Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"

Автор книги: Злата Меркулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

   Выяснилось это почти случайно. Позавчера утром, как обычно, Джун возвращался с пляжа и прокручивал в голове зацепившую его фразу журналиста.

   "Что это значит: Доска объявлений – это открытая трибуна, а не желтый листок? А почему это мы такое показываем? Мы с Цыпленком лежали себе тихо-мирно и никого не звали нас фотографировать. И это называется "мы что-то показываем"? А подглядывать зачем? Нет... что-то тут не так"

   В тот момент Джун и увидел, как Лапиков что-то приклеивает к доске.

   – Невероятно, но факт. Вы, сударь, опять занимаетесь публичными сплетнями! – Джун полубрезгливо поскучал ногтем по стенду. – И что такого интересного в недавнем эпизоде с участием прекрасных дев со мной во главе, Цыпленка и поваренка? Как вы расстарались, однако, цветная полиграфия. Лестно, лестно ваше внимание, но следует от него воздержаться. Та-ак... Минуточку...

   Джун ласково придержал под руку покрасневшего Лапикова и быстро спросил:

   – Кто делал те, первые фотографии?

   Качество снимков заметно отличалось. Видимо, для племянника щедрая тетушка не пожалела цветного фотопринтера, а их с Лизой жаркие объятия получились такими нечеткими, да еще и черно-белыми – явно работа обычного принтера, и не самого лучшего. Джун об этом даже жалел, потихоньку от Лизы разглядывая изъятые им картинки. Он их не решился выкинуть, а, напротив, в тот же вечер разгладил и спрятал под матрас.

   – А то ты сама не знаешь? – бодрился племенник своей тети. Так как юноша тут же перестал его удерживать, Лапиков почувствовал себя более уверенно.

   – А почему я должна знать?

   – Ну... так ведь ты с этой своей новой знакомой, художницей, сами их и приклеили небось. Где только распечатать умудрились? Эксгибиционистки!

   Джун поцокал языком:

   – Не стыдно такими сложными словами зарубежную гостью озадачивать? Ладно, допустим. А зачем к нашим невинным забавам на фото вы, господин-борзописец, такой забористый заголовок присочинили?

   – А чтоб неповадно было свои частные фотографии выставлять на почетном месте! – праведный гнев превратил Лапикова из рыжего паренька в очень рыжего.

   В общем, сошлись они на том, что Джун вновь конфискует фотоотчет о своей жизни, а взамен соглашается дать ближе к отъезду интервью о своих впечатлениях. Почему-то Лапикову идея расспросить подробно корейскую студентку показалась достойной внимания и его и читателей.

   "И что это значит? Во-первых, я, как обычно, прав, предполагая худшее. Во-вторых, эти клоуны точно хотят бросить тень на мою безупречную репутацию. Да уж... акционеры – народ консервативный, если во главе компании когда-нибудь встанет девица, как они думают, это уже для них болезненно. А если еще и девица с не теми ориентирами... которую не выдашь замуж за своего драгоценного сыночка... Да, клоуны так и должны размышлять. Получается, текста распоряжения они не знают. В-третьих, у них определенно есть помощник среди обитателей базы. Не то чтобы я раньше сомневался, но теперь-то это очевидно. Снимали-то не снаружи. Значит, кто-то был наготове и воспользовался случаем. Правда, непредсказуемый Цыпленок случай-то сам изменила. Что же они хотели фотографировать тогда?" – кое-что Джуну стало ясно, но появились и другие вопросы.

   Да уж, Цыпленок тогда его точно спасла. Полезная оказалась птичка. И опасная. Как она его за эти дни издергала – просто пора успокаивать нервную систему. Чай с мятой пить – или травы, как бабушка Аня заваривает. Или водой холодной чаще обливаться? Вот дед порадуется, когда узнает, что его Евгений, которого он до сих пор считает неженкой, ни дня не пропустил – исправно закалялся. Мало того, что приходит вся загадочная с этих своих сеансов. Джун решил уже, что как-нибудь надо проверить, что там у них происходит. Пока сдерживался – дела были. Но он ведь не только хорош и умен собой, он и невероятно трудолюбив, так что скоро он со всем справится и...

   И вообще, его подружки-"буки" так на него не действовали. А ведь тоже симпатичные – каждая в своем роде. Или он к ним за три года привык. Или просто сама ситуация способствует – он вдруг с кем-то еще под одной крышей. А как она его вчера обняла! Джун просто почувствовал себя старым развратником, когда узнал, что малышка его просто пожалела, и даже почти растрогался. Он-то уже не сомневался, что это действует его несомненное обаяние и магнетизм. Но на такую бесхитростную разве подействует!

   Беспокоил его этот павлин, но не сильно. Пусть посмотрит на Цыпленка, пусть Куликова поревнует чуть-чуть, раз не умеет дружить с хорошими девочками. Судя по взглядам Пичугина за обеденным столом и по кислому личику верной подружки Джун, как и ожидалось, неплохой стратег.

   А вот Федор, проявивший интерес к Лизе, его озадачил и заставил встревожиться. Как-то он сразу присоединился к их компании, вместе с Василием беседы вед с Цыпленком. Когда Джун поинтересовался у поваренка, отведя его в сторону, в чем дело, то тот заявил, что Джун гений (это верно, конечно) и знаток человеческих душ и что он выполнил домашнее задание и понял, что Лиза – самая милая девушка из его нынешнего окружения и ухаживать он будет за ней. На активные возражения "корейской принцессы" в его лице о том, что "она" его не тому учила и что все равно у них с Лизой ничего не выйдет, этот рыжий пошел проторенной дорожкой и, как и Василий немного ранее, заявил, что она (то есть Джун) просто ревнует, но ничего не поделаешь – Лиза уже ему нравится, так что пусть корейская мисс дальше не вмешивается.

   Главное, что этой девчонке нравилось повышенное мужское внимание. Она определенно похорошела за эти несколько дней. Чувствуется его благотворное влияние. Ладно, пусть пока радуется. Но, конечно, про Василия ей надо сказать. Кто ее знает – влюбится опять не в того парня.

   Размышляя так, Джун готовился к первому танцевальному испытанию в этом месяце. Приоделся (розовая блузка и белые брюки, шелковый шарф на плечи – очень практично: и прикрыть что надо и для самообороны сгодится), с сожалением накрасился и отправился в путь. Лизу раньше с собой утащили «буки», которым он ненавязчиво и тонко намекал пару раз, что больше у Цыпленка никакой одежды нет – кроме той, что они уже видели. Любопытно, во что они ее вырядят. Еще и поэтому ему никак нельзя пропустить это зрелище. Современные мужчины так грубы и невоздержанны – эти хищники могут открыть охоту на его Цыпленка.

   Федор с сожалением кинул последний взгляд на зал столовой. Он не сможет сегодня поучаствовать в общем веселье. Должен своим новым знакомым ежедневный отчет предоставлять. Эта азиатка слишком подозрительная – так и сверлит его своими глазищами. Красивая она, конечно, но от этой красоты мороз пробирает. Еще рыжая эта зараза все время крутится на кухне, все время какие-то глупости говорит. Вот он обо всем этом пару дней назад рассказал, а особенно – о скандале с наркотиками, и те двое согласились, что можно немного подождать и ничего не делать. И все равно он ходи и отчитывайся. Что у них за странные шутки? Что за отношения у этих корейцев друг к другу? И зачем Федор так хотел английский в школе учить? Пошел бы во французский класс – ничего этого не было бы. Зато они его до дома подвозят – экономия как никак.

   Жаль все-таки, что не потанцует он с крошкой Елизаветой. Занятная оказалась девушка: мало того, что готовить умеет, – внятно может рецепт пересказать. Так все по полочкам раскладывала – не в каждой кулинарной книге прочитаешь. Он, конечно, слушал поначалу преувеличенно внимательно, но потом втянулся. Голосок у нее такой нежный. Жаль, что они познакомились при таких обстоятельствах. Ему как-то даже совестно было. И качок этот медлительный пугал – соперник его, Васька. Мутный тип.

   И Джун. Неужели эта азиатка, правда, все чувствует – так выспрашивала его, так убеждала не лезть к Лизе. Или он не ошибся, и кореечка, как говорит тетя Катя, ревнует? Вопрос только – кого и к кому. То, что он видел в уголке с шиповником, говорило само за себя. Азиатка так пялилась на крошку Лизу, что он даже обрадовался: сейчас эти двое ее обезвредят, и ни в чем не повинной девчонке-художнице ничего не будет угрожать со стороны этой странной верзилы. Но Лиза оказалась для корейской мисс неуклюжим, но ангелом-хранителем. Тогда-то Федор на нее и посмотрел повнимательнее, и заинтересовался.

   Федор решил, что надо будет своим узкоглазым экстравагантным приятелям, обожающим парики, цветные очки и пудру, сообщить, что завтра почти все студенты отправятся на экскурсию и будут отсутствовать целый день. Почти, но не все. Их подруга и соотечественница, насколько ему известно, никуда не собиралась. Вот пусть и встретятся, шутники, тогда, когда их шутки никому больше не будут угрожать.

   – Этот старый маразматик!

   – Хён, ты говоришь о покойном дедушке!

   – Ты меня учить вздумал, молокосос! Как ему это в голову пришло? А все эта тщедушная. Это она его задурила. Ясно же, что у этих иностранцев не все в порядке с головой.

   – И английский они плохо знают – я этого Хвё-до-ра почти не понимаю.

   – Да ты вообще никого не понимаешь, потому что ты идиот!

   – Да уж, Ли Джун на этих переговорах нам не поможет.

   – Ты точно идиот!

   В суматохе подготовки к танцам – совершенно непонятной, но азартной – никто не заметил фургончика серого цвета, заехавшего на стоянку за административным зданием. Из машины вышли трое молодых людей. Точнее, сначала двое вышли, а третьего они вытащили. Он, самый высокий и самый субтильный из них, упирался и причитал:

   – Что за дурацкая идея! Зачем это вообще нужно? почему нельзя было остановиться в каком-нибудь городе? Здесь наверняка даже ванн нигде нет! Зачем я только с вами поехал!

   – Ты что хочешь, чтобы твой родной человек похудел от тоски? – полунасмешливо, полужалобно спросил крепкий парень.

   – От тебя дождешься, каратист-недоучка.

   – Сколько раз говорить: карате у нас Сережка занимался! Валь, ну что ты молчишь, когда над твоим братом издеваются?

   – Ты свою упитанную тушку имеешь в виду или это чахлое растение? – подключился к беседе третий, поправив указательным пальцем стильные очки без оправы.

   – Пойдемте скорее, мне уже не терпится! – крепкий некаратист потянул остальных, и трио светловолосых сероглазых парней отправилось потихоньку оформляться, а субтильный продолжал ворчать, что он не растение и что кое-кто решает свои личные проблемы за его счет.

   – За чей счет, ты говоришь? – уточнил очкарик. – А из-за кого я всю дорогу в очках просидел? А на границе такая хорошенькая дамочка-офицер была – милашка. Такие стройные ножки – с ней бы румбу станцевать! И тут я в очках!

   – Ну вы вообще обнаглели! Где это видано, чтобы похитители еще и заставляли жертву вести угнанный автомобиль! Учтите, я в душ иду первым.

   Получив ключи от директрисы, расцветшей при виде сразу трех молодых мужчин недурной наружности, небольшая компания отправилась устраиваться и через некоторое время вышла на улицу вновь. Из здания, где они уже побывали, доносилась громкая музыка. Весьма неожиданная для подобного места, но в хорошем смысле. Остановившись у доски объявлений, на которой красовалось приглашение на танцы, парни переглянулись

   – Вот, самое лучшее для эффектного появления, – удовлетворенно улыбнулся один из блондинов. – Малышка будет счастлива.

   – Ты хотел сказать, малышки! – парень в очках, вопреки жалобам, не расставшийся с этим аксессуаром, добавлявшим ему импозантности. – Да-да, все малышки будут счастливы нас видеть.

   – Как минимум две, – пробормотал сухощавый, уже уложивший волосы в безумную прическу "Бешеный ветер в кустах малины", – и то, подозреваю, что не сразу.

   Джун сидел у стены, небрежно откинувшись на спинку стула, и размышлял, то ли ему сразу «бук» прибить, то ли помучить для начала. К счастью для не подозревающих о его кровожадности девчонок, он был настоящим джентльменом и не мог бы сделать с дамой ничего жестокого. Конечно, он им намекал, что неплохо бы порадовать бедную девочку, показав, какой хорошенькой она может быть. Но зачем они сделали из Цыпленка какую-то гетеру? Если бы он хотел такого результата, достаточно было бы надеть на нее то самое розовое платье.

   Попутно юноша удивлялся ненастойчивости и невнимательности современных кавалеров. В начале вечера он столкнулся с дежурными приглашениями на танец почти ото всех парней, кроме Василия, на которого набросились четверо "бук" разом, и даже от Лапикова. Но получив закономерный отказ, отвергнутые даже не пытались повторить предложение, а разворачивались и уходили. Конечно, он был убедителен, как обычно. Но почему бы им не пригласить тогда Цыпленка? Он весьма симпатично замотал девушку в свой шелковый шарф – получилась милая жительница пустыни, так что он спокойно отпустил бы Цыпленка порезвиться. Но Василий был скован по рукам и даже ногам, которые наверняка оттоптала ему Дашка. Рыжего что-то было не видать. И бедная Лиза, покинутая своими поклонниками, примостила рядом с ним на краешке второго стула.

   – Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят, – пропела вполголоса. не попадая в ноты, малышка.

   – У нас в Корее ты бы, Цыпленок, без дела не сидела, – успокаивающе похлопал ее юноша по руке. – У нас по статистике все наоборот.

   – Ты бы тоже не сидела тогда, – выпалила Лиза и опомнившись пояснила. – Ну... тебя бы более упрямо приглашали.

   – Это смотря кто. Хотя в целом ты, безусловно, права. Отбою не было от напрашивающихся. "Оппа танцует со мной" – "Нет, со мной" – "Не цепляйся за оппу, выдра крашеная!" – "А ты вообще хитрая лисица" – Джун в лицах воспроизвел сценку, состоявшуюся прошлым летом в одном из ночных клубов столицы, а Лиза, отсмеявшись, спросила:

   – Что это у вас парни такие скандальные, еще небось и волосы друг другу рвать начали?

   – Не без того. Пришлось даже водой разливать. Так ведь такая конкуренция! Цени, Цыпленок, в обществе какого человека ты сидишь. Стоит ли огорчаться, что не танцуешь с этими обыкновенными людьми, когда можешь любоваться на такой алмаз в моем лице?

   – Хорошее утешение! Ты бы, Джун, меня еще на танец пригласила – как в "Девчатах". – Лиза запнулась и начала ему пересказывать сюжет любимого фильма его бабушки явно и дедушки тайно. Но в ее изложении он бы, пожалуй, даже учебник по редакционной подготовке изданий согласился бы послушать. Только бы она не пела.

   – Ну... почему бы и нет! – пожал плечами мастер на все руки. – Пошли попрыгаем вместе: вид у тебя для этого сейчас безопасный. Кстати, я как раз собирался тебе сказать, что быстрые танцы можно и в одиночку танцевать и в большой компании. И не поправляй меня – я уже знаю, где ошибаюсь.

   – А я и не знала, что так можно! – малышка обрадовалась и, что называется, поскакала, хорошо что коротенькие ножки догнать было нетрудно. Защищай ее тут, а то затопчут эти мамонты.

   – Да, Цыпленок, учи тебя и учи, – двигаясь в ритм насмешливо сказал Джун и тут...

   Свет погас. Музыка затихла. Знакомые девичьи голоса объявили:

   – На правах распорядителей вечера.

   – Мы объявляем белый танец.

   – И это будет... конечно же... старинный танец

   – Маленьких утят?

   – Макарена?

   – Нет, еще более древний... вальс.

   "Есть ли предел их безумствам? Кто тут будет танцевать вальс?" – думал Джун, пока дамы под долгое вступление начали охоту на кавалеров, опасаясь, что кому-то не хватит. Часть светильников, включили вновь, но в зале, где столы и стулья были сдвинуты к стенам, чтобы освободить достаточное пространство для разгулявшейся юности, было сумрачно-романтично. Подружка Цыпленка, разумеется, держала свое приобретение под полным контролем. "Буки", сделав ближним полугадость, полурадость, быстренько догнали Васю и его трех пескарей (кабанчиков – по версии этих девчонок).

   – Джун, а ты вальс умеешь танцевать? – поинтересовалась малышка, и не дожидаясь ответа, продолжила. – Может, потанцуешь со мной?

   Примечания

   Хён – старший брат для мужчины.

   Хвёдора – насколько автору известно, звук "ф" корейцы произнесут скорее как "хв".

   Гетера – букв. "подруга, любовница". В Древней Греции – незамужняя образованная женщина, ведшая свободный, независимый образ жизни, что, казалось бы, неплохо. Однако этим же словом в той же самой Древней Греции назывались и женщины очень легкого поведения. В данном случае автор резко осуждает героя и грозит ему пальчиком: ничего такого в облике Лизы, разумеется, не было.

   Глава 18

   Танцевать вместе с Джун под быстрые ритмы было весело. Чтобы не чувствовать себя глупо, все время любуясь притягательным обликом соседки, Лиза иногда поглядывала по сторонам, отыскивая знакомых. Вон там четверо с ее факультета, курсом старше. А вон «буки»... Только что были здесь – и нету. Вася с друзьями тоже, кажется, недоумевают, куда делись эти неугомонные. У друзей вид виноватый, а у Василия испуганный. Прямо царь Салтан, которому сказали, что его царица родила неведому зверушку. Инна и Рома весь вечер не отходят друг от друга, а Лизу это, кажется, мало волнует. Она только отметила, как хорошо серебристое платье брюнетки гармонирует с темно-серыми джинсами и светло-серой футболкой пав... шатена.

   Джун вдруг хлопнула ее по плечу:

   – Цыпленок, неприлично танцевать с одним человеком, а смотреть на другого.

   Лиза смущенно улыбнулась. Ведь не могла она сказать, что смотреть на кого-то еще для нее было подобно тому, как пользоваться солнечными очками.

   Когда зазвучал вальс, Лизе стало не по себе. Мелодия была такая простая и знакомая, хотя как она называлась, девушка сказать и не могла. Было единственно правильное решение: раз уж дамы приглашают кавалеров, а до ближайшего еще добежать надо, то она будет танцевать с Джун дальше. Лиза бы и сама себе не призналась, что это решение было единственным, от которого что-то приятно замирало в глубине. Поэтому она набралась смелости и быстро, пока не передумала, поинтересовалась, умеет ли Джун вальсировать. Впрочем, и ее умения для одного короткого танца должно было хватить. Лиза даже может попробовать вести.

   – Цыпленок, а тебя не смущает, что это белый танец? – в полумраке глаза кореянки загадочно блеснули, и вопреки своему вопросу она уже шагнула вплотную к пригласившей ее художнице.

   – Ну... я просто хотела, как в фильме "Девчата"...

   Джун комически закатила глаза и провела рукой от груди к ногам, показывая на себя:

   – По-твоему, очень похоже на ту непопулярную у лиц противоположного пола эпизодическую героиню? Ладно уж, ничего можешь не говорить. Давай лучше танцевать, дама.

   С этими словами экстравагантная соседка, полная неожиданностей, грациозно подхватила Лизу, как заправский танцор, и закружила под мелодию на счет "раз-два-три". От удивления Лиза вначале сбилась, но ее удержали сильные руки, а потом все пошло чудесно.

   – Ты просто прекрасно вальсируешь, Джун!

   – Пора бы уже понять: я все делаю просто прекрасно, – поддразнила ее высокая кавалерша. – А на что же ты рассчитывала, приглашая меня? Неужели сама собиралась меня направлять, Цыпленок?

   – Да я и не рассчитывала ничего – просто подумала, что пригласить тебя – самое правильное! – Лиза немного была взволнована. Или не немного. Очень сильно, если сказать по правде. Одна мысль беспокоила девушку, и поэтому она быстро спросила:

   – Ой... Джун, а может, ты сама хотела пригласить кого-то, а я помешала?

   – Цыпленок, давай танцевать. Ты в этом тоже совсем неплоха, – соседка, казалось, была чем-то смущена.

   И большую часть танца они промолчали, ведя безмолвный диалог, содержание которого было тайной не только для окружающих, но и для них самих. Во всяком случае, Лиза чувствовала, что черные глаза ей рассказывают какую-то неожиданно грустную повесть, в которой есть место загадочным изменениям, и красочным пейзажам, и верной любви. Может быть, соседка сейчас вспоминала свою несчастливую привязанность к товарищу по клубу и жалела, что не видит его напротив. А может, что-то еще. Долго сосредоточиваться на размышлениях не получится, если тебя закручивают в вальсе или мгновенно подхватывают, переставляют и тут же опускают на пол, или слегка склоняют над полом, уверенно придерживая правой рукой. Если бы то же самое Лиза не пробегала с братом, когда тот готовился к местным конкурсам танцев, а партнерша его, как назло, заболела, – непросто ей бы пришлось.

   "Но вообще мы с Джун, похоже, начали угадывать движения друг друга – я готова послушно идти за ней, куда бы она не повела. В танце, конечно"

   Мысль мелькнула, и Лиза опять окунулась с головой в ласковый круговорот танца.

   Джуну не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, а то он бы с радостью пригласил Лизу, плюнув на то, что это белый танец. Какая кому разница? Да вот только странно бы это выглядело: отказав всем парням, красотка-принцесса Ли Джун зовет на танец свою крошку-соседку. Вот девчонка ни о каких условностях не задумалась, о чем сама и призналась. Захотела с ним танцевать – его и пригласила. Точнее, «её».

   Умеет ли он вальсировать? Спросите его дорогую омоним, с которой маленький Джун танцевал в детской под вальсы Чайковского и Штрауса. Или старенького бизнесмена из Парижа, который был поражен темпераментом юной кореянки, всю дорогу лидировавшей в танце. "Мадемуазель, вы прекрасны, но ваш спутник жизни с вами намучается!" – так он попрощался, подписывая выгодный для обеих сторон контракт и подмигивая "мадемуазели".

   Но разве были похожи те туры вальса на этот? Маленькая девушка-птичка в его руках, так доверчиво следующая за каждым его движением. Хотя бы в танце, хотя бы на пять минут Джун мог не притворяться и быть самим собой. Прекрасное чувство. Наверное, это все потому, что вальс с миленькими девчонками он еще не танцевал. Клубные танцы, как он и говорил недавно Цыпленку, – приходилось, но не вальс. Те движения, та музыка, та девушка, которые сейчас взяли его в плен и сделали свободным, были ему вполне по душе.

   Когда меряешь пространство тремя шагами, и еще тремя шагами, и еще, и держишь в объятиях симпатичного тебе человека, то кажется, что сейчас весь мир принадлежит только тебе. Нет, вам двоим. Кружится ли это голова, или кружатся стены, или все вокруг вальсирует и трепещет от сдерживаемой радости вместе с вами?

   – А кто этот женоподобный парень, который танцует с нашей сестричкой? – поинтересовался Валентин, рассматривая юную пару сквозь очки. – Хорошо двигаются, черти. Не зря я Лизку муштровал.

   – Да ты на ней сам тренировался просто, педагог-самозванец. А это прелестное юное создание украсит любой модный показ, – Иван томно обмахивался ракеткой для пинг-понга. – А одежда? Это же дизайнерские вещи – с первого взгляда видно. Как сидят-то!

   – Ванька, прекращай свои штучки! – зыркнул Валентин на брата. – Какое это прелестное созданье, когда это...

   – Родичи, что за прелестное создание вы обсуждаете, вместо того чтобы идти и знакомиться? – ввалился в зал Константин, непроизвольно поигрывая мускулами. – Вы увидели мою богиню плодородия – деву с поэтичным именем Жизель и прыгучей фамилией Зайцева?

   – Нет, братишка, мы увидели деву со знакомым именем Елизавета и с родной фамилией – угадай какой, – раздраженно ответил Иван, стукнув крепыша ракеткой по вихрастой макушке. – Веди себя тише, а то у меня раскалывается голова. Ты и так ее забил своей Дульсинеей.

   – А эту деву Елизавету сейчас лапает какой-то женоподобный тип, – добавил Валя, попутно рассматривая танцующих девчонок и игнорируя парней. – И как профессионально лапает!

   – А молодец Лизка! – продолжил парень в очках, проводив глазами рассерженную темноволосую девушку в блестящем сером, спешащую на свежий воздух. – Вон сколько красоток стоят по стеночкам, а она хоть такого, как наш Ванечка, стручка фасоли – да отхватила. Вся в меня! Только пусть она его тоже что ли полапает!

   – Что еще за шутки? Я никакой не стручок! И нечего сестре такие идеи внушать! – карающий удар ракеткой настиг и Валентина.

   – Ванятка, твой спортивный шик меня начинает утомлять, – Валя потер ушибленное место и увернулся от второго удара "за Ванятку": старший брат милостиво миновал голову как подставку для дорогих очков в элегантной оправе, и его гнев обрушился на следующую по вероятности цель.

   Константин Аркадьевич Самойлов, двадцати одного года от роду, ошеломленно уставился на вальсирующую пару и наконец возмутился:

   – Вот те раз! А они здесь откуда? И почему вдруг вдвоем?

   – Я что-то не понял... – Ванечка посмотрел на ракетку, а потом на брата. – Зачем так вопить? Ты что не рад видеть сестру? Ты ведь ее навестить так рвался!

   – Я рвался навестить Лизку? – крепыш вскинулся, оскорбленный тем, что о нем такое могли подумать. – Я спешил к своей даме сердца, усладе глаз и радости повара-кондитера! А вы меня отвлекли!

   – Ага-ага, – покивал Валентин, – братишка так спешил повидать свою красотку, что позабыл, как называется база отдыха, куда уехала наша бесценная сестра.

   – А вы что знали, как она называется? – вскинулся Костик.

   – Ну не на твою же богиню плодородия с хорошим аппетитом мы любоваться приехали? – Иван облокотился о стену. – Я бы всех тягот дороги не перенес. Я так измучился, так устал! Двое суток ехать в обществе людей, которые не могут отличить Диора от Живанши!

   – А чего их отличать? Для меня главное, чтобы их тряпки на малышках хорошо сидели, – Валентин продолжал сканировать местность. – И все-таки я не понимаю, почему в таком месте и вдруг танцуют вальс?

   – Не сбивайте меня с мысли! – Константин сжал кулаки. – Ну Женька... кто-то сейчас схлопочет.

   Крепыш направился к сестре и коварному корейскому созданию, которое задумало с ней какой-то трюк. Опыт общения с этой акулой в человеческом облике, достаточно длительный, позволял Константину ожидать почти всего.

   – У нашего брата-каратиста и вдруг какие-то мысли кроме еды и девчонки, которую он откармливает для будущей семейной жизни? – оставшиеся братья Самойловы отправились следом, чтобы разобраться.

   Передвигаться по еле освещенной комнате среди топчущихся под вальс "Березка" пар было непросто. К тому же отмеченные младшим из братьев красотки у стенок увидели незанятых, незнакомых и симпатичных мальчиков и пытались начать с ними танцевать посреди мелодии. Валентин удачно протанцевал с пятью милашками, как он их назвал, закручивая девчонок вокруг оси одну за другой, и медленно продвигался к цели – пятачку в центре зала, где вальсировали Лиза и неизвестный танцор. Ванечке повезло меньше: заприметившая его ранее директриса, услышав из своего кабинета о планnbsp;ах девчонок устроить вальсовую пятиминутку, спустилась посмотреть на неловких студентов и вновь увидела потрясшего ее воображение юношу. Искушение было слишком велико, и под звуки дивного вальса начальница, очень похожая на пионервожатую сnbsp; солидным стажем, пыталась изобразить с пленным братом Елизаветы нечто среднее между танго и чечеткой. По накалу страстей во всяком случае это было танго – никак не меньше. Константин уже почти добрался до сестры и был зол, чтобы было видно даже со спины – по сведенным лопаткам.

 &nbnbsp;

sp; Наконец, нежная и тревожная мелодия затихла, и раздались одновременно возгласы облегчения пытавшихся танцевать и аплодисменты тех, кто только обозначал притоптывания в такт, наблюдая за Лизой и неизвестным для братьев субъектов.

   Вернее, для одного из братьев субъект был знаком слишком хорошо, причем с разных сторон.

   – Ну, и что это ты тут делаешь? – уставился Костик на парочку.

   – Костя-Тин! – улыбнулась Лиза и бросилась брату на шею. – Как ты-то здесь оказался? Приехал меня навестить? А Валя где? И Ванечка?

   Окружающие начали перешептываться, а "буки", отвечавшие за музыку, не успели сменить диск, и своды столовой отражали следующий вальс с поэтичным названием "Орхидея".

   Лиза продолжила, оживленно, немного задыхаясь после танца и обмахиваясь шелковым нежно-розовым шарфом.

   – Ой, я же вас не познакомила! Это Джун! Джун, это мой брат.

   – Да все мы тут, все, Лиз. Дай я у этой вот особы поинтересуюсь, что эта вот особа тут забыла. Почему эта вот особа не веселится сейчас у себя в Сеуле? – блондин-крепыш взглядом и вопросами сверлил танцевального партнера своей сестры.

   – Цыпленок, твой брат как всегда перескакивает с темы на тему, – темноволосая особа спокойно выдержала взгляд разгневанного братца. – Можешь нас не знакомить, мы прекрасно друг друга знаем. Правда, Хрюша?

   – Так его, парень, – присоединился к беседе Валентин. – Не слышал этого прозвища раньше, но ему подходит. Классно танцуешь, где учился?

   Лиза рассмеялась, и ее примеру последовали окружающие, а младший из братьев по возрасту, но не по жизненному опыту недоуменно огляделся и поправил очки.

   – Что я смешного сказал-то?

   – Валя-Тин! Я так рада вас видеть! Просто тут темно и ты перепутал: Джун – девушка, хоть и выше тебя ростом, – Лиза утешающее погладила брата по руке.

   – Зараза это, а не девушка! – Константин рвался в словесный бой.

   – Ну что ты, Хрюша, – зараза, а не девушка зловеще улыбнулась и обняла Константина Самойлова, что-то зашептав ему на ухо. – Понял меня, товарищ?

   Вокруг раздался одобрительный свист и перешептывания.

   – Ничего себе! – выдохнула Лиза. – Костик – так ты и есть тот самый Хрюша! Джун, и ты молчала! И давно вы знакомы?

   – Слушайте, здесь народ вообще-то танцует, чего вы митинг устроили? Недовольных буду подавлять, – немного грозно, но больше насмешливо начала Жизель, ходившая менять музыку. Теперь звучало что-то быстрое, явно афроамериканское. Толстушка хотела еще что-то сказать, но взвизгнула и кинулась на Константина:

   – Ах ты поросенок!

   – Степашка! – только и успел вымолвить парень.

   Воссоединившиеся влюбленные обнимались и щипали друг друга за щечки, наверное проверяя, кто сильнее отощал в разлуке. У парня, конечно, была значительная фора, но и неделя без ужинов для Жизели имела действие.

   Лиза никак не могла прийти в себя от такого интересного открытия: ее брат – это Хрюша, а ее Джун... ее соседка Джун – хорошо знакома с ее братом. Вот так совпадение!

   Хотя если прикинуть: так ли уж много в Татринске отыщется клубов тхэквондо? Когда они переехали, Костя месяца три страдал – не мог пережить расставания с любимым спортом. Оказалось, что напрасно – стоило только поискать как следует – и клуб нашелся и не один. Два, кажется. Но Лизе и в голову не приходило... Какая она все-таки невнимательная – наверняка из слов Жизели можно было понять больше. Ведь показалось же Лизе, что некий Хрюша чем-то напоминает ее братцев Тин-Тин. А Джун? То-то она говорила, что у нее интересные родственники – не только по ее рассказам судила, это уж ясно теперь. Вот ведь скрытные личности! Или это их на занятиях приучают держать язык за зубами, чтобы в схватке не прикусить случайно?