Текст книги "Аллигат (СИ)"

Автор книги: Жанна Штиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Хоть я не знаю, о чём идёт речь, но тоже уверена в вашем успехе. За вас, – Мариам притронулась своим бокалом к бокалу мужчины. – Расскажите, в чём дело, дорогой граф.

– Это скучно, – отмахнулся он. – У нас Шэйла мастерица по части басен и стихов. Она без запинки декламирует «Евгения Онегина» на языке оригинала.

Стэнли вздёрнул бровь и внимательно воззрился на жену:

– Боюсь ошибиться, но это поэма Пушкина, которого застрелили на дуэли из-за женщины?

Леди Линтон отмалчивалась. Видимо, о великом русском поэте она услышала впервые.

– Из-за красавицы-жены, – поправила «мужа» Ольга. – Ревность. Он получил о её неверности анонимное письмо. Объяснился с женой, после чего она призналась ему в том, что принимала ухаживания Дантеса – так звали второго дуэлянта.

– Так измены не было? – разочарованно вздохнула графиня и вновь принялась за еду.

– Физической – нет, – продолжила Ольга. – Для Пушкина была важна духовная измена жены.

Мариам, не отрывая глаз от тарелки, ответила:

– По всему должен был погибнуть любовник, а умер обманутый муж.

– Обидно, – опечалилась Ольга событиями тридцатилетней давности. – Пушкин был великим поэтом. Ему было всего тридцать семь лет.

– Всякому свой крест, – подытожил Стэнли, глядя, как место опустевшей тарелки заняла другая.

Траффорд умел быть незаметным. Говяжий стейк, покрытый паштетом и измельчёнными грибами, завёрнутый в слоёное тесто и запечённый до румяной корочки, в этот раз был подан порционно.

– Очень нежный вкус, – похвалила гостья цеппелины. – Я уже успела отвыкнуть от нашей кухни. Столько новинок появилось. Так вы знаете русский язык, леди Хардинг?

– В нашей семье все знают этот язык, – высказался виконт.

– Но это же не значит, что и я буду обязана учить его? – улыбнулась леди Линтон, накрыв своей ладонью руку Мартина. – Вы же не станете настаивать на этом? – заглянула она в его лицо.

– Разумеется, нет, – улыбнулся лорд Малгри своей избраннице, а Ольгу передёрнуло.

Она потянулась за бокалом, пряча неконтролируемую нервную дрожь, думая, что вопрос покупки поместья надо бы ускорить.

– Когда вы собираетесь объявить о вашей помолвке? – заинтересованно спросил Стэнли.

– Мы ещё не решили, – ответил граф. – Спешить не станем. Мариам следует заняться вопросом о наследстве.

– Ко всему прочему, я бы хотела вернуться во Францию, но Мартин против.

Ольга поймала на себе её взгляд. Неужели она ждёт от неё поддержки? Да пусть катится, куда ей заблагорассудится! Или она хочет подчеркнуть непроизвольный переход в общении с графом с официального языка на дружеский? Кто бы сомневался.

– Мы останемся здесь, и этот вопрос больше обсуждаться не будет, – его сиятельство поглядывал на десерт: пирог из песочного теста с начинкой из сливового джема, миндального крема и миндальной крошки.

Мариам надула губы:

– Всё же я очень надеюсь на твоё благоразумие, дорогой. Здешний климат мне не показан. Ты ведь не хочешь, чтобы у меня появились эти ужасные головные боли и расстройство нервов.

– Не появятся, – уверенно пресёк граф дальнейшее давление на себя.

– Как же мне по нраву твоя уверенность, – угодливо улыбнулась графиня.

Ольга заметила в её глазах воинственный блеск. Напрасно Мартин думает, что разговор на эту тему закончен. Такие женщины, как леди Линтон, добиваются своего любой ценой или цена уступки обойдётся мужчине недёшево. Вопрос, сколько он готов заплатить, чтобы удержать рядом свою первую любовь, показался «виконтессе» очень интересным. Здесь тюльпанами и фруктами не обойтись.

После ленча Мариам ушла отдыхать в гостевую комнату, мужчины направились в курительную, а Ольга вернулась к себе.

На столике-матрёшке стояла ваза с тюльпанами; с двухъярусной фруктовницы свешивались грозди винограда. Картонные коробки, сложенные одна на другую, хоть и выглядели серо и безлико, но от них умопомрачительно пахло восточными сладостями.

«Виконтесса» открыла верхнюю коробку. Вытянутые, хрупкие на вид и уложенные в один ряд шоколадные конфеты, отличались от привычных современных не только внешним видом, но и на вкус. Излишняя горечь не портила их пикантного вкуса с лёгкой перчинкой.

В других похожих коробках Ольга нашла разноцветную пастилу и тахинную халву.

На голубой визитке она прочла: «В знак моего почтения и восхищения».

Почерк графа Малгри не оставил сомнений, кто выразил ей благодарность.

Глава 43

Она смотрела, как Тауни неуклюже держит иглу, движимая желанием подражать «миледи».

– Стежки делай мельче, – подсказала ей Ольга.

Они шили наряд для Тильды, а мысли «виконтессы» витали далеко от поместья. Она вспоминала библиотеку на фабрике, секретаря Катю, уборщицу Валентину Павловну. Даже мысль о Боброве не вызывала отрицательных эмоций. Прошлое казалась вымыслом, чьей-то чужой жизнью, за ходом которой она следила, подсматривая в замочную скважину. Спектакль закончился и пора вернуться в свою-чужую реальность. Но Ольга знала и другое: другая жизнь была и есть, только теперь она продолжается в параллельном мире без неё. Неужели ей предстоит прожить всю оставшуюся жизнь в этом мире? Родить детей, состариться, умереть. Никогда не познать взаимного влечения, страсти, любви, о которой так много пишут в романах и о которой приходится только мечтать.

– И можно будет пошить ей другие платья? – голос Тауни вернул Ольгу из путешествия по памяти.

– Сколько захочешь.

– И накидку со шляпкой?

– И даже сапожки.

– А можно Тильде сделать куклу?

– Куклу для куклы? – такая мысль не приходила Ольге в голову.

– Да, маленькую Тильдочку.

– Учитывая размер нашей куклы, сделать маленькую будет легко.

– Ей тоже будут нужны платья, только маленькие, – тяжело вздохнула Тауни и бросила взгляд на столик-матрёшку.

«Виконтесса» угостила девочку и виноградом, и конфетами, и халвой с пастилой. Остывшая бульотка и пустые чашки мозолили глаза. Наигравшийся котёнок свернулся клубком в уголке софы и сладко спал.

– Не обязательно шить куклу. Можно сделать медвежонка Тэдди, которому из одёжки понадобится только бант. Или ты потом для маленькой Тильдочки тоже захочешь сделать друга или подружку? – улыбнулась она, заметив, с каким интересом слушает её Тауни.

– А что, можно и такое?

Ольга рассмеялась. У внучки дворецкого не было ни друзей, ни подруг, поэтому она таким необычным способом решала вопрос немого одиночества своих «подопечных».

– Дедушке понравилась подушка? – после недолгого молчания спросила «виконтесса».

Тауни счастливо улыбнулась:

– Да, миледи. Он сказал, что это самая сладкая подушка в его жизни.

– А это тебе, – достала Ольга блокнот, сделанный для девочки. – Будешь записывать в него всё, что захочешь: свои мысли, понравившиеся песни, стихи или строки из прочитанных книг.

– А рисовать в нём можно? – Тауни гладила глянцевый перелёт из пёстрой «мраморной» бумаги.

– Рисовать лучше в предназначенном для этого альбоме. Но маленькие рисунки, разумеется, рисовать можно.

– Большое спасибо, миледи, – девочка радостно прижала книгу к груди.

За неделю отсутствия лорда Малгри душевное равновесие Ольги восстановилось. Но стоило графу появиться в поместье, да ещё в обществе графини, она в очередной раз почувствовала себя несчастной. Красные тюльпаны и сладости лишь усугубили состояние. Ольга понимала, что это всего лишь благодарность за её помощь с докладом, одним из вариантов которого, видимо, воспользовался мужчина. Она не рассчитывала ни на какую благодарность и то, что о ней не забыл Мартин, делало его в её глазах ещё привлекательнее. Да и кто знает, возможно, красивый жест со стороны графа не был единственным. Шэйла не раз переписывала тексты его сиятельства.

Бежать из этого дома! Бежать от него! Не видеть! Не думать! Не мечтать! – приказывала она себе. У него же это отлично получается! Значит, и она сможет.

Ольга засунула руку под валик на софе и нащупала записную книжку в красном сафьяновом переплёте. В своих записях она подошла к описанию настоящего времени и часто думала, где бы устроить тайник для книги. Хоть она и пишется на русском языке, но допустить случайного любопытства Мартина и тем более Стэнли она не может. Необходимость прятать записную книжку тяготила. Любое укрытие для неё казалось легкодоступным и ненадёжным.

За окном быстро сгущались сумерки. Тауни играла с котёнком, который мешал ей обряжать Тильду в новое платье. Ольга зажгла лампу и собрала обрезки ткани.

– Тауни, кем ты хочешь стать? – спросила она.

Девочка, глядя на тюльпаны, задумалась.

– Я хочу, как вы, красиво рисовать, красиво шить и вышивать, красиво танцевать и готовить вкусную еду. Я хочу стать такой красивой, как вы, миледи. Хочу стать настоящей леди.

– Всему этому тебя научат в пансионе, – погладила её по голове Ольга. И дорога у тебя будет в гувернантки или компаньонки. – Забери обрезки. Если будет желание, пошей что-нибудь Тильде.

– Ей нужна нижняя сорочка и панталоны, – серьёзно ответила Тауни. Забрала котёнка в охапку и подхватила небольшую корзинку с куклой и рукоделием: – А ещё нужны тёплые носки.

Девочка ушла, а Ольга перенесла тюльпаны на прикроватный столик и вернулась к секретеру. Она писала о ленче в обществе хитрой и льстивой леди Линтон, писала о том, что думает о ней. Если Мартин женится на Мариам – а всё идёт к этому, – то не станет ли его поступок роковой ошибкой для него? Жаль, что у Ольги нет возможности узнать о жизни женщины больше. Возможно, неприязнь к ней продиктована ревностью, которая вопреки здравому смыслу, всё ещё продолжает царапать душу когтистой лапой, и графиня до сих пор искренне любит лорда Малгри.

Ольге показалось странным, когда леди Линтон, сославшись на сильные головные боли, отказалась от обеда. Попросив вместо чая принести кофе, она уединилась в гостевой комнате. Неужели приручение Мартина началось так рано? – удивилась Ольга. Как он поведёт себя с внезапно «заболевшей» гостьей?

По внешнему виду и выражению лица его сиятельства ничего понять не удалось. Он вёл себя спокойно, глаз не прятал, ел с аппетитом, словно отсутствие графини за столом было обыденным делом.

После обеда «виконтесса» не стала беспокоить Мариам поздним визитом и, взяв книгу, направилась в библиотеку. В последние дни она не могла подобрать для чтения что-нибудь более-менее подходящее под настроение. В романах незнакомых писателей ориентировалась плохо, а книги любимых авторов среди многочисленного фонда читальни так и не нашла.

Она свернула в коридор, ведущий в библиотеку, и наткнулась на Траффорда. Он стоял на почтительном расстоянии от двери, из-за которой доносились громкие голоса.

– Что там происходит? – спросила она, окинув быстрым взглядом поднос с бутылкой вина, двумя бокалами и фруктами. Могла и не спрашивать: отец и сын ссорились.

Дворецкий глянул на книгу в её руке и величественно произнёс:

– Сейчас вам лучше туда не входить, миледи.

Вместо ответа Ольга скептически посмотрела на Траффорда и подошла к двери. Голос графа стал громче. Она не предполагала, что Мартин может быть настолько громогласным. Её сердце замерло, дыхание прервалось.

– Это авантюра чистой воды, – едко выговаривал его сиятельство. – Сколько ты уже потерял на этом проекте? Даже Америка и некоторые европейские страны не поддерживают Францию.

– Французы обставят Англию в два счёта! – горячился в ответ Стэнли.

– Вздор! Сколько длится стройка? Ещё немного и мыльный пузырь лопнет!

Что-то грохнуло – то ли отлетел стул, то ли по столу хлопнули тяжёлым предметом. Ольга вздрогнула и шагнула от двери. Получить ею по лбу не входило в её планы.

Голос виконта стал тише:

– Британское правительство в самом начале сделало всё, чтобы воспрепятствовать этому проекту, называя его баснословно дорогим и невыполнимым. А что мы видим сейчас?

– Что мы видим? – голос графа сочился сарказмом.

– Железная дорога ведёт к самому каналу, – не унимался сын. – Длина водного пути между Западной Европой и Индией сократилась почти на пять тысяч миль!

– И что? Шестилетний срок, в который твой хвалёный Лессепс обещал завершить работы, провалился. Работы идут уже девять лет. Девять! Суэцкому каналу не быть!

– Джеймс утверждает обратное, – возбуждённо продолжил Стэнли. – Он видел ситуацию изнутри. Ещё один прорыв и канал будет достроен. Акции упали в цене. Надо брать.

– Твой Джеймс так же слеп, как и ты. Ничего не получишь!

– Я заберу лишь часть причитающегося мне наследства. Имею право.

– Имеешь право?

Что-то снова громыхнуло, и Ольга отмерла. Речь шла о Суэцком канале. Как же, она помнит! Судоходный бесшлюзовой морской канал на северо-востоке Египта соединил Средиземное и Красное море. В этом году, – вернее, в том, из которого она «пришла» – в библиотеку прислали парочку красочных плакатов. В них говорилось о 150-летии Суэцкого канала. Его открытие состоялось 17 ноября 1869 года.

Рука потянулась к дверной ручке и Ольга опомнилась лишь тогда, когда две пары мужских глаз уставились на неё. Яркий свет лампы на столе осветил их напряжённые лица. Ей не пришло ничего другого в голову, как закрыть за собой дверь и продолжить движение. В гробовом молчании она классической походкой модели прошла к ближайшему книжному шкафу. Медленно, словно нехотя, провела кончиками пальцев по корешкам книг – туда и обратно. Остановив выбор на самой толстой, с усилием вытащила её, вставив взамен принесённую с собой.

Обратный путь она проделала в молчании, полностью игнорируя присутствие разгорячённых спором мужчин. Будто их и нет вовсе! А они были. Она слышала их шумное дыхание; с их стороны шли осязаемые волны бешеной энергии. И это хладнокровные англичане? Хотя, в жилах конкретно этих британцев течёт не голубая английская кровь, а… бог знает какая. Сборная солянка!

Закрыв за собой дверь, Ольга прильнула к створке и обратилась в слух.

– Послушай меня, отец, – услышала она голос Стэнли. Вот же неугомонный! – Одно из правил коммерции гласит: без риска нет прибыли. Чем больше риск, тем выше доходность. Банкиры и промышленники – люди и они могут ошибаться. В любом деле ошибки неизбежны.

– Эти люди не ангелы. Они используют чужие деньги для собственного обогащения. Жажда наживы толкает их на сомнительные, рискованные и порой преступные предприятия. Ты с Джеймсом входишь в десятки тысяч тех людей, которые доверили им свои деньги. Вы прогорите.

Ольга вздохнула: понятно, шоковая терапия оказалась недостаточно жёсткой. Спор имел все шансы вернуться с новой силой. Она вновь потянула ручку двери на себя, и опять её появление было встречено могильной тишиной. В воздухе слышалось сухое потрескивание энергетических разрядов. Не глядя на мужчин, она направилась к дальнему книжному шкафу. Проделав повторный трюк с книгой, она прошла в опасной близости мимо спорщиков и была остановлена недовольным возгласом Стэнли:

– Шэйла, что ты здесь делаешь? Разве ты не слышала, что мы с отцом разговариваем?

Она развернулась к «мужу» и вскинула на него удивлённые глаза:

– Ой, вы здесь? Оба? Простите, что помешала.

– Пусть выберет книгу, – улыбнулся Мартин.

– Так она, вроде, уже выбрала, – протянул руку виконт через стол, отнимая книгу у Ольги. – О-о, «Книга змей»?

– Хорошая книжечка, – сыронизировала «виконтесса», возвращая себе раритет. – Злободневная. Пожалуйста, не ссорьтесь по пустякам, – одарила она мужчин обворожительной улыбкой.

Граф усмехнулся:

– Пустяки? Твой муж хочет лишить наследства моих внуков.

– Вот как? – глянула она укоризненно на Стэнли. – Вы же не позволите ему этого сделать?

– Даже не сомневайся.

– Речь идёт о Суэцком канале? – не спускала Ольга глаз с разложенной на столе карты мира. – Простите, но ваш… эмм… разговор… был слышен даже в стенах моей спальни.

– Шэйла, ты зачем пришла? – настала очередь виконта буравить её недовольным взором.

– Вот, – продемонстрировала она «Книгу змей». – К тому же не знаю, как сказать…

– Шэйла,.. – нетерпеливо начал Стэнли.

– Погоди, – остановил его жестом Мартин и подался к ней. – Пусть скажет.

– Я вот думаю… – прижала она книгу о гадах к груди, лихорадочно думая о том, как преподнести мужчинам нужную информацию и прекратить опасный спор? – Наполеон Бонапарт тоже горел желанием возродить строительство старого заброшенного канала. Он тогда был в Египте с военной миссией и заодно побывал на нём. Вскоре, как мы знаем, ему пришлось оставить эту затею. Стало не до неё.

– Что ты хочешь этим сказать? – проявил «муж» несдержанность.

– Всё же когда-нибудь канал будет достроен, – решительно закончила Ольга. – В его открытии для судоходства даже не нужно сомневаться.

– Ты что-то знаешь? – подозрительно уставился на неё граф.

– Что я могу знать?.. – медлила она в поисках нужной фразы. – Откуда я могу знать, что торжественное открытие Суэцкого канала состоится… – она подтянула чистый лист бумаги, взяла карандаш и размашисто крупно написала «17 ноября 1869 года», – через два с половиной года? Вот! Сохраните этот лист, милорд.

Стэнли усмехнулся:

– Действительно, откуда тебе знать такое? На кофейной гуще нагадала? – его улыбка стала шире. – Спасибо за поддержку, дорогая.

– Наванговала, – уточнила она, направляясь к выходу.

Пропустив Траффорда с подносом и закрывая за собой дверь, услышала голос виконта:

– Что она сделала?

Ольга постояла ещё немного, вслушиваясь в неясный тихий разговор отца с сыном.

– Давно бы так, – выдохнула она, опуская глаза на книгу. И правда, книжечка попалась «в тему». Открыв её на середине, вчиталась в едва различимые буквы выбранной для забытого гадания строки. – В тенистой кроне большого дерева разглядеть аспида очень нелегко.

В настенных канделябрах тускло горели свечи. В полумраке коридора растаял силуэт дворецкого.

– Угу, – буркнула «виконтесса». Тенистое большое дерево – это Мартин, а аспид… ядовитый… понятно кто – леди Линтон.

– Некоторые виды змей питаются исключительно жабами и лягушками, – читала она дальше. Надо же, всё верно. Можно было и не гадать. Мариам в Париже, без сомнения, лакомилась лапками бесхвостых земноводных. Ольга не удивится, если деликатес под названием «Сuisses de nymphes d'aurore» (фр.) – «Ножки нимф утренней зари» стал любимым блюдом зловредной графини.

Глава 44

На следующий день лорд Малгри и Мариам уехали, и Ольга вздохнула с облегчением. Графиня находилась в приподнятом настроении и выглядела отдохнувшей. Мартин, если и был чем-то озабочен, то своего настроения ничем не выказал. Лишь за завтраком «виконтесса» поймала на себе его беспокойный – так ей показалось – взгляд.

Узнав, что через три дня Стэнли собирается в Лондон по вопросу покупки акций «Всеобщей компании Суэцкого канала» и она едет с ним, обрадовалась как дитя. Сменить обстановку и увидеть столицу Англии девятнадцатого века представлялось ей невероятно фантастическим событием. Ольга не видела город двадцать первого века и не могла сравнить с его нынешним состоянием, но одна только мысль, что она приобщится к истории и всё увидит воочию, приводила её в трепет.

То, что в городском доме графского семейства, скорее всего, Мартин тоже будет жить, она не беспокоилась. Его увлечение графиней и парламентская сессия давали надежду на нечастое общение в стенах дома. К тому же она не собиралась сидеть взаперти. Хотелось пройтись по Трафальгарской площади, посмотреть колокольную башню Биг-Бен, Вестминстерский (Парламент) и Букингемский дворцы, Тауэр и многое другое, о чём так много читала и рассматривала на цветных фотографиях.

Приподнятое настроение сопровождало её на протяжении трёх дней. Завтра… Завтра она увидит Лондон.

Ольга делилась мечтами с записной книжкой-дневником, а Селма откладывала на софу вещи леди Хардинг, которые надлежало взять с собой. «Виконтесса» не знала, что из вещей Шэйлы есть в городском доме, поэтому решила подстраховаться и обеспечить себя всем тем, что не лишит её комфорта и не омрачит приятное пребывание в столице. Предстояло позаботиться и о багаже Стэнли.

Так Ольга выяснила, что в её распоряжении есть кофр – сундук, который можно ставить вертикально; коричневая кожаная сумка-саквояж, способная заменить небольшой современный чемодан; дорожное платье, защищавшее от грязи и пыли, шляпка с густой вуалью и ботинки для поездок такого рода.

Кофр, обитый водонепроницаемым холстом и запирающийся на замок, таил в себе не только одежду, обувь и бельё, но в нём также имелись специальные отделения для вееров, перчаток и других аксессуаров. Одежда в «сундуке» не мялась и сохраняла свежий вид, хрупкие предметы были надёжно защищены.

Ольга убрала записную книжку и собралась спуститься в столовую на ленч, как в её комнату влетел Стэнли. Немного растрёпанный и запыхавшийся от быстрой ходьбы, с блестящими от возбуждения глазами он выглядел устрашающе. «Виконтесса» поёжилась и встала ему навстречу.

Не говоря ни слова, он подошёл к ней и приблизил искажённое яростью лицо к её лицу.

– Где? – прошипел он сипло, хлестнув по ней злым неожиданно тёмным взглядом. – Где ты держишь его письма?

Он махнул перед её лицом листом бумаги и Ольга рефлекторно отшатнулась. Ещё немного, и он бы задел её.

– Чьи… письма? – сдвинула она брови, чувствуя, как холодеют руки и наливаются свинцом ноги.

– Шэйла, или ты всё расскажешь и покажешь сама, или…

Он не договорил, уставившись в её глаза тяжёлым колючим взором. Озноб электрическим током прошил тело Ольги; в районе сердца появилась тянущая боль; задрожали руки. Она поняла, что стряслось что-то ужасное.

– Стэнли, что случилось? – встревожено спросила она и не узнала своего голоса – глухого и настолько тихого, что усомнилась в том, что произнесла вопрос вслух. Она качнулась назад и упёрлась бедром в столешницу секретера.

Виконт шумно втянул воздух и небрежно отстранил её в сторону.

– Я найду сам, – уверенно сказал он, и Ольга услышала, как в его руке зашуршал сминаемый лист бумаги.

Письма? Он хочет найти какие-то письма? Пусть ищет! В поисках дневника Шэйлы она обыскала спальню вдоль и поперёк. Ничьих посторонних писем, записок, пригласительных или визиток не было и в помине. «Виконтесса» отодвинула разложенные на софе платья и села. Огляделась в поисках Селмы, но той и след простыл.

Потирала ладони, пытаясь унять дрожь рук, и смотрела, что творит Стэнли. Ничего, пусть спустит пар, – успокаивала она себя. Он ничего не найдёт, утихомирится и тогда она расспросит его, что случилось.

А он искал – настойчиво, сосредоточенно, яростно. Стучали дверцы секретера. С шумом вылетали ящички. Их содержимое рассыпалось, шуршало, звенело, летело, скатывалось на пол, смешивалось. Особое внимание было уделено письмам Веноны, клочкам записок с памятными датами и бумагам, мало-мальски похожим на переписку.

Вот он замер. В его руке Ольга заметила голубой прямоугольник визитки. Почему она не сожгла карточку со словами благодарности от Мартина, не знала. Машинально положила её в секретер и благополучно о ней забыла.

Стэнли вскинул голову и глянул на жену, будто выстрелил в упор.

– Это от твоего отца, – опередила она его. – Было приложено к цветам, фруктам и сладостям. В знак благодарности за помощь с докладом. Надеюсь, его почерк тебе знаком.

Как ей удалось произнести это спокойно, она не поняла. Против высокого, сильного и разъярённого мужчины, она казалась себе совершенно беззащитной. Возможно, стоит подойти к камину и на всякий случай присмотреть что-нибудь из каминных принадлежностей? Например, кочергу.

– Будешь упорствовать? – ноздри «мужа» раздулись, и он слегка приподнял подбородок.

– Если ты объяснишь, в чём дело, я готова сотрудничать с тобой, – погасила Ольга в себе последнюю искру страха – он не сможет ударить беззащитную женщину.

Стэнли неверяще ухмыльнулся и демонстративно потряс в воздухе зажатым в кулаке листом. Бросил его на колени Ольге и продолжил поиск.

«Виконтесса» разгладила лист. В письме, написанном ровным и округлым почерком, анонимный доброжелатель предупреждал уважаемого и благородного лорда Хардинга, что его супруга леди Хардинг имеет тайную связь с молодым мужчиной и их неоднократно видели вместе. Его имени он не называет, но уверяет, что подтверждение любовной связи можно найти в виде писем, которые леди свято хранит в укромном месте своего будуара.

Ольга укоризненно глянула на «мужа». Тот тяжело дышал, но лихорадка азарта от поиска доказательств неверности жены заметно спала.

– Дурак, – вырвалось у неё по-русски.

Стэнли нахмурился и молча перешёл к комоду. Кажется, он не понял посыл Ольги. На пол полетело содержимое ящиков.

«Виконтесса» откинулась на спинку софы. Желание закрыть глаза и заткнуть уши стало настолько сильным, что она на миг поддалась ему, смежив веки. Подхватившись, открыла глаза.

– Жаль, что твой отец уехал. Пусть бы посмотрел, чем ты занимаешься, – с горечью сказала она, наблюдая за вылетающими из шкафа платьями и пикирующими вниз шляпными коробками. – Прекрати, Стэнли. У меня нет любовника. И никогда не было. Сядь, – похлопала она ладонью рядом с собой. – Давай обсудим создавшуюся ситуацию спокойно. Кто-то хочет помешать нашему счастью.

Мужчина стоял посреди комнаты и обшаривал взглядом поверхность мебели.

В два шага он преодолел расстояние от кровати до камина и дёрнул на себя лоток под каминными часами. Они качнулись и сдвинулись с места. Лоток бесшумно выскочил и вывернулся в руках «мужа». «Виконтесса» открыла рот, чтобы предупредить Стэнли быть аккуратнее, но не успела. Яркое пятно чего-то небольшого полетело в её направлении и приземлилось у ног.

Виконт оказался проворнее.

Ольга изумлённо смотрела на его руки. Из книжки-малышки в розовом мраморном переплёте выглядывал сложенный вчетверо лист бумаги.

Мужчина отбросил книгу и развернул его, вчитываясь.

Она видела, как меняется его лицо по мере чтения. Как оно покрылось мертвенной бледностью. Как дрогнула рука.

– Шэйла, – тихо произнёс Стэнли и сузил глаза. В них не было ни былой злости, ни ярости. Только боль и непонимание только что произошедшего, – ты посмела…

«Виконтесса» вздрогнула от захлопнувшейся за ним двери. Пустым взглядом скользила по разбросанным вещам и предметам. Невыносимая тоска сжала сердце; спазм перекрыл дыхание. Она, сложив руки на животе, согнулась. Глаза упёрлись в раскрытую книгу под ногами.

Ольга различила строки стихотворения лорда Байрона на французском языке. Вот он – роковой шестой том. Вот она – та самая страница.

– …Пусть старость мне кровь беспощадно остудит,

Ты, память былого, мне сердце чаруй!

И лучшим сокровищем памяти будет —

Он – первый стыдливый любви поцелуй! – прочитала она шёпотом и вскочила с места.

Ольга догнала виконта на первом этаже и увязалась за ним.

– Стэнли, подожди, – просила она, едва поспевая за размашистым шагом рослого мужчины. – Постой. Давай поговорим. Что ты нашёл? Покажи мне.

Рванув на себя дверь в библиотеку, он развернулся к жене:

– Шэйла, уйди!

С силой захлопнувшаяся перед «виконтессой» дверь едва её не ударила.

– Стэнли… – беспомощно прошептала Ольга, гипнотизируя дверное полотно.

Возможно, закрытая перед носом дверь и грозный повелительный голос «мужа» могли остановить Шэйлу, но не Ольгу. Раздумывать было некогда. Она выдохнула и вошла в библиотеку.

Виконт сидел за своим столом и перечитывал послание.

Женщина решительно подошла к столу.

– Я сказал – уйди.

Глаза «мужа», которые она помнила буквально вчера горящими голодным желанием и нежностью, сейчас походили на куски острого льда, кромсающие в кровь её душу.

– Я хочу знать, что там написано, – указала она взглядом на лист, подрагивающий в его пальцах. – Чьих рук это дело?

Стэнли пронзил её холодным сумеречным взором и откинулся на спинку стула:

– Ты разве не поняла, что я сказал?

– Выслушай меня. Пожалуйста, – сложила Ольга ладони в молитвенном жесте, сцепившись взглядом с его глазами. – Это письмо подбросили. Неужели ты думаешь, что женщина будет хранить любовные письма у себя под боком?

– Верно, не будет, – он, не отпуская её взгляда, нагнулся вперёд. – Поэтому их у тебя и нет. Оно пришло на днях. Верно? – прищурился виконт и понюхал лист: – Ты не успела его сжечь.

– Это письмо подбросили, – повторила она твёрдо. – Дай мне прочесть, – протянула она руку. – Там есть подпись?

«Муж» демонстративно выдвинул ящик стола и положил в него письмо. Щёлкнул замок. Ключ опустился в нагрудный карман сюртука. Стэнли медленно встал и, возвышаясь над столом, с достоинством выпрямился:

– Жди моего решения.

– Какого решения? – крикнула она в его спину. – Стэнли! Что за бред?

Стукнувшая дверь плотно закрылась за мужчиной.

Вот и поговорили, – Ольга обессилено села на стул, на котором только что сидел виконт, и подёргала выдвижной ящик. Это вам не хлипкая офисная мебель с замками, легко вскрываемыми скрепкой. Дубовый стол голыми руками не возьмёшь. Зачем же голыми? Раздосадованная «виконтесса» изучала бронзовый врезной замок и зазор между столешницей и передней стенкой ящика.

Исхлёстанная злым взглядом «мужа», она накручивала себя его незаслуженными обвинениями и действиями. Унизительный обыск, нежелание мужчины выслушать её… Даже у преступников есть право последнего слова. Она купалась в своей обиде, выныривала и погружалась в неё вновь. Всё же злость – это чудесно. Она не даёт раскиснуть, держит в тонусе, подстёгивает. Это Ольге как раз и нужно.

Она поднялась в комнату Стэнли. Пройдя вдоль стены с коллекцией холодного оружия, облюбовала короткий меч, похожий на большой кинжал. Став на стул, сняла его со стены. Он оказался ещё и тяжёлым.

– То, что надо, – взвесила она меч в руке.

Взломать ящик стола неопытному взломщику, даже имея в руках орудие, не так-то просто. «Виконтесса», не заботясь о целостности лаковой поверхности от физического воздействия, с усилием загнала меч в зазор между столешницей и передней стенкой ящика. Накинув на острый клинок найденную в кресле у камина шаль, Ольга практически повисла на нём. Но не тут-то было! Меч повело в сторону. Он выскользнул из щели и с грохотом упал на пол, больно ударив взломщицу по ступне.

– Чёрт бы тебя побрал! – массировала она ушибленную ногу.

Рано обрадовалась! Вновь ощупывала и изучала замок. А что, если его выбить внутрь? В коллекции с оружием она видела тонкий и узкий кинжал. Ещё бы камень найти, чтобы…

Ольга не успела продумать новый вариант взлома, как дверь библиотеки распахнулась, и Стэнли с перекошенным от злобы лицом бросился к ней. Увидев на полу меч, он вскрикнул:

– Боже мой, Шэйла! Квилон! Пятнадцатый век! – бережно поднял оружие, осматривая. – Ты собралась им вскрыть стол и выкрасть письмо?

– Я просила тебя по-хорошему, – отступила она на шаг, глядя на меч в руках мужчины. – Мне необходимо знать, что в нём написано, и кто его подписал.

Виконт сжал челюсти, на скулах проступили узлы желваков. Его глаза слегка сузились, пряча закипающий гнев и раздражение.