Текст книги "Аллигат (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 31

Всё же она решила не возвращаться в свою комнату. Настроение, хоть и было паршивым, но усугублять его добровольным затворничеством не хотелось. В подобном душевном состоянии Ольга не прикасалась к рукоделию: знала – испортит. Мало того, что иглы кололись, так и ножнички вместо обрезки нити самовольно прорезали ткань.

Успокоить нервы и поднять настроение могла только книга. К тому же оставшийся не до конца прочитанным фолиант тянул к себе.

Зная, что в этот час в библиотеке она никого не встретит, Ольга смело туда вошла. Задумавшись и не глядя по сторонам, неторопливо направилась к закрытым ставням в арочной нише между книжными шкафами.

На громкий вздох и движение сбоку отреагировала мгновенно.

Стэнли устало потягивался, заложив руки за голову и откинувшись на спинку стула.

Как же она не догадалась, что доставленные накануне книги и «канцтовары» нарушат привычный график посещения библиотеки? Ящика в библиотеке уже не было, а вот столы мужчин до отказа были завалены блоками и новыми изданиями.

Не останавливаясь и не меняя направления, Ольга прошла к книжному шкафу у ниши и с показным преувеличенным интересом взялась перебирать корешки книг на полке перед глазами. Она бы могла открыть ставни, положить фолиант на пюпитр и заняться чтением, но стоило ли привлекать к этому внимание виконта? Она не сомневалась, что он в курсе семейной тайны. Иначе бы лорд Малгри предупредил её об этом. А вот ещё один допрос с пристрастием – уже со стороны Стэнли – она не выдержит.

Отметив, что мужчина идёт к ней, вытащила первую попавшуюся потрёпанную книгу и углубилась в её изучение.

Стэнли остановился за её плечом и с любопытством заглянул в раскрытые страницы.

– Шэйла, ты и философией стала интересоваться? Ладно бы камни… – лениво повёл он бровью.

В его голосе Ольга уловила иронию. Вскинув голову, встретилась с насмешливым взглядом.

– Напрасно ёрничаешь, дорогой. Увлечение философией гораздо безопасней интереса к камням.

Она не делала акцент на завуалированном подтексте сказанного, но к её удивлению мужчина негромко и беззлобно рассмеялся:

– К счастью, у меня нет коллекции камней.

От его хрипловатого смеха у Ольги в руках дрогнула книга, а от пристального взгляда по спине колкой позёмкой пробежал озноб.

– Это у Джеймса одна из лучших в Лондоне коллекция минералов, – вдруг ни с того ни с сего сообщил он. – Не связан ли твой интерес к камням с виконтом Роулеем?

И чего уж она совсем не ожидала – в немом изумлении уставившись на Стэнли, – что он заберёт из её рук книгу и невозмутимо вернёт на место.

– Учение Бэкона о методе эмпиризма слишком сложно для женского понимания, – усмехнулся он торжествующе. – Не трать время впустую, Шэйла. Лучше помоги мне расставить новые книги.

Зря он это сказал. У Ольги от негодования запылали щёки. Дурное настроение взяло верх над здравомыслием. Всё, что она должна была зарубить себе на носу о конспирации, забылось вмиг.

– Сложно для женского ума, да? – взорвалась она. – Что сложного в эмпиризме? Что он признаёт опыт как единственный источник знаний? Сложно для понимания высказывание Фрэнсиса Бэкона «Знание – сила», ставшее символом науки? Ты уверен, что только мужской ум способен понять, что философия плодотворна на словах и бесполезна в деле? И она не дала миру ничего, кроме споров и препирательств?

Ольга тяжело дышала, с вызовом глядя на виконта.

Улыбка Стэнли стала шире, а в глазах загорелись серебристые искорки неподдельного интереса.

– Хочешь поговорить на эту тему, дорогая? – ответил он на выпад жены сдержанно и спокойно с некоторой долей иронии. – Не знал, что ты читаешь философские труды и так горячо бросишься на защиту женской особенности миропонимания.

– Я не хочу разговаривать с тобой в подобном тоне, – взяла Ольга себя в руки, понимая, что не готова к спору с виконтом. Всё же философия – не её конёк. – Ты заранее не воспринимаешь меня, как достойного собеседника.

Развернувшись и гордо расправив плечи, решительно пошла к выходу.

– Шэйла, а книги? Я просил тебя помочь, – раздалось ей вслед миролюбиво.

Она могла уйти, сославшись на помощь Винса. И даже могла хлопнуть дверью. Но вернулась и подошла к столу, на котором царил бардак. Если Стэнли просит помочь именно её, а не прибегает к помощи слуг, значит, ему это зачем-то нужно.

– Разумеется, отказать тебе в просьбе я не могу, – натянуто улыбнулась она, успокаивая взбудораженные нервы. Заметила, как смягчилось лицо мужчины, и разгладились морщины на лбу.

Виконт подкатил стремянку и перенёс книги на ступеньки. Перекатил её к нужному шкафу:

– Будешь подавать. Сначала эти, затем те, – указал на стопки на верхней и нижней ступеньках. – Поднялся на площадку.

Ольга должна была последовать за ним, но заколебалась, вспомнив о своей оплошности перед графом Малгри – Шэйла бы и шага не сделала в сторону стремянки, падение с которой лишило её ребёнка.

– Ну же, Шэйла.

Голос Стэнли прошёлся дрожью по оголённым нервам, вызвав воспоминание. У Ольги тоже была подобная роковая лестница, уничтожившая её мечты о материнстве. И была стремянка в библиотеке мебельной фабрики, которая и вовсе отняла у неё жизнь. Она вдруг остро ощутила, как срывается каблук со ступеньки, как она летит вниз и слышит грохот падающей лестницы. Она помнит удар о пол. Помнит свою смерть.

Осенила тревожная догадка: кто знает, что здесь произошло на самом деле? Был ли в тот момент кто-нибудь рядом с Шэйлой? Могли ли её столкнуть? Мог ли быть им Стэнли? Смотрела на протянутую руку виконта и колебалась. А страх уже холодил ступни, ледяными щупальцами пробирался под кожу, крался вдоль позвоночника. Ухватившись за поручень лестничного марша, Ольга отрицательно качнула головой.

Стэнли спустился ниже:

– Я помогу тебе. Ты не можешь всё время бояться.

«Виконтесса» посмотрела в его настороженные беспокойные глаза. В душе шевельнулось сомнение. Женоубийца не будет так смотреть. Она тяжело вздохнула и подала мужчине руку.

Тесное пространство площадки сблизило. Виконт развернул жену спиной к книжному шкафу и прижал к себе.

– Прости, я должен был это сделать, – прошептал он в её макушку, слыша, как всхлипнула Шэйла. – Ты так больше и не смогла сесть на лошадь, но здесь всё иначе. Я рядом. Я не дам тебе упасть.

Он гладил её по вздрагивающим плечам, спине, вдыхал сладкий запах её волос, и его тело наливалось тяжёлой приятной истомой.

– Ты не должна бояться. Посмотри на меня, – отстранился он от неё.

Ольга подняла голову, и это стало ошибкой – его лицо приблизилось. Он смотрел на неё пристально, изучающе, откровенно.

– Твои глаза всё ещё тёмные, – опалил он её жарким взглядом. В нём мелькнуло что-то странное, жгучее, запретное.

– Тебе не нравится? – слабо улыбнулась она, сморгнув слезу. От Стэнли одуряюще пахло сигаретами и едва слышными отголосками мужского парфюма с нотками мускатного шалфея, гвоздики и корицы. «Виконтесса» прикрыла глаза и глубоко вдохнула.

– Шэйла… – услышала шёпот у лица.

Не успела выдохнуть, как губы мужчины мягко и осторожно коснулись её губ, словно боялись причинить боль. Боялись спугнуть.

Целовался Стэнли так, что из головы улетучились все мысли.

Ольга слышала его тяжёлое дыхание. Чувствовала крепкие горячие ладони на своей спине. Его напряжённое тело недвусмысленно вжималось в её.

Ей не хватало воздуха, и приятно кружилась голова. Она не смогла его оттолкнуть. Да и не хотела.

Виконт упивался властью над женой. Его поцелуй – вначале нежный и щадящий – настойчиво требовал отклика.

Ольгу разрывало на части от вспыхнувшего возбуждения и запоздалого осознания быстроты происходящего. Она вслушивалась в собственные эмоции и стыдилась своего поведения, давая ему безжалостную оценку, обвиняя себя.

Она забыла о нормах и приличиях. Возбудилась от прикосновений молодого мужчины. Не сдержалась, уступила его пугающему напору и возрастающей страсти. Не распутна ведь, не распущенна, не падка на мужское внимание. Всегда была сдержанна в желаниях и горда. Давно не испытывала ничего подобного? Давно.

Вспомнились ночи с Сашкой – долгие и страстные, его счастливые глаза, расслабленная улыбка и горячий шёпот…

Объятия чужого мужа застали врасплох, неожиданно дали ей чувство защищённости и покоя. Дали тепло и утешение. Дали то, о чём она безнадёжно мечтала много лет, дали надежду. Ничего общего с любовью это не имело, и пора было остановить безумие.

Ольга уперлась руками в плечи Стэнли, прерывая поцелуй и отворачиваясь.

Он выпустил её из кольца рук. По лицу пробежала тень разочарования; красивые губы недовольно поджались. В глазах разливался холод, а черты лица застыли в завидном спокойствии. Тяжело дыша, мужчина отступил, прижавшись бедром к поручню площадки.

Ольга привалилась спиной к книжному шкафу. Колени дрожали. Ледяной душ его взгляда поставил всё на свои места. Айсберг. Её уже не влекло к нему. Она с облегчением вздохнула, собираясь с силами, спеша сбежать. Оттолкнулась от шкафа.

Стремянка слегка качнулась и чуть слышно скрипнула.

«Виконтесса» пошатнулась и ухватилась за торец полки. С ужасом уставилась на виконта, который, казалось, ничего не заметил.

Он заметил. С молчаливой вежливостью подал ей руку и, придержав под локоть, помог спуститься.

Ольга уходила, пряча за маской напускного равнодушия растерянность и недоумение. В глубине души понимала, что нет причины стыдиться или стесняться своей слабости. Стэнли – муж Шэйлы. Он молодой красивый мужчина и с либидо у него всё в порядке. Вздохнула – это с ней не всё в порядке, с его «женой».

Он проводил её потухшим взором и сел на нижнюю ступеньку лестницы.

Она ушла, не оглядываясь, с гордо поднятой головой. Ушла, как истинная леди.

Шэйла по-прежнему не отвечала на его редкие порывы. Он никогда не чувствовал её объятий, не слышал тепла её рук на своих плечах, не ощущал её прикосновений к его шее, лицу. Не ждал взаимности.

Так было всегда.

Только в этот раз что-то изменилось. Он не мог понять что, но до боли хотелось, чтобы всё стало иначе. Между ним и его женой. Не с другой женщиной, а именно с Шэйлой. Ему необходим был её ответ: её губы на его лице, тепло её тела под его, её ответное влечение. Необходимы были её стоны наслаждения, предназначенные в минуты близости только ему. Необходимо было смотреть в её лицо, искажённое сладкой мукой страсти и обращённое только на него.

Виконтесса удивила его.

Сквозь маску величавой сдержанности и чопорности прорвалась истинная Шэйла – не равнодушная, не безразличная. Что стало тому причиной – её частичная потеря памяти или лауданум – ему всё равно. Появилась редкая возможность всё исправить в их семейной жизни.

Он не мог насытиться новыми ощущениями от общения с ней. Поддразнивал и старался вывести из себя. Наблюдал за ней, предвкушая иные отношения между ними.

Стэнли показалось, что сейчас он уловил в её движениях робкую попытку ответить. Это распалило воображение, налило силой желания тело. Но он поспешил, спугнув Шэйлу внезапным натиском, и уже сожалел, что не смог сдержать нечаянно нахлынувшую радость предстоящего взаимного обладания.

А пока… он отступит. Сделает шаг назад и в дальнейшем будет терпелив.

Научится ждать. В ожидании есть особое удовольствие.

Глава 32

Ольга торопливыми шагами мерила свой покой, упираясь то в софу, то в туалетный столик. Не хватало воздуха. Загромождённая мебелью комната уже не казалась уютной. Тёмная мебель, переизбыток тяжёлых драпировок, полумрак.

Переплетя пальцы в замок и уперев их в подбородок, «виконтесса» напряжённо размышляла над сложившейся ситуацией. Мысль, что придётся разделить ложе с незнакомым мужчиной, вгоняла в уныние. Почему она до сих пор испытывает неловкость и стеснение? Задача, казавшаяся ранее простой, теперь виделась невыполнимой. Тем не менее её предстоит выполнить. Или отступить, сдаться, пустить всё на самотёк.

Когда желание женщины разделить с мужчиной ложе становится естественным? Когда между ними есть любовь. Любви между Стэнли и Шэйлой не было – брак договорной. Это понятно. Почему два молодых красивых человека не любят друг друга? Нет общности интересов? Нет общих точек соприкосновения? А если попробовать их найти? Пусть любовь невозможна, а вот дружба… Стэнли, как и его отец, любит книги. Ольга видела на его столе книгу о путешествии.

«Виконтесса» подошла к окну. Лёгкий утренний морозец сменился пасмурным днём. Здесь когда-нибудь бывает солнце? Она его ни разу не видела. Сырость. Серость. Оттепель.

Ольга достала из секретера эликсир Биттнера и взболтала остатки. Подрагивали руки. Как расслабиться по-другому и унять внутреннюю дрожь она не знала. Знала, что целебное питьё снимет напряжение ненадолго. Затем волнение вернётся.

Приближалось время ленча, и пропускать его нельзя. А очень хотелось сослаться на недомогание и остаться в комнате. Хотелось спрятаться от проблем. Но стоит дать слабину, и потом трудно будет повернуть ситуацию назад.

А если Стэнли сейчас войдёт и потребуется лечь с ним в постель? Как она поступит? Так ли уж были неприятны ей его прикосновения, объятия, поцелуй? Зачем оттолкнула его и обидела? Она видела его взгляд, и уже знакомое отчуждённое высокомерное выражение на лице.

Она виновата? Ольга не чувствовала за собой вину. Она поступила правильно, оттолкнув его, а вот Шэйла – виновата.

А ведь ещё не поздно всё исправить. Шэйла его жена и Стэнли готов к переменам. А Ольга? Какой нужно выждать срок после выкидыша, чтобы следующая беременность стала успешной? Она не знала. В её жизни подобных проблем не было. Но спланировать новую беременность она могла.

«Виконтесса» нервно рассмеялась – ситуация сложная, но разрешимая. Что для этого нужно? Всего лишь стать Шэйлой. Стать женой красивого молодого мужчины.

Бред, – усмехнулась она, направляясь на поиски виконта.

Его комната оказалась пустой. Как и библиотека, и гостиная.

На глаза попалось пианино. Ольга к нему не прикоснулась ни разу. А должна была. Она села на стул и подняла блеснувшую лакированной поверхностью крышку. Прошлась подушечками пальцев по холодным желтоватым костяным клавишам. Взяла несколько аккордов, как видела это в кино. Вздохнула, кусая губы, – ответного толчка памяти тела, как в случае с рисованием, не заметила.

Открыла нотный альбом. Смотрела на скрипичный ключ, разбегающиеся букашками ноты.

– Смотрю в книгу – вижу фигу, – вспомнила Ольга слова своего нерадивого ученика Гены Бибикова, разочарованно уставившегося в учебник по английскому языку. Тогда она оставила разгильдяя и нарушителя дисциплины на дополнительные занятия.

«Виконтесса» закрыла глаза, концентрируя внимание на своём внутреннем состоянии. Ударяла по клавишам – сильнее, тише, – прислушивалась к тактильным ощущениям, безуспешно взывая к памяти. Ничего не шло – ни из души, ни из сознания, ни от одеревеневших пальцев. Гримасничала, вслушиваясь в раздающиеся звуки. Даже не обладая музыкальным слухом, слышала их какофонию – жалкую и неуверенную.

– Фальшивишь, Шэйла, – услышала она за спиной.

Повернув голову к двери, увидела Стэнли. Выглядел он бодрым.

– А я решил посмотреть, кто мучает инструмент, – поморщился он, как от зубной боли.

– Думала смогу музицировать. Но нет… Всё ещё больно, – она усердно потёрла левое плечо, опуская крышку.

– Сильно болит? – проявил участие «муж». – Солью греешь?

– Натираю… эликсиром.

– Жаль, что мы не услышим твою игру на приёме. Лорд Грандовер будет расстроен. Но петь ты сможешь, – наклонив голову к плечу, виконт не спускал глаз с жены.

Петь? Ольга сглотнула тягучую слюну:

– Не смогу. Горло тоже болит, – оставалось сослаться на «маму» – она же в курсе – и заручиться её поддержкой. Смешно! Она научилась лгать. Да так гладко.

Мужчина забрал со столика газету и направился к распахнутой двери.

– Стэнли, – остановила его Ольга. – Мне нужно тебе сказать…

Он в ожидании недоверчиво посмотрел на неё. На жене не было тяжёлых украшений, к которым он привык, а пёстрая шаль на плечах притягивала взор. Шэйла выглядела непривычно простовато и очень мило. Нежный румянец на щеках подчёркивал матовость кожи. Стыдливо опущенные глаза и припухшие губы вызвали воспоминания о недавнем прерванном поцелуе.

– Ты, наверное, уже знаешь, что я после падения не всё помню, – тихо заговорила она, подняв на него глаза. – Многое во мне тебе кажется странным. Так?

Он молчал, задумчиво глядя на неё. Яркая синева глаз казалась опасной и манила, снова затягивая в омут.

По блеску в его серых с прищуром глазах Ольга поняла, что на верном пути. Она вздохнула:

– Прости меня, если обидела тебя. Это вышло… Не знаю я, как это вышло… – заговорила она громче. – Если ты мне поможешь, я справлюсь со всеми своими страхами, и память быстро восстановится.

Он медленно осматривал её: как она смущённо опустила глаза, как теребит кисти на шали. От прежней виконтессы не осталось ничего. В душу ядовитым дымом проникало сомнение, но… его жена никогда не была лицемеркой.

– Не волнуйся так, Шэйла.

Она шагнула к нему и, преодолев робость и неловкость, обняла его за талию. Прижалась:

– Прости.

Сказать, что он был удивлён, было бы неточным. То, как она посмотрела на него – просяще-умоляюще и по-детски трогательно, – вызвало непроизвольную улыбку. Он поднял её лицо за подбородок и коснулся губами лба. А стоило ей улыбнуться в ответ и облегчённо выдохнуть, в его душе разлилось тепло.

– Мир, да? – спросила она, прижимаясь к нему крепче и чувствуя поглаживания его рук на своей спине.

– Мир, – повторил он обескуражено, так и не поняв до конца, что сейчас между ними произошло.

Несколько секунд его глаза отражали недоверие и отчуждённость. Затем их наполнил мягкий внутренний свет. Губы дрогнули в улыбке.

В гостиную стремительно вошёл лорд Малгри. Он резко остановился и собрался отступить, но его уже заметили.

Ольга отшатнулась от виконта и поспешно вернулась к пианино. Убрала нотный альбом и задвинула стул.

Стэнли ничуть не смутился.

Мартин неловко кашлянул и просевшим голосом сказал:

– Простите, не знал, что вы здесь, – опустил глаза и прошёл к столику. Забрал с подноса свежую почту. – Стэнли, ты сегодня едешь в клуб? – спросил он.

Тот, не колеблясь, ответил:

– Еду.

– Перед отъездом зайдёшь ко мне. Передам тебе папку с бумагами для лорда Грандовера.

Он глянул на Ольгу, быстро развернулся и вышел, а у неё перехватило дыхание. Перед глазами бесновалась метель из розовых хлопьев. «Виконтесса» сжала спинку стула, и её руку накрыла ладонь виконта.

– Шэйла, что? – поддержал он её под локоть. – Голова закружилась?

Ольга не заметила, когда он успел подойти.

– Немного, – прошептала она, ощущая себя предательницей. Почему стало так неловко, будто её застали за чем-то плохим? Почему ей больно? Почему лорд Малгри так прочно вошёл в её мысли?

За столом за ленчем Ольга ела в гордом одиночестве. Она не стала переживать по этому поводу. Выпитый бокал креплёного сладкого белого вина значительно повысил градус её настроения.

Вернувшись к себе и услышав в туалетной комнате шум, Ольга заглянула в неё. Мадди наводила порядок на полке с мыльными принадлежностями. У ванны лежал мокрый коврик. Пахло сандалом и острым маслянистым запахом ели. Скорее всего, беспорядок устроил собирающийся в клуб виконт.

К его отъезду «виконтесса» отнеслась с неожиданной неприязнью. Где проводят свободное время джентльмены, она уже поняла из заметок в газетах. Когда уехал Стэнли, она не слышала, а проститься с ней он не счёл нужным. Наверное, так положено.

Вот и пусть катится ко всем чертям, – подумала она враждебно, заходя в комнату «мужа». Почему вспыхнула злость к вполне безобидному времяпрепровождению виконта, она не понимала. Разве ей не всё равно, где и с кем он проводит время вне дома? Вот оно – с кем! У молодого красивого и богатого мужчины при таких отношениях с женой должна быть любовница.

Она и есть, – не удивилась Ольга забредшей в голову мысли. Подошла к стулу, на котором стоял плетёный короб с аккуратно сложенным и хорошо пахнущим свежим бельём. Открыла створки шкафа и, машинально просматривая мужское исподнее, разложила его. Отметила, что носки искусно заштопаны. Значит, в доме есть служанка, занимающаяся ремонтом одежды.

Любовница… Любовница… – путалась в голове назойливая мысль. «Виконтесса» вздохнула:

– Где есть измена – любви уже нет.

Ваза из оникса стояла на прежнем месте. Ольга вспомнила размолвку с «мужем». Было бы из-за чего. Женщины – непревзойдённые мастерицы раздуть из мухи слона. А ваза всё же очень хороша.

Вернувшись в свою комнату, застала Мадди у комода. Она перебирала веера и с интересом посматривала в её сторону.

– Вот, миледи, два веера, – сказала она, демонстрируя их открытыми. – Какой вы выберете для нового платья?

Ольга бросила взгляд на разложенное на кровати платье. Начатая вышивка была предусмотрительно накрыта шалью. К цвету наряда не подходил ни один веер. Горничная, конечно же, имела в виду бальное платье цвета морской волны.

– Подготовь оба. Потом определюсь.

– А украшения, туфли?

– Мадди, – перебила она её сухо, – эти вопросы не требуют немедленного решения. Я хочу отдохнуть. Можешь идти.

Ольга не видела смысла заниматься подбором аксессуаров и обуви к туалету, который надевать не собиралась. К тому же раздражало любопытство Мадди, как и начала нервировать она сама. Недовольство ею матери Шэйлы и слёзы судомойки наталкивали на определённые мысли. Дыма без огня не бывает. Может быть, маркиза Стакей права, и стоит дать указание подобрать новую горничную? Только, какую найти причину для увольнения Мадди? Она безукоризненно справляется со своими обязанностями.

«Виконтесса» убрала с платья шаль и подвинула к себе коробку с лентами. Она никогда никому не показывала свои работы в процессе создания. Терпеливо и не спеша шла к завершению, вынашивая очередной новый замысел, придумывая рисунок вышивки, продумывая детали.

Сейчас, правда, было не до этого. Ольга вернула шаль на место, села ближе к окну и открыла книгу по этикету. Подготовка к предстоящему торжеству отнимала много времени. Хозяйка должна была решить уйму вопросов. К счастью, предполагался малочисленный неофициальный приём с застольем, танцами и карточными играми.

Ольга изучила список гостей. Некоторые имена были ей уже знакомы: герцог Аверилл Грандовер; виконт Джеймс Роулей и его сестра Саманта, а также их родители; вдовствующая графиня Мариам Линтон; сёстры леди Конни Карбрэй и леди Ирэн. Две семейные графские пары и один барон. Последним было вписано имя вдовствующей маркизы Веноны Генриетты Стакей. Да, «мамочка» появилась в последний момент.

Согласно количеству приглашённых гостей хозяйка должна была определиться с сервировкой стола, подачей блюд – одноразовой или в четыре приёма, – выбрать скатерть и салфетки и многое, многое другое. Меню уже давно было согласовано, как и покупка напитков.

Устав от чтения книги по этикету, Ольга потёрла покрасневшие глаза. Остатки хмеля бродили в теле, наполняя его ленивой негой. Клонило в сон.

А вот мысль, что она, наконец-то, сможет без помех дочитать фолиант и отвлечься от забот, связанных с предстоящим приёмом, приятно бодрила.

До ужина оставалась уйма времени и «виконтесса», задув керосиновую лампу, пошла в библиотеку.

Как она и ожидала, там было пусто и тихо. Затухали угли в камине. Лёгкое дуновение сквозняка донесло до неё горьковатый запах древесного дыма. Ольга бросила взгляд на стремянку. Она находилась, где и прежде, без стопок книг на ступеньках.

У ниши с закрытыми ставнями стоял стул и пюпитр. Рядом с ним в напольном канделябре тускло горели свечи.

На столе графа Малгри были разложены книги и журналы. Из солидной кожаной папки в мелких трещинках выбивались исписанные листы бумаги. В мягком приглушённом свете лампы светился хрустальный графин и низкий стакан с недопитым тёмным содержимым. На тарелке – остатки мясной нарезки и поджаренные кусочки белого хлеба.

В противоположность отцу, на столе виконта царил образцовый порядок. На краю – корешок к орешку – лежали несколько новых книг. Ольга полистала «Дневник путешествий» Р. Т. Вильсона и «О первых Российских путешествиях и посольствах в Китай» Г. Ф. Миллера – книги о путешествиях.

– Однако, – прошептала она, возвращаясь к пюпитру. Неужели ей придётся прочитать эти книги, чтобы найти общий язык со Стэнли?

Ей послышался едва различимый стук, непонятно откуда нёсшийся. Показалось? Ольга прислушалась. Монотонное постукивание повторилось и оборвалось.

Что-то гремит на улице, – решила она.

Выпрямившись и прогнувшись в спине, «виконтесса» потёрла виски. Растерянно погладила шероховатую поверхность последнего листа рукописи.

Снова держала в руках обёртку от шоколада и вдыхала въевшийся в неё запах старой бумаги.

Перевернула фолиант, открывая его с другой стороны. Листала страницы, всматриваясь в непонятные символы древнего алфавита, и думала, думала…

Аллигат…

Перевёртыш…

Вот и встретились две истории – одна на старонемецком языке, другая – на русском. Каждую из них способен прочитать не всякий желающий, а только избранный.

В который раз любовалась семейной идиллией Бригахбургов на картине. Четверо детей! Как же это прекрасно! Просматривала листы со съеденным временем текстом и жалела, что так никогда и не узнает, почему нет на портрете ребёнка, которого ждала пфальцграфиня. Был ли это несчастный случай во время беременности или ребёнок умер уже родившись? Больнее всего было думать, что мать похоронила…

Возобновившийся еле уловимый стук отвлёк Ольгу от грустных мыслей. Подумалось, хорошо, что окно её спальни выходит на другую сторону. Подобные звуки, происхождение которых не можешь объяснить, способны надолго лишить покоя.

Она отошла к окну и поправила портьеру, закрывая зияющую чернотой щель. По подоконнику ощутимо дуло. Крепчал мартовский ветер, бросая в окна горсти редких дождевых капель. Вспомнив о забытой в своей комнате шали, Ольга обняла себя руками, пытаясь согреться. Пора уходить.

Вернулась к портрету, не спеша закрывать ставни. Будто выжидала, что женщина и мужчина расскажут ей, как сложилась их дальнейшая жизнь. Но больше всего интересовало…

– Шэйла? – услышала она тихий голос лорда Малгри.