Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава восемнадцатая

И я наконец дождался!

Дождался того самого звонка, который мне был нужен.

Тигриными прыжками прискакав из кухни и не успев еще как следует прожевать то, чем только что набил там рот, я схватил трубку и промычал:

– Аоыхмло!

– Чего?.. – Собеседник явно был озадачен.

Тьфу! Я судорожными толчками, как анаконда, сглотнул и уже почти по-человечески повторил:

– Алло!

– Это я, – сообщил он.

Я кивнул:

– Ага. Ну?

– О" кей, внимай. В Москве ее нет.

Я удивился:

– Что значит – нет?! А была?

– Была. Но с полгода назад уехала.

– Погоди, а муж?

Теперь, похоже, удивился он.

– Какой муж?

– Что значит – какой? – рассердился я. – У нее мог быть муж.

– Отвали. Про мужа мне не известно. И соседям тоже…

Я перебил:

– Э, да ты чё, опрашивал соседей?

– А хрена ж? – хмыкнул он. – Раздобыть адрес – вот была проблема. А смотаться туда-сюда – фигня. (Вообще-то он сказал не "фигня".)

Я покачал головой:

– Ну, ты даешь. Ладно, и что соседи?

Трубка попросила:

– Подожди, закурю… Ага, есть. Так вот, ни о каком муже соседи не знают. Правда, в этой квартире она жила последние два года, а где до того…

– Где до того, наверное, не важно, – сказал я. – А дочь-то? Хоть дочь у нее, надеюсь, была?

– Дочь была, не дёргайся.

– И не собираюсь! Сколько лет?

– Восемнадцать-девятнадцать. Короче, около двадцати.

– Опиши, – потребовал я.

– Офонарел? – рыкнул он. – Я завалил к соседям как троюродный брат хозяйки. Приехал, говорю, с Дальнего Востока, сестру и племянницу повидать, а никто не открывает. Не, ну спросил, конечно, как живут, как Лиза… Ты же сказал, девчонку Лизой зовут?

– Лизой, – буркнул я. – А то, что студентка и спортсменка, доложили?

– Доложили. Хорошенькая, говорят, прямо куколка. И стройненькая, и красивенькая, и волосики светленькие, длинные-длинные…

– Э-э-э, ты чё! С печки упал?

Он рассмеялся:

– Да это ж я бабки соседской слова повторяю. Ну, в общем-то, и всё… Ах да, чуть не забыл, квартиру не сдали, стоит закрытая, соседи присматривают, за это им заплатили. Вот теперь всё.

– А куда уехали, соседи не знают?

– Не знают.

– А ты?

– И я тоже.

– А не узнаешь?

Он помолчал. Потом вежливо поинтересовался:

– А пятки тебе по телефону не почесать? (Вообще-то он сказал не "пятки".)

Я улыбнулся:

– По телефону не стоит. Лучше как-нибудь при личной встрече.

Он шепотом обматерил меня, но от таких мелочей я не тушуюсь.

– Не, в натуре. Ну что тебе стоит завернуть в институт и снова с понтом дядюшка с Камчатки разнюхать, куда переехала племянница? Навряд ли она бросила учебу совсем. Может, взяла академ или перевелась на заочное? В деканате должны знать…

Приблизительно с полминуты я внимал тишине вечности. Наконец собеседник неохотно проворчал:

– Ладно, побирушка. Ладно, узнаю, хрен с тобой. (Вообще-то он сказал не "хрен".)

– Зашибись! – повеселел я. – И фотографию заодно достань, а я завтра позвоню.

По-моему, он едва ли не плюнул в трубку или же плюнул едва ли не в трубку, я точно не понял.

– Тормозни, змей! У меня что, своих дел нет?

Я не настаивал.

– Как скажешь. Тогда – послезавтра? Но время-то поджимает.

– Репей, – устало вздохнул он. – Ладно, давай завтра в это же время.

– Давай-давай, – радостно пропел я. – Приказ начальника – закон для подчиненных! Ну всё? Пока!

Однако он, похоже, прощаться не спешил. Он еще помолчал-помолчал, а потом вдруг ляпнул такое, что у меня едва ли не все волосы встали дыбом.

– Слышь? – тихо сказал он. – А ты, часом, там не сокровища ищешь?

У меня отвалилась сначала нижняя, а потом и верхняя челюсть.

– Чево-о-о?!

– Ничего! – отрезал он. – Мне-то лапшу не вешай. К тому же… – И басом: – "Ты же знаешь, Доцент, что я завязал?"

– "Ну, знаю…" – робко пробормотал я.

– "А я говорил, что если придешь – с лестницы спущу?"

Решив подыграть еще малость, я в то же время лихорадочно пытался собрать совершенно разбежавшиеся по сторонам мысли в кучку.

– "Н-ну-у, говорил…" Послушай, но с чего ты взял?..

– Ни с чего! – огрызнулся он. – Я, по-твоему, кто? Дурачок безмозглый? Прошлым летом замочили Серого, так?

– Ну-у, так.

– И почти сразу же – Бригадира. Да?

– Ну-у, да.

– А кто из наших полмесяца на югах ошивался?

– Ну-у, я…

– "Ну-у, я"! – передразнил он.

Я вспотел.

– Но погоди, при чем здесь…

Он усмехнулся:

– Слышь, мне эти ваши взаимозачеты по барабану, и я молчу как рыба, хотя и как только услышал, всё просек.

– Но…

– Но коли ты там опять ползаешь, выходит, с этой пакостью еще не утряслось?

Я наконец вроде бы взял себя в руки и даже деланно рассмеялся:

– Да с какой пакостью?

Он помрачнел:

– Ладно, хочешь играться дальше – играйся. Камни эти и тебя до добра не доведут. Найдется и на тебя проруха. Помнишь – "не говори, что умён, не говори, что силён"? А я ведь знаю…

– Хорэ! – взбеленился я. – Тоже мне, нашлась совесть нации! Знаешь – и знай! А заодно покрепче держи язык за зубами!

– Да я-то держу, – хмыкнул он. – А вот тебе, мальчик, от всей души советую валить оттуда, и чем скорее, тем лучше. Ты вроде кретином никогда не был. Понимаешь, эти побрякушки…

– Да какие побрякушки-то?! – рявкнул я. – Ну ходили слухи о каком-то алмазе, и что? Да гадом буду, не нужен он мне! Н е н у ж е н!!!

Он помолчал. Потом вздохнул:

– Ты там стоишь или сидишь? Ежели стоишь, присядь. У Серого было… три, слышишь – т р и алмаза. Всё. Больше ни хрена не скажу. Спокойной ночи, малыш.

У меня зарябило в глазах.

– Ч-что-о?!

– То, – кротко пояснил он.

Я был как в столбняке.

– Но откуда… Откуда?!

– От верблюда! – оскалился он. – А-а, чёрт с тобой, а то не угомонишься. Помнишь, мы тогда, в последний раз, впятером улетали: Бригадир, Серый, Кузнец, Кот и я, а ты в госпитале остался? Мы с Котом и Кузнецом придремали в вертолете, а я стал просыпаться – слышу, эти двое, Серый и Бригадир, базарят шепотом… Я как врубился, о чем базар, чуть не вскочил, да вовремя спохватился: они ж оба шальные были, не тебе рассказывать. Пришибли бы как пить дать. Я и прикинулся, что дрыхну дальше, а уж на подлёте они сами нас растолкали. Никому об этом не говорил, тебе первому. А базар у них шел за три камня. Один в перстне, другой на рукоятке кинжала, а третий – вроде на застежке или пряжке. И у всех внутри хрень какая-то, в форме насекомого, что ли. Теперь понял?

– Понял… – потрясенно пробормотал я.

– Ну а коли понял, так вали оттуда, – повторил он, но я отчаянно замотал головой:

– Не могу! Не могу… Думаешь, я из-за этих проклятых алмазов сюда примчался? Кто-то вызвал липовой телеграммой и… В общем, вдова Серого пропала. Похоже, меня собираются ловить на нее, как на живца… – И умолк.

Когда пауза затянулась до неприличия, он неожиданно спросил:

– Думаешь, предложу помощь? Не надейся. Не предложу. Пошли вы все… – И сказал, куда именно.

– Ладно, – вздохнул я. – Пойдем. Но хоть то, о чем договаривались, сделаешь?

Он выругался еще раз.

– Про девку, так и быть, разузнаю. А потом – и близко не подходи!

– Не подойду, – пообещал я. – Только про фотографию не забудь. Слушай, а как насчет бесплатной консультации? Меня тут кто-то, кажись, хочет очень нехило подставить. Через час после приезда при мне убивают девушку, а вскоре втягивают в драку и тут же появляются менты. С этим-то что делать?

Он невесело усмехнулся:

– С этим ты, сынок, ничего не поделаешь. Рано или поздно, а прищучат – хоть на том, что плюнешь мимо урны или улицу на красный свет перейдешь. Да даже – на зеленый. Ты сейчас где?

– В смысле?

– Ну, хата, где сидишь, – это что: квартира или частный дом?

– Частный, – вздохнул я. – Дом.

– Погано, – в тон отозвался он. – Небось и двор имеется?

– И сад. Даже не сад, а почти целый лес.

– Погано вдвойне… – Он вроде опять закурил. – Тебя, по всему, стараются подвести под мокруху либо тяжкие телесные, усекаешь?

– Давно усёк!

Он гоготнул как стебанутый:

– Ну а коли усёк, то какого ж рожна? Прикидывай сам, кто там хочет тебя под мусоров подложить, а после держать на крюке и помаленьку раскалывать, раскалывать… Кандидатуры подходящие есть?

Я издал губами неприличный звук.

– Более чем достаточно.

– Ну вот с этого и танцуй. А на ближайшие несколько часов… Во первых строках прочеши двор и сад – нет ли уже где под кустом жмура. А во-вторых, если еще нет, то не исключено – будет, и поближе к рассвету. Но самое умное, конечно, – слинять. Тебя же наверняка пасут?

– Ну, в определенном смысле попасывают.

– Во-во. Так что бери задницу в горсть – и мелкими скачками. Уж на ночь найдешь, где приткнуться. Или же… – И тут я услышал чей-то отдаленный голос и его ответ: – Иду, дорогая, иду! – И – снова мне: – Ну, всё, до завтра… Да, чуть похвастаться не забыл. Я недавно докторскую защитил!

– Иди ты!

– Сукой буду!

– Клёво! – восхитился я. – А тема какая?

– Ну, типа Насир-и-Хосров и исмаилиты, а также религиозно-политическая борьба в Багдаде при Сельджуках и Буидах в десятом-двенадцатом веках.

– Замечательно, – вздохнул я. – Ладно, Профессор, с тебя причитается.

Он тоже вздохнул:

– Это как положено, ты только сперва унеси оттуда свой драгоценный зад в целости и сохранности.

– Намек не понял, – зловеще проскрежетал я. – Ладно, док, вали к своей докторше.

– Валю-валю, – сказал он. – А тебе последний совет. Коли все же останешься на этой хате, не забывай, что музыка – великая сила. Нет, любое искусство вообще – тоже, но особливо музыка.

– Эй-эй! – Я почесал свободной рукой затылок. Поморщился: – Что ты несешь, олух! Какая музыка?!

– Господи, – презрительно процедил он. – Да любая, тупица. Лю-ба-я! Лишь бы погромче. Всё, осёл, не взыщи, удаляюсь.

И удалился.

Глава девятнадцатая

Внемля мудрому совету Профессора, я облазил вдоль и поперек все свои временные владения. Поскольку в целях конспирации ни свет во дворе не включил, ни фонарика не взял, то чуть не свернул себе шею, едва не рухнув в новую яму за гаражом, и только чудом не поцарапал рожу в колючих кустах.

Но нет, пока вроде никого и ничего. Ни живых, ни мертвых. Похоже, действительно, ежели что и произойдет, то попозже, часика в два, в три, а сейчас еще и одиннадцати не набежало, детское время.

Тем не менее, вернувшись в дом, я выключил везде свет и уселся как красна девица возле полураспахнутого в ночь окна гостиной. Положил на подоконник трофейный "ТТ" и, подперев щеку, принялся в который раз прибрасывать в уме, что же все же у нас же теперь вырисовывается.

Повторяться не буду, замечу лишь, что сейчас меня сильно заинтриговали две вещи: "новости от Профессора" и поспешный отъезд из своей паутины Паука. Кто ему звонил? О чем шла речь? Куда его понесло?

В принципе, если верить словам Татьяны (заочно можно без Николаевны), вздёрнуть старика до такой степени могло лишь одно: какое-либо сообщение от Маргариты или о Маргарите. Эх, жалко, что я не знаю номера его сотового телефона, только домашний! И ведь наверняка же носится сейчас где-нибудь, чёртов хрыч, воображая, что делает доброе дело, спасает дочь, а сам, как пить дать, наломает сдуру дров да в придачу…

Но стоп, погодите, а чего это я рассвистелся? Я ведь не знаю того, что, возможно, известно теперь ему. Но почему он не стал искать меня? Или считает делом чести спасти дочь самому, без помощи "заезжего франта"? Массаракш!..

Однако, между прочим, и сам я пребывал сейчас в состоянии не менее вздрюченном. И вздрючили меня, конечно же, слова Профессора о том, что "Чёрных Скорпионов" было три. Чего-чего, но подобного поворота я совершенно не ожидал… И что, все были у Серого до самой его смерти? А почему тогда он вшил под кожу только один камень? Алмазы относительно небольшие, вполне мог бы с помощью покойного Виктора Ивановича засадить куда-нибудь себе в задницу и все три.

Три…

Но бляха-муха, откуда – т р и?..

Мысли скакнули к книге, которую давала мне Маргарита год назад. Что там было? Дай бог памяти… Индия – Мохенджо-Даро… Египет… Птолемей и Селевк… Крестоносцы… Снова Индия – маратхские войны… Афганистан…

И я помню, отлично помню, что по крайней мере с Птолемея речь шла об о д н о м камне… Да-да, одном, но вот единственном ли? Одном ли и том же?

Я слегка покрылся мурашками. В книге был описан только тот камень, который попался на глаза британскому консулу в Кабуле, – "двойная роза", вытянутая под "бриолетту", пятьдесят – пятьдесят пять каратов, ну и чего-то там еще. Это камень из перстня, оправу которого я нашел в гитаре и оставил на память Маргарите, тут никакого сомнения. Как выглядят другие два? Понятия не имею. За истекшие века они могли побывать в руках любого восточного либо европейского ювелира и приобрести какую угодно форму. Но, впрочем, европейского навряд ли. Тогда алмазы скорее всего так бы и осели в Европе, а не оказались в Афганистане. Хотя кто знает… Вспомните "Лунный камень" Коллинза. История пусть и достаточно романтическая и маловероятная, но чего только на свете не случается. Может, и эти "Скорпионы" здорово попутешествовали за минувшие тысячелетия…

Чёрт, но неужели же все три были у Серого?

И ни одного – у Бригадира?

Странно…

Хотя не исключено, что и не так уж это странно. Если их нашел (в смысле – добыл; как именно – не знаю и знать не желаю) Серый, то, похоже, делиться он ни с кем не собирался. Но про бриллианты пронюхал Бригадир, и…

И год назад произошло то, что произошло. Слушайте, а как долго Бригадир ждал! Вообще-то долготерпение не числилось в арсенале добродетелей нашего бывшего… художественного руководителя, однако все же он ждал. Много лет…

А почему?

Серый водил его за нос? Обещал взять в долю, но тянул, тянул и… И тогда терпение Бригадира наконец лопнуло?

Я вздохнул. Теперь об этих деталях оставалось только гадать. На кофейной гуще. Или на моче любимой девушки. Тьфу, пардон!.. Но с другой стороны – оно мне надо? Не надо. А что надо? Думать, как вытащить Маргариту, потом придумать, потом – вытащить, а потом – бечь отсюда со всей только возможной и невозможной скоростью.

Отойдя в глубь комнаты, я нащупал на журнальном столике сигареты и зажигалку. Сунул сигарету в рот, прикурил, и тут…

Нет, положительно нынешний вечер (вернее, уже ночь) проходил под знаком полного телефонного права. Гадский аппарат зазвонил вновь.

Я опустился на стул и взял трубку:

– Да?

– Это я, здравствуй, – приглушенно сообщила трубка.

Я якобы удивился:

– Здравствуй… А кто – "я"? – хотя, разумеется, сразу узнал этот голос. Кажется, я сравнивал уже его с шелестом степной травы на ветру? Ага, кажется, сравнивал.

Похоже, она была озадачена.

– Ты… ты меня не узнал?!

И, похоже, оскорблена, а посему я моментально сменил тактику, а заодно и тон, и ласково рассмеялся:

– Конечно, узнал! Просто решил пошутить. Кукую тут, понимаешь, в одиночестве, вдруг звонок – ну и дай, думаю, пошучу…

– Не шути больше так, – негромко, но напряженно попросила Лариса. – Я таких шуток не люблю.

– Больше не буду, – торжественно поклялся я. – Но что стряслось, милая? Ты вроде чем-то взволнована. Надеюсь, всё в порядке?

Она усмехнулась:

– Лично у меня – да. А вот… Послушай, ты можешь приехать?

– Да без проблем, – кивнул я. – Утром заскочу.

Лариса отрезала:

– До утра слишком долго. Приезжай прямо сейчас.

Я покачал головой:

– Прости мерзавца, но сейчас никак не могу. – И бессовестно соврал: – В связи с некоторыми обстоятельствами мне нужно быть здесь в течение всей ночи. А не скажешь, что произошло-то?

– Нет. – Голос ее стал ледяным-ледяным. – Только не по телефону.

(Твою мать, неужто действительно случилось нечто из ряда вон выходящее? Такая баба, как Лариса, навряд ли бросится звонить просто так, из блажи, или, как выражается один мой знакомый, "на момент припору". Простите.)

– Слушай, – сделал последнюю попытку я. – Ну давай все же подождем до завтра.

Но она отрубила как топором:

– Не подождем! – Помолчала. – Хорошо, если ты не можешь, сама приеду. Согласен?

Я ненадолго задумался. Что Лариса возбуждена и не в своей тарелке – факт. Значит, и впрямь приключилось что-то неординарное и мне лучше поскорее узнать, что именно. Но с другой стороны…

С другой стороны – приглашать ночью в дом одной женщины, с которой ты вдобавок когда-то спал, женщину вторую, с которой ты, собака, спал совсем недавно, да еще и подругу первой…

Гм, скользкая, очень скользкая ситуация… А ну как возьмет да нагрянет вдруг Маргарита, а мы тут с ее подружкой огонь, извиняюсь, трением добываем! Ведь удержаться, как, хотя и по несколько иному поводу, утверждает реклама, невозможно. Или – почти невозможно.

Да к тому же следовало еще постоянно держать ушки на макушке. Ежели Профессор прав (а прав он обычно в девяноста девяти случаях из ста), то мне скоро предстоит встречать непрошеных гостей, и присутствие посторонего, тем более посторонней…

– Ты уснул? – Суровый голос Ларисы прервал мои размышления.

– Нет-нет! – пробормотал я. – Ну ладно, если настаиваешь…

– Запомни, я ни на чем не настаиваю, – холодно процедила она (вылитая Снежная Королева!). – И нужно это тебе, а не мне. Не знаю, какую кашу ты уже заварил, но оказалось, что теперь и меня…

– Всё! – перебил я ее. – Всё, ни слова больше! Вызывай такси, только не надо подруливать к самому дому, я встречу на дороге, ясно?

– Ясно. – Лариса положила трубку, а я закурил новую сигарету и, поднеся к руке огонек зажигалки, посмотрел на часы. Одеться или там переодеться, вызвать мотор, доехать – как минимум полчаса у меня есть.

Я послонялся по дому, дёргая попутно ручки дверей. Кхе-кхе, как раз спаленки-то и на запоре. Маргарита, ох, точно чуяла…

Наконец я вышел во двор, однако не воспользовался как люди калиткой, а, дойдя до конца сада, перемахнул через забор и потопал по обочине дороги в направлении города. Никого не встретил – слава богу, место тут тихое.

Остановившись метров через двести, я прислонился к электрическому столбу и в который уже раз закурил. И вдруг за углом послышался шум двигателя машины и на дорогу упал желтоватый свет фар. Я отлепился от столба и, увидев средней потертости "Опель", ступил на асфальт и махнул рукой.

Проехав еще несколько метров, "Опель" резко затормозил. Из него вышла женщина. Она? Она.

Лариса приблизилась и отработанным хватом взяла меня под руку. Бездонные глаза ее сверкали при свете звезд и луны, черные волосы рассыпались по плечам, а пальцы были очень и очень цепкими.

Не говоря ни слова, мы пошли обратно к дому Маргариты, однако едва лишь начался забор, я остановился:

– Погоди. – Кивнул на темные деревья сада: – Пожалуй, будет лучше, если мы проникнем в дом не с парадного подъезда.

Лариса возмутилась:

– Лезть через забор? Мне?!

– И мне, – успокоил я, озираясь как вор на ярмарке. "Опель" укатил, больше ни машин, ни людей.

Лариса фыркнула:

– Ты рехнулся!

Я возразил:

– Ни капли. Просто так будет спокойнее. А если сомневаешься в крепости забора, то не волнуйся, выдержит. Давай подсажу.

Она посмотрела на меня с невыразимым презрением:

– Ладно, подсаживатель… – И коротко приказала: – Отвернись.

– Зачем? – удивился я.

– Затем! – Сунула мне сумочку. – Затем, что юбка мешает.

– Факт, мешает. А ты задери.

– Сейчас задеру. Как только отвернешься.

– Господи, – вздохнул я. – Хоть убей, не пойму, – зачем?

– На всякий случай, чтоб не ослеп.

Я успокоил:

– Не бойся, не ослепну. Подумаешь, не видал я, что ли, женских ног!

– Там будут не только ноги, а и все остальное. Кругом! – скомандовала Лариса.

– Подумаешь, не видал я, что ли, всего остального… – ворчал я себе под нос, поворачиваясь спиной к забору.

Ее голос донесся уже из сада:

– Что ты сказал?

– Ничего не сказал, – перестраховался я. – Тепло, говорю, у вас, прямо настоящее лето. А вот у нас еще прохладно.

– Можешь обернуться, опасность миновала.

Через пять секунд я снова стоял рядом с ней. Взял за руку:

– Идем. – И повел мимо кустов и деревьев. Когда вошли в дом, предупредил: – Свет не включай.

– Это почему?

– По кочану. Не волнуйся, не заблудимся.

Когда мы разместились в гостиной – Лариса на диване, а я снова на посту у окна, – то некоторое время оба молчали. Впрочем, я-то не просто молчал – я вслушивался и всматривался в ночь.

Лариса шевельнулась:

– Может, выпьем чего-нибудь?

Я оторвался от окна:

– Знаешь, где бар? Налей, пожалуйста, сама.

Она встала, и лунный свет точно окутал ее серебристым плащом.

– А тебе что налить?

– Ничего. На работе не употребляю.

Легкий смешок:

– Вообще-то у всех нормальных людей рабочий день давно закончился.

Я горестно развел руками:

– У нормальных – возможно. Только не у меня. Считай, что это ночная смена. Но я с удовольствием с тобой выпью…

– Когда?

– Перед отъездом.

– А когда ты уедешь?

Я дёрнул плечом:

– Скоро. Как только найду Маргариту. Да ты иди и пей… Ой, извини, ну, выпивай, что ли?

Однако Лариса снова села и опять будто растворилась в темноте.

– Да нет, спасибо, без компании что-то не хочется. Я все-таки не алкоголичка какая-нибудь!

– А вот это ты зря, – возразил я. – Я, к примеру, вроде бы тоже не алкоголик какой-нибудь, но если захочу, могу и без компании. Только, конечно, когда не мешают привходящие обстоятельства.

Кажется, она усмехнулась.

– А в данный момент мешают?

– В данный – мешают, – подтвердил я и напомнил: – Послушай, ты ведь, наверное, приехала не только для того, чтобы скрасить своим великолепным присутствием мой унылый ночной дозор?

– Наверное, не только, – согласилась она. – А можно назойливой даме поинтересоваться, кого это ты с таким упорством и конспирацией караулишь?

Я кивнул:

– Конечно, можно. Барсука.

– Кого?!

– Барсука. Понимаешь, где-то на участке завелся барсук, и Владимир Евгеньевич попросил меня поймать его для своей маленькой женушки. Говорит, что та балдеет от всяческой живности.

– Ага… – протянула Лариса. – Понимаю. Конечно, понимаю… А ты, пострел, значит, успел и с ней познакомиться?

Я не стал отрицать.

– Успел.

– Ну и как?

– Что – ну и как? – прикинулся дурачком я. – Симпатичная женщина, и тоже как банный лист: поймайте, мол, мне барсука. Просто сплю, говорит, и во сне вижу!.. А кстати, может, вернемся всё же к (с ударением) н а ш и м делам?

Она громко, даже чересчур громко вздохнула:

– Ох, прямо и не знаю, как сказать…

Я вздохнул еще громче:

– О-ох, да говори уж как есть, не стесняйся.

Лариса пожаловалась:

– Пока сюда ехала, столько всего вертелось на языке, а сейчас вот сижу будто ненормальная и не соображу, с чего начать.

Я на несколько секунд высунул голову в окно, прислушался. Тихо. Засунув голову обратно в комнату, посоветовал:

– А попробуй начать с начала.

Она как-то странно улыбнулась. Разумеется, видеть этого я не мог, почувствовал по тону.

– Полагаешь, это не слишком банально?

(Спокойствие, только спокойствие!)

– Да нет, не слишком. Итак?

– Итак… – она на мгновение умолкла. – Итак, часа два назад в мою дверь позвонили. – И опять замолчала.

– Ну же, – подтолкнул я. – Ну же, милая! В дверь позвонили, и…

Она вдруг резко встала и стремительно приблизилась ко мне. Приблизилась и замерла. Теперь я слышал ее чуть прерывистое дыхание и видел (помимо кое-чего прочего) большие блестящие глаза.

– Да-да, – быстро проговорила она. – В дверь позвонили, и когда я открыла, то на пороге стоял мальчишка.

– Мальчишка?! – удивился я. – Что за мальчишка?

Лариса пожала плечами:

– Откуда я знаю! Подросток лет тринадцати-четырнадцати. В руке он держал сверток. Небольшой, завернутый в плотную бумагу. Я вытаращила глаза, спросила, что ему нужно, а он протянул этот пакет и сказал, что я должна передать его тебе.

Я тоже вытаращил глаза:

– Мне?! Так и сказал? И назвал мое имя?

Лариса вроде бы чуть смутилась.

– Нет, имя он не назвал. Фраза была примерно следующей: "Отдайте это дяде, который ночевал сегодня в вашей квартире". – Прищурилась: – Ну и какому же, считаешь, "дяде" я должна это отдать?

Я не стал препираться.

– Ладно-ладно, тебе виднее. А не поинтересовалась у пацана, откуда у него пакет?

Лариса кивнула:

– Естественно, поинтересовалась. Мальчишка ответил, что шел по улице, а рядом остановилась машина и человек, сидящий за рулем, дал ему сверток, полтинник и показал дом и подъезд, в который нужно войти, а также назвал номер квартиры. Он же и научил, как сказать. "А когда вернешься, – пообещал тот человек, – получишь еще полтинник". Мне, знаешь ли, это не очень понравилось, я взяла парня за локоть, чтобы расспросить подробнее, но он вырвался и убежал. Я захлопнула дверь и к окну, но успела увидеть только отъезжающую от дома машину.

– Цвет, марка? – быстро спросил я.

Лариса рассердилась:

– Я тебе что, прибор ночного видения? Говорю же, темно уже было, и машина темная.

– Конечно-конечно, прости. Ну, и где этот пакет?

Она вернулась к дивану, открыла сумочку и достала оттуда маленький сверток. Протянула мне.

Я подошел, взял, приложил к уху.

– Не бойся, не бомба, – улыбнулась она.

Я нахмурился:

– Ты видела, что там?

Лариса преувеличенно картинно всплеснула руками:

– О боже, ну я же ведь женщина, в конце-то концов!

С этим я спорить не стал.

– И что?

Она посерьезнела:

– Знаешь, лучше уж посмотри сам.

Я развернул и бросил на пол бумагу. В руках лежал большой коробок от хозяйственных спичек. Я замер.

– Дальше, – сказала Лариса.

Я открыл коробок. Спичек в нем не было, но зато в нем был еще один коробок. Обычный, стандартный.

Я снова на миг запнулся, и снова Лариса своим чудным завораживающим, но сейчас от волнения немного дрогнувшим голосом произнесла:

– Дальше…

Я открыл маленький коробок, чиркнул на секунду зажигалкой и… тотчас закрыл.

А поскольку ноги вдруг предательски подкосились, почти рухнул на мягкий диван.

Финиш!..