Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
Не у нее одной были трудности. Сама Джун заметно нервничала – бегала от Вали, косилась на поваренка. Если бы Лиза не была уверена в чувствах кореянки к своему братцу, то решила бы, что рыжий Федя все-таки завладел вниманием Джун, когда переключился на общение с другой девушкой. Ведь даже появление Лизы из ванной вызывало у ее соседки какое-то вздрагивание. Чаще всего красавица уходила или отворачивалась к стене.
Большую часть дня Джун где-то пропадала – куда-то уезжала на своем быстром алом автомобиле. Наверное, такого цвета были паруса... Но сказки не дождаться, во всяком случае такой чудесной. В самом деле, если бы Лиза не видела, как ее соседка относится к Костику, то решила бы, что та ревнует Федора к ней, к Лизе, и поэтому еле терпит ее рядом. Но тогда она и отказалась бы дальше позировать. А ничего подобного не происходило. Джун пунктуально прибывала из своих поездок к обеду, а после сама чуть ли не тащила Лизу в их уединенное место для сеансов. К счастью, пока на этот уютный уголок никто не претендовал. И чудаковатые знакомые Джун не появлялись. Она потом объяснила, что это корейские дальние родственники, которые уговаривают ее выйти замуж за престарелого китайского бизнесмена, но после того, как Лиза помогла ей твердо высказать свою позицию, они сдались и больше обещали не появляться. Малоправдоподобная история, конечно, но зачем Джун обманывать-то?
Лизе казалось, что ее открывшаяся симпатия к соседке поможет ее работе, но все было наоборот. Чем тщательнее девушка рассчитывала движения кисти, чем вдумчивее подбирала краски, тем дальше от настоящей Джун казались ей ее наброски. Изящество и грация пантеры, насмешливость и лукавство Коломбины, уверенность, даже излишняя, как иногда думала Лиза, – все это удавалось схватить и все это проглядывало в фигурках на бумаге. Но это все еще не было той Джун, которая завладела сердцем и помыслами Лизы.
Обычно жизнерадостные «буки» поровну разделились на тех, кому повезло в отношениях, и на гордых одиночек. Это не мешало их дружбе и необидным розыгрышам друг друга и окружающих, но все-таки было заметно. Жизель частенько гуляла с Костей-Хрюшей, а Даша все чаще отзывалась на имя Дашута, которым стал ее окликать основательный Василий. «Невероятно, но факт, – отшучивалась девчонка в бандане, – у нашего спортсмена и комсомольца обнаружено чувство юмора». Ее вторая спасительница – Вика – все время что-то строчила крошечными источенными карандашиками в маленьких блокнотах, а Аллочка... перестала постоянно жевать, более того – она начала настойчиво еду раздавать желающим и нежелающим. Но это разделение все равно не мешало девчонкам действовать сообща и строить самые невероятные предположения о том, куда пропадает Джун. Да, они тоже заметили ее отлучки и захотели разобраться.
– Цыпленок, чем ты занимаешься? – Джун чувствовал, что что-то тут не ладно, но не мог понять, в чем дело. Лиза сидела на кровати в белой шелковой штучке, представлявшей из себя верх от ее новой пижамы, и рассматривала свои ступни. Пристально, с творческим вдохновением.
– Да вот, Тин-Тин младший мне сказал, что настоящая женщина видна по тому, насколько ухожены ее ноги.
– Он с тобой такое обсуждает? – юноша почувствовал, что его голос чуть не сорвался. Хорош же младший брат его друга!
– Да вот недавно стал. Ну... если подумать, он и раньше намекал, что я за собой плохо слежу. Но тогда меня это мало волновало. А сейчас решила прислушаться, – Лиза была чем-то смущена, а легкий румянец делал ее еще очаровательнее, а его терзания еще более невыносимыми.
– А что сейчас изменилось-то? – он спросил просто, чтобы спросить. Но ответа немного боялся – вдруг соседка разоткровенничается и начнет рассказывать, что хочет заинтересовать поваренка, к примеру, или собралась отвоевывать павлина. Впрочем, второго можно не бояться: Цыпленок не сможет свою Куликову так огорчить, хотя эта так называемая подруга еще тот фрукт.
– Ну... – Лиза отвернулась, чтобы достать из маленькой сумочки без ручек, которую Джун раньше у нее не видел, лак для ногтей. Алый, спасите и помилуйте. Алый... На загорелых пальчиках он будет выглядеть... Первое слово, которое пришло в голову, – вкусно... Остальные слова Джун прогнал из мыслей волевым усилием.
– Ты меня своим присутствием вдохновляешь – думаю, так можно сказать, – наконец-то ответила эта маленькая... мисс Невинность.
"Вот не была бы Цыпленок такой маленькой и наивной девочкой, я бы много чего сейчас подумал... Этот еще Дон Жуан со своими советами. Его бы в такую ситуацию", – Джун старательно улыбался, изображая легкий интерес, и тоном старшего брата-пенсионера, который можно было бы принять, за тон бывалой старшей сестры комментировал действия Лизы. Уйти у него сил не хватало.
– Интересно, понравится ли моему любимому человеку? – пробормотала вполголоса Цыпленок.
"Этому гаду не понравится. Очень не понравится то, что я с ним сделаю. Когда только успел?"
– Смотри-ка, а не так уж плохо получилось! – довольно проворковала девчонка. – Хочешь, и тебе ноготки обновим?
– Воздержусь! – коротко бросил юноша.
– Ну ладно, не хочешь – как хочешь. Может, тогда просто по-соседски пожелаешь мне удачи?
Он сбежал. Надо было выяснить, что за этим стоит – просто брат решил приукрасить сестру или это злой умысел, диверсия и провокация. Эх... Цыпленок. Эх... цыплячьи ножки... Да нет, не цыплячьи.
Ворвавшись без стука в номер братьев, никого Джун там не обнаружил. Это было понятно – Костик со своей драгоценной Степашкой – небось, где-нибудь на пляже гуляют и тесно общаются. Интересно, Жизель тоже доводит его друга до белого каления своими прихорашиваниями, или ему одному так повезло? Конечно, ему одному – он ведь уникален и бесподобен, а Хрюшу никто за девчонку не принимает и уж не советуется, какое платье надеть.
А что она ему вчера устроила? Притащила ворох одежд – говорит, Ванечка по дружбе собрал со всех поклонниц своего таланта дань. И начала примерять. Да мало того – по каждому наряду выясняла его мнение. Он уже и не рад был, что кто-то пробудил этого модного бесенка в невинном Цыпленке. И почему она ни разу не надела то платье, что он ей подарил? Ведь ей, кажется, понравилось... И вообще ничего ему в Цыпленке не понятно, кроме того, что ее надо защищать ото всех и от нее самой.
Рыская по базе, чтобы успокоиться, Джун наконец натолкнулся на Валю. Как и ожидалось, тот находился в окружении девиц.
– А... вот и наша неотразимая корейская принцесса! – Валентин излучал необычайную радость от встречи. – Звезда моя, присоединяйся к нашему тесному кружку. Просвети меня, может, тут моя судьба? Что, красавицы мои, согласитесь вы с приговором нашей восточной ворожеи?
Девчонки зашумели, явно возражая.
– Пойдем-ка, Казанова доморощенный, я тебе гороскоп составлю, – промурлыкал-прорычал Джун.
– Ой, красавицы мои, слаб я, слаб, не могу отказать ни одной из вас! Подожди меня – быстренько узнаю волю небес – и к вам, – Валентин перецеловал ручки хихикающим девчонкам и встал. Приобняв блондина среднего роста за плечи, Джун затолкал его за угол одного из домиков-шалашиков и, скрестив руки на груди, выжидающе уставился на собеседника.
– И что это за фокусы?
– Не ревнуй, моя звездочка, мое сердце принадлежит и тебе.
– Да что ты говоришь? А может, мне кусочек прямо сейчас забрать?
– Что разгневало мою прекрасную фею? – этот нахал откровенно потешался над ним. – Мое сердце слишком велико, чтобы отдать его одной, даже такой неординарной прелестнице.
– Тьфу на тебя. Ты чему сестру учишь?
– Как соблазнять мужчин, конечно. Кому как не мне об этом знать? – невозмутимо ответил Валентин и, сняв очки, засунул их в карман. – А что, волшебница моя, есть какие-то возражения? Уж не ревнуешь ли ты меня к моей сестре? Не читай так много японских комиксов, дорогая Джун-Джун. Чего там только не выдумают. Мне одна моя крошка рассказывала, что там много сочиняют о том, как девочки переодеваются мальчиками и наоборот или о том, как сестры испытывают к братьям неродственные чувства и наоборот. А ты, кажется, изданием комиксов занята, рыбка моя? И как в корейских? Тоже полно такого бреда?
"Вот, значит, как. Ну ладно..."
– Ты прав, мой Валентин, ревность изгрызла мне всю печень, – повинился юноша. – Только и думаю: почему это мой суслик проводит так много времени не со мной. А ведь все хорошо начиналось...
– Ты что это такое говоришь? – блондин утратил свою невозмутимость и слегка побледнел.
– А что такое? Я девушка свободная, ты хоть куда. Вот и решило мое высочество – а не снизойти ли к тебе и не ответить ли на твои пылкие ухаживания?
– Не вздумай! Ты что? Самое лучшее в прекрасных принцессах – их недоступность! – пробормотал блондин.
– Кстати, а брат тебе рассказывал, что я очень даже сильная, – угрожающе улыбаясь, поинтересовался Джун.
Он понял, что его нагло разыгрывают. Этот пройдоха явно раскусил его игру или почти раскусил и проверяет свои подозрения. Но ставить под опасность свою сестру только чтобы вывести на чистую воду возможного лиса в курятнике? А учить этого невинного ребенка соблазнять мужчин? И главное, Федора! Он вообще соображает, этот Валентин?
– И если мне чего-то очень хочется, то что мне может помешать взять это, не интересуясь мнением других людей? – юноша встряхнул непутевого брата, поставившего сестру в опасность, и отпустил.
– Ну... – блондин почему-то расслабился. – Наверное, то тебе помешает, что ты без ума от того, что тебе сильно хочется. Или от той. И не сможешь навредить тому, что тебе дорого. Или той.
– Мало того, что вы Самойловы любите кружить головы людям. Вы при этом еще остаетесь потрясающе наивными людьми.
– А сам-то, ой, прошу прощения, сама-то хороша? Замучила мне сестру. Костик – тот только и знает со своей малюткой резвиться. Да Лиза и не хочет с ним тебя обсуждать из-за твоей к нему страсти. Кто еще за сестру отмстит – я, конечно!
– О какой еще моей страсти ты говоришь?
– А то ты не знаешь, что чувствуешь к моему братцу? моя сестренка подробно описала все хитросплетения ваших отношений. Правда, ты фигурировал в деле, как аппетитная блондинка, а Степашка – как жертва радиации.
– Просвети меня, сделай милость.
Джун не знал, как ему реагировать на услышанное. Лиза его просто поражала своей фантазией. Вот ведь выдумщица. Он влюблен в Хрюшу без взаимности и пожертвовал своим покоем ради счастья подруги и любимого человека? Это только Цыпленку могло в голову прийти такое! Может, она до сих пор влюблена в павлина, но скрывает – вот и думает, что все такие? Эта мысль совсем не понравилась юноше, но, хорошенько ее рассмотрев, он пришел к выводу, что ничего к Роману девушка не чувствует. Она ведь даже закончила уже свою картину по мотивам "Снегурочки".
– Что притихла, Мата Хари корейского разлива? Интересная у тебя жизнь, как я посмотрю, – Валя сочувственно похлопал его по плечу. – Ничего, брат, все наладится.
– Да мне бы еще пару месяцев и все было бы хорошо, просто отлично. Но кто ж знал, что я ее встречу именно сейчас? – забыв о том, что собеседник и знать не знает обо всех его трудностях, пожаловался Джун.
– О, нет, это я выслушивать не желаю. Это ты, пожалуйста, ей скажи.
– Да не могу я! Я и брату твоему говорил, что не могу... Так... – юноша остановился и потер лоб. – Кстати, а ты-то сам давно понял, что я – это я?
Валентин вместо ответа расхохотался.
– Ой, видел бы ты себя со стороны, Ромео. Или лучше тебя Джульеттой называть? Я танцор, и неплохой. Грамот с собой не ношу, так что поверь на слово.
– И какое отношение это... – Джун хлопнул себя по лбу ладонью. – Вальс...
– Вот-вот, к тебе возвращается твоя хваленая логика. Костик мне за эти пару дней все уши ею прожужжал. "Джун вычислит, Джун поймет, Джун предвидит". Да ни одну девчонку не будут учить делать поддержки и ни одна девчонка не будет их делать, даже если и танцует за партнера.
– Но если ты знал с самого начала, то почему с Хрюшей согласился оставить нас с Лизой в одной комнате? Ты-то ведь меня не знаешь, а Костя обо мне не рассказал бы ничего – он обещал.
– Но ведь это так забавно! моя сестренка по-настоящему...
– По-настоящему что? – тут же подхватил мысль Джун. – Она тебе что-то говорила?
Нахальный блондин махнул небрежно рукой:
– Да, какую-то ерунду о перемене пола.
– Что? – как у юноши глаза на лоб не полезли, он и сам не знал.
– Да шучу я, шучу. Сам тоже хорош. Когда ты меня к стеночке прижимать начал, я уж испугался – а вдруг ты не по девочкам, а по мальчикам.
– А ухаживал за мной зачем? Тоже потому, что забавно? Хотя постой...
– Что, неужели, ты догадываешься?
– Есть три варианта: во-первых, ты хотел так вывести меня на чистую воду. Во-вторых, кем бы я ни был, ты решил воспользоваться моим талантом сводить людей, о котором узнал от брата. В-третьих, ты тоже Самойлов – и этим все сказано.
– Да я просто тебя пожалел и решил, что поухаживаю за тобой, чтобы никто другой не заподозрил, что ты парень. А то знаешь ли, такое открытие ведет к другому предположению. А не все такие терпимые, как я, далеко не все. Или приняли бы тебя за девицу с нестандартными интересами – тоже ничего хорошего для тебя, а главное, для Лизки.
– Вот я и говорю – ты тоже Самойлов.
– Заладил как попугай. И что?
– Да есть у вас общая черта – вы благородные простаки. И Цыпленок такая же, и Хрюша. Точно семейное. Но все-таки ты сильно рисковал, подговаривая сестру на такое.
– Да я ей только пару советов дал, как понравиться тому, кто ей симпатичен. Постой-ка... девочка-трансформер... а что такого Лизка вытворила, чтобы тебя довести?
– Тому, кто ей симпатичен?
– Да, балда ты этакий. Так что моя умная сестричка с тобой сделала?
– Ногти красила. На ногах.
– Тебе? – с ужасом вытаращился блондин.
– Себе... – вздохнул Джун, ярко припоминая все движения своей малышки. Он и не думал сражаться со своими чувствами – прекрасно знал, что рано или поздно они возьмут верх. – Но мне тоже предлагала.
– Эх... а я так надеялся, что она сама догадается о тебе и будут у вас шуры-муры, – с сожалением выдохнул Валя. – А так происходит что-то непонятное: ты для нее девчонкой и остался, для кого она ногти-то красить тогда решила?
– Странный ты брат какой-то, – пожал плечами Джун.
– Я очень прогрессивный и понимающий брат. Не все же Лизке в облаках витать – надо и парням головы кружить, – какое-то соображение заставило собеседника недовольно поморщиться, но он продолжил. – Слушай, а что она тебе еще говорила?
– Что я ее вдохновляю на эти подвиги с покраской ногтей.
– Ой-ёй-ёй, – застонал и засмеялся одновременно Валя. – Звезда моя, ты попала. Раскрыть Лизка тебя не раскрыла, но похоже, что ей на это наплевать.
– Наплевать? То есть ты хочешь сказать, что... она...
– Ну есть такая вероятность. То-то она недавно у меня спрашивала... как я отношусь к меньшинствам. А я-то к ним никак не отношусь... Да не расстраивайся ты так: к другим девицам у нее никогда интереса не было, только к такой, как ты, чувства проснулись.
– Большое утешение... – буркнул Джун. – Ты, Валентин, ошибаешься. Наверное, Цыпленок просто для Федора прихорашивалась – он за ней ухаживает.
– Ну-ну, – неопределенно протянул блондин и достал очки. – Бить ты меня не будешь, значит, можно вооружать глаза. А то не разгляжу свою судьбу – так ты говоришь?
– Да ты и так ее в упор не видишь, – хмыкнул Джун.
– Ага, "темна вода во облацех".
– Именно так, мой несостоявшийся поклонник, именно так.
Ждать было мучительно и неловко. Лиза уже жалела, что последовала советам братца-сердцееда. «Покажи объекту ножки. Полунамеками дай ему понять, что он тебе симпатичен, что он для тебя важен. Но с признаниями не накидывайся, а то спугнешь». Все эти хитрости были не по ней и к ситуации плохо подходили. Девушка только рассудила, что признаваться в дружеских чувствах, должно быть, еще сложнее, чем в любви. К тому же зачем Джун ее ножки, когда у нее свои гораздо красивее. И потом Лиза лишь хотела поделиться с очаровательной соседкой своими чувствами без каких-то дальнейших телодвижений и без надежд. Она и не собиралась что-то там показывать – просто, чтобы быть более раскованной, сделала себе педикюр. Этот совет брата показался ей разумным. А Джун почему-то сбежала. Нет, Лиза должна сделать все по-своему.
Она возьмет и честно скажет ей, что почему-то в последнее время только о ней и думает, что ей Джун очень-очень интересна и что она хотела бы с ней продолжить общаться и в Татринске – ведь осталась всего неделя здесь, и Лиза не представляет, что будет делать без Джун, без ее молчаливого одобрения или иронической улыбки, без ее песен и звуков ее родной речи, когда она разговаривает с семьей. Совершенно не обязательно быть откровенной до конца. Хоть Лиза и призналась сама себе в том, что для нее это не дружба, для Джун это вполне может быть именно дружескими отношениями. И Лизе будет достаточно этого. И так будет лучше для всех.
Ведь если сама художница, обнаружив свои чувства, была шокирована, то что же будет с Джун, так остро отреагировавшей всего-то неделю назад на слова Пичугина? Если любимый человек так над ней посмеется – не по-доброму, а насмешливо и зло, то Лиза может и не выдержать этого... Главное, она не перенесет, если доставит хоть малейшие неприятности своей чарующей и опьяняющей соседке.
– Поздно уже, почему она не возвращается? – Лиза волновалась. Прошло уже часа три, а соседка все гуляет и гуляет по ночной базе. Вдруг на нее опять нападут, а ее, Лизы, рядом не будет? Увезут ее тогда родственники в далекую Японию и продадут гадкому старикашке. Она уже собралась одеваться и идти на поиски, но тут дверь отворилась и необычайно веселая Джун впустила южную ночь с соленым ароматом моря в комнату.
– Цыпленок, а я уже иду! – кореянка с распростертыми объятиями, чуть пошатываясь, приближалась к Лизе. – А ты меня ждал? То есть ждала? Нет, ждал!
Девушка удивленно наблюдала, как Джун сама себя поправляет.
– Ты что? Ты напилась?
– Цыпленочек! – Кореянка расплылась в довольной улыбке и остановилась, сама себя обняв и пританцовывая. – Ругай меня, мне нравится. Как сварливая женушка!
Джун пару раз икнула и танцевальной походкой направилась к кровати, на которую и свалилась, сразу же... засопев и обнимая подушку. Что-то она там бормотала о маленьких птичках и глупых девочках. Кто ее напоил-то? "Буки" вроде собирались песни писать, а не пить.
Закрыв дверь на ключ и набросив покрывало на продолжавшую бормотать во сне соседку, Лиза устроилась спать сама. Завтра она точно поговорит с Джун.
Федору очень не нравилось то, что он собирался делать. Но это был последний раз. К тому же, его приятели со скверным английским уверяли (один именно что по-английски, а другой лопотанием на своем родном, мычанием и кивками), что ничего опасного в этом нет и что в прошлый раз, когда они слегка толкнули милую светловолосую малышку, они думали, что дно неглубокое и все равно их добрая Джун была готова прийти на помощь. А в море они бы ее и встретили, если бы так не испугались за жизнь малышки. Если и на этот раз Джун не догадается, что ее друзья неподалеку – они сами объявятся и поприветствуют свою дорогую подругу. Еще раз заявив вчера двум настойчивым корейцам со странной любовью к парикам, что больше не собирается участвовать в их приятельских розыгрышах и что уже отработал полностью все деньги, Федор взял у них сверток, выслушал, что с ним делать, раз пять переспросил, не опасно ли это для здоровья, и вернулся на базу. Чтобы все сделать лучшим образом, ему надо было как можно раньше оказаться рядом.
Утро было чудесное – тихое, чуть прохладное, но обещавшее теплый, веселый день. Рыжий паренек прокрался вдоль островерхих домов к одному, в котором обитали объект его шуток насмешливая кореянка и милая Лиза Самойлова, которая, он надеялся, не слишком пострадает от такого соседства. Открыв ключом, который он сделал в день, когда студенты выезжали на экскурсию, Федор бросил в комнату какой-то предмет, отдаленно напоминающий банку газированной воды или пива, причем движение, которое он проделал перед этим, было похоже на открывание этой самой банки.
Глава 25
Неожиданное подтверждение своей уверенности в том, что Лизе он симпатичен, радости Джуну не принесло. Ведь симпатичен был не он, симпатична была она – эта девчонка Ли Джун, манерная, ехидная, высокомерная куколка.
Нелогично было расстраиваться. Ведь он – это все равно он. И все-таки как-то это огорчительно выходило. А вдруг его девушка расположена к нему только потому, что он сам девушка? Хотя это вряд ли. Просто у него такое обаяние, что никто не устоит, несмотря на разные препятствия и здравый смысл.
Валентин посмеялся над ним – да и ушел, а юноша отправился куда глаза глядят. Рванулся было переубеждать девчонку, но передумал: мог бы и не сдержаться, а обоюдная неопытность до добра не доведет. Надо же хоть теоретически подготовиться к будущим подвигам.
Первой он встретил Аллочку. Девочка-белочка сидела под кустом, явно скрываясь, и наблюдала за рыжим пособником зла. И зачем безобидный парень взялся помогать этим двум троглодитам? Не иначе как они прибегли к безотказному средству убеждения – хрустящим и манящим купюрам с портретами важных деятелей позапозапрошлого века. Федор, ругаясь и кривясь, набирал сообщение очень медленно и не успевал отправить, как получал следующее и опять ругался, опять нащелкивал текст с помощью крошечных кнопок. А что же он хотел – если на том конце невидимого и неосязаемого провода представитель страны с пятитысячелетней историей? Да корейская нация славится непревзойденной скоростью набора SMS!
Так, а зачем Аллочке за поваренком следить? Опять какая-нибудь игра, которую затеяли эти неугомонные? Тогда где-то неподалеку и все остальные?
Юноша осторожно, не выдавая себя, огляделся. С пляжа раздавались голоса, смешки. Видимо, не всем строгая мадам директор делала внушение о недопустимости ночных вылазок к морю. Молодые и не очень мамочки в расстроенных чувствах пытались урезонить своих чад и уложить в постель. Пожилые дамы и их бодрее не по годам кавалеры совершали моцион перед сном.
Месяц золотился. Звезды сияли. Из головы не шло лицо Лизы и то, как сосредоточенно красила она ноготки. Очаровательно неуклюжая, восхитительная недотепа! Чтобы отвлечься, юноша вновь принялся оглядывать окрестности. Аллочка не шевелилась и смотрела из своего прикрытия, как Федор ругает свою трубку и ожесточенно запихивает ее в карман. Если эти девчонки не использовали средств из арсенала супершпионов, то, похоже, их нигде близко не было.
– Ну что, подруга, где-то закопала мешок с закусками, а теперь не можешь вспомнить, под каким кустом именно? – присаживаясь рядышком, поинтересовался Джун. Поваренок уже удалился, вполголоса причитая, что опоздает на автобус.
Чуть не сев от неожиданности на землю, рыжая "бука" все же быстро пришла в себя.
– Ну... Джун! Чтоб тебя так врасплох застали! – ткнула Аллочка его в плечо.
– Застали, и не так! – вздохнул юноша.
– Постой... с тобой в последнее время что-то странное происходило? Может быть, во время твоих поездок? – девушка выбралась из-под куста и нетерпеливо перетирала между пальцев листья на ветке.
– Хорошая попытка, но я все равно не скажу, куда езжу и что делаю.
"Буки" вбили себе в головы, что должны разузнать, как он проводит дни со своей красной леди на колесах. Даже Вика приговаривала, что все тайное становится явным. Но по продолжительному опыту общения с любительницами пошутить и выдумать проделку пооригинальнее Джун знал: стоит только им сказать хоть что-то – и самые невероятные предположения, которые они будут строить, они же примутся и проверять. А там недалеко и от открытия какого-нибудь секрета.
– Да подожди ты, скрытная особа! Я серьезно – было что-то неправильное? Может, вещи пропадали, или наоборот, кто-нибудь тебе лягушек подкладывал? – не сдавалась рыжая девчонка.
Юноша промолчал. Конечно, было – и он знал причину. Но почему этим интересуется одна из "бук"? Это тоже в общем-то ясно – учитывая, за кем она только что наблюдала. Если так она коротает не первый вечер – могла и углядеть в поведении агента-кулинара злой умысел.
"Цыпленка мне судьба подложила", – чуть было не высказался Джун вслух, но сдержался.
– Вроде бы ничего такого не было.
– Честное корейское? – девчонка заметно расслабилась, когда он кивнул, и выдохнула.
– А я-то напридумывала. Правильно Степашка говорит – богатая фантазия еды не заменит.
– Да что ты напридумывала-то? Про поваренка что-то? Ты в него часом не влюбилась, подруга? – пошутил Джун. А потом по румянцу, охватившему веснушчатое лицо, понял, что угадал. – Ох... пароль верный, запрос подтвержден...
– Да-а, тебе хорошо шутить, – неожиданно расплакалась Аллочка. – На тебя он сразу внимание обратил, если бы не была такая гордая и неприступная, он бы на Лизу и не глянул...
– И нечего ему на Цыпленка глядеть! И нечего тебе плакать! И нечего... А она-то чем занимается?
– Кто?
– Виктория.
– По-моему, веночек плетет... Только вот... из бумаги.
Загадка мигом осушила карие глаза Аллочки-шпионки, чему Джун был очень рад. Женские слезы в больших количествах мужчинам противопоказаны.
Присмотревшись, оба собеседника убедились, что их подруга действительно делает что-то странное. Вика сидела на скамейке и что-то сворачивала из белой бумаги, потом, закончив, откладывала готовое в сторону и снова принималась за те же действия. Около нее уже высилась небольшая горка не то снежинок, не то цветов, не то перьев.
– Это у нее что вместо четок? – вырвалось у Джуна. – Оригами... Оригинально...
Их молчаливая подруга была не больше, не меньше, как дочкой настоятеля храма Иоанна Златоуста при их институте, поэтому юноша и предположил, что бумажные фигурки девушка складывает, чтобы сосредоточиться на молитве. Папа Вики был батюшкой добродушным, на дочку авторитетом высших сил не давил, может поэтому она и выросла по-настоящему верующая, но не склонная смотреть свысока на тех, кто не разделяет ее убеждений. Иногда у нее, правда, были периоды, когда тянуло "проповедовать" – цитировать умные книги, наизусть читать целые главы из Библии; она сама говорила, что "сие есть гордыня", и просила подружек ее останавливать. Но такой любви к складыванию фигурок из бумаги у Вики раньше заметно не было.
– Я спокойна и сдержана. Я не даю воли страстям. Все нормально. Все просто замечательно. Боже, помоги... – приговаривала шатенка, разглаживая очередную складку очередного цветка и не замечая, что две тени небезызвестных ей любопытных особ уже подкрались настолько близко, что могли слышать все, что она бормотала.
– Да уж... не только у меня проблемы, оказывается, – констатировал Джун, присаживаясь рядом с творениями руки Виктории. Аллочка примостилась с другой стороны. – И что, сильно тебя припекает пламя страсти?
Вместо того чтобы вздрогнуть, девушка пожала плечами и продолжила.
– Вот у человека нервы! – завистливо протянула Аллочка.
– Положим, человек ничем предосудительным не занимается, в отличие от некоторых, прячущихся по кустам и играющих в разведчиков, – Джун не мог удержаться от замечания. Он был очень сильно удивлен. Чтобы Аллочка добрую четверть часа ничего не жевала и смотрела, как какой-то рыжий балуется с мобильником! Чтобы Вика занималась самовнушением! Хотя по причудливости поведения с его Лизой им сравниться не удастся. Несмотря на проблему, которую своим поведением и домыслами подкинула Цыпленок, воспоминание о ней пробудило в нем чувства добрые.
– Ладно, пока я размякшая и сентиментальная – рассказывайте, в чем ваши печали, – вздохнул он.
С этой его невинной фразы все и началось. На него посыпались признания, предположения и даже сочувственные выпады. Он узнал за пять минут, что поваренок совершенно игнорирует Аллочку и только и знает, что смотрит то на Джун, то на Лизу – с разными выражениями, но одинаково пристально. Валентин – жуткий бабник и неправильный брат Лизаветы, при этом симпатичный и просто греховно притягательный. Именно так. Толстушка и Атаманша гуляют со своими кавалерами. Ну от Жизели-то этого можно было ожидать. Но Дашка-то, Дашка! Перемыв косточки подружкам, дуэт страдалиц вернулся к основному мотиву. И опять, и снова – Федор отказывается смотреть на одномастную с ним девушку, Валентин обращает свое внимание на всех девушек, кроме Вики, а уж на Джун и подавно оба заглядываются. Дело начало принимать опасный оборот. Еще немного и две несчастных влюбленных примутся устранять более счастливую, на их взгляд, соперницу. Страдать безвинно не хотелось.
– Да не нужны мне они оба, девочки, я вообще другого человека люблю, – отмахнулся юноша. Зря он это сказал. Если Вика еще могла бы проявить уважение к сердечным тайнам, то для Аллочки любой секрет – это ее достояние, кому бы он ни принадлежал.
– А этот человек? Он-то тебя любит?
– Любить-то любит, только не меня.
"Точнее ей кажется, что меня, а на самом деле лишь то, чем я кажусь. Да и любит – это громко сказано... Может, она вообще просто отдыхает душой в дружбе с необычной жительницей другой страны?", – Джун приуныл, и наверное, заметно.
– Ну и дела, – сочувственно вздохнули девчонки. – Если даже тебе приходится страдать, то мы и вовсе безнадежны. А это, дорогая Джун, повод и серьезный.
Закончили вечер в "букином" домике – трое обитательниц с налаженной личной жизнью отсутствовали, а трое невезучих временно оккупировали нижнюю комнату и заливали горе отменным белым вином.
Юноша выяснил еще очень всего много интересного. Например, не только Лиза решила, что его любовь всей жизни – это Хрюша. Обе собутыльницы принялись сразу же строить догадки о том, что же это за загадочный человек, который больше всего на свете нужен их корейской подруге, и совместными усилиями установили: это не может быть никто, кроме Константина Самойлова.
– Джун, ты героическая личность, героическая, – помахивая пакетиком с сушеным кальмаром, изрекла Аллочка.
– Точно-точно, ты почти что душу положила за други своя, то есть уступила любимого парня подруге – а это еще сложнее, – вторила Вика.
Одно было хорошо: девчонки решили, что он исчезает, чтобы просто быть дальше от милующихся Хрюши и Степашки или чтобы тосковать в одиночестве.
