Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Наследником был объявлен Тхэун. Он три дня на коленях просил отца отменить это решение. Его драгоценная Мария вот-вот должна была родить, а за ней следом начали ездить какие-то подозрительные темные машины. Отец решения не отменил, но охрану к любимой невестке приставил. Счастливо разрешившись от бремени, молодая мать в тот же день приняла у себя в палате мужа и свекра и горделиво представила им сына и внука.
– Нет, дочка, у меня появился не внук, а внучка, – покряхтывая, заявил старик. – Так всем и скажем.
– Но отец! – попытался возразить Тхэсонг. Он уже представлял, как будет хвастаться друзьям первенцем. Он уже думал, чему сначала будет учить сына – гольфу, бейсболу или сразу управлению компанией.
– Никаких возражений! Убийства внутри семьи мне не нужны.
– Убийства? – задохнулась Мария, едва пришедшая в себя от шестнадцатичасовых схваток.
– Убийственная зависть! Ты просто не так поняла, Мари. Плохо еще знаешь корейский! – поспешил успокоить жену Тхэсон. – Папа, не будем утомлять Мари. Им с ребенком нужен отдых.
Позже Тхэсонг как-то объяснил супруге, что отец просто хочет уберечь старшего сына от разочарования и от поспешных поступков, о которых тот сам потом пожалеет. Прозвучало это неубедительно, но Мария благоразумно промолчала. Она-то помнила русскую пословицу: «Со своим уставом в чужой монастырь не лезь!»
И Джун был обречен на длительные фотосессии в девичьих платьицах, на занятия тхэквондо с немым мастером и на щипки, тычки и дергание за длинные волосы со стороны кузенов во время семейных сборищ. Учителям в общем-то было все равно, мальчика они учат или девочку. Ну сидит дитя на занятии и сидит. Слушает внимательно, отвечает на вопросы правильно, пишет, читает хорошо. С одноклассниками дружит. Ну болезненный ребенок – от занятий в бассейне семья отказалась. Ну капризный – хорошенькая малышка наотрез отказывалась играть принцесс в постановках народных сказок. Но ведь это поколение «икс», чего же тут ждать?
А когда Джуну исполнилось девять лет, умер дед Ли Мугёль и отец остался один на один со своим старшим братом, жадным до власти.
Через год, после ряда странных несчастных случаев, чудом избежав гибели, Джун был отправлен на родину матери, чтобы там учиться, расти и развиваться вдали от опасности и от чудовищного давления со стороны семьи и общества.
В России за его воспитание с одинаковым рвением принялись бабушка Анна Романовна, работавшая в местной школе врачом, страстная любительница русской литературы и театра, и дед Петр Сергеевич, отставной военный, милиционер на пенсии.
В школе с бабушкой-врачом никаких проблем и вопросов не было. Документы были в порядке, дитя откликалось на имя Женя с корейской фамилией Ли, которой в городе трудно было удивить – несколько беженцев из оккупированной Японией Кореи добрались в тридцатые годы прошлого века и до их мест.
Бабушка прививала, и успешно, внуку любовь к русской литературе, учила его шить и выращивать цветы, не пропускала ни одной премьеры местного театра и была верной зрительницей на выступлениях самого Джуна. Пришлось ей, скрепя сердце, исполнить просьбу зятя и проследить, чтобы никто не увидел в симпатичной девочке даже по ошибке мальчика. Дед, недовольный причудами нового родственничка, держал внука в строгости, рассказывал об истории его второй родины, следил за его физическим развитием, научив основам самбо и заставляя каждое утро, несмотря на погоду, делать зарядку и пробегать хотя бы пять километров. Он же нашел в их городе для внука тренера по тхэквондо, справедливо рассудив, что негоже мужчине бросать заниматься традиционной борьбой других своих предков.
– Предательство, Евгений, это худшее, что может совершить человек. Себя нельзя предавать, женщину любимую нельзя предавать, родину нельзя предавать. Вот ты наполовину кореец, а на другую русский, и как отказаться от части себя?
На вопрос пытливого внука, предает ли дед бабу Аню, когда тайком от нее уходит играть с друзьями в домино, дед смущенно отшучивался, а бабушка хохотала от души.
Вот так и жил Джун до 18 лет – по документам и самоощущению мальчик, а по внешнему виду девочка. Летом, когда в школе начинались каникулы, он навещал родителей и младшую сестренку, которая с нетерпением ждала приезда своего оппы, которого ей почему-то запрещали так называть.
В институт же ему пришлось поступать по корейскому свидетельству о рождении, с помощью связей отца и деда все удалось представить как обучение по обмену, а для большинства европейцев, действительно, все азиаты на одно лицо. Учился он в большой, хорошей школе на окраине Татринска, а Региональный институт культуры и искусств, куда по просьбе отца поступил до своего совершеннолетия, был в историческом центре. Небольшие изменения в прическе и манере одеваться – и даже одноклассники не узнали бы замкнутую Женю Ли в моднице-иностранке. А Джун был несказанно рад, сменив наконец две жидких косы до пояса на гладкие волосы по плечи, которые можно завязывать во вполне мужественный высокий хвост.
Летние визиты в Южную Корею продолжались, только теперь Джун проводил большую часть времени в душных стеклянных офисах семейной компании. Писал доклады о тенденциях российской культуры, сообщал о насыщенности русского медиа-пространства культурой корейской (гораздо меньшей, чем докладывали аналитики, нанятые кузенами), вносил предложения, большинство из которых высмеивались («Что путного может придумать девчонка, которая даже в Америке не училась!»).
А пока Джун летал из России в Корею и обратно, Лиза Самойлова с братьями и отцом странствовала по бескрайним просторам России-матушки.
Примечания
Но Мичжа – в современности женщины-кореянки после замужества фамилию не меняют, а дети носят фамилию мужа, так что Но Мичжа – жена дяди нашего героя (ха-ха, это же примечание, можно уже и нарушить интригу, хотя вряд ли кто-то не догадался, кем на самом деле является Джун)))
Бёнте-секки – извращенец
Ачжумма – замужняя женщина средних лет, "тетушка"
Хангук сарам – кореец из Южной кореи
Сонбэ – старшекурсник в данном случае.
Оппа – старший брат для девочки.
Глава 6
На юге вечерами быстро темнеет. Вот-вот буквально пять, десять минут назад еще можно было читать, разглядывать узоры на одежде собеседника или просто ясно видеть черты его лица, а потом в одно мгновение тебя обволакивает полумрак. Деревья становятся таинственными великанами, а любые звуки, самые обычные при свете дня, кажутся знаками свыше, стонами неприкаянных духов или криками неведомых зверей.
Темно-синий, по-южному бархатный полог ночи раскинулся над морем и пляжем. Без солнечного света неясные силуэты островерхих пляжных коттеджей представали зубцами старинных крепостей или далекими горами – в зависимости от воображения смотревшего. Звезды игриво смотрели вниз, почти не давая никакого света, но притягивая взгляды романтичных юношей и девушек. Луна была ярко-желтая, как самое лучшее сливочное масло – не такая, как в средней полосе России, где она обычно похожа на поверхность гриба– шампиньона.
Небольшой костерок на берегу моря студенты сложили с разрешения администрации. Основой для него послужили сухие ветки, спиленные с кустов, с двух сторон обрамляющих забор, который защищает «Летние сказки» от постороннего вторжения. Директор базы справедливо посчитала, что и кустам польза, и студентам удовольствие, и рабочим не платить за облагораживание растительности.
Вокруг весело потрескивающего костра на расстоянии, одинаково дающем ощущение безопасности и уюта, парни расставили в несколько островков деревянные ящики, любезно предоставленные работниками столовой. От старой древесины пахло солнцем и персиками. От песка пахло солью и водорослями. С моря набегал ветер и играл с желто-красными кудрями огня.
На импровизированных лавочках уже почти не было свободных мест, хотя преимущественно худощавые студенты, со времени обучения привыкающие к тому, что работа в сфере культуры и служение музам – занятия, что сытости не гарантируют, сидели довольно близко друг к другу, а ящиков в столовой накопилось предостаточно.
Лиза разглядела в группке сидящих подругу, в чьих блестящих темных волосах от огня появился красноватый оттенок.
– Инна! – радостно подбежала она поближе, оставив позади себя Джун, нехотя и томно передвигающуюся по песку, как подкрадывающаяся к добыче пантера. Ну уж пантера прямо! Скорее декоративная кошка-переросток с острыми когтями.
– Лизочка! Дорогая! – обрадовалась ее появлению Инна. – Ты нашла, где бросить вещи? Молодец! А-то у нас с девочками в домике и так пятеро ночуют. Мы бы не смогли тебя приютить.
Лизе послышались виноватые нотки в тоне подруги. Хотя та не могла знать, какой непростой характер окажется у Джун, и не была директором базы, распоряжающимся свободными местами.
– Пятеро? – поддержала разговор Лиза, осторожно оглядывая сидящих рядком незнакомых старшекурсниц. – В одной комнате? Но вам же очень тесно!
Те наперебой, попутно представляясь, стали рассказывать, как их подавляют, как не дают развернуться творческим личностям, что засунули вчетвером в крошечную комнатку, а потом еще и Инну подселили, но если бы не ее фамилия, они ни за что бы не согласились! Лиза задумалась, причем тут фамилия ее подруги и почему та не обижается на галдящих девчонок, а смеется вместе с ними.
– Хорошего вечера, "Буки"! – поприветствовала компанию соизволившая наконец-то приблизиться Джун. – Аз снова с вами!
Лиза еще раз перебрала в уме имена новых знакомых. Аллочка Борисова, Вика Гуторова, Даша Еременко, Жизель Зайцева – просто алфавит какой-то или азбука. А Инна – Куликова! Теперь, кажется, было понятно. Хотя глупо одобрять человека только из-за имени и фамилии! Девушка возмущенно хмыкнула.
– Так, банда, какой рамён вы на этот раз на уши вешаете наивным девочкам? – подбоченившись, спросила Джун и ткнула пальцем в удивленную Лизу.
– Лапшу, Джонни, лапшу! Вкусную, длинную, питательную! – улыбнулась темноглазая Даша и поправила сползшую на лоб бандану
– Ох уж эти бестолковые русские, – притворно возмутилась Джун. – Никак не запомнишь мое имя?
– А мне так больше нравится! Мы люди творческие, живем настроением, открываем тайны мира и делимся ими с достойными людьми! – хитро прищурилась Даша.
– Ну так поделись с этой доверчивой птичкой тайной вашего жилища! – посоветовала кореянка и грациозно опустилась на один из немногих свободных ящиков рядом с Инной. – Разреши загадку "нехорошей квартиры".
– О-о, вот за что я тебя, Джуня, уважаю, так это за преданную любовь к русской литературе! – пискнула толстушка Жизель.
Вика и Аллочка рассмеялись:
– Да всем давно известно, что наша корейская звезда на самом деле шпионка Никита. Она внедрилась на наш факультет, чтобы выяснить, как это в русских городах умудряются издавать книги, которые разваливаются еще до того, как их успеваешь прочитать.
– Ну все, меня разоблачили. Пойду сдаваться! Только никакая я не кета! Я радужная форель, нежная и удивительная! – самодовольно пропела Джун и добавила, глядя на Лизу:
– Что глазами хлопаешь, цыпленок? Садись рядом, место есть, – кореянка похлопала по незанятой половине сидения.
Вдруг Инна кашлянула и, неловко повернувшись на ящике, сказала:
– А тут вообще-то Рома хотел сидеть. Он просил меня сказать, что занято.
– Вот как? – хмыкнула Джун. – Для шпионки Никиты было свободно, а для дорогой подруги сразу занято? Ты не ошиблась часом с выбором?
Лиза не понимала, что такого сказала Инка, чтобы с ней разговаривать этим насмешливо-презрительным тоном. Обычное дело занять для знакомого место – на паре, или в актовом зале перед концертом, или здесь. Занимало воображение девушки кое-что еще. Лиза полагала, что Инна сделала нелестные выводы о характере Джун, общаясь со своими предполагаемыми соседками. Но те, как оказалось, неплохо общаются с кореянкой, да и Джун отвечает на их шутки как нормальная девчонка, а не ее величество Стерва Первая и Единственная. Но кто-то же выдумал такое?! Не сама же подруга?
Инна между тем попыталась оправдаться:
– Ну мы бы подвинулись, а Лиза ненадолго подошла – ей же еще искать, где переночевать. Правда ведь? Кстати, Лиз, там вроде бы у дизайнеров есть свободные места. Можешь к ним попроситься!
Лиза хотела объяснить, что все уже в порядке, и начала:
– Да мне уже...
Но тут Джун молниеносно привстала, потянула за нижний край эскизника, который Лиза, все еще стоявшая напротив девчонок, любовно прижимала к груди, и заставила приземлиться рядом с собой.
– Сиди здесь и сторожи, Тутта Карлсон. Заодно можешь поболтать с девчонками о жилищных условиях. А твою подругу советую допросить с особым пристрастием.
С этими словами загадочная дочь Востока поднялась и горделиво удалилась во тьму. Лиза как зачарованная смотрела на ее высокую фигуру, мягко и на этот раз весьма быстро ступающую по песку. Волосы слегка колыхались при ходьбе, осанка была безупречной и в то же время не было заметно ни какой нарочитости. Шаги были уверенными и ускорялись, как будто Джун сейчас побежит со всех ног, а потом, может быть, даже взлетит.
– И что это значило? – набросилась с расспросами Инна, когда кореянка была уже далеко, а «буки», как их назвала Джун, дружелюбно разглядывали Лизу.
– Ну давай, Лиза, рассказывай, что с жильем! – подбодрила ее Даша.
– Да причем тут какое-то жилье! – неожиданно огрызнулась Инка. – Что себе позволяет эта узкоглазая стерва? Допрашивать меня с пристрастием? Вот еще!
– Инн, ты зря это, – грызя неведомо откуда извлеченный впотьмах сухарик, пробубнила Аллочка. Рыжеватая в свете костра густая челка, два хвостика на макушке и остренькие, но приятные черты лица делали ее похожей чем-то на белочку.
– Вот-вот, – поддакнула Вика.
– Джуня – отличная девчонка, хотя и со странностями. Она всего-то продолжила шутку про шпионок! – объяснила, провожая завистливым взглядом аллочкин сухарик, Жизель. – Насчет тесной комнаты мы, Лизок, тоже пошутили. У нас просто двухэтажный коттедж, так что все помещаемся отлично. Кстати, мы с Инной в одной комнате на первом этаже!
– И ты в гости заходи! – пригласила Даша. – А если никто не приютит, то и ночевать пустим, если отбор пройдешь.
– Вот-вот, – опять поддакнула Вика и серьезно продолжила. – Диктант напишешь, гимн России споешь, десять раз от пола отожмешься...
Лиза рассмеялась, представив, как эта дружная компания испытывала ее подружку. Ну еще диктант Инна бы написала, но остальное...
– Вот ты смеешься, а ведь грамотность, патриотизм и физическое здоровье – это черты истинного студента, – авторитетно произнесла Даша, явно творчески цитируя, то есть пародируя речь какого-нибудь преподавателя со студенческого собрания. Ее прищуренные глаза лучились весельем.
– Ну, девчонки, мне тогда повезло! – улыбнулась Лиза. – Джун меня спасла от этого испытания.
– Эта эгоистка помогла тебе устроиться? И где ты будешь жить, рассказывай! – зашумели удивленные "буки".
Лиза кратко объяснила, что Джун согласилась делить с ней комнату.
Инна, все еще недовольная отношением к ней кореянки, высказалась:
– Быстро же вы нашли общий язык! Только что в столовой собачились.
– Ты даже не представляешь, насколько быстро, – задумчиво произнесла Даша.
– Вот-вот, – поддакнула Вика. – С космической скоростью!
– Если так дальше пойдет, то к концу нашего отдыха Джуня подарит тебе свою колесницу и составит завещание в твою пользу, – с видом эксперта предположила Жизель.
– И будет отдавать тебе самые лакомые кусочки от своей порции, – расправившись со следующим сухариком, добавила Аллочка, а Жизель мечтательно вздохнула.
Инна и Лиза непонимающе уставились на новых знакомых. Девчонки объяснили в своей странноватой манере, перебивая друг друга, дополняя друг друга, подкалывая друг друга и внимательно слушавших их подруг, что хорошо знакомы с Джун с первого года в институте, вместе посещают кружок любителей русской литературы, очень тепло общаются с ней, едва ли не единственные с курса, но ни одна из них ни разу не была у кореянки в гостях, в ее съемной квартире, и ни с кем из них Джун не откровенничала.
– Девчонки, ее даже напоить невозможно! То есть на уговоры выпить она вполне поддается, но не пьянеет, зараза! – притворно возмущалась Жизель. – Так что никаких разговоров по душам за эти три года. А ты, Лизок, целый месяц будешь с ней жить бок о бок. Если у нее ноги волосатые, или родимое пятно во всю спину, или хвост заметишь, ты нам сообщи! Приятно будет знать, что полного совершенства не бывает.
– Да ты сама, подруга, наше полное совершенство, – усмехнулась Аллочка, отряхивая крошки с одежды.
– Ладно, сестры по разуму, мы вас оставим. Нам необходимо уточнить план захвата власти над миром. Дадим радиограмму на Кубу и вернемся, – важно сообщила Даша и увела с собой свою "банду" с кличем "Соратники, за мной!".
Подруги остались в относительном одиночестве. Здесь и там сходились и расходились группки студентов. Несколько парней, кажется с физкультурного, перетащили к своей компании ящики, на которых сидели соседки Инны. Раздавался смех. Слышны были какие-то бурные обсуждения.
Лиза раскрыла свой эскизник и по памяти пыталась набросать фигуру удаляющейся в темноту Джун, но то, что получалось, ей не нравилось. В линиях карандашных не было полудикой восточной грации, не было ленивой плавности. А затаилось непонятное одиночество и беззащитность.
– Ну, подруга, я за тебя рада, – привлекла ее внимание Инна. Она полностью расслабилась с уходом Даши со товарищи. – Наша азиатка решила быть дипломаткой. С чего это вдруг к тебе милость, если она такая скрытная?
– Может, Джун просто подумала, что ей одной будет одиноко, или меня пожалела, – Лизе не хотелось раскрывать подробности их соглашения даже подруге. К тому же, закинув ее вещи в комнату и насмешками вынудив девушку накинуть на футболку с медвежатами теплую кофту, Джун добавила один существенный пункт к правилам проживания: "никому не болтать об их договоре".
– Пожалела? Эта ехидная змея! И подружки ее те еще штучки. С ними надо нам осторожнее быть. Да они ведь только и знают, что своей эрудицией хвастаются! Больно умные! Даже ты, подруга, не такая заучка!
– Ты чего, Инна, они же шутят!
– Хороши шутки! Да я их проклятый диктант три раза писала, пока эта пацанка Дашка не одобрила результат!
– Так они действительно?
– А я о чем? Эти "Буки" любого нормального человека с ума сведут! Сама скоро убедишься! Все, хватит об этих ненормальных, – пресекла дальнейшие расспросы Инна.
А Лизе новые знакомые очень понравились, но не спорить же о них с раздосадованной подругой. Все-таки интересно, почему именно диктант...
Инна, насупившись, смотрела поверх костра на темное с серым море. Разговор не задался, и Лиза машинально что-то чертила в своем блокноте.
– Инн, – после недолгого молчания, решив, что подруга уже не сердится, спросила она, – а куда вы с Ромой после ужина ушли?
– Он пошел костер организовывать, а я вещи раскладывать и переодеваться. А почему спрашиваешь?
– Да так, – замялась Лиза. Она уже жалела, что спросила.
– Самойлова, ты ревнуешь что ли? – засмеялась Инна. – Брось! Нужен мне твой Роман! Вот погоди, устроимся, и я тебе помогу. Для начала продолжай его уговаривать тебе позировать.
– Но ему что-то этого не очень хочется, – засомневалась Лиза. Она вспомнила о глупых слухах, дошедших до Джун. А вдруг и Роман что-то подобное о ней думал? Страшно было даже представлять. – Давай я лучше тебя нарисую! Будешь шамаханская царица!
– Нет, ты точно маньячка! Ты меня не уговаривай! Я тебя знаю – заставишь меня сидеть истуканом и увлечешься на полдня! Все ведь помнят, как ты пять часов сидела в зоопарке рядом с лебединым прудом и делала зарисовки. А как мы потом тебя чаем отпаивали! Шутка ли в ноябре и столько времени без движения, на открытом воздухе...
– Да почему без движения? Я же рисовала! – Улыбнулась смущенно Лиза.
Она и правда иногда работала будто находилась в каком-то полусне. Присядет с карандашом вроде бы на полчаса, а очнется только когда стемнеет. И тут Лизу осенило:
– Слушай, может, Рома поэтому отказывается? Тогда я ему просто объясню, что не буду увлекаться!
– Ну конечно, поэтому! Он же сам художник, так что знает, как достается моделям, – улыбнулась Инна. Она в отличие от подруги и от Пичугина художником становиться не собиралась, а просто получала по мере сил высшее образование.
– И между прочим, если ты будешь настойчива, то Роман поймет, что нравится тебе, и сам решит признаться, что ты ему симпатична!
– Ты так думаешь?
– Конечно! Вспомни, как он о тебе позаботился в автобусе. Так что вперед, не сомневайся!
– Ну я даже не знаю. Как-то не верится, чтобы он бегал от меня, бегал, а потом вдруг... Инна, а давай завтра прямо с утра встретимся на пляже! Поплаваем, поболтаем, позагораем! Ты мне еще какой-нибудь совет дашь!
– Да тут все равно больше делать нечего пока – только на песке и валяться. Так что столкнемся с тобой без вариантов.
Лизе очень хотелось поверить в то, что наблюдения, которыми с ней поделилась Инна, верны. Да и зачем бы ей врать? Первая красавица факультета и, возможно, вуза (если не брать в расчет ошеломляющую с первого взгляда Джун) должна ведь что-то понимать в сердечных делах! Завтра Лиза обязательно попросит у нее совета.
Кто-то заиграл на гитаре, и Лиза глазами принялась искать Романа. Она немного беспокоилась о том, что подойти он собирался к Инне. Ну, они, кажется, неплохо ладят, а раз подруге он ни к чему, то вполне можно остаться и поболтать втроем. Или вчетвером. Джун ведь когда-нибудь вернется.
Девушка предложила подруге немного размять ноги, но та отказалась, заявив, что сейчас начнется небольшой концерт и ей не улыбается смотреть представление стоя. Конечно, ничего выдающегося она не ждет – уточнила Инна, – но все равно в этой глуши других развлечений нет.
Лиза встала за спиной у подруги и принялась зарисовывать при свете луны и костра небольшие компании, расположившиеся вокруг огня. Получалось не очень-то хорошо, но главным было поймать настроение. Мелодичные переборы струн переплетались в теплом, дрожащем от огня воздухе с шелестом волн. Лизе представлялось, что сегодня купальская ночь, все вокруг одеты в белые полотняные рубахи, все в веночках, и она, Лиза, тоже поправляет головной убор из полевых трав и цветов на волосах, ведь сейчас придет ее суженый и они, держась за руки, прыгнут через костер.
– А вот и я. Заждалась? – как по волшебству раздался знакомый мягкий, словно беличья кисточка, голос. Тень на мгновенье загородила девушек от пылающих веток, а потом крупная фигура присела на оставленный Лизой ящик.
"Роман? Это сон или явь? Чтобы он так радовался тому, что я его жду?" – Лиза в замешательстве сморгнула.
– Ждали, Рома, мы с Лизой тебя ждали! – отозвалась Инна. Она незаметно подтолкнула Лизу локтем, чтобы та тоже среагировала на появление однокурсника. – Вот Лиза даже притомилась, дожидаясь. Правда, Лиз?
Смущенная художница хмыкнула что-то неопределенное.
– И ты здесь, Самойлова! – мягкости в тоне Романа поубавилось, но все равно слушать его голос ночью на пляже под треск сучьев в костре и говор волн было приятно. – А что ты уже устроилась, что так спокойно рисуешь себе?
– Ну конечно, устроилась! Я же говорила, что это недоразумение и они поладят! Ведь Джун кажется такой очаровательной, доброй и умной. Разве она могла бы выставить нашу бедную Лизу в холод и мрак?
"Бедную Лизу" энтузиазм подруги немного сбил с толку. А кто тут недавно распинался, какая Джун змея и стерва? Но девушка подтвердила верные, хотя и не совсем неискренние слова Инны:
– Да, Джун оказалась очень неплохой девчонкой и мы поладили!
– Вот это правильно, Самойлова. Молодец! Хвалю! – чуть более теплым голосом сказал возвышающийся над Инной Роман и посмотрел на Лизу своими добрыми карими глазами. Девушка отметила, что вот так стоять и смотреть на возлюбленного сверху вниз довольно приятно, хотя и несколько утомительно. Эскизник был тяжелый, а положить его было некуда, разве что подруге или Роману на голову.
Потом Инна рассказала благодарному слушателю Роману при молчаливой поддержке Лизы, что они познакомились поближе с однокурсницами Джун, теми самыми "Буками". И опять в изложении Инны они были милыми, хотя и эксцентричными девушками. И Джун снова перепало похвал. Может быть, подруга изменила свое мнение? Такая приятная обстановка смягчит самое жестокое сердце, а уж Инна к жестокосердным людям не относится.
Вдруг Роман прочистил горло:
– Слушай, Лиз, мне бы с Инной потолковать... а тебе, наверное, надо отдохнуть с дороги, раз сразу не получилось... да и прохладно уже... стоять опять же неудобно...
– Не пойти ли тебе вон? А то у нас с твоей подругой романтический вечерок намечался. Это ты предлагал? – продолжило из-за спин девушек уже знакомое ехидное контральто.
– Джун! – расплылся в улыбке Роман. – Ну что ты такое говоришь! Просто...
– Просто наш Роман такой добрый и ответственный, что заботится о здоровье своих однокурсниц, – поддержала запнувшегося парня Инна.
– И поэтому одна из его однокурсниц стоит и шатается от усталости, пока он развалился на этой табуретке? И что Лизе нельзя на самодеятельность полюбоваться студенческую? – Ухмыльнулась, выходя на свет Джун.
– Да нет, это я так, просто. Пожалуйста, садитесь, Лиза, Джун, вы ведь поместитесь! – смутился Роман и приподнялся было, но его порыв грубо остановили.
– Да сиди уж, свежий кавалер! – надавила на плечо встававшему парню кореянка, и тот приземлился на доски, удивленно охнув.
Лиза хихикнула, но возразила:
– Что ты, Джун, Рома вовсе не свежий кавалер! – имея в виду, что ее возлюбленный совсем не похож на молодящегося военного с лоснящимся лицом с одноименной картины.
Инна застонала и, повернувшись к Лизе, покачала головой.
– Ой, – покраснела девушка, сообразив, что сказала что-то не то.
– Джун, откуда ты так хорошо знаешь нашу культуру? – поинтересовался немного красный Роман.
– А я вообще очень талантливая и умная. Разве это незаметно? – надменно поинтересовалась кореянка и помахала кому-то рукой:
– Тащи сюда свои комплименты, шеф-повар!
Перед компанией появился запыхавшийся Федор, волокущий стул с водруженными на него двумя ящиками.
– Наши вип-места прибыли, – засмеялась талантливая и умная. – Прошу садиться согласно купленным билетам.
Федя расставил ящики по бокам от стула – чуть впереди и ближе к огню, чем сиденья Инны и Романа. На стул тут же уселась вполоборота, скрестив длинные стройные ноги, довольная Джун. На один ящик, перед Инной, с радостью пристроилась Лиза, положив рядом с собой оттянувший руку блокнот. А незадачливый даритель пирожков уставился на Инну, наконец рассмотрев яркую брюнетку-красавицу. Потом он перевел взгляд на изящную Джун. Потом снова на Инну. И так нескоnbsp; враждебности к собственному чаду!
лько раз. Лизе достался небрежный полувзгляд. Она ведь не была сногсшибательной темноволосой красавицей.
– Что, выбор большой, друг? – с плохо скрываемым весельем в голосе, чем-то похожим на сочувствие, спросила азиатская принцесса.
– Да-а... – забывшись,nbsp; согласился Федя, продолжая стоять.
– Ну ты нахал! – вскинулся Роман.
– Правда, стоит и пялится тут, – поддержала Инна.
– Да чего уж там, – милостиво улыбнулась Джун. – Садись, располагайся и любуйся на здоровье. Две... то есть три такие красивые девицы – есть от чего растеряться. Но мы ведь не будем сердиться на такого галантного молодого человека, да девочки?
Лизе, конечно, было приятно, что ее, хотя и не сразу, причислили к обществу красивых девиц, но что-то в поведении новой знакомой настораживало. И акцент в ее речи усилился, отчего голос стал еще более чарующим. А еще беспокоило то, что Роман смотрел на высокую изящную Джун, царственно расположившуюся на стуле, с плохо скрываемым интересом.
– Итак, итак, итак! – выскочил на небольшую проплешину между костром и посадочными местами какой-то невысокий, смутно знакомый паренек-крепыш с безумным взрывом вместо прически на голове. Весь он был похож на боевитого петушка. – Вы наобщались?
Ответом ему были нестройные крики, почти поровну согласия и протестов. Лиза решила поддержать бойкого ведущего и крикнула "Нет!" Ее окружение на нее странно посмотрело.
– А концерт хотите?
Та же самая, реакция, только веселья в голосе кричавших прибавилось. На этот раз Лиза крикнула "Да!" и захлопала в ладоши.
– Да не привлекай ты к нам его внимание! – шикнула Инна сзади. – Это же Лапиков! Как он только здесь оказался?
– Иннусь, я же тебе рассказывал еще пред отъездом. Это ж благодаря Сереге мы здесь так хорошо отдыхаем! Он же обещал, что директор своему племяннику не откажет. Вспомнила, ну? – подсказал Рома, наклонившись к девушке близко-близко.
Лиза, сидя чуть впереди подруги, сама почти чувствовала шеей его тепло и вся напряглась. "Рассказывал перед отъездом, значит? Что-то Инна темнит... Что он, интересно, еще рассказывал? Может, Инна вовсе не догадалась, что я нравлюсь Роме. Может, он сам ей сказал об этом?", – мысли стучались в виски, перемещаясь в голове как шарики в лототроне.
– А какая тут связь? – не поняла Инна. – Лапиков все устроил, договорился с племянником, но с группой ведь не поехал, а сейчас вдруг объявляется тут и еще руководит!
– Да не договаривался он с племянником! – раздраженно шепнул Роман.
– Так Лапиков и есть племянник директора? – всплеснула руками Инка. – Ну дела...
– Знаешь, Лиза, – привлекла к себе внимание похлопыванием по плечу Джун, – в одном вы с подругой идеально похожи.
Вся компания, и даже Федя ожидающе уставились на кореянку. Что можно было похожего найти в пышной красавице-брюнетке и субтильной светловолосой девчушке, не понятно было никому. Но Лиза поняла, что имеется в виду. Все-таки Джун не просто красотка, она умеет читать в сердцах. Хотя и самоуверена слишком. Но это, наверное, от хорошего знания людей.
– Ну да, – шепнула она в ответ, – у нас удивительное родство душ.
Инна сзади что-то утвердительно буркнула.
– Да ну, до вас обеих просто удивительно долго доходит, – довольно откинулась на спинку стула вторая (или все-таки первая?) красавица-брюнетка их маленькой компании.
