Текст книги "Исправление настоящего (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 57

– Пока я поняла лишь одно, – сделала вывод Кэт из услышанного, – что верить нельзя вообще никому. Кукловодом может быть кто угодно, включая и тебя. Мог бы себя и выгородить, чтоб даму не волновать. Зря я, наверное, все же не сдала тебя копам. Мало того, что ты промышляешь убийствами с крыши, похищениями граждан, так еще занимаешься и вооруженным разбоем на дорогах. Бросил умирать человека в поле, угнал грузовик у хорошего человека. Как тебя вообще земля носит, такое чудовище?

– Понятия не имею, – пожал плечами Погорел, приглядываясь к странному наряду, в который ему предстояло облачиться по прихоти хозяина дома, – еще не поздно все исправить. Мне хуже уже не будет, отсижу и выйду, если конечно докажут мою причастность ко всему этому дерьму. А вот твою яму никто пока еще не закапывал. И было бы это нужно мне, родись я землекопом, то уже и цветочки бы сверху посадил.

– Эстет, однако, – заметила Кэт, прикладывая к своим чудным плечикам необычное платье, – я откуда знаю, что тебе надо и какие цели ты преследуешь. Пока же от нашего общения только одни проблемы. Начнем с самого с начала, кого мы боимся? Какого-то кукловода, некую маску, которая всем и заправляет. Им или ей может быть кто угодно…

– Не исключая присутствующих, – кивнул Погорел.

– Минус твоя взорванная подружка и застреленный дружок, – дополнила Кэт. – Не так уж и много подозреваемых: ты да я, да мы с тобой.

– И никаких больше предложений?

Кэт тут же вставила в список подозреваемых Альберта и его родного дядю, а потом еще, вспомнив странного типа из ночного клуба, отхватившего себе палец, и его кикимору с зелененькими волосиками.

– Твои предположения, кто злодей? – спросила она, устав от собственных предположений и прикидывая, как влезть в это шикарное одеяние тех дивных времен, когда дамы могли позволить себе занимать так много вокруг себя пространства.

– Понятия не имею, – пожал плечами Погорел, прямо у нее на глазах превращаясь во что-то непонятное или в кого-то непонятного в этом клоунском обличье.

– Тебе идет, – улыбнулась Кэт.

– Злодей в твоем окружении, в моем все уже закончились. У этого твоего кучерявого придурка попроще ничего для нас не нашлось, чем вырядить нас в скоморохов.

– Кроме еще директора твоей компании, – заметила Кэт, – мстящего за свою брошенную дочку. И этого в очках, которому ты рога смастерил, да и твоя Кира тоже может мстить.

– С того света?

– Извини, как-то не привыкла еще к мысли, что одной пешки на игральной доске уже нет. Как бы она и не оказалась королевой.

– Пойдем лучше на улицу, здесь совсем дышать нечем, – вдруг предложил Погорел, – да и стены здесь…

– Только сначала помоги застегнуть мне молнию на спине, – женщина повернулась к нему спиной и втянула живот. – Ой, больно! Кожу, изверг, не цепляй, ничего тебе доверить нельзя.

Пришлось потрудиться, чтобы удовлетворить ее прихоть. И пока он осторожно двигал по спине собачку молнии кверху, рассказала ему, что это она попросила доставить для них эти старинные наряды, обнаруженные ею случайно в гардеробной.

– Клоунские, – уточнил Погорел.

– Пусть так, – кивнула она, – у него много там разных нарядов для проведения домашних спектаклей, – пояснила она дальше, с улыбкой рассматривая новоявленного Пьеро в ядовито-зеленом балахоне с огромным кружевным воротником вокруг шеи. – Его бывшая супруга всегда имела слабость к театру и когда у них завелись деньги, подсела конкретно на домашние постановки.

– Театралы, твою…

– Я тебе нравлюсь? – покружилась на месте она, представляя и тому полюбоваться точно таким же нарядом на себе, только ядовито-синего цвета.

– Картинке не хватает немного красного и лестницы, – усмехнулся он, вспомнив недавнюю комнатку с узницей, если… Если, конечно, это ему не померещилось.

– Красное есть, – Кэт достала яркую помаду и принялась красить себе губы. Мгновение и перед ним уже стояла безликая клоунесса, будто сошедшая с картины. – Давай и тебе, – протянула она руку с помадой и к его губам.

– Сдурела, – отстранился он, – хватит и того, что я напялил на себя эту хрень.

– Как хочешь, не хочешь губки, давай пририсуем тебе кровавые слезки, возражения не принимаются.

– Ты тоже видела комнату с той ужасной картиной.

– Ничего я не видела, комнату видел ты, – возразила Кэт. – Мне Альберт в ночном клубе рассказал историйку про одного типа, пропавшего много лет назад при загадочных обстоятельствах. Он тоже намалевал картинку на стенке, облачился в такой же, как на тебе балахон и повесился в сарае, предварительно устроив в нем пожар, чтоб никто не смог его спасти. Вот и прикинула, может это здесь и случилось? Ты же комнату видел с рисунком на стенке…

– А причина?

– Альберт говорил, что приревновал свою любимую к столбу и убил, устроив завал в какой-то там заброшенной ветке метро при съемках фильма. Малый трудился режиссером, свихнулся на молоденькой артистке, не принявшей его ухаживаний, расправился сначала с ней, потом с собой.

– Сказки рассказываешь?

– Пересказываю, – усмехнулась Кэт, – то, что услышала в ночном клубе перед тем, как меня стащил в свой подвал один тип.

– А вот с этого места прошу поподробнее, пожалуйста, – попросил Погорел.

И Кэт в подробностях поведала ему об том странном выступлении худосочного Арлекина в маске, его историю и их последний разговор.

– Знаешь, – предположила в самом конце она, – у меня такое ощущение, что тот злодей только ради меня весь этот спектакль и затеял, чтобы потом украсть или убить, но ты ему помешал.

– Возможно… – кивнул Погорел, – что в одной из комнат этого замка я как раз и видел ту самую любовь, которую якобы завалило чьей-то сумасшедшей любовью в метро, если только это не ты, моя прелесть.

– Так, блин, все, – захлопала в ладошки Кэт, – нам и своих страшилок достаточно, чтобы забавляться еще и чужими. Проехали. Лучше бы я выбрала старинное платье элегантной графини и ее седовласый парик с чудесными локонами до плеч, а тебя бы вырядила в форму офицера времен императора Павла, там такая тоже была.

– И заняться поисками самого Павла, – улыбнулся Погорел, – чтобы его задушить.

– Ты точно прирожденный убийца, – вздохнула она.

– Идем, – потянул он за руку женщину, – хозяин уже заждался. Доставим старику удовольствие своим идиотским видом, раз он так любит маскарады.

Кэт послушно последовала за ним, не забыв при этом нацепить на лицо еще и осточертевшую маску, предусмотрительно прихваченную еще из гаражного подвала. И уже когда они оказались на свежем воздухе, Погорел, убедившись, что подслушивать их уже не могут, продолжил:

– Ты в своих этих компаньонах уверена на все сто, что они тебя не кидают, что не они тебя и заказали? Как показывает практика, дела семейные – это дела семейные, в которых самым главным аргументом зачастую оказывается кухонный нож.

– Зачем им меня кидать или резать, со мной можно заработать гораздо больше, чем у меня украсть, не вижу смысла.

– А авария?

– Мое в ней участие – чистая случайность, это тебя подставляли конкретно, разыгрывая или проверяя на вшивость, не знаю уж ради чего.

– Пусть так, – кивнул Погрел, – разыгрывали меня, но на скамью подсудимых сядем мы уже вместе, если не докажем свою непричастность к этой забаве.

– Я-то за что?

– За брелок на своей чудной шейке, – ответил он уклончиво. – Допустим, что для кого-то все так удачно сложилось, когда ты попала в аварию, что не воспользоваться этим он просто уже не мог.

– У нас очень солидное предприятие, связи компаньонов в верхах и мои деньги…

– Насколько я понял, – перебил ее Погорел, – с отставкой Лужка, на их связи там рассчитывать уже не приходится. Иначе хозяин-то в рабочее время дома бы не сидел, спиртным бы не баловался. Похоже, что вышибли-то из-под него правительственную подпорку.

– Я так не думаю, – уверенно заявили Кэт. – Просто сделал себе выходной, в его возрасте это уже нормально. Когда все налажено, то можно и среди недели отдохнуть. Нет, он воровать точно не будет, при его-то миллионах, не смеши меня.

– Воруют не только по тому, что все уже есть, а исключительно из-за того, что чего-то еще не хватает. Допустим у твоего надежного компаньона безвыходная ситуация: вложился в одно дельце и прогорел. И все ваши общие денежки тю-тю… Ясно, что ни о каком дальнейшем бизнесе не может уже идти и речи, а им еще по кредитам платить, ты бы как поступила на его месте? Отталкиваемся от того, что ты не подсадная кукла Клинова, исчезнувшая с радаров тоже в это самое время, что и твоя авария и до сих пор не объявившаяся.

– Прежде всего, я не брала бы чужих денег. Мои компаньоны не такие, – уперлась в свое Кэт, – они солидные люди с чистыми руками, они…

– Будем надеяться, ваша темная светлость, – вздохнул Погорел, усаживаясь на скамейку возле дома и закуривая. Кэт, приподняв широкий подол своего изумительного платья, присела рядом.

– Вот и надейся, вредный гвардеец, надежда всегда подыхает последней.

– Ты сядешь за перевод из-за бугра двадцати миллионов?

– Это мои деньги.

– Корпорации, – уточнил Погорел, – которую ты со своими сообщниками и развела на кругленькую сумму. Если только жулики тебя не использовали в слепую.

– Никто меня не использовал, – возразила Кэт. – Это цена входного билета в солидный строительный бизнес. У вас же по-другому дела не ведутся, все через вась-вась…

– Через дашь-на-дашь, – поправил ее Погорел. – Хорошо, если так, в чем я очень сильно сомневаюсь. Американского адвоката к тебе не подпустили, тебя к ним тоже не выпустят, была американка и сплыла, а вместе с ней и двадцать лимонов, которые она сама же куда-то якобы и дела. Гадкие мальчики за твои делишки никакой ответственности нести не будут, откуда они знают, как ты ими распорядилась, на тряпки потратила.

– Мы тендер выиграли на строительство…

– Уже легче, – рассмеялся он. – Это они тебе сказали?

– Сама нафантазировала, – разозлилась Кэт. – Все, закрыли тему. Лучше расскажи, зачем ты меня похитил?

– По сотому разу?

– Хоть по трехсотому, – хочу подловить тебя на неточностях. Толстяк, которого ты оставил умирать на солнце, скорее всего уже умер.

– Я вызвал полицию, разберутся.

– Так вот он уверен, что ты и есть кукловод, я твой рассказ очень хорошо помню. Докажи мне обратное, и я гарантирую тебе свою защиту в суде, подгоню тебе самого крутого адвоката и ты, возможно, отделаешься лишь легким испугом.

– Я тебя не похищал у жизни, а спрятал от смерти, это разные вещи, – ему уже осточертело доказывать свою правоту этой тупице, которая спустя какое-то время забывала почти все, что он уже ей до этого рассказывал, принимаясь за старое – обвинять его во всех крупных грехах человечества и своих мелких бедах.

– Я тебя просила? – лицо-маска уставилось на бестолкового клоуна-человека.

– Тот, кто все это придумал, постарался, чтоб я засветился, и не так уж важна, стрелял бы я в тебя той ночью или нет. Повторяю еще раз для особо тупых, кто-то за тебя взялся конкретно, и пока он свое дело теперь до конца не доведет, вряд ли успокоится. – Он замолчал и стал рассматривать ползущую божью коровку по своей руке. Семеня крошечными ножками, она щекотно поднималась вверх к его локтю. Щелчок, и насекомое отправилось изучать гадкую действительность дольше. Хотелось к своим за столик с бутылкой красного на троих. К своим дорогим и любимым, а вместо этого приходилось общаться с этой куклой.

– Извини, – буркнул он, поднимаясь, – я в уборную. А ты пока вспомни, чем тебе еще запомнился этот ряженый псих из ночного клуба, кроме того, что он был в маске и вокруг него кружился какой-то скоморох.

– У него глаза были разные, – бросила вдогонку Кэт, – и воняло враньем изо рта. Все последующие дни, что я провела в твоем подвале, мне почему-то казалось, что это именно твой запах и есть.

– Креститься не пробовала?

– Нет, дай мне руку, пожалуйста, – попросила она и стала внимательно ее рассматривать.

– Можешь не гадать, – скептически усмехнулся он, – моя линия жизни тебе ничего скажет.

– Зато скажет твой указательный палец, – провела она медленно своим красивым ноготком по его забинтованному пальцу. – Не поверишь, но у того клоуна из ночного клуба был точно такой же обрубок.

– Такой же обрубок, как у меня? – удивился Погорел, не веря в очередную байку.

– Не поверишь, – ответила серьезно Кэт, – но прямо точь в точь. Не расскажешь, где фаланги лишился?

Глава 58

Погорел сжал пальцы в кулак и убрал руку за спину.

– Когда очнулся в полиции после неудачного угона «Майбаха», пальца уже не было. Может, пулей срезало, – предположил он, – или железом в машине рубануло. При аварии можно чего угодно лишиться.

– Верю, – кивнула Кэт, – сам себе ты его точно не рубил. И до сих пор не зажил, бедняжка.

– Один раз у меня указательный палец гнил с восьмого по десятый класс, несколько раз ноготь снимали, потом решили отхватить фалангу. Тогда я пошел к другому доктору и тот все все исправил. Хочешь, чтоб за несколько дней обрубок зажил?

– На это и весь расчет, – вздохнула женщина. – Ты или, в самом деле, замороченный, сдвинувшийся на своей неповторимости, маньяк, или…

– …или совсем конченный идиот, – закончил он чужую мысль. – Со своим обрубком в чужой монастырь.

– Ты кретин, похищающий глупышек для их же собственного блага.

– В сам точку, зайка. А тогда ответь, как полиция узнала, что именно я тебя похитил? Свои визитки я возле ночного клуба не разбрасывал.

– Ты меня спрашиваешь? – пожала плечами Кэт. – Кто-то тебя сдал, не иначе, я последние несколько дней новостей не смотрела. Видите ли, там где меня, предположительно, спасали от жизни, так вот в том месте с этим было туговато, зато порнографии хоть отбавляй. Ты в молодости не на то время тратил.

– Повторяю еще раз, запиши на бумажке, если на ходу забываешь, – упрекнул он ее, – что это не мой гараж и не мой подвал, я арендовал его всего несколько недель назад.

– Пусть так, и успел уже натащить туда столько гадости, – кивнула неисправимая вредина.

– Ты про себя любимую? – улыбнулся Погорел, довольный своим остроумием. И надо было видеть в этот момент его радостную рожу, чтобы уже в следующий момент не проехаться по ней своими ноготками. Мужчина увернулся, там и без этого царапин хватало.

– Мерзавец!

– От мерзавки слышу!

– И кто, по-твоему, донес в полицию, что меня похитил именно ты, а не кто-то другой из моего чудного окружения. Знаешь, дорогой, мне твои придирки к моим компаньонам и друзьям уже надоели. Выходит, что из твоего окружения все чистенькие и пушистенькие, а из моего – одни свихнувшиеся уроды.

– Вот именно, – тут же согласился с ней Погорел, – осталось только узнать, кто этот доброжелатель, сдавший меня, и задачка будет решена.

– Все так просто? – скептически прищурилась Кэт.

– Проще не бывает, – он жадно затянулся, выпустил в небо длинную струю дыма и добавил: – И эту сволочь, неважно, из чьего она окружения, которая все это устроила, я обязательно уже очень скоро найду и покараю.

– Какие мы крутые, а я думала, что все уже закончилось, – вздохнула Кэт. – Блин, все еще только начинается.

– Продолжается, – уточнил Погорел. – Охота еще не закончилась. Забыла уже, что не я тебя похитил, а некто неизвестный, у кого я тебя лишь отбил.

– Чтоб использовать вместо приманки, – Кэт коснулась его руки, – поэтому я все же решила подстраховаться, ты же не сказал мне, у кого ты меня отбил. Вот я и думаю, что ты действовал с ними заодно и сейчас действуешь, чтоб все свалить на меня. Поэтому, извини, дорогой, но я попросила Владлена Ильича вызвать полицию. Какой бы ты не был хороший на словах, прости, но своих людей я знаю лучше, чем тебя. И как бы ты сладко не стелил, но они меня в своих казематах сутками не держали.

– И зачем ты мне это рассказала?

– Не знаю, – пожала она плечами, – просто… Ты мне тоже зря про грузовик рассказал, не в твою пользу рассказик. Просто у тебя еще есть немного времени, чтобы смыться. И мне не придется тогда объяснять, зачем я в тебя стреляла. Более того, обещаю, что я вообще забуду о твоем существовании, скоморох-капитан.

– Ты бы лучше вспомнила, чего с тобой не было, чем забывать то, что уже произошло.

– И это все, что ты мне хотел бы сказать на прощание, – спросила Кэт, сжав губы, в глаза которой лучше было и вовсе не смотреть.

– Я никуда не ухожу. Идем в дом, а то твой надежный друг совсем заждался, выпьем по рюмке, разбавим черное прозрачным.

– Кому что, а русскому нажраться, – поднялась с лавки Кэт. – Я так поняла, что ты игнорировал предложение свободы, что ж…

– Ты все правильно поняла.

– Сама не знаю, что творю, – произнесла Кэт уже на ходу, направляясь в дом. – Говорят, что жертва частенько влюбляется в своего палача…

Мужчина пожал плечами, ему только любви и не хватало.

– Хорошо, что хоть палач пока еще не втюрился в свою жертву, – вздохнул тяжело он, ясно понимая после разговора, что понимает все меньше и меньше в происходящем.

Величественный овальный стол, занимающий приличную часть хмурой столовой, окна в которой были задернуты плотными портьерами, пропускающими света достаточно, чтобы не промахнуться мимо рта во время трапезы, был накрыт почти скромно и даже с какой-то претензией на испорченный вкус: по центру красовалась Андроповка – водка с зеленой этикеткой – по цене 4 руб.80 коп. за бутылку, хранившейся, видимо, еще с тех самых времен, когда ее было так же трудно достать, как потом очень легко в два с половиной стакана выпить. Отдать должное хозяину, стаканов на столе все же не было, вместо них зеркальную гладь украшали граненые стопки, расставленные на таком приличном расстоянии друг от друга, чтобы незваные гости оставили даже мысль перекинуться между собой ненужным словцом, дабы исключить даже малейшую возможность общения. С налетом несмываемого прошлого, эти столпы, канувшего в лету социалистического реализма, выглядели более чем чудовищно. Грубо «нарубленный топором» салат из помидоров и огурцов отбивал аппетит в пластмассовой салатнице, какой пользовалась еще, судя по ужасному виду, еще прабабка хозяина, в чем даже была какая-то своеобразная прелесть пренебрежения к гостям, – не хочешь, не жри. Зато с тарелками из немецкого сервиза не было никаких проблем, с откормленными голыми клушами из средневекового безобразия кистей великих сумасшедших эпохи возрождения, они должны были как нельзя лучше способствовать аппетиту. Более того, своими возбуждающими телесами, они как бы уже подготавливали трапезничающих к соответствующему удовлетворению своих дальнейших потребностей уже в более интимной обстановке. Но это уже по мысли хозяина, которой он так и не поделился со своими гостями, предпочитая, наверное, занять место одного из них в постели с другой. Или просто остерегающегося, чтобы не нарваться… Пару слов о столовых приборах: прилично-покусанные алюминиевые вилки, судя по всему, попали на этот стол прямо из советского общепита, спертые оттуда по причине полной несостоятельности воришки в светлые самые светлые дни нищей студенческой молодости. Сам же воришка – Владлен Ильич Босяткин – самопровозглашенный аристократ в первом поколении, важно восседал теперь в обтягивающих ляжки белых лосинах и камзоле времен невезучего Павла на своем любимом антикварном диване с прямой высокой спинкой и обтянутыми кожей круглыми подлокотниками.

– Театралы, твою…

– Я тебе нравлюсь? – покружилась на месте она, представляя и тому полюбоваться точно таким же нарядом на себе, только ядовито-синего цвета.

– Картинке не хватает немного красного и лестницы, – усмехнулся он, вспомнив недавнюю комнатку с узницей, если… Если, конечно, это ему не померещилось.

– Красное есть, – Кэт достала яркую помаду и принялась красить себе губы. Мгновение и перед ним уже стояла безликая клоунесса, будто сошедшая с картины. – Давай и тебе, – протянула она руку с помадой и к его губам.

– Сдурела, – отстранился он, – хватит и того, что я напялил на себя эту хрень.

– Как хочешь, не хочешь губки, давай пририсуем тебе кровавые слезки, возражения не принимаются.

– Ты тоже видела комнату с той ужасной картиной.

– Ничего я не видела, комнату видел ты, – возразила Кэт. – Мне Альберт в ночном клубе рассказал историйку про одного типа, пропавшего много лет назад при загадочных обстоятельствах. Он тоже намалевал картинку на стенке, облачился в такой же, как на тебе балахон и повесился в сарае, предварительно устроив в нем пожар, чтоб никто не смог его спасти. Вот и прикинула, может это здесь и случилось? Ты же комнату видел с рисунком на стенке…

– А причина?

– Альберт говорил, что приревновал свою любимую к столбу и убил, устроив завал в какой-то там заброшенной ветке метро при съемках фильма. Малый трудился режиссером, свихнулся на молоденькой артистке, не принявшей его ухаживаний, расправился сначала с ней, потом с собой.

– Сказки рассказываешь?

– Пересказываю, – усмехнулась Кэт, – то, что услышала в ночном клубе перед тем, как меня стащил в свой подвал один тип.

– А вот с этого места прошу поподробнее, пожалуйста, – попросил Погорел.

И Кэт в подробностях поведала ему об том странном выступлении худосочного Арлекина в маске, его историю и их последний разговор.

– Знаешь, – предположила в самом конце она, – у меня такое ощущение, что тот злодей только ради меня весь этот спектакль и затеял, чтобы потом украсть или убить, но ты ему помешал.

– Возможно… – кивнул Погорел, – что в одной из комнат этого замка я как раз и видел ту самую любовь, которую якобы завалило чьей-то сумасшедшей любовью в метро, если только это не ты, моя прелесть.

– Так, блин, все, – захлопала в ладошки Кэт, – нам и своих страшилок достаточно, чтобы забавляться еще и чужими. Проехали. Лучше бы я выбрала старинное платье элегантной графини и ее седовласый парик с чудесными локонами до плеч, а тебя бы вырядила в форму офицера времен императора Павла, там такая тоже была.

– И заняться поисками самого Павла, – улыбнулся Погорел, – чтобы его задушить.

– Ты точно прирожденный убийца, – вздохнула она.

– Идем, – потянул он за руку женщину, – хозяин уже заждался. Доставим старику удовольствие своим идиотским видом, раз он так любит маскарады.

Кэт послушно последовала за ним, не забыв при этом нацепить на лицо еще и осточертевшую маску, предусмотрительно прихваченную еще из гаражного подвала. И уже когда они оказались на свежем воздухе, Погорел, убедившись, что подслушивать их уже не могут, продолжил:

– Ты в своих этих компаньонах уверена на все сто, что они тебя не кидают, что не они тебя и заказали? Как показывает практика, дела семейные – это дела семейные, в которых самым главным аргументом зачастую оказывается кухонный нож.

– Зачем им меня кидать или резать, со мной можно заработать гораздо больше, чем у меня украсть, не вижу смысла.

– А авария?

– Мое в ней участие – чистая случайность, это тебя подставляли конкретно, разыгрывая или проверяя на вшивость, не знаю уж ради чего.

– Пусть так, – кивнул Погрел, – разыгрывали меня, но на скамью подсудимых сядем мы уже вместе, если не докажем свою непричастность к этой забаве.

– Я-то за что?

– За брелок на своей чудной шейке, – ответил он уклончиво. – Допустим, что для кого-то все так удачно сложилось, когда ты попала в аварию, что не воспользоваться этим он просто уже не мог.

– У нас очень солидное предприятие, связи компаньонов в верхах и мои деньги…

– Насколько я понял, – перебил ее Погорел, – с отставкой Лужка, на их связи там рассчитывать уже не приходится. Иначе хозяин-то в рабочее время дома бы не сидел, спиртным бы не баловался. Похоже, что вышибли-то из-под него правительственную подпорку.

– Я так не думаю, – уверенно заявили Кэт. – Просто сделал себе выходной, в его возрасте это уже нормально. Когда все налажено, то можно и среди недели отдохнуть. Нет, он воровать точно не будет, при его-то миллионах, не смеши меня.

– Воруют не только по тому, что все уже есть, а исключительно из-за того, что чего-то еще не хватает. Допустим у твоего надежного компаньона безвыходная ситуация: вложился в одно дельце и прогорел. И все ваши общие денежки тю-тю… Ясно, что ни о каком дальнейшем бизнесе не может уже идти и речи, а им еще по кредитам платить, ты бы как поступила на его месте? Отталкиваемся от того, что ты не подсадная кукла Клинова, исчезнувшая с радаров тоже в это самое время, что и твоя авария и до сих пор не объявившаяся.

– Прежде всего, я не брала бы чужих денег. Мои компаньоны не такие, – уперлась в свое Кэт, – они солидные люди с чистыми руками, они…

– Будем надеяться, ваша темная светлость, – вздохнул Погорел, усаживаясь на скамейку возле дома и закуривая. Кэт, приподняв широкий подол своего изумительного платья, присела рядом.

– Вот и надейся, вредный гвардеец, надежда всегда подыхает последней.

– Ты сядешь за перевод из-за бугра двадцати миллионов?

– Это мои деньги.

– Корпорации, – уточнил Погорел, – которую ты со своими сообщниками и развела на кругленькую сумму. Если только жулики тебя не использовали в слепую.

– Никто меня не использовал, – возразила Кэт. – Это цена входного билета в солидный строительный бизнес. У вас же по-другому дела не ведутся, все через вась-вась…

– Через дашь-на-дашь, – поправил ее Погорел. – Хорошо, если так, в чем я очень сильно сомневаюсь. Американского адвоката к тебе не подпустили, тебя к ним тоже не выпустят, была американка и сплыла, а вместе с ней и двадцать лимонов, которые она сама же куда-то якобы и дела. Гадкие мальчики за твои делишки никакой ответственности нести не будут, откуда они знают, как ты ими распорядилась, на тряпки потратила.

– Мы тендер выиграли на строительство…

– Уже легче, – рассмеялся он. – Это они тебе сказали?

– Сама нафантазировала, – разозлилась Кэт. – Все, закрыли тему. Лучше расскажи, зачем ты меня похитил?

– По сотому разу?

– Хоть по трехсотому, – хочу подловить тебя на неточностях. Толстяк, которого ты оставил умирать на солнце, скорее всего уже умер.

– Я вызвал полицию, разберутся.

– Так вот он уверен, что ты и есть кукловод, я твой рассказ очень хорошо помню. Докажи мне обратное, и я гарантирую тебе свою защиту в суде, подгоню тебе самого крутого адвоката и ты, возможно, отделаешься лишь легким испугом.

– Я тебя не похищал у жизни, а спрятал от смерти, это разные вещи, – ему уже осточертело доказывать свою правоту этой тупице, которая спустя какое-то время забывала почти все, что он уже ей до этого рассказывал, принимаясь за старое – обвинять его во всех крупных грехах человечества и своих мелких бедах.

– Я тебя просила? – лицо-маска уставилось на бестолкового клоуна-человека.

– Тот, кто все это придумал, постарался, чтоб я засветился, и не так уж важна, стрелял бы я в тебя той ночью или нет. Повторяю еще раз для особо тупых, кто-то за тебя взялся конкретно, и пока он свое дело теперь до конца не доведет, вряд ли успокоится. – Он замолчал и стал рассматривать ползущую божью коровку по своей руке. Семеня крошечными ножками, она щекотно поднималась вверх к его локтю. Щелчок, и насекомое отправилось изучать гадкую действительность дольше. Хотелось к своим за столик с бутылкой красного на троих. К своим дорогим и любимым, а вместо этого приходилось общаться с этой куклой.

– Извини, – буркнул он, поднимаясь, – я в уборную. А ты пока вспомни, чем тебе еще запомнился этот ряженый псих из ночного клуба, кроме того, что он был в маске и вокруг него кружился какой-то скоморох.

– У него глаза были разные, – бросила вдогонку Кэт, – и воняло враньем изо рта. Все последующие дни, что я провела в твоем подвале, мне почему-то казалось, что это именно твой запах и есть.

– Креститься не пробовала?

– Нет, дай мне руку, пожалуйста, – попросила она и стала внимательно ее рассматривать.

– Можешь не гадать, – скептически усмехнулся он, – моя линия жизни тебе ничего скажет.

– Зато скажет твой указательный палец, – провела она медленно своим красивым ноготком по его забинтованному пальцу. – Не поверишь, но у того клоуна из ночного клуба был точно такой же обрубок.

– Такой же обрубок, как у меня? – удивился Погорел, не веря в очередную байку.

– Не поверишь, – ответила серьезно Кэт, – но прямо точь в точь. Не расскажешь, где фаланги лишился?