Текст книги "Исправление настоящего (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Глава 70

– Быть по-твоему, неудачник, – оскалился бледнолицый, пусть тогда хоть кто-то из моей свиты умрет богатым. Рыжей, насколько мне помнится, это не удалось, даже на похороны себе денег не заработала.

– Он псих, – прошептала бледная Кэт, – сними растяжку, не бери еще грех на душу.

– Так мне и позволили это сделать, – усмехнулся Погорел, перетягивая себе предплечье выше раны поясом от комбинезона, чтобы не изойти кровью раньше времени. – Божку доставляет удовольствие сам процесс издевательства, деньги для него – дело десятое.

– Пока я поняла лишь одно, – вздохнула женщина, – что он не успокоится, пока всех не прикончит.

– Стопудово, – кивнул Погорел. – Вопрос лишь в том, какую смерть этот шизик уготовил для нас с тобой.

Тем временем вторая смертница была почти уже возле обломков самолета, еще несколько шагов и вот она уже почти поравнялась со своей бывшей уже подругой, чтобы уже в следующее мгновение ее переступить и проникнуть внутрь. Что-то угадывалось в ней знакомое, сбивал с толку наряд и черные огромные очки, скрывающие половину лица.

– Стой, дрянь! – прокричал кукловод. – Подохнуть всегда успеешь, пусть твой папочка сначала сделает выбор, готов ли он рассчитаться жизнью своей милой доченьки за мою нищую старость.

– Вот это ход, папочка! – похлопала в ладоши Кэт, неожиданно для себя вдруг переставшая всего бояться и даже смерти, подступившей уже так близко, что страху просто не осталось места.

Зеленоволосая послушно застыла на месте и медленно повернулась к Погорелу лицом, стащила с лица очки и предстала перед ним во всей своей красе избитой пьянчужки с разбитыми в кровь губами и заплывшими шелками вместо глаз. Дочка явно не очень стремилась понравиться своему новоявленному папочке, в которой он хоть и с трудом, но все же признал ту самую…

– Он все время пичкал меня дурью, – произнесла она спокойно, – так что мне лучше войти, чем вернуться к нему обратно.

– Эльза?! – не верил он своим глазам. – Ты?

– Они убили Кармен, – произнесла она спокойно, – труп которой тебе подсунули вместо той суки, в которой ты души не чаял. Ей выкололи похожую бабочку на шее, как у твоей гадины, на которую ты и купился. Я тебе говорила, я чувствовала, а ты мне не верил, Фома неверующий… И вот эта тварь держит сейчас всех нас на мушке, радуясь, как она тебя опустила. Я пыталась вмешаться, чтобы помешать им, но эти твари оказались сильнее.

– Он сказал, что ты…

– Это верно, – кивнула она, – я твоя дочь. Поэтому и хотела тогда тебя отравить в машине, что ты бросил нас и твое счастье, что выжил, в планы это не входило.

– Разыгрываете финальную сцену в спектакле? – ошарашенный Погорел не поверил ни одному слову наркоманки.

– Устала я, – произнесла она обреченно, – так что я лучше пойду.

– Иди-иди, милая, – рассмеялась в истерике Кэт, – если жить надоело. Тебе же сказали, дура, заминировано!

– Пусть идет, – произнес спокойно Погорел.

– Животное! – воскликнула Кэт. – Это же твоя дочь! Застрелись, пока у тебя еще есть возможность.

– Заткнись, – процедил сквозь зубы новоявленный папаша. – Все это действие одного спектакля, не понимаешь?

– Рыжая – тоже спектакль?

– Ступай, – прохрипел Погорел, – в тебя стрелять они не будут. Им надо, чтобы я убил тебя собственными руками, в чем вся и фишка. Не умрешь сама, меня заставят тебя пристрелить, так уж лучше так. Чего уставилась? Иди… Говорил же тебе, держись подальше от всего этого, сама виновата.

– Ну ты и сволочь, Погорел, – покачала головой Кэт. – Даже, если она и не твоя дочь, будь мужчиной, застрелись, зря я тебя не пристрелила, мерзавца.

– Раскудахталась!

– Это ты-ы… продолжение спектакля, – осенило ее вдруг, – а не эта бедняжка. Мстишь дурехе за клофелин? Или на пару с этим, – кивнула она в сторону ряженного злодея, – очищаете пространство от лишних претендентов на куш? А меня вы убьете сразу после нее?

– Кукловод все равно меня живой не отпустит, – произнесла обреченно Эльза. – Впрочем, как и вас, так что минутой раньше ли или тремя позже, какая уже разница.

– Один дерет, другой дразнится, – прорычал Погорел. – Иди, сказал, нет там никакой растяжки.

– Стой, дура, он тебе не поверил, – тут же приказал кукловод, подошедший к этому моменту уже так близко, что можно было даже рассмотреть все его отвратительные черты лица. – И кто из нас большая сволочь, я или он? Съела… Ради своей мести твой папочка пожертвует всем, включая и тебя. Погорел, – оскалился ряженый в сволочной ухмылке, – даю тебе последний выбор, забери у сучки под деревом свой ствол с одним патроном и реши все сам. Даю слово, что двое оставшихся останутся живы.

– Засунь его себе в…

– Эльза, а хочешь, можешь сама сыграть в игралочку, кому долго жить, а кому прямо сейчас подыхать. Пристрели своего папочку, ведь это он втравил тебя во все это и лишил мамочки. Или… или я прикончу вас всех, а оружие вложу в руки дохлого пилота, которого и сделаю крайним. Перейму, так сказать, чужой опыт, – взглянул он хитро на Погорела, – не так давно ты же уже проделал такой фокус, верно? А ведь те никудышные людишки тоже хотели жить, чем вы лучше? Ну, думайте, у вас минута, чтобы попрощаться, – улыбнулся он и направился к своему богатству в изувеченный кукурузник, даже и не думая никого из присутствующих оставлять в живых. Но так здорово было поиздеваться напоследок, что он просто не смог отказать себе в этом последнем удовольствии. И уж если этот отставной офицерик позволил своей дочери войти в самолет, чтобы та смогла спрятаться за стенкой от снайперского выстрела, не поняла, дуреха, то и ему тоже нечего было опасаться. С такими мыслями кукловод и скрылась из виду, а уже через минуту, растянувшуюся для некоторых до вечности, появился в двери с пачками пахнущих богатством денег в руках, счастливый и довольный обладатель баснословного состояния.

Прокаркал где-то наверху черный ворон, срываясь с сухой ветки и цепляя крылом корявый сук, которой с треском и устремился вниз на пребывающего уже в вечном блаженстве, отошедшего от мирских дел Владлена Ильича Босяткина, так погрязшего в своих гадостях, что даже пребывая уже полчаса на том свете, все еще продолжающего гадить на этом. Он так и ушел с зажатым в скрещенных на животе руках, дистанционным пультом, которым и собирался в экстренном случае привести в действие взрывчатку, искусно спрятанную в одном из манекенов, чего так и не успел сделать при жизни, проделав более чем успешно все уже после. Сухая ветка падает прямо на кнопку.

– Ложись, – прохрипел дико Погорел, сбивая оглушенную Эльзу прямо на сползшую вниз еще больше ошарашенную Кэт, прикрывая своим телом обоих. Взрыв был такой мощности, что тысячи обгорелых купюр еще долго потом взвешенной массой кружили в воздухе, устилая поле никому уже ненужной бумагой.

– Еще одним участником спектакля меньше, – прошептал он, констатируя факт чужой смерти, пытаясь подняться с распластанных женщин, но так и не смог, придавив их еще больше своей безвольной уже массой.

– Да вставайте же, – Кэт попыталась спихнуть с себя обоих, – нашли подстилку, я хоть и блондинка, но все же не римская блядь, подмахивать тут обоим!

– Я не могу, – прохрипела виновато девица, – он и меня придавил.

Произнесла и принялась из последних сил пробираться к свободе, что ей в конце концов и удалось сделать, после чего она перевернулась на спину и принялась молча созерцать такое родное сквозь корявые сухие ветки небо, не веря еще в свое такое живое и земное счастье, что все закончилось и она жива. Кэт вообще разревелась, дав волю слезам, наблюдая в истерике, как заокеанское зло красиво укрывает все вокруг, включая и раненного осколком в спину или даже убитого своего непутевого защитника.

В белом костюме и с бокалом красного вина он, боса нога на ногу, восседал в гордом одиночестве сейчас за пустым столиком на краю какого-то великолепного водопада, куда, скорее всего, мечтал попасть еще при жизни, а вышло только уже после смерти. Сам сколько раз видел на дорогах – сбитый машиной труп в одной стороне, а его ботинки – обязательно в другой. Ну да ладно, Иван его предал, а Кира где, почему ее нет за столиком, неужели и она тоже предательница? Беспомощно оглядываясь, он вообще уже не понимал, что происходит: он здесь, а где все остальные, все те, которых он так и не спас? Мужчина тяжело поднялся, так и не пригубив вина, и решительно направился к краю водопада, чтобы уж навсегда покончить еще и с этим миром, в котором даже выпить не с кем. Одним махом, как говорится, всех зайцев…

Выжженные солнцем горы и раненый Иван с одной гранатой на двоих в обнимку с ним, окурок на двоих и вся еще жизнь впереди. Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый… Снимок в траурной рамочке на стенке, где они двое сняты в фотоателье, он стоит, а Иван сидит – оба в форме и молодые. Он шел к краю обрыва прямо по воде, чтобы уже в следующую минуту сорваться и обрушиться, сломя голову, вниз вместе с тоннами низвергающейся в пучину вод. Вытирал слезы и не понимал одного, что же это за жизнь такая, если даже самые надежные в ней люди предают? Или только самые близкие и предают, кому ты больше всех доверяешь, а чужие просто используют в свое удовольствие, как туалетную бумагу и радуются чужим несчастьям. Посторонняя во всех отношениях актрисочка не сдала его ментам, хоть и могла в той больнице, где из него извлекали ее пулю, и даже не пристрелила, хоть и стоило после пережитого-то в подвале, а любимая женщина… Черт их разберет этих баб! Зато та, которую любил больше всего на свете – устроила ему такую проверку на дорогах, что врагу не пожелаешь. Или столик пуст потому, что это он предал их всех, а не они его одного, поэтому и не пришли – допустил смерть лучшего друга и не спас от смерти любимую женщину, с какой стати, скажите, они должны были теперь распивать с ним винцо под приятный шумок водички. И с этой мыслью он, расставив руки в стороны, как та птица, зажмурившись, сделал шаг к обрыву и камнем устремился вниз.

Стреляющий танк в Грозном и малютка-приманка напротив грохочущей брони, перемотанная крест-накрест шерстяным платком, мертвый лейтенант с дыркой в переносице, совсем как у той, которую сегодня подстрелили, и его, Погорела, запоздавший ответный выстрел из гранатомета по снайперскому гнезду. Изрыгающая пламя пробоина в кирпичной стене… Вагон метро и красивое лицо незнакомки в отражении напротив, храпящий майор и парящая под потолком бабочка с большими темными крыльями как предзнаменование чего-то страшного, на которую вообще кроме него тогда не обратил никто внимания. Скорее всего, приснившаяся ему, пока он дремал, как и та красавица из другого вагона, внимательно изучающая его через грязные стекла, нашедшая наконец того, на поиски которого были потрачены годы…

И вот он уже на бесконечной дороге, петляющей между холмов и теряющейся где-то там в темноте, по которой он бредет босой в нескончаемой колонне таких же босоногих. Душно и тесно… Тесно, душно и жутко на бесконечной дороге. Все незнакомые, впрочем, нет, одного он вроде даже узнает, ба… да это же его коллега с работы собственной персоной, который обещался даже помочь деньгами по душевной доброте, но заделами, видно, забыл. Или не смог, у людей разные обстоятельства в жизни случаются, этого-то каким черным ветром занесло в эту толпу? Спросил, какими судьбами тот здесь? Не ответил, что и к лучшему, здесь до других дела только у Бога. Бредут всякие… Одна дамочка даже без головы чуть ножки переставляет, которой сегодня лишилась прямо в ТЦ «Европейский», которую ей один малолет ний псих в наушниках срезал бензопилой в свое удовольствие, доигравшись до чертиков, которые его в этот торговый центр и послали.

– Вы не подержите? – просит она, протягивая ему головешку с вытаращенными глазами, по застывшей бензопиле в каждом зрачке.

– Пожалуйста, – принимает он странную ношу, с которой так и шествует дальше, может хоть это зачтется. Коллега просит выбросить голову, тело которой все равно уже затоптали другие мертвецы, и он послушно выбрасывает ненужную уже ношу. Вместо головы он просит подержать его оторванную руку, пока он будет ее крепить. Спрашивает, зачем ему этот обрубок сдался? Тот указывает на зажатые в ней какие-то зеленые фантики с глупыми рожицами и больше он уже вопросов не задает, понятно, что коллега свихнулся. Сгорел на работе… Он в испуге осматривает себя, все ли у него конечности на месте и, не обнаружив потерь, успокаивается, погрузившись уже в свое «кино», где перед глазами мелькали день за днем отснятые памятью кадры. Стоп – лицо миллиардерши в прицеле; стоп – и вообще никакого лица, лишь разлетающиеся в разные стороны, выбитые его выстрелом кирпичи из кладки; стоп и… брошенные им Эльза и Кэт, исчезающие в черной тени. Отбросив в сторону обрубок руки, он сворачивает с дороги мертвецов, начинает карабкаться по усыпанному колючками склону в горы к корявому дереву, раздирающему своими корявыми сучьями хмурое небо, сдирая в кровь кожу на ступнях, ладошках и коленях, падая и поднимаясь. Карабкаясь… и снова падая, падая и снова подымаясь, зная только одно, что он обязательно должен добраться до засохшей коряги, вцепившейся уже в него своими корявыми сучьями. А здесь еще какой-то тип пристал с желтой дыней, вокруг все серое, а она одна желтая, просит, чтобы передал его маме, когда вернется в покинутый мир.

– Я твою маму знаю? – отмахивается со злостью он. – Сам и передавай… И так до самой вершины с корявым деревом, с высоты которой ему и открылся весь мертвый мир от края и до края, по серпантину спускающийся вниз своими босыми ногами. Все вниз и только он один вверх, да еще этот чудак со своей дыней, правда этот был весь в белом, в котором он признал того ночного таксиста подвозившего их в тот роковой лесок, с которого все и началось.

– Вы правы, пожалуй, я сам ее передам, – благодарно улыбается ему бывший таксист.

– Вали, покойник, – бросает он в ответ, оступается и падает, проваливаясь все ниже и ниже в бездонную пропасть, откуда уже никакого возврата. Срывается с жутким карканьем черный ворон с ветки. Падение было ужасным, но еще хуже, что после этого к нему прицепилась какая-то потусторонняя тварь и принялась бить. Мало ему при жизни досталось, так и здесь никакого покоя от этих баб… А эта все лупит его по щекам и лупит, шлюха кабацкая, сколько же можно! И проклятый ворон, пристроившийся прямо на его грудь так и норовит своим мощным клювом выклевать ему в глаза. Он пытается прикрыть глаза руками, но какое там… И когда сил больше уже не остается даже на это, он начинает даже не орать, а хрипеть, моля лишь об одном, чтобы этот кошмар поскорее закончился. И матом их, матом…

– Живой, – кричит зеленоволосая прямо ему в лицо, брызгая слюной, – живой!! Врача, доктора! Он живой, скорее сюда, матом кроет…

– Значит, будет жить, – замечает подоспевший доктор, начиная что-то проделывать с его телом, чтобы закрепить возвращение блудного сына в покинутые места. И это кажется, ему удается, в чем пока еще никто полностью не уверен, включая и самого доктора.

Шел чудак… Шел домой,

Представляя, как все удивятся тому, что живой…

Звучит в его ушах Сплин. Очнувшийся прислушивается к словам и точно уверен, что это про него, как он брел среди трупов. Как потом карабкался в гору и сваливался вниз.

Люди могут, конечно, спастись от падения вниз.

И он шел рассказать им о том, как им можно спастись…

Чужая песня все еще продолжала звучать в голове, но он больше ее не слушал. Кто-то другой уже рассказывал ему, как он куда-то летел, как падал, как горел в каком-то доме, и как все взорвалось, и как он, сволочь такая, всех бросил! И по лицу его ладонями, по лицу, да так больно, что терпение кончилось даже у покойника.

Глава 71

Она-то ему и поведала, когда он поправлялся уже в клинике, что произошло после взрыва. Снайпер появился возле них, накрыв черной тенью. Смерть даже и не думала их оставлять, не на ту нарвались. Отправив троих уже на мрачную дорожку к храму, а одного пока только на экскурсию, злодейка даже и не думала отступаться от своих планов, решив по любому к нескончаемой колонне умерших прибавить еще парочку новых лиц, чтоб не скучали. Валялась рядом оторванная взрывом кисть руки пересмешника в черной перчатке из тонкой кожи, сжимающая новенькую, лишь немного подпорченную кровью, пачку американских долларов. Что и не удивительно, как только эти бумажки с масонскими портретами заполнили весь мир, кровь – как пурпурная подкладка вампирского плаща сопровождает их повсюду, не вышло и здесь исключения. Холодный ствол винтовки уперся в сморщившийся лоб Кэт, принявшейся читать «Отче наш» с зажмуренными глазами, моля лишь об одном, чтобы было не больно. Щелчок и… вот уже винтовка, но только уже с вставленным патроном упирается в лоб второй, которая даже и не думала закрывать глаза перед всякой тварью. Предложи ей сейчас встать на колени в обмен на жизнь, она и этого бы не сделала. Все мы в этой жизни конечны, вечен только позор и предательство…

– Ты всегда была упертой дурой, – произнес спокойно снайпер, метким выстрелом снимая зависший над ними квадрокоптер с вмонтированной в него видеокамерой, проследил, как тот грохнулся и присел на корточки перед жертвой. Затем он стащил с лица женскую маску красивого личика с кровавыми слезками и сбросил с головы капюшон, прятаться больше было не от кого, кино закончилось тихим хрустом летательного механизма, а эти две дурочки все равно уже никому не расскажут, и мило так улыбнулся обеим, блеснув ровными зубками. Очаровашка…

Кэт ожидал увидеть Альберта, если честно, она уже немного пришла в себя после очередного потрясения и больше Бога уже не молила о быстрой смерти. Это ведь он был мастером по изготовлению всевозможных масок, не удержался от спектакля и здесь, чтобы еще больше всех удивить. Держали его за пустоголового красавчика, так теперь получайте… Лицо человека – та же маска, за которой может прятаться кто угодно. Но она ошиблась, последним здесь и не пахло, хотя сама маска и могла быть его очередным произведением. Удивление так и застыло в ее глазах, когда в снайпере она признала ту самую «покойницу», ради спасения которой ее саму чуть не отправили на тот свет. И здесь уж рука сама потянулась к оружию, пытаясь судорожно нащупать валяющийся где-то поблизости выроненный ствол с одним патроном, что вовсе не ускользнуло от внимания снайперши, которая им тут же и завладела.

– Не тяни ручки, – предупредила она, засовывая оружие за армейский ремень, – чтобы не протянуть раньше времени ножки.

Кэт не ответила на колкость, вместо нее ответила Эльза, плюнув презрительно в смазливое личико. Удивительное дело, но на убийцу это не произвело вообще никакого впечатления. Она достала из кармана носовой платок и спокойно им вытерлась, нежно пройдясь мягкой тканью по своему нежному личику, и только после этого закатила негоднице сильнейшую пощечину, рассадив до крови губу.

– Все сказала? – оскалилась волчица. – Еще раз вякнешь, дрянь помойная, лишишься мизинца, потом другого…

Кэт не верила своим ушам, но кажется, где-то она что-то подобное уже слышала, причем от того самого человека, чья оторванная кисть со скрюченными пальцами валялась рядом, даже в смерти не расставшись с деньгами. Та самая, без одного пальчика… Кира проследила за ее взглядом, извлекла из пальчиков ненужные им уже деньги и, без всякой брезгливости, сунула их в тот же карман, куда и платок. Как скуден этот мир, думала Кэт, наблюдая за действиями злодейки. В нем все повторяется… И почему я сразу не разбилась, а вынуждена терпеть еще и это? Неожиданно ей вспомнилась монашка из одной книжки, которая в монастыре в молитвах провела тридцать лет, а потом была изнасилована целым взводом карабинеров, когда волей злого случая оказалась за пределами спасительных стен. Плохо молилась? Кэт вообще никогда не молилась, так что, можно сказать, ей еще повезло, что небо послало ей такую красивую смерть в виде этого исчадия ада, скрывающегося за ангельским личиком. Только вспомнить, с каким наслаждением эта тварь поила холодным напитком того, прикидываясь ангелом, кого уже приговорила, о многом задумаешься… Кэт не могла этого вспомнить, отчего ее отвращение к этой особе ничуть не уменьшилось.

– Ухмыляться будешь на том свете, – предупредила ее Кира, от внимательных глаз которой в этом мире, кажется, вообще ничто не ускользало, – и то только после того, как я тебе разрешу. Я ясно выразилась? Не слышу…

Кэт кивнула, и снайперша тут же все свое внимание обратила на Эльзу.

– В отличие от твоей мамочки, – прошипела змея, – которая за жизнь ох как цеплялась, пальчики мне целовала, валялась в ногах, ты, я смотрю, предпочитаешь умирать больно, что ж… в этом мире у каждого есть выбор, ты свое уже сделала. Ты хотела меня видеть, я явилась… Мсти мне, – улыбнулась она, пронзив несчастную злым взглядом. – Кишка слаба, только и можешь, что на шесте вертеться. Отвертелась… Надо бы тебе еще вавочку выколоть на шейке перед смертью, как матери твоей, чтобы она на своих крылышках твою гадкую душу доставила прямо в преисподнюю, ну да ладно, тебе мамина поможет туда переместиться.

– А тебе твоя бабочка, – скривилась Эльза, – поможет туда же отправиться.

– Я там уже была, – усмехнулась Кира, – благодаря твоему папочке, – отправившему меня в небытие на целых три месяца своим гранатометом, пришла его очередь туда отправляться. Два года в кресле-каталке без всякой надежды на жизнь…

– Тебя никто не заставлял тащиться в Чечню и убивать там людей, – огрызнулась Эльза, – вот и получила. Жаль, что он тебя вообще в клочья не разнес.

– Я сражалась за свободу маленького, но очень гордого народа, уничтожая оккупантов.

– Ой-ой… – Эльза в очередной раз сплюнула, правда, уже не в лицо, – бабки ты заколачивала, биатлонистка хренова, черная метка – беленький чулок.

– Я очищала землю от скверны, чем предлагаю заняться и тебе, пока эта сволочь еще дышит. Патрон в стволе, затылок урода под рукой, всего один контрольный выстрел и ты будешь свободна.

– Все так просто? – усмехнулась Эльза.

– Мне убить его мало, – вздохнула Кира, – я хочу, чтобы это сделала его дочь. Ты же его травила, вот и заверши начатое… Ты же его ненавидишь ни чуть не меньше, чем я, какие сомнения? А потом мучайся всю оставшуюся жизнь, как я придумала? О лучшей мести нельзя было и мечтать. Более того, я тебе еще за это заплачу, в оставшемся манекене ровно миллион долларов, твоя тысяча, ты же столько берешь за ночь, а здесь даже трудиться не надо передком, нажала на курок и все. А ствол вложим в обрубок руки, твой папа любил проделывать подобные штучки с другими, так что порадуется за свою девочку. Вся вина же за убийство ляжет на того, за кем он так долго гонялся. Минута тебе на раздумья…

– А если нет? – спросила упертая.

– Я просто прикончу вас и отправлюсь жить дальше, только под другим именем, Ингой, к примеру, – вздохнула сумасшедшая Кира, поднимаясь и бросая рядом с Эльзой заряженный пистолет. – Шестьдесят секунд тебе на падение, после парашют открывать будет уже поздно. Время пошло, считай, что ты уже выпала из самолета…

– А что тебе сделал этот? – Эльза брезгливо указала взглядом на оторванную руку.

– Ничего… – пожала она плечами. – Я всего лишь помогла человеку осуществить задуманное.

– Разорваться на тысячу кусков?!! – рассмеялась зло Эльза, начав уже потихоньку прощаться с этим миром.

– Этого сгубила любовь, – не стала тянуть с ответом Кира, – к никчемной актриске, которую я и помогла заполучить ему. Дрянь всю жизнь, можно сказать, испоганила ему своим отказом. Бедняга книжку даже написал под нее, почти предугадав недавние события, что когда пришло время им осуществиться почти ничего уже и додумывать не недо было, все шло так, как и должно было идти. У писателей иногда хорошо получается описывать будущее, этот еже тоже не был обделен талантами, лишь свою смерть не предусмотрел. Вложился в кино со своей актриской в главной роли, а стерва его кинула. Была громкая история, он даже пытался ее убить, за что и попал в психушку. Отец отмазал благодаря своим связям. И представь себе, он был там почти счастлив в своем неведенье, что она выжила в тех завалах. Кино он в жизни больше никогда не смотрел, телевизор тоже терпеть не мог после пережитого, женился на ком попало после выхода из психушки, да так бы и жил, отдаваясь работе, если бы не попавшаяся случайно на глаза реклама на щитах, после чего снова и перекосило. Вот я и предложила психу всего лишь воплотить в жизни его старые мечты, доделать начатое… Чем и убила сразу двух зайцев, нашла себе безотказного помощника для мести, да еще и с мешком денег, который все и оплатил.

– А чем Алик тебе не угодил, что ты и его втравила во все это? – спросила Кэт.

– Не цепляй лиха, – улыбнулась Кира, – и оно тебя тоже не зацепит. Этот натолкнул на мысль, как поиметь при этом еще и двадцать миллионов, – ответила Кира. – И согласитесь, надо было быть совсем идиоткой, чтобы отказаться от такого богатства.

– Которое почти было уже в руках, – ехидно процедила сквозь свои ровные зубки Эльза, – и облом… Не тех ты выбрала себе в помощники, дорогуша, поэтому теперь здесь и стоишь, расставив ножки, строя из себя великого воина, что на все остальные дела денежек-то у тебя не-ет, какую-бы ты здесь из себя крутую стерву не корчила. Только столько людей зря положила…

– Ну все, – Кира достала из кармана два патрона и зарядила винтовку, – шестьдесят секунд твои давно истекли, как и мое терпение тоже. Вот ты мне и поможешь с этим, если конечно сделаешь правильный выбор, жду еще три секунды.

Эльза взяла двумя руками пистолет и поднесла его к затылку лежачего без чувств человека, спасшего за несколько минут до этого ее от смерти, собираясь с духом…

Понятно, что ничего этого дочка своему очнувшемуся отцу не рассказывала, чтобы не вогнать еще того и в инфаркт. Вместо этого она поведала ему другую сказку, что змеюка с пистолетом в руках, прежде чем его прикончить, долго смотрела на него, не замечая всех остальных вокруг, а потом присела возле него на коленки, прикрыла его застывшие глаза пальчиками и поцеловала в губы. Сказала, что сам виноват, надо было лучше тогда стрелять из своего гранатомета, с того света она его бы уже точно не достала. А так она посвятила всю себя мести, которая ее и ее саму всю вывернула наизнанку. Больше пятнадцати лет она искала его и нашла. Но убить его за все свои труды ей показалась уже мало, она решила его вообще размазать плевком по асфальту. Проще всего оказалась настроить против него Очкарина, одного из его коллег, которому она рассказала байку об измене жены с Погорелом. А когда узнала, что тот еще и книгу написал, да помешан на одной известной актрисе, тут-то в ее голове и созрела мысль, поиздеваться над всеми. И они тоже были виноваты, что она несколько лет провела в инвалидном кресле. Все вокруг были виноваты, что у нее жизнь не сложилась, вот пусть и расплачиваются… А у этого шизофреника еще и деньги водились, так что организовать все было не так уж и сложно. Подговорила Ивана подыграть ей с машиной, чтобы выманить несчастную жертву в Химки и понеслось. Иван же открыл на пару деньков и то туристическое агентство на Таганке, чтобы было интересней. Идея с книжным сюжетом ему понравилась, но этого показалось мало, и он предложил использовать еще сюжетик из фильма «Игра» с Майклом Дугласом, обоим героям было по сорок восемь лет. Именно в этом критическом возрасте мужчине и нужна настоящая встряска, чтобы кровь забурлила в венах и полностью обновила организм для будущих свершений. Никто, правда, не рассказал ему самому, чем он сам закончит, подписываясь под проектом, но это были уже не ее проблемы. Ей надо было найти только укромное местечко для своей винтовки недалеко от трамплина, по которому должна была взмыть угоняемая тачка, что в выходной день было сделать не так уж и сложно на одном из заброшенных объектов. Проникнуть на заброшенную стройку тоже не составило особенного труда незамеченной, ее давно уже никто не охранял. Саму же винтовку она не стала оставлять на месте преступления, а разобрала ее и аккуратно упаковала в специальный пенал, и вместе с ней покинула огневую позицию, уже к вечеру по частям избавившись от компромата. Что-то прикопала в Кузьминках недалеко от спортивной площадки, устроенной прямо под вековыми липами возле бывшего парома, остальное утопила в этом же пруду, приказав строго-настрого голицынским львам с переправы хранить тайну.

– Так интересно было наблюдать за этим недалеким Иваном, как он сам готовил себе смерть, обхохочешься, – продолжала рассказывать тем временем Эльза от лица Киры, устроившись удобное на стульчике рядом с кроватью отца. – Да и кукловода тоже не пришлось долго искать, как-то в постели Очкарин поделился с ней, что всю жизнь сохнет по Клиновой, которую считал давно мертвой. Она и предложила ему использовать ее в мероприятии, он отомстит одной, она – другому, чтобы знали, как портить людям жизнь. Написала сценарий по его книжке и отослала ей по почте, назначив встречу, предварительно выяснив, что дела у той давненько шли уже неважно. Была ли она похожа на миллиардершу из Америки? Немного была, но не до такой степени, чтоб совсем, вот и пришлось ей лицо спрятать под маску, чтобы никто не догадался о подмене, тем более, что эта актрисочка и в самом деле после аварии лишилась памяти. Вылетевший в кювет кабриолет не пощадил и ее, отправив кувырком в ближайшие кусты, где ее и нашел случайный бомж. Но началось все с Альберта, с которым Кира, действительно, познакомилась в одном из минских казино, пока Погорел развлекался. Он-то и рассказал ей, что со дня на день они ждут одну богатенькую особу с ревизией. Тут-то она и вспомнила про книжный сюжет, все так удачно складывалось в одну картинку, что не подзаработать на этом она уже просто не могла. Подменить миллиардершу нашей актрисой и попытаться выудить немножко денежек из американцев, как предлагал Алик, оказалось делом не таким уж и сложным.

– Постой, – отец накрыл ладонью руку дочери, – я совсем запутался…

– Ты в паутине родился, – улыбнулась она, – я слушаю, говори.

– Рука возле самолета, она чья, Ивана?

– Стяпил! – вытаращилась на него Эльза. – Очкарика твоего… Ты меня слушаешь или нет?

– И Кира жива? – он все еще никак не мог привыкнуть к этой мысли, надеясь, что и здесь все не так понял. – Я же сам вынес ее обгорелый труп из огня? Мне память еще не изменяет, я помню. И татуировку бабочки на…

– Ох, ё-моё, па… Ты даже корявое дерево помнишь на том свете, я же тебе верю, – округлила она глазки, – а здесь не можешь уловить элементарных вещей. Повторяю специально для бестолковых, ты вынес из огня Кармен, а не Киру. Вспомни, я тебе говорила, что она запила, а она не запила, – всхлипнула Эльза, – она просто пропала.