Текст книги "Аллигат (СИ)"
Автор книги: Жанна Штиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
– Искусная игра, – скривился он. – Только твоё желание заполучить письмо обратно говорит о том, что ты… – он замолчал, всматриваясь в её напряжённое бледное лицо с остановившимся на нём взглядом. В расширившихся зрачках её глаз отразился неподдельный ужас. – Шэйла, ты шлюха, – бросил Стэнли отрывисто.
Ладонь «виконтессы» взметнулась.
– Это от Шэйлы, – сдавленно шепнула она.
От крепкой пощёчины голова мужчины дёрнулось.
– А это от меня, – левая ладонь Ольги опалила правую щёку виконта. Говорить больше не о чем.
Он стоял, широко расставив ноги, и тяжело дышал. В ухе звенело, в глазах на миг потемнело. Удар левой рукой оказался особенно чувствительным. Стэнли держался за щёку, сжимая в другой руке подрагивающий меч.
«Виконтесса» ушла стремительно, не оглядываясь, надменно вскинув голову и хлопнув дверью. Кожа на ладонях горела огнём, а буравящий взор мужчины впился между её лопаток. Грозное оружие в руках разъярённого виконта вызывало страх, мутило сознание до тошноты. У неё хватило сил, чтобы не перейти на бег. Ольга понимала, что сорвалась и рукоприкладство ей аукнется. Стальные нервы и адское терпение – одни из важнейших качеств характера аристократов. У неё не было ни того, ни другого. Да и аристократкой она не являлась. Она изображала уверенность, которой у неё не было и в помине.
В коридоре Ольга наткнулась на Траффорда. Он стоял у стены за дверью, и уходить не спешил. Понятно, кто позвал виконта.
– Стукач, – вырвалось у неё в его сторону.
Глава 45
Селма наводила порядок в спальне. Глянув на госпожу, она тяжело вздохнула и глухо спросила:
– Ленч подать сюда?
– Да, – буркнула Ольга.
Она улеглась поверх покрывала и отвернулась к окну. Нахлынула апатия. Тишина накрыла лавиной. Так бывает, когда она скатится смертоносной силой, погребёт под собой всё живое и затихнет измученной странницей.
Ольга устала от бесконечной лжи.
Она устала следить за руками. Они сами тянутся к вещам, предметам – взять, погладить, ощупать, поддержать…
Устала контролировать очерёдность своевременной смены столовых приборов при еде того или иного блюда.
Устала рассчитывать количество накладываемой в тарелку еды, ибо леди не должна много есть.
Устала заботиться о своей осанке и чистоте произношения.
Устала высоко держать голову и «лицо» перед теми, кому была глубоко безразлична.
Устала от постоянной борьбы со своими «не могу» и «не хочу».
Почему после решения одной проблемы тут же появлялась другая, и этому не виделось конца? Кому всё это нужно? Кто хочет разрушить брак Шэйлы и Стэнли? Не просто разрушить, а навсегда избавиться от помехи в лице виконтессы, не гнушаясь самыми отвратными средствами?
Саманта? Она могла подкинуть анонимку, когда вернулась в туалетную комнату.
Ольга повернулась лицом к двери и накинула на ноги край покрывала. Почему ей не пришло в голову после ухода девушки проверить тайник под часами на каминной полке? Ведь она присматривала безопасное местечко для записной книжки, и не так давно лоток был пуст. Значит, он подсознательно показался ей не таким уж и тайным местом? Даже Стэнли знает о нём. Впрочем, когда Саманта доставала из сумочки бальзам Биттнера, книжки-малышки Ольга в ней не приметила. Могла ли она прятаться в многослойной одежде гостьи? Легко!
А письмо? Что в нём? Есть ли подпись? Впрочем, если бы была, то виконт не упустил бы возможности тут же продемонстрировать свою осведомлённость и поглумиться над «любовниками». Неужели он верит в подобное доказательство вины, шитое белыми нитками?
Ольга беспокойно села в постели и осмотрелась. Удручающая картина «погрома» всплыла перед глазами и добавила чёрных красок.
Кому ещё выгодна ссора супругов?
Мариам? Нет. Она заполучила, что хотела, а причин для мести у неё нет. Быть может, дело в наследстве? Ольга задумалась. Чтобы остаться единственной наследницей всего состояния графа Малгри, нужно избавиться от его самого, его сына и будущего внука. Других наследников у него нет. Не слишком ли вероломно для женщины, пытающейся всеми способами убедить бывшего возлюбленного в своей вечной любви?
Ольга отрицательно закачала головой – подобный обман чужого доверия не вписывался в её моральные принципы. Не верилось, что графиня может быть настолько коварной.
Есть ещё Джеймс. Его недомолвки и действия вызывали вопросы. Почему он вёл себя с Шэйлой так, будто старался намекнуть на что-то? Могли ли у неё быть с ним близкие отношения? Если бы это было так, то виконт вёл бы себя более дерзко. Быть может, попытки ухаживания с его стороны не увенчались успехом, и он вновь попытался завладеть вниманием виконтессы? Сестра и брат… Могут ли они преследовать одну цель – скомпрометировать Шэйлу в глазах Стэнли и развести их, действуя по отдельности или совместно? Каково финансовое положение семьи Роулей?
Брр! Ольга встала и, закутавшись в шаль, подошла к окну.
Солнечный свет заливал подоконник. Весна вступила в свои права без затяжной борьбы с зимой, без возврата морозов, без обильных снегопадов и массового таяния снега, без шумных потоков ручьёв и распутицы. Дули тёплые ветры. На растущих под окнами деревьях набухли почки. Сквозь плотную землю на клумбах у замка проросли крокусы. Глаз ласкали острые иглы пробившейся зелёной травы. Яркая синева весеннего неба слепила глаза.
Ольга погладила плотные упругие листья ожившего цветка, потрогала пальцем влажную землю в цветочном горшке, коснулась начищенной бронзы кашпо.
Мадди… Может ли мстить бывшей хозяйке горничная? Она сама виновата в том, что случилось с платьем. «Виконтесса» распорядилась, чтобы её рассчитали полностью, не высчитывая за испорченный наряд. Ей всё равно не рассчитаться за него и за год работы. А вот в даче рекомендательного письма ей было отказано.
Вопросы роились в голове, и ответов на них у Ольги не было.
Селма внесла поднос с ленчем и ненадолго ушла. Великий пост хоть и предполагал ограничение в выборе блюд, но переносился «виконтессой» легко. Сегодня она не чувствовала вкуса еды, вспоминая слова «мужа», его взгляд.
Поев, она прихватила перо, чернильницу и записную книжку. Забралась на широкий подоконник и отгородилась от мира тяжёлой портьерой. Книжка в красном сафьяновом переплёте стала для Ольги не только доверенным лицом, но и лучшей подругой, единственным собеседником, с которым она делилась переживаниями. Она стала её личным пространством, в которое не допускался никто.
От обеда «виконтесса» отказалась, ограничившись небольшой порцией риса с овощами и грибами, запив чаем с яблочным пирогом с мёдом и корицей.
Половину ночи Ольга не могла уснуть. Воспоминания следовали по пятам. Первая встреча со Стэнли. Его безразличие и её страх. Первое впечатление, первый взгляд, слова, жесты, поступки… Айсберг.
Было в воспоминаниях и приятное – робкая попытка наладить отношения, затеплившаяся надежда на возможное счастье.
Мог ли виконт спровоцировать скандал, чтобы избавиться от надоевшей жены? Избавиться каким образом? А как же его безупречная репутация в высших кругах светского общества? Чудовищная по своей сути версия была отметена сразу, даже толком не оформившись в сознании.
Может быть, всё обойдётся? – вздохнула Ольга. Стэнли выслушает её, одумается, попросит прощения и… она простит его за брошенное в сердцах слово? Проглотить обиду и жить дальше? Стать свидетельницей, как долго и мучительно будет умирать её душа? Ольга знала, что как прежде уже не будет. Понять и простить можно любимого и любящего тебя человека. В их отношениях с виконтом с её стороны любви нет. Да и с его стороны нежных чувств к жене она тоже не заметила.
Любовные «игры»? Чувственное удовольствие? Всё игра. Всё ложь.
***
Утро принесло головную боль и покрасневшие от недосыпа глаза. Холодная вода облегчила страдание ненадолго. Ольга повертела в руках бутылочку с бальзамом Биттнера и выбросила её в корзину для мусора – бережёного бог бережёт. Велела принести двойную порцию крепкого кофе.
Селма тяжело вздохнула и спросила:
– Кофр разобрать?
– После завтрака решу, – поморщилась Ольга от всплеска головной боли.
Верила ли она в то, что ситуация может разрешиться в пользу Шэйлы? Она не знала. Как и не знала, что может предпринять Стэнли в данной ситуации. Он сказал ждать его решения, и она терпеливо ждала, больше не предпринимая попыток завладеть подброшенным письмом.
Завтрак прошёл в тягостном молчании.
Виконт не смотрел на жену, как и она не смотрела в его сторону. Завершив трапезу «муж» встал и швырнул смятую салфетку поверх тарелки.
– Зайдите в библиотеку, – жёстко и спокойно сказал он, уставившись на Ольгу.
Он с ней уже на «вы»? Она твёрдо встретила его взгляд, распрямила плечи и молчаливо кивнула. В этот момент до неё окончательно дошло, что возврата не будет. Перед ней прежний незнакомец – тот самый Айсберг – с мрачным лицом, скованным внутренним напряжением. И разговор с мужчиной предстоит нелёгкий.
Она застала его стоящим у окна. Во всём его облике читалась элегантная небрежность: ноги слегка расставлены, руки заложены за спину, голова высокомерно приподнята. Он – хозяин положения.
Повернувшись вполоборота на звук шагов, лорд Хардинг кивнул ей на стул у стола.
Ольга проигнорировала молчаливое предложение сесть и подошла к мужчине.
– Сейчас я уеду в Лондон и займусь разводом.
Он глянул на неё, и тьма его глаз показалась ей опасной и настороженной, без капли просвета и тепла.
С непроницаемой маской спокойствия на лице, заострившей его скулы, виконт продолжил:
– Поскольку у вас нет возможности жить отдельно от меня, я сниму для вас дом на два года. Вы должны будете жить в нём безвыездно, предельно ограничив общение с подругами и ни с кем не обсуждая случившееся. Чем меньше об этом будут знать, тем быстрее забудут о вас. Слухов не миновать, но и не нужно их поддерживать, – мужчина умолк, глядя перед собой.
Разговор? Ольга заблуждалась. Говорил его милость – чётко, внятно, с расстановкой. А она слушала – молча, – всеми силами запоминая и постигая смысл сказанного им. Она невольно поёжилась: от лорда веяло арктическим ходом. Взгляд серых глаз промораживал насквозь, парализуя. Никогда раньше она не думала, что серый цвет может быть таким убийственным. Айсберг.
– Со своей стороны я обещаю вам ответное молчание. О вашем проступке никто не узнает. Через два дня я вернусь, и вы подпишете документ об условиях нашего договора и размера вашего содержания. Вам хватит для скромного проживания вдали от Лондона и его соблазнов.
Он замолчал и отвернулся к окну, видимо полагая, что разговор окончен.
– Проступке? – переспросила Ольга. – Вы даже не выслушаете меня?
Виконт повернулся; на его щеке дрогнула мышца.
– Шэйла, я не стану утверждать, что с вашей стороны была плотская измена, – снизошёл он до ответа. – Мне достаточно духовной измены, чтобы расстаться с вами. Вы приняли ухаживания другого мужчины.
– Значит, письмо без подписи, – уронила она, почему-то вспомнив недавний разговор о дуэли и смерти Пушкина. – И вы поверили в то, во что верить не следовало.
Лорд Хардинг поморщился:
– Я всё сказал.
Он всё сказал! В этот момент боль и обида Ольги трансформировалась в лютую злость. Женщина вскинула голову и отчеканила в напряжённое лицо мужчины:
– Я не всё сказала. У меня есть подозрение, что это вы затеяли весь этот спектакль. Вам больше не нужна жена. А поскольку избавиться от неё путём физического устранения не получилось, то вы решили поступить иначе – сослать её на два года в ссылку. За это время может всякое произойти. Верно? – сжала она кулаки, сдерживая слёзы горечи и отчаяния. – У вас есть любовница и молоденькая обожательница. Вам не нужен ребёнок. Свобода и никаких обязательств – это то, к чему вы стремитесь.
Что на ум пришло, то с языка и слетело.
Лорд нахмурился, вертикальная складка залегла между бровями, не предвещая непокорной собеседнице ничего хорошего. На виске пульсировала синяя жилка. На миг черты его лица разгладились, губы дрогнули в болезненном изгибе:
– Шэйла, я никогда не видел в твоих глазах любви ко мне. А отсутствие любви рано или поздно непременно приведёт к измене.
– Не было измены, – упрямо шепнула Ольга.
Бесстрастный взгляд «мужа» окатил её ледяным душем.
– Уйдите, – услышала она. – Я всё сказал.
Шэйла ушла, а виконт продолжал стоять у окна. Невидящим взором он окинул яркое весеннее небо, прошёлся по макушкам деревьев, проводил взглядом летящую крупную птицу. Скорбная складка залегла у губ.
Ему было больно и невыносимо горько. Леди Хардинг переступила черту дозволенного. Сделала первый шаг, после которого последует второй. Стоит ли его ждать? Всю ночь он думал об этом. Разумеется, можно было выслушать жену. Но что он услышит? Заверения, что измены не было? Что всё игра и ничего не значащие знаки внимания? Что пылкий воздыхатель что-то себе надумал, а она оказалась не в силах воспротивиться ему и приняла ухаживания, потому что… потому что жить без любви невозможно?
Именно так: жить без любви! Жить в покое, тоске и одиночестве. Жить тяжело и бессмысленно. Между ним и Шэйлой никогда не было любви. Если он хоть как-то мог восполнить свою душевную пустоту, то виконтесса ступила на этот путь только сейчас. Вероятно, рождение ребёнка сблизило бы их. Но череда произошедших несчастий ясно дала понять о нежелании леди Хардинг иметь от него детей.
Стэнли вздохнул и отошёл к столу. Что их ждёт впереди? Каким станет будущее? Он ожесточённо потёр ладонями лицо.
Стоит признать, Шэйла никогда не любила его. Он это видел со дня свадьбы. Знал, но гнал невыносимую мысль прочь, надеясь на невозможное. Надеясь, что его внимание и забота о жене растопят её заледеневшее сердце.
В последнее время она очень изменилась. Повеселела, стала общительной и игривой. Её разительные перемены в поведении он приписал себе и отчасти её болезни. Но, как он выяснил – заботясь о её здоровье, – Шэйла давно перестала принимать лауданум, и всё это время думала о другом мужчине. А он, глупец, сгорал от желания и строил планы. Хотел ли он знать, кто тот – другой? Если только для того, чтобы исключить его из своего окружения. Мысль, что он может быть с ним знаком приводила в ярость.
Лорд Хардинг достал из ящика письмо и задумчиво повертел в руке.
Если бы Шэйла любила, ничто не заставило бы его не доверять ей. Никогда бы он не поверил никаким безымянным письмам. Поверил бы её словам, её взгляду, улыбке, нежному голосу. Поверил бы её молчанию и немому укору. Получи он такое письмо при других обстоятельствах, даже не стал бы ничего выяснять, предав его огню и забыв о нём навсегда.
Стэнли смотрел на сложенный вчетверо лист бумаги и думал, может ли он сию минуту сжечь его и забыть обо всём? Сейчас, когда нет любви, а значит, всё бессмысленно.
Он положил его в нагрудный карман сюртука.
Он не хотел видеть Шэйлу ни оправдывающейся, ни плачущей. Он не хотел её видеть совсем. Он отпустил её. Навсегда. Рядом с ним должна быть другая женщина – нежная, ласковая и любящая только его. А рядом с виконтессой должен быть… кто угодно. Сие ему уже неподвластно.
Пора разорвать порочный круг. Пусть он на какое-то время лишится возможности бывать в обществе, посещать званые обеды и приёмы. Всё проходит. Пройдёт и это.
Стена! Непробиваемая бетонная стена! – негодовала Ольга, спеша в свою комнату.
Но она успела увидеть – пусть на миг! – на лице виконта под треснутой маской сурового бесстрастия боль утраты любви, предательства, униженного достоинства. Такого не сыграешь. Она была несправедлива к мужчине, обвинив его в бесчестии.
Кто тот гад, который заварил всю эту кашу? Что за ссылка, да ещё на два года? Верно ли она поняла, что цель изгнания – избежать слухов о её якобы измене и по-тихому развестись? Желание уберечь виконтессу, да и себя тоже, от нежелательных последствий?
Сомнение закрадывалось в душу Ольги – дыма без огня не бывает. Или бывает? Так ли уж безгрешна Шэйла? Что она знает о ней и её жизни? Ничего!
Ольга многого не понимала. Кто сможет помочь ей и разъяснить непонятные моменты о разводе, о ссылке в тьмутаракань и прочем? Кто?! Конечно же, маркиза Венона Генриетта Стакей! К кому спешит дочь, обиженная незаслуженными обвинениями супруга? К маме!
– Селма! Мы едем в поместье Фалметт! – крикнула «виконтесса» в открытую дверь туалетной комнаты, откуда слышался плеск воды.
– Уже сейчас? – вышла горничная и тыльной стороной мокрой ладони убрала выбившуюся прядь волос.
– Сейчас. Кофр собран. Саквояж тоже. Остались мелочи.
Как далеко находится родовое поместье Шэйлы, она не имела понятия, поэтому распорядилась:
– Соберите в дорогу еды.
Селма кивнула и ушла, а Ольга открыла секретер. Достала деньги, брачный договор и бумагу с гербовой печатью. В ней давалось краткое описание внешности Шэйлы – форма лица, носа, цвет глаз, волос – её рост и возраст. Глянув на альбом для рисования и ящичек с красками, задумалась, нужно ли взять их с собой? Сколько дней она пробудет у Веноны – два, пять? – загадывать не стала. Если «муж», вернувшись из Лондона, захочет с ней срочно поговорить – найдёт её в поместье Фалметт. Поддержка «мамы» лишней не будет. А она к его визиту уже будет знать о разводах всё.
– Милорд, леди Хардинг распорядилась подать экипаж. Она собирается отбыть в поместье Фалметт.
Лорд Хардинг отвлёкся от бумаг, перебираемых в кожаной папке, и на миг задумался. Затем последовала его короткая отмашка:
– Исполняйте.
Глава 46
Экипаж, грохоча колёсами и поскрипывая рессорами, уносил Ольгу от поместья Малгри-Хаус. Устроившись поудобнее в уголке роскошной кареты, она вздохнула с облегчением. Ей казалось, что Стэнли запретит выезжать ей за пределы поместья. Но нет, никто не собирался удерживать её силой в стенах старого особняка.
Стоило поместью скрыться из виду, для Ольги перестало существовать всё вокруг: Айсберг – по сути незнакомый и чужой, Мартин – притягательный и недоступный, пропали обуревавшие эмоции, притупились чувства. Она не знала, чем можно заняться в дороге, поэтому подвинулась к окошку и принялась разглядывать плывущие по небу облака.
Вокруг раскинулись подёрнутые лёгкой серо-зелёной дымкой пологие холмы, изрезанные бурыми лентами дорог, а впереди вздымалась унылая серая возвышенность. Экипаж достиг её подножия и лошади пошли мерным шагом, медленно поднимаясь в гору. Слышалось щёлканье кнута и понукание лошадей.
Селма сидела напротив Ольги и дремала. Её голова свесилась набок и слегка раскачивалась в такт движению кареты. Морщины на лице разгладились, и женщина выглядела помолодевшей.
Спуск с холма не занял много времени. Открытое пространство сменилось смешанным редколесьем: появились молоденькие берёзки и раскидистый кустарник. Экипаж проехал сквозь изумрудный ельник и въехал в лес, подступивший к дороге с обеих сторон. Карета тяжело подпрыгнула на ухабе и Селма очнулась. Она беспокойно осмотрелась, глянула в окошко и осторожно поинтересовалась:
– Поесть не желаете? Уже половину пути проделали.
«Виконтесса» желала не только перекусить, но и размяться. Выйдя из кареты, она заметила рядом с Феликсом невысокого юркого мужчину, которого не раз видела в коридорах поместья. Пока немой кучер, вооружившись топором, углубился в лес, тот помог Селме организовать привал.
Ольга прохаживалась по лесной дороге туда и обратно. Вдыхала тревожащий душу аромат проснувшегося леса. Наслаждалась шорохами и щебетанием птиц, тёплым дуновением ветра, напоённого духом смолистых почек и прогретой солнцем коры.
Слышался сдержанный смех лакея и горничной. Потянуло дымком. Феликс сидел на корточках у трескучего костра и, заслонив рукой лицо от жара, поправлял дрова. Дым лениво тянулся вверх, таял в густых ветвях старых деревьев.
Разогреть в котле готовую еду не составило труда. Запахло пирогом с рисом, луком и грибами. Ольга отказалась уйти в карету и осталась сидеть у костра. Ела пирог, запивая холодным брусничным чаем, и поглядывала на провожатых, осматривающих экипаж и лошадей. Селма разогрела постную кашу, больше похожую на густую похлёбку и позвала мужчин. «Виконтесса» перехватила её заискрившийся от набежавших слёз взгляд на кучере.
Косясь на хозяйку, Феликс робко сел у костра и принюхался. От котелка шёл ароматный дымок, смешиваясь с запахами леса. Лакей принёс суму с прихваченной из поместья провизией. Солёные огурцы, булочки с морковью и капустой, сухарики. В большой бутылке квас.
– Селма, разделите еду из корзины на всех, – распорядилась Ольга и, прихватив кусок медово-грушевого пирога, всё же решила не смущать слуг своим присутствием и отойти к карете.
Оттуда она слышала тихий разговор горничной с лакеем и незлобивое мычание Феликса.
Было тихо и свежо. Лошади недовольно фыркали, прядали ушами, мотали головами и били копытами, отгоняя проснувшихся кровососов.
Дотлевали угли костра. Растворяясь в прохладном воздухе, тянулась вверх полупрозрачная струйка дыма.
Ольга, выудив из корзины пару апельсинов, подошла к кучеру:
– Феликс, – тронула она его за рукав, от чего мужчина от неожиданности округлил глаза. – Сколько вам лет?
– Пожалуй, чуть за сорок, – ответила за него Селма, поправляя на корзине салфетку.
– Да? – удивилась Ольга. – А по виду дашь лет сто, – пошутила она и улыбнулась, вталкивая в его огромную ладонь «китайские яблоки».
Мужчина растерянно моргнул. Его густые чёрные брови подпрыгнули вверх, прячась под низко надвинутой на лоб шапкой.
– Эх, Феликс, Феликс, – притворно вздохнула «виконтесса», пряча улыбку. – Пора вам состричь всю эту… лицевую растительность, – очертила она ладонью круг перед лицом «цыгана». – Красивый молодой мужчина, а как удачно замаскировались под старца, – покачала она головой.
– Отбоя от женщин не будет, – поддакнула Селма.
Позади них, хлопнув дверцей кареты, хмыкнул лакей:
– Усы хоть можно оставить? – огладил он на щеках свою аккуратно подстриженную и ухоженную мужскую гордость.
– Усы можно. Как же без них, – согласилась «виконтесса».
Феликс махнул рукой и сбежал от шутников на другую сторону экипажа.
До особняка они добрались уже в сумерках. Ольга в предвкушении отдыха вытянула затёкшие ноги, изучая тупые носы ботинок. От долгого сидения у неё ныло тело. Голова слегка кружилась от покачивания кареты. В ушах постепенно стихал монотонный топот копыт и раздражающий скрип рессор. Тряска на ухабистой дороге вконец расшатала нервы, и без того державшиеся на честном слове.
Небольшая аллея, засаженная розовыми кустами, вела к двухэтажному кирпичному особняку с белокаменной отделкой и большими арочными окнами. Рядом с ним был разбит небольшой, но немного запущенный сад. Вглубь него вела широкая тропа, густо устланная прошлогодней ржавой листвой. Густые заросли боярышника и акации давно не прореживались и не подстригались, трава не косилась. За зиму она вымокла, полегла и теперь местами топорщилась жёлто-коричневыми кочками.
Экипаж остановился у парадного подъезда, обрамлённого белыми колоннами. Дверь тотчас распахнулась. Подтянутый, средних лет мужчина в чёрной лакейской ливрее вышел на крыльцо.
Ольга с помощью своего лакея покинула карету.
Дворецкий склонился в низком приветственном поклоне, пропуская гостью в дом.
Она на ходу кивнула ему и на всякий случай улыбнулась. Спокойно, с высоко поднятой головой, прошествовала в холл. Сняв накидку и шляпку, передала в его руки и направилась к красивой широкой лестнице с резными деревянными перилами, ведущей на второй этаж.
Слабость сковала тело. Ольга неожиданно разволновалась. Она бегло осмотрела холл, богато украшенный стеновыми дубовыми панелями. Над ними были развешены охотничьи трофеи, оружие и портреты именитых предков. Потолок, отделанный лепниной, да и всё убранство холла, выглядело богато и не вязалось с представлением «виконтессы» о скромном достатке маркизы.
Леди Стакей уже спускалась навстречу дочери, радушно улыбаясь и поправляя на плечах шаль тонкой вязки. За хозяйкой следовала полная пожилая женщина в старомодном тёмно-сером платье без единого украшения. На её красном одутловатом лице блестели бисеринки пота. Миссис Доррис – компаньонка Веноны, – догадалась Ольга, переместив сумочку-ридикюль на изгиб локтя.
– Родная моя! – воскликнула «мама», обнимая дочь и целуя её в щёку. – Как мило с вашей стороны заехать к нам по пути в Лондон. Вы пожаловали как раз к обеду.
– Красавица наша, – глухо пропыхтела миссис Доррис, касаясь щеки Ольги влажными губами. – Давно хотела повидаться с вами, да вот, всё никак, – отёрла она платком лицо и тяжело вздохнула. – Мигрень замучила. А ещё боли в ногах и в спине, – она виновато опустила глаза.
– Не вижу лорда Хардинга, – вертела головой Венона. – Где же он?
– Он не приехал, – вздохнула Ольга, оборачиваясь на Селму с корзиной в руке и ящичком с красками. – У меня к вам разговор, – состроила она горестную гримасу.
Лакей с саквояжем леди Хардинг в руках замер у двери.
– Распорядитесь забрать из экипажа кофр, – подсказала Ольга. – Феликсу нужно вернуться в Малгри-Хаус.
– Кофр? – переспросила леди Стакей настороженно. – Что значит «вернуться»? Ты не едешь в Лондон?
Ольга тяжело вздохнула:
– Не думаю… – под прицелом двух пар сверлящих её глаз она совсем растерялась. – Не знаю.
– Шэйла, что случилось? – увлекла её «мама» к лестнице. – Ты сейчас же мне всё расскажешь. – Она повернулась к миссис Доррис: – Проследите, чтобы кофр доставили в комнату леди Хардинг и кликните Брайена затопить камин.
Комната Шэйлы на первый взгляд выглядела неплохо: мебель из клёна с резной отделкой казалась хоть и устаревшей, но не ветхой; полог над кроватью – с вышитым на нём вензелем – и строгая серо-зелёная полоска на драпированных текстилем стенах, покрывале и шторах не утратили своей яркости. Ольга раздвинула портьеры на окне. Из него открылся вид на задний двор с беседкой. У неё прохаживалась припозднившаяся чёрная галка. Кем-то спугнутая, она перелетела на старую яблоню неподалёку и, вывернув крупную голову, уставилась на окно спальни.
– Пока мы пообедаем, в комнате приберутся, постелют ковры, – вздохнула Венона, поправляя шаль на плечах. – Что случилось? Рассказывай.
– Всё плохо, – села Ольга в кресло у камина. Из него тянуло холодом и сыростью. – Даже не знаю с чего начать.
– Не пугай меня, Шэйла, – выпрямилась маркиза. Тонкие пальцы коснулись флакончика с нюхательной солью на шатлене и замерли на нём, словно в раздумье.
Ольга запоздало подумала, что следовало подготовить женщину к неприятному разговору, чтобы избежать возможного обморока или истерики.
– Позвать миссис Доррис? – участливо спросила она, садясь рядом.
Леди Стакей проявила завидную выдержку и ободряюще кивнула дочери:
– Обойдёмся без миссис Доррис.
Ольга рассказала всё без утайки, начиная с того момента, когда лорд Хардинг ворвался в её комнату.
Венона внимательно слушала дочь. Ни разу не перебила её и не выказала нетерпения, когда та замолкала, собираясь с мыслями.
– Я хочу знать всё о расторжении брака. О разводе, – завершила свой нелёгкий рассказ «виконтесса».
«Мама» встала.
– Никогда не думала, что тебе когда-нибудь понадобится такое знание, – ответила она спокойно. – Переоденься и спускайся в обеденную залу. Все разговоры после.
В дверь постучали. Слуги внесли кофр и саквояж. Следом вошёл чумазый подросток с охапкой дров.
– Я пришлю Селму, – сказала маркиза.
Ольга по выражению её лица ничего не поняла. Но то, что её тотчас не выгнали и не отправили обратно к «мужу», обнадёжило.
Пока парнишка растапливал камин, «виконтесса» заглянула за ширму в расчёте найти за ней дверь, ведущую в туалетную комнату. Каково же было её удивление, когда за ней обнаружился столик для умывания с укрытой холстиной «раковиной», кувшином для воды и зеркалом. За дверцей нашлась ночная ваза. Средства личной гигиены отсутствовали. В углу стояла лохань, похожая на сидячую ванну. Ольга поджала губы: оборудование туалетной комнаты с полноценной ванной, стульчаком, биде и бельевым шкафом – как в поместье Малгри-Хаус – здесь, всё же, оказалось хозяевам не по средствам. Либо родители Шэйлы посчитали, что в редкие приезды на каникулы из пансиона она вполне могла обойтись без дорогостоящих излишеств.
Махнув рукой на временные неудобства, «виконтесса» открыла кофр и выбрала тёмно-красное платье из альпаки, украшенное чёрным брюссельским кружевом. Повертела в руках корсет и засунула его назад. Порадовалась, что ей хватило ума не надевать его в дорогу. Селма принесла кувшин тёплой воды, и Ольга окончательно успокоилась.
Глава 47
Столовую она нашла на первом этаже без труда. В светлых спокойных тонах, с множеством картин на стенах, она показалась очень уютной. В центре между камином и двумя окнами располагался большой стол, сервированный к обеду. Тени от горящих в канделябрах свечей причудливо метались по приготовленным блюдам, кружились по стенам.
Миссис Доррис и Венона сидели у чайного столика и что-то вполголоса обсуждали. С приходом Ольги они оживились. Перейдя к столу, маркиза поправила складки бирюзового узорчатого платья из люкзора и чинно села. Посмотрев на руки дочери, вскинула голову:
– Шэйла, у тебя новый браслет?
– Я всегда говорила, что лорд Хардинг очень любит вас, наша красавица, – приглушённо кашлянула миссис Доррис в приложенный ко рту платок и разместилась на скрипучем стуле.
Ольга промолчала. Упоминание о Стэнли отозвалось болезненным воспоминанием о последнем разговоре с ним.
Как она и ожидала, довольно скромное меню состояло из постной еды: овощного салата с фасолью; супа-пюре горохового; картофельного рулета с луком, морковью и грибами; репы, запечённой с мёдом и орехами; выпечки.
– Лорд Малгри давно уехал в Лондон? – спросила Венона.
– Да, – ответила Ольга нехотя. – Правда, недавно приезжал на один день. С леди Мариам Линтон.
«Мама» хмыкнула и глянула на компаньонку.
– Леди Линтон? – отозвалась та. – М-да… – она аккуратно, не спеша ела суп, периодически вытирая потное лицо платком и шумно отдуваясь.
– Дорогая, выпейте красного вина, – посмотрела на неё с жалостью маркиза. – Вам станет легче.
– Пожалуй, – не отказалась женщина, церемонно отпив из бокала. – Весной мне всегда делается хуже. Спасибо за заботу, милая, – одарила она Венону тёплой улыбкой. – Думала, что встречать весну мы с вами будем в Париже. Тот воздух мне подходит значительно лучше.
– Теперь уж и не знаю, когда получится снова увидеть Париж, – вздохнула леди Стакей.
– Леди Линтон рассчитывает вернуться во Францию после своей свадьбы, – вернула Ольга разговор на интересующую её тему, переходя от салата к едва тёплому и загустевшему супу.
– Лорд Малгри объявил вам о дате венчания? – вскинула маркиза обеспокоенные глаза на дочь.
