Текст книги "История дьявола"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Остается только обратить внимание читателя на то, что эллинская демократия удерживала дьявола за пределами своих границ. Ибо поверженный ангел – всего лишь стратегическая уловка тоталитарной власти. Никогда греческое духовенство не присвоило бы себе права безапелляционно судить о том, что есть Добро и Зло. Никогда греки не забывали, что придумали себе богов по образу и подобию своему, а значит, никогда не были рабами.

Слишком явный парадокс, чтобы обойти молчанием: цивилизация, придумавшая трагедию, рассказ о рабстве, одержала победу в драме, поведавшей о борьбе с судьбой.

9
РИМ, ИЛИ ИЗГНАНИЕ ДЬЯВОЛА

О влиянии Древнего Рима на все последующие поколения. Об истоках римской религии. О тщетных попытках историков доказать, что с самого начала у римской религии, подготовившей появление христианства, не было будущего. О лживых измышлениях некоторых ученых. О глубокой религиозности римлян. О злых духах в обличье мелких божеств. О том, что подразумевали римляне под словом religio. О запрете индивидуального общения с богами, как давно утерянном ключе к пониманию религии древних римлян или superstitio. О том, как этот запрет сказался на гражданских чувствах римлян, на их понимании свободы и достоинства и на отношении к дьяволу. Отсутствие дьявола, как урок империи, ставшей для потомков истинной моделью демократии.

Как это ни парадоксально, но могущественный Древний Рим, оставивший неизгладимый след в истории человечества, где общественная жизнь впервые начала регламентироваться законами, не воспользовался выпавшим ему историческим шансом. На протяжении многих веков, особенно начиная с эпохи Возрождения, лишь немногие из политиков и идеологов строили свою жизнь, не оглядываясь на Римскую империю, хотя имели о ней, впрочем, самое поверхностное представление, в то время как другие, начиная с Людовика XIV и Наполеона и кончая Муссолини и Гитлером, не считая множества возомнивших себя основателями Нового Рима мелких тиранов, подражали римским властелинам. Взять, например, хотя бы Версаль, всего-навсего похожий на гигантских размеров римский загородный дом, или правительственные здания, построенные в Германии во времена Вильгельма, или Капитолий и Белый Дом в Вашингтоне, ставшие вульгарными копиями величественных римских сооружений. И даже старушка Англия, вспомнив, что в далеком детстве она получила «римское воспитание», скопировала классический римский фронтон и поместила его на радиатор своего знаменитого автомобиля. В христианском прошлом византийские императоры по-прежнему присваивали себе титул «августейших», закрывая глаза на то обстоятельство, что римляне отвергали монотеизм и индивидуальную практику религиозных обрядов. Римское общество состояло преимущественно из торговцев, решавших спорные вопросы в основном политическими средствами. Долгое время ученые выражали недоумение по поводу того, что у Рима как будто бы не было, что называется, «души», ни фашистской, ни нацистской, ни тем более христианской. И что же? Ее срочно выдумали. В самом деле, Рим не признавал ни единого и всемогущего Бога, ни черта, то есть преисподней. Так как же римлянам удалось обходиться без дьявола?

В спорах о происхождении римской религии[353]353
  О которых повествуется на первых страницах замечательной работы Пьера Боянсе (Pierre Воуаnсé) «Etudes sur la religion romaine», опубликованной издательством Eсоlе francaise de Rome в 1972 году. Ученые всегда суровы к тем, кто не разделяет их взгляды или же недостаточно почтительно отзывается об их работах.


[Закрыть] сломано немало копий. И в наши дни вы не найдете исследователя, который бы не стремился доказать правоту своего мнения. Большинство ученых склонно считать, что религия жителей Вечного города была как бы вовсе не римской. С момента основания Ромулом она только и делала, что подготавливала возникновение христианства. Видные историки отказываются верить, что римляне могли почитать «столь приземленных богов и богинь эпохи расцвета греко-римской культуры, которые только и делали, что возлежали на ложе, словно участвуя в пирушке, как простые смертные»[354]354
  Эти слова принадлежат британскому историку начала нашего века Варду Фоулеру (W. Warde Fowler).


[Закрыть]. Такой где-то на грани гротеска ревизионизм продиктован заветным желанием «создать культ» Древнего Рима, остававшегося моделью государственного устройства вначале для Британской империи, а затем, вплоть до середины XX века, для всех поборников идеи монархического государства. Историю Древнего Рима следовало бы изучать в школах, но тогда как объяснить учащимся политеизм римлян, если им уже давно набили оскомину слова о том, что многобожие – удел варваров, язычников и прочих отсталых и слаборазвитых народов? В наши дни ученые превозносят Светония[355]355
  Эти слова принадлежат британскому историку начала нашего века Варду Фоулеру (W. Warde Fowler).


[Закрыть] и Тацита[356]356
  Публий Корнелий (55—120 гг.) – римский историк, написавший «Историю» и «Анналы». Анналами назывались деревянные доски, выставляемые ежегодно перед резиденцией верховного жреца, на которых записывались важнейшие события, и представлявшие своего рода историческую хронику. – Прим. переводчика.


[Закрыть], оставивших нам целую галерею портретов коварных, порочных и кровожадных глупцов, которые, слава Богу, не были выразителями духа «настоящего» Рима – родины Вергилия, Цицерона и Марка Аврелия, и не пожалевших нелестных слов, когда давали характеристики императорам, преследовавшим христиан. Пришлось дожидаться конца нашего века, чтобы понять, что Тацит, например, проявил неоправданную недоброжелательность, а Нерон, вопреки измышлениям романистов, вовсе не был виновником поджога Рима, находясь в пятидесяти километрах от города, а на пепелище Вечного города перебирал струны лиры совсем другой человек. Более того, Нерон был весьма удручен пожаром, спалившим, помимо всего прочего, лучший дворец. И, в довершение всего, представленный Сенекой[357]357
  Сенека Луций Анней Младший – воспитатель Нерона и римский писатель (4 г. до н.э. – 65 г. н.э.), сочинивший трагедии «Эдип», «Медея» и др.


[Закрыть] эдаким «истеричным лицедеем», едва ли не приспешником Сатаны, хотя Нерон, поощряя поэзию и изящные искусства, распорядился отстроить заново библиотеку храма Святого Августина[358]358
  «В противовес утверждениям историков, пользующихся избитыми доказательствами, избитыми штампами, которые взяты из исторических романов и кино, личность Нерона не столь проста. Он вовсе не презренное чудовище, которое только и заслуживает того, чтобы жариться в аду; на самом деле его весьма почитали в народе. История оставила нам образ истеричного венценосного комедианта, и никто даже не сделал попытки понять ни причин такого поведения flamenco, ни учесть тот факт, что он обладал даром предвидения и находил поддержку в сенате». Lucien Jerphagnon. Vivre et philosopher sous les Césars, Edouard Privat, Toulouse, 1980.


[Закрыть]. Со временем люди узнали о других весьма существенных поправках к характеристике, данной Сенекой своему воспитаннику.

Короче говоря, историки всячески старались приписать римским божествам мистическую потустороннюю сущность, удивительно похожую на иудейско-христианскую идею, которую они выражали одним термином, тапа, заимствованным в XX веке у этнографов Меланезии и означавшим сверхъестественную тайную силу[359]359
  H. Wagenwoort. Roman Dynamism – Studies in Ancient Roman Thought. Language and Custom, Blackwell, Oxford, 1947.


[Закрыть].

Никто открыто не выражал своего несогласия с тем по меньшей мере странным обстоятельством (если не сказать нелепым), что римская религия обозначалась словом, нет, хуже, характеризовалась понятием, которое было в обиходе у приверженцев противоположного вероисповедания, живших в краях, куда никогда не ступала нога римлянина. Более того, определять сущность явления словом, которого нет в родном языке, это все равно что объяснять буддизм с помощью термина, которым в церковном учении выражают способ пребывания Тела и Крови Иисуса Христа в таинстве причащения[360]360
  В православной символической литературе пресуществование подробно сформулировано в «Послании восточных патриархов о православной вере» в 1672 году, в котором церковь видит всемогущество Божие, подобное сотворению Богом мира из ничего. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Оставим пока слово тапа и обратимся к другому, питеп, которое по крайней мере имеет римское происхождение. Вергилий[361]361
  Публий Вергилий Марон (70—19 гг. до н.э.) – римский поэт. – Прим. переводчика.


[Закрыть] приводит его в «Энеиде», и. хотя существуют разные точки зрения, я беру на себя смелость утверждать, что оно означает «божественное присутствие». Как можно догадаться, эта гипотеза имеет право на жизнь: даже первобытные люди верили в сверхъестественные силы. Известно, что древние римляне, отличаясь большим практицизмом, наделили своих богов функциональными именами, то есть назвали в соответствии с тем или иным видом человеческой деятельности, которым они покровительствовали: так, бог озимой вспашки назывался Вервактором, а весенней – Репаратором, бога боронования звали Импорцитором, в то время как бога посевной – Инситором, и так далее. Да простят мне римские боги за дерзость: жертвоприношения, которыми задабривали своих божеств во время жатвы римляне, напоминали дары природы, которыми вначале нашего столетия землевладельцы расплачивались с сезонными рабочими (точно так же, как в наши дни платят членам добровольческих студенческих отрядов, отправляющимся из городов на сбор винограда).

Должен заметить, что дьявола в Риме искали и до меня. Однако не нашли. Причина проста: когда у римлян что-то не ладилось и все шло вкривь и вкось, они не винили злого духа, а возлагали ответственность на одного из богов, по имени Обаратор или Оккатор, решившего отомстить за совершенный проступок.

От какой народности римляне унаследовали богов прикладных ремесел? Когда и какими племенами была заселена Италия? И во что они верили? Итак, освоение Италии пришлыми народами началось значительно раньше основания Рима, жителей которого называют италийцами I тысячелетия до н.э.: именно с той поры потомки древних римлян разделялись на тех, кто хоронил умерших в могилах, и тех, кто использовал для захоронения праха урны. К первой группе относятся так называемые пастушеские адриатические, апулийские[362]362
  Апулия – область на юго-востоке Италии. – Прим. переводчика.


[Закрыть] и другие племена, ко второй же – Golasecca, atestine и latiale. Нам мало что известно, каким богам они поклонялись. Заметим только, что племена различались по отношению к покойникам[363]363
  Целью нашего исследования не является анализ культурного и этнологического различия, существующего между погребением и кремацией. Для сведения читателя могу сообщить, что обряд погребения был рассчитан на то, чтобы «отторгнуть» умершего, в то время как приверженцы кремации старались победить страх, который им внушал покойник, подвергая его тело очистительному огню.


[Закрыть].

Мы знаем, что после захвата Трои греками Эней[364]364
  Эней – сын троянца Анхиса и Афродиты, который покинул горящий город и поехал, повинуясь предсказанию оракула, в Италию. – Прим. переводчика.


[Закрыть] отправился в низовье Тибра. После того как он похоронил в Сицилии отца, буря прибила путешественника к берегам Карфагена, где в него влюбилась царица Дидона. Верный принятому решению, троянец продолжил путь, а царица, не вынеся разлуки с любимым, покончила с собой. Когда же Эней прибыл в Лаций, он познакомился с царем Латином (вот откуда происходит слово «латинский») и попросил руки его дочери, именем которой был назван основанный Энеем город Лавиний после того, как он одержал победу над женихом своей будущей невесты Турном, а затем сочетался браком с дочерью царя и унаследовал трон. Таким образом, еще в XIII веке до н.э. на территории Италии существовала по меньшей мере одна цивилизация, так как именно к этому времени Геродот относит появление Энея. У жителей Лации была своя религия, и именно от нее римляне унаследовали отчасти вышеперечисленных богов. Слово «отчасти» выбрано неслучайно, ибо другие италийские племена, сабины, от которых ведут свой род самниты, заложили первый камень в фундамент Рима и также принесли своих богов на алтарь римской церкви.

По своему происхождению латины и сабины были, по всей вероятности, индоевропейцами, ибо большинство языков древних народов, населявших Италию, на которых говорили оски, фалиски, венеты, включая восточно-италийский диалект, кельтский язык племен, обитавших в долине реки По, в Ломбардии, Пьемонте, Лигурии и частично в Эмилии, а также мессапийский язык, распространенный в Апулии, греческий язык народов прибрежных районов на самом каблучке итальянского «сапога» и в Сицилии, принадлежало к индоевропейской языковой группе[365]365
  T. Cornell et J. Matthews. Atlas du monde remain. Editions du Fanal, Amsterdam, 1986.


[Закрыть].

Возможно, вероисповедание латинов и сабинов также имело индоевропейское происхождение, по крайней мере в то время, когда в Италию прибыл Эней. Другими словами, оно было политеистическим. У вышеназванных народов за каждой природной стихией, сферой человеческой деятельности и чувством: солнцем, небом, звездами, плодородием почвы, сбором урожая, военным делом, искусством, торговлей, любовью и т.д. – стоял конкретный бог. Вероятно, влияние индо-иранского пантеона несколько преувеличено, но я умышленно не останавливаюсь на этом вопросе[366]366
  «Использование этимологии, а также основанный на натуралистической гипотезе анализ мифов... не привели к каким-либо положительным результатам», – писал П. Боянсе (Р. Воуаnсé), цитируя предшественников и оппонентов Жоржа Дюмезиля. Однако Дюмезиль так и не смог найти письменные доказательства индоевропейского происхождения. «Первые выводы Жоржа Дюмезиля, изложенные в трудах Festin d’immortalite (1924) и Probléme des centaures (1927), не убеждают», – добавляет в заключение Боянсе. При всем своем уважении к такому известному ученому, как Дюмезиль, некоторые из его умозаключений, касающихся римской мифологии, изложенные, например, в статье «Jupiter et son entourage» в книге Les Dieux souverains des Indo-Européens, Gallimard, 1977, вызывают некоторое сомнение. Я бы считал рискованным отождествлять такие персонажи римской мифологии, как Ромул и Нума, с индоевропейскими богами Варуной и Митрой. Приверженность к структурализму порой вынуждает самых известных историков пренебрегать такими основополагающими факторами, как время и место. Прошел не один год, пока индоевропейцы обосновались на Апеннинах, да и сама Италия вовсе не напоминает Иран или Индию. С течением времени и в результате перемены мест боги меняются, но и Сатана сменил свою роль за период написания священных книг. Легенда о Ромуле основывалась на более реальном персонаже, чем Варуна; а Нума Помпилий, второй древнеримский царь, вовсе не был вымышленным героем, согласно источникам, которыми мы располагаем, несмотря на то что его имя окутано легендами: сабин по происхождению, женившийся на дочери Тита Тация, занявшего престол после года междуцарствия, учредил жреческие коллегии Юпитера, Марса и Квирина. Гробница Нумы Помпилия, найденная в 181 году на Яникуле, одном из семи холмов, подтвердила, что он не был вымышленным героем. Теперь совершенно ясно, что Дюмезиль не выдвигал концепцию единства индоевропейских народов, что ему пытаются приписать некоторые ученые; он предложил лишь рабочий вариант гипотезы, позволившей сделать некоторые весьма плодотворные обобщения.


[Закрыть]. Как и большинство других вероисповеданий, римская религия, берущая начало от италийской веры и впитавшая в себя местные культы, превозносила небожителей, среди которых особое место занимал Юпитер. Вначале ему воздавали почести как громовержцу (позднее он наказывал людей за невыполнение данного ими слова), а затем как царящему над миром властелину, который не слишком часто снисходил до мирских дел. Позднее к его пантеону присоединились другие боги: Марс, Квирин[367]367
  Не желая пускаться в долгие рассуждения, я хотел бы привести гипотезу Дюмезиля, согласно которой троица Юпитер– Марс—Квирин воспроизводит индоевропейскую триаду: жрец—воин—хлебопашец. Начать следовало бы с того, что триада богов ни в какие времена не почиталась так, как у римлян. Более того, Квирин (покровитель римской мощи) попал в компанию латинов Юпитера и Марса потому, что был богом племени сабинов, с которыми римляне поддерживали самые тесные связи (откуда идет заблуждение о том, что Квирин и Нума одно и то же лицо). Впрочем, что характерно, бог сабинов обитал на холме Квиринал (Manfred Lurker. Lexikon der Götter und Dämonen. Alfred Kramer Verlag, Stuttgart, 1984). По мнению Боянсе, он играл неоднозначную роль, если не сказать, малопонятную: он никак не мог быть покровителем хлебопашцев, будучи вторым богом войны, отличавшимся от Марса более миролюбивым характером, что стало причиной его исчезновения, а его отождествление с Ромулом было таким же заблуждением, как в случае с Нумой. Наконец, три главных божества римского пантеона: Юпитер, его жена Юнона и их дочь Минерва нисколько не напоминают триаду индоевропейцев.


[Закрыть], Церера, Геркулес, Бахус, Венера...

Так случилось, что Италии присуща одна характерная особенность, которая не позволяет, вопреки существующей традиции, отождествлять ее жителей с другими средиземноморскими народами, в том числе греками и далекими индоевропейцами. В самом деле, во времена основания Рима в 753—749 гг. до н.э. легендарными Ромулом и Ремом, которые, согласно греческой легенде[368]368
  Первые исторические записи восходят ко II веку до н.э. Согласно греческой легенде, Ромул и Рем были потомками альбанских царей, чью династию основал Эней, когда в XII веке до н.э. прибыл в Лаций и основал город Лавиний. «Альбанскими» цари стали называться после того, как Асканий, сын Энея и Креусы, основал город Альба Лонга. Археологи частично подтверждают эту гипотезу, ибо остатки наиболее древних поселений были найдены в Лавинии и на Альбанской горе. Cornell et Matthews. Atlas du monde remain. Editions du Fanal, Amsterdam, 1986.


[Закрыть], были потомками Энея, в этих краях обитали этрусские племена, также принявшие участие в закладке Рима. Они не были, на первый взгляд, похожи на индоевропейцев. Я сказал «на первый взгляд», ибо раньше считалось, что этруски не входили в число индоевропейских народов; по крайней мере это утверждение было справедливым по отношению к их языку.

Откуда же пришли этруски? Геродот полагал, что родом они были из Лидии, находившейся в западной части Анатолии, откуда в конце II и в начале I тысячелетия[369]369
  Грек Дени Халикарнас, живший в Риме в I веке до н.э., между тем утверждал, что этруски были выходцами из Италии. Гипотеза так и не нашла своего подтверждения, ибо имеются доказательства правоты Геродота. Например, этрусские захоронения, высеченные в скалах на берегу озера Вико, удивительно походят на лидийские и ликийские гробницы в Турции.


[Закрыть] перебрались в Италию. Хотя этруски и принадлежали к другой языковой группе, они все-таки[370]370
  Такова, по крайней мере, гипотеза, предложенная Коленом Ренфревом (Colin Renfrew) в статье «The Puzzle of Indo-Europeans Origins», опубликованной в журнале «Archaeology and Language» (Cambridge University Press, New York, 1987).


[Закрыть] по своему происхождению были индоевропейцами. Есть еще одна удивительная особенность: троянец Эней родился во Фракии, то есть на юго-востоке Балканского полуострова, недалеко от Лидии, и приходился, таким образом, «близким родственником» этрускам. Все это позволяет сделать вывод, что большая часть первобытного населения Италии состояла из вторгшихся на полуостров в I тысячелетии из Турции народов. И этруски совместно с латинами стали основателями римской метрополии[371]371
  «Etruscans» и «Rome». Encyclopaedia Britannica.


[Закрыть].

Что же касается происхождения дьявола, то мне хотелось бы обратить внимание читателя на тот факт, что этруски, так же как, впрочем, и другие жители Италии, покинули свою индоевропейскую историческую родину задолго до зороастрийской реформы. Иными словами, они избежали противопоставления бога дьяволу в ведийском пантеоне. Вот почему ни в этрусской, ни в римской религии мы не отыщем следа дьявола. Встретиться с нашим «героем» на земле римлян практически невозможно прежде всего потому, что начиная с VI века до н.э. Италия попадает под влияние Греции, что, кстати, вызывало раздражение Катона Старшего, основоположника латинской прозы. Однако, как мы уже успели убедиться, в Греции дьявола не было и в помине. В пантеоне нашлось место только для нескольких мелких демонов, обладавших сверхъестественными способностями, которым неудачливые любовники, разорившиеся торговцы, мужья-рогоносцы и завистливые соседки изливали душу и делились черными замыслами: этих злых духов было так мало, что маги и колдуны рисковали остаться без работы.

Как мне кажется, влияние Греции на Рим было не столь сильным, как принято считать, ибо Юпитер и Зевс похожи только внешне. Например, властитель Олимпа никогда не считался у греков гарантом данного слова. Долгое время не утихают споры о том, что Церера, Либера, Ариадна, Венера, Семела[372]372
  Я бы посоветовал прочитать статью «Культ Цереры в Риме» в книге Боянсе Etudes sur la religion romaine, в которой утверждается, что Церера была, по всей вероятности, одним из перевоплощений Богини-Матери, как и многие другие греческие и латинские богини, – сколько авторов, столько мнений.


[Закрыть] – это имена одной и той же богини. Следует отметить, что Рим никогда слепо не копировал Афины.

В свое время этрусская, латинская и сабинская религии слились в единую италийскую. Выражала ли она богатый духовный мир римлян? Возможно, Дюмезиль пошутил, когда утверждал, что «эпоха расцвета римской культуры не оставила следа в мифологии, в то время как Дионисий Галикарнасский[373]373
  Греческий исторический писатель, написавший в VII веке до н.э. двадцать книг «Древностей», в которых сделана попытка примирить греков с римским господством. – Прим. переводчика.


[Закрыть] без тени сомнения заявил о том, что италийская религия не отличалась богатством воображения. Это и уберегло ее от профанации и позволило создать чистую и строгую теологию»[374]374
  Dumézil. Les Dieux souverains des Indo-Européens. Gallimard, 1977.


[Закрыть]. Римлянам не следовало бы принимать на веру «комплимент» грека Дионисия Галикарнасского, который, живя в Риме, не уставал повторять, что Рим был зеркальным отряжением Греции. Столь неожиданное славословие кажется по меньшей мере подозрительным. Возникает вопрос, уж не был ли он заинтересован в том, чтобы римляне до конца своих дней не изменяли своим достаточно примитивным религиозным обрядам, действительно весьма практичным!

С самого начала, как мы видели, боги римлян были консулами, префектами, чиновниками, то есть состояли на государственной службе. Так, Сатурн покровительствовал земледелию, богиня Опс заботилась о своевременном сборе урожая, Янус олицетворял собой всякое начало в природе и в жизни людей, Ювента считалась богиней юности, а Термин стоял на страже межей и границ и потому особенно почитался крестьянами, при помощи бога Статулина ребенок делал первые шаги, и т.д. Даже у воров была своя богиня, Лаверна! «Римский пантеон отражает мир земной», – отмечал немецкий историк античности Моммзен[375]375
  Mommsen. Histoire romaine, I. Des commencements de Rome jusqu’aux guerres civiles. Robert Laffont, 1985.


[Закрыть]. Все, что касалось государства, семейных отношений, явлений природы, вопросов общественной морали, человеческой деятельности, устройства жилища, домашней утвари и даже законодательных актов, нашло отражение в религиозной системе... Не следует, однако, ожидать от римлян каких-то особых гимнов во славу Аполлона, в котором воплотились бы вполне земные качества, так же как придавать особое значение ритуальным возлияниям Бахуса-Диониса. Напрасно мы будем искать непререкаемые истины, знакомясь с основополагающим мифом о Земле. Отправление культа осуществлялось жреческими коллегиями[376]376
  Под коллегиями в Риме понимались общности равных по положению людей, занимавшихся одной и той же деятельностью. – Прим. переводчика.


[Закрыть], как, например, «Арвальскими братьями»[377]377
  Коллегия из двенадцати жрецов. – Прим. переводчика.


[Закрыть], молившимися за добрый урожай, или хранителями священного огня тридцати курий[378]378
  Граждане Древнего Рима делились на тридцать курий, по которым проходили народные собрания. – Прим. переводчика.


[Закрыть], или понтификами[379]379
  Понтифики – коллегия жрецов, дававшая свое заключение, например, при строительстве храмов. – Прим. переводчика.


[Закрыть] и фламинами[380]380
  Фламин – жрец определенного бога. – Прим. переводчика.


[Закрыть], служителями культа Геркулеса[381]381
  Mommsen. Histoire romaine, I. Des commencements de Rome jusqu’aux guerres civiles. Robert Laffont, 1985.


[Закрыть]. Можно без конца перечислять названия жреческих коллегий и организуемых ими культовых обрядов и церемоний. По сравнению с ними современные религиозные шествия напоминают унылое прохождение отряда солдат, получивших наряд вне очереди.

Конечно, римляне не отличались особым полетом фантазии, когда придумывали свои мифы. Даже меланезийцы, при всей поэтике или абсурдности вероисповедания, проявили гораздо больше воображения в легендах о мироздании и пантеоне. Однако у нас отнялся бы язык, если бы мы упрекнули римлян за то, что они не отрывались от реальной почвы и не пытались при помощи сверхъестественных сил решить свои земные проблемы. Ведь эти силы отождествлялись с хаосом, от чего римляне, ставящие порядок превыше всего, приходили в священный ужас. Если для греков религия стала основой демократии, то для римлян – гарантом порядка и в дальнейшем государственности, но ни те ни другие так и не смогли смириться с несуразностями мифов и согласиться с тем, что люди произошли от камня или птицы со змеиным хвостом или появились на свет после космического соития чудовищ. Как только религия сформировалась в стройную систему, она сразу же была поставлена на службу людям, кланам, семьям и, что весьма показательно, куриям и коллегиям. С самого начала римская религия была функциональной без греческих излишеств, имевших, впрочем, восточное происхождение; к тому же ей были чужды изыскания в духовной сфере, свойственные восточным вероисповеданиям. Скажем только, что это замечание добавляет последний штрих к характеристике культа, где нет ничего лишнего: ни в толковании, ни в идеализации богов. Все это позволяет сделать вывод, что метод художественного реализма зародился в Риме.

Весь парадокс заключается в том, что ключом к пониманию римской религии, о чем ученые часто забывают, а возможно, и намеренно умалчивают в многочисленных трудах, претендующих на глубину и полное изучение предмета исследования, является запрет на прямое общение с богами; при малейшей попытке нарушить этот запрет римлянин обвинялся в superstitio, то есть в «религиозном анархизме»; впрочем, этот термин мало кому известен, как и само понятие, которое он обозначает. Несмотря на то, что римлянин считался хозяином своей судьбы, хотя и подспудно понимал, что ему никуда не скрыться от недремлющего ока своих богов, он не имел права напрямую обращаться к богам[382]382
  Между тем этот главный аспект римской религии был освещен в самом начале статьи «Rome et 1’Empire remain», напечатанной в Encyclopaedia Universalis.


[Закрыть]. Жители Вечного города относились к пророчеству, ясновидению и колдовству как к нарушению религиозных норм и правил, ибо религия в их глазах прежде всего была неким социальным контрактом, заключенным с покровительствующими божествами. Только гаруспики[383]383
  Гаруспики – члены этрусской коллегии жрецов. – Прим. переводчика.


[Закрыть], деятельность которых регламентировалась жреческими коллегиями, могли предсказывать будущее. Даже могущественный римский император Веспасиан[384]384
  При Веспасиане (9—79 гг. н.э.) из Рима были изгнаны стоики, а при его сыне, названном Титом, была закончена Иудейская война. – Прим. переводчика.


[Закрыть], заявлявший в Египте, что обладает даром ясновидения, ни разу не заикнулся о своих сверхъестественных способностях по возвращении в Рим, опасаясь санкций Сената.

Запрет на прямой контакт с богами не означал, однако, отказа от вариантности трактовки статьи вышеназванного социального контракта: например, Сенека написал целый трактат, De superstitio, в котором подверг критике некоторые римские культы, усмотрев излишества, в частности восточные, уже начинавшие входить в моду в Вечном городе. Запрет прежде всего объяснялся распределение ритуалов между общинами: по роду деятельности, куриям, коллегиям и т.д. Нашему современнику, воспитанному в духе традиций христианства, такое veto, возможно, покажется странным; но все становится на свои места, если только уяснить, что прямое общение с богами было чревато опасными последствиями. Во-первых, отдельная личность злоупотребляла добрым отношением ангела-хранителя города, что, в свою очередь, открывало лазейку для установления власти тирана, который тут же заявил бы о том, что получил полномочия на правление от самих богов. И потому каждый римский гражданин, став свидетелем сверхъестественного или необычного явления, был просто обязан доложить о нем жрецу своей общины, имевшему исключительное право вступать в контакт со сверхъестественными силами.

Вторая же опасность заключалась в размывании законов города, основанных на принципе коллегиальности. Ибо как только отдельная личность заявит о том, что боги облекли ее властью, тут же другие горожане последуют его примеру.

И этот же запрет объясняет не только отсутствие, но и невозможность возникновения мистицизма в римской религии, что вначале раздражало, а затем огорчало современных историков, вовсе не свидетельствуя о слабости, а скорее говоря об исполнении долга перед обществом, ибо божьи избранники не могли больше оставаться членами общины. И каждый знал, что мистицизм мог привести если не к истерическим припадкам, то уж обязательно к расстройству желудка.

И наконец, тем же запретом объясняется отсутствие дьявола в римском пантеоне. Властелин, облеченный огромной властью, какой маздеизм или иудаизм наделили Аримана или Сатану, не мог быть никем другим, кроме как божеством. И если какой-либо человек в своих личных целях решил бы обратиться за поддержкой к такому всемогущему божеству, то могла бы возникнуть опасность для общественного порядка и нарушились бы гармоничные взаимоотношения покровительствовавших городу богов. Вот почему было почти сведено на нет значение немногочисленных демонов в римской религии, таких как Робиго, из-за которого прело зерно, или других второстепенных духов, способных творить мелкие козни, вроде Какуса, демона огня, или Вейовиса, мужского бога подземного царства, находившегося, впрочем, далеко не в первом ряду раздутого римского пантеона (насчитывавшего по богу и богине на каждый случай человеческой жизни). Практически все римские небожители выполняли роль покровителей. Понятие божественной сущности было тесно связано с жизнью города. И не случайно троица богов с Капитолийского холма следила за выполнением трех основных правил, на которых зиждилась городская жизнь: так, Юпитер заботился о соблюдении клятвы, Юнона способствовала крепости брачных уз, а Минерва, выступая в роли ангела-хранителя Рима, покровительствовала ремеслам.

Неужели римляне не ведали Зла, раз их демоны были представлены мелкими божествами? Конечно, ответ будет отрицательным, если говорить о нормах нравственного поведения людей, и положительным, если вести речь о религии и метафизике: понятие вездесущего зловонного Зла восходит к христианству и к его порождению – страху бытия. В римский пантеон входили мелкие второстепенные божества, вызывавшие лихорадку и болезни; однако их относили к «полезным» духам, и потому даже не было попытки нарисовать портрет главного носителя Зла. По мнению римлян, причина всех бед – неподобающее исполнение верующими религиозного культа, что являлось высшим выражением первобытного табу. Считалось, что незнание было главной причиной Зла. «Что есть добро? Понимание реальности. Что есть Зло? Неразумение», – писал Сенека[385]385
  Apprendre a vivre. Lettres a Lucilius, в переводе и редакции Алена Голомба (Alain Golomb). Arlea, 1990.


[Закрыть]. Если побеждало Зло, это означало, по мнению римлян, что боги прогневались на людей. «Однако она (римская религия) не смогла пробудить в людях таинственного трепетания души», – писал Моммзен[386]386
  Mommsen. Histoire romaine, I. Des commencements de Rome jusqu’aux guerres civiles. Robert Laffont, 1985.


[Закрыть]. Похоже, у римлян не было сердца или же оно билось в правой стороне грудной клетки, ибо, как нам кажется, римляне на протяжении веков свыклись с мыслью, что им неведомо таинственное трепетание души, от которого заходится сердце.

Означало ли это, что римляне были скучными людьми, как говорится, без огонька? «Под стремлением к удовлетворению личных потребностей скрывался страх перед явлениями природы, когда она показывала людям всю свою необузданную силу; как раз этим можно объяснить своеобразие латинской религии, – писал все тот же Моммзен. – Оракулы и пророки никогда не имели в Италии такого влияния, какое у них было в Греции». В религии не делался акцент на духовные первоначала бытия, что было причиной того, что римлян едва ли не обвинили в варварстве. Однако все обстояло иначе, так как речь шла о цивилизации с необычайно высоким уровнем культуры, где никогда не практиковались человеческие жертвоприношения, как было, например, в той же Греции: «...Мы не допустим, чтобы в Италии приносили в жертву человека, пусть даже осужденного по закону преступника, чтобы нечаянно не предать смерти невиновного».

Возможно, Моммзен, также как и большинство его современников, завороженный моделью римского общества, слишком идеализировал жителей Италии или же разделял ошибочное мнение британцев, отождествлявших римлян с горожанами викторианской эпохи. Жители Вечного города были такими же людьми, как и все другие, способными как на великие дела, так и на самые жестокие и низкие поступки. И несмотря на то, что Моммзен увенчал их лаврами, из нашей памяти не сотрется воспоминание о жестоком убийстве Цицерона, или же мы не забудем, как злобная Фульвия, вдова народного трибуна Клодия Пульхра, а впоследствии жена триумвира Антония, при всем честном народе пронзила шпилькой для волос язык оратора[387]387
  Jerome Carcopino. La Vie quotidienne a Rome a l’apogee de l’Empire. Hachette, 1939.


[Закрыть], которому отрубили голову. С зарождения Республики (о монархии нам известно мало, разве только то, что последний царь, Тарквиний Гордый жестоко обращался с народом и патрициями) до момента падения империи Рим оставался городом, поражавшим воображение неслыханной утонченной роскошью, где правили бал безнравственность и насилие, где, как в огромном котле, до краев наполненном интригами, кипели страсти. Однако не следует забывать о том, что это был город высочайшей культуры. Та едкая ирония, с которой обрушивались на своих современников такие поэты и писатели, как Ювенал[388]388
  Ювенал Децим Юний (60—127 г.), написал 16 сатир, в которых обличал раболепство придворных, бесстыдство, роскошь богачей. – Прим. переводчика.


[Закрыть] и Петроний[389]389
  Петроний Арбитр написал «Сатирикон», «Пир Тримальхиона». – Прим. переводчика.


[Закрыть], доказывает, что римляне не скучали.

И отнюдь не случайно правители многих стран на протяжении веков, независимо от того, практиковался у них политеизм или нет, строили общество по образцу и подобию римской модели. В самом деле, Рим остался самым совершенным государством-нацией, тогда как Греция пыталась создать значительно упрощенную модель города-нации. Рим особенно преуспел в экспансионистских, по сути дела колонизаторских, стремлениях, носивших, тем не менее, просветительский характер. Поглотив город, он расширил его границы. Так появился Раx romana, но никак не Pax graeca.

На этом можно было бы поставить точку. У римлян никогда не было дьявола, и можно лишь назвать несколько второстепенных демонов, как, например, лемуры, прятавшиеся в темных уголках жилищ. Однако нам бы хотелось, чтобы читатель получил представление о том, что римляне думали о загробном мире, ибо в дошедших до нас источниках нет определенных установок на сей счет, а также узнал, что подразумевалось под понятием «Зло». Уместно будет заметить, что римская религия, начиная с эпохи империи, противоречила здравому смыслу, ибо была насквозь пропитана манихейской[390]390
  По имени основателя религиозного учения Мани (216– 273 гг.), считавшего себя пророком и создателем мировой религии, подобно Будде, Зороастру или Христу. – Прим. переводчика.


[Закрыть] чертовщиной и экзистенциалистскими бреднями. С таким же упорством, как плющ обвивает поседевшие от времени камни античных храмов, так и мыслители прошлого пытались домыслить римскую религию, приписывая жителям Вечного города душевные муки и страхи предвестников иудеохристианства.

За примером далеко ходить не надо. В начале нашего века многие историки[391]391
  Ученые Warde Fowler, Cyril Bailey, Friedrich Pfister, H. Wagenwoort, цитируемые Боянсе и, по его мнению, показавшие, что не хватает этой теории, над которой трудились ученые, подобные Моммзену, на протяжении всего XIX века. Я бы упомянул еще и Арнольда Тоинбе (Arnold Toynbee), для которого вся предшествующая история человечества подготавливала появление христианства.


[Закрыть], разочаровавшись в религии, которую они назвали «безжизненной», изо всех сил старались доказать, что она была ненастоящей и не следовало строить иллюзий относительно древних текстов и надписей. Со временем подобную позицию назвали «ревизионистской», по поводу чего, как мне кажется, не стоит пускаться в долгие и утомительные рассуждения, ибо мы можем вспомнить о некоторых сомнительных теориях, выдвинутых по поводу так называемой «тайны Великой пирамиды»[392]392
  Гробница древнеегипетских царей (2700—1800 гг. до н.э.). – Прим. переводчика.


[Закрыть].

Внося свою лепту в изучение «дохристианского» Рима, Дюмезиль утверждал, что римлянам не были чужды религиозные чувства, однако со временем они притупились[393]393
  «Jupiter et son entourage» в книге Дюмезиля (Dumézil) Les Dieux souverains des Indo-Européens. Gallimard, 1977.


[Закрыть], но он не удосужился уточнить, что подразумевалось под «религиозными чувствами», и не пояснил, почему римляне утратили веру. Еще в 1939 году Каркопино говорил об уменьшении интереса к религии во времена империи: «На первый взгляд, римский пантеон продолжал существовать. По-прежнему соблюдались обычаи предков, справлялись обряды и церемонии, как и полагалось испокон веков по определенным дням, указанным понтификами, согласно их священному календарю. Однако умонастроения людей изменились, и если религия пока еще не испытывала нужды в служителях культа, то от нее уже начали отворачиваться верующие. Своими безликими богами и незатейливыми мифами, походившими на примитивные сказания, в которых описывались латинские ландшафты и пересказывались подвиги греческих богов с прославленного Олимпа, а также своей приземленностью и холодной расчетливостью римская религия перестала отвечать высоким духовным запросам верующих».

Упорное желание мыслителей прошлого, разочарованных религией империи, приписать римлянам зачатки христианской веры, вызывает недоумение. Что же тогда говорить о китайцах, японцах, индусах, египтянах, африканцах, племени майя, ацтеках, о которых доподлинно известно, что им было чуждо понимание «веры» в христианском смысле этого слова? Римская религия не изменилась со времен Республики. Тогда как объяснить тот факт, что народ, по утверждению Каркопино, отвернулся от нее? И как же она смогла в таком случае просуществовать целых двенадцать столетий?

Удивительно, что в своем обличительном пафосе Каркопино не нашел более убедительных доводов, чтобы доказать обратное; в римской религии не было чертей, кроме таинственных духов, которых пытались ей навязать историки. И именно отсутствие единого Бога и, следовательно, единого дьявола ставится в упрек религии Вечного города.

Однако римляне отнюдь не пренебрегали религиозной практикой! Весь парадокс заключается в том, что этот факт признает и сам Каркопино. «...Народ с все возрастающим рвением принимал участие в религиозных праздниках, щедро оплачиваемых из государственной казны... Среди празднеств, привлекавших наибольшее число простолюдинов, были такие, которым отдавалось наибольшее предпочтение, ибо они были веселыми, шумными и самыми доступными», – писал Каркопино, цитируя Марка Аврелия[394]394
  Марк Аврелий Антонин (121—180 гг.), римский император, написал трактат «Наедине с собой». – Прим. переводчика.


[Закрыть]. В словах императора проскальзывает пренебрежение, с каким он относился к народу; однако Марк Аврелий вовсе не собирался оспаривать законное право на веселье «простолюдинов», как он презрительно назвал народ. Что же касается «щедрого» финансирования религиозных праздников из государственной казны, то здесь нет ничего удивительного, так как для нас не секрет, что религия способствовала укреплению государства.