Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
– Нет, ну вы видели, какая нахалка? Набросилась на нас с претензиями, что Лизка испортила игрушку ее дочурки! – Инна донимала в автобусе разговорами «бук». Рома, на плече которого девушка прорыдала все время, пока Вика откачивала Самойлову, обратную дорогу проспал. – Не на ту напала!
В самом деле, Инна все высказала этой горе-мамаше – и что за детьми надо следить лучше, и что Лиза на нее в суд подаст по правам человека, и что этот скандал журналисты в Сеть выложат, и что она, Инна, лично проследит, чтобы их семейку ни на один приличный пляж не пустили. А змея корейская, водоплавающая, к счастью, просто сидела под какой-то тряпкой, обсыхала и никак не реагировала на требования возместить ущерб. А потом просто встала и ушла. Так у нее это гордо и независимо получилось – как будто специально репетировала. А кто ее знает... может и репетировала.
Готовящему к ужину дежурное блюдо – омлет Федору послышался шум мотора. Должно быть, возвращались их беспокойные постояльцы – студенты. Повар радовался безмерно тому, что его тайные отношения с двумя ненормальными подходят к концу. Теперь можно было и личной жизнью заняться. Поухаживать за Цып... за Лизой. До чего же липучее прозвище этой милой, спокойной, скоромной девушке дала верзила Ли Джун! На какую экскурсию, интересно, она отправилась? Из разговора с ее корейскими друзьями он так ничего и не понял – просто набрал и переслал сообщение.
– Ну что, герой ножа и кастрюли, скучал? – появилась "долгожданная" Аллочка. – На-ка вот тебе гостинчик от зайчика.
Рыжая протянула ему небольшую картонную коробку с ярким орнаментом.
– Что там? – испуганно выдохнул парень.
– Билет на луну в один конец! И суточный паек.
Понятно. Эта обжора всех меряет по своей мерке и притащила ему липких турецких сладостей.
– А ты знаешь, что это вообще-то оскорбление? Дарить дешевую еду, неизвестно кем приготовленную, настоящему кулинару.
– А ты не воспринимай это как еду, – посоветовала Аллочка, хрустя плиткой шоколада. – Они клейкие – будешь есть, меньше рот будешь разевать.
– Нормально, – озадаченно протянул Федор вслед невозмутимо повернувшейся к нему спиной и удалившейся, потряхивая на ходу хвостиками девушке.
Он снова творчески попробовал пальцем на вкус и консистенцию смесь для омлета, но чуть не прикусил мизинец.
– Слышь, парень, у тебя кипяточку не найдется? – спокойно, как так и надо, спросил громила – поклонник азиатки, который в последнее время что-то подозрительно много общавшийся с его Лизой. Василий, кажется. – Дашута сказала, что надо горячего чаю к их приезду приготовить. Заварка-то у нас с собой, а вот воду нагревать в ваших хоромах опасно.
– И-и кого это вы встречаете свежезаваренным чаем? Правительственную делегацию?
– Да, понимаешь, Лиза тонула, а Джун спасала, – вот их надо чаем отпаивать. Крепким.
– Ну и дела... – огорченно присвистнул Федя. – Сделаем сейчас. У меня и термос есть. На вот, держи, а я попозже к ним загляну. Только я не понял – почему вы уже приехали, а они еще нет?
Узнав, какими разными способами возвращаются путешественники из поездки, парень призадумался. А потом до него еще кое-что дошло: Джун была с Лизой, и та пострадала. Уж не замешаны ли в этом два "щедрых" и "дружелюбных" любителя декоративной косметики? Нет, хорошо, что он больше с ними никаких дел не имеет. Странная все-таки эта Джун...
Она плыла в небе, как влюбленная на картине Марка Шагала, и ее кто-то обнимал – нежно и надежно, сильными руками. Мимо проплывали мягкие-мягкие облака, как сахарная вата, пушистые, разноцветные, ароматные. Кто-то шептал хриплым голосом, полным отчаяния, совершенно непонятного девушке, – «Не покидай меня, не уходи. Сейчас, когда мы наконец-то встретились, – это слишком жестоко». Лиза в ответ только смеялась. Ни к чему грустить и тревожиться, если они вместе!
– Приехали! – неожиданно громко объявил откуда-то сверху Костик.
– Хрюша, зачем же так будить? Лизочек испугаться может! – с той же стороны обеспокоенный голос Жизели.
– А где тот, с кем я плыла? – еще не отойдя ото сна, спросила девушка, но тут же вспомнила, что произошло, и поправилась. – Нет, это не наяву, это ладно, а Джун?
Брат странно на нее посмотрел, но ответил, махнув рукой:
– Да вон они подъезжают! Всю дорогу тащились за нами. То двигаются, то глохнут. Чувствую, что как только ступят на землю, Джун будет Вальку убивать.
Подтверждением догадки Костика мол бы стать пулей вылетевший из-за руля их общий брат. Правда, Валя спешил в их сторону, а вовсе не удирал от не отстававшей от него Джун.
– Моя звезда только что сказала мне кое-что весьма прискорбное!
Звезда на редкость скромно стояла, скрестив руки на груди, и рассматривала Лизу, как причудливо извернувшуюся раковину. Взор ее, во всяком случае, двигался почти по спирали – от головы до пят, постоянно возвращаясь к лицу.
"Где, интересно, моя сумка и эскизник? Сейчас бы ее зарисовать – когда не позирует специально. Но о чем это я думаю? Бедная Джун из-за меня рисковала здоровьем. И так у нее непростой день выдался! Хотя... если бы ее не понесла неведомая сила вслед за нами, то и драться с лженеграми не пришлось бы... Ой..."
Взгляды их встретились, и Лиза снова оказалась в своем недавнем сне среди облаков. Это было как бесконечная картина, которую художник только задумал и предвкушает все радости работы над ней и все печали, все краски, и яркие и тусклые, и сияющие и темные, все дни и ночи у огромного пока еще не расписанного полотна. И эту картину Лиза хотела нарисовать не одна, а вместе с Джун. Она уже видела, как стоят вдвоем – плечо к плечу перед неизвестной дорогой. Но видела ли Джун то же самое? Ведь путь, который вообразила Лиза, был вовсе не дружбой. И это пугало и смущало.
– И тишина... – поддразнил Костик.
– Что такого прискорбного могла тебе наша Джуня сказать? – напомнила Жизель о причине спешки. Она захлопнула с третьей попытки дверцу машины и слегка привалилась к ней спиной.
– Ты с ней, брат, осторожнее, а то окрутит тебя – и прощай свободные деньки! – заметил Костя.
– Да? – почему-то Валя вздрогнул. – Неужели я ошибся? – но на робкий вопрос Лизы, в чем именно, отвечать отказался, а Джун пожала плечами и молча удалилась в их общий номер. Следом нерешительно направитлась и Лиза.
– Постой, неугомонная спасательница! Мы тебя еще не отругали как следует! С нами пойдешь! – заявил Тин-Тин старший так, что сразу стало ясно: спорить с ним бесполезно. И девушка обрадовалась даже тому, что их с Джун первый разговор наедине после сделанного ею только что открытия, откладывается. Она только забежала и захватила одежду. Ее спасительница, судя по шуму воды, была в душе, и Лиза решила, что вполне может переодеться у братьев. Ведь чувствует себя она неплохо, а Джун, кажется, сейчас не в настроении.
По дороге до хижины ее трех братьев Хрюша и Степашка просветили недоумевавшего Валю насчет особых талантов кореянки, и тот немало шуточек отпустил по поводу красавиц и их истинно девичьих увлечений. Лиза пыталась заступиться за свою дорогую Джун, и Жизель ее поддержала. Художнице тоже досталось: братья дуэтом распекали ее за бестолковость и импульсивность, за незнание народной мудрости о том, что, не зная броду, не надо лезть в воду. Девушка пыталась возражать. Она уверяла, что кто-то на нее наткнулся и поэтому она потеряла равновесие, когда тянулась за лягушонком, а потом от неожиданности – ведь море сразу у берега было для нее очень глубоким – забилась и стала тонуть. Но это рассердило разошедшихся братьев еще сильнее – по их мнению, вместо того чтобы падать, Лиза должна была накричать на неловкого обитателя пляжа и заставить его вытаскивать игрушку.
Ванечка, услышав эту историю, испугано всплеснул руками и вскочил с кровати, где, вероятно, весь день и провалялся, слушая аудиокниги в своем плеере. Только перед их появлением он для чего-то вытащил наушники из ушей, поэтому и включился сразу в процесс братского распекания.
Оправдываясь изо всех сил, Лиза из последних выбилась и отправилась под душ и переодеваться.
Тут подоспели "буки" – за своими подругами сбегала Жизель. Они сообща убедились, что с Лизой, Туттой Карлсон, Лизочком все в порядке и обрадованно загалдели. По их мнению, Лиза теперь должна была верой и правдой служить Джун, как Конек-Горбунок. Братья робко возражали, но напор девичьего авторитета был сильнее. Тем более что девчонки притащили огромный термос. Стоило только открутить плотно прилегавшую крышку – и по комнате распространился аромат крепкого чая. Всем, разумеется, надо было его попробовать, и Аллочка, как первоклассница в свой день рождения, подошла к каждому и насыпала в протянутые ладони горсточку парварды.
– Много не даю – она очень сладкая.
– Ну вот, аппетит перед ужином перебивать! – хрумкая меловито-сахарными цветными, пастельных тонов, комочками, проворчала Жизель.
– Так ты ж не ужинаешь, йог наш тибетский, – хитренько возразила Даша.
Возмущению Костика предела не было. Он так отчитывал бедную Толстушку, что та даже покраснела – от удовольствия – и разулыбалась. Ведь он, ругаясь, заявил: "У меня тоже без тебя аппетит пропал, но я же как-то себя сдерживал. Надо ведь и о здоровье думать! А если так хочешь отощать – так я это быстро. Я тебе такие тренировки устрою!" Компания еле урезонила влюбленного, который уже собирался тащить подругу на пробежку или еще для какого способа потратить накушанное достояние.
– Ладно, надо же и на ужин пойти, – в полголоса предложила Лиза.
– Погоди! – Ванечка выглядел немного виноватым. – Я тут тебе от Петькиной жены, мадам-галеристки подарок привез. Извини, что забыл вчера отдать. Может, ты его и наденешь? Она говорила, что это носят.
Развернув бумажную обертку и увидев то, что было скрыто под упаковкой, девушка оторопела.
– Вань, а что это такое?
– Понятия не имею.
– Это как? Кто из нас дизайнер-то? – подбоченился Костик. – Все папе скажу. Мы, значит, ради тебя осели в первом попавшемся городе, где есть мало-мальски подходящий вуз, но при этом и климат не губителен для твоего слабого здоровьица, а ты в назначении обычной тряпочки не можешь разобраться?
– Вот так и рассуждают профаны. Я, брат мой, дизайнер, я знаю все о модных направлениях, стилях, домах, могу перечислить всемирно известных и наших модельеров и определить, чей дизайн. Но как я могу отвечать за безумную фантазию никому неизвестного конструктора, который сочинил вот это?
Этим был белый брючный костюм свободного покроя из легкой ткани. Все бы ничего, но гладкий материал верха кое-где в самых неожиданных местах, почему-то сочетался с полупрозрачным кружевом – все вместе напоминало ткань в заплатах и прорехах. Верх был до середины бедра, а брюки были все из шитья.
– Доброхотно дающего любит Бог... – неожиданно задумчиво процитировала Вика, а остальные девчонки прыснули:
– Ты опять за свое? Недолго продержалась?
В ответ Вика только смущенно улыбнулась, а Аллочка и Даша сделали отметку в каком-то блокноте.
– В общем, я не знаю, что это такое, но получите и распишитесь, – подытожил Ванечка.
– По улице так точно ходить нельзя! – не сговариваясь, вынесли вердикт два оставшихся брата. – И вообще не надевай лучше это!
– А может, это пижама? – предположил Вика.
– Точно, я это буду как пижаму носить, – примиряющее кивнула Лиза.
– Тем более нельзя! – опять же дуэтом заявили братья Тин-Тин и удивленно переглянулись.
"Неужели они догадались о моем отношении к Джун и думают, что я буду злоупотреблять нашим соседством? Да я бы ни за что..." – девушка насупилась, а все разом стали расспрашивать, не стало ли ей хуже, поэтому она заверила всех, что прекрасно себя чувствует и вполне может появиться в столовой, а не ждать доставки еды на дом.
За ужином студенты, немного пришедшие в себя в поездке от глупой выходки Лизы и реакции на нее Джун, набросились на еду, а затем, утолив зверский голод, накопившийся от активного отдыха и стрессовой ситуации, с любопытством рассматривали новых постояльцев. Девчонки с удовольствием перешептывались, бросая значительные взгляды на группу молодых людей в спортивных костюмах, строя предположения на их счет. Разочарованно вздыхали, если обнаруживалось, что симпатичные незнакомцы, которых можно было заметить не за одним столом, не все оказывались одинокими. Некоторые были при том глубоко семейными. Парни таким вещам не удивлялись и не огорчались – просто с удовольствием любовались красивыми и, самое главное, новыми женскими лицами и не только. Несколько отдыхающих пенсионного возраста удостаивались разве что жалостливого взгляда особо сердобольных студенток или равнодушного – прочих. И совершенно напрасно. Как знать, какие страсти роковые бушевали в душе этой импозантной пары, которая Джуну, например, могла бы напомнить его собственных бабушку и деда? Вот только этим двоим повезло меньше – они познакомились, в отличие от Анны Романовны и Петра Сергеевича, всего год назад и сейчас просто-напросто проводили скромную свадебную поездку.
Сами невольные героини дня, один из которых чувствовал себя как лис-вегетарианец, а другая – как вылупившееся из яйца существо, которое гадает, летать его судьба или ползать, полностью сосредоточились на содержимом своих тарелок, хотя вряд ли могли бы ответить, что там было. Смотреть же друг на друга избегали. При этом и у одного и у другой так и стоял перед глазами дорогой образ. И как это обычно бывает, их ладони вдруг соприкоснулись на одном стакане с кефиром. Самое обыденное происшествие.
«Я не знаю, что это, но то, что я чувствую, целиком и полностью принадлежит тебе», – сияли серые глаза.
"Я совершенно уверен в своих чувствах, и попробуй только на них не ответь", – приказывали черные.
Понимали они при этом друг друга или нет? Если бы люди могли верно читать хотя бы в своей собственной душе, ответ на этот простой вопрос был бы однозначно положительным. Но густой туман закрывает от нас порой наши чувства и намерения. И не умея увидеть свое собственное лицо таким, каким оно было задумано и создано, разве увидишь как есть того, кто находится напротив, даже и очень близко?
– Пока вы делили один стакан, ваш находчивый Валентин выпил второй, – растормошил очарованных горе-едоков Тин-Тин младший и утащил свою звезду на прогулку. На свежем вечернем воздухе к ним сразу же присоединились Валечкины обожательницы, и вся эта пересмеивающаяся гуляющая группа вызывала у кого настороженность, у кого улыбки, а у кого-то даже зависть или печаль.
Лиза, следовавшая в отдалении, проводила компанию взглядом, а сама присела на одну из скамеек и всматривалась в краски вечернего неба. Одна за другой высоко и поближе к островерхим крышам пролетали чайки. Их бело-серые фигуры были деловиты – как будто они несли какое-то дежурство или выполняли секретное задание.
– Долго не сиди, сестренка. Твое экстремальное купание здоровья не прибавит.
– Вань, я все-таки не такая слабенькая, как ты, – девушка обеспокоено посмотрела на присевшего рядом брата.
– Не напоминай мне наполненные скорби годы юности! – скривился щуплый и длинный брат и откинулся в притворном изнеможении на спинку скамейки. – Вот отпустишь вас, малышню, а потом места себе не находишь.
– А по-моему, ты себе отличное место нашел – завалился на кровать да так и пролежал. Хоть на обед выбирался? – поддела шутливо Лиза.
– Папа еще звонил, – продолжил отчет Иван, – что-то про драку упоминал. Занятная у тебя, говорит, соседка – и боевая, и старших уважает. Куда катится мир, спрашивает: мой сын возится с лоскутками, терпит, что им командует бой-баба, а какая-то мелкая восточная девчонка ввязывается в драки, да еще и побеждает.
– Ну не переживай так, Вань, все будет хорошо. Твоя Нора Клейм увидит, что ты отличный мастер, и перестанет тебя заедать.
– Перестанет она, как же. Вот ушел человек в отпуск, а она что? Пока были у Пети звонила раз пять, в дороге – звонила раз десять, сегодня – даже полежать не дала спокойно!
– Ах эта злая ведьма! Вот я вернусь домой – я ей покажу! Доставать моего братика любимого! – Лиза вскочила и угрожающе затопала ногами, грозя невидимой обидчице кулаками.
– И ты туда же? Только и знаешь, что смеяться! – возмутился Ванечка.
– Слушай, а у меня, кажется, есть идея! – замерла Лиза.
– Я смотрю, ты в полном порядке, покорительница морей, – подошла бесшумно из темноты Джун. – Бодрая такая, приплясываешь, как боксер.
– Джун, я как раз хотела...
– Не надо!
– Но почему?
– Потому что это не имеет смысла!
– Да ты еще не слышала, что я хотела!
– И слушать не хочу!
– А мое второе желание? Я его могу высказать?
– А разве ты его не высказывала?
– Так ты ведь отказалась его исполнять! – Лиза застыла, раскрыв рот. Неужели Джун еще тогда поняла, что ей не нужны парни? Точнее не так, кореянка пожалела молодого человека, который мог бы сейчас заинтересоваться Лизой. Да ну, глупости! Зачем бы тогда ей так смеяться над домыслами Ромы и всех остальных?
– Ну и что тут происходит у меня под носом? – поинтересовался Ваня. – Вы хоть изредка бы на меня поглядывали, а то я могу подумать, что про меня забыли.
– Вань, так я о тебе как раз и хотела с Джун поговорить! А она почему-то сразу решила, что ничего не выйдет.
– О нем?
– Обо мне? – одновременно удивились брат и кореянка.
И Лиза изложила недоуменно хлопающим глазами собеседникам свою идею.
– То есть, если я правильно понял, ты, сестренка, думаешь, что твоя соседка сможет меня научить быть мужчиной, и тогда Нора от меня отвяжется.
– Нора из "Кукольного дома"? – хмыкнула кореянка.
– Нет, из модного! – хором ответили брат с сестрой.
– Не важно. Какое я ко всему этому имею отношение? И как ты, Цыпленок, представляешь себе процесс обучения? А главное, зачем?
– Ну... Ваня станет настоящим мужчиной, сможет противостоять Норе, которая над ним издевается, или найдет себе девушку, которая будет его защищать от Норы.
– Королева умозаключений! – пробормотала Джун. – Ладно, допустим, а от меня-то ты что хочешь?
– Ты могла бы научить Ванечку постоять за себя и рассказать, какие парни нравятся девушкам. Пожалуйста, Джуночка!
– А зачем твоего брата чему-то учить? Вон он какой красавец-мужчина – и сам справится. А со вторым пунктом и ты разберешься.
Красавец-мужчина только покраснел и отвернулся, а Лиза смущенно замялась.
– Понятно, – протянула Джун. – Значит, Хрюша и мой самоназначенный поклонник – это одно дело, а ваша парочка – невинные овечки.
Немного помолчав, кореянка задумчиво проронила:
– Уверенные в себе и способные на большее, чем кажется с первого взгляда, – думаю, такие девушкам и нравятся... А кстати, сколько лет этой вашей злой старушке?
Ванечка только вздохнул.
– Даже не знаю... наверное, лет пятьдесят... – предположила Лиза. Судя по настойчивости, с которой Нора Клейм портила брату все его свободное время, она была женщиной в самом расцвете трудовых сил.
– Да если бы! – рассердился Ванечка и, больше не сказав не слова, ушел.
– Неужели семьдесят? – удивилась Лиза. – Молодец какая, что занимается молодежной модой. Ваня говорит, у нее просто невероятное чувство стиля, даже признает, что лучшее, чем у него.
– Ну тогда и думать нечего, – усмехнулась Джун и пожала плечами. – Посмотреть бы еще на нее, а так мне все ясно.
– Что тебе ясно, загадочная ты личность? – нетерпеливо потянула девушка замолчавшую соседку за рукав, но тотчас отдернула руку. Ее как будто обожгло. Рядом, совсем близко, дорогой для нее человек. Не хотелось искать названий всей неразберихе чувств, которые она испытывала к Джун. Одно было ясно – этот невероятный человек стал неотъемлемой частью ее мира, хочет того или нет.
Избегать его незваную судьбу будет непросто. Но это ненадолго. Братья Лизы сделали ему неожиданный подарок, утащив сестренку к себе. Как ни хотелось Джуну держать ее все время при себе, на расстоянии руки или ближе, но с двумя этими обормотами, точнее с тремя, и с его, Джуна, заводными подружками Лиза тоже в безопасности. Может, даже большей, чем с ним.
Ну как все-таки некстати! И как же это здорово, оказывается – быть влюбленным по уши! Колесом пройтись что ли? Джун добродушно взирал на попытки Валентина покорить корейскую красавицу в своем лице. Этот мальчишка сам не знает, что его судьба уже близехонько. А намекнуть ему – так из духа противоречия отвернется от хорошей девушки. Он вообще редкую забывчивость для такого любителя красавиц и очаровательниц проявил. Джун в машине ему напоследок пытался намекнуть, что благодарить надо не только его. Вроде бы проникся – даже Хрюше побежал напоминать. И снова забыл. А почему?
Поблагодарив за приятную компанию, юноша нарочито изящно, плавно и танцевально удалился под предлогом того, что сон – лучшее средство для красоты. Валентин заявил ему в спину, что просто без ума от девушек, которые заботятся в первую очередь о себе. Помахав в меру кокетливо рукой и не оборачиваясь, Джун удалился только для того, чтобы наткнуться на семейный разговор, в результате чего Цыпленок потребовала от него стать прекрасной наставницей для своего хрупкого старшего братца Ивана. Идеи у нее возникали странные. Творческий человек его девушка – чего уж тут. В том, что Лиза должна быть его девушкой, он ни капельки не сомневался. Уже сейчас она доверяет своей великолепной, умной, находчивой и просто отличной соседке. Узнает, что это не соседка, а сосед – наверняка, будет счастлива, хотя и не сразу.
– Джун, ты не спишь?
– А что, не похоже? Просто я во сне не имею обыкновения храпеть.
– Я так тебя и не поблагодарила!
– И не надо.
– А ты не жалеешь, что разрешила мне жить с тобой?
– Сейчас – очень жалею. Спать давай!
"Значит, мне все показалось. Только я мечтала о чем-то, а Джун просто удивленно меня рассматривала, не понимая, почему я не могу отвести от нее глаз. Неважно! Я буду молчаливо лелеять глубоко в душе свои невыразимые чувства к ней. Я ничем не расстрою и не побеспокою прекрасное существо, встречу с которым подарила мне судьба"
Примечания
Влюбленная на картине Марка Шагала. Имеется в виду работа 1914 г. «Над городом»
Кимчхи – особым образом квашенная с красным перцем капуста, листовые овощи или редька, очень острая закуска, любимое корейское блюдо.
Куксу – вареная вермишель с разными добавками
Канджан – соевый соус.
Твенджан – соевая паста
Парварда – сахарное лакомство (разноцветные кусочки особым образом вареного сахара, обваленного в муке)
"Кукольный дом" – пьеса норвежского драматурга Г. Ибсена о бесправном положении женщин и о попытке одной женщины освободиться.
Глава 24
Несколько дней прошли почти без происшествий. По утрам к тренировкам Джуна присоединялся Хрюша, хотя и стонал, что такая рань – это настоящее издевательство, и намекал, что древние корейцы, должно быть, были мастерами изощренных пыток. Но стоило только намекнуть, что другу несказанно повезло встретить такого прекрасного бойца, к уровню которого тому тянуться и тянуться, – как Костик рвался в бой. Под неусыпным оком трех братьев и квартета подруг Цыпленку ничего не угрожало. Так как средний из братьев почти все внимание уделял своей любимой Толстушке, Лиза частенько болтала о чем-то то с Валей, то с «Ванечкой». Все было тихо-мирно. Иногда девушка, правда, ошеломляла его наивными вопросами в своем стиле.
– Джун, ты прости меня за любопытство, – замялась Лиза.
– Ладно уж, спрашивай, пока я в хорошем расположении духа! – снисходительно разрешил Джун.
– Скажи мне, почему у тебя всего одни трусики, и те черные?
"Потому что я не планировал жить в одном номере с девчонкой. А этот экземпляр стащил у кого-то с веревки, как какой-то извращенец, – чтобы соседка не подумала, что живет с законченной грязнулей, не меняющей белья"
– А что нельзя? Я зарок дала, – без колебаний ответил бельевой вор. – Буду носить одни и те же, пока не повстречаю любовь всей своей жизни. У нас так принято в Корее – давать зарок, чтобы желание исполнилось, и ждать. Это что-то вроде жертвы древним богам.
– Каким богам? – заинтересовалась Лиза.
– Покровителям доверчивых цыплят!
– Опять отшучиваешься? просто интересно: такая модница, а с бельем плоховато.
"Да ничего подобного!" – про себя возмутился юноша, но не обсуждать же с ней исподнее всерьез!
А между тем, среди впечатлительных подростков – человек пять приехали с родителями или другими родственниками – и среди еще более впечатлительных студентовnbsp; – Я смотрю, ты в полном порядке, покорительница морей, – подошла бесшумно из темноты Джун. – Бодрая такая, приплясываешь, как боксер.
этим летом бродила страшная-престрашная история. О призрачных плавках, которые то появляются, то исчезают – на разных веревках, у разных домиков. Кто наденет такие, не увидев, что они не его, – исчезает навсегда. Когда Джун мельком услышал эту сказку, то подумал: "Исчезает, это ладно еще. Этот некто в женщину превратиться мог бы навсегда – вот что страшно!"
И все-таки что-то с его наивным Цыпленком и чудом в перьях было не так. Она пару дней была грустная, хотя и виду не показывала. Чтобы ее приободрить, Джун подарил ей то розовое платье, которое давал ей примерить. Принять-то приняла, даже благодарила. Но настроения ей подарок не поднял. Может, все дело было в ухаживаниях поваренка. Днем Джун не мог как следует проконтролировать этот вопрос. Ему все время мешал любвеобильный Валентин. И ведь этот шутник ухаживал за ним, точнее за прекрасной звездой Ли Джун, исключительно из спортивного интереса. Ни капли мужского интереса брат Лизы, к счастью, к нему не испытывал. Но при этом стоило только Джуну показаться на улице – Валентин, с какой бы красоткой ни развлекался, спешил занять свою звезду разговором. Бить его было не за что, да и недальновидно. Отделаться от Самойлова, задавшегося целью, было практически невозможно. Вот и единственная женщина семейства Самойловых вбила себе в голову, что должна попробовать встречаться с Федором. Она даже у него совета спрашивала! Как сдержался – сам не понял.
Случилось это почти сразу после их шуточной беседы о белье, утром в понедельник. Цыпленок выглядела такой миленькой и немного сонной, была одета еще во что-то белое, длинное и кружевное, что она сама обозвала пижамой.
И вот, когда юноша любовался на чудо природы, которое уже считал своей девушкой как минимум, это чудо объявило, что собирается присмотреться к "Феде", ведь он "такой хороший".
– Слушай, вы ведь с ним друг другу не подходите! Это ясно, как белый день.
– Но он так хорошо слушает. И не смеется над тем, что я много говорю о живописи. И готовить мы любим оба.
– Да этого недостаточно! И потом, ты же сама меня просила подсказать, если я увижу подходящего тебе человека, – Джун не терял надежды образумить Лизу.
– Ну... ты ведь никого такого не встречала! – в ясных серых глазах мелькнуло какое-то странное выражение безысходности. И отчего Цыпленку грустить?
– И не встретишь, наверное, – еле слышно добавила девушка. Джун и не разобрал бы этих слов, если бы не ловил каждое, чтобы понять, чего ему опасаться.
– Поэтому я присмотрюсь к Феде. Даже просто хороший друг мне не помешает, – продолжила Цыпленок.
– А дальше-то вы как общаться будете? Ты уедешь, а он останется.
– Письма писать будем, звонить будем, навещать друг друга тоже можно. Только тебе не кажется, что рано думать о том, что будет дальше? – аккуратно перекинув через руку одежду, Лиза удалилась переодеваться.
Вот так-то. И намерение свое девушка не поменяла – и целый вечер подряд сидела и болтала о каких-то шарлотках и крамблах с рыжим поваренком, пока Джун ненавязчиво прятался неподалеку, кутаясь в сувенир, оставшийся от братьев, – маскировочную сетку. Но, кажется, ничего недозволенного Федор не предпринимал. Попробовал бы он! Но и открыто препятствовать Цыпленку юноша права не имел. Она же не виновата, что ее сосед переоценил ее к себе отношение.
Только Лиза на следующий день стала еще печальнее, чем накануне. Тогда-то Джун и вручил ей презент, уточнив, правда, что по вечерам такие наряды надевать не стоит, – кровососы слишком обрадуются. Комары то есть. Платье примерять второй раз Цыпленок отказалась, хотя и прижала его к груди, чему юноша немедленно позавидовал.
А потом девушка просто спрятала наряд и ушла. Опять – разговаривать с Валентином. Конечно, Джун был за это ей даже благодарен. Хоть так ее настырный брат какое-то время не будет крутиться рядом с ним. Но это было странно.
А может быть, настроение Лизы связано с их сеансами живописи. Только их, так как Леля и Купаву его прекрасная художница уже закончила.
А может, она просто устала отдыхать. Или все-таки вспоминает о случившемся в воскресенье. Джун тогда погорячился, собираясь сразу уехать. Но кое-какие меры начал предпринимать. Полностью убедился в правильности своего предположения о том, кто помогал его активным родственничкам раздобыть его номер, а раньше сделал те неоднозначные фотографии. Вот только пока было неясно – известно ли им все или они в кои-то веки раньше него догадались хоть о чем-то – о его чувствах к Лизе – и решили разоблачить дурные наклонности своей младшей "сестры". Итак, поваренок. Именно у него была возможность и помочь двум клоунам, и залезть в контакты телефона Лизы. Зачем им понадобилось охотиться на него со снотворным? Если они все-таки в курсе всего – это тоже понятно. Он все равно скоро их найдет – не зря же два дня подряд носится по округе на своей красной малышке. Найдет и разберется по-родственному. А потом... в Татринск вернется совсем другой Ли Джун, и пусть только кто-нибудь встанет между ним и его девушкой. Убеждать он умеет – и Лизу убедит, сколько бы ему ни пришлось потрудиться.
Очень странно. Лиза чувствовала себя очень странно. Ясно было, что для Джун она просто удобная соседка, возможно забавная, в чем-то полезная. Ничего больше. Значит, надо было как-то держать себя в руках. Общаться с другими людьми. Кое о чем Лиза завуалировано спрашивала Тин-Тина-младшего. Как бы он отнесся к людям с необычными вкусами? («Ну... Лизка... я не людоед... А насколько необычный вкус? Тирамису или касторка?») Надо ли признаваться в своих чувствах тому, кто относится к тебе только по-дружески? («Конечно! если признаешься особенно настырно и жалобно, то не только сама спать по ночам не будешь – твой жестокий возлюбленный будет в бреду метаться и вздрагивать от каждого шороха и скрипа»). Гадая, как бы помочь Джун в ее непонятной ситуации с Костиком и Жизелью, несколько туманных намеков девушка делала и об этом. Валентин заявил, что сериал, сюжет которого она ему якобы пересказывала, абсолютно оторван от действительности. Если уж парень открыто предпочел лысую девчонку с кривыми ногами (так Лиза замаскировала Толстушку) ее красивой подруге, блондинке с голубыми глазами и шикарной фигурой (так преобразилась в ее рассказе Джун), то последняя вряд ли может рассчитывать на что-то с его стороны. Брат, впрочем, дал и несколько вполне дельных советов, когда Лиза спросила, что может придать уверенности в общении и как лучше выглядеть во время серьезного разговора с любимым человеком.
