Текст книги "Исправление настоящего (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Глава 63

Вот так вырванный чьей-то чужой волей из своего благополучного бытия наш перемещенный герой и оказался снова именно в том самом месте, с какого и начались все его злоключения. Не с той, правда, которой собирался делать предложение на краю кратера вулкана, для чего даже прикупил колечко из белого золота со сверкающим камушком, но как уж сложилось. Колечко то, кстати, куда-то запропастилось после той его пьянки с девицей из бара, закончившейся в не очень хорошем месте. Она ли его обчистила, подмешав отравы в спиртное, или менты постарались как можно лучше выполнить свой служебный долг по наведению порядка в чужих карманах, в его жизни это ровным счетом ничего уже не меняло. Устроила ему чертову проверку на дороге и свалила, стравив со своим смазливым любовником, джип которого минуту назад их кукурузник чуть не зацепил своими шасси. Более чем странная особа даже для стороннего взгляда. Вскружила голову одному и тут же призналась ему в измене с другим, с его лучшим другом, который только ради нее и замешался во всю эту круговерть со смертельным для себя исходом. Сегодня ему было уже все равно, спала ли она с Иваном или нет, вчерашний день не изменишь. Поэтому и мстил он за ее смерть больше уже по инерции, чем из-за большой любви к стервозной дамочке, разочаровавшись окончательно в этом мире предательства и измен. Любовь уступила в сердце место полнейшему равнодушию вообще ко всему окружающему, погрузив его в состояние, предшествующее надвигающейся вечности, когда жизнь себя уже исчерпала, а смерть все не приходила и не приходила, вот и приходилось возникшую пустоту заполнять всякими дела-делишками, собственно, которые и удерживали его на этом свете. С непосредственными исполнителями ее убийства он уже рассчитался, бросив истекать кровью посреди поля последнего из живых, осталось рассчитаться с заказчиком, и он больше покойнице ничего был не должен. Виня исключительно себя в смерти Киры, что не отвез ее, как собирался, в скрытое местечко до лучших времен, и позволил мрази сотворить с ней такое, он теперь и жил виновато, убирая из своего жизненного пространства потихоньку тех, кто был виноват еще больше.

Возвращаясь назад, следует отметить, что полиция со скорой помощью прибыла по его звонку, сделанному с чужого телефона, чтобы констатировать лишь факт смерти трех бандитов, устроивших разборку прямо посреди колхозного поля. Спасти не удалось и последнего, у которого все же был какой-то шанс выкарабкаться, но которым, судя по всему, тот не воспользовался, так и отправился с блаженной улыбкой истекшего кровью страдальца к своему Аллаху. В общую картинку не вписывались следы от колес грузовика на пахоте и изрядно помятый внедорожник, указывающие явно на то, что был еще и четвертый со своей машиной, которого вскоре и взяли – того самого усатого морячка в летах, которого случайный попутчик кулаком вышиб из кабины. Именно он полиции и сообщил, что четвертым был вспыльчивый грузин, которого он подвозил по дороге, похожий на Лепса, которого эти земляки на джипе очень разозлили своими болтающимися яйцами, привязанными к бамперу, позорящими нацию. Угрожая автоматом, этот вспыльчивый грузин завладел его машиной и устроил смертельную погоню за извращенцами. Понятно было, что врет, но еще понятней, что и правды от этого скитальца дорог с заплывшим глазом тоже не добьешься, с чем мужика и отпустили, не вешать же было на коренного жителя, итак уже изрядно пострадавшего от приезжих, еще и тройное убийство в чистом поле. Всей своей трудовой жизнью он явно этого не заслужил.

Итак, с непосредственными исполнителями мститель разобрался самым кровавым образом, осталось разобраться с заказчиком и можно было самому тоже отправляться к своим на облачко, на этом свете его больше ничего не держало. А вот это – разобраться с последним – сделать оказалось уже гораздо сложнее, особенно в его теперешнем подвешенном состоянии, когда один из злодеев управлял рядом с ним крылатой машиной, а двое других внизу готовились открыть по ним огонь. А как хорошо все складывалось, зацепи самолет при взлете этот проклятый внедорожник и все уже было бы позади… В голову пришла странная мысль, что не посей он то обручальное кольцо, то и Кира осталась бы живой, что это был знак, точно такой же, как и взмах крылышек бабочки, меняющей реальность, почти все как у Брэдбери. Вспомнилась черная тварь, порхающая под потолком вагона в зимнем метро, когда они только еще переглядывались через грязные стекла с той, которая уже сама превратилась в бабочку. Может быть, задумался он, уже тогда его реальность и стала меняться не в самую лучшую сторону? Ерунда, он тут же выкинул из головы эту вздорную мысль. Как по поводу привидевшейся бабочки, так и по поводу потерянного или украденного кольца. С кольцом ли или без него, но он все равно бы оказался в этом проклятом кукурузнике, бортовой номер которого навечно засел в его памяти еще с той ночи, когда его с этого летательного аппарата сняли, назвать который лайнером для дальних перелетов просто язык не поворачивался. Оказался на кукурузнике согласно все той же теории спирального развития любой истории вообще и отдельно взятого неудачника в частности, по которой все и всегда возвращается на круги своя в этом мире. Все почти как и в той выдуманной небылице из невыдуманной вещицы, которую этот участник вынужденного полета, чуть уже не оборвавшегося при взлете, снова в удивлении вертел в своих невезучих руках. Вытащенная после взлета прямо у себя из-под ягодицы, эта чертова книжечка снова издевательски наводила его на мысль, что он в очередной раз оказался лишь послушной игрушкой в ловких руках все того же неуловимого кукловода, загнавшего его в очередную ловушку. Он ведь даже глаза тогда уже закрыл, радуясь, что все закончилось. Наивный… Так его и отпустили! Бред полный, от которого Погорел тут же и постарался откреститься, успокаивая себя тем, что никакого совпадения чьих-то бредовых фантазий с его искаженной реальностью невозможно в принципе. Не было никакой черной бабочки в метро и все. Привиделась, блин! А значит, не было и никакого изменения реальности, что он сам себе здесь навыдумывал. Книжная история чужой реальности сама по себе, он сам по себе и никаких пересечений сюжетов. Такими темпами можно до чего угодно додуматься, что и он давно уже нереальный, с того самого момента, как увидел эту чертову бабочку. И поэтому все, что с ним стало происходить далее – все это с этого момента не его, а чья-то выдуманная реальность, скопированная с дрянного романчика, оказавшегося снова в его невезучих руках. Реальность, от которой можно избавиться лишь одним способом – выстрелом в висок! Прикончить пилота и ввести это крылатое корыто в штопор. Мужчина мрачно усмехнулся и потряс головой, гоня прочь наваждение, ясно понимая, что еще немного таких фантазий, и он точно свихнется и тогда уж точно добрейшей души человечишка, пилотирующий потрепанный небом раритет, прикажет всем долго жить. Не этого ли кто-то и добивался, поступательным движением доводя его до безумия. Ему будто специально снова давали понять, что у кого-то невидимого все по-прежнему под контролем и что издевательство, начавшееся сразу же после того, как Кира стащила этот неудачный романчик у подвозившего их в тот дивный лесок таксиста, даже и не думало еще заканчиваться! Стащила чужое, вот чужое и прицепилось!

Начало вещицы его уже не интересовало, где увлекательно рассказывалось, что лучше всего отдыхать в Испании, был важен конец – хотелось узнать, где ему уготовлено умирать. Пока ясно было одно, что не здесь и не сейчас, но тогда где? А так можно было уже и расслабиться, начав хоть в последние минуты получать удовольствие от жизни и от созерцания обалденных видов внизу. Российские пейзажи… Погорел открыл последнюю 365-ю страницу в надежде на счастливый конец и почти без удивления для себя прочел: «…пилот снова стал щелкать тумблерами на приборном щитке, пытаясь что-то наладить в проклятом движке подбитого самолета». На этом отвратительнейшее по своему беспределу повествование, перепахавшее все его такое до недавнего времени благополучное существование, обрывалось. Захлопнув со злость непонятную хрень, испортившую ему все его созерцательное настроение стороннего наблюдателя своего же собственного конца, он уставился в ожидании пояснений на блаженно ухмыляющегося пилота. Удивительное дело, но, похоже, что этот мерзавец был счастлив и даже не капельки не пьян.

Уж не он ли и постарался, чтобы эта адская вещичка снова оказалась в его руках? Ответ напрашивался сам собой. И если это так, Погрел даже разочаровался, что все оказалось так просто, уж не Владлен ли Ильич и является тем самым сумасшедшим кукловодом, который все и устроил, чтобы они сейчас оказались в его полном распоряжении? А как же тогда его свирепый племянничек, который поджег своего же родного дядечку в собственном доме и сейчас, скорее всего, собирался открыть огонь на поражение воздушной цели? Просматривалась явная нестыковка, не мог кукловод сам себя загнать в ловушку. Не укладывались в эту схему и пропавшие миллионы, из-за которых он так легко отправил на тот свет уже несколько человек, чтобы просто так подарить их своему непутевому племяннику. Если только они не были сообщниками. Или расчет на то, что трусоватый племяш скорее всего побоится свидетелей из дачного поселка, чтобы открывать огонь по самолету на виду у всего честного народа. Одно дело, освобождать заложницу в доме, стреляя якобы в ответ по свихнувшемуся маньяку, начитавшемуся дрянных книжек, и совсем другое – палить из всех стволов по кружащему над дачным поселком кукурузнику со своим родственником на борту. Все же это не американский боевик со счастливой посадкой на брюхо где-нибудь в чистом поле с парочкой трупов на борту, а вполне себе русская реальность, не предполагающая изначально хорошего конца не только для тех, кто уже находится внутри этой проблемы, но и для тех, кто во вне… Для всего дачного поселка, на который этот дряхлый винтокрыл обязательно рухнул бы по закону подлости. Такой вариант злодеев явно не устраивал.

– Откуда это у тебя? – подсунул Погорел под нос летчику известную вещицу в пару сотен страниц со скелетом на затертой обложке в обнимку с красоткой, кружащихся в прощальном вальсе смерти в сизом дыму сигарет. Точнее, в удушливом дыму пожарища, из которого сами они не так давно выбрались только чудом, благодаря выпитому пиву и его полному мочевому пузырю. Красотка с обложки не была похожа ни на Киру ни на Кэт, что хоть и обнадеживало, но не до такой степени, чтобы больше не обращать внимание на явное сходство выдуманного с реальным. Теперь оставалось только сложить лапки на груди и ждать неминуемого конца, когда их подобьют.

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся пилот, превратившийся в совершенно другого человека, как только оказался за штурвалом этого упакованного корыта, принадлежащего когда-то даже какому-то начинающему банкиру, когда у того еще особых денег не было, но которому уже хотелось чувствовать себя человеком. Это сейчас все они подсажены уже на шикарные лайнеры, а в далеких девяностых было еще не до жиру, вот и приходилось выкручиваться. Когда из грязи сразу в князи, то по Сеньке и шапка, которая должна соответствовать… Поэтому банкир и устроил из этого старья слабое подобие люкса с кожаными креслами и дорогущей белоснежной обшивкой, барной стойкой и даже неким подобием ложа для своих многочисленных топ-помощниц, с которыми в силу служебной необходимости приходилось решать всевозможные вопросы по развитию предприятия в частых перелетах. Может, поэтому дельца-топтуна прямо в этом гнездышке и замочили, что одна из девиц просто приревновала его к другой во время совещания, схватила нож для колки льда и прирезала похотливого борова прямо во время секса в этой чудной постельке. Что и сподобило ее заняться литературной деятельностью, продолжая и дальше в том же духе утолять свой основной инстинкт. Почему не посадили? Так она прирезала и соперницу, вложив орудие преступления в руку покойника. Когда же на крики к ним заглянул пилот, принявший сначала все за обычную оргию, было уже поздно, истекающая кровью, она и себя для пущей убедительности тоже пырнула ножичком. После той кровавой разборки это подобие комфорта еще несколько лет без пользы простояло на мелком аэродромчике под Серпуховом, приобретенное одним успешным бизнесменом за смешные восемьдесят тысяч долларов и проданное за ненадобностью уже нынешнему владельцу почти даром по цене металлолома.

– Не знаешь ответа? – повысил голос Погорел.

Босяткин молча пожал плечами, давая понять, что якобы не знает ответа на такой простой вопрос, откуда на борту, так и притягивающем к себе всякие несчастья, взялось еще и это, замаскированное под книжку, издевательство.

– Не слышу!

– Понятия не имею, кто ее здесь забыл, ты или твоя телка, – промямлил он.

– Я?! – вытаращилась Кэт на наглеца, зачислившего ее уже в чьи-то там телки.

Восклицание, проигнорированное пилотом по причине полной его несуразности.

– А здесь есть другие бабы? – кисло усмехнулся Погорел, как только может усмехаться приговоренный к женитьбе через кастрацию, с нездоровым любопытством ожидая, когда его наконец оскопят.

– И ты тоже, раз уж сюда попала, – произнес спокойно пилот, заваливая самолет на левое крыло. – Так что, если в воздухе не договоримся, то на земле договариваться будет уже некому.

Заявление, повергшее одну в шок, а другого лишь еще больше утвердившее в правоте своих мыслей, что самое интересное еще впереди.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – попросил вооруженный злодей, захвативший вместе со своей сообщницей частное воздушное судно, чувствуя, как интерес к жизни снова возвращается в его тело. – Договариваемся и в Турцию?

– Ждут вас там, – скривился летчик, с каким-то даже садистским удовольствием разглядывая с высоты птичьего полета свой полыхающий уже во всю особняк, – в другое место полетим. Думаете, что это вы меня в эту дряхлую посудину затащили и заставили взлететь, чтоб спастись? Как бы ни так, это я вас сюда притащил. Хотел бы улететь без вас, так бы вы меня и поймали.

– О чем это он? – Кэт в удивлении уставилась на Погорел, в надежде, что именно он сейчас все и прояснит.

– Говорит, что зря мы к нему приперлись, – не стал особо мудрить скептик. – Смерть неизбежна.

– Я не об этом…

– Или не зря, – пожал тут же плечами оптимист, с явным удовольствием созерцая чужое пылающее строение под крылом, все лучше, чем любоваться мятой кучей собственного металлолома. – Третьего, я понимаю, не дано. Товарищ душу вложил во всю эту клоунаду, в свой шикарный дом, без которого вообще никакого смысла в жизни. С деньгами, правда, трудно будет расставаться, столько труда приложено и смекалки, столько трупов положено на алтарь своего благосостояния и все в ноль?

– О чем это ты? – вцепившись в спинку кресла побелевшими пальцами, испуганная женщина вообще уже ничего не понимала. – О чем вы вообще? Мы разобьемся?

– Шизита ля коммэдиа! Обязательно, если только не договоримся с главным кукловодом.

Театралом до безумия, а скорее безумным театралом и главный режиссером всего этого спектакля, в котором нам с тобой, Катенька, увы, места не осталось уже даже на галерке.

– Спектакль со своим горящим домом, стоимостью в семь миллионов долларов, – не поверила она, – русские теперь так веселятся?!

– Не верь глазам своим, – улыбнулся Погорел. – Этот великолепный дом, вывезенный якобы из Европы по кирпичику, – бутафория, собранная из фанеры и облепленная гипсовыми булыжниками. Грош цена ему в базарный день. Смотри как пылает, камни так не горят. Настоящий же домик у этого жука на Рублевке, а не в каком-то затрапезном Босяткине. Не человек красит место, а место портит человека, возвышая над всеми уже только одним своим названием. Ты в паспорт его заглядывала? Сдается мне, что Босяткиным он стал с неделю назад, когда тебя в клинике с потерей памяти обнаружил его племяш, а до сего момента…

«Босяткины мы…», – Кэт вспомнила, с какой наигранной гордостью Альберт произнес тогда свою фамилию, разрываясь, скорее всего, от истерического смеха внутри, втравливая безмозглую дуру в аферу на двадцать миллионов долларов. И ведь, змей, втравил!

– Мне показывали контракт и все учредительные документы с долями нашего совместного предприятия, – усомнилась она в правдивости слов последнего.

– Слушай его больше, – поддакнул пилот, – он еще не такое тебе наплетет, этот сказочник. Про книжку меня спрашивал, гад… Так он сам ее и написал!

– Вы оба рехнулись! – Кэт прикрыла лицо ладонями и расплакалась, не в силах больше сдерживать слезы. – Посадите самолет на землю, пожалуйста, очень прошу. И там уже разбирайтесь.

– В полете вся прелесть, – оскалился довольно пилот. – Я свое уже пожил, посмотрим, как вы с мое проживете при неудачных ответах.

– После того, как я побеседовал в чистом поле с одним сбившимся с дороги путником, – как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ Погорел, – владельцем той самой якобы водки, что разлилась возле того самого дерева преткновения, исковеркавшего жизни не только непосредственных участников аварии, вот что я выяснил… Что компания «Бос Корпорэйшн СП» была создана специально под расчетный счет, на который твои американцы и скинули много ноликов. И зарегистрирована она была на некоего подставного Фиг Иваныча, которому просто заплатили за реальный паспорт и подпись.

– На кого? – сморщилась Кэт, сморкаясь в какую-то грязную тряпку и ей же вытирая слезы, потерявшись окончательно во всей этой непонятке.

– На бомжа без определенного места жительства, но зато со своим вполне реальным паспортом. Сейчас подобные бумажные компании стало регистрировать сложнее, но за деньги можно всякое, эти волшебные бумажки никто не отменял и никогда не отменит, пока обманом пропитано все общество снизу доверху. Впрочем, неважно, – не стал он дальше распространяться на эту тему, – тебе же подсунули левые документы с липовыми учредителями и подписями, кроме твоей, чтобы ты чувствовала себя уверенно в компании этих жуликов.

– Я не помню, чтобы подписывала подобное, – возразила Кэт.

– Это еще в той жизни до аварии, – вставил словцо Босяткин. – Документы настоящие, не слушай его. Фирма зарегистрирована в сорок шестой налоговой, там подобные фокусы не прокатывают. Твой охранник в своем восприятии мира сегодняшнего застрял в далеком прошлом и теперь хочет пригнуть до своего непонимания происходящего и тебя. Зачем нам было регистрировать еще одну бумажную компанию, когда у нас уже была…

– Была фирма, – кивнул Погорел, – не спорю. Как и Вильям Исаевич, существовавший в реале до того светлого момента в его жизни, пока ты потеряла память, чем не воспользоваться было бы просто неразумно. Учитывая, что реальная компания погрязла в долгах, как в шелках, вешать на нее еще и двадцать миллионов долларов? А так эта шайка тебя убирает, когда деньги уже оказываются у них, скидывает маски и возвращается к своей нормальной жизни, но только уже с хорошими деньгами. И с кем ты там общалась до своей пропажи и кому перечисляла деньги, все это уже не их дело!

– И Альберт тоже не Альберт?

– Евгением Втиралкиным кличут твоего Альберта, который таким же приходится племянником этому дяде, как ты приходишься ему родной женой. Есть у него сынок, с кем делиться, а этот у него в менеджерах за зарплату, вот Женик и придумал как полтора миллиона у того слямздить, когда не завелся старенький «Мерседес», на котором первоначально тебя собирались встречать. Все изначально было подстроено, чтобы избавиться от американки, чтобы та не добралась до правды, что никакой фирмы уже не существует, и все ее-твои миллионы давно уже приказали долго жить. Но когда Алик, буду так его звать, как тебе привычней, увидел случайно в открытом багажнике сумку с припрятанными деньжищами, которые спокойно ведь уже могли сгореть, вот здесь-то его и переклинило. Богатство само плыло в руки, надо было быть круглым идиотом, чтобы этим не воспользоваться. Именно после этого и телефонного звонка в самолете, я свидетель, поставившим его в известность о случившимся, старичка инфаркт и скрутил. Не сразу, когда до дома добрался, но пережить потерю миллиона долларов с лихом он уже не смог.

– Не слушай его! – выкрикнул Босяткин, сморкаясь под ноги, зажимая одну ноздрю пальцем. – Не знаю, чем уж ты ему не приглянулась, но если бы не служба безопасности ночного клуба, где вы так неудачно отрывались с моим племянничком, то лежать тебе уже в гробу, сложив ручки, а ты все летаешь, стрекоза. И вовсе не благодаря ему, а вопреки… Снова ничего не поняла? Если бы не моя служба безопасности, так вовремя вырубившая на крыше этого снайпера, – ткнул он пальцем в Погорела, – ты была бы уже покойницей. Поэтому он и ранил Альберта, что целил в тебя, но стрелял уже почти в отключке.

Кэт похолодела, не зная, кому верить. Похоже, что в этом самолете верить нельзя было никому!

– И он тоже говорит правду, как я понимаю? – прищурилась она, обращаясь к своему несостоявшемуся убийце.

– Наполовину, – не стал возражать Погорел, – я действительно в ту ночь кого-то должен был прикончить. Ты об этом сто раз уже слышала! И заказал тебя тот, кому ты очень мешала, – кивок в сторону пилота, – ну и своего соучастника Альберта тире Евгения за компанию, чтобы не взболтнул лишнего..

– И убил бы, если бы не помешали?

– Говори правду, – посоветовал летчик. – Исповедуйся перед смертью.

– Правда в том, – уклонился от ответа Погорел, – что заказчик так ведь и не отказался от своей затеи. Про стрелка в Холмогорске слышала, новости смотрела, маску видела, должна бы была уже догадаться, что все эти громкие убийства, тоже ведь дело твоего мнимого компаньона. Но, похоже, что его хотели там кинуть, вот крышу-то и снесло. Чего молчишь, не так? – ткнул он пистолетом в бок летчика.

– Слушаю, – поежился тот, – как складно излагаешь. И пушку свою убери, не боюсь. «Мерседес» они специально не завели с этой артисточкой, прикидывающейся теперь американкой, чтобы вполне легально добраться до багажника «Ягуара», угробить настоящую американку, подменив ее этой куклой и, используя мое доброе имя, выманить из америкашек еще денег, что им и удалось. Я потому и тендер этот придумал, чтобы не стать крайним в их махинациях. Как ловко придумали, одного подстрелить, а другую похитить. И если бы, Вадик, не твое вмешательство, то Алик тире Женя вполне закосил бы под мертвого и объявился где-нибудь уже под другим именем. Нашей артистке и придумывать ничего не надо было, просто вернулась из отпуска бы и зажила припеваючи на украденные бабки. Хотели устроить танец на чужих костях, только не вышло, невинная ты наша овечка, – бросил он злой взгляд на Кэт. – Тебе, значит, можно чужими жизнями распоряжаться, а другим нет? Испохабила жизнь стольким людям и думаешь, что все это тебе сойдет с рук? И ведь сошло бы, если бы ты сама сюда не приперлась с этим лохом. Полтора миллиона тебе показалось мало, что ты обнаружила в его джипе, тебе все подавай. А ты знаешь, как они у него оказались? Очень просто, для этого он замочил свою якобы любимую, у которой они хранились. А знаешь, как они попали к ней, из багажника моего нового кабриолета, который вы с Аликом только для того и угробили, повторяю, чтобы ими завладеть. Этот кретин не нашел ничего лучшего, как доверить их другой своей овце, у которой не вылезал из постели. Ты про нее не знала? И которая тут же его кинула, поэтому перепрятала эти денежки уже у другого своего самца под кроватью, незаметно их затем оттуда стащив, прихватив и чужой миллиончик, подменив его фальшивым. Деньги к деньгам, как говорится… Не знаю, чем уж тот бывший банкир перед ней провинился, не иначе, розыгрышем в метро, но отгреб после этого по полной. Все к тому, что она того Ивана и замочила, отправив рыбок кормить. Контрольным выстрелом в лоб, чтоб наверняка, если в украденном лимузине не утонет.

Погорел верил и не верил своим ушам, не понимая, откуда этот хрыч знает еще и об этом. Приплел выстрел еще…

– Алик выложил, когда я его к ногтю прижал, – ответил Босяткин, будто прочтя его мысли. – Да только слишком поздно, ты уже свою кралю грохнул, подговорив его же братву взорвать ее в своей квартире и забрать деньги. По телефону, якобы от Алика… А иначе как ты оказался в том поле рядом с ними и устроил разборку?

– Про это тоже Алик сказал? – усмехнулся Погорел.

– Сам догадался, новости я смотрю и умею сопоставлять факты, – ответил уклончиво пилот. – Если не так, то как сумка с деньгами оказалась в твоей машине?

– Да, – поддакнула Кэт, – как?

– Уж молчала бы, коза невинная, – скривился Босяткин от ее голоса, как от зубной боли. – Вы меня к смерти приговорили в ту же ночь, на какую спланировали аварию, стащив мои полтора миллиона, забыла? Да только не повезло, уж очень хорошо тебя по голове, милочка, шарахнуло, что даже Альберт растерялся, когда ты пропала с места аварии, но больше обрадовался, что делиться не придется, вот с радости и стал мне трезвонить, изображая огорчение, думая, что я уже в воздухе. Хотел поиздеваться на прощание над стариком, который его в люди вытащил из грязи, что и понятно, – откашлялся в кулак Босяткин или как там его, – не делай людям добра, так и зла не получишь. А когда я благополучно из самолетика-то свалил, так сразу же примчался ко мне домой на Войковскую, чтобы держать все, значит, под контролем и посмотреть мою реакцию на случившееся, а может и прикончить, появись угроза его благополучному существованию. Гниль – дело такое, хуже рака, не вылечивается вообще. Вот и думаю, что инфаркт меня и спас от неминуемой смерти, дурачок решил, что я сам сдохну. Не было б добра, да зло подмогло как раз вовремя.

– И как долго ты собираешься кружить над остатками былой роскоши? – задал вопрос Погорел, немного притомившийся уже от этих бессмысленных кругов над догорающим костром – фанера горит быстро.

– Пока горючка не кончится! Лететь мне некуда, если не договоримся, отлетался ужо, – вздохнул грустно летчик. – Последний полет должен быть особенным. Так вот, – вернулся он к старой теме, – меня, значит, в клинику с инфарктом, а там уже эта дрянь без сознания и как вскоре выяснилось, так еще и без памяти с совершенно пустой башкой, в которую закачивай что угодно. Вот племяш и закачал ей в голову вирус, с которым они и провернули свою аферу века по опустошению американского кошелька на кругленькую сумму. В романчике этого нет, – кивнул он на книжку. – Додумывали на ходу, воплощая в жизнь почти все остальное без изменений. Зачем выдумывать что-то, когда есть уже почти готовое предложение на кругленькую сумму в двадцать миллионов. Вещичка так себе, скажу я вам, прочел от корки до корки, но аварию вы с нее хорошо скопировали, почти один в один, – взглянул он снова на Кэт. – И лоха нашли для своих темных дел тоже хорошего, – кивок в сторону Погорела, – респект.

– Не понимаю вас, – заметила Кэт. – Я ничего и никого не копировала, и этот ваш романчик первый раз в жизни вижу, как и твой этот ку-кур… как его, и тебя век бы не видать.

– Да ладно, – скривился пилот, – не копировала она. Кукурузник, может, и впервые видишь, спорить не буду, но все остальное… Тебе открыть глазки?

– Ну…

– Ты не Кэт. Я лично был знаком с покойницей и склерозом еще не страдаю, чтобы забыть напрочь ее акцент. Думала, личико замотала и все, а не тут-то было. Да, говорила на русском она сносно, но это не ее родной язык, и думала она на своем. Требуются еще доказательства твоего вероломства? И ты не усмехайся, – тут же досталось и третьему в кабине, – дружка под воду отправил и доволен, чтобы не крутил с твоей Кирой.

– Минуту назад ты заявлял, что она сама это сделала, – возразил Погорел.

– Твоими руками, – улыбнулся Босяткин, – отомстив одним ударом сразу двоим, испортившим ей однажды настроение на день рождения. Ты сюда приехал за правдой, вот и получай свою правду. Говоришь, покопался в чужом грязном белье и даже кое что там нарыл, ручки сполоснуть нет желания, дерьмокапатель? Я тоже кое-что про тебя нарыл. Не крутани ты в угоняемой машине руль на себя, ушли бы вы тогда от погони! Чего уставился? Твоя же Кира моему Алику и сказала, что это ты все и подстроил так неудачно с тем угоном, слив информацию ментам, почему они тебя и отпустили, устроив побег. Не знаю, какие уж у вас там на самом деле терки с лучшим другом, не думаю, что только из-за бабы, все из-за тех же денег, но грязи хватает. Со своей Кирой дельце и провернули, чтобы остаться при его деньгах, с которой тоже потом не захотелось делиться. Полтора миллиона моих плюс миллион от Ивана, бизнес в России легко строить, если знаешь, где деньги лежат. Ничего не помнишь? Бывает… И как прикажете с вами теперь общаться, голубки, как с порядочными? А ху-ху не хо-хо…

А что, если все так и есть, что и у него тоже провалы в памяти? Погорела передернуло. Влил в себя бутылку водки из горла и полез на крышу стрелять неприятелей, в одного промазал, а вторую не смог пристрелить, что патроны кончились и головой шарахнулся. Разве могла трезвому прийти в голову идея еще кого-то там и похищать, когда надо было уже линять, чтобы самого за жопу не взяли. Так линял, что даже винтовку забыл… Или все же прикладом от стенку трахнул? И потом, уцепился он за эту мысль, начав раскручивать весь этот кошмар дальше, провалы в памяти, он даже где-то про это читал, связаны даже не с забывчивостью, а с полным отсутствием самих этих воспоминаний, как таковых, как все у перебравших и бывает. Кадры повырезали и все! Совсем другое в реале кино… И с Эльзой точно так получилось, что напился и ничего не помнил, пока в ментовке не очнулся с перегаром во рту, сделав потом девочку виноватой. За недавние воспоминания отвечает короткая память, с которой как раз у него и проблема. Человек будто проваливается сам в себя, в свою собственную черноту, а потом с растопыренными пальчиками и с выставленными вперед руками, словно тот слепой котенок, пытается нащупать свою реальность. Поэтому и ведет себя так, как ему подсказывает его внутреннее черное «я», реагируя лишь на то, что он сам считает своим последним событием, не имеющим ничего общего с действительным, о котором он не имеет ни малейшего представления, потому как ничего не помнит.

– Что задумался? – усмехнулся Босяткин. – Пытаешься припомнить свои подвиги? Бесполезно… Алкаши под градусом чего только не вытворяют, давят людей на остановках, родственников режут кухонными ножами, а потом едут спокойненько к себе домой, чтобы как следует выспаться перед тем, чтобы начать все с чистого листа. Сколько ты уже людей положил, не помня?