Текст книги "Исправление настоящего (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

– Вообще-то я почти закончила юрфак, кому он только нужен, – улыбнулась любительница грубого сленга. – И ты так хрипел, что я сама готова была тебя прикончить!

Отдышавшись, вернувшийся к жизни тут же достал из пачки сигарету и закурил, затягиваясь с наслаждением первого вдоха заново родившегося человека. И ведь отлегло…

– Погорел, блин, – девица со злостью вырвала у него изо рта сигарету, сломала ее, обжигаясь, и нервно выкинула в окно, – тебе одного приступа мало, решил меня совсем доконать.

– С каких это пор такая забота?

– С таких, – отвернулась она к окну. – Вали, куда топал! Друга потерял, тебе мало, хочешь и себя потерять, всех растерять по дороге ради той, которая тебя ненавидит.

– Последняя любовь, извини – грустно усмехнулся он. – И потом… ведь это все плод моего перекошенного воображения.

– Везет же сукам, – зло процедила сквозь зубы Эльза. – Вали, сказала, чего расселся… Нет, стой, – схватила она его за руку. – Мы ведь больше не увидимся, верно? Не перебивай, я знаю, ты ведь один отправляешься на разборки с этими своими тенями, верно? Умирать за ту дрянь, которая, может быть, даже уже тебя и не помнит. С чего ты вообще взял, что ее похитили? Квартиру ей подарил, дурак, так еще и жизнь отдай, с нее станется.

– Ты снова за свое, – возмутился Погорел, – ну сколько можно? Общались гадко, так давай хоть расстанемся по-хорошему.

– Ну да, конечно, кто я такая, дрянь кабацкая, чтобы меня слушать, но только я не ради себя стараюсь на дряхлых стариков не западаю.

– С чего тогда такое участие?

– Может, у меня тоже крыша поехала, – сверкнула она глазищами, – инфекция по воздуху передалась. Ты отправишься на войну, а я подожду в машине, когда со своей телкой вернешься, хочется взглянуть, из-за каких баб мужики доводят себя до инфарктов.

– Ты чего прицепилась?

– Сам умрешь, – воскликнула Эльза, – и сучку свою не спасешь! Ему предлагают помощь, а он отказывается. Замечу, что я не папина дочка, что мне уже достаточно лет, чтобы принимать решения самостоятельно. Так вот… я решение приняла, без меня ты никуда не поедешь, сердечник чертов. Бросить умирать одного в темном лесу среди волков, меня так не учили, хоть я тебя и ненавижу.

– И какая от тебя помощь?

– Никакой, зато я валидол нашла! – прохрипела она, закашлявшись. – Ты бы уже покойником был без меня, забыл?

– Помню, – улыбнулся Погорел, с удивлением наблюдающий, как эта вздорная девица, не пожалевшая даже своих ребер для достижения какой-то там своей непонятной цели, размазывает по своему лицу слезы.

– Смерть звать не надо, когда надо, она сама состроит тебе глазки, возьмет косу и употребит ее по назначению. Надо же, – удивилась она и полезла в сумку за салфеткой, – реву как дойная корова, достал, блин, так мы едем или так и будем лясы точить.

– Мы сделаем так, – произнес спокойно Погорел, – от тебя будет больше проку не здесь, а в Москве. Мои проблемы – это мои проблемы. С тебя же лишь звонок, когда понадобится, телефон я тебе записал.

– Сейчас я твоя проблема, – заявила Эльза, – достал уже со своим звонком, никому я звонить не буду.

– И еще какая, – поддакнул он, надеясь на этой хорошей волне и распрощаться с этой врединой.

– Самая большая в жизни, – кивнула она. – Я специально тебе подлила гадости в водку и специально потом сдала ментам, нигде я не заблудилась. И деньги у тебя тоже я вытащила, ты счастлив?

– Более чем…

– Ты все равно бы их пропил, у тебя же было горе.

– А сейчас его нет?

– Ты сам – горе для всех окружающих, Ивана угробил, Кирку сплавил с глаз долой, Очкарика сделал рогоносцем…

– Он тебе и про это рассказал? – удивился Погорел.

– Ему жена в истерике проболталась, – у Эльзы даже настроение поднялось, – что так вовремя вспомнила гадкую новость, – когда та чисто случайно застала меня с ним в постельке. Он же меня к тебе и приставил, котик, и ментам заставил сдать, чтоб потом выступить благодетелем.

– Как это? – Погорел вообще уже ничего не понимал. – Таких совпадений не бывает, не ври. Я сам назначил ему встречу в твоем кабаке, он до этого вечера понятия о тебе не имел.

– Это ты не имел, – рассмеялась девица, – а твой друг меня имел почти с той вашей зимней посиделки с твоей Кирой, когда вы в кино с ней опоздали, правда… Правда тогда я не знала еще, что он тебя знает, впрочем, я и тебя-то два дня как узнала. Что нибудь еще рассказать?

Мужчина кивнул, стараясь припомнить, как ловко его подвели под встречу именно в этом ресторанчике. Очкарин сказал ему, что будет вечером где-то в этом районе, вот он и клюнул. Что касается девки, так ее просто использовали…

Милый, я тебя люблю.

Плохо просыпаться утром одной, но еще хуже – ложиться одной в постель. Поэтому она сегодня всю ночь и не спала. Пила вино, курила электронные сигареты, от которых, со слов табачных конкурентов, бесплодие, таким дурам как она, обеспечено, да и рак наступает значительно раньше, чем от обычных сигарет. Но, когда детки не нужны, сама еще детка, то все это только в кайф, предохраняться не надо. Всю ночь слушала своего нового милого, как он ей рассказывал о своей тяжелой семейной жизни. Нормальный мужик, она с ним уже три месяца. И вдруг оказалось, что он женатик, у которого все дома, пока он у нее. Она ему про ребенка, а он ей про свою семью; она ему про замужество, а он ей, что давно женат; она ему о своей неземной любви, а он ей в ответ – о жизненной необходимости… аборта. И весь это диалог сначала в постели, потом на полу, потом за столом на кухне под водку и сраные консервы в томатном соусе на съемной квартирке за его деньги.

Вертелась под потолком муха, воняли смятые «бычки» в грязной тарелке. Она изучала свои шикарные ногти, стараясь сломать хоть один, кусая губы и еле сдерживаясь, чтобы не разреветься от этой его жизненной необходимости. Только представить, что у этого козла, на которого у нее появились даже виды, было уже два своих ребенка и больная инвалид-жена в придачу. Рогатая калека… Ей так хотелось добавить к его слюням это уточнение, что еле сдержалась, ведь она очень сдержанная девочка, хоть и беременная. Просто ей снова не повезло. Это же надо было нарваться на кормящего бедолагу, еле сводящего концы с концами, но при этом ухитряющегося еще и любовницу содержать. Ясно, что еще и грудничка этот перегруженный не потянет, вот и травила себя сигаретками. «Хочешь, чтобы я надорвался и умер?» – спрашивал он ее, беря нежно за руку. Отвечала, что не хочет и руку не отдергивала. Ей даже нравились нежные прикосновения этого очкарика. В чем и заключалась вся гадость ее положения. «А как же я, – всхлипывала она, прикидываясь несчастной, – как же мы с Сашенькой?» Она ведь уже даже и имя дала их ребеночку. И не важно, кто это будет, мальчик или девочка, все равно.

Ответил, что ровно через год разведется, дает слово, и они поженятся. Сейчас жена развод ему все равно не даст, а вот сделать так, чтобы он вылетел с работы – это в ее силах. А он столько лет шел к этой должности, только-только начал выбиваться в люди, чтобы одним махом все потерять. Всего лишь и осталось, что одного бездельника выжить из конторы, загребающего все сливки и тогда… И даже дал ей слово, что они обязательно полетят следующим летом в Рим. Летом надо отдыхать в Италии. Прозрачная вода, золотые пляжи, все развлечения, что отдохнув всего лишь раз в Италии, люди перестают ездить в другие страны за дешевыми удовольствиями. Человек всегда должен знать, за что он платит. И все это в скором будущем будет ее, если она ему кое в чем поможет. Более того, этот год можно будет сократить до нескольких месяцев. Ну и конечно же она согласилась.

А куда ей было деваться, не становиться же, матерью одиночкой в односчастье, тем более что она на это не подписывалась. Сделает аборт и поможет… «Ты меня любишь?» – спросила она, представляя себя такой скачущей на жеребце Шэрон Стоун с ножом для колки льда в нежной ручке, каким она в порыве оргазма расправлялась со своими любовниками, описывая все в своих многочисленных романах, прилично имея еще и на этом. Не сама, а ее героиня из нашумевшего фильма, только что это меняло? Этого гада в очках, ответившего, что любит ее до беспамятства, она бы прикончила и вилкой, которой просто не оказалось под рукой в нужный момент. И поэтому они снова занялись любовью. И она была сверху, как та кровожадная писательница, а ее любовник снизу, не снимающий своих очков даже во время секса, чтобы все держать под контролем, так и заснул. Удовлетворившись… После чего она медленно, чтобы его не разбудить, поднялась с постели и прямо голой прошла на кухню, где и достала из стола кухонный нож, выбрав самый большой. После чего долго еще сидела внизу возле подъезда и смолила, изредка поглядывая на темное окно в съемной квартирке на третьем этаже, за которым в их теплой постельке валялся с перерезанным горлом тот, кого все же надо было заколоть вилкой. Тяжелый понедельник, хмарь. Спешили мимо по своим вечным делам эти, которым всегда и на все плевать.

– И про кого это ты мне здесь рассказала? – спросил Погорел, выслушав очень внимательно почти не выдуманную историю.

– Про твоего Очкарина, – пожала она плечами, – про кого же еще… Сначала ты со своей появился у нас, потом уже он. Не догадываешься, как?

– Как?

– Твоя стерва навела, уверена, – заявила Эльза. – И потом стала тебя к нам таскать.

– Чтоб Очкарину было веселей с тобой кувыркаться?

– Чтоб одного дурня развести потом на всю катушку.

– За это ты его бритвой по горлу и в колодец, – сделал вывод Погорел, – спасибо. Фантазировать умеешь, долго придумывала?

– У меня с головой все в порядке, – усмехнулась Эльза. – Не веришь, твое дело… Он сам порезался! Я же всего лишь позвонила жене отличного семьянина с его мобилы, когда он дрых без задних ног. Просыпайся, милый, жена уже в коридоре! Прикатила на коляске и без лифта поднялась на ней на третий этаж. Тогда-то эта рогатая козочка своему козлу все и выложила про твой с ней скороспелый секс на балконе.

– Не на бал…

– Плевать, – скривилась девица. – Ты реагируешь на частности, не улавливая главного. И ментам я тебя сдала по наставлению твоего коллеги, теперь-то уловил главное?

– И сколько он тебе заплатил?

– Прилично, чтобы долго не работать, – усмехнулась Эльза. – Это ты меня дрянью сделал, тебе мало?

– Я?! – остолбенел Погорел.

– Да, ты! – воскликнула она. – Не трахни ты его блудливую жену, так и мне не пришлось бы всякими гадостями заниматься, подмешивая отраву алкоголику в водку. Вот и получается, милый мой, что за тобой должок. Ты меня во все это втравил, тебе и долги возвращать. А уж как ты там с этим отморозком разберешься, это уж не мое дело. А не разберешься с ним, так я еще на тебя и в суд подам за попытку изнасилования. Той ночью в машине, не помнишь? Я поэтому и сбежала, – скривилась она, – а потом вызвала ментов, потому что самой страшно было уже возвращаться к пьяному маньяку, забравшемуся ко мне в машину с единственной целью, блин, меня изнаси…

– Все сказала?

– Тебе мало, могу и добавить!

– Добавить, что по чьей-то указке свыше затащила меня и в темную комнату со стареньким телевизором, уж очень ты меня туда упорно тащила.

– И за шиворот притащила к себе после побега из ментовки, – рассмеялась она, скосив свои красивые глазки на переносице. – Ты только из меня всесильную злодейку-то не делай, я гипнозами не владею. Сам приперся…

– Сам и убираюсь, – закончил он чужую мысль, открыл дверь, выбрался на дорогу и направился в ночь по своим делам.

– И тебе не хворать, – прокричала она ему вслед. – Только если не разберешься с ним сам, он найдет как с тобой и без меня поквитаться, чтоб от рожек избавиться. Третьим ты им с Киркой в постельке уж точно не нужен!

Все зло в мире от баб, сплюнул он себе под ноги, закуривая сто первую уже по счету. Не свяжись он полгода назад с Кирой, разве оказался бы он сейчас возле этой чертовой заправки: без работы, без денег, без машины и даже уже без квартиры, но зато все еще со слабой надеждой в кармане, что все обойдется.

Раскачиваются где-то в зазеркалье безликие маски над дымящейся сценой. Безмолвствует мертвой чернотой дотлевающий зал в погорелом театре…

Шел, не оглядываясь, уверенный, что в любом случае все равно кто-нибудь остановится. Он совершенно не боялся нарваться сейчас на тех, к кому, собственно, и направлялся. Уверенность в это вселяло то, что раз официально он числился уже в покойниках, то никому до него и дела больше не было никакого, включая и похитителей Киры. И этот фактор неожиданности надо было использовать! Иван помогал ему даже мертвый. Если же преступники все же знали о его существовании, то ему все равно ничего другого уже не оставалось, как только именно по этому шоссе и двигать прямо к ним в лапы. Вон уже и Эльза вычеркнула его из жизни, что и к лучшему. Живи так, будто ты уже мертв, усмехнулся он, вспомнив первую заповедь самурая. Умирать не придется! Скучает брошенная табуретка на обочине под раскидистым деревом, забытая продавщицей стеклянных баночек с закрытыми огурчиками, помидорчиками и прочими вкусностями, коих к осени всегда избытке появляется на дорогах.

Присесть бы, отдохнуть и хоть попробовать разобраться в своих делах-делишках, но куда там, мы же не можем останавливаться на достигнутом. Ножка табуретки в сильной руке, и вот дорожная мебель уже с треском разлетается о ствол дерева. Молча провожают в последний путь своего собрата пустые стулья в раскуроченном зале. А ведь мог бы жить, если бы не этот… У которого мысли сейчас вертелись лишь только вокруг того, что его некогда закадычный Борис, уютно устроившийся уже в его директорском кресле, и в самом деле снюхался за его спиной с Кирой? Ох уж эта Эльза, таки смогла зацепить за живое. Боря, кстати, и сам не скрывал, что Кира ему нравилась. Он вспомнил похотливый взгляд друга, каким тот всегда провожал ее при встрече в офисе. Сначала завистник и рогоносец сдал его, что он на спор стал за ней приударять, а потом и вовсе оказался у нее в постели. Вот и придумали, как избавиться от третьего лишнего. Умно… Становится ясно, как он просчитал и тот ресторанчик на Тверской, где влюбленная парочка любила бывать, Кира и подсказала, когда голубки планировали свое это мероприятие по устранению лишнего. Было несложно просчитать, куда он отправится после исчезновения любимой.

Наведался туда заранее и завел шуры-муры с танцовщицей. Как в мире все взаимосвязано, вздохнул ночной путник, ужаснувшийся сам своей логике. Выходит, что Кира с самого начала была замешана во всем этом, не повезло табуретке. Ерунда, тут же отправил он все свои логические выкладки в помойку. Непонятно, чего на нее взъелась эта Эльза, но лучше от всех этих подозрений держаться подальше, иначе последствия не предсказуемы. Подозрению только дай волю, тут же всех подозреваемых приговорит к расстрелу. Так и решил, что касаться больше этой темы не будет, вычеркнув навсегда безобразную Эльзу из памяти, и на душе сразу же стало легче. Девица просто приревновала к ней своего очкарика, вдолбившая себе в голову, что Кира с ним спит, вот и все. Или уверена на все сто, что они любовники? Увидела случайно парочку где на улице или в том же кафе, проследила и узнала, где те свили гнездышко, после чего и сдала муженька его женушке. Новая волна подозрений снова захлестнула Погорела. Зачем сама подставилась, могла ведь подставить любимого, когда тот был с другой, чтоб одним выстрелом двух зайцев? Затем, сплюнул он в сердцах себе под ноги. Этих баб разве поймешь…

Пролетали мимо легковушки, проезжали тяжелые фуры, солидно урча, пронесся мимо на бешеной скорости «Феррари». А через пять минут возле него притормозил какой-то байкер во всем кожаном, бросил под ноги бумажный пакет и, сорвав задним колесом, гравий с обочины, стремительно умчался прочь. Вот тебе и покойник, вот тебе и спрятался от всех под водой, усмехнулся Погорел, ясно в очередной раз понимая, что все время находится у кого-то невидимого под постоянным наблюдением, даже и не думающего этого уже скрывать. Валяется бумажный пакет из Макдональдса под ногами. В пакете дребезжащий телефон без определителя номера, который и заставил повернуть его в обратную сторону. Все произошло очень быстро и даже как-то обыденно.

Маска одинокого мстителя срывается с веревки и падает на черную сцену. Балаклава с прорезями для глаз кому-то теперь больше к лицу…

Солдатику приказали, солдатик отдал честь и развернул оглобли в обратную сторону. Как его так быстро вычислили после неудавшегося угона «Майбаха», история об этом умалчивает, не убили, уже хорошо. И даже в двух словах толково объяснили, что теперь он должен еще и за утопленную роскошь, чтоб любимая не сдохла.

– Что мне надо сделать, чтобы этого не случилось? – прохрипел несчастный в трубку, рискуя смять ее в пальцах.

– Лечь в гроб вместо нее, – отозвалось в трубке спокойно. – Но только тогда, когда тебе это разрешат.

Глава 40

Снайпер передёрнул затвор винтовки и загнал патрон в патронник. Вот и всё, подумал он, взглянув на часы. Осталось только внимательно прицелиться и выстрелить. Солдатику дадут команду, когда и в кого; болванчик выстрелит и все сразу же станет на свои места. Виновник будет наказан! Думать не надо, за тебя уже давно все продумали, загнав в эту дьявольскую ловушку – в черную комнату с белым столиком. Это же надо было так попасться, недоумевал стрелок, таращась в прицел. Не успел он появиться у этой стриптизерши после побега из полиции, как она тут же и отправился с ее помощью в темную комнату с сюрпризным телевизором. Умно, ничего не скажешь. Понесли же его черти прямо к той, которая уже один разок его сдавала, захотелось еще… И почему он решил, стрелок перевернулся на бок и прикрыл уставшие глаза, что на той кассете насиловали именно Киру, узнал по крику, по фигуре и по лицу, по растрепанным волосам и рединке на любимой попе?

Второй же раз посмотреть уже не удалось, телик вспыхнул и сгорел синим пламенем вместе с кассетой. Впрочем, не вышло посмотреть и в первый, вздохнул стрелок. Что случилось потом, то об этом лучше вообще не вспоминать. Воспоминания реальности не меняют, они лишь будоражат прошлое, делая еще невыносимее настоящее, то самое настоящее, которого по большому счету у него уже не было. Если же не нажмет сейчас еще и на спусковой крючок, то распрощается вообще со всем. Бог располагает, не человек… И расположил он звезды над головой этого типа с винтовкой так, что хуже некуда. В котле бы варился, и то легче было бы, чем сейчас, когда даже пуля в собственный висок положения уже не спасала.

Стрелок снова улегся на живот и в очередной раз принялся настраивать прицел. Вот теперь хорошо, решил он, когда все в очередной раз было готово. Отлично все видно и даже в глазках не рябит. Один выстрел и все. До такой степени все теперь в его жизни было просто и банально, цель даже пикнуть не успеет, как он уже решит все свои проблемы. Корчится от смеха вязанная маска на гнилой веревочке… Куда лучше целиться, в лоб или всё-таки в сердце, чтобы при падении цель не так сильно ушибла себе коленку? В лоб, решает стрелок. При отсутствии навыка можно и промазать. Отвернет цель голову в сторону и все, дура-пуля уложит идущего следом. Поэтому метить надо в сердце, чтобы наверняка. Час ночи…

Убийцу и жертву разделяло всего каких-то сто метров и кирпичная стена ночного заведения, заполненного красивыми, знающими себе цену дамами и элегантными, уверенными в своих финансовых возможностях, господами. Избранные пили дорогие вина, курили дорогие сигареты, мило улыбались друг другу своими фальшивыми улыбками, демонстрируя такие же фальшиво-идеальные зубы. Маски бездушия в отвратительном мире лицемерия. О делах старались не говорить. Мужчины предпочитали трепаться о футболе и немного о политике, старательно избегая острых тем и конкретных высказываний в адрес того или иного политического типа. Неизвестно, с кем судьба сведет уже завтра, так вот, чтобы не кусать минувшее «сегодня», предпочитали общие фразы.

То же касалось и бриллиантовых дам, блиставших больше своими драгоценными камнями, влиятельными супругами и нарядами, чем мозгами. За редким исключением… К примеру, Жириновский вообще свою жену никогда не показывал, правда, он и сам здесь никогда не появлялся, но это уже детали, к данному клубу никакого отношения не имеющие. При этом всего пара якобы случайно оброненных фраз в нужное время и нужным людям, и завтра уже подписывались миллионные контракты. Все самые важные дела решаются, как правило, не за столами переговоров, где бумаги только подписываются, а на поле для гольфа да на таких вот «скромных» вечеринках, куда даже с мешком денег, но без соответствующих рекомендаций и связей попасть практически невозможно.

Кэт пристроилась возле стойки и заказала себе виски со льдом. Альберт где-то через свои связи раздобыл два пригласительных билета в этот закрытый клуб на «Ночных Снайперов», выступление которых откладывалось на неопределенное время. Кэт понятия не имела о этой группе, поэтому это известие пропустила мимо ушей, здесь и без «снайперов» было чем себя занять выше крыши. Во всяком случае, часа на два ее хватит, решила она, а во втором часу она отправится домой и никакой снайпер ее уже не остановит. Ей здесь нравилось, всё устроено было чинно и спокойно, как и подобало в настоящем клубе новоявленных аристократов. Сделав глоток спиртного и прикурив сигарету, она принялась в который уже раз за вечер рассматривать местную публику, бесцельно блуждая взглядом по яркому, залитому электрическим светом, залу. С лицом от известной русской актрисы, ей даже пришлось воспользоваться темными очками, чтобы не быть «узнанной», и какое-то время это ее даже спасало. Ее спутник куда-то исчез, оставив ее на какого-то знаменитого актера не первой свежести еще из советских времен. Старичок, пыхтя сигарой, рассказывал ей про трудности своего бытия, что у актёров, певцов и манекенщиц вообще самая трудная работа в мире, высасывающая все соки и забирающая все время и все силы. Не верит, может взглянуть на него…

– Действительно, без слез и не глянешь, – ляпнула она, думающая лишь о том, как бы сделаться невидимкой, чтобы от нее отстали, смотрела на местную знаменитость и никак не могла вспомнить с высоты своего голливудского положения, в каком же фильме этот дряхлый старичок снимался. Бедный народный артист, как ей было сейчас его жалко, хуже нет, когда тебя вот так вспоминают, то есть пытаются вспомнить, а фиг…

– Я народный артист и лауреат государственной премии за роль вождя мирового пролетариата, – задребезжал нижней губой обиженный старичок, – А напомните мне, будьте добры, милочка, в каком фильме снимались вы? Уж больно-с лицо знакомо-с, а не припомню-с? Не сочтите за…

– Сыграла Инессу Арманд в той же картине, забыли? – подмигнула ему Кэт. – Сцена в шалаше, вспоминайте, когда я и так и этак, а у вождя все никак, одна революция в голове.

И пустой разговор прекратился как-то сам собой. Заслуженный старичок не перенес такого пренебрежительного отношения к своей персоне и всему великому и оставил в покое блудливую собеседницу, унося в ладошках и свою обиду на всех этих молодых да ранних, которым только секс в шалашах и подавай. Поэтому мир и погрузился в такую вакханалию, шмыгал он носом, шаркая ногами по блестящему полу, что не осталось у людей ничего святого. Однако, не успел отойти один, как тут же подрулил другой, представившийся журналистом Нервозовым, тут же попытавшийся втянуть ее в «международный конфликт».

– Как вы относитесь к русскому присутствию в Сирии? – задал он свой вопрос, надеясь на откровенность.

– Никак, – последовал скучный ответ. – Вам тоже про шалаш рассказать?

– Вы американка? – журналиста встречные вопросы не интересовали.

– Почти, я русская по корням, как мне сказали.

– Так вот откуда такой отличный русский, вы разговариваете почти без акцента, для иностранцев это редкость даже с хорошими местными корнями.

– Это после того, как головой недавно об дерево стукнулась – «похвасталась» Кэт. – Вот русский и вспомнила, зато почти забыла английский, да он в этой стране и не нужен.

– И поэтому вы здесь, что у вас хорошие русские корни и плохая американская память?

– Бизнес, понимаете ли, – добавила она, – мне нравится здесь бывать. Москва – деловой город, здесь можно хорошо заработать. И знаете, у меня такое ощущение, что в прошлой жизни я жила именно здесь.

– В прошлой жизни, это до аварии, когда вас стукнули по голове? – продолжил он дальше свой допрос

– Понятия не имею.

– В Москве надо быть очень осторожной на дороге, – посоветовал журналист, – неизвестно с кем можно встретиться, сделают виноватой, не заметите. Остерегайтесь больших черных машин, не переваривающих красную мелкоту, надеюсь, у вас была машинка другого цвета?

– Не помню, – отозвалась нехотя Кэт.

Про аварию на Волгоградке не слышали в районе пересечения с Ташкентской?

– Давайте сменим тему, – попросила вежливо она, пока еще вежливо.

– Молодая пара врезалась в столб и заживо сгорела, только венок на столбе и остался от двух жизней.

– Какой ужас, – вздохнула наигранно Кэт. – Вы решили меня доконать?

– Двери заклинило… а тот гад, что их подрезал, только его и видели. Проклятый перекресток. При строительстве проспекта снесли церковь, вот люди и бьются на святом месте. Вас спасло, что вы неслись в авто с откинутым верхом, верно?

– Я вас знаю? – уставилась на него Кэт.

– Не имеет значения, – отмахнулся журналист, – главное, что все теперь знают вас. Вы сами вели машину?

– К сожалению, – кивнула она, понимая, что этот Нервозов от нее уже не отвяжется, пока не выудит из нее все, что ему требуется.

– И не справились с управлением, в результате чего погиб человек, верно?

– Человек в коме, он…

– А вы в курсе, – ответа человек не услышал, – что очень похожи на нашу актрису, которую несколько дней не могут найти днем с огнем.

– В курсе, что похожа, – уклончиво ответила Кэт.

– Похожа или она сама и есть? Вживаетесь в роль миллиардерши, выдавая себя за американку с хорошим русским. Скажите, английский у вас так же хорош или вы его напрочь забыли после аварии?

Вместо ответа Кэт поманила симпатичного приставалу к себе пальчиком и очень тихонечко, чтобы не услышал больше никто посторонний из окружающих, послала наглеца на три самые веселенькие буковки в мире. В глаза не смотрела, была занята уже другим… Появился наконец слегка уже навеселе Альберт, будто специально поджидающий, когда очередное действующее лицо освободит место на сцене уже для более значимой фигуры.

Ножнички в воздухе – чик, и вот еще две эпизодические маски уже валяются под ногами главных действующих лиц, даже пока не догадывающихся, что давно уже стали принадлежностью сцены. Гуляет сквозняк в пустом зале невидимого театра, разгоняя дым с тлеющего пепелища в ожидании продолжения. Отсчитывает чья-то жизнь последние секунды до занавеса…

Появился и тут же сообщил, что к сожалению Арбениной не будет, которая должна была выступать в первой части культурной программы, что-то у нее там не срослось по дороге. Кэт равнодушно кивнула, с кем не бывает…

– Вместо нее выступит какой-то иллюзионист со своим эксклюзивным номером, – продолжил Альберт, – который должен был выступать в самом конце, мастер перевоплощения и прочих неожиданностей, как заявлено в программке, русский Коперфилд и автор единственного рома, по которому вроде как даже собирались снимать кино. Вагон, конечно, этот фокусник спрятать не сможет, но обещает, что будет тоже интересно.

– И почему же не сняли?

– Об этом история умалчивает, – пожал плечами Альберт. – Получил отворот поворот от одной юной актрисочки в самом начале своей карьеры и отказался от съемок. Много пил и даже лечился в психушке какое-то время, после того, как не удалось сгореть в сарае, который сам же и поджег. Хотел исчезнуть таким способом вообще, разрисовал странными картинками комнату в одном домике и свалил. Но его быстро поймали и упекли куда следует.

– И зачем ты мне все рассказываешь? – взглянула на него Кэт.

– Пересказываю, – уточнил рассказчик, – что самому здесь красавицы уже рассказали. Они прям с ума посходили, так хотят этого психа увидеть.

– Завалило всю съемочную группу вместе с режиссером, – бесцеремонно вмешался в их разговор, судя по всему – товарищ из богемы, весь такой в темных очках от Армани, рваных джинсах от Версаче и торчащими в разные стороны сальными волосами от самого себя. К тому же еще и с запашком. – Приношу извинение за вторжение, молодые люди. В свое время об этом много писали, съемки фильма велись в столичном метро на одной заброшенных еще со сталинских времен веток, сам лично снимал, трудясь оператором. Под Москвой, для сведения, существует еще одно метро, построенное для военных целей, куда по сюжету должна была попасть героиня в результате секретного военного эксперимента. Завал разгребали два дня, спасли не всех… И режа, правда, упекли в психушку. Но этот, кто будет выступать сегодня, к счастью никакого отношения к тем событиям не имеет. Реж в психушке и умер.

Неизвестно почему, но Кэт с первого взгляда невзлюбила этого оператора со стеклянным взглядом. Показалось ли ей или на самом деле один глаз был у того стеклянным, благоприятного впечатления это не производило. Заявиться в приличное общество в таком жутком виде: с вонючей головой и в рваных штанах, да еще и в разбитой обувке со стоптанными каблуками на босые ноги. Будто только что оторвался от своей печатной машинки или еще чего-то там творческого, вышел на лестничную клетку перекурить очередной абзац и оказался в ночном клубе. У творческих так бывает, только, причем здесь она, чтобы терпеть всю эту гадость.

– И кто же не спасся? – полюбопытствовал Альберт.

– Спасли всех кроме главной героини, в чем вся и фишка.

– И в чем же фишка? – продолжал допытываться любопытный.

– Фишка в том, что ваша дама, любезный, очень похожа на ту юную покойницу, хоть и стала старше на целых тринадцать лет.

И это было последнее, что услышала парочка от незнакомца, исчезнувшего так же неожиданно, смешавшись с остальными в зале, как и появившегося, не оставив после себя и следа, кроме отвратительного запаха. И был ли вообще этот след?

– Давай уйдем, – попросила Кэт, – что-то голова разболелась. Мне одного своего злоключения вполне достаточно, чтобы наслаждаться еще и этими дешевыми разводами.

– Не волнуйся, – постарался успокоить ее Альберт, – все это сотрясение воздуха, не более, надо же чем-то публику развлекать, чтобы вечерок скучным не казался, вот владельцы клуба и стараются, приглашая подобных типов, чтобы те нас веселили, втягивая в действо и делая участниками представления. Здорово придумано, согласись…