Текст книги "Аллигат (СИ)"
Автор книги: Жанна Штиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
– Какая мерзость, – заохала миссис Роулей, схватив Саманту за руку и приближая к себе.
Сёстры Карбрэй откинулись на спинки своих стульев. Венона поджала губы, а графиня Мариам Линтон спрятала «ах!» за салфеткой. Другие дамы отреагировали не менее активно. У кого-то выпала из рук вилка, где-то звякнул бокал.
Ольга не удивилась горячности герцога и реакции гостей. Речь шла о гомосексуализме. Общество ревностно следило за поведением человека и его половой принадлежностью.
Мартин наклонился к барону и что-то ему сказал. Тот вскочил. Постучав по графину серебряным ножом, привлёк всеобщее внимание и заговорил…
Мгновенно все засуетились и сосредоточились на имениннике.
– Пф-ф, – выдохнула Ольга, мечтая поскорее выйти из-за стола.
Она окинула взглядом заметно поскудевший стол, не без удовольствия отмечая, что британцы любят чистоту тарелок. Гости чувствовали себя непринуждённо и получали удовольствие от обильной трапезы и лёгкого общения.
Глава 39
Танцующих пар не было – ещё не все мужчины вернулись в салон из курительной комнаты. Ольга переходила от одной группы женщин к другой, обмениваясь впечатлениями. Она внимательно следила за всеми, стараясь при этом выглядеть безукоризненно. Контролировала каждое своё слово, жест, выражение лица. Казаться естественной, приветливой и в меру весёлой было ох как непросто.
– …Представляете, её муж завёл любовницу, – услышала Ольга, приблизившись к гостьям в обществе Веноны. Они лакомились пирожными, делясь свежими сплетнями, – бедную молодую женщину, живущую на окраине в убогой съёмной квартирке.
– Убогой? – уточнила Ирэн, тяжело вздыхая и с сожалением глядя на имбирные кексы.
– Да, убогой, – недовольная тем, что её прервали, баронесса – Ольга не запомнила её имени – окатила Ирэн негодующим взором. Та сжалась и подхватила кекс, быстро откусывая от него. – А когда леди Смит узнала, то познакомилась с ней и обставила её комнату в соответствии со вкусом мужа.
– И что муж? Понял, чьих это рук дело? – живо отреагировала Венона.
– Разумеется!
– И что? – спросила леди Конни Карбрэй.
– Леди Смит сказала, что всегда для него желала только одного… – рассказчица сделала паузу, обводя слушательниц победным взором. – Делать всё возможное для его удобства и репутации. И муж вернулся в объятия своей мудрой и любящей жены.
– Именно так мы и должны поступать с неверными мужьями, – обмахивалась леди Стакей шёлковым, в тон платья, веером, высматривая кого-то в зале. Увидев подошедшую дочь, взяла её под руку и повела к столу с угощением: – У меня от голоса барона Кирби до сих пор звенит в ушах, – пожаловалась она, прикладывая пальцы к виску.
Взяв с блюда пирожное, изящно откусила кусочек:
– Как они мне нравятся. Напишешь рецепт.
Ольга последовала примеру «мамы», выбирая себе пирожное и передавая ей высокий стакан с ледяным чаем.
Венона осторожно огляделась по сторонам.
– Ты заметила? – тихо спросила она, направляя Ольгу к группе женщин у очередного низкого столика. – Леди Линтон весь обед не сводила глаз с лорда Малгри.
Кусочек пирожного застрял в горле «виконтессы», и она закашлялась. Не отрываясь, допила чай. Разумеется, она не заметила. Потому что не смотрела ни на графа, ни на Мариам. К тому же…
– А разве она не с лордом Грандовером?
– Ты же сама сказала, что они просто друзья, – удивилась Венона.
– Ну, да, – усмехнулась Ольга. – Путь к сердцу герцога открыт.
– Тише, – стрельнула в неё взглядом «мама», оглядываясь.
– Разве не вы сказали, что леди Конни Карбрэй и лорд Малгри…
– Тсс…
– …Родственные браки недопустимы, – вещала леди Линтон, снисходительно поглядывая на окружающих. – Это большой риск для здоровья будущего потомства.
– У них была такая любовь… – закатила глаза Саманта, прикрываясь веером.
Миссис Роулей строго посмотрела на дочь:
– У нас всегда так. Если тебе кто-то очень нравится, и твои родители против брака, то обязательно отыщут в семейном древе какую-нибудь мелочь, которая станет непреодолимым препятствием к счастью.
– И поэтому в наших кругах жена с мужем связаны друг с другом десятками уз родства. И как результат – половина детей эпилептики или идиоты. Верно, миссис Роулей? – Мариам многозначительно посмотрела на мать Саманты.
У той пошли красными пятнами полные щёки, над верхней губой выступили бисеринки пота. Веер из перьев страуса запорхал в её руках, как упитанная пойманная птица.
– Вам виднее, леди Линтон. Вы среди нас самая осведомлённая особа и всегда знаете последние новости. Правда, в их достоверности частенько приходится сомневаться.
– Вы хотите сказать, что я…
– Я всё сказала, – вставая с софы, оборвала её миссис Роулей. Схватив Саманту за руку, она увела её подальше от разговора не для девичьих ушей.
Спорщицы не заметили, как обстановка вокруг изменилась. В салон вошли мужчины. Послышались звуки музыки. Она тотчас разрядила обстановку и расслабила леди, настроила их на лирический лад.
За пианино сидел артист разговорного жанра. Заметно охмелевший, он поглядывал на гостей и довольно улыбался.
Ольга сжала веер и обвела глазами зал. Как назло они зацепились за фигуру только что вошедшего в салон Мартина. Она торопливо глянула в его лицо и напоролась на его ответный взгляд – скучающий и очень равнодушный.
Поплыли первые звуки ритурнели. Полонез, – узнала «виконтесса» истинно рыцарский танец.
– Не желает ли миледи потанцевать со мной? – услышала она голос склонившегося в глубоком поклоне Стэнли.
– С удовольствием, – ответила она реверансом, опираясь на предложенную руку и занимая положенное место в танце.
Поклон. Шаг. Касание кончиками пальцев руки партнёра. Танец-шествие неспешно вёл пары по салону с приглушённым светом, демонстрируя мягкую роскошь обстановки, картины в мерцающих позолотой рамах. Отсветы пламени свечей подрагивали в хрустале бокалов с игристым вином, путались сполохами на лицах танцующих. Играючи, примеряли на них причудливые маски.
Ольга заметила герцога, пригласившего на танец Саманту и направившегося следом за ними. Отыскала глазами Мартина в паре с Конни. Взгляд блуждал по Джеймсу с Мариам, другим парам.
– Ты бесподобна, – прошептал Стэнли. – Решила сегодня свести с ума всех присутствующих мужчин?
– Никоим образом, – улыбнулась она в ответ и в её глазах заплясали лукавые искорки. Первый комплимент за вечер, пусть и от собственного «мужа», ласкал слух. А когда она поймала изумлённый взгляд Саманты, то и вовсе воспрянула духом – вот он, триумф!
Стэнли скользнул взором по россыпи цветов на платье жены, остановил взгляд на её губах:
– Меня уже свела.
Его голос звучал вкрадчиво. В нём появились тёплые, чувственные нотки. Айсберг таял от мысли о предстоящей ночи, а Ольга не думала ни о чём, кроме танца. Она немного волновалась – не каждый день танцуешь полонез. А ноги делали своё дело.
Величавость. Грация. Изящество. Торжественная красота цвела в крови каждого аристократа и воспитывалась с детства.
Незамысловатое шествие закончилось. Стэнли степенно поклонился. Заглянув в глаза «виконтессы» и не заметив в них ничего уничижительного, жарко прошептал:
– Я весь в предвкушении.
Ольга поняла недвусмысленный намёк виконта и смутилась. Она ещё не успела привыкнуть ни к нему, ни к мысли о близости с ним, ни к возможности совместного будущего. Она совершенно не знала Стэнли. Если с Мартином у неё существовала незримая связующая нить, и мысли об интимной связи с ним были приятными и желанными, то с виконтом… предстояло попытаться построить не только отношения, но и семью.
Мысль, что всё случится уже сегодня, потрясла. В душе разливался холод, звеня колючими льдинками накатывающей паники. «Виконтесса» очнулась у низкого столика с идеально выстроенными в ряд бокалами вина. Подхватив один, отвернулась к окну и залпом его осушила.
Не успела она отойти от ошеломившей её мысли, как раздались первые звуки аккорда… Вальс. Ольга очень его любила. В девятнадцатом веке он занял лидирующую позицию среди танцев. Совершенствовался и получил заслуженную любовь и славу.
– Могу ли я надеяться, что вы удостоите меня танцевать с вами.
Она обернулась и от неожиданности качнулась назад. Не успела отказать или принять приглашение, как её ладонь оказалась в твёрдых тисках мужской руки.
Мартин ввёл Ольгу в круг танцующих.
Встав в исходную позицию, она оказалась в слишком близких – на её взгляд – объятиях графа, хотя их тела не соприкасались. Рассеянным взглядом окинула уже двигающиеся по залу пары. На них смотрели не больше, чем на других. Венона, танцуя с герцогом, глянула на неё оценивающе и ободряюще кивнула. Ольга приняла её молчаливую поддержку. Стэнли с невозмутимым видом танцевал с Самантой, и та выглядела бесконечно счастливой. Джеймс пригласил на вальс мисс Синий Чулок.
*Танец. Непринуждённая манера исполнения, свободное подчинение музыкальному ритму… В нём участие принимает не только тело, но и душа, и разум. Он не имеет границ. Его «язык» понятен каждому. Аристотель говорил, что танец – это поэзия души. Греки возводили его на высшую ступень, выражая в нём эмоции и страсти.
В танце можно безнаказанно близко находиться к партнёру, без опасения обнять предмет своего интереса.
Ладонь Мартина лежала на талии Ольги, и она чувствовала её тепло через несколько слоёв плотной ткани. Второй он сжимал её прохладные пальцы. Оказавшись превосходным танцором, он вёл себя уверенно и сдержанно, мягко и бережно направляя леди в нужную сторону.
Окунувшись с головой в танец, «виконтесса» двигалась в такт музыке, прислушивалась к себе и воспринимала себя странно. Одна её половина расслабилась и получала удовольствие от близости сильного, харизматичного и умного мужчины. Другая – наблюдала за ними со стороны.
Ольга, уставившись на литые серебряные пуговицы его жилета, не поднимала глаз на графа. Чувствовала, как в кружении вальса их тела сливаются в одно целое. Ощущала на себе его взгляд – мягкий, обволакивающий, ласкающий, вызывающий в ней смутное предвкушение счастья. В какой-то момент ей показалось, что сейчас Мартин прижмёт её к себе. Ей хотелось этого так сильно, что пульс сорвался с размеренного ритма, а сердце бросилось вскачь, участив дыхание. Ольге стало душно. Не хватало воздуха. Она понимала, что это безумие, это невозможно, но душа просила свободы и радостных перемен.
Его сиятельство молчал. Он упивался жаром, окутавшим их тела душным облаком. Блюстительницы морали правы, что неодобрительно относятся к вальсу: кружиться по залу в паре с желанной недосягаемой женщиной приносит не только истинное наслаждение и возбуждение, но и мучительную боль.
Рука дрогнула на талии Ольги. Она подняла глаза на мужчину и столкнулась с его горящим чарующей зеленью взглядом. Он тоже этого хочет, – поняла она.
Мартин болезненно сжал пальцы второй её руки, но быстро взял себя в руки. Спустя минуту «виконтесса» видела перед собой спокойного гостеприимного хозяина поместья, который умело вёл в танце хозяйку дома, и которому долг велит танцевать с ней. Также она знала – второго приглашения на танец от него не последует.
Кружась в вальсе, они ощущали, как безвозвратно уходит время. Жизнь не вечна. Всё, что есть у тебя ценного, выскальзывает из рук. Ни ухватить, ни догнать, ни вернуть.
– Я не могу быть с тобой, – слышала она стон его души.
– Я знаю, – вторила её душа.
– Прости меня, – обливалось кровью его сердце.
– Прощаю, – бессильно замерло её сердечко.
Вальс закончился, звучали последние аккорды. Описав прощальный круг, Мартин выпустил Ольгу. Склонившись для поцелуя к её затянутой в перчатку руке, он тихо сказал:
– Спасибо.
Этикетом позволялось лишь дважды танцевать с избранной дамой, и Ольга махнула на всё рукой, позволив себе сегодня побыть просто женщиной и хозяйкой. Она никому не отказала в приглашении на танец.
– Я не очень ловок, простите меня, – сдержанно улыбался ей герцог Грандовер, ведя в танце.
– Вы прекрасный танцор, – успокоила она его чарующей улыбкой. – Хотя бо́льшую часть времени и проводите не в бальных залах.
От такой похвалы Аверилл едва не наступил Ольге на ногу.
– Я стараюсь успеть везде, – смутился он. Тотчас взяв себя в руки, лукаво блеснул глазами: – Порой именно в бальных залах и происходит самое интересное. Скучный кабинет навевает безрадостные мысли, а это разрушительно для душевного состояния.
– Мне всегда казалось, что от такого жизнерадостного мужчины, как вы, милорд, безрадостные мысли бегут, как чёрт от ладана.
Его светлость рассмеялся:
– Две лести кряду… Да вы, леди Хардинг, как я погляжу, разбираетесь в мужских слабостях.
– Уверена, у вас нет слабостей, – не смогла сдержаться Ольга от очередной лести.
– Да, я всегда знал, что лорду Хардингу повезло с супругой, – сверкнув улыбкой, продолжил герцог. – Умная женщина та, которая умеет найти нужное слово в нужное время. Я знаю, что не являюсь ни хорошим танцором, ни тем более жизнерадостным простаком, и имею множество слабостей. И всё же мне нравится неприкрытая женская лесть. Что-то есть в ней притягательное, что заставляет чувствовать себя способным на всё, даже если понимаешь, что это далеко не так.
– Не окажете ли мне честь потанцевать со мной? – поклонился ей виконт Джеймс Роулей.
На его красивом смуглом лице наконец-то прописалась улыбка. Он вёл её в танце легко, играючи. Он был для неё загадкой, которую ей не хотелось разгадать.
– Так вы приедете посмотреть скорпионов, миледи? – немного помолчав, спросил он.
– Скорее всего, нет, виконт.
– Женское «нет» может означать разное.
– Например? – стало любопытно услышать видение вопроса молодым мужчиной, не производящего впечатление ловеласа.
– Вы сказали: «Скорее всего», а это означает, что я не слишком убедителен и нужно спросить вас ещё раз, – не сдавался он. – Неужели вам не хочется взглянуть на ночных хищников?
– Хищники меня не занимают. Как и саркофаги.
– Но я знаю, что вас занимают камни. Чёрный гранит, испещрённый таинственными надписями…
Ольга почувствовала непонятное волнение. Мимолётные прикосновения Джеймса и то, как он при смене фигуры в танце чуть дольше задерживает её пальцы в своей ладони, его взгляд… Ей показалось, что он что-то недоговаривает.
– Вы хотите моё «нет» превратить в «да»? – спросила она, внимательнее присматриваясь к нему.
– Скорее всего, – улыбнулся виконт.
– Зачем?
– Не люблю слово «нет».
«Виконтесса» тихо рассмеялась:
– Тогда мой ответ: «Может быть».
Воздух был насыщен запахом духов и разгорячённых тел. Звуки музыки казались резкими и раздражающими. Ольга ничего не могла с собой поделать – душа, чуя недоброе, надрывалась от крика. Она постоянно искала Мартина взглядом и ловила его отрешённый взгляд, устремлённый на неё с другого конца залы. Сосредоточенный и отчуждённый, он словно что-то искал над суетой вокруг.
Не выдержав напряжения, она в перерыве между танцами вышла в коридор. Скоро утро и полчаса отдыха не повредят.
Лёгкий сквозняк донёс аромат благородного сигарного дыма.
Глава 40
Ольга не стала задаваться вопросом, почему ноги принесли её именно в библиотеку. После душного зала воздух в ней казался особенно сладким и приятным. Единственная лампа на столе Мартина размывала тьму бледным пятном света. В неосвещённых углах читальни сгустились тени.
Она прошла к камину и опустилась в кресло. Поленья прогорели. Припорошенные пеплом угли светились густым малиновым светом. Приятное тепло окутало тело. Сбросив неудобные туфли, «виконтесса» вытянула уставшие ноги. В голове шумело, глаза слипались, а на языке крутились слова песни «Вальс-бостон»:
А когда затихли звуки в сумраке ночном,
Всё имеет свой конец, своё начало.
Загрустив, всплакнула осень маленьким дождём,
Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нём.
Стук двери мягким толчком вывел её из полузабытья. Выныривать из дремотного состояния в реальность отчаянно не хотелось. Ольга неохотно выглянула из-за высокой спинки громоздкого кресла.
Мартин, склонившись над столом, неспешно перебирал папки в поисках доклада.
«Виконтесса» бесшумно подтянула ноги, вдавливаясь в спинку кресла. Притихла в ожидании, когда мужчина уйдёт. Затем, хочешь не хочешь, а вернуться в салон придётся. Званый вечер близится к концу. Мужчины, наверное, засели за карты, а женщины продолжили обмен информацией. Немного посплетничать свойственно социализированному человеку. Если кто-то говорил о других по-доброму, с сочувствием, то это не вызывало у Ольги неприязни к собеседнику. Перед ней был не злой человек. А вот злословие – признак испорченной души. То, как леди Мариам Линтон отзывалась о людях, выдавало в ней злую душу. Воспоминание о язвительной графине отозвалось неприятным ознобом.
После раздавшегося стука двери, Ольга решила, что граф ушёл, и уже собралась встать, как услышала решительный женский голос:
– Мартин, нам нужно поговорить.
«Виконтессе» не нужно было выглядывать из укрытия, чтобы узнать голос леди Линтон. Легка на помине! Остановившись у стола, женщина тихо, но внятно, проговорила:
– Ты избегаешь меня.
– Ты находишься в прекрасных руках, Мариам.
– Аверилл мне нужен был, чтобы получить возможность увидеться с тобой. Ты не ответил на моё письмо.
– Мариам, зачем ты здесь?
– Я здесь из-за тебя, – подчеркнула она. – Мне нужны объяснения. Двадцать восемь лет назад ты бросил меня без объяснений.
– Помнится, тогда они были тебе не нужны.
– Ты мог написать.
– А ты бы прочла моё письмо или, не читая, бросила в огонь? Да и не всё можно доверить бумаге.
– Но сейчас я перед тобой, Мартин, и готова выслушать.
– Долго же ты собиралась, Мариам.
То, что Ольга невольно становится свидетельницей приватного разговора, немного её смущало. Но выйти и обнаружить своё присутствие, когда уже так много сказано, даже не пришло ей в голову. Пусть так и останется. Она ни с кем не собирается делиться услышанным.
Послышался тяжёлый женский вздох:
– Мартин, я вернулась в Лондон из-за тебя. Я полгода как вдова. Думала, что увижу тебя и пойму, что былых чувств уже нет, но… я ошиблась.
После недолгого молчания разговор продолжился.
– Если бы ты только знал, – с чувством заговорила Мариам, – я ни на минуту не забывала о тебе. Мне писали о тебе: где ты, чем занимаешься, как живёшь. Когда ты овдовел, я столько раз порывалась написать тебе.
– Что ж не написала?
– Не хотела бередить старые раны. К тому же была не свободна. Я мучаюсь догадками до сих пор, что же тогда случилось? Ведь было всё так хорошо. Ты учился, через год мы собирались обручиться. Наши родители были дружны. Мартин, мы мечтали… Ты тогда поступил по отношению ко мне бессердечно. Я готова была свести счёты с жизнью.
– Брось, Мариам. Уже через пять месяцев ты была замужем за графом Линтоном.
– Мне было всё равно. К тому же он был на пятнадцать лет старше меня. Ты в одночасье променял меня на другую – знатную и богатую.
– Ты ничего не знаешь, Мариам.
– Так расскажи мне всё сейчас. Я не прежняя девочка, которая не станет тебя слушать. Я готова выслушать и понять. Мартин, я готова простить тебя и всё ещё люблю тебя.
– Хочешь знать правду? А стоит ли?
Ольга услышала звук выдвигаемого стула. Женщина была полна решимости:
– Да, я хочу знать правду. Думаю, что ты никогда не любил меня!
– Я любил тебя. Только всё сложилось против нас.
– Не понимаю…
– Помнишь моего старшего брата Майкла?
– Помню. Вы были очень похожи.
– Зима в тот год была необычайно холодной и снежной… В ту зиму Майкл нелепо погиб, провалившись с конём под лёд. А через два месяца после его гибели к нам приехали Болтоны. Ты же помнишь семью графа Болтона? Их старший сын дружил с твоим братом.
– Как же не помнить, – голос леди Линтон сорвался. – А их младшая дочь Осанна стала твоей женой!
– Тогда Болтоны приехали с единственной целью, – спокойно продолжил Мартин. – Объявить, что их дочь, леди Осанна, ждёт ребёнка от моего погибшего брата. Граф Болтон собирался выдать её замуж за другого, но влюблённые решили вопрос вот таким образом. Только не успели сообщить. На кон было поставлено доброе имя двух семей и будущее ещё не рождённого моего племянника.
В ушах Ольги зазвенело от повисшей тишины. Ей даже показалось, что в библиотеке кроме неё никого нет.
– Мартин, – всхлипнула леди Линтон, – а Стэнли знает, кто его настоящий отец?
– Нет. Болтоны давно уехали из Британии, а Осанна перед смертью просила сохранить тайну.
Ольге показалось, что она слышит, как женщина обнимается с графом.
– А сейчас, Мартин?! Ты давно вдовец, я тоже вдова. Почему ты не ответил на моё письмо? В чём дело сейчас? Твоя любовь ко мне не выдержала испытание временем? Ты полюбил Осанну?
– Идём, Мариам. Меня ждёт герцог.
Библиотека снова погрузилась в блаженную тишину, а Ольга продолжала сидеть недвижимо. Вот так… Скелеты в чужих шкафах ожили. Годами длившееся недопонимание между когда-то влюблёнными людьми разрешилось. Можно ли войти дважды в одну и ту же реку? Ольга была уверена, что нет.
В салоне почти ничего не изменилось. Женщины расположились у столиков со сладкой выпечкой, пили прохладительные напитки и тихо благопристойно переговаривались. Мужчины играли в карты за ярко освещённым столом, застеленным зелёным сукном.
Ольга окинула взглядом помещение в поисках Мартина. Его не было. Леди Линтон тоже отсутствовала. Герцог Грандовер сосредоточился на карточной игре. Сбоку от него лежала папка с докладом.
За пианино сидела Венона и наигрывала лёгкую негромкую мелодию. Увидев дочь, она улыбнулась, и Ольга подошла к ней.
– Шэйла, ты мне так и не сказала, чем порадуешь нас сегодня. Пока тебя не было, Саманта исполнила балладу Шуберта. По сравнению с прошлым разом, замечу, очень недурно. Леди Роулей гордится её успехами. Но твоё чистое лирическое сопрано изумительно по красоте и среди нас повторить его никому не под силу.
Увидев, что в салон в сопровождении Мартина вошла Мариам, Ольга вздохнула: «Откуда она только взялась?»
– Я её плохо знаю, – ответила «мама», а «дочь» прикусила язык – не заметила, что произнесла вопрос вслух. – Леди Роулей хорошо знала её семью и, как видишь, между ними было не всё благопристойно. Леди Линтон долгое время жила во Франции и вернулась в Лондон после смерти мужа. Об этом периоде её жизни известно мало, а делиться своим прошлым она ни с кем не спешит. Тайны, тайны… – картинно вздохнула Венона. Зазвучал музыкальный перебор. – Эта женщина умеет наживать себе врагов.
– Она не робкого десятка, – возразила Ольга.
– Жизнь во Франции не пошла ей на пользу, – перешла на французский язык леди Стакей. – Француженки весьма склонны к фривольному поведению и не способны извлекать уроки из своего прошлого. Их стремление к излишней свободе…
– А с герцогом Грандовером она давно выходит в свет? – «виконтесса» вернула маркизу в прежнее русло разговора.
– В его обществе её заметили месяца два назад или около того.
Ольга наклонилась ближе к «маме» и сделала вид, что интересуется нотным альбомом на держателе.
– Дети есть? – рискнула она нарушить границу допустимого интереса.
– Четверо, – ответила Венона охотно, вероятно, не считая подобное любопытство дочери неприличным. – Все взрослые. Дочери вышли замуж. Старший сын живёт… не могу вспомнить… Кажется, леди Роулей говорила, что в Испании. Младший – армейский офицер. Сейчас служит в Индии.
Краем глаза Ольга наблюдала за Мартином и его спутницей. Они пили вино. Графиня крошечными глотками отпивала из бокала и при этом что-то говорила графу. Он пристально разглядывал бокал в своей руке – быть может, наслаждался обществом женщины или любовался игрой света в гранях хрусталя.
– А сколько же ей лет? – продолжила сбор информации Ольга. Женщина, родившая четверых детей и успевшая вывести их «в люди», выглядела сногсшибательно.
– Она старше меня, – Венона окинула графиню беглым оценивающим взором. – Ты тоже заметила, что лорд Малгри изменил предмет своего интереса? Не понимаю, что он в ней нашёл? Только посмотри на сестёр Карбрэй. Бедняжки… Они такие милые.
«Бедняжки» выглядели подавленными. Ирэн, часто вздыхая, поглядывала на Джеймса, а леди Синий Чулок, опустив глаза на свои руки, делала вид, что слушает мать Саманты. Та, к своему удовольствию, завладев вниманием всех женщин, вдохновенно рассказывала очередную поучительную историю.
– Уступаю место тебе, – выпрямилась маркиза, привлекая внимание всех гостей резкими громкими аккордами. – Посмотри, – встала она, – все смотрят на тебя, моя дорогая, – она захлопала в ладоши: – Просим, просим.
– Я сегодня не в состоянии ни играть, ни петь, – шепнула ей Ольга.
– Ну же, Шэйла, не кривляйся, – недовольно пробурчала «мама», склонившись к нотному альбому и листая его. – Не дай повода леди Линтон для злословия. Уж она постарается свести этот чудесный званый обед именно к этому неприглядному моменту. Доброе имя леди Хардинг будут трепать долгое время, как и упиваться твоим дурным поведением.
– Господа, – Ольга не стала садиться за пианино. – Сегодня я не буду для вас петь.
Она заметила, как тишина мгновенно накрыла салон. Мужчины за столом остановили игру. Лорд Аверилл Грандовер, бросив карты, встал и направился к ней. За ним последовали Стэнли и Джеймс. Другие мужчины, как и большинство женщин, остались на своих местах. Мариам, чтобы быть ближе и ничего не пропустить, сделала несколько шагов в её сторону. Мартин поставил бокал на столик, но с места не сдвинулся.
– Вы себя неважно чувствуете, милая леди Хардинг? – герцог взял её ладонь в свои ладони. – Жаль, что сегодня вы лишите нас удовольствия слышать ваш волшебный голос. Очень жаль. Может быть, сыграете для нас что-нибудь из Шопена?
– Сегодня я вас удивлю, – просияла Ольга, обрадовавшись неожиданно пришедшей в голову мысли. Она бросила победный взгляд на леди Линтон. – Я продекламирую вам басню.
– Басню? – Аверилл не выпускал ладонь «виконтессы» из своих рук. – Неожиданное заявление.
Она мягко высвободилась:
– Басню Жана де Лафонтена «Муха и Пчела».
То, что она расскажет её на языке оригинала, уточнять не стала. Французский язык знали все аристократы. Ольга рассказывала стихи и басни «в лицах» и с выражением. Без ложной скромности, ей это удавалось превосходно. Она раскрыла веер:
– В саду, весной, при лёгком ветерке,
На тонком стебельке качалась Муха, сидя.
И, на цветке Пчелу увидя, спесиво говорит:
«Уж как тебе не лень с утра до вечера трудиться целый день!
На месте бы твоём я в сутки захирела.
Вот, например, моё так, право, райское житьё!
За мною только лишь и дела: летать по балам, по гостям:
И молвить, не хвалясь, мне в городе знакомы вельмож и богачей все домы.
Когда б ты видела, как я пирую там!
– Мне кажется, или у леди Хардинг совсем пропал акцент? – услышала маркиза Стакей за своей спиной шёпот леди Роулей. Слова, адресованные её соседке, сочились завистью.
– Акцент был едва заметным, – уточнила Венона, обернувшись. Вскинув подбородок, скосила глаза на изумлённую Саманту: – Моя дочь постоянно совершенствуется.
А Ольга не стояла на месте. Играя веером, она прохаживалась среди гостей, изображая то Муху, то Пчелу:
– Где только свадьба, именины, из первых я уж верно тут.
И ем с фарфоровых богатых блюд, и пью из хрусталей блестящих сладки вины,
И прежде всех гостей беру, что вздумаю, из лакомых сластей,
Притом же, жалуя пол нежный, вкруг молодых красавиц вьюсь
И отдыхать у них сажусь на щёчке розовой иль шейке белоснежной».
«Всё это знаю я, – ответствует Пчела. —
Но и о том дошли мне слухи, что никому ты не мила,
Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где покажешься ты в дом, тебя гоняют со стыдом».
«Вот, – Муха говорит, – гоняют! Что ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое».
Последние слова она проговорила, приблизившись к леди Линтон. Вышло это намеренно или нет, она не думала. Но что круг при обходе гостей замкнулся именно на ней, очень понравилось леди Роулей. Она аплодировала громче всех. Джентльмены целовали хозяйке руки, и только один мужчина не приблизился к ней и не разделил её триумф.
– Я и не знал, что ты так хорошо декламируешь стихи, – восхитился Стэнли, оттесняя в сторону Джеймса. – Шэйла, я тебя совсем перестал узнавать, – улыбнулся он, обняв её за талию и приблизив к себе.
– Надеюсь, я изменилась в лучшую сторону.
– Кажется, нас ждёт ещё один сюрприз, – Венона обеспокоенно указала глазами в сторону Мартина и Мариам. – Похоже, лорд Малгри определился с выбором невесты.
«Виконтессе» было трудно не согласиться с этим. Они открыто стояли рядом и мило общались. Графиня не сводила ликующего возбуждённого взора с мужчины, а он открыто улыбался ей. И было в его улыбке столько тепла, что у Ольги неприятно засосало под ложечкой. Старая любовь возрождалась и пускала новые ростки? Она так просто не умирает и не отпускает. Она имеет над человеком силу, воскрешая в памяти приятные воспоминания и цепляясь за них. Разве два свободных человека одного круга общения, избавившись от недопонимания, не вправе попробовать начать всё заново?
Венона смотрела на лорда Грандовера и загадочно улыбалась.
Ольга, задавив в себе вырывающийся стон боли, искренне порадовалась за неё:
– Может быть, теперь он пригласит в оперу вас?
– Я очень на это надеюсь, – не стала скрывать своего интереса маркиза. – Пойду-ка я всё разузнаю о графине у леди Роулей. Всё же будущая родственница…
– Устала? – Стэнли сверху вниз смотрел на жену.
– Устала, – кивнула ему Ольга и слабо улыбнулась.
Гости расходились по-английски. Их не нужно было провожать до двери, выслушивать комплименты мужчин и пожелания женщин, махать рукой вслед.
Удался званый обед в честь именинника или нет – об этом станет известно через недельку. Когда до поместья Малгри-Хаус дойдут слухи.
Ольга пришла к выводу, что никто из женщин не пришёлся ей по нраву. Даже маркиза Стакей в какой-то момент показалась двуличной и неискренней. Ярмарка тщеславия в чистом виде, – решила она, вдруг обнаружив себя одиноко стоящей в холле и глядя в спины уходящих в курительную Стэнли и Мартина. Очертания их высоких фигур растаяли в полумраке. В голове звучал голос Веноны с пожеланиями спокойной ночи. Мимо неё бесшумными тенями скользили слуги.
Медленно и осторожно «виконтесса» преодолела подъём по лестнице. Сбросив надоевшие туфли и взяв их в руку, по мягкой ковровой дорожке она поплелась в свою комнату.
