Текст книги "Исправление настоящего (СИ)"

Автор книги: Юрий Терновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Глава 44

Самая главная утренняя новость того дня – было падение лифта со смертельным исходом, теперь уже элитном жилом комплексе «Алые Паруса». Одной гибели грудничка в лифте для всей полноты понимания ситуации оказалось недостаточно, потребовалась смерть более весомая, на тот свет отправилась дочь одного известного в прошлом телеведущего. Вторая новость, затмившая по популярностью первые две, касалась убийства русского бизнесмена и похищение американской миллиардерши. Очаровательная ведущая новостного портала «Life News» бесстрастным голосом сообщала, что этой ночью в центре Москвы было совершено покушение на известную в прошлом фотомодель, а ныне – вдову миллиардера и владелицу всего его огромного бизнеса. По чистой случайности пуля попала в ее спутника, имя которого в целях следствия умалчивается. Второе покушение на данную особу за неделю, подстроенная авария на Ленинградском шоссе – было первым. Соединенные Штаты поставлены уже в известность, и между президентами двух стран даже уже произошел телефонный разговор по этому поводу – первые за последние девять месяцев. Новость сопровождалась кадрами, сделанными с мобильного телефона кем-то из случайных свидетелей и тут же отправленными по назначению в телецентр. Журналист Нервозов в своей, возобновившей снова работу после почти десятилетнего перерыва, передаче с честным названием «Минута правды», выразился более конкретно, найдя уже даже виновных.

Похваставшись, что ему даже повезло взять у исчезнувшей американки интервью перед самым ее похищением, тележурналист заявил, что миллиардерша была похищена вежливыми хомячками по указке сверху, которых в клубе было больше чем гостей. Американку убрали за осуждение русской агрессии на востоке Украины. Радиостанция «ЭхА» выдало и вовсе оригинальную версию случившегося, что якобы пропавшая американка просто инсценировала свое похищение, чтобы ее не заподозрили в организации заказного убийства своего молодого любовника, спутавшегося с одной алкоголичкой, устроившей натуральный скандал в клубе как раз перед самым убийством несчастного малого. Причем, это было не первым ее злодейством; смерть миллиардера-мужа тоже было под очень большим вопросом, которого она сознательно довела до крышки гроба. При этом на крыше дома была якобы даже найдена снайперская винтовка с «пальчиками» исполнителя, с которым она встречалась накануне прямо возле его дома. Следствие уже располагает записью подъездной видеокамеры. Ну и так далее… Шпарили по заранее написанному, даже не удосужившись проверить. А зачем? Кто платит, тот и заказывает… Предпоследним шло сообщение, что снайпера уже нашли мертвым. Пытаясь уйти от преследования, преступник на своем «Мерседесе» протаранил ограждение набережной и был погребен грязными водами реки. И диктору, выдающему все это за правду, было совершенно наплевать, что в речку ушел «Майбах», а не «Мерседес» и за несколько дней до прошедшей ночи. Еще сообщалось, что где-то в Африке террористы захватили отель, чтоб всех там к чертовой матери взорвать. Людям нужна была правда и они эту правду получали.

В подвале было почти светло, во всяком случае, достаточно, чтобы различать окружающие предметы. Единственная свисающая с потолка лампочка, мощности которой и для уборной-то было мало, делала этот подвал почти пригодным для жизни. Иногда лампочка начинала шалить, превращая жизнь в комнате в сплошную дискотеку, без музыкального сопровождения, правда, но зато со световыми спецэффектами. Случалось, правда, это не часто, поэтому особо и не раздражало. Но постепенно такой режим работы лампочку, похоже, устраивать перестал, и она после очередного такого своего издевательского мигания вдруг погасла совсем. И вот тогда этот подвал и превращался в сырой и холодный склеп. Тогда с единственной железной кровати, занимающей почти половину этого убого помещения, поднималась женщина и принималась эту лампочку, как могла, ремонтировать. Иной раз для появления света требовалось всего ничего, лишь до нее дотронуться, а иной – приходилось и основательно повозиться, вкручивая и выкручивая эту стеклянную хрень из патронника. Последнее время же свет в подвале стал пропадать все чаще и чаще, и бедняжка со страхом для себя ждала того жуткого момента, когда он погаснет уже окончательно, похоронив заживо ее в этой темноте.

Большую часть времени женщина лежала на кровати, укрывшись старым ватным одеялом. Удивительно было не то, что оно было старое, а то, что оно до сих пор еще было целое. Штопанное-перештопанное, с выдранными кусками своей плоти, оно все еще ухитрялось ее согревать. Узница этого склепа, в которой только с большим трудом можно было сейчас узнать Кэт, большую часть времени или просто спала, если можно было назвать сном то полуобморочное состояние, в котором она пребывала, или тупо таращилась в потолок остановившимся взглядом, выискивая на нем всякие мелочи, типа трещин или отвалившихся кусков побелки. Хоть какое то, пусть и бессмысленное, но все же развлечение. Существование… Упражнение на сосредоточенность, заключающееся в том, что если научиться непрерывно в течение пятнадцати минут смотреть на бутон розы, изучая его подробно во всех деталях, то можно значительно преуспеть в делах. Вот и преуспевала, как могла в самосовершенствовании. Узница уже знала, что если долго, очень долго смотреть в одну точку на потолке или на стене, то эта точка начнет жить своей жизнью. К примеру, точка могла превратиться в какую-нибудь замысловатую рожицу, с которой можно было уже о чем-нибудь и поговорить. И она говорила. Она рассказывала ей про свое выдуманное детство, про то, как ее из садика иногда забирал отец, а в основном все-таки это делала мать.

Как она ходила в школу и как она очень любила в детстве мороженое, а еще больше любила ходить в зоопарк, но ни того ни другого не делала уже тысячу лет и что вряд ли когда уже сделает в будущем. После таких «утешительных» выводов ей становилось себя так жалко, что слезы сами заполняли глаза и проливались на щеки. Утешало одно, что здесь, в этом закрытом пространстве одиночества можно было себя и не сдерживать, делая вид, что она самая сильная в этом мире. Размазанные по глазам слезы, вонючая подушка под головой, жесть во всем и… постепенное ко всему этому безразличие внутри. И еще золотой кенгуренок – брелок, висящий теперь на ее шее, найденный ей на месте аварии возле сгоревшего дуба, как давно это было. На этот кусочек металла она и переключила чуть позже все свое внимание, устав от общения с мрачными точками окружающего ее замкнутого пространства.

Камера заключения была размером с гараж, точнее – с одно парковочное место. Это, собственно, и был гараж, вернее, подвал гаража, сооруженный когда-то предприимчивым хозяином втайне от жены и себе на радость. Только стенам было известно, сколько на этой скрипучей кровати перебывало дамочек легкого поведения, поэтому появление еще одной, сто первой по счету, их (стены) совершенно не удивило. Сам-то хозяин, судя по заброшенности помещения, давно уже с этим делом завязал, а вот его железная кровать все еще продолжала со скрипом служить людям, та самая, на которой еще его дед с бабкой делали его маму, вот снова и пригодилась. Стены подвала были обшиты фанерой и когда-то даже покрыты лаком, но со временем сырость и плесень взяли свое и теперь вид у этих стен был, скажем прямо, не очень. Бетонный пол был по хозяйски застлан протертым до дыр линолеумом, а окон не было вообще, даже с решеткой с видом на небо.

Какие окна в подвале? Зато в углу напротив кровати стоял древний, весь в пыли «Горизонт», пылился рядом видеоплеер. судя по количеству всевозможного видео, он много практиковал в одиночестве. Возможно, что снимал скрытой камерой свои половые развлечения, которыми потом и шантажировал дамочек, а возможно, что снимал видео. Старая тумбочка под телевизором была полностью забита видеокассетами с порно. Маньяк это дело очень даже любил, судя по количеству всевозможного видео, он много практиковал в одиночестве. Возможно, что снимал скрытой камерой свои половые развлечения, которыми потом и шантажировал дамочек, а возможно, что снимал видео просто для продажи таким же извращенцам, каким являлся и сам. И что это был сдвинутый на голову маньяк, Кэт даже и не сомневалась, представляя себе самое худшее, что вообще с ней может еще случиться. Молчаливые ягнята в реале, только ее картины предстоящего ужаса были значительно страшнее. Одно только воспоминание о скалящейся маске хомячка чего стоило.

Валялась на полу и своя маска, которую она сразу же стащила с лица, как только пришла в себя после похищения. Забинтованное лицо с проступившими бурыми пятнами крови, сломанный под ними нос. Поэтому и хорошо было, что в подвале не было зеркала, чтобы не расстраиваться еще больше. Больше всего пугала даже не смерть, а безысходность своего положения и мысль о том, что вот именно в этой выгребной яме ей и придется провести весь остаток своей замечательной жизни. Год, два, десять… Кошмар! Возможно, что и первая жертва иллюзиониста провела целых тринадцать лет в этом же подвале, а ведь ее предупреждали. Воняло нечистотами пластмассовое отхожее ведро в углу, какие обычно используют дачники, чтобы по ночам на улицу не бегать.

А как замечательно все начиналась: прилетела, врезалась в дерево и даже уцелела. Вот и надо было сразу же возвращаться в Америку, пожалела она, а не ждать, пока ей заявят, что к своим миллиардам она не имеет уже никакого отношения. Поэтому в этот подвал и упаковали, чтобы действительно не имела. Тарахтит где-то глубоко под коркой поршнями синий трактор в далеком прошлом, за рулем беззубый тракторист в кепке. Не французский и далеко не американский пейзаж. Так кто же она на самом деле такая? Будь проклят этот русский бизнес и этот русский пейзаж, своими корявыми видами уже пробравшийся в ее мозги! А может, ее ради того и похитили, мелькает мысль, чтобы она себя выкупила? Мысль обнадеживающая, оставлявшая хоть какую-то надежду на спасение. С ее-то состоянием она себя сто раз сможет выкупить, если, конечно, у нее оно было.

Похититель-то думает, усмехнулась Кэт, что она все еще миллиардерша, не догадываясь, что с двумя фигами в кармане. А что она сама теперь думает по этому поводу, что ей просто играются и целенаправленно сводят с ума? Что, если здесь у каждого своя игра, взять того же Альберта, якобы случайно нашедшего ее в клинике, где лежал и его дядечка? Случайно можно проиграть миллион в казино, во всем остальном надо искать закономерность, чем Кэт и занялась, здраво рассудив, что раз уж она сама ничего не может вспомнить путного из своей жизни, то надо хотя бы постараться не забыть то, что ей уже рассказали, от этого и отталкиваться. С этого и начала, предположив, что Альберт понятия о ней не имел, пока не увидел случайно (вот где собака порылась) в соседней палате со своим больным родственником.

А когда узнал, что она про себя ничего еще и не помнит, здесь-то в его умненькой головке и зародился гениальный план, как развести своих американских компаньонов на солидные деньги, что сделать оказалось не так уж и сложно: убрали истинную миллиардершу и вместо нее подсунули дуру не помнящую. Ввели ей в уши историю настоящей Кэт и понеслось. Вытрясли америкосов как грушу, а ее за ненадобностью упрятали в этот подвал, сделав соучастницей в преступлении века. В этом случае сразу же становилось ясно, зачем Альберт привел ее в этот клуб, чтобы избавиться, не учтя того, что иллюзионист попутно решит избавиться и от него. Губы женщины искривила злая усмешка, так козлу и надо! Но только в том случае, если она не та, за кого себя выдает, а если все же та, если он врет, что она не миллиардерша, зачем это ему надо? Немного подумав, Кэт нашла объяснение и этому, во всем снова были виноваты деньги, которые она же сама им и перевела как последняя дура, веря в серьезность намерений своих гнилых компаньонов, с которыми проработала уже несколько лет.

Была и третья версия, самая невероятная, причины своего заточения, которую она даже не стала рассматривать, что она актриса и просто снимается в кино. И так заигралась, что давно уже все на свете перепутала, запутала и запуталась сама так, что днем с огнем ничего не разберешь, тем паче в тусклом свете своего заточенного пребывания. Кассеты в тумбочке были старыми, что и понятно, человечество давно уже перешло с пленочных, судя по пыли, давно уже не использующихся по назначению, на электронные носители информации. И это тоже обнадеживало, что маньяк давно уже импотент и ничто плотское его не волнует. Дверей в подвале, естественно, тоже не было, как и окон, а единственный выход, устроенный в потолке, куда вела выдвижная лестница, был наглухо закрыт деревянным люком, на котором сверху, как она сразу же и предположила, стояло еще и колесо машины, так что бежать из этого склепа было невозможно.

Кэт даже тоскливо усмехнулась по этому поводу: много она знала покойников, сумевших выбраться из своих склепов? Ни одного… Еще возле противоположной стены подвала валялось несколько старых резиновых покрышек, для полноты картины, так сказать. Вот, пожалуй, и все, что окружало эту почти заживо уже погребенную бедняжку, заточенную в это подземелье вежливым «хомячком». Как здорово иллюзионист все продумал, нарядив всю обслугу в зверьков, никто на одного из них даже внимания не обратил, когда пришло время действовать. Отличное шоу, все прошло как и было задумано. А ведь ее предупреждали… Хорошо бы, если бы ее похитили только ради выкупа, денег бы у нее хватило, только на это и была вся надежда. Сырость и холод, озноб, выбраться бы только живой, она никому и ничего не расскажет. И если даже она не Кэт, смогла же она уже убедить президентский совет концерна в переводе значительной суммы этим проходимцам, убедит и сейчас. Не обеднеют! Если, конечно, к этому времени не найдется настоящая американка, что вряд ли, тут же успокоила себя она. Гниет где под сосной в лесу американка…

Ей было так холодно, что не помогало даже теплое ватное одеяло, в которое она закуталась с головой и из-под которого старалась вообще не выбираться. Было так холодно и одиноко, что даже слез уже не хватало на все это… дерьмо, в котором она вдруг оказалась. Не было слез, высохли, а со временем ушел и страх, оставив вместо себя только постоянную тоску и безразличие. Так бывает, когда ничто уже не помогает. Сколько она провела часов в этом заточении, несчастная уже и не помнила, знала, что долго. Сначала она еще пыталась следить за временем по своим золотым часикам, но потом сбилась и запуталась окончательно и уже давно не знала, что там, на улице творится: солнце ли греет или луна светит мертвым светом. Время шло, часики тикали, но ничего вокруг не менялось, никто не приходил и вообще… И полная тишина постепенно стала давить на психику, выводя из себя. Хотела посмотреть новости про себя по телевизору, но тот не работал – не было антенны, экран светился белым шумом, а после кратковременного просмотра порнографических кассет, хоть это заработало, от этой затеи пришлось тоже отказаться. К чувству одиночества и безнадежности прибавилось еще и чувство омерзения.

Боже, кто бы только знал, как ей было сначала здесь страшно, полная темень и неизвестность вокруг, да еще абсолютная тишина в придачу, чем не могила. И когда погас свет, она почти спокойно уже для себя решила, что ее непременно здесь и похоронят, уже похоронили. Хомячка занимали другие дела, раз он даже нос сюда не казал. Может быть, он и аварию на дороге специально подстроил, чтобы потом продолжить так ненавязчиво завязавшееся знакомство уже в этом подвале, а что? Какие только мысли не лезли в несчастную голову. Часто вспоминалось то видео в ночном клубе, на котором Кэт или очень похожая на нее кружилась вокруг горящего кабриолета в таком пьяном состоянии, постоянно падая и подымаясь, что было бы удивительно, если бы она в эту аварию не попала. Как она вообще и до этого дерева смогла доехать? Встречный слепящий свет, вспышка, после которой очнулась только в клинике. Карабкается на дорогу мужчина в белых джинсах, снимающий специально приблизил его лицо, чтобы она смогла разглядеть в нем…

И все же маньяк объявился! Поменял лампочку и даже принес продукты, а вместе с собой и надежду, что не все еще потеряно. Не всех же похищенных, в конце концов, убивают. Полумрак от слабой лампочки в подвале и тихая безнадега в голове. Обнадеживало, что этот гад был в маске, он все же прятал свое лицо, оставляя ей шанс на спасение, при этом ни разу не заговорил про выкуп и даже ни разу не попытался к ней прикоснуться, не говоря уж про то, чтобы изнасиловать.

Последнее, хоть не огорчало. Узница пыталась с ним заговорить, но всегда натыкалась на молчаливую стену отчуждения, поэтому вскоре и вовсе прекратила эти попытки. Отчаявшись от него чего-нибудь добиться, она забилась в угол кровати, обхватила колени руками и затихла, спокойно ожидая его ухода. И он ушел, ушел и снова надолго. Маньяк или снова о ней забыл, что было маловероятно, или его убили, решила она, что было гораздо правдоподобней. И вот тогда она уже испугалась своей смерти по-настоящему, после чего долго выла сидя на кровати и раскачиваясь из стороны в сторону, представляя себя уже покойницей и вспоминая «Коллекционера» Фаулза почти во всех подробностях. Особенно последние сцены заключения своей предшественницы, как та умирала с высокой температурой в бреду, а этот выродок, тонкий ценитель бабочек, так и не вызвал ей врача. Разве могла она тогда, когда читала этот роман, представить себя на ее месте, и вот нате вам, сбылось, с чем и заснула. Себя не вспомнила, была ее последняя мысль перед сном.

А эту из книжки вспомнила зачем-то, чтоб еще страшнее стало. И приснился ей кошмарный сон, что лежит она уже остывшая в гробу в белом платье и розовых тапочках, так романтично, а этот маньяк в черном фраке утыкал все пространство вокруг нее свечами и, кажется, даже собирался заняться с ней любовью, не вышло с живой, решил удовлетвориться мертвой. С диким воплем очнулась. Но орала не только она, орали и в телевизоре, который, удивительное дело, пока она спала, сам включился и даже стал показывать ей кино с Майклом Дугласом в главной роли, с которым, кстати, она якобы была даже когда-то знакома. Так ей помнилось… Досмотрела фильм до конца, но так и не поняла, зачем ей показали это старье, ведь не просто же ради того, чтобы со своих злоключений переключиться на чужие? Или таким вот не очень оригинальным способом давали узнице понять, что с ней просто играли. В истерике она сначала сбросила на пол старый телеящик, а затем принялась швырять об стену гадкие кассеты. Труднее пришлось с люком в потолке. Чего она только не делала, чтобы его открыть, даже головой пыталась его поднять, ничего не вышло, только голова разболелась еще больше.

Видимо на люке сверху и в самом деле стояла машина всей своей тяжестью. Изломав почти все ногти, в бессильной ярости и полном изнеможении, она медленно спустилась с лестницы на пол, уставившись невидящими глазами в одну точку на стенке, на шляпку гвоздика. Наступала полная апатия к происходящему. «Какая разница, когда это случится, часом раньше ли, часом позже, – думала отрешенно она. – В конце концов, все люди смертны». Но больше всего ей было обидно, что случилось все это как-то по-глупому, сама же и отказалась от охраны, оставив себе только непутевого водителя. И теперь сколько лет пройдет, прежде чем ее здесь найдут, ее высохший труп, если вообще найдут? И почему это случилось именно с ней, не с кем-то там другим, а именно с ней, такой единственной, сказочно богатой и неповторимой?! Лучше бы ее пристрелили в том клубе. Снова стала мигать лампочка, которая вскоре и погасла, значит дело было не в ней, а в проводке. Плевать, ей оставалось еще вспомнить себя электриком для полного счастья и все – жизнь удалась. Свет уступил место тьме, а жизнь постепенно стала уступать место смерти. Кэт, правда, еще не сдалась окончательно, но силы ее были уже на исходе. А когда перегорела еще и эта новая лампочка, то она уже даже не пыталась ее трогать, чтобы починить обычным выкручиванием и вкручиванием. «Зачем, – была ее последняя мысль, – в могиле один черт светло не бывает». Бедняжка стала представлять себе красивые картины на стенах и напевать любимые мелодии, прощаясь.

Неизвестно, сколько провела она времени в этой тьме и в этом своем ужасном забытье, очнулась же она от того, что почувствовала, как кто-то на нее смотрит, открыла глаза и снова увидела его. Он сидел на табуретке напротив и смотрел на нее пустым, совсем ничего не выражающим взглядом сломленного человека с лицом безумца, давно не ожидающего уже ничего хорошего от этой жизни. Полумрак и размытое зрение без линз, от которых пришлось избавиться уже на вторые сутки пребывания в этом подвале, бородатое лицо маньяка без маски, который уже даже и не прятался.