Текст книги "История дьявола"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Поначалу ведизм только трансформировался под влиянием мага и певца-пророка. И только в последних гатах зороастризм предстает в виде законченного учения, имевшего мало общего со своей первоосновой.

В любом случае это – монотеизм: как указывает Дюмезиль, исчезла древняя троица, состоявшая из Варуна и Митра, с одной стороны, и Индра – с другой. Остался только единственный достойный поклонения бог – Агура-Мазда. Древний бог Индра был низведен в демона вместе с «второстепенными» божествами. Согласно гатам, Агура-Мазда – единственный Создатель неба и земли, а также материального и духовного мира. Он – Законодатель и Высший судья, Повелитель дня и ночи, Центр природы и Творец морального права. Все три появившиеся впоследствии монотеизма не смогли лучше описать предназначение Бога, ибо здесь видна прямая связь между маздеизмом, иудаизмом, христианством и исламом.

Естественно, что Агура-Мазда предстает в образе мужчины и не имеет подруги. В самом деле, вся патриархальная система восстала бы, если бы власть была отдана или делилась с женщиной или божеством женского пола.

В более поздней Авесте указывается, что Бог окружен небесной свитой из семи Бессмертных святых – Амеша Спента, первым из которых был Святой Дух, в древней религии Огонь, за ним шли шесть остальных: Лучшая справедливость, Благая мысль, Святое Смирение, Вожделенное царство, Здоровье, Совершенство и Бессмертие. Однако все эти божества являются творением Мазды и должны следовать тому же закону морали, что и земные вассалы Агура-Мазды, ashavans.

Наибольшего внимания заслуживает четвертый из Бессмертных святых, ибо в его концепции заложено понятие апокалипсиса и иудейско-христианская эсхатология[152]152
  Религиозное учение о конце света. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Вожделенное царство – это грядущее ожидаемое состояние, которое мы стараемся обрести.

Именно на иранской земле впервые появился дьявол. Гаты рассказывают о том, что вначале встретились два духа, которые должны были принять важные решения, от которых зависела вся последующая жизнь. Первый, Агура-Мазда, сделав правильный выбор, стал «Богом справедливости и мудрости», прототипом нашего Господа Бога. Второй, Ариман, в Авесте Ангра-Майнью[153]153
  В отдельных источниках именуется также как Ангхро Манью. – Прим. переводчика.


[Закрыть], пошел по ложному пути и стал Повелителем недобрых сил, окруженный сонмом «неправедных» лживых духов, выдающих зло за добро и живущих в этом заблуждении, обозначаемом словом «друдж»[154]154
  Демонов нарекали словом «друк», происходившего от корня «друдж» (в переводе «обман»). – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Ариман склонил на свою сторону древних богов, в частности дэвов, которые стали называться богом смерти Индра-вайу, демоном болезни Сорва, Злым духом Акоман, демоном жестокости, гнева и преступных наклонностей Тору, демоном похоти Аз, демоном лжи и лицемерия Митрандрудж, демоном шлюх Жех, созданным позже всех для уничтожения человеческого рода, и – какой сюрприз – покровителем потребления ритуального ведийского напитка сома Заири. Так был нанесен заключительный удар по практиковавшимся в ведизме оргиям и утверждена религия, исповедовавшая сдержанность и духовность, став предвестником возникновения трех монотеизмов.

Из всего вышеизложенного следует выделить главное: впервые появляется божество, однозначно воплощающее Зло; и это Ариман. Он приравнен к богу, олицетворяющему Добро, ибо ничем не отличается от своего брата-близнеца Ормузда. И они повели между собой ожесточенную борьбу. Согласно некоторым утерянным апокалипсическим гатам Авесты, что также нашло отражение в текстах времен Сасанидов, написанных на пехлевийском диалекте, разразилась Великая война, и небо ниспослало на землю Великого царя[155]155
  Эту же тему мы встречаем у Нострадамуса. Возможно, ему были знакомы подлинники христианских и иудейских писаний.


[Закрыть] Митру, перевоплотившегося на время своего земного существования. Митра в образе Спасителя огнем и мечом уничтожил силы Зла. Впервые в истории религии были выделены основополагающие темы пророческих монотеизмов; Добро и Зло построены на трансцендентальных принципах, и исчезла двойственность, насаждаемая прагматической интерпретацией бытия.

Среди всякой нечисти, окружавшей Аримана, были и демон пустынных мест Азазель, воплотившийся в образе козла отпущения в иудаизме, демоны хаоса Левиатан и Рахаб, а также Лилит, которая, как гласит легенда, также позаимствованная иудаизмом, была первой женой Адама, но, увы, оказалась бесплодной, и потому свирепствует по ночам, чтобы отомстить за развод с первым мужчиной на земле[156]156
  Исаия и в самом деле упоминает о ней в своем пророчестве о падении Эдомского царства, конце света и наступлении первобытного хаоса: «Дикие кошки встретят гиен, и их будут окликать сатиры; Здесь спрячется Лилит (согласно одной из легенд, Адам после вкушения «запретного плода» жил с некой Лилит, которая, подобно ему, была сделана из земли. Только много лет спустя Адам женился на Еве, когда Бог снял с него отлучение. И вот только тогда у него стали рождаться дети-люди. – Прим. переводчика), чтобы найти забвение». (XXXIX, 14). В прекрасном анализе мифа о Лилит («Лилит или неизвестная мать» (Lilith ou la mere obscure), издательство Payot, 1981), Жак Бриль (Jacques Bril) отмечает, что о ней упоминается в Библии, XVIII, 15.


[Закрыть]. Мы и сейчас живем этим наследием. Подобные демоны до сих пор посещают евреев, христиан и мусульман.

В учении Заратустры были также указаны и семь основных грехов, как то: похоть, зависть, гнев, ложь, убийство...

На первый взгляд может показаться – но только на первый взгляд, – что Заратустра не ввел ничего принципиально нового в свое учение; в ведийском наследии уже существовало противостояние между Агура-Мазда и Ариманом; реформатор лишь упростил пантеон, изгнав второстепенные божества и, главное, запретив жертвоприношения Ариману, богу-близнецу Агура-Мазда, также, как и второстепенным древним ведийским богам, дэвам, которых отправил в Преисподнюю, пополнив ряды слуг Аримана. Однако его вмешательство было более радикальным: он покончил с двойственным характером богов; впервые добро стало называться добром, а зло – злом. И никаких нюансов. Заратустра заодно стал основоположником демонологии.

В III веке н. э. другой иранец, Мани, улучшил философское учение Заратустры на свой манер: если жизнь представляет собой непрерывное испытание, в ходе которого человеческое существо то и дело подвергается нападкам Зла, это означает, что именно земное существование делает нас уязвимыми под воздействием нечистого. Зло существует лишь в материальном мире, и демоны имеют над нами власть только в то время, пока мы состоим из плоти. Как только душа отделяется от тела, мы освобождаемся от дьявола. Таким образом, материальный мир плох, а духовный чист. В этих понятиях уже содержался зародыш гностицизма. Однако это уже другая тема.

В дошедших до нас скудных биографических сведениях о Заратустре есть одна историческая подробность: в сорокалетнем возрасте, то есть примерно в 588 году до н.э., он обратил в свою веру царя Вистаспу, отца Дария I, который царствовал в Хорезме на территории, расположенной к югу от Аральского моря. И это очень важный факт: Вистаспа на протяжении всей своей жизни покровительствовал Заратустре.

Для нас главное состоит в том, что Заратустра первым определил понятия Добра и Зла, чей конфликт разрешится только по скончанию веков. Теологическая концепция мира Заратустры настолько тесно смыкается с христианством, что можно только задаваться вопросом, не читали ли гаты отцы Святой церкви, а может быть, просто скопировали[157]157
  Подобное сходство вызывало, очевидно, немалое недовольство, и порой делались попытки утверждать, что маздеизм и христианство своими «совпадениями» обязаны постхристианскому влиянию на маздеизм, имевшему место в более поздние времена, чем период царствования Сасанидов (II—VII века н.э.) Как отмечает Encyclopaedia Britannica, «подобные попытки не увенчались успехом». Не может быть двух мнений: тексты, в которых замечены совпадения, были написаны значительно раньше возникновения христианства. Маздеизм не подвергался влиянию христианства, скорее наоборот.


[Закрыть]: в этой преходящей жизни каждая мысль, каждое слово или действие подготавливают судьбу человека к неземному существованию. Там добрый боженька накажет провинившихся грешников и отметит своей милостью праведников. Когда в отдаленном будущем Митра в образе человека победит Аримана, мертвые воскреснут, состоится Страшный суд, и грешники вновь отправятся в ад, в то время как праведников ожидает райская благодать. Этот рассказ почти совпадает с тем, что мы находим в трех монотеизмах. Перед нами дьявол; и иранский священнослужитель подписал свидетельство о его рождении.

Нетрудно предположить, что учение Заратустры не переставало интересовать историков. Вначале они считали, что запрет на жертвоприношения животных одновременно повлек за собой изгнание тех богов, которым приносились жертвы, обычно сопровождавшиеся разнузданными оргиями. Однако трудно себе представить, чтобы Заратустра был простым отцом-поборником нравственности; реформа была задумана им вовсе не для того, чтобы упразднить бредовые ритуалы и упростить пантеон: это – коренное преобразование религии с запретом устаревших богов и сопутствующих им ритуалов, это – радикальная реорганизация божественной иерархии. Однако на сей счет мнения историков разделились. Дюмезиль видит в реформе Заратустры едва ли не «простую» подмену одних богов другими[158]158
  Jeorges Dumezil. Les Dieux souverains des Indo-Europdens. Gallimard, 1977.


[Закрыть]; Моле, похоже, больше склонен к мысли, что Заратустра хотел создать новую теологию[159]159
  M. Mole. La Legende de Zoroastre selon les textes Pehlevis. P.U.F., 1967.


[Закрыть]. Менаск[160]160
  Jean de Menasce. «Zoroastre». Статья опубликована в Encyclopaedia Universalis. Так же, как и Элиад, Менаск утверждает, что реформа Заратустры не была такой радикальной, как могла показаться на первый взгляд, и не носила строго дуалистического характера. Однако это обстоятельство только подчеркивает значение учения Заратустры. Ибо дуализм в первый раз проявляется именно в зороастризме. Наглядным примером тому могут служить странные перевоплощения, происходившие в ведийской религии. Дюмезиль указывает, что если в Ведах первородные боги шли в иерархическом порядке: Варуна и Митра, Индра и оба Насатия, – то после реформы Индра и оба Насатия низводятся в ранг демонов. Ведийский пантеон был упрощен и «радикализирован» подобно тому, как в «советском пантеоне» после захвата власти Сталиным низвергнутый бог Троцкий сразу же был объявлен демоном в интересах святой троицы Маркс—Энгельс—Ленин. На Небе осталась единственная парочка Митра—Варуна, в то время как все прочие боги стали антагонистами.


[Закрыть], имея свою точку зрения, считает, что Заратустра просто отказался от практики жертвоприношений, принявшей неуправляемый характер и начавшей представлять угрозу для самой религии. Однако эти разногласия ни в коем случае не должны умалять основополагающее значение реформы – создание антагонистической пары Бог—дьявол и этического дуализма Добра и Зла, что само по себе беспрецедентно в человеческой истории. Гипотеза Савонаролы, а затем и Лютера о том, что Заратустра смог «реформировать» иранскую религию из чувства протеста, имеет право на жизнь, но не дает полного ответа на поставленные вопросы.

В самом деле, кажется непонятным, почему Заратустра пытался провести реформу именно в то время, когда оппозиция была, по всей видимости, сильна, о чем свидетельствуют гаты, из которых следует, что Заратустра был вынужден отложить свою реформу и временно смириться с жертвоприношениями, а также и признать некоторых старых богов. Еще менее понятной представляется реакция магов, которые в конце концов приняли зороастризм и, в свою очередь, прониклись идеей дуализма Добра и Зла. Возникает вопрос: может быть, они преследовали свои интересы?

Конечно, у них была своя выгода, ибо теология не была единственной целью реформы. Маг Заратустра, несомненно, был первый, кто понял, какую опасность для касты жрецов имеет двойственность богов и непредсказуемость их волеизъявления; возможно, хотя это только гипотеза, он осознал, что религия не должна слишком точно копировать систему общественного устройства, принятую на земле: пророчества, заклинания злых духов и колдовство жрецов должны были казаться ему фарсом, бессмысленность которого, по-видимому, сознавали и сами государи, хотя и делали вид, что готовы обманываться и дальше. Религия могла обрести власть, имея только прочную основу, то есть базируясь на определении Добра и Зла, и только в этом случае духовенство могло взяться за управление земными делами.

Он поступил еще лучше, выдвинув постулат, заключавшийся в том, что религия принадлежит народу и без его поддержки ничего не стоит. Подобное демагогическое высказывание имело следующее преимущество: оно давало духовенству возможность не только судить о том, что есть Добро и Зло, но также решать политические вопросы, основываясь на волеизъявлении народа. Так, маздеизм создавал не подотчетную правителям параллельную власть.

Эта гипотеза выглядит еще более правдоподобной, если учесть тот факт, что каста жрецов хотя еще не потеряла могущества, но уже почувствовала угрозу своему существованию. Если согласиться с гипотезой триады, выдвинутой Дюмезилем: законодатель—воин—жрец, – маги начали сдавать позиции таким блестящим воинам, какими были Кир и его полководцы, шедшим от победы к победе и под лязг мечей и призывные звуки походного рога сколачивавшим первую империю персов. Реформа Заратустры, наконец, утверждала верховенство духовной власти над светской. По всей видимости, жрецы приняли реформу всерьез, когда в 522 году до н.э. в стране поднялось восстание, в то время как персидский царь Камбис вел без особых успехов кампанию в Нубии (вместе с отрядом еврейских наемников). Самозванец Смердис, выдавший себя за брата царя, поднял провинции против отсутствовавшего государя, а в действительности против всей династии Ахеменидов. Маги перешли на его сторону (Смердис, использовав старый как мир прием, пообещал снизить налоги). Возможно, они предали династию Ахеменидов в надежде на то, что новый царь, к восхождению на трон которого они приложили бы руку, проявит к ним особую благосклонность; иными словами, ими руководили политические интересы. Случилось так, что Камбис внезапно умер. Власть в столице должна была перейти в руки самозванца. И только царевич Хорезма, известный впоследствии под именем Дария I, спас трон, казнил самозванца и оставил магов ни с чем.

Это событие заслуживает нашего внимания, позволяя понять, что двигало людьми, когда они изобретали дьявола: самозванца в действительности звали Гаумата, и он был жрецом. Так же, как современные аятоллы поступили с шахом, маги, как бы выступая глашатаями народной воли, подготовили заговор, который можно было бы с полным правом назвать государственным переворотом. Посадив на трон своего ставленника, они смогли бы установить первую в мире теократию; и в этом они почти преуспели. Говоря языком двадцатого века, это была бы «народная теократия», ибо Гаумата, по-видимому приверженец учения Заратустры, приказал бы разрушить алтари, предназначенные для аристократии, то есть устранил бы религиозные привилегии богачей, как учил зороастризм, насаждавший демократические идеи в Персии. Непростительная ошибка, ибо несмотря на то, что многие сатрапы встали на сторону самозванца, знать крепко держалась за свои привилегии, и династия смогла удержаться у власти.

Дарий собственноручно пронзил копьем самозванца, отрезал ему голову и выставил на обозрение народа. Одержав победу, он тотчас восстановил алтари знати, хотя и почитал Агура-Мазда[161]161
  W.B. Henning. Zoroaster. Politician or Witch Doctor. «Oxford University Press», 1951. «Histoire de 1’Iran», XXX. По примеру своего предшественника Кира, Дарий не исповедовал зороастризм в чистом виде, как того требовал Заратустра, ибо не отказался от культа низведенных в демоны дэвов. И только в провинциях, как, например, Вавилонии, он запретил все культы богов, кроме Агура-Мазда.


[Закрыть], не выказывая при этом особого религиозного фанатизма. Следует отметить, что поражение не поколебало решимость магов – последователей Заратустры насаждать, как и прежде, свою религию как единственно правоверную, ибо сын Дария Ксеркс запретил на всей территории империи культ бывших богов дэвов, ставших в одночасье демонами. Однако победа праздновалась недолго, ибо преемник Ксеркса Артаксеркс II реставрировал древнюю ведийскую троицу, поставив Митру и Анагиту рядом с единым богом Агура-Мазда.

И наконец, покончив с восстанием, Дарий приказал сделать надпись о своей победе на скале Бехистун в горах Загроса на древнеперсидском, эламитском и аккадском языках, что само по себе выглядело весьма впечатляющим и символическим жестом. Государь непосредственно отстаивал свое право на власть, на которую покушались маги. Раз Дарий отстаивал свои права и привилегии, значит, они кем-то оспаривались.

Так и было на самом деле, ибо зороастрийские жрецы жаждали первенства. В одной из пяти книг Авесты, Вендидаде, написанных самим Заратустрой, была сделана заявка не только на роль религиозного законодателя, но и светского. В случае, если бы удался подготовленный магами государственный переворот, дьявол Ариман получил бы из их рук первый в мире акт гражданского состояния. Все, что недоставало религиозному законодательству, все, о чем мечтало духовенство, было бы предоставлено светской властью. Зороастрийская авантюра, начавшаяся с провозглашения Бога и дьявола в единственном числе, потерпела провал. Однако теократия еще возьмет реванш, когда через восемь веков на престол взойдет «поборник» закона Константин. В любом случае, дьявол был придуман для того, чтобы достичь политических целей; таким образом, можно сделать вывод, что дьявол – истинное дитя политики.

Может быть, опираясь на народное волеизъявление, жрецы насаждали зачатки демократической власти? Такая гипотеза нам представляется маловероятной, ибо прежде всего это означало бы, что в Иране крайне рано начались политические баталии и маги составили свою политическую партию. Абсурдная крайность: если бы такое произошло, маги были бы немедленно уничтожены, например, Киром Великим. В ахеменидской Персии и в самом деле трудно представить организованную политическую оппозицию современного типа. И главное: весьма опасно называть «демократическим» режим, при котором жрецы диктуют законы. В любом случае, как только углубляешься в историю Персии той поры, кажется нелепой даже сама мысль о демократии эллинского типа на иранской почве. Да, если маги в борьбе за власть и опирались на народные массы, то выдвигали лишь демагогические лозунги. Возможно, для их учителя Заратустры все обстояло совсем по-другому.

В самом деле, родственный маздеизму «демократизм» следует искать в ином: в интуиции Заратустры, подсказавшей ему, что религия должна обращаться не вообще к людям, а к сознанию каждого человека. Проповедуя спасение души, другими словами, переместив достижение счастья из этой жизни в мир иной, он прежде всего освободил религию от древних политеистических обрядов, где ожидаемые небесные дары, впрочем, весьма эфемерные, могли даваться одними богами и отвергаться другими. В самом деле, спасение, если таковое будет иметь место, зависело теперь от решения одной власти, а плохая жизнь на Земле – от другой. Зороастризм освобождал отдельную личность от гнета светской власти, не имевшей никакого влияния на небеса и не способной даровать спасение души или отказать в нем.

Вот так Заратустра основал первую спиритуалистическую религию в истории человечества, ставшую основой для трех последующих монотеизмов. Откуда к нему пришло озарение? Ибо он на целое столетие опередил Будду, выдвинув идею о том, что материальный мир представляет собой лишь небольшую часть бескрайних духовных пространств. Учеными высказывались даже предположения, что Будда перенял у Заратустры само собой подразумеваемое презрение к земному миру. В самом деле, взгляды того и другого пророка формировались под влиянием ведизма. А в Индии, опустошаемой с незапамятных времен мощными природными явлениями, постоянная угроза смерти не могла не навести как Будду, так и Заратустру на мысль о бренности земного существования.

С возникновения новой религии духовенство обретало верховную власть, готовую распространиться до самых границ империи и даже за ее пределы. Для полного утверждения не хватало лишь признания таинств. Впрочем, семь веков спустя они станут существенным дополнением к теократической власти. Реформа Заратустры предвосхитила последующие события и оказала влияние на поздний иудаизм, носитель христианства.

Итак, несмотря на жестокость Дария, маги выжили не столько благодаря небесам, сколько поддержке народа. Они даже частично одержали победу, ибо зороастризм получил широкое распространение, и Дарий был вынужден по крайней мере делать вид, что считается с ним. Предполагается, что этот государь был сыном царя Витаспы, обращенного в новую веру самим Заратустрой (что не подтверждено достоверными фактами; более того, утверждалось, что Дарий был двоюродным братом Камбиса). В таком случае он не мог не последовать примеру отца; однако не вызывает сомнений и то, что ему не внушало особой радости все возраставшее влияние жрецов, начавших оспаривать власть. Дарий принял новую религию, как мы уже знаем, с определенной сдержанностью.

Более правдоподобной нам кажется следующая версия: Дарий проявил традиционную религиозную терпимость. При Кире, царствовавшем с 550 по 539 гг. до н.э., на территории Персии имели право на жизнь все религии, в том числе вавилонская и древнееврейская[162]162
  «History of Iran», Encyclopaedia Britannica, 1983.


[Закрыть]. Несмотря на то что зороастризм исповедовался царским двором, он был только одной из многих религий. Небезызвестно, что Кир был последователем Заратустры, но у нас нет оснований утверждать, что зороастризм был «чистым и строгим», как того желали жрецы, и прежде всего по двум причинам: во-первых, если монарх был бы исключительно приверженцем пророка, он запретил бы приносить дары всем богам, кроме Агура-Мазда; во-вторых, претерпела изменения сама религия[163]163
  Иранская веротерпимость была общеизвестной, хотя персидские цари прослыли приверженцами зороастризма. Не кто иной, как Кир, разрешил древним евреям, жившим в изгнании в Вавилоне, снова вернуться в Иерусалим и заново отстроить город. Дарий распорядился восстановить храм в Иерусалиме, а Артаксеркс I не препятствовал формированию иудаизма. Как известно, последователи других религий не последовали примеру иранских царей. Известно также, что своим указом Дарий обязал сатрапа Гадатаса из области Магнесия на Меандре со всей строгостью следить за соблюдением привилегий местного храма Аполлона. Как бы то ни было, греческие оракулы пользовались уважением на всей территории государства (статья «Persia» (Персия) в энциклопедии Encyclopaedia Britannica, 1962.


[Закрыть], став более гибкой.

Подобная религиозная терпимость государя не получила одобрения со стороны магов, а также последователей Заратустры по той простой причине, что ограничивала их власть (возможно, доходы). Насаждая реформированный культ Агура-Мазда, Дарий попал, если можно так выразиться, в Кавдинское ущелье[164]164
  Там в 323 г. до н.э. римские легионы попали в засаду, устроенную самнитами, и сдались врагу, и их в знак унижения прогнали «под ярмом», воротами из копий. – Прим. переводчика.


[Закрыть], то есть принял унизительные условия магов. Несмотря на репрессии, которым они подвергались, жрецы добились успеха, сумев добиться признания своей новой религии.

Остается выяснить, кто они были, чтобы один из них выдумал дьявола, а другие упоминались в Новом завете, как свидетели рождения Иисуса. Согласно Геродоту, они были уроженцами Мидии и составляли касту жрецов, прорицавших будущее после жертвоприношения белых лошадей, о чем так неодобрительно высказывался Заратустра. По-видимому, они обосновались в Иране во времена мидийского нашествия в середине IX века до н.э. Известно также, что они сыграли важную роль в становлении царства, используя гадание по звездам и шаманские способности. Маги продержались довольно долго, ибо о них мы находим упоминание и при парфянских правителях, и при царях не только из династии Ахеменидов, но и Сасанидов. Только им религия обязана своим влиянием, ибо вавилонские маги прослыли обманщиками.

Вот тут-то можно было бы и закончить нашу книгу: как оказалось, Сатана родился в Иране в VI веке до н.э., и у его колыбели стояли маги. Появление дьявола было предопределено политикой.

Отсюда напрашивается вывод: религиозная власть вступает в противоречие с демократией, даже если это касается небожителей.

В самом деле, перенаселенные пантеоны разрешают непристойные пляски смертных, а затем и их насмешки над Бессмертными. Например, греки, также как и кельты, не отказывали себе в удовольствии отпускать шутки в адрес богов. В политеизмах священнослужители также расходятся во мнениях: по какому праву жрец Аполлона должен поучать жреца Афродиты или Гермеса? Каждый отвечает за себя, а Зевс за всех. Даже в такой основанной на принципе централизма религии, как христианская, мы видим яростное соперничество между святыми, когда Св. Павел решился окрестить не подвергшихся обрезанию и вызвал гнев оставшихся в Иерусалиме апостолов Петра, Якова Младшего, Филиппа и Иоанна. Затем последовало яростное соперничество между Антиохией и Иерусалимом, а позднее между Антиохией и Александрией. А что говорить о политеистической религии! Если Заратустра решился на реформирование иранского пантеона, подобно министру внутренних дел, перекраивавшему избирательные округа, то только потому, что светская власть не набрала еще достаточной силы, а духовная была и вовсе слабой. Культы были разрознены, а ритуалы не упорядочены.

Напрашивается сравнение: маги были предками современных аятолл. Укрепив свое влияние в сильном государстве после наступления реакции и реформы церкви, они не могли без зависти смотреть на светскую власть и не пытаться соединить религию с политикой. Отметим только, что тогда грозила рухнуть вся триада Дюмезиля, ибо олицетворяла собой одновременно государя, воина и законодателя.

Но тут маги просчитались. Создав дьявола, они не сумели найти в нем политический противовес. И это с успехом сделает за них христианство. Однако предок преследователя Фауста окажется таким же долгожителем, как и сами маги. В любом случае, они основали свою религию.

Самым удивительным оказалось то, что сама религия пошла по иному пути, и надолго.