Текст книги "Фея из Кореи (СИ)"
Автор книги: Злата Меркулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)
Федя и, что самое обидное, Роман еле сдержали смешки, а подруги обменялись возмущенными взглядами, обещающими насмешнице веселую жизнь.
Лапиков, внимание которого не хотела привлекать Инна, был одним из ее неудачливых поклонников. Очень сильно он своей богине не надоедал, пару раз приглашал сходить куда-нибудь, но получил отказ и успокоился; но Инну тошнило от одного его вида. Не любила она таких полненьких низкорослых парней. А до его характера дела красавице не было. Лизу отношение подруги к людям частенько коробило, но она не решалась высказать свое мнение. Ведь очень может быть, что в ней просто говорит зависть и она, Лиза, будь такой же хорошенькой и пользующейся повышенным вниманием молодых людей, поступала бы еще хуже.
После того как сообща выяснили родственные связи Лапикова, а Лиза вспомнила историю его недолгих ухаживаний за Инной, тот, не подозревая, что стал невольным героем девичьих дум, объявлял один номер за другим. Кто-то выступал в роли пародиста, кто-то пел под гитару, кто-то рассказывал анекдоты в лицах.
– А теперь – пара объявлений. Моя тё... – Лапиков запнулся. – Наш уважаемый директор просила воздержаться от купаний в ночное время.
Раздались вялые возгласы протеста. В день приезда мало кого тянуло на такие подвиги. Но нельзя же просто так смириться с запретами, ограничивающими свободу личности!
Племянник своей тети, он же поклонник Инны продолжил:
– А еще студентам-журналистам и всем желающим разрешили использовать доску объявлений для свободного общения. Если кому-то хочется выразить свое мнение в художественной и не очень форме, сообщить общественности о чем-то интересном открыто или под псевдонимом – милости просим. Но помните, что ваши тексты подвергнутся строгой критике.
И тут публика зашумела, засвистела, а к Лапикову выскочили четыре силуэта, завернутых в белые простыни. Потусторонним голосом они провозгласили:
– Возмездие падет на ваши головы, если хоть одна буква будет неправильной, если хоть одна запятая будет лишней!
Инка толкнула Лизу и прошептала:
– Вот, что я тебе говорила? Началось!
И действительно началось. Сбросив свои "саваны", девчонки-"буки" (а это были именно они) не то импровизировали, не то показывали давно сыгранную композицию. Они то по очереди, то вместе выкрикивали или пропевали на разные голоса, причудливо меняя интонации, какие-то простые стишки, весь смысл которых был в призыве к грамотности.
Всего Лиза не расслышала, так как девчонки то выстреливали словами как из пулемета, то, наоборот, тянули фразы так, что смысл терялся в сплетении звуков, но кое-какие фрагменты в ее памяти остались. Что-то вроде:
Пишешь с ошибками
Словами слабыми, хлипкими,
Делаешь в одной фразе
Двадцать ляпов сразу?
Парень, ты не знал,
Как пишется "жи"-"ши"?
Ну, ты попал!
Спокойной ночи, малыши!
Ну, сейчас мы развернемся и дадим вам всем отпор!
Мы объявим без разбора грамматический террор!
Подъезжая к станции, с тебя слетела шляпа?
Ты не дружишь с логикой! Куда глядел твой папа?!
Подруга, давно разобраться пора,
В голове твоей опилки или черная дыра.
Значит, ты не знала,
Как пишется "чу"-"щу"?
Ну, ты попала!
Молись оконному лучу!
Объявим суровый наш приговор:
Безграмотность – это страшный позор!
Выступление сопровождалось какими-то странными танцами, точнее попытками танцев, какие только можно было обозначить на песке. В конце концов крупная Жизель, довольно уверенно двигавшаяся со всеми, споткнулась и свалилась, умудрившись упасть на остальных девчонок. После сутолоки и возьни, сопровождавшейся смехом, всем четверым удалось встать, а Даша, лидировавшая во время этого чтения-пения, заявила:
– И так мы подавим любые попытки бунта безграмотных!
Под смешки и хлопки девчонки нашли себе посадочные места в "зрительном зале".
Инна по ходу этого странного представления презрительно фыркала и хмыкала, а Лиза недоумевала.
– Надо же, как они серьезно к ошибкам! – задумчиво пробормотала она, когда выступление закончилось.
Рядом засмеялась Джун, подбадривавшая девиц, отбивая ритм ладонями по коленям.
– Лиза-Лиза, не понимаешь ты шуток. Не знаю, кому тут больше досталось от "Бук" – хип-хоперам или занудным грамотеям.
Больше желающих выступать не было, и начались так любимые гуляющей молодежью форменные и бесформенные безобразия, как это обязательно назвал бы Лизин папа. Сразу с трех сторон раздавались тихие песни под гитару, какие-то парочки даже пытались танцевать, но быстро отказывались от этой идеи. Федя откланялся, все еще разрываясь на части, по крайней мере пытаясь смотреть сразу и на Джун и на Инну. Ему надо было уезжать в город, и машина, развозящая часть персонала, тех, кто не хотел ночевать на базе, по домам, ждать бы его одного не стала.
Красавицу Джун, как заметила Лиза, тоже пытались приглашать на танец, но она на удивление вежливо отказала смельчакам, заявив, что не собирается подвергать свои драгоценные ноги двойной опасности: быть вывихнутыми в песке и оттоптанными партнерами.
Среди покоренных восточной красотой оказался и Лапиков. Инна совершенно напрасно пряталась за спиной Лизы и Романа – разбитной мужчина в самом расцвете сил (ведь именно этого героя детской книжки напомнил Сергей Лапиков Лизе, оказавшись при ближайшем рассмотрении еще более рыжим, чем Федор) вообще не заметил былую владычицу своих дум. Получив закономерный отказ от Джун, племянник директора не унывал и сообщил по секрету всем желающим, что тетя собирается каждую неделю устраивать танцевальные вечера на специальной открытой площадке рядом со столовой. Эта новость была встречена с воодушевлением всеми.
Пока кореянка полушутя отбивалась от активизировавшихся поклонников, Лиза обернулась на Инну и Романа, гадая, не пригласит ли однокурсник кого из их компании. Ее руки уже чувствовали, как могли бы обнять любимого, ее ноги предвкушали мягкость и податливость песка, ее сердце заранее отзывалось на звуки незатейливой романтической мелодии, наигрываемой кем-то в ночи. Но ни подруги, ни предмета Лизиного девичьего обожания и художнического вожделения уже не было. Ушли они вместе или по отдельности – ничего определенного сказать было нельзя.
"Что гадать, когда можно будет завтра обо всем разузнать у Инны?" – решила и Лиза и подумала, не попытаться ли сделать набросок с Джун, продолжавшей сидеть и смотреть на огонь и не спешившей удаляться на покой. Но было уже слишком темно. А раз кореянка здесь, то и Лизе делать нечего, а придется торчать неподалеку. Лучше уж с народом, чем куковать одной под дверью. Ключ-то ей Джун не доверила, а просить ее о ключе сейчас тоже было неловко. Еще начнет высмеивать, скажет, что только такие малявки укладываются спать сразу после детской передачи с Хрюшей и Степашкой. А кроме того, разве сейчас не тот самый случай, когда Лиза должна быть рядом?
– Так и будешь здесь торчать и пялиться на всех сонными глазами? – вдруг спросила недовольно Джун. – Или все-таки уже пойдешь спать?
– А я, может, еще хочу посидеть. Пообщаться. Познакомиться, – из противоречия возразила Лиза. Не хотела она, чтобы соседка ею помыкала. Что еще за новости?!
– Да как угодно! – хмыкнула Джун. – Только смотри с песком не пообщайся вплотную, а то потом год будешь волосы вычесывать.
К беседующим далеко не любезно сторонам русско-корейского микроконфликта подошли "Буки". Их коварные намерения выдавали бутылки пива и чего-то еще бесцветного и явно более крепкого, чем вода.
– Нет, Джуня, ты дашь нам еще один шанс. Не может быть, чтобы русские героические бабы не перепили корейскую субтильную штучку, – объяснила их появление Жизель.
– Эй! В каких это местах я субтильная штучка?! – обиделась притворно Джун.
– А ты докажи, что сильнее! Поборемся, – подначивала Даша, куда-то задевавшая свою бандану. – А лучше победи кого-нибудь из наших боксеров. Кажется, в столовой тебе с одним повезло пообщаться.
– Да зачем мне с ним драться-то, он и так у моих ног по щелчку пальца будет! – подмигнула Джун, а Даша скептически хмыкнула.
Уговорами и шантажом девчонкам удалось заставить кореянку выпить с ними небольшую банку пива. Лиза от угощения отнекивалась, и ее оставили в покое. Сидеть так в компании веселых "бандиток", как их пару раз назвала Джун, и самой Джунечки, как все бандитки, кроме Даши, называли прекрасную азиатку, было уютно. Лиза не чувствовала себя лишней и могла наблюдать и делать зарисовки в уме.
– И все, девочки, все! А то я напьюсь, начну над этим цыпленком издеваться! Нельзя же все удовольствия и в один вечер! – решительно отказалась Джун от продолжения банкета. – В следующий раз угощаю я.
Бандитки немного пошумели, но согласились, что это будет справедливо.
– Все, цыпленок, тебе пора на насест, – настояла Джун, и у Лизы не было возражений, кроме одного.
– Раз мне на насест, то и тебе туда же. Раз тебе тоже на насест, то цыпленок – это ты, – выстроила девушка логически безупречную, как ей спросонья казалось, цепочку.
– Ну уж нет. Тебе – на насест, а мне – в нору. Ты – цыпленок, а я – лиса, красивая и коварная.
Соседки шагали к месту ночлега. Ключи на тонком, изящном и длинном пальце Джун поблескивали серебром в свете луны.
– О нет, только не это! – вдруг пробормотала Джун и сказала чуть громче. – А ведь я, похоже, пьяна! Поддержи-ка меня, мой верный пушистый паж!
Лиза не успела возмутиться, как Джун почти привалилась к ней сбоку и неожиданно твердой рукой, не похожей на расслабленность выпившего человека, приобняла ее за плечи. Так они сделали пару шагов, и кореянка все больше и больше опиралась на Лизу, которая, сопоставив некоторые факты, решила, что члены "банды" как-то ухитрились влить в банку с пивом Джун кое-что покрепче. Правда, такое коварство не очень вязалось с девчонками, но кто их знает...
– Вот ты где! А я ждал-ждал и решил к ребятам на пляж махнуть! Ты забыла, что мы с тобой того... – высокий Василий был немного удручен тем, что вечер складывается не так, но нашел возможность его скрасить. Он неспеша, как хозяин, двигался к морю и звукам веселья, все еще раздававшимся в ночи.
Тут Джун как с цепи сорвалась. Она танцующей походкой пошла Васе навстречу и, остановившись в двух шагах, взглянула прямо в лицо этому культуристу.
– Увы, мой друг Василий, наш роман, который должен был стать драгоценным воспоминанием об этом лете, умер, так и не начавшись. Вини в этом судьбу или вот эту девицу, вероломно ставшую на пути нашего счастья.
Василий недоуменно поскрёб ладонью короткие волосы, помолчал и спросил:
– Так, я не понял, который Ромка-то умер? Пичугин что ли, который художник? А девка тут эта причем? Она его прикончила?
– Вася, – попыталась вмешаться Лиза, – ничего такого не случилось. Просто девчонки, наверное, подшутили над Джун и подлили ей в пиво водки. А сейчас мы пытаемся дойти до нашего домика. Точнее, я тащу Джун, а она буянит.
– Не слушай ее, Васенька, – разошлась Джун. – Эта змея подколодная враг нашей любви! Неси меня скорее в чертоги сна и предадимся на ложе, звучащем как скрипичный квартет, неистовой страсти!
Лиза смеялась и одновременно испуганно поглядывала на физкультурника.
– Слушай, а чего она от меня хочет-то в таком состоянии? Где я ей скрипачей найду в час ночи-то?
– Да это она шутит, Вась! Это она просит тебя донести ее до комнаты, а то вон ее ноги не держат, – Лиза пыталась поддержать Джун под правую руку
– Не вопрос! – Приноровившись, как подхватить высокую, лишь сантиметров на семь ниже его, красавицу, Вася крякнул, поплевал на ладони и попытался приобнять кореянку за талию. Но та вдруг отскочила, как-то подозрительно осторожно, умудрившись не толкнуть Лизу, и закричала:
– Антисанитария! Негигиенично! Мойте руки перед едой!
Джун отбежала на небольшое расстояние, к облегчению Лизу не споткнувшись. Наоборот, все шло как нельзя лучше – ведь новая соседка двигалась в верном направлении. Домик был уже шагах в десяти.
– Слушай, девочка, а тебя как зовут? – поинтересовался Вася, задумчиво наблюдая за тем, как Джун выделывает странные, но довольно грациозные прыжки, подобно восточным воинам из фантастических фильмов.
– Лиза я!
– Слушай, Лиза. Ты за ней присмотри. Тут не только ерш, она, похоже, перегрелась. Не буду я сегодня ей надоедать. Прыгать может – и до кроватки допрыгает. Пойду я. А ты если что – сразу за мной. Я в двадцатом, сразу за столовкой.
С удивительной для такого громадины поспешностью Вася удалился, покачивая головой.
Изобразив бой с невидимым противником и победу над таковым, Джун совершенно спокойно отряхнулась и сказала:
– Вот так вот, Лиза, женщины и крутят мужчинами. Учись, пока есть у кого.
Затем кореянка с идеально прямой осанкой прошествовала ко входу в их шалаш и пару раз невозмутимо икнула. Механически четко повернула ключ в замке (разумеется, Лизе она ключ не могла доверить). Завалившись внутрь комнаты, Джун протанцевала до кровати и тяжело упала на нее лицом вниз.
"Это называется – пьет и не пьянеет?" – улыбнулась про себя Лиза. Решив, что Джун будет неудобно спать обутой, она осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить соседку, подошла к ее ложу.
Стащить с ног соседки серебристые туфельки весьма большого для такой изящной девушки размера было несложно. Лиза случайно задела ступню Джун пальцем, и та что-то хрюкнула в подушку.
"А ведь она в такой позе и задохнуться может. Все-таки выпила", – вдруг подумалось Лизе, и обеспокоенная тем, что может лишиться такой прекрасной натурщицы, девушка попробовала перевернуть свою эльфийскую принцессу на бок. Неожиданно это ей удалось легко.
– Отвратительные подушки. Хочу другую! Цып-цып! Цыплячий пух в самый раз! Иди сюда, цыпленочек! – Джун открыла глаза и потянула на себя потерявшую равновесие Лизу. Девушка упала рядом на кровать, завозившаяся Джун обхватила ее руками в самом деле как подушку и опять захрапела. Уставшая за день Лиза не видела особого смысла бороться. Ведь ей ничто не угрожало. Наоборот, в крепких руках новой знакомой было уютно и безопасно. Решив, что обязательно высмеет завтра кореянку и за то, как она "не пьянеет", и за неожиданную страсть к Васе, и за богатырский храп, Лиза закрыла глаза и тут же уснула.
Рано утром Лиза проснулась от того, что тоненькие лучи солнца, пробившись сквозь щели в крыше, набросили легкую сеточку золотистого кружева на ее лицо. Вопреки воспоминаниям о прошлой ночи проснулась она, хотя и одетая, но в своей кровати и решила, что забавная выходка Джун ей просто приснилась и что она сама вчера так устала, что с порога кинулась в объятия Морфея.
Глава 7
Если бы кто-то из обитателей базы проснулся в пять утра, то увидел бы презанимательную картину.
Из домика, где вчера обосновались две очаровательных особы женского пола, крадучись выбирается, прижимая входную дверь, чтобы не скрипела, высокая фигура в мешковатом купальном халате красного цвета, с черным полотенцем через плечо. Потягиваясь так, что полы халата чуть не разошлись, стройная красавица сдавленно охает, спешно закутывается в яркую ткань и потирает поясницу. Затем, оглянувшись по сторонам, поворачивает ключ в замке, прячет его в кармане и бежит к морю.
А если бы кто-то мог четвертью часа ранее оказаться в самом домике, из которого сейчас вышла купальщица в красном, то картина, которую этот некто мог бы увидеть, осталась бы в его памяти надолго.
Джун проснулся, как обычно, засветло и собрался, не открывая глаз спросонья, вскочить на пробежку, зарядку – все, как в доме у деда и бабушки. Не тут-то было! Что-то его удерживало на довольно широкой, но неудобной кровати. Глаза открывать все еще не хотелось, и юноша попытался на ощупь установить характер помехи. Что-то мягкое и пушистое, что-то гладкое и прохладное, потом опять что-то мягкое... Глаза пришлось открыть.
Только железная выдержка, приобретенная благодаря воспитанию деда-милиционера и разделенному с бабушкой увлечению, помогла Джуну не закричать. Эта девчонка зачем-то забралась к нему в постель!
"Так, надо успокоиться и все отрицать", – уставившись на спящее безобразие около него, мысленно искал Джун выход из этой ловушки.
"Стоп... А что отрицать-то? Что произошло вчера?"
Предположения, которые Джун строил, были одно страшнее другого. Лиза могла обнаружить, что он парень, и воспользоваться его беспомощностью. Или ей вообще было все равно, кто он там на самом деле. Или ей так не понравилась соседка на месяц, что она решила задушить невинное и очаровательное создание, но заснула в процессе. Все это были лишь причуды его богатого воображения. Но, конечно, в любом случае уж он-то ни в чем не виноват!
"Может, лучше дождаться, поставить перед фактом и шантажировать?"
Правда, Джун не понимал толком, чего еще можно попросить у этой странноватой девчонки, которая то пялится на него, то чиркает что-то в своем огромном блокноте, то поедает глазами этого смазливого пастушка Романа, то заигрывает с его, Джуна, поклонником Василием...
Как только Джун припомнил Василия... какая-то неясная тень скользнула по краю сознания. Зачем бы Лизе вообще разговаривать с этим недотепой?
"Нет, надо ее разбудить и устроить показательный девчоночий скандал! Это лучшее решение, чтоб неповадно было", – удачная идея пришла наконец молодому человеку в голову.
Оставалось набрать в грудь побольше воздуху, настроиться, чтобы говорить как можно более высоким тоном и...
"А почему я в таком виде? Нет... а почему она в таком виде?"
Одетые. Оба они были одеты. Следовательно, одним беспокойством меньше. Этой пигалице не удалось сбить его с пути истинного, и она не в курсе, что он парень.
"Хорошо еще, я разуться вчера успел..." – обрадовался Джун и тут все вспомнил.
Вчера он был очень популярен. Просто убийственно. Огромное количество парней приглашали его на танец. Это было даже лестно – значит, он неплохо изображает девчонку, и даже, как девчонка, дьявольски хорош. Правда, к чести этих парней, Джун должен был признаться самому себе, что причиной их ухаживаний был, скорее, корыстный интерес. Как ни был Джун изумителен сам по себе, столько нормальных мужчин не могли на него запасть. Дело, конечно, было в его удивительном таланте.
Впрочем, об этом не хотелось даже вспоминать. Всё эти шебутные девчонки-алфавит виноваты. Растрепали всем! Наверное, одна Лиза не в курсе, а то она бы потребовала быть для нее не моделью, а кое-кем другим.
И все-таки вчера у Джуна здорово чесались руки кого-нибудь показательно отколотить. И появление Василия, недавно назначившего ему свидание, подлило масла в огонь. Еще днем это могло показаться смешным, но после выпитого пива, после всех этих "Потанцуем, крошка!" (они вообще видели его в полный рост или нет? какая там крошка – ростом метр восемьдесят! ну, чуть меньше, если честно, но не намного – пара сантиметров!), после того, как эта глупая Лиза пялилась на своего непонятливого Леля, Василий мог серьезно пострадать из-за своих поползновений. Джун всегда был за мирное разрешение конфликтов, и пришлось ему изображать подвыпившую принцесску. Эффект превзошел ожидания, но, демонстрируя двум зрителям приемы тхэквондо, Джун так утомился, что еле дошел до кровати.
Долгий день был, все-таки. Надо было сразу спать, а эта девица так явно стремилась на пляж, что и его заразила любопытством. В общем, все равно виновата она. Не стоило подходить к задремавшему льву и щекотать его пятки. Оставила бы его обутым – и все бы обошлось.
Тогда, в полусне, обнять зачем-то пытавшуюся его перевернуть миленькую глупышку и обзавестись живой и теплой подушкой было очень естественно.
Теперь надо было решать, что делать с уютно устроившейся девушкой. Раз уж обвинить во всем ее никак не получалось, а нужно было бы даже поблагодарить за заботу, то Джун решил притвориться, что ничего не было и ничего он не помнит.
Осторожно высвободившись из Лизиных тонких ручек, юноша медленно встал. Все мышцы затекли от лежания в одной позе, волосы, наверное, так сразу и не расчешешь. Это девчонке хорошо: провела пару раз щеткой по своему цыплячьему пуху – и готово.
Лиза во сне перекатилась на освободившееся место и чему-то счастливо улыбнулась.
"Ну вот и у меня появился симпатичный питомец", – почему-то подумалось парню. Хотя какой это питомец, да еще и симпатичный? Одна головная боль от этих девчонок. Вот буки эти тоже – не оставляют надежды увидеть его в отключке от алкоголя. Не на того напали! Джун само совершенство, а значит, и в выпивке его не победить! Все-таки с восемнадцати лет такая выучка!
Дед рассказывал, как зятёк приходил просить руки его драгоценной Машеньки. Много нового Джун узнавал о своих родителях, пока жил вдали от них. Но история о том, как бравый подполковник и доблестный бизнесмен отправились в сад и там уничтожили все запасы спиртного, чтобы выявить, кто умеет лучше выпивать, была у юноши одной из любимых. Петр Сергеевич, косясь на жену, оправдывался: "Пьянство – это, Евгений, не есть хорошо. Но не мог же я свою кровиночку отдать какому-то слабаку!" В общем, дело тогда закончилось условной ничьей. Увидев, что будущий родственник не хочет сдаваться, хотя уже и почти не в себе, дед притворно захрапел, вскинулся и пробормотал: "Ну, силен, азиат, силен, годишься. Ничья победа, твоя Маруся". Джун, правда, слышал и версию отца, который утверждал, что поддался из уважения к сединам. Но какие седины имелись в виду, если дед до сих пор бодр, свеж и темноволос?
Оставлять Лизу в своей постели было нельзя, и Джун решился. Он легко подхватил крошечную девчонку и перенес ее через узкое пространство между их кроватями. Уложив, аккуратно накрыв темно-коричневым покрывалом, юноша выпрямился. А точнее, попытался выпрямиться. Спина затекла тоже. Вот он день без тренировок. Правильно дед твердит: "Пропустил день – отстал на год!" Да и соседка его не такая оказалась и невесомая.
Справившись наконец со своим телом, Джун схватил одежду, проскользнул в ванную комнату, чтобы переодеться во что-то, подходящее для вылазки на пляж.
Наконец у него было часа два свободы. Поплавает, разомнется. Побудет самим собой.
Через некоторое время возможный наблюдатель, проследуй он за ранней пташкой корейской национальности, удивился бы превращению юной красавицы в красном халате в худощавого, но довольно-таки сильного на вид, высокого молодого человека в темных плавках. Юноша тряхнул головой и, сдержанно проклиная девчачьи прически, запустил пятерню в шевелюру, после чего забежал в море по пояс, охнул, растер грудь прохладной водой и, окунувшись полностью, поплыл беззаботно, не скрываясь, красивыми, широкими гребками, обнимая игривые волны и весь простор перед собой.
Лиза встала не так рано, как собиралась. Надо было бы засветло отправиться на этюды, застать восход солнца и сделать пару набросков, чтобы уловить особенности освещения – как лучи солнца преломляются на волнах, как высвечивают тончайшие оттенки песчинок, как появляется тени и из лиловых, густых, ночных, становятся зыбко-черными, немного намекающими на прохладу. Но еще не все было потеряно: можно было бы до завтрака поработать на берегу еще час, не опасаясь, что маленький мольберт толкнут активно отдыхающие сокурсники. Да потом и сама Лиза была бы не против сыграть, если бы ее кто-то пригласил. Но, к сожалению, кроме Инны, подруг в институте у нее пока не было.
Самойловы осели в Татринске, когда Лиза перешла в девятый класс. В старшей школе девушка по давнишней привычке ничем особенно не выделялась – отвечать не вылезала, хотя и готовилась, на переменах иногда присоединялась к обсуждениям популярной тогда музыки и фильмов, а чаще просто тихо сидела и рисовала. Учителям старательная, тихая мышка-ученица пришлась по душе, но в пример они ее классу не ставили – по общему мнению, звезд с неба Лиза не хватала. От ее интеллектуальных успехов времен начальной школы не осталось ни следа. Просто потому, что ей было гораздо интереснее сидеть и придумывать, как бы все обернулось, останься Базаров в живых, или рисовать иллюстрации к балладам Жуковского или стихам Блока, чем учить периодическую систему или законы Менделя. С математикой и физикой дело обстояло... никак не обстояло. Девушка старалась, и учительницам ее старания казались удовлетворительными. Так что завидовать было нечему... кроме хорошей памяти и умения рисовать. Характер у новенькой был спокойный, но со странностями, обижать ее не обижали, нельзя было бы сказать, что совсем уж не замечали. Лиза могла иногда замечтаться и пропустить не только половину объяснений учителя – но и все воспитательные усилия, предпринятые учителем по отношению к ней, пойманной за мечтаниями. Это веселило одноклассников и немного сердило преподавателей, но, к счастью, случалось редко.
Когда девушка сообщила, что будет поступать на графический факультет института культуры, никто не удивился, но так как никто больше туда не собирался, это еще больше отделило ее от одноклассников.
А в первую же неделю учебы в вузе Лиза насмешила весь факультет тем, что приняла восковые фрукты за настоящие и попыталась ими перекусить. Потом коллекция ее чудачеств пополнилась попыткой раскрасить руку преподавателя, подправлявшего ее набросок. Как обычно, художница так увлеклась созданием фрагмента красочного мира, что не заметила, что ее работу уже критикуют. Самым известным деянием Лизы была ее "охота на парней". А всего-то девушка увидела третьекурсника с факультета дизайна, внимательно рассматривавшего обувь своих однокурсниц. И ее как осенило: да это же прекрасный принц! Тот самый – из "Золушки". Лиза сразу же загорелась идеей написать портрет: принц, сидящий на ступеньках дворца и задумчиво глядящий куда-то вдаль, прижимая к сердцу маленькую хрустальную туфельку. Она тут же и сообщила герою, что он прекрасный принц. Тот посмеялся. Лиза объяснила, что хочет его написать с одной туфелькой. Тому показалось, что девушка собирается его рисовать в одних туфлях, и от предложения он отказался. Лиза решила, что он просто не хочет тратить время, и пообещала, что быстро с ним разделается. Парень тотчас скрылся в неизвестном направлении. Лиза еще пару раз пыталась его уговорить, но безуспешно.
nbsp; – О нет, только не это! – вдруг пробормотала Джун и сказала чуть громче. – А ведь я, похоже, пьяна! Поддержи-ка меня, мой верный пушистый паж!
Так как Лиза вкладывала в уговоры модели весь пыл, то вскоре пол-института знало, что рядом с ними учится Прекрасный принц. Последний понял, что девушка его преследует исключительно ради искусства, но все равно был раздосадован и как-то посоветовал ей переключиться на девочек: те будут более покладистыми, если их рисовать как принцесс. Лиза пыталась объяснить несговорчивому красавчику, что ей хочется нарисовать именно такую картину, а о принцессах она пока не думает. Но тот рассердился окончательно, ведь все это девушка втолковывала ему в столовой, не замечая, как с накренившегося подноса, который она держала, на светлые кожаные туфли загнанного не без помощи подноса в уnbsp;гол принца падают багровые капли борща.
– Самойлова, у тебя нет шансов встретить своего принца! Лучше поищи себе прекрасную принцессу. Принцы не обращают внимания на таких замарашек, а принцесса, может, и пожалеет бедную зверушку.
После этих слов Лиза прозрела: человек, который говорит такие страшные вещи, принцем быть не может, – и забыла о своей картине. К тому же, ее начали посещать сомнения: не подумает ли Роман, что она бегает за этим дизайнером. Ведь к тому времени девушка была уже сильно увлечена мужественным однокурсником.
А с Инной она подружилась просто: помогла с пробным диктантом, устроенным Тьмой. Знойная брюнетка помощь оценила. Инна вообще оказалась отличной девчонкой – вовсе не такой зазнайкой, за какую ее поначалу приняла Лиза. Пару раз они позанимались вместе в читальном зале института, пару раз Инна пыталась выводить подругу в свет. Правда, готовиться вместе к семинарам для Лизы было проще, чем сидеть в кафе рядом с Инной напротив очередного претендента на роль парня подруги и пытаться оживить разговор.
– А вы знаете, что Сезанн любил писать натюрморты? – указывая на корзиночку с апельсинами и яблоками и на этот раз не пытаясь скушать пластмассовые плоды, спрашивала Лиза, когда молчание затягивалось
– А я думал, что это восточный сторож, который двери открывает.
Еще большим успехом пользовались и реплики художницы о творчестве француза Пуссена и англичанина Сислея. Парни фыркали и говорили, что мужикам с фамилией не повезло, вот они и занимались всякой ерундой. Один интеллектуал, когда речь зашла о пейзажах Тернера, удивился – он не знал, что американская певица еще и рисует.
После столь занимательных бесед Инна обычно делала большие глаза и говорила, что с таким бескультурьем первый раз в жизни встречается. Иногда, правда, когда молодой человек ей был все-таки симпатичен, подруга дипломатично улыбалась и говорила, что не все такие умные, как Лиза.
Темноволосая подруга вообще была с Лизой всегда прямой и честной. Она поддержала девушку, когда над ней смеялись из-за неудачи с принцем. Она догадалась о Лизиной симпатии к Роману и не стала смеяться, а наоборот – подталкивала к самым решительным действиям. Например, навела юную художницу на мысль написать какой-нибудь портрет своего возлюбленного. Лиза взглянула на Пичугина, когда он надувал шарики для украшения актового зала к концерту по случаю 8 марта, а вокруг суетились без особой причины девчонки почти со всего курса, и поняла, что перед нею очаровательный Лель.
Добиться от однокурсника хотя бы намека на возможное согласие поучаствовать в создании шедевра Лиза пыталась всю весну и надежды не теряла. Ведь Инна не раз говорила, что уверена в чувствах к ней Романа и что он просто слишком скромный.
Вот и вчера подруга опять сказала что-то такое, отчего сразу захотелось петь и танцевать. Но Лиза пожалела слух отдыхавших у костра, а пригласить ее танцевать Роман так и не решился.
Что ж, сегодня новый день. Да здравствуют новые возможности!
Наспех одевшись (свободное платье-рубашка поверх купальника), аккуратно заправив кровать (так чтобы ни одной морщинки) и собрав все необходимое для занятий живописью и для пляжных развлечений, Лиза подошла к двери и толкнула ее. Немного подумав, девушка повторила это простое действие. Еще немного подумав, с силой потянула дверь на себя.
