Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)
Тут Джун, надо признаться, блефовал. Чьи следы там и могли найтись – так только его собственные. Все-таки он, оберегая Цыпленка от ухаживаний поваренка, эту полезную вещь тоже использовал.
Перебивая его, Ли Хван закричал:
– Не будем об этих мелочах, ведь никто же не пострадал. И даже в тебя-то Чжихван не попал из-за этой девчонки!
– Ага! – довольно улыбнулся Джун. – Вы все слышали. Факта охоты на людей мой достойный родственник не отрицает.
Пожилые зрители-акционеры недовольно зашумели.
– Вот и хорошо, что ты напомнил об этом дне. Сейчас я вам предъявлю доказательство того, что Ли Джун парень!
На огромном экране после нажатия нескольких клавиш на ноутбуке, подключенном к проектору, проступили знакомые Джуну картинки. На этот раз без подписей Лапикова.
Консервативные старики закачали головами. И даже отец Джуна поморщился.
– И что это доказывает? – пожал плечами Джун. – Помнится, вы даже опубликовали эти снимки на доске объявлений на базе. И знаете, как их восприняли окружающие? Они заподозрили меня и другую девушку на фотографии в нетрадиционной связи. А вовсе не усомнились в том, кто я есть.
– Дружочек, – пробормотал один из акционеров. – Я, наверное, стар для этих интриг. Ты все же скажи, ты парень или девушка?
– Он парень! – перебил Ли Хван. – Мы с братом видели ясно!
– Прошу меня простить, достопочтенный господин Со, – с достоинством и глубоко поклонился Джун. – Прошу прощения также за моего торопливого брата. Позвольте сначала кое о чем его спросить.
– Хорошо, хорошо, дружочек. Но потом ты все же ответь на мой вопрос.
– Итак, дорогой брат... скажите мне, когда же вы видели ясно, что я парень. Назовите точное число, будьте любезны.
– Да какая разница? – вскинулся Ли Хван. – Ладно. 25 июля. Доволен?
– А точнее?
– Рано утром. Все? Глупые вопросы закончились?
– Да... Глупые закончились. Остались только идиотские. Не вернете ли вы мне мою банковскую карту?
– Какое отношение имеет эта просьба к сути дела? – зашумели акционеры, а два старших представителя семейства Ли переглянулись. Было полное впечатление, что им обоим стыдно за своих отпрысков. Лучше было, пожалуй, только Ли Тхэуну, так как у него еще оставалась не скомпрометировавшая себя в бизнесе малышка Ли Соль.
– Так как? Братишки, вернете мне то, что вам было одолжено? – прищурился Джун.
Младший из кузенов пытался остановить своего брата, он делал ему знак промолчать или согласиться, но Ли Хван отмахнулся:
– Я давал обязательство своей сестре, которой у меня никогда не было. Так что оставлю этот маленький сувенир себе. Ты ведь не станешь отрицать, что ты мужчина и не можешь быть моей сестрой.
– Да-да, дружочек, скажи уже, кто ты, – проскрипел прежний любопытствующий старичок.
– Несомненно, я мужчина, – гордо выпрямился, скрестив руки на груди, Ли Джун.
Шум стоял невообразимый. Даже представить себе сложно, чтобы небольшая группа пожилых людей может так громко удивляться и с такой силой возмущаться.
– Однако, – твердо сквозь негодующие переговаривания продолжил разоблаченный юноша, – я утверждаю, что мои достойные родственники подтверждений этому не нашли. Или же они сознательно пошли на обман и подделку долговых обязательств, что не допустимо в гораздо большей степени и более разрушительно для имиджа компании, чем переодевания мальчиков в девочек.
– Да как это не нашли? Мы с братом вдвоем видели тебя купающимся. Конечно, ничего общего с девчонкой.
– И видели вы меня три дня назад, 25 августа рано утром.
– Вот именно! Сколько можно повторять.
– А я продолжаю утверждать, что вы или меня не видели вовсе или являетесь наглыми, циничными мошенниками.
Шум вновь поднялся. Ли Хван напоминал рыбу выброшенную на берег. Очень опасную однако, с острыми зубами. Акулу.
– Объяснитесь, сын Тхэуна.
Вместо объяснений Ли Джун раздал всем присутствующим, не забыв о братьях, копии подписанного им обязательства.
– Прошу обратить внимание на формулировку и время подписи. 25 августа. 14 часов 30 минут по украинскому времени.
Акционеры-пенсионеры начали обеспокоено кивать и коситься на сыновей Тхэсонга и Мичжи.
– И зачем ты притащил эти никчемные бумажки и отнимаешь наше драгоценное время? – не обращая внимания на брата, тщетно пытающегося заставить его замолчать и сесть, рассерженно прорычал Ли Хван.
– Сами выберите, братцы, знали вы, что я ваш брат, а не сестра, или нет, – развел руками Джун. – Но учтите: если вы не знали, значит, ваше сегодняшнее утверждение ничем не подкреплено.
– Глупости! Конечно, знали.
– А если знали, то вы сознательно пошли на подписание недействительного документа с неблаговидными намерениями. Вы, как мне видится, должны были заявить, что вам известно, кто я, и потребовать составления документа по всей форме.
– Малыш, но ведь и ты пошел на составление заведомо ложного документа, – указал Ли Тхэсонг. Он был спокоен и даже добродушен к обретенному племяннику, а вот на сыновей смотреть что-то не хотел.
– Да, возможно, но я никакой финансовой выгоды от этого не получал, даже наоборот, рисковал, полагаясь на порядочность своих братьев. Ведь на следующей неделе должен был состояться совет, где было бы объявлена воля дедушки и братья бы узнали, что я им двоюродный брат, а не сестра.
Теперь акционеры перешептывались. Некоторые шумно пили воду, разлитую по высоким бокалам невидимым обслуживающим персоналом.
Отдыхая от дороги, Лиза разбирала вещи. На лучшие плечики в платяном шкафу она повесила три подарка своего парня, мечтая о том, как встретит его в одном из платьев, как они будут гулять по запутанным старым улочкам города, который стал для нее еще более уютным с тех пор, как она узнала, что больше десяти лет в нем жил Ли Джун со своими бабушкой и дедушкой. Он мало о чем успел ей рассказать, обещая надоесть историями, правдивыми и не очень, когда вернется.
Долгие перешептывания старичкой-акционеров, в которые вмешались Ли Тхэун и Ли Тхэсонг, выгнав своих детей на время из зала, как не имеющих права голоса, привели к следующему. Так как завещание Ли Мугёля было раскрыто до срока из-за болтливости адвоката Ко и предприимчивости госпожи Но, то ли Джун получал еще один шанс выполнить условие деда. Он должен был закончить свое обучение в роли девушки – это означало еще год до экзамена на бакалавра проучиться в своем учебном заведении. При этом братьям было запрещено приближаться к нему и вмешиваться как-то в его жизнь. Если за это время Джуна никто не разоблачит, то условие будет считаться выполненным.
Все, казалось, складывалось прекрасно, но юношу не покидало ощущение неправильности. Это было еще большим фарсом, чем все предприятие братцев-клоунов. Поэтому, проклиная себя за глупость, Ли Джун все-таки встал и отказался выполнять это простое условие. Пусть братья ликуют. На делах свет клином не сошелся.
– В чем дело, мальчик? – все тот же любопытный дедок, господин Ким.
– Я, может быть, дурак и мальчишка... Но я не хочу подвергать такому испытанию свою вторую половину, дарованную мне судьбой. Я отказываюсь.
– Ну что ж... – кашлянул, скрывая свое разочарование, Ли Тхэун. – Значит, ты не выполнил условие... и на совете, которые состоится, как и было запланировано, так мы и объявим.
– Минуточку... – не унимался господин Ким, – что ты там, мальчик, говорил о второй половине?
– Да какая разница-то? – Ли Хван праздновал победу.
– Мне уж лучше знать, дружочек. А ты слишком уж нетерпелив и плохо воспитан. Не думаю, что я или мои наследники когда-нибудь тебя поддержим, – проскрипел старичок. Что ж, это было небольшим утешением, но все равно приятным.
И повинуясь велению сердца и просьбе почтенного акционера и лучшего друга его дедушки, как он теперь вспомнил, Джун заявил, что встретил неожиданно в конце своего испытания любимую девушку. Она полюбила его, несмотря ни на что, и смогла увидеть его истинное лицо, хотя и не слишком-то сообразительна во многих вопросах. И пусть кто хочет смеется над ним – он знает, что она та самая, единственная. И из-за денег и власти, из-за соперничества с родственниками он не собирается оскорблять ее чувства, целый год притворяясь девушкой и ставя под угрозу ее репутацию.
– Потому что я прекрасно справляюсь с ролью девчонки, но скрыть своих чувств не смогу. А со стороны это выглядит... вы сами видели, – юноша немного смутился. Исчез напор, с которым он опровергал своих братьев, точнее, старшего: младший почему-то отмалчивался и не нападал.
– Так, так... молод и горяч... совсем как Мугёль, мерзавец, иначе бы разве твоя необыкновенная бабушка выбрала бы его? Ну а вдруг, дружочек, ты ошибаешься? Сам ведь говоришь, что знакомы вы меньше месяца? Может, это просто легкая интрижка?
– Время и любовь не всегда прямо пропорциональны, – не очень складно возразил Джун.
– Ну ладно, а если твоя девчонка любит тебя не так сильно, как ты ее?
– Ха! – Самообладание вернулось к юноше. Вот уж в чем он не сомневался, так это в чувствах Лизы.
– Уверен в себе, – пробормотал старик Ким. – Молодец! Отличное качество для руководителя... Хм... Тогда... тебе несложно будет выполнить особое условие деда на этот счет?
Джуна, как и всех присутствующих, а особенно Ли Хвана, как будто оглушили. Очередное потайное дно в завещании Ли Мугёля? Сколько их еще? А на случай объединения двух Корей у него не какой пунктик не прописан? Вероятно, поняв правильно выражение лица Ли Джуна, господин Ким поспешил его успокоить:
– Не волнуйся, это последнее. Согласен, бравый хангук Сарам?
– Конечно. Что бы это ни было, я справлюсь.
– Но это касается и твоей подруги.
Она справится тем более. Мы справимся. Я и Лиза. Вместе.
– Ну что ж... Тогда...
Достойные члены собрания еще никогда не слышали столько ругательств из уст юной Ли Джун, которая для некоторых неожиданно оказалась бравым юношей, достойным самого важного дела для каждого мужчины. К счастью, их покой не был нарушен, ибо ругался Джун исключительно по-русски.
"Старый интриган! Хуже князя Болконского! Спасибо, что разрешил писать письма. Хотя и без подробностей", – думал Джун, оказавшись на недолгое время дома и приходя в себя, перед очередным, сложным и неожиданным, этапом своей жизни.
"Моя дорогая Лиза!
Ты – лучшая случайность в моей жизни. Я обещал тебе, что буду твоим парнем. И я сдержу свое обещание, но не прямо сейчас. Обстоятельства семейные и деловые вынуждают меня отсутствовать два года. И мне даже нельзя ничего тебе объяснить – только писать письма. Раз в месяц. Из них ты ничего не узнаешь о том, где я и что делаю, – они просто напомнят обо мне и моих к тебе чувствах. Я знаю, что ты меня любишь и сможешь меня дождаться. Эти два года будут мучительным испутанием, но когда они пройдут, я поступлю в твое полное распоряжение.
Любящий тебя Ли Джун.
P.S. Ли Соль обещала переслать тебе письмо. Если она его прочитала – оттаскай ее за уши... Хотя нет, до следующего лета, когда она собирается в гости к дедушке и бабушке (позаботься о ней тогда, ладно?), ты не сможешь... нарисуй на нее карикатуру и вывеси в Сети. Адрес прилагаю. Ее школьные друзья обрадуются.
P.P.S. Я тебя люблю.
P.P.P.S. Знаю, знаю, что ты тоже.
P.P.P.P.S. Да, я самоуверенный, наглый тип, но... Смотри выше...
И последнее. Не вздумай учиться целоваться, ты и так талантливая."
Эту записку, первую, но далеко не единственную, Лиза Самойлова перечитывала не раз, пытаясь понять и смутно догадываясь, в чем дело, опровергая свои догадки и беспокоясь за своего исчезнувшего парня.
Глава 32
Два года кажутся космически огромным сроком, если ждешь чего-то очень сильно. Но даже такая уйма времени когда-нибудь проходит. Острота ожидания притупляется, события входят в свою колею, и мирно идут своим чередом.
Джун, как и обещал, исправно присылал письма раз в месяц. Двадцать пятое Лиза получила на днях. И как раз обдумывала ответ. У них за это время сложилась маленькая традиция. Он писал ей какую-нибудь сказку, то грустную, то веселую, то романтичную, то страшную, а она в ответ рисовала портреты героев или несколько сценок к его истории. Эта забава немного отвлекала ее от забот.
Ей предстоял последний год в институте, а затем... Девушке одновременно хотелось многого – и учить живописи малышей в доме детского творчества, и помогать брату и невестке с оформлением эскизов, и рисовать семейные портреты, спрос на которые в ее исполнении за два года сначала сформировался, а потом необыкновенно вырос. А началось все с портрета Леля и Купавы...
А еще ее беспокоил один нахал, который вчера попытался с ней познакомиться у института, куда девушка пришла узнать расписание предпоследнего семестра. Возмутившись его поведением, Лиза сбежала, юркнув в удачно подвернувшийся троллейбус, благо остановка была в шаге от здания альма матер. Не настолько сильно она изменилась, в конце концов, чтобы на нее так реагировать при встрече. И главное, она так и не узнала расписание. Можно было бы позвонить Инне или другим девчонкам с курса, с которыми Лиза сблизилась за это время, но девушке было интересно: не предпримет ли наглец что-нибудь еще.
"Ну вот, так и есть", – подумала художница, поднимаясь по мраморным ступенькам на свой родной факультет и замечая, как у расписания стоит вчерашний симпатичный нахал и томно поглядывает на Инну, которая заливисто смеется, немного переигрывая, и строит нахалу глазки. "Вопрос в том, кого спасать из этих двоих и стоит ли? Рома только что меня спрашивал, почему я не с Инной, если она тоже сегодня собиралась узнавать расписание... Значит, скоро и этот наш павлин будет тут как тут. Эх... кого-то все же надо выручать..."
Инне просто феноменально повезло сегодня. Выглядит она превосходно. Раздражающе похорошевшей Лизки нет поблизости. Она хоть и утверждает, что у нее есть парень, но что-то не спешит его предъявлять. Рома... на пленере... ему полезно. И она очень кстати встречает потрясающего парня. Прямо у деканата, еще пахнувшего свеженьким ремонтом. Пусть этот красавчик-спортсмен будет новеньким, ну, пожалуйста! Надо же с кем-то заигрывать, чтобы Рома ревновал и был в тонусе!
– Слушай, а ты не наш новый натурщик, а? – сделал девушка первый ход, очаровательно улыбнувшись.
– Скорее уж старый, – взглянул на нее спокойно высокий, с первого взгляда видно, что сильный, парень-брюнет из-под темных очков.
– Ну... раньше я тебя точно не видела.
– Готов поспорить, года два назад ты бы на меня и не взглянула. В этом смысле.
– Да ладно! – Инне показалось, что дело идет на лад. Разминочное заигрывание можно считать начатым. – Ты что пластическую операцию делал? Не похоже!
– Пластическую не делал. Это факт, – улыбнулся парень и замолчал, смотря ожидающе на лестницу.
– Может, тебе помочь? Ты кого-то ждешь или не знаешь, куда идти? – попыталась Инна вернуть внимание собеседника. Нет, до чего все-таки классная у него фигура. Надо будет с Ромочкой на пару в фитнес-клуб записаться. А то что-то он от мольберта стал на спину жаловаться.
Лизе надоело смотреть, как ее подруга пристает к ее навязчивому и недогадливому поклоннику.
– Инна, – серьезно и спокойно произнесла она, похлопав подругу по плечу. – Тебя Рома искал.
– Рома? А кто это? – притворилась удивленной брюнетка. Лизу уже ее штучки не удивляли. Но парень, с которым заигрывала Инна, тоже еле сдерживал смех. Шутник какой выискался!
– Инна! – со значением проговорила Лиза.
– Ну что тебе? не видишь, что я разговариваю с человеком? – недовольно буркнула Инна, одновременно пытаясь ослепительно улыбнуться все еще незнакомому для нее красавцу.
– Вижу. Поэтому тебя и отвлекаю.
– Чего? – Похоже, приятельнице было странно, что Лиза решила ей перечить. Ну так раньше причин ей возражать особых не было.
– Парня моего не трогай – вот чего! – рассмеялась девушка, уничтожая угрожающий смысл своих слов.
– А! – расцвел собеседник Инны. – Моя прелестная фея решила мне ответить взаимностью? А вчера была такая суровая, неприступная...
– А с тобой, красавец, мы дома поговорим, – грозно пообещала девушка, упирая руки в боки. Нет, ну надо же такое выдумать!
– Лиз... так это твой... ну я же не знала... думала... – Инна действительно расстроилась, узнав, что опять покусилась на мужчину, который нравился ее однокурснице.
– Эх... нам с тобой, подруга, лучше не думать. А Рома тебя и правда обыскался. Только что с ним по телефону разговаривала.
После этих слов Инна встрепенулась, отошла в сторону и принялась судорожно вызывать своего парня. Как это он посмел искать ее у Лизки? Зачем это он вообще ей звонил? Краем уха брюнетка продолжала интересоваться разговором.
– А теперь я тебя слушаю, Евгений, – сурово, но в меру заявила блондинка.
– Ох... – что-то всерьез испугало ее высоченного собеседника. Он даже отшатнулся, но тут же рассмеялся. – Вижу, ты пообщалась с дедом... Так, стоп... а ты как догадалась насчет меня?
– Мне обидеться? – маленькие кулачки тыкали ему в бок. В отличие от него его девушка за эти два года не выросла.
– Щекотно же! – шутя и осторожно отмахивался Ли Джун.
– Мало тебе еще. Как я тебя могла не узнать-то?
– Да ведь ты меня не видела с тех пор, как я уехал. А потом сразу моя командировка, правительственное задание... и общались мы только письменно...
– Командировка? Задание? Ты кто? Штирлиц? Или мушкетер? Сразу трое. Я твое последнее письмо, между прочим, уже прочитала. Сказал бы сразу, что в армию пошел! Я, конечно, что-то в этом роде и предполагала, но...
– Ну Лиза, ну мы ведь два года не виделись, надо ли зацикливаться на таких мелочах? – умоляюще сложил руки Джун.
– Сам виноват, – продолжала его распекать девушка. Эх, приятно, что ни говори. – Я ведь предлагала приехать... Не думаю, что для участников военного ансамбля самодеятельности все так строго...
– Ну знаешь, самодеятельность – это... – Молодой мужчина осекся. Когда он в последнем письме признался, что эти два года провел в армии, где нес службу в соответствии со своими способностями, он никак не мог предположить, что Лиза решит, будто он все время проиграл в солдатском театре или пропел в хоре. Ведь у него была масса и других талантов, в том числе изображать того, кем он не являлся. Впрочем, для спокойствия своей любимой даже лучше не опровергать ее заблуждения.
– И все-таки, почему я не могла бы тебя узнать?
– Волосы, одежда. Потом я вырос, возмужал, – гордо перечислял Джун.
– Вырос ты сантиметров на пять, я так думаю, твое самомнение, может, и на километр. Ну и что? – очаровательно пожала плечами Цыпленок. – Ты же меня узнал? А ведь не художник, как я, и глаз у тебя не такой наметанный.
Тут Джун поспорил бы. Но решил отложить препирательства на потом.
– А что ты? Ты как и раньше – мой любимый Цыпленок.
– Да... – покачала головой Лиза, – а я еще не верила Норе и Ли Соль, когда они говорили, что мужчины не замечают деталей. Уж ты бы мог – сам ведь был очаровательной эльфийской принцессой.
Очаровательный и эльфийский еще ладно, но не девушка. Джун оглядел свою п-настоящему очаровательную Лизу. Конечно, она изменилась за два года: волосы отрастила, краситься научилась, одета очень элегантно. Видимо, его давняя, еще во время памятного отдыха сделанная, просьба к Ивану заставит ьЛизу уделять себе больше внимания была выполнена. Держится более уверенно. Но в остальном – это все та же светлая и нежная девчонка, в которую он влюбился без памяти солнечным летом два года и один месяц назад.
– Ну как? Нравлюсь? – улыбнулась его маленькая художница.
– Спрашиваешь!
Позади раздалось робкое покашливание, а затем обладательница летней простуды робко поинтересовалась:
– Лиз, а все-таки кто это?
Да уж, брюнетке было любопытно до неприличия, с каким же это потрясающим парнем обнимается ее прелестная подруга.
– А ты говоришь, у художников глаз острый. Вот твоя гусыня Куликова меня не узнает. А ведь... Ой... ну зачем же на ногу наступать, да шпилькой еще, Цыпленок. Лучше бы ты стиль в обуви не меняла! – наигранно поджимая ногу, посетовал Джун.
Что происходит вообще? Куда она попала? Что еще за гости из прошлого?
– Цыпленок? – почти по слогам повторила Инна, не веря своим ушам. – Так ты не парень? Ты змея корейская Ли Джун? А как же...
Вот уж странные вещи. Это какие же она препараты пила, чтобы так преобразиться? Бедная Лизка, все-таки попалась в сети...
– Лиз, мне надо доказывать твоей подруге, что я парень? Или достаточно того, что ты в курсе? – напевно спросила... или все-таки спросил... непонятно кто Ли Джун.
– Я тебе подоказываю! – Лиза, кажется, опять примерилась шпилькой к здоровенной ноге своего парня или кто это вообще. Инна была рада, что научила подругу этому нехитрому приему.
Через полчаса, когда эта ненормальная, хотя и абсолютно нормальная парочка кое-что объяснила ошарашенной брюнетке, та, приговаривая "Ну и дела", побежала скорее к своему парню – рассказать потрясающую новость.
– Эх... а ведь я должен нашему рыжему журналисту парочку сенсаций, – пригорюнился Джун, присев на подоконник от избытка чувств.
– Что ж, это легко исправить, – хмыкнула Лиза. – Знаешь, кто выпускает "Студенческий листок"? Можем, навестить его, если хочешь.
На следующий день Лапиков проснулся знаменитым. В масштабах Татринска для начала. Более странного материала ему публиковать еще не доводилось. А главное, все события были абсолютно достоверны, и он сам был очевидцем некоторых. А для настоящего журналиста очень важно знать, что то, о чем он пишет, это, как ни странно, чистая правда.
Эпилог
Десять лет спустя
– Папа, я не хочу к прадедушке Пете. Он опять будет меня на рыбалку брать. Рано будить. Воспитывать.
– А к дедушке Аркадию и дяде Косте хочешь? Целый день смотреть сериалы и лопать торты, до которых не добралась тетя Жизель и твои младшие двоюродные братишки? Или ты хочешь на Луну, к тете Соль? – солидный, хотя и молодой директор крупной корейской компании, уверенно лидирующей в развлекательном секторе экономики, приподнялся из-за своего стола в кабинете, встречая появление вслед за решительной девчушкой лет восьми ее очаровательной матери.
– Женя, ты чему учишь ребенка? Какие сериалы, какие торты? А о Луне Аннушке рано думать! Марш руки мыть, все четверо.
– Мама, цып-цып! – потянули за мамину юбку крошечные пальчики девчушки в ярко-желтом костюмчике.
– О Боже, я же просила, Джун, не называй меня так при детях. Вот и малыши думают, что маму у них зовут...
– Мама, цып-цып, – с другой стороны за ту же юбку потянулись такие же крошечные пальчики маленького солдатика – мальчика в костюмчике хаки.
– Кстати, Цып... хм... Елизавета Аркадьевна, – заботливо усаживая на удобное канапе свою цветущую супругу, вновь обещающую ему счастье отцовства, спросил Ли Джун, – помнишь пожилую японскую пару, которую мы с тобой встречали в Крыму?
– Да... жаль, что я тогда не могла с ними пообщаться. Видно было, что хорошие люди. А ты, наверняка, заморочил их какой-нибудь выдумкой.
– А ты знаешь, что они наши фанаты?
– Это как?
– А вот так. Он режиссер, она сценаристка. Как-то увидели интервью с нами в одном из международных журналов и вспомнили давнюю встречу. Мне бы такую память в их возрасте! Они, оказывается, долго собирали материал, а потом сняли фильм о том, как мы познакомились, правда с вымышленными именами.
– И основное действие, конечно, происходит в Америке... – вздохнула Лиза, придерживая взбирающихся на сидение рядом с ней малышей. Оля, названная так в честь матери Лизы, и Мугёль были очень, очень шустрыми детьми, почти такими, наверное, как и их отец в детстве. То же можно было сказать и о старшей дочери, которая чудом избежала участи быть названой, как и отец, в честь месяца, в котором родилась. Лиза тогда сказала, что две "Джун" на одну семью – это перебор, а английский язык хорош сам по себе, но имена она согласна давать детям или русские, или корейские. Вот если муж у нее вдруг будет англичанин... На этой реплике спор был закончен. Молодой отец и думать не хотел о всяких гипотетических англичанах.
– Ну, не без того. Это же японцы... они все еще надеются вернуть себе угодья для охоты на лис... Я уже попенял Чжихван-хёну. Как такое можно было пропустить?
– Да ладно тебе, они ведь хорошие люди и не могли ничего плохого там наснимать. Ну и пусть действие в Америке. Мы-то знаем, как было на самом деле.
– Кстати, Цып... ох... Лиза, а куда делся наш реактивный ангел Анька?
– Что-то мне тревожно. Могла и на Луну собраться...
– Мама, цып-цып!
Тихая, мирная жизнь. Никто бы и не подумал, что известная художница портретистка, фея супружеского счастья, как ее называли в прессе, госпожа Самойлова-Ли живет такой обыкновенной, обыденной, для кого-то даже скучной жизнью. Но в конце концов, кто, как ни счастливый человек, может ото всей души пожелать счастья другим так, чтобы оно сбылось?
