Текст книги "Аллигат (СИ)"
Автор книги: Жанна Штиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Глава 17
Коридор встретил оглушительной тишиной. Ольга шла по однотонной широкой ковровой дорожке цвета зелёного мха. Со стороны лестничной площадки в высокие арочные окна проникал дневной свет. Праздничную воздушность коридору придавали высокий белый потолок и кремовые буазери на стенах. С великолепных офортов ручной акварельной раскраски на Ольгу смотрели героини пьес Уильяма Шекспира.
Закрытые двери однотипного строгого дизайна вели в покои, заглянуть в которые желания не возникало. За ними таилась чужая жизнь, до которой «виконтессе» нет дела.
Спустившись на первый этаж, Ольга свернула в коридор и оказалась в большой торжественно нарядной зале, по всей вероятности салоне. Застыла в нерешительности – пол устилал огромный светлый ковёр необыкновенной красоты, на который страшно было ступить.
Распахнутые портьеры, прихваченные шнурами с парными кистями, открывали окна, за которыми крупными хлопьями падал снег. Особый уют создавали панели тёмного дерева с фигурным рельефом и золочёными «рогатыми» настенными канделябрами. С высокого потолка свисала хрустальная люстра со свечами – куда же без них? – величаво отражаясь в зеркале над камином с монументальным порталом и консолями. Ольга никак не могла вспомнить, когда появилось электричество? Что в девятнадцатом веке – это точно.
Она любовалась часами на каминной полке, выполненными в стиле ампир – помпезными и вычурными. Им соответствовали парные канделябры с двумя свечами. Выбранный стиль, проработанные мелочи интерьера – дань моде. Роскошно и очень дорого. Здесь каждая вещь была на своём месте, здесь витал дух респектабельности и благородства. Мягкие кресла, со́фы и стулья, обитые одинаковой гобеленовой тканью, журнальные столики красного дерева с подсвечниками на них, шкатулками и низкими вазами… У хозяев особняка не было недостатка ни в художественном вкусе, ни в деньгах.
Ольга не сразу заметила пианино в тон мебели и мало чем отличающееся от современного. Разве что выше, шире и с подсвечниками по обе стороны от подставки для нот. А ведь Шэйла должна была уметь играть на нём. «Виконтесса» заморгала, посмотрела на руки и испытала лёгкое головокружение: она не умела играть ни на одном музыкальном инструменте. В их семье музыкой никто не увлекался, отдавая предпочтение литературе.
Где-то дальше по коридору раздался громкий бой часов. Ольга очнулась от дум и свернула на их звук. Ковры под ногами делали поступь бесшумной.
Одна из дверей распахнулась, и ей навстречу вышел высокий седой мужчина с подносом в опущенной руке.
Траффорд, – вспомнила она имя слуги. Приостановилась, не зная как реагировать на его появление.
– Добрый день, миледи, – опередил её мужчина с непроницаемым лицом. Легко поклонился и уступил дорогу к открытой двери. – Очень рад вашему выздоровлению.
– Добрый. Спасибо, – кивнула ему Ольга, чинно проходя мимо. Замедлила шаг. Из-под прикрытых ресницами глаз быстро окинула помещение с сервированным к ленчу столом.
Из-за него, отбросив салфетку в сторону, торопливо вышел граф Малгри и устремился ей навстречу.
– Какая приятная неожиданность! – улыбнулся он, ласково заглядывая в лицо невестки, замирая. Яркая синь радужки и сапфиры в её серьгах создавали необыкновенный эффект кругового лучистого сияния. Казалось, что Шэйла непостижимым образом изменилась. Взгляд стал острее, живее, веселее.
Ольгу окутало знойным вишнёво-миндальным ароматом, сдобренным ноткой горького дикого апельсина с долей хорошего табака.
Табак… Это запах табака, – наконец разгадала она загадку полюбившегося запаха:
– Вот, захотела составить вам компанию, милорд.
– Рад, бесконечно рад, – его сиятельство проводил виконтессу к столу. Отодвинул кресло и помог ей сесть. – Ты выглядишь великолепно, милая. Траффорд…
Ольга рассматривала столовые приборы и пустые тарелки, появившиеся перед ней. Засомневалась, не поспешила ли она с выходом в «свет»? Исподтишка поглядывала на графа Малгри. Он вернулся на своё место на противоположном конце длинного стола, вокруг которого разместились восемь мягких стульев и два кресла для хозяев. В одном из них сидела Ольга, впечатлённая встречей с графом. Ей казалось, что она давно знает этого мужчину и без опаски может ему довериться, рассчитывая на понимание и сочувствие.
И здесь, в столовой, всё было идеально. Респектабельный зелёный тон интерьера успокаивал и расслаблял.
Стены затянуты шёлком цвета тёмной ели, малахитовые портьеры, стулья, кресла, на полу ковёр с растительным рисунком оттенка пожухлой травы. Картины в золочёных рамах – не менее ценных, чем сами полотна – с изображением цветов и фруктов. Если Ольга не ошибается, несколько картин принадлежат кисти Питера Класа и великого фламандца Яна Брейгеля. А вот натюрморты английских живописцев Эдварда и Элен Лэдел она узнала сразу. Альбомы с их репродукциями она не раз листала, будучи ещё школьницей. Неужели оригиналы?
Майолика на столе привлекла её внимание яркими красками: ваза с яблоками и апельсинами с замысловатой композицией вокруг ножки и – не менее любопытная – широкая низкая ваза с выпечкой.
Ольга, вытянув шею, принюхалась. От аппетитных запахов пустой со вчерашнего дня желудок свело спазмом.
Высокие канделябры заслоняли графа Малгри, мешая обзору яств, выставленных на его половине стола. Удалось разглядеть бульонную чашку, блюдо с румяным пирогом, поджаренные сандвичи, что-то ещё не менее вкусное в салатнике и на плоских тарелках. В запотевшем хрустальном кувшине – янтарный напиток. Ей пришлось наклонить голову к плечу, чтобы сменить ракурс и присмотреться, какими именно приборами его сиятельство собирается отведать стоящее перед ним кушанье.
Траффорд вошёл с полным подносом, и перед «виконтессой» появилась чашка с густым жёлто-зелёным протёртым супом – снова овощным! Он выглядел настолько неаппетитно, что Ольга, сжав ложку, не решалась его попробовать. Неужели граф тоже ест такое? Не похоже. Выставленное рядом с чашкой лакомство она пробовать не стала. Слегка ковырнув его, убедилась, что это то, о чём она подумала. Подрумяненный омлет, смазанный джемом, сложенный вдвое и присыпанный сахарной пудрой, смотрелся привлекательно, но… Похожий она когда-то попробовала в гостях и запомнила его вкус на всю жизнь. От запаха яичной смеси с абрикосовым джемом её желудок судорожно сократился.
К этому изыску прилагались два поджаренных ломтика белого хлеба и высокий с широким золотым ободком хрустальный стакан с морковно-тыквенным соком. Подавляя позывы тошноты, Ольга жевала кусочек хлеба. От души подивилась: как удалось тому, кто составлял меню, угадать и собрать вместе почти всю её нелюбимую еду?! И что со всем этим делать?
Со стороны хозяина особняка от блюд, расставленных перед ним, нёсся такой дразнящий аромат, что зелёный крем-суп казался убожеством.
Заметив её нерешительность, граф наклонился вперёд и спросил:
– Шэйла, что-то не так?
Насиловать себя – как и ходить голодной – Ольга не собиралась. Набравшись смелости, с мученическим видом глядя на его сиятельство, она робко начала:
– Я бы хотела… – положила на место ложку, – что-нибудь другое.
– Что же? – держа вилку с нанизанным на неё кусочком пирога, граф посмотрел на невестку с нескрываемым интересом.
– Если позволите – отведать то, что перед вами. Согласитесь, что с моей стороны… эмм… рацион намного скуднее.
Лорд Малгри издал непонятный звук, привлекая к себе внимание дворецкого. Перед «виконтессой» появилась тарелка с куском пирога, сандвичем с паштетом и ветчиной, салат, котлета с пюре, булочки, рулет.
Ольга, не ожидавшая безоговорочного согласия со стороны хозяина застолья, мысленно возликовала. С недоверием изучала полные тарелки еды перед собой. Поскольку граф не поделился с ней бульоном, она, изнывая от жажды, гипнотизировала хрустальный кувшин с ярким оранжевым содержимым, похожим на фанту.
Заметив, как мужчина реагирует на её улыбку, решила воспользоваться его расположением и выпросить что-нибудь ещё.
– Морковный сок – это хорошо… – уже увереннее произнесла она.
Лорд отвлёкся от закуски, заинтригованно уставившись на женщину.
Ольга почувствовала, что краснеет. Открыто сказать, что она не любит морковный сок, не хватало наглости. Шэйла, скорее всего, любила его. А вот она терпеть и давиться гадостями не станет. Вон, граф, пьёт фанту.
Ольга виновато улыбнулась и отставила стакан:
– Никогда не говорила, что не люблю морковный сок. У вас же апельсиновый фреш? – обезоруживающе улыбнулась она и получила в ответ сдержанную мужскую улыбку.
– Это Индийский бледный эль, – отозвался лорд Малгри.
Ольга и не предполагала, что может быть такой бесстыдной кокеткой! Она кивнула, соглашаясь: пусть будет Индийский бледный эль, который никак бледным не назовёшь.
– Сегодня утром доставили, – продолжил его сиятельство. – Давно я его не пил.
Его изумрудные глаза смотрели на виконтессу немного недоуменно. Ничего не уточняя и слегка хмуря тёмные брови, он распорядился:
– Траффорд…
Боже, она никогда ничего вкуснее не пила!
– Пиво, – сощурилась Ольга от удовольствия. Смаковала прохладный, освежающий, умеренно горький напиток с фруктовыми вкусовыми оттенками. Заедала его кусочком пирога, оказавшегося с рыбой и устрицами.
– Эль, – мягко поправил граф. На его губах заиграла приветливая улыбка. – Это разновидность пива и он разительно отличается от него способом приготовления. Верховое быстрое брожение с повышенным содержанием хмеля. Он живой, лёгкий и довольно крепкий.
Лаконичный ответ устроил Ольгу.
– Индийский, потому что из Индии? – спросила она осторожно.
Глядя, как Шэйла проигнорировала салфетку и чуть заметно облизала уголки губ, граф Малгри снова улыбнулся:
– Наоборот. Когда Индия стала нашей колонией, выяснилось, что местная вода непригодна для питья. Военные скучали по… хм… жизненно важной проблеме и потребовали решить этот вопрос. А что может выдержать месяц в пути и не испортиться?
Лорд отпил эля и всмотрелся в женщину на другом конце стола. Она что-то сосредоточенно изучала в своей тарелке и, как ему показалось, совсем его не слушала. Намереваясь это проверить, он понизил голос:
– Только крепкий эль, который к концу пути становился ещё крепче.
Ольга, без труда держа спину прямо, не спеша разбирала салат на ингредиенты и перекатывала их кончиком ножа к краю тарелки. Каким же прибором станет есть это блюдо любезный и очень симпатичный граф Малгри? Она вдруг осознала, что не так уж и плохо, что мужчина сидит от неё на почтительном расстоянии. Она для начала может исследовать незнакомое лакомство, разобрав его на составляющие. Смесь нарезанных кусочков отварной курицы, лука, огурца, варёной свёклы и яйца приправлена подкисленной уксусом салатной заправкой из горчицы, сахара, оливкового масла и молока. Плюс специи. Очень вкусно.
– Чем ты так занята, Шэйла? – услышала она громкий голос графа.
– Чем? – оторвала Ольга взгляд от тарелки. Кажется, она слишком увлеклась изучением её сложного содержимого.
– Я к тебе обратился дважды.
В глазах его сиятельства промелькнуло что-то странное и совершенно ей незнакомое.
– Я всё слышала, милорд. Эль к концу пути становился ещё крепче, – она почувствовала, как душная волна жара заливает лицо, окатывает грудь и спину. Она пьёт тот самый крепкий эль, кажется, чуть опьянела и ей жарко… вовсе не от стыда.
– Что-то не так с салатом? – вытянул шею граф, пытаясь заглянуть в тарелку невестки.
– Всё так. Не положили морковь, – придумала она на ходу оправдание своему отвлечённому состоянию.
– Траффорд…
– Не нужно Траффорда, – поспешила остановить подавшегося к ней дворецкого. – Так тоже вкусно. Мне нравится. Наверное, всю морковь использовали для сока, – послала улыбку его сиятельству, делая следом большой глоток крепкого эля. Заметила, как мужчина взял крайнюю вилку слева от себя и тотчас приступил к салату.
Верно! – вспомнила Ольга. – Если на столе лежит несколько вилок, ножей или ложек, начинать нужно с тех, что находятся дальше от тарелки. А трапеза всегда начинается с салата. Доминирование правой руки виконтессы уже не вызывало неловкость.
А вот большая котлета в панировочных сухарях с картофельным пюре и соусом бешамель ушла на ура и без предварительного расчленения.
– Милорд, а леди Стакей сообщили о том, что со мною произошло? – закинула Ольга «удочку», желая прощупать отношение графа к «сладкой женщине» – матери виконтессы.
– А как же! – в возгласе графа Малгри проскочило недоумение. – Только боюсь, что твоей матери очень не понравилось, что пришлось напрасно прервать своё путешествие. – Его приборы звякнули о край тарелки, когда он отложил их. – Сожалею и сочувствую ей. Но, ты же понимаешь, Шэйла, всё могло закончиться не так хорошо.
– Понимаю, – вздохнула она, потягивая эль. – Представляю, как она будет недовольна. Ехала отдохнуть, а тут… – вскинула повлажневшие глаза на его сиятельство. Эль по вкусу отдалённо напомнил пиво, которое она однажды пила с Сашкой и он смеялся над её быстрым опьянением. Потом они целовались.
– Не расстраивайся, милая. Это не то, о чём ты должна беспокоиться. Твоя мать, конечно, непростая женщина, но она любит тебя. Ты – всё, что у неё осталось после смерти твоего отца. Хороший был человек. Ты очень похожа на него. К тому же я знаю, чем можно компенсировать леди Стакей причинённое неудобство.
– Я тоже знаю, – вздохнула она, гадая, какой суммы будет достаточно, чтобы мамочка виконтессы сердилась не очень долго и поскорее убралась туда, откуда приехала. Казалось, что женщина умеет доставлять неприятности не только Шэйле и та всегда спешила откупиться от неё. Если об этом знает и граф, то у Веноны Генриетты действительно далеко непростой характер. А может быть, вспыхнувшая неприязнь к незнакомой женщине была вызвана другим? Где-то там осталась её, Ольгина, мама. Единственная и самая любимая.
Мамочка… – тоскливо заныло сердце. Собравшись горячей влагой в уголках глаз, выступили слёзы. Нет, только не сейчас! У Ольги есть ночь, чтобы без свидетелей отдаться боли утраты и выплакать горе в подушку. Подняв взгляд на сверкающий хрусталь люстры, она обмахнула лицо салфеткой.
Лорд Малгри, поглощённый едой, похоже, не заметил её тревожного состояния. Вот и хорошо. Допив залпом эль, Ольга подвинула к себе тарелку с кусочком плоского пудинга с прослойкой малинового джема. Свёрнутый в рулет, он стал завершающим штрихом праздника для души.
Вообще-то, она бы ела и ела дальше, но в какой-то момент остановилась, вдруг осознав, что опьянела и перестала чувствовать меру в еде. А с непривычки организму Шэйлы может стать нехорошо от переедания. Только этого не хватало! Ольга покраснела и отвела глаза от ароматных булочек, так и просившихся их попробовать. Вздохнула, вспомнив вкус другого пудинга.
– Ела похожий шоколадный пудинг на день… – прикусила язык, глянув на графа. Поспешно отложила в сторону салфетку, заканчивая фразу мысленно: «8 Марта». Как это она потеряла бдительность? А шоколад? Кажется, в это время он уже есть. Или нет?
– Шоколадный? – уточнил мужчина. Его брови удивлённо прыгнули вверх.
Ольга молча кивнула и, как ни в чём не бывало, ещё раз с сожалением посмотрела на булочки. Отстранилась от стола:
– Всё очень вкусно.
Обратила внимание на бесшумно вошедшего дворецкого:
– Траффорд, передайте, пожалуйста, мою благодарность… Миссис Пруденс, – вспомнила она, как ей приносили бульон, ею приготовленный. – Это ведь она готовила?
– Да, миледи, – Траффорд ни жестом, ни взглядом не выразил своё сильное удивление. Он не мог припомнить, чтобы леди Хардинг когда-нибудь благодарила прислугу за качественное исполнение своих обязанностей.
И только сейчас Ольга заметила, что лорд Малгри уже давно поел и, расслабленно откинувшись на спинку кресла, следил за ней с нескрываемым восторгом.
Он подхватился, заметив, что она собралась встать:
– Ты сейчас пойдёшь отдыхать?
«Виконтесса» задумчивым взором окинула столовую, не представляя, чем можно занять себя, кроме рисования, рукоделия и сна.
– Есть другие предложения? – и тут же подумала: «Чтение! Библиотека!» Шэйла ведь там упала со стремянки. Пора посмотреть, где всё произошло.
– На прогулку я тебе идти не позволю, – глянул в окно граф. – Сыро и холодно.
– А книгу в библиотеке взять позволите? – закинула она очередную «удочку», в предвкушении сглотнув сладкую слюну.
Его сиятельство предложил миледи согнутую в локте руку:
– Только в моём присутствии.
Чувствуя под тканью сюртука крепкие мышцы предплечья графа, Ольга вновь окунулась в ауру сказочного аромата сладкой вяленой вишни. Снова жар залил её лицо, сердце тревожно забилось в груди, а ослабевшие колени подогнулись.
Всё же хмельное это индийское пиво, – без тени сожаления подумала она, заметив, как подстраивается под её шаг лорд Малгри.
Глава 18
Они вышли из столовой и граф повёл Ольгу, чутко улавливающую его малейшее движение, по полутёмному коридору в обратную сторону от лестничного пролёта. Почему именно туда, она догадалась сразу – где-то в сердце дома находилась библиотека.
– Ваш табак, милорд… – не сдержалась «виконтесса», шумно втягивая воздух. – Вишня и табачный лист – это так… вкусно.
– Шэйла, ты ведь раньше не переносила запах табака.
Граф Малгри слегка повернул голову в её сторону, и Ольга поспешно отвела глаза.
– Верно, не переносила, – вздохнула она горестно. – Но что-то во мне изменилось после болезни. Мне сложно объяснить, что именно, но… изменилось.
Дальше она ничего объяснять не собиралась, но замедливший шаг мужчина с настойчивым ожиданием заглянул в её глаза и женщина продолжила:
– Я стала смотреть на всё будто чужими глазами. Вы ведь заметили, – беспокойно замерла она, поймав его спокойный и уверенный взгляд.
– Что у тебя изменился вкус?
– Не только, – всё ещё волнуясь, продолжила Ольга. – Я стала подмечать то, что раньше ускользало от меня. Роковые перемены в нашей жизни заставляют переосмыслить наше отношение к ней. Боль и потери меняют нас. Одних делают жёстче, эгоистичнее, других – мягче, добрее. А доктор Пэйтон вам ничего не говорил? Не вижу ни его, ни сиделки. Кажется, своим недоверием я обидела его. Мне очень стыдно.
– Не волнуйся, милая, я всё понимаю, – граф похлопал её тёплой ладонью по руке. – Мы с ним договорились. Порой навязываемое общество малоприятных тебе людей делает только хуже. Потеря ребёнка – не только твоя, это и наша потеря. Выбрось все глупости из головы. Ничего дороже жизни в этом мире нет. Как бы у тебя ни складывались дальнейшие отношения со Стэнли, помни – ты в этом доме хозяйка и находишься под моей защитой.
– Спасибо, милорд, – потупилась Ольга, краснея. Прикусила изнутри нижнюю губу, сдерживая порыв в благодарность обнять мужчину, прижаться к нему и выплакаться на его груди. В глазах закипали слёзы.
Свернув за угол, коридор сузился. Эта половина дома выглядела иначе. Появилось чувство, что именно к ней гораздо позже пристраивалась другая. И именно она задала стиль будущему поместью, не затронув ауру старого замка и сохранив свою неповторимую первозданность.
Они остановились перед широкой массивной дверью. Его сиятельство распахнул её, пропуская виконтессу, заходя следом и зорким беглым взором осматривая библиотеку.
Ольге не терпелось попасть сюда, а оказавшись в читальне, она растерялась. Тысячи изданий на полках не одного десятка шкафов ждали её. Она не знала, в какую сторону податься. Как найти тот единственный стеллаж, где стоят книги, которые читала Шэйла? Как, не вызвав подозрения, выйти из щекотливой ситуации?
– Тауни, – позвал граф Малгри, глядя на высокое окно, зашторенное плотной портьерой, – выходи. Я знаю, что ты здесь.
Ольга с интересом наблюдала, как тяжёлая портьера качнулась и с подоконника в образовавшуюся щель спрыгнула довольно миленькая девочка лет восьми-девяти с книгой в руках. Глянув на них большими выразительными карими глазами, она тяжело вздохнула и шагнула им навстречу. Сделав книксен и опустив голову, проговорила:
– Добрый день, милорд. Добрый день, миледи.
– Что ты читаешь в этот раз? – протянул руку граф. Тауни снова вздохнула и отдала ему тонкую книжицу в мягком переплёте.
Прочитав название, его сиятельство удовлетворённо сказал:
– Похвально.
Девочка посмотрела на виконтессу:
– Я выучила всё, как вы велели. Даже больше, – смутившись от её пристального взгляда, густо покраснела и опустила голову.
Ольга поняла, что слова предназначены ей, и она должна проэкзаменовать девочку. Мягко ответила:
– Очень хорошо. Хочешь рассказать мне сейчас?
– Не сейчас, – возразил граф. – Иди, Тауни. Придёшь сюда вечером, и миледи тебя обязательно спросит, если будет чувствовать себя хорошо. Ты ведь помнишь, что она тяжело болела и ей нужен отдых?
Девочка кивнула, старательно присела в реверансе и поспешно вышла.
Ольга смотрела ей вслед, на её гладко зачёсанные русые волосы, собранные на затылке в строгий тугой пучок, скрепленный узким гребнем, и гадала, кем она приходится Шэйле? Кто она – воспитанница графа, племянница, постоянно проживающая в поместье, или иная родственница, находящаяся в гостях?
Ольга подошла к окну, где сидела Тауни и, поправив портьеру, взяла с подоконника другую книгу:
– «Невероятная история о великанах и эльфах». Кэтрин Синклер. Сказка.
– Нелепая сказка, – поправил её граф Малгри, забирая книгу. – Где она её нашла?
– Нелепая? Вы её читали и до сих пор помните?
Лорд усмехнулся:
– Так сказал Стэнли. Он тогда не расставался с «Приключениями Робинзона Крузо», и эта сказка вызвала в нём бурю негодования.
– У вас хорошая память, – Ольга внимательно присматривалась к мужчине.
Его сиятельство окинул книжные шкафы долгим задумчивым взором:
– Иногда мне думается, пусть бы она была гораздо хуже. Было бы легче жить. Есть события, которые хочется вычеркнуть из памяти навсегда.
– Мучительные и мрачные воспоминания есть у каждого, – тяжело вздохнула «виконтесса». – И только от нас зависит, каких в нашей жизни будет больше – плохих или хороших. Не нужно портить себе настроение тем, что уже прожито и непоправимо. Горький опыт – это тоже опыт. А Тауни больше бы подошла «Алиса в стране чудес». Девочки любят читать подобное.
– Пустое, – возразил граф, – вот учит она «Правила вежливости и этикета для юной леди» и пусть учит. – Бросил сказку на подоконник.
– Не могу согласиться с вами, – подхватила Ольга редкое издание, изучая обложку. Зачем-то понюхала её и упрямо вернула разговор на волнующую её тему: – У ребёнка должно быть детство, его волшебный мир. Сказки мудры, вечны и прекрасны. Это золотой ключик к душе ребёнка. – Она, не обращая внимания, что мужчина молчит и удивлённо смотрит на неё – Ольга давно привыкла к тишине вокруг себя, – листала книгу с «нелепой» сказкой в поисках картинок. Назидательно говорила: – Они помогают ребёнку стать добрее, отзывчивее, смелее. Учат разбираться, что такое добро и зло. И, главное, они всегда имеют жизнеутверждающий финал.
Наконец, она подняла глаза и встретилась с бархатной зеленью глаз графа Малгри. Забыла, что ещё хотела сказать.
– Почему вы так на меня смотрите? Я что-то сказала не то?
Конечно, она сказала не то. Ей бы помалкивать, но слабые отголоски алкоголя ещё хозяйничали в крови, а заинтересованный взгляд мужчины придал уверенности и дерзости.
– Вот, вы, верите в чудо? – бесконтрольно вырвалось у неё.
Его сиятельство хмыкнул:
– В чудо?
– Не в сказку, а в чудо, – уточнила Ольга и с любопытством уставилась на графа.
Верил ли он в чудо – необъяснимое и маловероятное событие? Ещё вчера он сказал бы «нет», а сегодня перед ним стоит женщина, которую накануне он мысленно похоронил и оплакал. И она с ним спорит, возражает ему. Пьёт эль и просит заменить блюда, которые всегда ела молча, полагая, что они полезны для здоровья, никогда не показывая, что они ей не пришлись по вкусу. Перед ним другая, непривычная Шэйла, с живым взглядом и горячим румянцем на щеках. Или во всём виноват крепкий Индийский эль?
– Не знаю. Не думал об этом, – тихо обронил он. Качнул головой и непослушными пальцами распустил душивший его шейный платок. Поспешил сменить тему разговора: – Но ты правильно делаешь, что заставляешь Тауни учить этикет. Траффорду некогда заниматься внучкой. Я посоветовал ему досрочно отправить её в хороший пансион. Так будет лучше. Там режим, дисциплина, присмотр. Старик вполне справится с оплатой. Если нет, то всегда может рассчитывать на мою помощь.
Граф перевёл дух. От того, с каким скепсисом посмотрела на него «виконтесса», ему стало не по себе.
– Досрочно, – эхом отозвалась она и отвела глаза. Значит, верно она определила – Тауни нет десяти лет и девочка в скором времени надолго лишится общества ещё одного близкого ей человека. И кто знает, как это скажется на неокрепшей психике ребёнка.
Пока мужчина рассуждал о судьбе внучки Траффорда, по всему видно – сироте, Ольга медленным взором скользила по пространству читального зала – царству тишины, покоя и приятного полумрака. Тёплого и обжитого. Густой и чуть влажноватый дымный древесный запах шёл от едва тлеющих углей в камине. Он смешивался с другим запахом: специфическим, горьким, кожаным. Пахло мистическим ароматом тайны. Пахло старыми книгами.
Стены просторной комнаты с высоченным потолком и узкими окнами, похожими на бойницы, были заставлены многоярусными шкафами. Между ними в нишах – портреты аристократов в царственных позах и одеждах, подчёркивающих их высокий социальный статус.
Книжные шкафы, украшенные витой резьбой, были именно той глубины, которая требовалась, чтобы книги стояли в один ряд, не теснясь и не закрывая друг друга. На нижних полках лежали тяжеленные фолианты в потускневших золочёных и в не менее ценных потёртых кожаных переплётах, папки с рукописями, свёрнутые карты и гравюры.
Главная реликвия аристократического дома – огромные напольные часы в фигурном корпусе с цветочными маркетри (инкрустацией, прим. авт.) – возвышались на самом видном месте. Металлический циферблат с римским вариантом индикации времени мягко отражал свет.
Громоздкая дубовая мебель, неподъёмные стулья и кресла. Напольный пюпитр для удобства чтения увесистых старинных изданий. Собранная ширма. Коротковорсовые тёмные ковры на полу. Обилие ламп, настенных подсвечников с зеркальными отражателями, напольных канделябров.
Недалеко от камина стояли два широких, похожих друг на друга письменных стола. Кому принадлежал который – отцу или сыну, – догадаться не составило труда. На одном из них властвовал относительный беспорядок, а на другом высились аккуратные стопки книг. Из дорогого настольного кожаного бювара с бронзовой накладкой – простого и строгого – выглядывала промокательная и писчая бумага. Письменные приборы на обоих столах, пресс для бумаг, подсвечники – всё было выполнено в едином стиле и как нельзя лучше отражало образы своих владельцев.
Внимание Ольги привлекла внушительных размеров передвижная стремянка из тёмного дерева, вовсе не похожая на стремянку. Конструкция напомнила огороженный лестничный марш наверху с площадкой, достаточной для того, чтобы даже самый крупный мужчина чувствовал себя там комфортно, не заботясь о своей безопасности. Будь такое сооружение в библиотеке мебельной фабрики, Ольга бы никогда не упала с него. А вот как умудрилась скатиться Шэйла, да с такими роковыми последствиями, Ольга не понимала. Если только у неё не закружилась голова и она внезапно не потеряла сознание. Или кто-то помог ей упасть. Преднамеренное убийство?
Его сиятельство заметил, как Шэйла, глянув на стремянку, изменилась в лице.
– Здесь всё осталось как тогда, – сказал он, и Ольга печально вздохнула, направившись к лестничному маршу.
Шагнув наперерез, мужчина задержал её:
– Ты уверена? – от чего Ольга вздрогнула и покосилась на их соединённые руки. Граф Малгри тотчас отступил, а она испытала неловкость. Не из-за прикосновения, а из-за того, что она испытала. Он трогал её за руку и ранее, оставляя на ней след поцелуя или подбадривая. Но сейчас появилось что-то другое: непонятное и волнующее.
– Ведь вы рядом, милорд, – она смело стала на нижнюю ступеньку и, приподняв подол платья, без усилий взлетела на площадку. Будь она Шэйлой, так ли легко дались бы ей эти ступеньки? Память тела виконтессы промолчала.
Быстрым взглядом Ольга окинула полку с книгами перед самым носом, не замечая, как граф поднялся следом и сейчас стоял позади неё почти вплотную, обеими руками держась за поручни. Даже если бы «виконтесса» стала падать, у неё это не вышло бы – она неминуемо оказалась бы в его объятиях.
Только толка в том, что перед ней стояло множество книг, она не видела. Большинство корешков были не подписаны. Наобум вытащив первое понравившееся по цвету издание, Ольга открыла титульный лист. Трудно читаемое название и имя автора ни о чём ей не сказали. Тратить время на чтение того, о чём не имеешь понятия, ей не хотелось. Вернула книгу на место. Она бы с удовольствием почитала романы Джейн Остин, Анны Радклиф, Джорджа Элиота, Элизабет Гаскелл, Шарлотты Бронте, Чарльза Диккенса, Джорджа Мередита, Вальтера Скотта. Водила в раздумье подушечками пальцев по корешкам – туда и обратно, – пока не услышала позади себя, совсем близко:
– Ты ищешь что-то конкретное, Шэйла?
Шею обдало чужим дыханием. По телу невесомым шёлком прошёлся озноб. Волнующий запах вишни вызвал лёгкую эйфорию.
Она чувствовала, что уже не справляется с ситуацией. Ей не хватает знаний Шэйлы, её опыта, умения. Она металась в поисках выхода из того или иного положения, а упиралась лишь в разного рода препятствия. Она не могла признаться графу Малгри в заведомой лжи, что потеряла память и ничего не помнит. Не могла сознательно обречь себя на роль безрассудной женщины, где её участь решится тотчас. А что будет дальше, когда вернётся Стэнли? Она боялась об этом думать. Может быть, достаточно будет полуправды?
– Ищу, – медленно обернулась она, упираясь глазами в лицо графа, стоящего на две ступеньки ниже неё. – Видите ли, милорд… – Ольга тщательно подбирала слова, не зная, совершает ли непоправимую ошибку или это станет выходом из тупика. – После болезни я не всё помню чётко. – Смотрела на тревожную складку, расчертившую лоб мужчины, в его красивые глаза, искрящиеся теплотой, которые он быстро опустил, мягкую линию губ. – Вот и сейчас не могу припомнить, на какой полке находится нужная мне книга.
Как воспримет её слова лорд Малгри?
Она беспомощно опустила голову, плечи поникли:
– Я знаю, это временное явление. Очень скоро память восстановится, и я стану прежней. Мне лишь на первых порах нужна небольшая помощь, подсказка. – Ольга ощущала себя слепым новорождённым котёнком, тыкающимся по углам в поисках тепла и защиты. – Если сейчас вы скажете, что вернёте доктора Пэйтона, то… прошу вас, не делайте этого, – подняла она на мужчину полные слёз глаза. – Давайте подождём. Со своим недугом я справлюсь сама. И… я могу рассчитывать на вашу помощь?
