Текст книги "История дьявола"

Автор книги: Жеральд Мессадье

Обезопасить злых духов, выступающих против космического порядка, призваны колдуны. Злые духи рассматриваются не как «дьяволы низшего порядка», а как следствие прошлых ошибок, ревности, недовольства усопших предков или нарушения табу. Африканская община призывает оступившегося к порядку, а не изгоняет.

Миропонимание африканцев проявляется в лечении «безумия»[502]502
  Описывая эпидемиологию психических расстройств, I. Sow отмечает частые случаи острого психоза и сравнительно редкие неврозы. Ученый подчеркивает, что психические заболевания традиционно не считаются чем-то из ряда вон выходящим, а рассматриваются как рядовое событие повседневной жизни, которому всегда находится объяснение. «Столь терпимое отношение к душевнобольным в обществе, где они не чувствуют себя изгоями, приносит самые положительные результаты. Острые приступы психического расстройства быстро вылечиваются и не переходят в хроническую форму», – пишет Sow, приводя цитату из работы Н. Collomb «Bouffées delirantes en psychiatrié africaine». Можно провести параллель с западным обществом, якобы невосприимчивым к «дологическому мышлению», где даже в XX веке душевные расстройства принято считать «дьявольским» наветом, проявлением злого духа, если не сказать, предвечного Зла. Несчастного больного подвергают электрошоковой терапии и травят психотропными лекарствами, стимулируя дальнейшее развитие недуга. Еще более красноречивым примером будет соотношение страдающих душевными расстройствами в Африке и на Западе, если судить по количеству самоубийств: в 1962 году в Дакаре 0,78 самоубийств приходилось на каждые 100 000 жителей, в 1961 году в Нигерии 1 – на 100 000 жителей, в то время как средний показатель по странам Европы и Соединенных Штатов в те же годы составлял 17 человек на 100 000 жителей, то есть в двадцать раз больше. I. Sow. Les Structures anthropologiques de la folie en Afrique noire. Payot, 1978.


[Закрыть], считавшегося на Западе вплоть до XVIII века проклятием Всевышнего и едва ли не выражением сатанинской сущности. Африканская община не отворачивалась от душевнобольных, что приводило к 90-процентному излечению[503]503
  H. Colomb, процитированный Sow в Les Structures anthropologiques de la folie en Afrique noire.


[Закрыть]. Перефразируя известное замечание доктора Кнока, можно сказать, что африканец считает всякого больного здоровым, не знающим, на что он способен.

Раз в африканском пантеоне нет дьявола, значит, нет и борьбы божественного начала с антагонистическими силами, разделяющими мир на две половины, несмотря на отдельные конфликты между уфологическими силами. Когда «недостойный сын Бога» Шакал решил завладеть Словом, он прикоснулся к тонким одеждам богини, которая была его матерью, не побоявшись греха кровосмешения. Слово, защищаясь, приняло обличье муравья и зарылось в муравейник. «Однако Шакал не отступал, так как мать была единственной в мире женщиной». И Слово уступило домогательствам Шакала, Кровосмесительная связь тут же принесла свои плоды: богиня научила Шакала говорить, что позволило ему посвящать всех будущих колдунов в замыслы Всевышнего»[504]504
  Marcel Griaule. Dieu d’eau. Fayard, 1966.


[Закрыть]. Другими словами, запрет стал составной частью порядка.

Надо заметить, что это весьма распространенный случай, ибо во многих мифологиях кровосмешению отведено значительное место. Григорьев[505]505
  Vladimir Grigorieff. Myphologies du monde entier. Marabou, 1986.


[Закрыть] различает три разновидности кровосмешения. Одно из них называется самовоспроизводством или внутренним кровосмешением, «логически оправданным, ибо оно необходимо, чтобы высвободиться из состояния сходства-различия»; примером тому может служить Гея, Мать-Земля из греческой мифологии. Родившись из первородного хаоса, она тут же от непорочного зачатия родила сына Урана. Затем произошло первородное кровосмешение матери и сына, когда сын совокупился с Праматерью-Землей. От брака Геи и Урана родились титаны, циклопы и гикатонхейры[506]506
  Сторукие и десятиглавые гиганты. – Прим. переводчика.


[Закрыть]. Другое кровосмешение происходило между близнецами для получения потомства, как, например, в Египте, где власть фараона узаконивалась только после того, как государь женится на родной сестре.

Однако кровосмешение как причина беспорядка, а именно понятие нечистоты в африканских религиях, часто приобретало совсем другое значение, чем то, которое ему приписывается в наши дни на Западе. «Знаменательно, что очень часто запрещался не половой акт как таковой, а брачные узы, соединяющие родственников или людей, принадлежащих к одному клану»[507]507
  Jean Cazeneuve. Sociologie du rite. Presses Universitaires de France, 1971.


[Закрыть]. Секс не имел никакого значения, если не возводился в общественную категорию; в личной жизни на него почти не обращалось внимания. В Африке не существовало системы запретов, которыми Запад ограничил свои сексуальные аппетиты. Происки дьявола, не в пример Западу, не усматриваются в мастурбации и адюльтере. Как указывает Турнбул, половые отношения мальчиков в пределах одной семьи не вызывали нареканий со стороны взрослых[508]508
  Colin M. Turnbull. The Mountain People. Simon et Schuster, New York, 1972.


[Закрыть]. Другие исследователи посвятили целые научные труды изучению превращения в ритуал одной из разновидностей сексуальных отношений, а именно гомосексуализма, который, на первый взгляд, кажется особенно опасным для космического порядка[509]509
  John A. Barnes. African Models in the Guinea Highlands. Man, LXII, 2, 5—9.


[Закрыть]. Например, в Гвинее у народа банда существует обычай публично совершать действия, имитирующие гомосексуальные половые акты[510]510
  Angelo и Alfredo Castiglioni. Adams Schwarze Kinder. Schweizer Verlaghaus AG, Zurich, 1977.


[Закрыть]. У практикующих многоженство массаев, проживающих в Восточной Африке (Судан, Кения), существует обычай среди равных по возрасту и положению мужчин обмениваться женами без каких бы то ни было запретов и ограничений.

Европейцу кажется странным пренебрежительное отношение африканцев к гомосексуализму, способному нарушить космический порядок. Однако прежде всего следует отметить, что в соответствии с многими африканскими мифами человеческое существо может быть одновременно двух полов. «Каждому ребенку Номмо... дает две разнополые души», – пишет исследователь догонов Оготеммели. На вопрос, освобождается ли мальчик от своей женской души во время ритуала обрезания, когда вместе с крайней плотью отсекается его вторая душа – «ящерица», он отвечает: «Нет! Она только становится размером поменьше»[511]511
  Marcel Griaule. Dieu d’eau. Fayard, 1966.


[Закрыть].

Во-вторых, африканская культура не имеет западного «органического», или биологического, представления о сексуальности: так, народ азанде в Верхнем Конго «верит, что зародыш появляется не за один раз, а после многочисленных последовательных оплодотворений в течение многих дней»[512]512
  Levy-Bruhl цитирует Harold, Reynolds. Notes on the Azande Tribe of the Congo, в La Mentalite primitive. Presses Universitaires de France, 1922.


[Закрыть]. Впрочем, для египтян родство передавалось по материнской линии, что было одной из причин, по какой фараон возводился на трон только после того, как символически брал в жены свою сестру, и только после этого власть могла наследоваться по закону.

Африканские религии, во всяком случае те, которые избежали заметного влияния христианства или ислама, не считают гомосексуализм «противным человеческой природе», так же как не признают за адюльтером нарушения божественного закона. По мнению африканцев, подобное сексуальное поведение не может ассоциироваться с дьявольскими наветами. Фактическое одобрение чуждых Западу нравов идет от характерного для Африки стремления избегать конфликтов, способных нарушить социальный и космический порядок, и предложить другой способ секса (что же касается гомосексуализма, то он обычно ограничивается подростковым возрастом)[513]513
  Возведенный в ритуал гомосексуализм в так называемых «примитивных» обществах лишь в семидесятые годы привлек внимание ученых, проводивших свои исследования, насколько мне известно, в Меланезии. Столь запоздалое обращение к подобной теме объясняется, возможно, нежеланием этнографов прошлого и начала нынешнего столетия изучать такую скандальную сторону сексуальности. Так, в 1930 году, убедившись в том, что тробрианийцы относились к гомосексуализму как к отталкивающей форме сексуального поведения, к которому прибегали лишь слабоумные, Малиновский, хотя и весьма неохотно, написал, что «гомосексуализм разрешен местными обычаями» (La vie sexuelle des sauvages du nord-ouest de la Mélanésie. Petite Bibliothfèque Payot, 1970).


[Закрыть], который не будет иметь последствий для общества.

Наш западный дихотомический[514]514
  Дихотомия – последовательное деление целого на две части. – Прим. переводчика.


[Закрыть] образ мышления, в соответствии с которым при любом логическом рассуждении одно понятие не может быть заменено другим, мешает нам понять африканцев, считающих, что одно, безусловно, не может быть другим, но в то же время нередки случаи, когда одно бывает неотделимым от другого, точно также, как в квантовой механике свет может быть корпускулярным и волнообразным, то есть имеет противоречивые свойства. У этнической группы бамбара, живущей в верховье сенегальских и нигерийских рек, где особенно остро стоит проблема воды, существует следующее поверье: после того как пустота звука глан, являвшаяся, в свою очередь, звуком пустоты, раздвоилась и появился диа, от их союза родились колебания, в которых витали зачатки предвечности. Вот тогда-то сдвоенный звук глан-диа произвел «мысль-действие» йо, в результате чего сотворился мир, где человек «думающий-действующий» ничем себя не проявил. Земля Пемба, божество, между прочим, мужского пола, получила от неба Фаро оплодотворяющую воду, которая ее оживила[515]515
  Понятие «йо» наводит на мысль согласиться с Soyinka, считающего абсурдными некоторые высокомерные и даже оскорбительные высказывания европейских ученых о древних религиях, таких как, например, Карл Юнг: «Примитивное мышление значительно отличается от образа мыслей цивилизованного человека потому, что разум дикаря недоразвит во всех отношениях. И такие его функции, как мышление, желание и т.д. еще не дифференцируются, и первобытный человек не способен ни на какое сознательное волевое действие... Из-за хронического сумеречного состояния, в каком пребывает его воля, нелегко узнать, выдумал ли он что-то или почерпнул из своего опыта». Jung et Kerenyi. Introduction à la science de la mythologie. Хотелось бы задать Юнгу вопрос о том, хорошо ли различались такие понятия, как мышление и желание в Германии Третьего Рейха.


[Закрыть] (еще один случай «природной» бисексуальности).

Согласно одной записанной Григорьевым версии этой космогонии, Пемба зачала «женщину-женственность»; ее мужем стал Мусо Корони, породивший деревья и животных. Стремясь расширить сферу своего влияния, Пемба в своей мужской ипостаси пожелал совокупиться с каждой женщиной в мире; а так как женщин ему показалось маловато, он захотел попользоваться и мужчинами. Так он использовал людей, предложив взамен огонь. Человечество было обречено на вымирание, но его спасло небо Фаро, подарив «кровавый и двуплодый» помидор. Между Пемба и Фаро завязалась драка, закончившаяся поражением Пемба, который решил отомстить людям, превратив их в смертных. Фаро утвердил мировой порядок, охранять который должны были духи.

Приведенный в мифе конфликт между Землей и Небом, действующих как антагонистические силы, не имеет этической окраски, если не считать осуждения сексуальной невоздержанности Пемба. Так, тема умеренности в поведении красной нитью проходит через многие африканские религии: у йоруба есть легенда, повествующая о том, как соперники принудили Санго, бога-громовержца и тирана города Ойо, покончить жизнь самоубийством за злоупотребление властью. Однако как тут не вспомнить о греческой богине смерти и возмездия Немезиде, призванной наказывать людей за излишества и невоздержанность?

По второй версии этого предания, ставшего предтечей мифа об Осирисе и приведенного Григорьевым в своем фундаментальном труде, от первородного яйца на небесах вначале появились две пары близнецов; двойняшками мужского пола были соответственно Пемба и Фаро, то есть Земля и Небо. Преждевременно родившийся Пемба задумал захватить мировое господство и завладел частицей первородной плаценты, из которой образовалась Земля, но она была безводной и бесплодной. Тогда Пемба решил снова подняться на небеса, чтобы прихватить остаток плаценты, а затем совокупиться со своей сестрой-близнецом. Бог разрушил планы Пемба и отдал сестру-близнеца под покровительство другой паре, а остаток плаценты превратил в Солнце. Пемба все же ухитрился украсть на небесах восемь мужских семян и посеял в Землю-Мать, что было кровосмешением, ибо Земля происходила от материнской плаценты. Во все еще остающейся стерильной земле проросли семенам, так появилось фонио – разновидность проса. Фаро тем временем кастрировали, а из обрубков его тела выросли деревья. Однако Бог возродил Фаро на небесах и придал ему человеческий облик, а затем заставил спуститься в ковчеге...

Во второй версии легенды, так же как, впрочем, и в первой, решается конфликтная ситуация, но все же в результате преодоления антагонизма между Пемба и Фаро рождается всемирный порядок. Перед нами всеобщая религиозная концепция, согласно которой порядок устанавливается после принесения жертвы, в данном случае Фаро. Пемба напоминает Сетха, а Фаро – Осириса, также расчлененного и удаленного с небес. Однако Пемба в мифологии бамбара наделен роковой силой не больше, чем Сетх в мифологии Египта, и все потому, что конфликты разрешаются, не нарушая мирового равновесия.

Так что ни одна из африканских религий не делила мир на две непримиримые божественные сущности: бог оспы у йоруба Шопена, прозванный также Обалуаие, стоит в одном ряду с богинями рек Осун и Ойа, а также богом пророчества Ифа (который встречается по другую сторону Атлантики в культах народа кандомбле в Бразилии). Создавая Мать-Землю, затем ее будущего мужа Небо, потом звезды, ставшие его глазами, а также Луну и животных, бог бошиманов остановился только после того, как создал льва-человека, прародителя всего человечества. Так закончилось сотворение мира, в котором не нашлось места дьяволу.

В мифе о сотворении мира кенийского племени вахунгве макони[516]516
  Leo Frobenius et Douglas Fox. African Genesis, процитированный в L’Univers fantastique des mythes.


[Закрыть], первый человек на Земле, Мвуетси, которого Бог создал Луной, скучал на дне озера и мечтал пожить на суше. Всевышний сжалился и исполнил желание человека, но Мвуетси снова затосковал, а дороги назад уже не было, ибо переселение не прошло даром: он стал смертным. Бог дал ему дочь и подругу Массасси (Утреннюю звезду), чтобы как-то утешить прародителя всего живого на Земле. Мвуетси и Массасси занимались любовью, и от их брака родились травы, кустарник и деревья. Они жили душа в душу, но их счастье оказалось недолгим: Массасси умерла. Мвуетси снова затосковал. Проявив сострадание, Бог послал ему Моронго (Вечернюю звезду). Любовная парочка в первый же вечер произвела на свет кур, баранов и коз, во второй – антилоп и рогатый скот, в третий – мальчиков и девочек. Сотворение мира было закончено, однако Мвуетси поступил против воли Бога и продолжил заниматься любовью. Появились на свет леопарды, львы, скорпионы, а под конец огромная змея мамба. Однако печальный опыт ничему не научил Мвуетси, и он снова возжелал Моронго. Однако на этот раз из под кровати выполз змей, сын и муж Моронго, и укусил Мвуетси в бедро. Тяжело больной, Мвуетси стал вождем народа, рожденного от кровосмесительной связи с дочерьми, и был приговорен чернью к смерти. Змей в этой легенде выступает как хранитель равновесия в природе.

Из легенды следует, что африканские культуры видят угрозу космическому равновесию в неповиновении. Было бы неправильным утверждать, что им не хватало интуиции или опыта: у народа банту, проживающего в долине реки Замбези, есть миф о рождении первого мужчины и первой женщины, в котором это событие представлено в юмористическом свете: «Для начала Бог сотворил три дыры в земле. Из одной вышел мужчина, а из другой – женщина. Бог приказал им мотыжить землю и посеять просо, а затем построить дом, внутри которого они будут готовить пищу из собранного ими урожая. Однако вместо того, чтобы в точности выполнить приказ Бога, мужчина и женщина съели, даже не сварив, полученное ими зерно, а затем, не построив дома, отправились на поиски ночлега в лес. Видя такое дело, Бог вызвал к себе самца и самку обезьяны и дал им такое же задание. И те, к большой радости Бога, самым тщательным образом выполнили все данные им указания. В благодарность Создатель отрезал им хвосты и сказал: «Будьте людьми!» А затем привязал отрезанные у обезьян хвосты мужчине и женщине со словами: «Будьте обезьянами!»[517]517
  Vladimir Grigorieff. Myphologies du monde entier. Marabou, 1986.


[Закрыть]

Следует отметить, что африканская мифология прямо-таки искрится юмором, как, например, в легенде племени нуп (Нигерия) о говорящем черепе: однажды охотник нашел на дороге череп и шутки ради спросил: «Кто принес тебя сюда?» Заикаясь, череп ответил: «Слово!»[518]518
  Alexander Eliot, Mircea Eliade, Joseph Cambell, Detlef I. Lauf et Emil Buhrer. L’Univers fantastique des mythes. Presses de la Connaissance, Paris, 1976.


[Закрыть] Ибо слово и в самом деле могло нарушить предвечный порядок.

Остается узнать, почему политическая элита оставила местные верования в первозданном виде и не попыталась преобразовать в этические нормы, как в Иране, где зороастризм породил миф о дьяволе. Такая постановка вопроса для современной Африки вовсе не кажется абсурдной, ибо мы уже не раз видели, как христианское и мусульманское духовенство вмешивалось в политику. Однако для этого необходимы определенные предпосылки, которых в древней Африке еще не было. Во-первых, если мы уверены в том, что религии Африки отражают ее культуру, так как они неотделимы от африканской действительности, у нас, напротив, мало данных о зависимости верований от территорий, где они возникли. В сходной с мифотворчеством недавней истории африканских «империй», как Гана, Сонгай[519]519
  Средневековое государство на территории современного Мали в восточной части района большой излучины р. Нигер в VII– XVII вв. – Прим. переводчика.


[Закрыть] или Зимбабве, нет сведений об институте жречества в Африке, таком как в Иране или Месопотамии; впрочем, эта гипотеза кажется весьма сомнительной по той простой причине, что в Африке никогда не было государства-нации. А появившаяся в колониальную эпоху концепция, которая оказалась живучей и в постколониальные времена, возможно, подразумевает создание института духовенства, способного навязать религиозную этику для поддержания и укрепления своей власти, также, как мы это видели в Иране. Однако африканцы, согласно тем немногим сведениям, которыми мы располагаем, были великими переселенцами, а миграция населения вовсе не способствует созданию государства.

Кроме того, понятие «государство-нация» не только чуждо, но и противоречит африканскому духу, ибо основой доколониальной Африки были этнические группы, проповедовавшие различные культы. Главенствовала только одна концепция – этнос-религия. Как и в новейшей истории, этнические группы оформлялись в монархии, но монархи не нуждались в государстве, а духовенство – тем более. Этнические группы состояли из племен, и не было никаких предпосылок для того, чтобы прорицатели, колдуны, знахари и другие служители культа выступили за объединение верований в одну религию.

И последнее, само понятие «духовная власть» не мыслимо без разграничения материального и духовного начала, что неприемлемо для Африки. Унаследованные от греков категории картезианства[520]520
  Картезианство – учение французского философа-дуалиста Рене Декарта (1596—1650 гг.). – Прим. переводчика.


[Закрыть] не нашли бы себе применения на «черном» континенте. Для африканца весь мир состоит из божественных созданий, начиная от рога соседского буйвола до муравья, от акации до гвоздя кузнеца; все предметы вокруг имеют душу, также как и, впрочем, невидимые духи.

Сенегальский поэт и фольклорист Бираго Диоп[521]521
  Birago Diop. Souffles, leurres et lueurs. Présence Africaine, 1960.


[Закрыть] воспевал высокую духовность африканских народов, часто обвиняемых в «фетишизме» и «дологическом инфантилизме»:

 
Прислушивайся почаще
К вещам, так же как к живым существам,
И до тебя донесется голос Огня и Воды,
И ты будешь внимать плачу кустарника:
Это стон наших предков.
Умершие никуда не уходят от нас,
Они прячутся в темноте, которая озаряется внезапно светом,
А затем еще больше сгущается.
Умершие не лежат в земле,
Их вздохи распознаются в шуме листвы,
Их стон раздается в лесном чаще,
Они хоронятся в неподвижно застывшей воде,
Они скрываются и в наших жилищах, и в плотной толпе.
Ушедшие из жизни не умерли.
 

Если полномочия богов и колдунов четко определены (для проведения коллективных ритуалов или личных обрядов в целях исцеления), если сам вождь должен обращаться за советом к божеству по какому-то важному поводу, он становится лишь посредником и не приобретает особой духовной власти. Ни вождь, ни колдун не могут учредить новую веру или сформулировать какую-либо догму. «Вынужденная посредническая роль способствует усилению влияния на соплеменников, если божество, кроме всего прочего, ни с кем другим не хочет общаться».

«На ограниченном географическом или социальном пространстве ни один человек не может претендовать на исключительную власть, так же как ни одному божеству – и, соответственно, служителю культа – не дано право выносить решение в последней инстанции; и если один запрещает, то это не означает, что другой не может этого разрешить»[522]522
  Emmanuel Terray. «Organisations, règies et pouvoirs: l’Afrique noire», в Atlas Universalis des religions. Encyclopaedia Universalis, Paris, 1988.


[Закрыть]. В Африке (разумеется, ни в христианской и ни в мусульманской) нет высшей духовной власти, которая позволяла бы, в случае необходимости, определить, что такое абсолютное Добро и Зло, и это независимо от того, что все африканские верования прославляют жизнь во всех ее проявлениях, не оставляя ни малейшей лазейки для рогатого и мохнатого дьявола.

Согласно представлениям африканцев, человек является частицей Вселенной. Его вера незыблема и непоколебима. В своих отношениях с богами он может допустить ошибку, но никогда не совершает греха, ибо ему глубоко чуждо такое понятие, как первородный или индивидуальный грех. Ему не надо заботиться о спасении, ибо это дело богов, которые его окружают. Африканец похож на древнего грека: ни ангел, ни тем более черт. Человек хотя и смертен, но все же частица божественного начала. Как божество, он сродни антилопам, львам и змеям. В последнем сне он ощущает благовония, запахи плодов и слышит звериное рычание.

12
ИНДЕЙЦЫ ИЗ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ,
ИЛИ РОДНАЯ ЗЕМЛЯ

История Нулька. О североамериканских индейцах и их культурах. Отрицание европейцами души у индейцев. Вера индейцев во вселенское братство и единение человека с природой. Оренда, или мистическая власть. О мире, как природном сосуде, в котором перемешалось естественное и сверхъестественное. Об отсутствии дьявола в индейских религиях.

Среди множества поверий коренных жителей Северной Америки есть одно, позволяющее получить представление об образе мышления индейцев. Это история одного юноши по имени Нульк, который однажды прогуливался по берегу озера со своей сестрой Маноной. Увидев нависшую над водной гладью лозу дикого винограда, он ухватился за нее и стал раскачиваться, словно на качелях. «Как здорово! Давай покатаемся вместе!» – предложил юноша. Манона последовала примеру брата. Внезапно лоза лопнула, не выдержав веса молодых людей, и девушка соскользнула в воду. Как раз в это время мимо проплывал Хозяин озера. Увидев Манону, он влюбился в нее с первого взгляда. А так как он был прекрасен, как и подобает богам, Манона не смогла остаться равнодушной и забыла обо всем на свете. Что же касается Нулька, то он никак не мог успокоиться после потери любимой сестры. Каждый день юноша приходил на берег озера, чтобы слезами облегчить душу. Увидев однажды брата, Манона всплыла на поверхность озера и попросила не горевать, ибо, став супругой Хозяина озера, она наконец нашла свое счастье и потому не собирается возвращаться на землю.

Однако юноша продолжал горевать. Перестав принимать пищу, он только и делал, что молился о спасении сестры. Голод оказал на Нулька столь очищающее воздействие, что он не мог больше переносить человеческий запах. Однажды вечером к нему явился Маниту[523]523
  Сверхъестественная предохранительная сила в образе божества у североамериканских индейцев, как проявление вездесущего магического духа, являвшегося во время сна. Если у мужчин был один и тот же Маниту, они никогда не ссорились и не враждовали друг с другом, а если один и тот же Маниту был у мужчины и женщины, брачный союз между ними был невозможен.


[Закрыть] и спросил, почему юноша так страдает; узнав, в чем дело, Маниту с сожалением сказал, что не в силах освободить Манону. А Нульк продолжал молиться и голодать. По прошествии шестнадцати дней ему пригрезился бог-громовержец, который вызвался помочь его горю. Он посоветовал юноше отправиться на берег озера и, срубив толстое дерево, выдолбить каноэ. Затем он 246 проводил Нулька до места, где под сенью двух деревьев стоял высокий вигвам, где жил человек-олень, который отправил юношу дальше, к человеку-журавлю, а тот, в свою очередь, посоветовал обратиться к человеку-бобру.

Молодой человек заключил союз с духами, вызвавшимися оказать ему необходимое содействие в освобождении сестры. Бог-громовержец устроил такую страшную грозу, что от ударов грома сотрясалось дно озера, где властвовал муж Маноны. Заволновалось, забурлило озеро, высоко к небу поднялись волны. Хозяину озера ничего не оставалось, как обратиться за помощью к жене. И тут небо просветлело, ибо хорошо известно: что хочет женщина, то хочет бог. Пуще прежнего закручинился Нульк. И пришлось чародеям превратить Манону в озеро, а самого Нулька в небольшой островок, чтобы брат и сестра никогда больше не разлучались[524]524
  H.R. Rieder. Manona et son petit frère, mythe des Indiens Renards ou Mekwakihad du Wisconsin. Le Folklore des Peaux-Rouges. Payot, 1976.


[Закрыть].

В легенде есть все: и естественный союз человека с духами природы, и гром, и олень, и журавль, и бобер, и доброжелательное отношение божеств к человеку, попавшему в беду, и пределы возможностей духов, способных исполнить желание только при человеческом участии, и ритуалы посвящения (с Маниту можно было встретиться только после нелегкого пути очищения посредством голодания и частых омовений), и ограниченное зло, и любовь, и верность. В свое время было нетрудно поближе познакомиться с жизнью североамериканских индейцев. Поэзия их мифов ни в чем не уступает нашим средневековым легендам или преданиям эпохи романтизма. Однако жившие в полной гармонии с природой полуголые люди обитали на слишком обширных, на взгляд европейцев, территориях, и пришельцы решили «во имя прогресса» завладеть бескрайними просторами.

В наши дни можно только с грустью говорить о североамериканских индейцах. Еще в прошлом веке были истреблены такие племена, как такельма, кус, атсувеги, микасуки и хичити, а от дорогих сердцу Шатобриана начезов, так же как от племен туника и тонкава остались одни только воспоминания. Несколько лет назад племена ваппос, шаста-костас, маттолес, юки насчитывали всего-навсего несколько десятков человек, и если кому-то удалось выжить, то их осталось считанные единицы, что также наводит на грустные размышления. Хотя канадские племена оказались более жизнеспособными, и их культура еще не стерта с лица земли, можно сделать вывод, что цивилизация коренных жителей Америки обречена на скорое исчезновение. Окружающая среда и изоляция от других народов сделали свое дело. Все, что еще осталось от культуры индейцев, превращается со временем в экспонаты музеев.

Пожалуй, нет такого другого народа, который был бы у европейцев больше окружен мифами, чем американские индейцы. Вспоминаю, как в 1970 году я посетил одну «индейскую» деревушку в Эрменонвиле, где застал выходцев из Парижа, Оверни и Пикардии, не знавших ни слова на английском языке, ни тем более на чироки или комачи, однако ряженных под «краснокожих» и проводивших выходные дни в вигвамах в компании «жен индейцев», говоривших с настоящим парижским акцентом и обутых в мокасины ручной работы, если только так называемые «индейцы» не пытались охотиться Бог знает на кого со своими луками и стрелами. Если не брать в расчет турецкие и китайские произведения искусства, собранные в Версале и при других европейских дворах, то можно сказать, что поделки индейцев интересовали европейцев больше всего на свете.

Однако некоторые ученые проявляли некоторую долю скептицизма. Так, Буффон[525]525
  Французский писатель и натуралист (1707—1788 гг.). – Прим. переводчика.


[Закрыть] уверял, что Америка населена «дегенерирующим видом» людей, которых он, впрочем, никогда в глаза не видел. Так что Томасу Джефферсону[526]526
  Американский политический деятель (1743—1826 гг.), автор Декларации независимости, третий президент США с 1801 по 1809 гг. – Прим. переводчика.


[Закрыть] пришлось доказывать обратное. В 1818 году он писал:

«Что побуждает их оставаться дикарями и обрекает на нищету в наши дни, если не суеверное почитание мнимой высшей мудрости отцов и абсурдная идея оглядываться все время назад, отыскивая лучшее в прошлом, а не в будущем?»[527]527
  Цитата взята из статьи «Native American Testimony», опубликованной в сборнике Chronicle of Indian-White Relations from Prophecy to the Present, под редакцией Питера Набокова, вышедшем в свет в Нью-Йорке в 1992 г. в издательстве Viking Press.


[Закрыть]

В самом деле, американские индейцы все время раздражали белых, которые воспринимали их как вызов всем основополагающим ценностям Запада, в том числе христианству и письменности (ибо индейцы не умели писать, а опубликованные в наши дни тексты собраны и обработаны этнографами). Европейцы считали индейцев людьми без определенных моральных устоев ввиду того, что они не верили в Злого духа. Например, в XVII веке Р.П. Савиньен был вынужден с удивлением признать, что индейские жены любят детей «не меньше, чем цивилизованные женщины». К тому же эти чувства распространялись и на мужчин: «Когда вождь племени сиу (дакота) Эх-ах-са-пе (Черная скала) потерял свою дочь, славившуюся у индейцев красотой и скромностью, он был безутешен. Увидев у бледнолицего фотографию дочери, он предложил взамен лошадей»[528]528
  René Thevenin et Paul Coze. Moeurs et histoire des Indiens d’Amerique du Nord. Payot, 1928.


[Закрыть].

Столь странное мнение, сложившееся об индейцах на Западе, сформировалось не без участия кинематографистов, в первую очередь американских, взявшихся за неблагодарную задачу оправдать захват принадлежавших индейским племенам территорий белыми пришельцами, представляя аборигенов некими кровожадными «дикарями», только и мечтавшими о том, как бы поскорее снять очередной скальп с подвернувшегося под руку европейца[529]529
  He индейцы первыми стали снимать скальпы. Они занялись этим только после прихода европейцев.


[Закрыть]; а с недавних пор, впав в двусмысленную сентиментальность, они вдруг стали воспевать индейца как некое архаическое явление, умудрившегося сохранить мудрость предков, – образ, безусловно, трогательный, но, признайтесь, ни к чему не обязывающий. И все для того, чтобы поскорее забыть об индейской реальности. Для начала следует отметить, что у пресловутых американских краснокожих столько культур, сколько племен насчитывает или, вернее, насчитывал их народ: сто сорок семь в одной только Северной Америке! И подходить к ним с одной меркой – это все равно что смешивать народ фула из Западной Африки с зулусами или бретонцев с осетинами. У них даже разные языки![530]530
  В пяти лингвистических группах насчитывается пятьдесят восемь языков.


[Закрыть] Они воевали друг с другом! И многочисленное племя Лисицы было почти полностью истреблено племенем Медвежьей лапы.

Можно с уверенностью утверждать, что все американские (и не только североамериканские) индейцы имеют одни и те же уходящие в Азию корни. Вот почему этнологи отнесли их к «монголоидам». Тридцать пять тысяч лет назад (а не двенадцать, как упорствовали в своем заблуждении ученые вплоть до 1985 года[531]531
  Сделанное франко-бразильской археологической экспедицией открытие остатков древних поселений, которые были возведены в бразильском местечке под названием Пьедра Фурада тридцать три тысячи лет назад, опровергло мнение ученых о том, что заселение этих территорий произошло не раньше последнего обледенения, то есть двенадцать тысяч лет назад. Датировка, осуществленная при помощи углерода 14, убедила американских ученых. Теперь остается отыскать другие древние поселения, чтобы с большей точностью восстановить маршруты «иммигрантов».


[Закрыть]) они мигрировали из Азии в Америку, перейдя пешком через замерзший Берингов пролив. Короче говоря, история им отмерила достаточно времени, чтобы появились различия между отдельными племенами. Известно, что первые волны иммиграции состояли из долихоцефалов, то есть первобытных людей с вытянутыми черепами, а последующие – из брахицефалов, то есть людей с круглыми черепами[532]532
  «North American Indian». Encyclopaedia Britannica.


[Закрыть]. Можно также утверждать, что первые обитатели Северной и Южной Америки могли обзавестись собственной мифологией и религией.

У индейцев было достаточно времени, чтобы каждое племя имело свою самобытную культуру: столь полюбившиеся голливудским сценаристам и режиссерам лесные индейцы, пишет Рьедер, по характеру были скорее романтиками и отличались меньшей агрессивностью (победа над противником состояла для них в том, чтобы высвободить из плена раненого товарища) по сравнению со своими степными собратьями. Что же касается произведений искусства, то лесные индейцы увлекались орнаментами, в то время как степные племена отдавали предпочтение геометрическим формам[533]533
  H.R. Rieder. Manona et son petit frère, mythe des Indiens Renards ou Mekwakihad du Wisconsin. Le Folklore des Peaux-Rouges. Payot, 1976.


[Закрыть].

Наконец, находясь в стороне от других мировых культур, индейцы создали свое собственное мировоззрение, не нуждавшееся в изменении, ибо на обширных изобиловавших дичью территориях жило не так уж много людей. Люсьен Леви-Брюль в своей работе «Первобытный менталитет» цитирует абзац книги «Связи иезуитов», появившейся в XVII веке, где рассказывается о первых контактах святых отцов с индейцами, проживавшими на востоке Северной Америки: «Надо полагать, что люди из племени ироки не способны рассуждать, как, например, китайцы или любые другие приобщенные к культуре народы, перед которыми открывается божественная истина... Ироки не умеют мыслить. Первое впечатление остается у них на всю последующую жизнь. Они не воспринимают самые веские доводы, к которым обычно прибегают богословы, чтобы убедить недоверчивых. Они называют ложью все неоспоримые для нас истины и верят только в то, что видят собственными глазами»[534]534
  Lucien Levy-Bruhl. La Mentalité primitive. P.U.F., 1922.


[Закрыть].

В этом необычном высказывании нашло отражение истинное отношение западного мира к индейцам. В самом деле неверно утверждение, будто индейцы верили только своим глазам, что делало из них позитивистов[535]535
  Для позитивистов источником истинного знания являются науки, ограничивающиеся описанием и систематизацией фактов, а не стремящиеся их объяснить – Прим. переводчика.


[Закрыть] еще до возникновения письменности. «Индейцы племени хидатса из Северной Америки, – писал позднее Фрэзер[536]536
  Sir James George Frazer. The Golden Bough. Macmillan, London, 1922. Фрэзер утверждал, что племя хидатса обитало в Теннесси, однако Encyclopaedia Britannica указывает на штат Северная Дакота.


[Закрыть], – верят в одушевленность каждого предмета окружающего их мира или, если быть более точным, в то, что у каждого предмета есть своя тень, которую они могут уважать, впрочем, не в равной степени. Например, тень тополя, самого высокого дерева в долине истоков Миссури, обладает, по мнению индейцев, разумом и может помочь им, если обратиться к ней по всем правилам с подобающим уважением; в то же время тени кустарника и трав не приносили, как они считали, никакой пользы».

Как видите, вопреки утверждениям иезуитов XVII века, у индейцев была своя вера, а те из них, кто еще не умер, продолжают, возможно, верить в невидимых духов. Вероятно, миссионеры прошлого не имели подготовки этнологов (тогда еще этнология не сформировалась как наука), а также, возможно, и опыта обращения в свою веру. Иезуиты мерили интеллект народов на свой аршин, считая, что основным критерием в оценке должна быть вера в догмы католической церкви. Однако, как утверждает все тот же Леви-Брюль, «осудив индейцев за неспособность рассуждать, миссионеры все же наделили, например гренландцев, простодушием и здравомыслием без способности строить умозаключения»[537]537
  В свое время под понятием «здравомыслие» подразумевалась «способность выносить правильное суждение» (словарь Robert), и в то же время это слово означало в 1538 году по тому же источнику «подчинение доводам разума, совести».


[Закрыть]. Конечно, можно было бы задаться вопросом, что же это за здравомыслие без умозаключений, но рассмотрение данного вопроса выходит за рамки нашего исследования. И главное состояло в том, чтобы доказать: раз индейцы не воспринимали самое сложное из всех понятий, которое можно было бы постигнуть разумом, а именно то, что называется Богом, значит, они не обладали способностью мыслить.

Впрочем, так же как обитатели Африки, Океании и Азии, равно как кельты, греки, римляне и многие другие народы, североамериканские индейцы верили в «нечто» более конкретное, чем духи или «тени»: в божества в прямом смысле этого слова, похожие на те, которые можно найти в других религиях, однако все же не в «Великого духа», о ком прожужжали им все уши миссионеры. Племя хопис в Аризоне поклонялось божеству прорастания злаков по имени Миуинги, его сестре Тупавонг-тумси (из-за которой листва падала с деревьев), а также богу кустарников, огня и смерти Маса[538]538
  Claude Levi-Strauss. «Trois dieux hopis», in Paroles donnees. Plon, 1984.


[Закрыть], и если у индейцев в штате Виргиния[539]539
  Manfred Lurker. Lexikon der Götter und Dämonen. Alfred Kramer Verlag, Stuttgart, 1984.


[Закрыть] Ахоне было божеством настолько высокого ранга, что его почитали исключительно мужчины, Койот у апачей и навахо отождествлялся с героическим trickster, освободившим Вселенную от отпрысков властителя океанской пучины, водного чудища Тиехолдсоди, создав тем самым условия для появления современного мира из пучины океана[540]540
  Там же.


[Закрыть].