Текст книги "История дьявола"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Непостижимый для понимания европейца, Шива в ведийской религии был, похоже, непредсказуемым божеством низшего порядка, который представлял собой капризы природы. Бог скотоводчества Прашупати, бог наказания Агхора, бог-разрушитель, примерный супруг, он появляется то в мистическом ореоле, то предается после продолжительного воздержания самому разнузданному разврату (фаллос стал главным символом божества и занял определенное место в теологии); и его нельзя однозначно назвать олицетворением зла или добра – настолько он противоречив. Позднее, с развитием индуизма, он обретет свойственные ему черты: с одной стороны, носителя высшей духовности, а с другой – бога смерти. При этом шиваизм не осуждает своенравие и разрушение как таковые: «просветления» можно достичь внезапным интуитивным озарением (что свойственно буддийской секте дзэн). Несмотря на интеллектуальную мощь, Шива окружен помощниками-демонами, карающими провинившихся смертных.

Можно было бы подумать, что предтеча дьявола, наш Злой дух, нашел воплощение в образе бога Шивы. Как бы не так. Казалось бы, вот-вот мы схватим гримасничающего и налившегося кровью своих жертв гада за хвост, как он тут же предстает перед нами в самом благочестивом облике, приветливый и любезный, украшенный лунным полумесяцем, на котором сияющими жемчужинами выступает эликсир вечной жизни. В одной из легенд повествуется о том, как Шива, презираемый своим тестем Дакша, из-за чего покончила с собой его жена Сати, отправляется в горы, чтобы предаться медитации. Перевоплотившись, Сати присоединяется к нему, чтобы скрасить уединение мужа. Однако люди призвали бога для борьбы со страшным демоном Тарака. И это, по всей видимости, должно было стать доказательством того, что Шива не дьявол, ибо именно на него пал выбор смертных, чтобы покончить со Злым духом. Но так как все связанное с Шивой оказывается не таким простым, как кажется на первый взгляд, спасение мира остается под вопросом. В самом деле, перед Шивой пролетает Кама, бог любви, и пробуждает нежные чувства. Кама ждал целых шестьдесят миллионов лет, прежде чем пустить первую стрелу (что говорит об азиатских корнях нашего Купидона), нарушив тем самым покой Шивы, который, разгневавшись, поражает божество молнией. А на Земле по-прежнему бесчинствует Тарака. Но вот наконец-то стрела сделала свое дело: Шива очнулся от медитации, а когда увидел перевоплотившуюся Сати, преисполнился состраданием к ней, поняв, какой аскетический образ жизни она вела, и его охватывает желание. Они зачинают сына Кумару, который освободит мир от демона Тарака.

Шло время, рос авторитет Шивы, и в Упанишадах Светаставара в IV веке до н.э. он становится верховным богом и входит в состав святой троицы Тримурти. Великая философская школа индусов Санкхья проповедует, что пятиликий образ Будды соответствовал двадцати пяти атманам[62]62
  Индивидуальностям душ. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. В XX веке теолог и мистик Рамакришна признал Шиву высшим божеством в обличье богини смерти Кали (у индийских богов сексуальная принадлежность всегда альтернативна). И своим танцем, задающим ритм всему живущему на Земле, а также ритуальными возлияниями он странным образом напоминал Дионисия. И хотя последний не был греком (он родился либо в Трасе, либо в Тресали, а возможно, на острове Крит), у нас нет доказательств того, что он родом из Индии. Более того, он был добрым, в отличии от Шивы, который то и дело перевоплощался из мужчины в женщину и наоборот, а порой, выступая, например, в роли Ардханаришвара, принимал одновременно обличье двух полов, чего нельзя сказать о Дионисии.

В шиваитской теологии имеется немало демонов, но они представляют собой божества низшего порядка из разряда призраков. Они как бы даже и не совсем демоны в нашем понимании, а скорее злые гении, подбивающие людей на свершение греха. Они похожи в какой-то мере на даймония Сократа[63]63
  Способность отдельных людей, выступающих в качестве советчиков, предлагать рациональное решение в общих интересах. Ксенофонт причислял сократовского даймония к искусству предсказания, Платон толковал его как совесть. – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Под покровительством такого изменчивого бога шиваитская этика выглядит весьма продуманной, если не сказать изворотливой. Также очевидно, что ей чуждо понятие вселенского Зла, ибо бог Шива, если сам того пожелает, может воплотиться Злом, которое способно обрушиться на головы смертных и идет от невежества или от нечистоплотности людей, вызвавших божий гнев.

Божественный полиморфизм, столь заметно выраженный у Шивы, заложен в концепцию индуистской школы шактизма, к которой часто примешивается тантризм. Более глубокий анализ шактизма занял бы не одну страницу – настолько многообразны и многочисленны его направления. Мы ограничимся лишь тем, что скажем: это культ богини Шакти, супруги Брахмана, энергию которого она выражает. В результате обратного развития, столь широко распространенного в индуизме, Шакти приходится матерью Шиве, и в то же время в шактистском культе бенгали она отождествляется с одним из перевоплощений Шивы – богиней смерти Кали. Капризная и злая женщина и в то же время богиня-создательница, она одной рукой дает, а другой отбирает. Кажется, что шактизм настолько близок шиваизму, что растворяется в нем. Но это не так. От вишнуизма, в котором главенствующее место занимает аскетизм, и шиваизма с присущим ему отречением от мирских радостей, хотя и в более умеренной форме, шактизм отличается тем, что из запретов исключает сексуальность. Напротив, придавая половому влечению культовое значение и возводя в ранг ритуала, шактизм превратил сексуальные отношения и сладострастие в церемонию единения души и тела, с помощью которой человек приобщается к богам. Более того, шактизм проповедует копуляцию с замужними женщинами, так как считается, что их легче всего соблазнить!

Таким образом, шактизм, так же как и тантризм, не следует рассматривать как вероисповедание молитвенного и созерцательного характера, имевшего целью достижение гармонии между микрокосмосом индивидуума и макрокосмосом для устранения хаоса и вместе с ним хитрых, злобных и похотливых демонов. И нам не понятны эти сверхъестественные существа, доставившие столько хлопот нашему святому Антонию[64]64
  По преданию раздал имущество и ушел в пустыню, где вел аскетический образ жизни и боролся с демонами, искушавшими его в образе диких животных. – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Народный индуизм, по правде говоря, не представляет собой однородного явления, а, скорее, является melting-pot, в котором кишат демоны, но нет дьявола как такового, ибо его нет среди главных персонажей индуизма.

Все известные секты настолько глубоко изучались за последние века, что приведенные выше соображения грешат некоторой схематичностью. Отметим только, что индуизм рассматривает Добро и Зло как второстепенные аспекты двойственных сил и возводит в культ метафизику равновесия как движущую силу, побуждающую индивидуума к систематическим исследованиям. В сущности, ни Добро, ни Зло не смогут овладеть помыслами правоверного так же, как поиск путей к слиянию с Богом. И этого уже достаточно, чтобы заявить, что в Индии мы не найдем «Империи Зла».

И это тем более удивительно, что у всех верований в Индии один и тот же источник – ведийская индоарийская религия, породившая в Иране раз. и навсегда установившиеся понятия о Добре и Зле. Однако, как мы увидим дальше, Иран, в силу ограниченности своей территории, стал государством с централизованной властью, в то время как Индия не объединялась в единую империю. Ни династии Маурия, Андхра, Сатавахана, Калинга, а позднее и Гупта, ни нашествие арабов в VIII веке не смогли сделать Индию однородной. Как оказалось, она не смогла принять навязываемую ей жесткую систему единой религии, где четкое разграничение Добра и Зла неизбежно заканчивается появлением дьявола, подобно тому, как еще в XIX веке противники Пастера верили, что, если не трогать кучу грязного белья, в нем заведутся мыши. Главное состоит в том, что в ведийской, джайнистской или буддийской Индии нет дьявола, во всяком случае такого, какого мы себе представляем. Индия избежала дьявола, придуманного последователями Заратустры.

Когда на Цейлоне в Полоннарува по вечерам поднимается сильный ветер, мириады насекомых в поисках убежища влетают в жилища, и на следующий день утром полы домов усыпаны ими, как будто чистым снегом. Словно немая притча о величии человеческой мысли, которая разрушает суеверия.

4
КИТАЙ И ЯПОНИЯ:
ИЗГНАНИЕ ДЬЯВОЛА С ПОМОЩЬЮ ПИСЬМЕННОСТИ

О тибетских буддистах, считающих дьявола плодом человеческой фантазии. О тао и пренебрежении таоистов религиозными обрядами. О Конфуции, об этическом прагматизме и скептитизме его учения. О шинто, о концепции мироздания как дара и об отсутствии в нем Добра или Зла. Причины отсутствия дьявола в религиях Китая и Японии. О роли письменности в исключении крестьянских суеверий.

«О, сын благородного семейства, слушай внимательно. На двенадцатый день из крови, протекающей в северной части твоего мозга, восстанет вместе с супругой Благословенный Карма-Херука из семейства Карма; у него будет темно-зеленое тело с тремя головами, шестью руками и четырьмя растопыренными ногами; правое лицо у него будет белое, левое – красное, а то, что посередине, – темно-зеленое; в деснице у него будет зажат меч, во второй руке – трезубец с тремя человеческими головами, в третьей он будет держать колокол, в четвертой – вырезанную из черепа чашу, в пятой – лемех; Карма-Крондхишвари обнимет мужа за шею правой рукой, а левой поднесет к губам череп с кровью. Не бойся и не удивляйся. Это твой дух, твой идам (божество особого порядка, олицетворяющее просветление индивидуума), не бойся. Это действительно Благословенный Амогхджазидхи со своей супругой, перед которым ты должен испытывать благоговение. И к тебе одновременно придет озарение и освобождение»[65]65
  The Tibetan Book of The Dead, перевод и комментарии Francesca Fremantle, Chögyam Trungpa. Shambhala Dragon Editions, London—Boston, 1987.


[Закрыть].

Вот такое увещевание, адресованное находящимся на смертном одре людям, приведено в «Тибетской книге мертвых». В тот миг, который отделяет жизнь от смерти и называется бардо, что в переводе означает «прыжок», человека озаряет свет, и он постигает истину, дхармакайя, называемую абсолютной природой Будды.

Однако это далеко не единственное видение, которое посещает индивидуума в состоянии бардо. Это и белокожая Гаури, правой рукой размахивающая покойником, словно палицей, а левой – держащая наполненный кровью череп, и желтокожая Каури, выпускающая стрелу из лука, и краснокожая Прамоха с изображенным на хоругви морским чудовищем, и чернокожая Витали, схватившая правой рукой ваджу (колючий шар), а левой – наполненный кровью череп, и Пуккази оранжевого цвета, лакомящаяся с помощью левой руки внутренностями, поддерживаемыми правой рукой, и Гхасмари зеленого цвета, пьющая кровь из черепа в левой руке и поднимающая ваджу правой, и желтокожая Кандали, расчленяющая и пожирающая тело, и Смашани темно-синего цвета, занимающаяся тем же, что и Кандали, и Синхамука с львиной гривой винного цвета, вцепившаяся зубами в мертвеца и потрясающая гривой, и краснокожая Виягримукха с головой тигрицы, раскрывшая в усмешке рот, и чернокожая Сиргаламукха с головой лисицы, обнажившая бритву в правой руке и глотающая внутренности, в которые вцепилась левой...

Видя перед собой жуткие видения – предвестники ада, – человеку не следует пугаться. «Тибетская книга мертвых» советует воспринимать их как «иллюзии разума», как «плод фантазии индивидуума».

Ибо демонов нет и в помине. Именно об этом говорит молитва усопших:

«Когда я покину моих дорогих друзей и буду блуждать в одиночестве, когда передо мной возникнут видения, созданные моим воображением, я попрошу Будду придать мне силы, чтобы не испытывать ужасов бардо. Когда меня озарят пять огней мудрости, без страха я приобщусь к познанию»[66]66
  Там же.


[Закрыть].

Причем возникает опасность стать жертвой собственного воображения. Человек находится в промежуточном состоянии между смертью и возрождением в течение сорока девяти дней. И слабый может не выдержать и пасть духом.

Если европейцу трудно разобраться во всем многообразии религий Индии из-за обилия направлений и противоречивости толкований, ему отнюдь не легче понять другие верования Азии, начиная с буддизма по обе стороны Гималаев, разнящегося так же, как вкус европейских и африканских апельсинов.

В самом деле, Северная Азия имеет свои характерные особенности. В V тысячелетии китайцы, проживавшие в районе Барколь (Чанчжи), селившиеся по соседству с пустыней Гоби, обитавшие поблизости от отрогов Алтайского хребта и на юге современной Монголии, использовали в землепашестве присущие только им приемы. От индоевропейцев они отставали при этом на два, а то и три тысячелетия. Однако дело в том, что до всего китайцы доходили сами[67]67
  Mircea Eliade. Histoire des croyances et des idées religieuses. Vol. 2. «De Gautama Bouddha au triomphe du christianisme». Payot, 1978.


[Закрыть]. Доказательством тому служат древние поселения и отличающаяся от индоевропейской религия, которую практиковали местные жители. Конечно, не имея письменных источников, мы не знаем, какой она была. Во всяком случае, можно предположить, что китайцы, проживавшие на севере страны, верили в бессмертие души, ибо оставляли в захоронениях еду и домашнюю утварь[68]68
  J.G. Anderson. Children of the Yellow Earth. Kwang-Chin Chang. The Archaeology of Ancient China – цитата Элиада.


[Закрыть]. Ничего исключительного для того периода мы не видим в культе плодородия, подтвержденного многочисленными изображениями половых органов, в представлениях о космическом цикле, полученных благодаря познанию закономерностей смены времен года. Как бы там ни было, археологи нашли керамические изделия в форме домиков, служивших одновременно похоронными урнами и «домами родителей». Некоторые ученые сошлись во мнении, что культ предков у китайцев восходит по крайней мере ко II тысячелетию до н.э. Однако каждый народ создает свои предания в зависимости от окружающего его мира. Например, религия, которую позаимствовали китайцы, проживавшие на севере страны, отличается от той, которую практиковали индусы с берегов Ганга. Иными словами, когда сюда пришли первые буддийские миссионеры, им пришлось трудиться на «вспаханных полях», совсем не похожих на благодатную почву Индии.

По всей видимости, освоение западной Сибири индоевропейскими народами началось около II тысячелетия до н.э. Как раз к этому периоду относятся остатки первых найденных археологами немногочисленных поселений индоевропейцев, которые, видимо, не стремились насаждать свою культуру[69]69
  J.P. Mallory. In Search of the Indo-Europeans-Language Archaelogy and Myth. Thames & Hudson, London, 1989. В наиболее полном на сегодняшний день исследовании Маллори приводит доводы, доказывающие проникновение индоевропейцев так называемой Андроповской культуры в Западную Сибирь в бронзовом веке, но он в то же время подчеркивает относительность современных знаний: до сих пор не известны связи индоевропейцев Андроновской культуры с иранцами и индоиранцами других регионов. Таким образом, знакомство «первых» сибиряков с индоевропейской религией не является доказанным фактом.


[Закрыть]. Мы ничего не знаем об их отношениях с местным населением[70]70
  Действительно, начиная с конца восьмидесятых годов ученые допускают, что люди, то есть Homo sapiens sapiens, появились независимо друг от друга в разных частях света, а вовсе не в одном регионе, что позволяет сделать вывод об автономном заселении континентов. Таким образом китайцы и индоевропейцы имеют разных прародителей. Однако вполне возможно, что подобная точка зрения, превалирующая на данный момент, претерпит в дальнейшем какие-то изменения.


[Закрыть]. И можем поэтому утверждать, что местные верования унаследовали некоторые элементы индоевропейской религии. Так, во времена правления династии Шан-Инь (1751—1028 гг. до н.э.) выросли целые города со своими торговыми и административными центрами, возникла письменность, укрепилась власть, появились высшие военные чины. Китайский пантеон заметно отличается от индоарийского: во главе находится верховный бог Ти или Шан-ди (Повелитель или Верховный Повелитель), божество плодородия и дождя, обожествленный первопредок. Похоже, религия возникла на основе существовавших со времен неолита языческих верований, в которых помимо культа предков почиталось плодородие и приносились ритуальные жертвы: в королевских захоронениях рядом с костями животных археологи находят многочисленные человеческие скелеты, «по всей видимости, умерщвленных с целью препроводить Государя в мир иной»[71]71
  Mircea Eliade. Histoire des croyances et des idées religieuses. Vol. 2 «De Gautama Bouddha au triomphe du christianisme». Payot, 1978.


[Закрыть]. Вера в бессмертие души никогда не будила в человеке чувство сострадания к ближнему. В особенности если речь шла о бессмертии души правителя.

Современного европейца трогает культ предков, как проявление сыновней привязанности и почтения к старшим. Однако он чаще всего забывает о том, что в те далекие времена «некоторое почтение к предками выказывали лишь знатные люди, ибо считалось, что только у правящего класса существует душа, имеющая право на бессмертие. У тех людей, кто относился к знати, было даже две души: одна имела естественное начало и представляла собой дыхание, витавшее после смерти вокруг тела покойника, вторая же возносилась на небеса в виде духа, способного существовать только за счет приносимых потомками похоронных даров»[72]72
  René Grousset. Histoire de la Chine. Fayard, 1942.


[Закрыть]. И ими становились простые крестьяне: на земле охотно жертвовали жизнью простолюдина, чтобы продолжить небесное существование души аристократа. В те далекие времена считалось, что у простого человека не могло быть души, также, как принято думать порой в XX веке в некоторых странах. Похоже, душа была роскошью, которую не всякий мог позволить себе иметь. Так что нам стоит умерить восторги по поводу древнего культа предков.

Последний император из династии Шан по имени Шеу-синь прославился пьянством и жестокостью. By Ван, вождь одного из племени полукочевников, о котором упоминали исследовавшие эти земли первопроходцы, знакомые нам по фильмам Акиро Куросавы, одержал победу над императорской армией. О нравах той эпохи, не лишенных, однако, некоторых достоинств, свидетельствует легенда: возвратившись в свой дворец, пьяница и тиран поднялся на террасу и, надев на себя ожерелья из жемчуга и яшмы, бросился в костер. Обезглавив королевский труп «великим желтым топором», By Ван основал свою династию под названием Чжоу. Во времена правления наиболее продолжительной в истории Китая (1028—256) династии религиозная концепция представления о Добре и Зле приобрела в Китае более конкретные формы. Так, шанский бог Шан-ди, превратившись в Тянь (Небо), обрел индивидуальность по образу и подобию человека, что приближало его к богу трех восточных монотеизмов Аллаху. С Большой Медведицы он все видит и знает. Он не только следит за космическим порядком, но и присматривает за тем, как люди соблюдают моральные нормы. У нас нет свидетельств о том, признавал ли он за крестьянами право иметь душу; если это так, то верится с трудом.

И, как всегда, перед нами пример самого древнего проявления этического понятия, вдохновленного небом. Ничего удивительного, такую же схему мы можем встретить и на других этапах исторического развития, о которой пойдет речь в следующей главе нашей книги, посвященной Ирану: как только в централизованном государстве устанавливается тоталитарная власть, тут же короля, императора или царя объявляют «полномочным представителем неба», и законы, по которым он правит страной и вершит правосудие, считаются начертанными на небесах. Иными словами, власть присваивает себе абсолютное право решать вопросы Добра и Зла.

Существовало ли в те далекие времена понятие абсолютного Зла, которое могло бы быть противовесом диктату императорской власти? К сожалению, мы не располагаем достаточными данными о китайских верованиях той поры, однако до нас дошли некоторые сведения о первородной «ритуальной ошибке», внезапно разделившей Небо и Землю. «Поддерживавшая небо гора неожиданно превратилась в равнину»[73]73
  Mircea Eliade. Histoire des croyances et des idées religieuses. Vol. 2 «De Gautama Bouddha au triomphe du christianisme». Payot, 1978.


[Закрыть]. Вот вам уже и грусть по утраченному раю; отсюда рукой подать до такого понятия, как Зло и его воплощение в образе дьявола. Во времена правления мифического императора Яо «в мире не было порядка». Его сын Ю «прорыл траншеи, отвел воды, загнал змей и драконов в болота»[74]74
  Менсиус (Mencius), цитата Элиада.


[Закрыть]. Змеи и драконы были противниками правопорядка и представляли собой предвестников Зла, с которым могла успешно бороться только императорская власть.

Древний как мир процесс узурпации Зла, так же как и Добра, начался с образования первых государств с централизованной формой правления. Однако он не мог длиться долго из-за философских учений, проповедовавших отказ от земных радостей, как в Индии, или из-за политики, проводимой при установлении демократии, как в Греции. В Китае с огромными феодальными владениями буддизм, представляющий Зло и демонов плодом человеческой фантазии и проповедующий равенство людей и терпимость к другим религиям, не мог сразу прижиться. Отсюда, как мы дальше увидим, и идет главное отличие китайского буддизма от индусского, оказавшегося во враждебном к нему окружении.

Случилось так, что, когда в Китай пришел буддизм через три столетия после того, как он укоренился в Индии, то есть в III веке до н.э., там уже и думать забыли об устаревшей и кровавой религии, о которой было сказано несколько слов на страницах этой книги: ей на смену пришло китайское философско-религиозное учение под названием «даосизм». Появление даосизма – VI век до н.э. – совпало с зарождением великих религий Востока. Его основателем считается полулегендарный мудрец Лао-Цзы, почитавшийся как наместник Бога и воплощение духовного начала – «пневмы». Такое посмертное возвеличивание человека англичане назвали звучным словом transmogrification, которое и в самом деле универсально. В наше время известно, что Лао-Цзы был образованным человеком и был хранителем библиотеки[75]75
  В период проникновения в Китай получила распространение легенда, согласно которой буддизм возник после проповеди прибывшего в Индию Лао-Цзы. Рассказывали даже, что он оплодотворил мать царевича Сиддхартхи – будущего Будды. – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Термин «даосизм» произошел от слова «дао», что в переводе означает «путь»[76]76
  А также «подход», «метод», «принцип», «закономерность», «теория», «правда». – Прим. переводчика.


[Закрыть] и относится одновременно к философскому учению и религии[77]77
  Дао – одна из важнейших категорий китайской философии и восходит к идее главенства в «движении/поведении». Термином «дао» в буддизме передавались понятия «марга» и «патха», выражавшие идею пути, а также «бодхи» – «просветление», «пробуждение». – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Если философия даосизма была достаточно хорошо изучена за прошедший век, то с традиционной китайской религией западный мир начал знакомиться только в семидесятые годы XX столетия. Более того, произошла путаница в понятиях, и последователями «учения дао» стали называть тех, кто практиковал колдовство, проводил психологические опыты (контроль дыхания, удержание спермы во время коитуса и прочие сексуальные тонкости), придерживался определенной диеты, что было зачастую привнесено, насколько мне известно, из других религий[78]78
  «History of Taoism». Encyclopaedia Briatannica, 1980.


[Закрыть]. Даосизму ничего не оставалось, как принять эти упражнения, пропустить через себя, как через фильтр, и очистить в соответствии со своей идеологией.

Когда даосизм только зарождался, люди почитали многих богов, унаследованных от первобытного общества, и соблюдали определенные ритуалы, появившиеся больше в результате колдовской практики, чем благодаря вере, в той форме, какой ее понимали китайские образованные мужи. Обряды проводились шаманами, иными словами колдунами, провозгласившими себя способными общаться со сверхъестественными силами, богами и демонами, у которых они могли, по их словам, узнавать прошлое и будущее. Короче говоря, ритуалы предназначались для изгнания злых духов и заклинаний. В даосизме наиболее интересным нам кажется пантеон, включающий духов, в ряде случаев, зависимых от человека, но чаще всего причиняющих ему вред, общение с которыми порой заканчивается безумием и гибелью. Основоположники даосизма считали, что традиционная китайская религия в Китае не имела ничего общего с дао. «Путь» не могли выбрать простые крестьяне и необразованные варвары.

Понятно, что последователи даосизма с пренебрежением относились к религиозным обрядам, практиковавшимся в деревнях во время народных празднеств, когда собравшиеся вместе крестьяне, накурившись ароматических трав, оказывающих наркотическое действие, или же отведав зелья, содержащего спирт или алкалоиды[79]79
  Два известных миколога, Р. Гордон Вассон (R. Gordon Wasson), автор исследования «Mushrooms, Russia and History», том 2, Нью-Йорк, 1957 г., и Рене Хейм (Rene Heim), опубликовавший книгу «Токсические и галлюциногенные грибы» (Champignons toxiques et hallucinogènes) в издательстве N. Boubée & Cie, 1963 г., переизд. в 1978 г., описали случаи ритуального потребления галлюциногенных грибов народами Сибири и северной Азии, вызывающих бред, который сопровождается трансом и эротическими видениями.


[Закрыть], следили не отрываясь за экстравагантными жестами напичканных наркотиками шаманов, приходили в экстаз и пускались в ритуальный танец, повторяя без устали за колдунами непристойные телодвижения. Ученики Лао-Цзы называли такие обряды «неправильным культом» и настолько их не одобряли, что в конце концов убедили власти их запретить[80]80
  «History of Taoism». Encyclopaedia Britannica, 1980.


[Закрыть].

И что же они предложили взамен? Систему дуалистических толкований о мире, основанную на равновесии двух антагонистических сил – Инь[81]81
  Женское начало, ассоциируемое с Луной, смертью. – Прим. переводчика.


[Закрыть] и Ян[82]82
  Мужское начало, ассоциируемое с Солнцем. – Прим. переводчика.


[Закрыть], которые, несмотря на разделяющий их антагонизм, дополняют друг друга, как холод и жара, день и ночь, зима и лето, сушь и влага... А представление о человеческом существе как микрокосмосе связывалось с макрокосмосом и управлялось с помощью огромного числа символов: так, триста шестьдесят суставов человеческого тела соответствуют тремстам шестидесяти дням в ритуальном году, а черты характера и страсти, а также пять главных органов человека (сердце, легкие, печень, кишечник и гениталии) – пяти направлениям, пяти священным горам, сечениям неба, сезонам и элементам. В микрокосмосе человека господствуют те же боги, что и в макрокосмосе. Здесь нет внутреннего Зла, а лишь существует такое понятие, как хаос.

В наши дни даосизм понимается исключительно как религиозный мистицизм, проповедующий отрешенность от мира: разделяя философию буддизма, даосизм объявляет желания, в том числе и познание, беспорядком, нарушающим равновесие и рискующим разъединить две души, вегетативную и духовную, что может, в свою очередь, привести к смерти. Проповедуя бездеятельность wu wei, он рекомендует мистический экстаз как единственное средство, способное соединить внутреннее сознание с высшим началом и абсолютной истиной. Один из основоположников даосизма выдающийся древнекитайский мыслитель Чжуан-Цзы (конец IV – III вв. до н.э.), объявил ремесленничество и торговлю порочными занятиями:

«Вы только успеете смастерить емкость, вмещающую буасо[83]83
  Старая мера сыпучих тел, равная 12,5 л – Прим. переводчика.


[Закрыть], как люди тут же станут воровать с помощью этой меры веса»[84]84
  «History of Taoism». Encyclopaedia Britannica, 1980.


[Закрыть].

Изготовление горшка уже нарушало гармонию природы! Что же касается Зла, то для даосизма он является плодом всеобщего заблуждения: добро и зло, равно как правда и ложь, представлялись Чжуан-Цзы проявлением незнания и невежества по отношению ко всему на свету, включая дао:

«Если ты затеваешь спор, значит, чего-то не знаешь. В великом дао ничего не называется по имени; и самые бурные споры проходят без слов... Тот, кто молчит, знает истину, тот, кто говорит, – не знает».

Известно, что из такого радикального антисоциального мистицизма крайне правого толка, проповедовавшего смирение, покорность и пассивное отношение к действительности, народ позаимствовал лишь то, что можно назвать «практикой второго порядка», например, практическое применение в медицине, ибо исцелители и врачеватели внесли много нового в методы лечения людей, регулируя дыхание с целью «насыщения воздухом» (тот, кто способен сдерживать дыхание, считая до тысячи, мог претендовать, по их словам, на бессмертие), гимнастику, пророчество и, как ни парадоксально, ремесленничество.

Хотя «чистый и жесткий» мистицизм даосизма стал достоянием только просвещенной знати, он не мог не воздействовать на жизнь всего китайского общества. Особенно заметным оказалось его влияние на искусство и ремесленничество (мастер должен уметь изготавливать предметы как бы «изнутри»), в котором преуспели шорники, а также кузнецы и гончары, создав такие изделия, что их утонченная красота до сих пор вызывает восхищение европейцев. Позднее даосизм перекочевал в Европу, где Плотен в III веке и Никола де Куз в XV веке развили принцип «Великого единения»[85]85
  В трактате «Линь юнь» («Циркуляция правил благопристойности») содержится следующее определение: «Когда действовало Великое Дао, Поднебесная принадлежала всем». – Прим. переводчика.


[Закрыть], в котором исчезают все противоположности. Дело дошло до того, что была найдена связь между даосизмом и такими мистиками, как немецкий мэтр Экхарт, испанская святая Терезия Авила и хезишасты с горы Атос, которые в XIV веке практиковали контроль дыхания и концентрировали свою волю на отдельных органах тела.

Наш краткий обзор даосизма[86]86
  «History of Taoism». Encyclopaedia Britannica, 1980.


[Закрыть] служит наглядным доказательством того, как придворная культура (Лао-Цзы служил хранителем библиотеки царства Чжоу, а затем покинул двор, предчувствуя, как говорят, его упадок) смогла изменить процесс создания тоталитарного государства. Такой парадокс обязан двум главным характерным особенностям, свойственным Китаю как в VI веке, так и в последующие столетия: обширность территории, с одной стороны, и изолированность придворной аристократии – с другой.

В самом деле, Китай, так же как и Индия, был слишком большой страной, чтобы здесь долгое время могла удерживать позиции какая-то одна идеологическая система[87]87
  Даже в XX веке, когда средства массовой информации позволяют дойти до самой глубинки, «интенсивность пропаганды» маоизма и коммунизма меняется от одной провинции к другой, уменьшаясь по мере удаления от центра власти, то есть от Пекина.


[Закрыть]. Отношения государств к тоталитарным системам можно сравнить с законами, по которым определяется степень активности звезд в зависимости от их размеров[88]88
  Например, черная дыра может образоваться после гравитационного разрушения звезды только в том случае, если масса этой звезды по меньшей мере в пять раз превышает массу Солнца.


[Закрыть]. Гегемония, породившая демонов в старых китайских монархиях, могла существовать только потому, что царства располагались на весьма ограниченном пространстве, занимая одну или две провинции, и чаще всего были городами-государствами. И лишь начиная с конца VI века в результате побед, одержанных в непрерывных войнах между карликовыми царствами, стали создаваться настоящие государства. В середине IV века крошечное царство Цинь, занимавшее территорию, не превышавшую 1000 км², последовательно присоединило к себе соседние государства и в конце III века уже достигло 225 000 км² [89]89
  C. Blunden, M. Elwin. Atlas de la Chine. Nathan, 1986.


[Закрыть].

Второй характерной особенностью зарождавшихся империй был двор, живший по закону государства в государстве с центром в Пекине, под названием «Запретный город». Вплоть до падения последнего императора он был местом для избранных, где процветала утонченная культура и регламентировался едва ли не полет бабочек. Именно здесь жил и творил основоположник даосизма Лао-Цзы. Вначале его учениками были только аристократы, затем, при императоре Хань Хсяо Вью Ди (царствовавшем с 141 по 87 гг. до н.э.), учение утратило политическую окраску, и министры, более склонные к мистике, чем к политике, пытались воплотить свои взгляды в идеальном правительстве[90]90
  Впрочем, еще в IV веке была сделана подобная попытка смешать философию с политикой, если вспомнить вполне романтический эпизод, связанный с «Откровениями» Мао Чана.


[Закрыть].

Конечно, систематизация даосизма в последующие столетия не могла не стать причиной появления начал демонизма: правило всегда порождает исключение. Однако время было упущено, и, хотя некоторые нечистые и просочились в народную культуру, но дьявол так и не получил права на жительство на китайской земле, во всяком случае в тех местах, где проживали последователи даосизма.

Бесспорно, прописаться дьяволу здесь помешал прежде всего даосизм, но существовала и другая школа философской мысли, оказавшая глубокое влияние на всю азиатскую культуру, – конфуцианство. Это учение также предлагает свои этические нормы и правила поведения человека в обществе и дает свое толкование мира. Религия ли это? Как и в случае с даосизмом и буддизмом, мнения разделились. Мы, европейцы, привыкшие к тому, что религия всегда обращается к сверхъестественным силам, скорее принимаем конфуцианство за философию. И мы не ошибаемся, так как азиаты, будь то буддисты, последователи даосизма или христиане, исповедуют это учение. Можно быть одновременно буддистом и учеником Конфуция, так же как в Европе можно быть (или думать, что так есть на самом деле) христианином и последователем Гегеля. Но, скажите на милость, какая философия не является отражением религии, если даже допустить, что в своей основе она не имеет ничего общего с религией?

Во всяком случае, сам Конфуций был религиозным человеком, ибо он молился, постился, присутствовал на религиозных церемониях, приносил жертвоприношения и клялся небом. И все же это не помешало ему отказаться от религии своей эпохи, анимизма, завещанного династией Инь, и описанных выше архаических культур, превратившихся со временем в магию и колдовство. Конфуций поступил так же, как и Лао-Цзы: он отказался от нее. Ничего удивительного в этом нет, ибо Чжуан-цзы[91]91
  Полное имя Чжуан Чжоу. – Прим. переводчика.


[Закрыть] привел в своем философском трактате разговор, произошедший между ним и более старшим по возрасту Лао-Цзы, в котором Конфуций предстает сбитым с толку мудростью учителя. Но так как трактат составлен знаменитым учеником Лао-Цзы и назван по его имени, беседа (существует семь версий) протекала, возможно, несколько в ином русле.

Родившийся в 551 году до н.э.[92]92
  По другим источникам в 479 году до н.э. – Прим. переводчика.


[Закрыть], то есть на семь лет раньше Будды, – о! счастливая эпоха – в обедневшей семье важного сановника Кун Фу-Цзы или Конфуция (на латинский манер) был реальным лицом. Известно, что он рано осиротел, и у него было трудное детство. Юноша рано начал зарабатывать себе на жизнь, берясь за самые низкие для аристократа работы. Талантливый самоучка, он, как известно, стал одним из самых образованных людей своего времени. Возможно, в этом есть и некоторое преувеличение, но этот человек обладал действительно исключительными способностями.