ванечку и братьев Тин-Тин. Рада была и за Толстушку. И сердита на скрытничавшего Костика. Вот он, значит, кому готовил все эти безе и шоколадные торты! Нет чтобы привести девушку в дом и угощать ее в кругу семьи, чтобы и остальным досталось его полных любви десертов! А Джун? Брат даже и словом не обмолвился о том, какая интересная личность занимается с ним в секции! Интересно, почему? Что-то тут было странное. Брата нельзя было назвать молчуном или человеком себе на уме, но по какой-то причине он ни разу не упоминал красавицу-кореянку в разговорах.
А может быть... Девушка вздрогнула. Наверное, Костику было неприятно вспоминать о Джун потому, что он знал о ее чувствах и не мог ответить взаимностью. В этом причина его необычной скрытности. Похоже, даже идеальная внешность и запредельная уверенность в себе еще не обещают счастья в любви.
Этим утром Лиза должна была ехать в машине с братьями и Толстушкой – Костик особенно на этом настаивал.
– Много у вас там нахального вида парней. И так они на моих любимых девочек, пока меня не было, глазели, а раз я здесь – то нечего.
– Хрюша, ты жуткий собственник, – прогнусавил Валя, протирая очки и проверяя в прозрачном свете утреннего солнца качество работы. – Ладно, твоя несравненная Жизель страдает – так ведь сама тебя выбрала. А Лизе за что маяться? Не мешай сестренке личную жизнь устраивать! Лизка, ты уже присмотрела себе парнишку понадежнее?
– Не надо мне никаких парнишек, – буркнула девушка.
– Это ты брось! Ну подумаешь, не повезло тебе – и протанцевала весь вечер с этой странной особой. Это не повод ставить на себе крест и забывать все, чему я тебя учил. Зачем вообще приглашала, Лизка? Слишком ты добра ко всяким фрикам.
– Валь, особа эта, может, и странная, но это мой друг, – Костя, который вчера почему-то сердился на Джун, сегодня встал на ее защиту. Должно быть, вспомнил, что именно прекрасной кореянке был обязан своим счастьем.
– И Джун никакой не фрик, то есть никакая не фрика... делька... Тьфу! Я с вами запуталась, – улыбнулась Лиза. – В общем, Джун хорошая и совершенно нормальная.
– Нормальная, говоришь? – ухмыльнулся Валя. – Посмотрим.
– Эх... какая ты все-таки доверчивая, Лиз. Не верь ты этой заразе корейской. Еще чего доброго начнешь с ней разные свои тайны обсуждать! – переменчивость настроения Кости-Хрюши начинала удивлять его сестру. Раньше он так не колебался – или человек ему нравится, или нет. А тут – то сам защищает Джун как друга, то ей говорит, чтобы не доверяла. Где здесь логика? Джун наверняка бы так и спросила, если бы присутствовала при их беседе, а не мирно посапывала в комнате.
– О чем судачите, герои вечера? – "Буки" подошли к Лизе и двум ее почти неразлучным братьям. – Где ваш Иван Грозный?
Ванечка еще вчера заявил братьям, когда те строили планы на воскресенье, что он еще с ума не сошел, чтобы, только приехав, опять куда-то трястись, и намерен посвятить законный выходной лежанию на пляже. "Хорошо еще, что этот капризуля в страховке всех нас записал, а то как бы мы поехали?" – возмущался братской ленью и нелюбовью к активному отдыху Костя, пока Валентин очаровательно улыбался окружающей природе и хорошеньким девушкам. Он вчера перезнакомился почти со всеми, и девчонки дружно млели от одного его вида, а парни старательно делали вид, что им все равно. Особенно безразличным пытался выглядеть Роман. Он совершенно безразлично развернул Инну от общества в сторону и хладнокровно не давал ей поворачиваться в сторону Вали. Но глазастый братик увидел брюнетку и окликнул ее:
– Эй, красотка Куликова! Почему к знакомым не подходишь?
– Какая она тебе красотка? – вспылил Рома, а Лиза в очередной раз удивилась. За весь год однокурсник столько не сердился и не нервничал, как за эту неделю. Во всяком случае, она не видела его раньше таким взбудораженным.
– А кто же она тогда? – не унимался Валя, хотя его сестра и пыталась, дергая за рукав, заставить его сменить тему. – Лизка, перестань одежду портить – Ванечке пожалуюсь на вандализм. Вы что с Куликовой поцапались?
Инна отстранилась от своего молодого человека и все-таки подошла к честной компании. Она почему-то выглядела несчастной, и Лизе захотелось приободрить подругу. Разве можно путешествовать в плохом настроении и с гнетом на сердце? Тем более, уже дня два Лиза хотела кое-что сказать Инне.
– Конечно, нет! Мы недавно поспорили о творчестве прерафаэлитов – жалкое это подражательство или самостоятельное течение в истории искусства, – Лиза улыбнулась непонимающей подруге и продолжила. – Но потом поняли друг друга. Ведь мы настоящие подруги, так?
Брюнетка расслабилась и кивнула головой, а Пичугин, наоборот, стал мрачнее тучи.
– Ну у вас и поводы для ссор! – развел руками Валя, а Костик о чем-то перешептывался со своей уютной девушкой.
– Слушай, брат Хрюша, а чего мы собственно ждем? – вдруг спохватился Валентин. Мы ведь можем уже отправляться! Я пошел выводить нашего мустанга, а ты еще раз уточни, какой у них маршрут.
Постепенно у выезда с базы, куда должен был подъехать автобус, собрался народ. Ни свет ни заря подскочившие парни и девушки зевали, но бодрились – предвкушение поездки коснулась лица каждого. Кое-кто, конечно, и на неделе выбирался в город неподалеку – но это разве настоящее приключение? То ли дело – пересечь весь гостеприимный и изобильный полуостров с запада на юго-восток! И горы! Там ведь будут настоящие горы!
Видавшая виды машина Самойловых резво выехала за ворота и просигналила. Из окна высунулся Валя и, сверкнув очками, прокричал:
– Прошу на бор нашего лайнера.
– А почему нас не берешь? – нестройный хор девчонок с разных факультетов, в котором быть смелой и раскованной гораздо проще, чем каждой по отдельности, – шутливо, но с надеждой "а вдруг именно я..." поприветствовал водителя.
– Дамы, в отличие от моего огромного сердца, в котором для всех есть уголок, число посадочных мест этой колымаги ограничено, – с сожалением пожал плечами сердцеед-любитель.
– Терпеть не могу ждать, да и автобусная поездка что-то мне сегодня не кажется привлекательной, – топнула Инна ногой с досады. – Лиз, а можно мне с вами?
– Ну конечно! Мы хорошо все поместимся – вряд ли братья будут против.
Но оказалось все не так просто. Рома с недоверием и недовольством встретил идею своей девушки ехать без него. К тому же его все не устраивало: Костик заявил, что будет сидеть со своей Степашкой рядом – или он за рулем, а Толстушка на переднем пассажирском, или оба сзади. Роману это не понравилось, и он, как лицо заинтересованное, возражал против того, чтобы Инна сидела хоть с каким из Лизиных братьев рядом. Лизу это удивляло и смешило: ладно еще ревновать к ветреному Вале – он и сам не замечает, как действует на поражение девичьих сердец, но к Костику-Хрюше, который никого, кроме Жизели, не видит, даже родную сестру вспоминает только для того, чтобы еще раз предостеречь от бедняжки Джун? Да уж, было ясно, что Лиза видела в красавце Пичугине совсем не то, что было на самом деле. Или это его так любовь изменила?
В препирательствах прошло немало времени, и, наконец, вдали показался белоснежный и высокий автобус.
– Знаете, что? Он совсем неплохо выглядит, – заметила Лиза.
– Кто? – заинтересовались все участники новой инсценировки басни Крылова "Квартет"
– Автобус, – пояснила девушка и добавила. – Романтичный, как "Титаник", и айсбергов не предвидится к тому же. Поеду-ка я вместо Пичугина со всеми, а ты, Рома, устраивайся, не стесняйся.
– Так нечестно, сестренка! Ты с самого начала это задумала! У тебя там точно есть объект! – шутливо пожаловался Валя. – Эх, если бы не моя шоферская повинность – рванул бы я с тобой.
Лиза помахала всем рукой и побежала к автобусу. Ей не хотелось, бегая между двух транспортных средств, не успеть на оба.
Опоздавший степной лайнер выплюнул из своих недр маленькую женщину-экскурсовода, чем-то похожую на детскую куклу-модницу в очках. Бурно жестикулируя, она призывала студентов поторопиться с посадкой и одновременно извинялась, поругиваясь на водителя – усатого и веселого дядьку в фуражке. Лиза одной из последних забралась по высоченным ступенькам и уселась под удивленные взгляды и расспросы Даши и Аллочки позади них. Кое-что ее удивило: Василий уверенно уселся рядом с Викой, но та отвернулась к окну и почему-то выглядела сердитой.
– А правда, ведь там же этот громила! – вспомнила Инна, когда машина отъехала от базы и покатила по шоссе. Ей было немного неудобно, что она из-за своей нелюбви к автобусам выжила подругу, но тот факт, что в автобусе оставался физкультурник-старшекурсник, ей лично многое объяснял и немного уменьшал муки совести.
– Какой еще громила? – хором спросили братья.
– Ой, Хрюша, ты меня оглушил, – Жизель вольготно устроилась на переднем сидении, пока Инна ютилась с краю на заднем: ревнивый Ромочка уселся посередине, чтобы коварный Валентин Самойлов не соблазнил его девушку, то есть ее, Инну.
– Да мы все подружились с Васей-спортсменом, а он больше всего общается с Лизочком – только и дел. А мне лично кажется, что твоей сестренке Федька-повар нравится.
– Вовремя мы приехали, брат, наша Лизка-то нарасхват просто – а мы бы и не в курсе были, – Инна поняла, что довольный очкарик, судя по голосу, ухмылялся – его загораживал профиль ее молодого человека. – Целых три поклонника, подумать только!
– А третий-то кто? – хрюкнула ее соседка по комнате.
– А это во мне братская любовь достижения сестры преувеличивает. Конечно, два, – не стал спорить Валентин, а Инна насторожилась.
Как-то подозрительно быстро Лиза успокоилась: знай себе рисовала их по утрам и даже не нервничала. Может, у них с Ромой что-то за ее спиной закручивается? То-то он так переживает за Самойлову. Неужто этот красавчик-очкарик тоже что-то такое уловил? Мало ли – может, они за сестрой в сто глаз следят и все подмечают?
– А почему вы, мальчики, согласились нас с Ромой подвезти? – кокетливо поинтересовалась Инна.
– А что месту пропадать-то? – ответил блондин за рулем, жертва корейской сводни. – Лиза если что решила – так ее не переубедить: захотела на автобусе ехать – в машину ее не затащишь, а вы вроде не чужие. Ты ж, Инна, у нас в гостях не раз была.
– Так нашу прелестную брюнетку зовут Инна? – оживился второй брат Лизы. – Какое очаровательное имя – томное, страстное, эротично... Эй, поклонник Инны, не топчись по моим ногам, у меня сандалии фирменные!
Девушка довольно прищурилась: "Хорошее начало – поездка будет интригующей. Вот тебе, Ромочка, на всякий случай, если ты мне изменить задумал"
Рано утром прибывший на базу Федор выносил из столовой ненужные кастрюли в кладовку и с оторопью наблюдал, как мимо него пронеслась кореянка, которая должна была оставаться весь день на базе, ибо никуда не поехала со всеми. Не тут то было! Беспокойная иностранная гостья не собиралась сидеть на месте. Он должен был сообщить, что план отменяется. И слава богу! Странная просьба – подсыпать снотворного. А если кто-то подумает, что ей от еды плохо стало? Какие-то они недобрые знакомые. Вряд ли они собирались, как в детском лагере, разрисовать лицо спящей кореянки зубной пастой.
– Что сказал этот рыжеволосый?
– Брат, наша принцесса куда-то умотала.
– Что ты скалишься тогда, идиот?
– Это у меня зубы с прошлого раза болят.
– Мало тебе! А ведь так хорошо все складывалось. Свидетелей, когда не надо, нет, а когда нужны будут – появятся. А тут эта девчонка взяла и куда-то рванула. Куда?
– Ну откуда же я знаю?
– А хоть что-то ты знаешь?
– Телефон. Хведор мне телефон ее дал.
– Он же говорил, что он у нее запаролен.
– У нее-то да, а вот у ее шустрой соседки – нет.
– Это у той, которая тебя, идиота, обнаружила? На что нам телефон этой русской.
– Да не ее. Номер русской как раз рыжий давать отказался, но у этой девчонки в телефоне был номер Джун.
– Ее номер нам тоже сейчас ни к чему. Или ты, олух, предлагаешь позвонить и спросить ее, где она?
– Не надо спрашивать, брат. Вот она – мчится, как бешеная ведьма на своей красной метле.
– А почему ты еще не завел мотор, идиот? Быстро за ней!
Красная машина догоняла их автобус и сигналила.
– Товарищи, а ведь я эту повозку, кажется, знаю, – Даша выглянула из-за проема между креслами. – Готовься, Тутта Карлсон, сейчас тебя будут похищать инопланетяне.
– Ты о чем? – Лиза приходила в себя после сна.
– Сама увидишь, – продолжала интриговать девчонка в бандане. Куда только подевались вчерашние женственные повадки?
– Дяденька, остановитесь, пожалуйста. Тут одна наша знакомая что-то хочет другой нашей знакомой сказать, – Аллочка потряхивала разноцветные цукаты в мешочке, а в салоне недовольно зашумели. То ли хотели, чтобы с ними поделились, то ли сердились на задержку в пути.
– Езжайте вперед, – выкрикнул кто-то из парней. – Мало ли кто тут кому что хочет сказать – еще наговорятся. Девчоночьи капризы!
– Мне гонки на трассе совсем не нужны, – водитель поворчал немного, остановился и открыл дверь. Испуганная экскурсовод, только на пять минут сделавшая перерыв, созерцала происходящее красивыми круглыми глазами.
Джун поднялась по крутым ступенькам стремительно, грациозно и без труда. Она окинула сидевших изучающим взглядом. Что-то ее сильно удивило, но кореянка быстро взяла себя в руки и небрежно бросила:
– Цыпленок, с вещами на выход.
– Вот это да... – пробормотала Даша. – Хорошо, что не все мои предположения, взятые с потолка, сбываются. Хотя и одного более чем достаточно.
Лиза даже не успела уточнить, что одна из "бук" имеет в виду. Ее соседка уже подошла и потянула ее сумку на себя, вероятно рассчитывая заодно поднять и самое Лизу, которая почему-то решила воспротивиться необъяснимому самоуправству.
– Джун, зачем тебе понадобилось нас догонять? И как ты успела? – девушка все же приподнялась, и тут одна ужасная мысль как будто стукнула ее по голове, и она продолжила, наступая на не ожидавшую нападения высокую кореянку.
– Зачем ты вообще так гнала, глупая девчонка? У тебя есть что-нибудь в твоей красивой голове, кроме грандиозных планов и самодовольства? – Лиза рnbsp;ассердилась, так как представила, как рисковала соседка.
– Э... Цыпленок... ты меня пугаешь... – начала было кореянка, но поправилась. – То есть... ты меня ругаешь?
Туристы, кроме "бук", с изумлением рассматривающих двух ссорящихся соседок, недовольно загудели, Конечно, кому понравится сидеть без дела и ни на метр не приближаться к знаменитым винным подвалам и не менее знаменитым природным чудесам по дороге к ним. Экскурсовод Илона Булатовна испуганно, но решительно вмешалась:
– Ребята...
– Давайте жить дружно, – откликнулся кто-то из салона.
– Я хотела сказать, молодые лю... ой, то есть девушки, выясняйте отношения где-нибудь еще. Мы-то думали, что-то срочнnbsp; – У тебя память что ли от шока пропала? Как звали, так и зовут – Ли Джун.
ое. Покиньте автобус немедленно!
– Ладно уж, давай ругаться снаружи, – Лиза выхватила свою сумку через плечо (бутылка воды, эскизник, документы, телефон и деньги наnbsp; мелкие расходы) и пошла к выходу, мимо не ожидавшей такого маневра Джун. Та ее немного удивила: она слегка поклонилась водителю и экскурсоводу и тоном искреннего раскаяния произнесла:
– Извините за беспокойство – дело действительно срочное.
Илона Булатовна презрительно вздернула носик, а шофер ухмыльнулся в черные усы и, не дожидаясь, пока они сойдут, врубил на полную радио, чтобы больше до него с глупыми просьбами никто не докричался. Возмущенного писка экскурсовода он тоже, видимо, слышать не хотел.
Лиза подбоченилась и начала отчитывать бесшабашную кореянку:
– Это с какой же скоростью ты мчалась, бешеная твоя голова? И по незнакомой дороге! И что вообще тебя заставило делать такие глупости?
– Ну, Цыпленок, в гневе ты сильна! – усмехнулась Джун.
Она уже казалась совсем спокойной и даже немного ленивой и продолжала своим неподражаемо певучим тоном:
– Признаю свою вину, меру, степень, глубину, но ссылать меня не надо – я и так уже в Крыму.
– Откуда? – только и вырвалось у Лизы. Подумать только – чего только ни знает эта важная особа – ну точно эльфийская принцесса. Вот у кого самооценка полностью соответствует действительности.
– Лучше скажи мне: где твои братцы и Жизель?
Немного подумав, пока Лиза моргала, Джун добавила:
– И подружки твоей тоже что-то не видно.
– Так они уехали на Ванечкиной машине. Все, – объяснила Лиза, махнув рукой куда-то вдаль.
Джун неопределенно хмыкнула и заставила Лизу забраться в свою двухдверную колесницу.
Дорога серой гибкой лентой, почти как живое существо, убегала из-под колес мощной машины Джун. Лиза сидела тихо-тихо, чтобы не отвлекать соседку от дороги: ей и так было непросто переживать свою несчастную любовь. Зачем, правда, Джун летела, как бабочка на огонь, преследуя Костика и Жизель, – Лиза понять не могла. Хотя... может быть, это ее способ избавиться от чувств – подобно тому как она сама выплескивала разочарование, обиду и боль в красках.
– Цыпленок, не молчи – развлекай меня беседой, а то ехать еще долго, – точеный профиль прекрасной автоледи выражал уверенность. – Скажи мне, не жалеешь ли ты, что целый день не увидишь поваренка и что тебя лишили еще и общества галантного Василия? Он, правда, почему-то не с тобой рядом сидел, а нашу тихоню Вику развлекал.
– Тогда и ты мне скажи, – набралась смелости девушка. – Тебе не обидно, что оба твоих поклонника обратили внимание на меня? Это ничего, что я с ними общаюсь?
– А тебе нравится Василий? – прищурилась Джун.
– Он хороший, по-моему, – улыбнулась Лиза.
– Значит, ты не против ему помочь?
Конечно, Лиза рада была помочь любым своим хорошим знакомым – так она и сказала. А соседка объяснила, что недавно физкультурник попросил наладить его неудалую личную жизнь, а она подумала: Лиза будет прекрасной помощницей в этом деле.
– Я? Помощницей? У меня все так же печально, как у Васи.
– Ну... это как посмотреть. Но вообще, тут такое дело. Наш атлетичный друг просто боится женского общества. Уж не знаю почему – ждет от прекрасных леди каких-то каверз или считает женскую логику недоступной для понимания. А с тобой общаться – одно удовольствие в этом смысле. От тебя, Цыпленок, не будешь ждать подколов, иронии, пугающего кокетства. Ты заметила, как Василий в последнее время разговорился, расслабился и уже не такой медведь. Сама видела в автобусе – добровольно сидит с Викой. Или его Дашка с Аллочкой привязали незаметно?
