Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятая

Дверь открыла молодая худощавая брюнетка в легком халате, и я щелкнул каблуками:

– Честь имею! Скажите, красавица, могу я увидеть мистера Смита?

Глаза девушки полезли на лоб:

– Кого-кого?!

Я моментально сообразил, что это, кажется, не Рио-де-Жанейро, и переориентировался по ходу действия.

– Пардон, не пугайтесь. Мне нужен Анатолий Кузнецов.

Глаза ее вернулись на место, и она облегченно махнула рукой:

– Ф-фу… Ну заходите. Заходите, чего стали. – Оглянулась: – Толик, к тебе!..

Мы сидели на кухне и курили. На столе стоял кофейник, пара чашек и какая-то сладкая печеная дребедень – от спиртного я, естественно, отказался.

Я смотрел на его лицо и думал, что время, проклятое, бежит и хотя в душе мы продолжаем считать себя молодыми львами, на деле-то выходит обратное – грива редеет и седеет, морда покрывается шрамами и морщинами, когти тупятся, ну и прочее. И он смотрел на меня и, сильно подозреваю, думал о том же. Наконец он потянулся к пепельнице и затушил сигарету.

– М-да-а… Так сколько же мы, бродяга, не виделись?

Я пожал плечами:

– Лет шесть.

Он задумчиво нахмурился, пошевелил губами. Покачал лысеющей головой:

– Да не… Кот в каком году вляпался?.. Семь? Да, точно, семь.

В дверь заглянула черноволосая девушка:

– Ничего больше не надо?

Кузнец, не оборачиваясь, коротко бросил:

– Свободна!

Когда дверь захлопнулась, я озадаченно пробормотал:

– Ты что-то тово… Неудобно…

Он заржал:

– Неудобно в штанах бараться! – Посерьезнел: – Ничего, привыкла. Понимает, что я любя.

– Извини… – Я немного помолчал. – Жена?

Он поморщился:

– Какая жена! С Ленкой мы еще в позапрошлом разбежались. Забрала Пашку и к матери ушла. Ну, я потом ей хату купил, и вообще, помогаю. Хорэ об этом. – Он шутливо ткнул меня кулаком в душу. – Ты-то, волчара, как? До сих пор один?

Теперь пришла очередь морщиться мне.

– Вроде того. Если честно, и сам не знаю.

– Ну-ну. Наших кого видишь?

Я вздохнул:

– Да можно сказать, и нет. Прошлым летом собрался к Серому в гости… Он же на море осел, слыхал?

– Слыхал.

– Ну вот, приехал – и бац, угодил на поминки. Такие, брат, дела…

Кузнец внимательно смотрел на меня – похоже, для него это вовсе не стало новостью. Потом тихо проговорил:

– Я слыхал еще, что ты угодил не только на поминки. Там как раз в это самое время кто-то лихо местную блатоту пощипал…

Я удивленно вытянул шею:

– Да? Значит, уже позже. При мне ничего такого не было. Я-то что? Помог кой в чем, по мелочи, вдове, и после похорон улетел.

Он опять сказал:

– Ну-ну… – Помолчав, добавил: – А бабу Серого я хорошо помню. Три года назад с Ленкой заезжали к ним по дороге в Сочи. Тёлка – класс, да?

Я постарался не смутиться.

– Да, ничего…

Кузнец отхлебнул из чашки. Фыркнул:

– Остыл, сука! Давай еще сварю.

Я отмахнулся:

– Ну его на хрен! Не хочу больше.

Он кивнул:

– И я не хочу. Значит, говоришь – ничего? – Я его не сразу понял. – Э нет, брат, она не ничего, а очень даже чего. Рита, кажется?

(Вот пристал, чёрт!)

– Да, Рита. Маргарита Владимировна Туманова, фамилию девичью оставила. – И постарался сменить тему: – Ну а сам-то чем занимаешься?

Кузнец хитроумно прищурился:

– Я-то?

– Ты-то.

Он ухмыльнулся:

– Что бы тебе сказать, чтобы тебя не обидеть? (Надо же, а Кузнец пообтесался. Раньше на такую замысловатую фразу у него ума б не хватило. Но, впрочем, житейской смекалкой и хваткой он обладал всегда. Тем и ценен, за то и любим.)

Я скорчил испуганную рожу:

– Киллером, что ли, заделался?!

Он покрутил пальцем у виска:

– Совсем уже? Чего орешь? – Помолчал. – Я тебе не Бригадир.

– А что Бригадир?

Кузнец насупил брови:

– То… Кончай прикидываться. Скажи еще, будто не знаешь, что и его замочили!

– Не знаю! – кукарекнул я. – Гадом буду. Откуда мне знать?

Он набычился.

– Саданули прям у подъезда. Дождались, когда выйдет из дома, – и из винтаря в лоб. Был Бригадир, а стал просто "Всадник без головы" какой-то. Леший на похороны ездил – говорил, даже гроб не открывали.

Я присвистнул.

– Надо же… Каждый день что-нибудь новенькое узнаешь!

Кузнец выудил из пачки следующую сигарету, чиркнул зажигалкой и пустил дым через ноздри.

– Вот тебе и "надо же"… Ты помнишь, я и раньше до этих сырых дел не большой охотник был, а после Бригадира – совсем зарёкся. Мне еще Пашку на ноги ставить – в смысле материально, мать больная и вообще. Короче, занимаюсь не особо пыльным бизнесом… – Помолчал и вдруг забасил: – "Уважаемые граждане, вы знаете, что на автомагистралях страны сейчас небезопасно. То же самое относится и к нашей области…"

– А-а-а, – протянул я. – Понятно. "Проверки на дорогах"?

Кузнец подтвердил:

– Во-во, точно. На меня пашет десяток бригад, ребята молодые, обходительные, толковые…

Я невольно скривился, и он обиделся:

– Не, ты погоди, ты чё морду воротишь? Думаешь, обычное шакальство? Хрен угадал. Сервис. Мужик, который заплатил, с моей ксивой спокойно год по области колесить бесплатно будет. Между прочим, могу и тебе выписать.

– Что?

– Документ.

Я отказался:

– Спасибо, не надо. Ну-ну?

Кузнец продолжил:

– Ну а коли у него какие неполадки случатся, ребятки помогут – и на стоянку или в мастерскую оттащат, и вообще – совет, консультация. Правда-правда. К тому же он может не дёргаться: больше в нашей области его никто не тронет.

Я гоготнул:

– Выходит, закон о защите авторских прав у вас соблюдается неукоснительно?

Он рыкнул:

– Не подначивай! Бывает, конечно, всякое. К примеру, левое какое фуфло на трассу вылезет, но мы…

– …с этим боремся! – отчеканил я.

Кузнец стиснул зубы.

– Не ржи! В натуре боремся, мало не покажется. Тут недавно три брательника-жлоба из пригородной деревни решили попастись, так мы с ними для первого раза просто потолковали, а заодно и тачку из "калаша" изрешетили. Пускай теперь, коль снова надумают, на тракторе на шоссе выезжают. Но это вряд ли, первого предупреждения обычно хватает.

– Да-а-а, – протянул я. – Так вот ты, оказывается, какой, цветочек аленький… Ну и значит, свой хлеб с маслом имеешь?

Кузнец зевнул.

– Ага. И с колбасой. Тут, понимаешь, как в каждом тонком вопросе, этот… ин… индивидуальный подход важен. Короче, три заповеди…

Я улыбнулся:

– Не маловато?

– Нам хватает. Перво-наперво – железно не трогать своих, с нашими номерами. Второе – не лезть, ежели в тачке дети или бабы. Ни-ни! Ну а про третье я уже говорил.

– Индивидуальный подход?

– Он самый.

– Слышь, а у тебя в штате часом психолога нет?

Он ощерился:

– Я и есть здесь самый главный психолог, понял? И политинформацию проведу, и мозги прочищу, и почки опущу, коли потребуется.

Я уважительно посмотрел на него:

– Да, развернулся ты как следует. А с кадрами проблем нет?

Кузнец был серьезен как танк.

– Кадры – первый сорт. Шваль не беру. Уголовников, сидевших – тем более. Ребята все приличные, кто работает, кто учится. Один даже на юридическом. Умные, ловкие, языки здорово подвешены. К тому же спортсмены. Короче, могут и в рыло двинуть, и культурно побазарить. Но главное – этот…

– Подход?

– Ага. Ведь разный народ попадается. Один – псих, сразу за монтировку. Так ну его на хрен, верно? Кипеш потом заминать – себе дороже выйдет. А другой с понятием: и выслушает, и расспросит, и отстегнет, да еще и спасибо скажет.

– Молодец! – с искренним восхищением воскликнул я. – Гляди, какой бизнесмен оказался! Эх, твои бы таланты да в мирных целях!

Кузнец засмущался:

– Да ладно, тоже мне святой нашелся.

Я пожал плечами:

– Ну, все-таки. А проколов не было?

– Что значит – проколов? Нет, по мелочи иногда случается, но чтоб серьезно, такого пока не было.

Снова приоткрылась дверь.

– Извините… Толя, твой телефон.

Кузнец дёрнул щекой:

– Отстань, некогда. Пусть перезвонят.

Девушка молниеносно исчезла, однако через полминуты нарисовалась опять.

– Толя! Говорят, это срочно.

Чертыхнувшись, Кузнец вылез из-за стола.

– Подожди, мигом.

Я кивнул:

– Давай-давай, мне торопиться некуда. – А сам сконфуженно подумал: "Брешешь, ох, брешешь! Ох, торопишься к морю и к Маргарите…"

Кузнец вернулся минуты через три. Саданул дверью так, что под потолком закачалась люстра с висюльками. Потом одним глотком осушил кружку с почти ледяным уже кофе и, присев на стул, сжал кулаки:

– Гадство!..

– Что стряслось? – участливо поинтересовался я. – Неприятности?

Кузнец скрипнул зубами.

– Сука… Мою пару за городом какой-то фраер обул!

– Да ну?! – изумился я. – Надо же… А психология и индивидуальный подход?

Он разозлился.

– Иди ты… со своей психологией! Ребята по-человечески: так, мол, и так – а у него в машине псина свирепая, с медведя, чуть не загрызла, да еще и гранату, падла, достал!

Я сокрушенно покачал головой:

– Надо же… Да, а у меня, Толь, теперь тоже собака есть. Такой потешный кобель, молодой, правда, еще…

– А иди ты со своим кобелем! – Кузнец в сердцах грохнул кулаком по столу, однако тут же опомнился: – Слышь, извини, но сам видишь, не до тебя сейчас. Надо срочно эту тварь выцарапывать.

– Конечно-конечно, – сочувственно закивал я. – Всё вижу. А что значит – обул? Бабки отнял?

Он забарабанил пальцами по столешнице.

– Кабы бабки!.. Хуже, куда хуже… – Снова схватил сигареты. – Все колеса, сволочь, порезал, а главное, пушки забрал, понял? Вот что хреново!

Я хмыкнул:

– Да уж… Палёные?

Кузнец оскалился:

– Э, тебе-то какая разница? Палёные – не палёные…

– Никакой, – согласился я. – Это, брат, твои дела.

Он задымил как паровоз, закашлялся и, перхая и матерясь, швырнул сигарету в форточку.

Я поморщился:

– Угомонись. Сейчас главное – прикинуть план действий. Номера твои подчиненные запомнили?

Он опять выругался.

– Только что земляк твой. Ну ладно, я им, придуркам, устрою план действий. Они мне стволы эти у чёрта из задницы достанут, и того гада тоже. А нет, так…

Я сожалеюще вздохнул:

– Только, пожалуйста, не дёргайся. Ни шиша вы не сделаете, если ментов своих нет. А ежели есть, пускай сообщат на все посты ГАИ, чтоб секли соседскую… Марку-то и цвет, надеюсь, твои орлы разглядели?

Кузнец насупился.

– Разглядели. Белая "десятка".

Я издал губами неприличный звук.

– Да-а, хорошая модель. И главное, редкая.

– А пошел ты!

– Сейчас пойду. Так вот, пусть высматривают соседскую белую "десятку" с собакой на борту. Хотя шансов, особенно если пёс будет спать на заднем сиденье, не густо.

Он плюнул и снова жутко выматерился.

– Ну, ладно. – Я поднялся со стула. – Пора и честь знать.

Кузнец вылупил глаза:

– Как это?! Погоди…

– Некогда, – развел я руками. – Да и у тебя дела. Честное слово, очень был рад повидаться, заезжай и ты, адрес помнишь. А то, ей-богу, живем почти рядом, а…

Он тоже вскочил:

– Да подожди!

– Ни-ни! – замотал я головой. – Дорога у меня дальняя. Идем проводишь.

Кузнец вздохнул:

– Не могу. Сигнал дал всем, чтоб собирались.

– Идем, – взял я его за локоть. – Только до машины.

Он вырвал руку:

– Слушай, вот этого не люблю! Хватаешь прям как мусор.

Я произнес тихо, но твердо:

– Говорят тебе: пошли. Или точно красну девку уламывать?

Несколько секунд он непонимающе глядел на меня. Потом буркнул:

– Ладно, пошли, хрен с тобой!

– Спасибо, до свиданья, – вежливо попрощался я с черноволосой девушкой.

Та натянуто улыбнулась:

– До свиданья. Уж вы извините…

– Что вы-что вы! – запротестовал я, а когда Кузнец отвернулся в поисках ботинок, подмигнул ей: – Не волнуйтесь, всё будет в порядке.

По-моему, девушка здорово удивилась.

Мы спустились во двор, и я подошел к машине. Следом приблизился Кузнец и…

И вдруг побледнел:

– Это что?..

Я хладнокровно поинтересовался:

– Где?

Он вытянул руку:

– Т-там… – Рука дрожала.

– А что там? – Я почесал затылок. – Если не ошибаюсь, машина.

– А в машине?!

– В машине?.. А-а-а, только это не "что", а "кто". Я же говорил, что завел собаку. Знакомьтесь, – и открыл заднюю дверь: – Джон, поздоровайся с дядей Толей! Дядя хороший…

Кузнец стоял по стойке "смирно" как столб, пока Джону не надоело лизать его в нос. Когда надоело и он, убрав лапы с плеч мученика, вновь опустился на четыре кости, "дядя Толя" сквозь зубы сообщил:

– Я тя убью.

– Чего?! – удивился я, а Джон опять уставился на Кузнеца.

Тот просипел:

– Нич-чего…

Я рассмеялся:

– Ладно, концерт окончен. – Распахнул дверь и скомандовал: – Место!

Мой старый товарищ очумело вертел головой:

– Я должен был догадаться по твоей борзости!.. Должен, должен…

Хлопнув его по плечу, я полез в машину. Достал бумажный сверток и протянул Кузнецу:

– Держи.

Он медленно взял сверток и сунул под мышку, продолжая качать башкой. Наконец к нему вернулся дар речи. Впрочем, весьма относительный.

– Ну, ты… ты…

– Гад, да?

– Да! И не простой гад, а… а…

Я подсказал, какой, и он согласился.

– Не, ну извини, – развел я руками. – Если бы знал, что это твои подшефные… И как бы ты поступил на моем месте? Один еще, стервец, за пушкой потянулся!..

А Кузнец смотрел на меня, смотрел, да вдруг как заржет на весь двор. Гм, это уже нервное. Дождавшись, пока он нахохочется, я вздохнул:

– Ладно, мне правда пора. Прости еще раз и не поминай лихом.

Мы обнялись, и Кузнец проворчал:

– Ты это, звони если что.

– Ага, – пообещал я. – Если что, позвоню. – И, уже взявшись за ручку двери, добавил: – Слышь, мне, конечно, неловко лезть с советами, но я бы на твоем месте подзанялся с личным составом… психологией.

Он кивнул:

– Завтра же им, сукам, семинар устрою. Ну а эти двое уж точно без стипендии остались.

Я сел за руль.

– Бывай!

Он махнул свертком:

– Ни пуха! – И вдруг полез в карман. – Погоди!

– Что такое?

– На. – Он сунул мне плотный глянцевый картонный квадратик, на котором компьютерным витиеватым шрифтом было выведено: "Зелёная волна". И ниже помельче – "Бригада Кузнеца".

– Это чего? – удивился я.

– Ничего. Моя ксива.

Я протянул листок обратно:

– Не надо.

– Бери, кому говорят!

– Да не беспокойся.

Он выдохнул как тюлень:

– Блин, да разве я за тебя беспокоюсь?

– Во, а за кого же?!

– За своих идиотов. Канай отсюда, умник!..

На том и расстались. Огромный пардон за не очень высокую лексику, но такой уж вот человек этот Кузнец.

Поехали дальше.

Глава шестая

Каждому, конечно же, прекрасно знакомо так называемое «чувство возвращения». Должно быть, у всех это по-разному, однако мне, например, достаточно поотсутствовать где-либо хотя бы с неделю – и готово: налицо весь набор ностальгиеобразных эмоций и ощущений, неважно, с каким знаком – «плюс» или «минус». Те либо те, но они есть – и они начинают «работать».

Вот и сейчас, при въезде в оставленный почти год назад небольшой приморский город, я испытывал целую гамму самых разнообразных, разновеликих, разноокрашенных и разнозвучащих переживаний и воспоминаний.

С одной стороны – переживания и воспоминания хорошие. Сюда отнесем Маргариту и всё с нею связанное. Что еще? Слушайте, а действительно – что еще?.. Я покачал головой – не густо. Тем более если учесть, что и наши с ней отношения с начала и до конца были далеко не безоблачными…

– Гав! – неожиданно произнес Джон, и я оглянулся.

– Ох, прости! Прости, про тебя совсем забыл. Да-да, ты самое мое ценное приобретение в этом городе, не волнуйся!

Выспавшись почти за сутки пути, Джон теперь с интересом таращился в окно. Новая природа, новая погода, новые люди, новый город… А впрочем, почему – новый?

Не оборачиваясь, я протянул руку и потрепал пса по косматому загривку:

– С прибытием на историческую родину! Оркестр и дамы – при расквартировке.

Он не возражал, только, натосковавшись в тесной машине, шаловливо, но аккуратно вцепился мне зубами в ладонь и навалился на плечо.

– Эй! – Я опасливо выдернул руку и боднул шалуна затылком: – Место! Нельзя, кому говорят! Врежемся!

Джон с обидой вернулся на исходную позицию, однако я просить прощения не собирался – опять оседлает. Вообще-то месяцев до девяти (его месяцев) мы практиковали, в основном на природе – в лесу или парке, – так сказать, "контактные" игрища: гонялись друг за другом, катались в обнимку по снегу, боролись. Но когда вес Джона достиг отметки "восемьдесят кило", а снег сменился грязью, в которую он стал меня периодически ронять, я сократил количество занятий спаррингом. После же того, как он своим квадратным носом – не по злобе, конечно, а напротив, от избытка самых светлых чувств – посадил мне под глазом приличный фонарь и заодно рассек бровь, я эти поединки совсем отменил – спорт спортом, но здоровье и жизнь дороже.

Однако я отвлекся. За окном – завидуйте, северяне! – лето. Природа, правда, не набрала еще полного буйства зелени и прочих субтропических красок, но по всему ощущалось – вот-вот наберет. И люди уже загорелые, не то что мы. Поколесив по городу (небольшой променад по "памятным местам": больница, двухэтажный особнячок на красивой платановой улочке, т о т пляж, ну и еще пара объектов), я порулил на окраину в направлении дома Маргариты.

Вот до цели сто метров…

Вот двадцать…

Вот пять…

Тпру-у-у!

Я натянул вожжи, то бишь, нажал на тормоз, и мы лихо замерли у ворот. Гм, год-годом, Наталья-Натальей, но, ей-богу, меня внезапно пробил мандраж. Руки-ноги завибрировали, в горле пересохло, точно с перепою, и вообще…

Я деланно-браво сказал Джону:

– Ну всё, приплыли. Тебе страшно? Мне нет. – Глубоко вздохнул и – выпрыгнул из машины.

Джон рванул было следом, однако я осадил его:

– Место! – И пояснил: – Ждут здесь с нетерпением, между прочим, меня, а не тебя, понял?

…Эх, если бы только я знал, как именно меня ждали, возможно, не рвался б столь резво навстречу своей прошлогодней любви.

Решив преподнести Маргарите приятный сюрприз, я не стал звонить, а перемахнул через калитку и рысью приблизился к крыльцу. Взлетел по ступенькам, нажал на ручку, и… дверь бесшумно распахнулась в полутемную прихожую. Слегка в нос трогательное: "Где же ты, и где искать твои…"

Ба-бах!!!

Ощущение было такое, будто в голове раскололся колокол, а удар весьма приличной силы по затылку швырнул меня на несколько метров вперед, и, чтобы не упасть, я, используя инерцию собственного полубега-полуполета, врезался в противоположную стену рядом с дверью, ведущей уже непосредственно в коридор и далее.

Хотя из глаз еще сыпались искры и боль в затылке была нешуточной, озверев от всего этого безобразия, я мгновенно обернулся и, приняв с кинг-конговским рыком наиужаснейшую изо всех мыслимых и немыслимых стоек (про себя я называл ее "Хрен таракана"), изготовился к отражению новой агрессии. Однако…

Однако ее не последовало, а физиономия моя стала вытягиваться – возле злополучной двери стояла высокая, крепкая девушка лет восемнадцати с огромной сковородой в руках, которую она держала перед собой, словно теннисистка ракетку. Выразительные ноги ее были рельефно напряжены, русые волосы разметались по плечам, а большие серые глаза смотрели на меня взглядом, в котором оригинально сочетались нескрываемый страх и непоколебимая решимость довести начатое до конца.

Тьфу!.. Я убрал "Хрен таракана" и принял нормальную человеческую позу. Пощупал черепок – слава богу, кожу не рассекла. Буркнул:

– "Тефаль"?

– "Цептер"! – машинально ответила она, но тут же испуганно зажала рот левой рукой: – Ой!.. – А сковорода продолжала воинственно подпрыгивать в правой.

Я вежливо постучал указательным пальцем по лбу.

– Ты тово? – И шагнул вперед.

Она отчаянно взвизгнула:

– Стойте! – И сковородка опять заплясала у меня перед глазами.

Я остановился:

– О-о, веерная защита! – И, без перехода: – Разряд какой!

Сковорода удивленно замерла.

– Первый…

– Молодец, – кивнул я и охнул от боли. Снова погладил сформировавшуюся уже шишку. – Молот или штанга?

Ее ноздри обидчиво затрепетали.

– Дзюдо!

– Замечательно. Ну а зачем же тогда… "Цептером"?

Она замялась:

– Для верности…

– Да-а-а, – только и нашелся что ответить я. – Однако результат, как видишь, не стопроцентный.

Девушка со сковородкой сожалеюще вздохнула:

– Кто же знал, что у вас голова дубовая!

– Ну, спасибо, – саркастически полупоклонился я. – Однако что-то не соображу, чему обязан такой жаркой встрече. – И еще шаг…

– Не подходите!

Нет, шутки-шутками, а это начало надоедать. Я полез в карман и достал телеграмму.

– Да послушай ты, кукла стоеросовая! Видишь, что это? Те-ле-гра-мма! И не от гиппопотама, а от хозяйки этого дома, Риты… то есть, Маргариты Владимировны. И в ней два слова: "Срочно приезжай". Ясно? И вот я бросаю все дела, мчусь как угорелый за тыщу километров, – чтобы схлопотать сковородкой по чану?

Ее оружие чуть опустилось.

– Н-но…

– Нет, погоди! – рявкнул я. – Ты уже выступила. – Показал на шишку. – Теперь моя очередь. Так вот, я не разбойник и не вор. Я друг покойного мужа Маргариты Владимировны и… ну, в общем, и ее друг тоже. Так что складывай-ка, родная, оружие и давай пообщаемся спокойно, а то не погляжу, что ты девица и перворазрядник, таких пенделей навставляю. Хау! Я всё сказал. Твой черед.

Однако она молчала. Молчала-молчала, а потом губы начали подрагивать… и вдруг она разрыдалась. Громко и звонко. Но сковороды из рук не выпускала.

Я подло воспользовался девичьей слабостью, как конь скакнул к ней, вырвал сковородку и… галантно приобнял за плечи. Она не протестовала: либо нервная реакция оказалась всепоглощающей, либо я наконец внушил ей своим благородным видом доверие.

– Ну-ну! – мягко похлопывал я девушку по упругой спине. – Что? Ну что тут у вас стряслось?

Минут через пять она вроде бы успокоилась. Я как маленькую взял ее за руку и привел на кухню. Усадил на табуретку, налил в стакан воды и, как она ни сопротивлялась, заставил пить, пока девушка не начала захлебываться. Когда начала, я убрал стакан и снова постучал ей по спине. Потом сел напротив, закурил и сказал:

– Валяй.

– Что валять? – не поняла она, все еще полуиспуганно тараща мокрые глаза.

– Валяй рассказывай. Да, кстати, тебя как кличут-то?

Она вытерла слезы и откинула светлую прядь со лба.

– Лиза.

– Ну так и что же, Лизавета, ты делаешь в этом доме?

Девушка вспыхнула:

– А что вы меня допрашиваете?! Я приехала на каникулы к тете.

У меня отвисла челюсть.

– Тете?!

– Ну да. Ведь тетя Рита младшая сестра моей мамы.

(Гм, вон оно как. То-то я иной раз думал, что папа Паук вроде бы староват для такой молодой дочери. Выходит, Маргарита младшенькая.)

– Ясно. И откуда же ты, прекрасное дитя, приехало?

– Из Москвы. Мы с мамой уже семь лет живем в Москве.

– Понятно… Но погоди-погоди, какие каникулы? Вроде еще рано.

Она пожала сильными плечами:

– Сессию сдала досрочно, сейчас это можно.

– А-а… Ну а… тетя-то где?

Елизавета улыбнулась:

– Отдыхает. На Крите.

– Класс! – Я завистливо поцокал языком. – Мечта всей жизни! Икар-Дедал, Кносс-Минос, Минотавр-Лабиринт, Тесей-Ариадна. Класс!.. – И вдруг осёкся: – Что? На Крите?!

– Ну да.

– Давно?

– С неделю.

– С н е д е л ю?!

Она растерянно захлопала ресницами:

– Подождите, ничего не понимаю. А телеграмма?

– Вот именно, – угрюмо подтвердил я. – А телеграмма? – Развернул на столе бланк. – Насколько я разбираюсь в греческом, этот штемпель явно не почтового отделения Гераклиона. Ладно… – Встал, направился к двери. Снова остановился. – Знаешь, где ключи от ворот и гаража?

– Да, но…

– Расслабься. Мне не нужен автомобиль Маргариты Владимировны. Мне нужно поставить туда свой.

– Но там же машина тети Риты!

Я "удивился":

– Серьезно? А я думал, она поехала на ней в аэропорт и оставила на стоянке.

Лиза покачала головой:

– Нет, за тетей заехал какой-то человек, и они уехали на его машине.

("Какой-то человек"! Ёлки, стоит отлучиться на минуту, и уже появляется "какой-то человек"! О времена!..)

Я тяжело вздохнул:

– Но хоть ворота-то открыть можно? Загоню свою во двор.

Щеки девушки порозовели.

– Вы… вы собираетесь остановиться здесь?

Я мотнул шишкой.

– Не собираюсь, драгоценная, а уже остановился! Нет, а куда же мне, скажи на милость, податься?! Я понимаю: произошло недоразумение либо же затея с телеграммой чья-то дурацкая шутка, однако мне что прикажешь делать? Ну ладно, ежели ты чего-то там боишься в плане целомудрия, переночую в машине.

– Хорошо. – Елизавета встала, приблизилась, и глаза ее оказались если и не на одном уровне с моими – для этого потребовалось бы еще сантиметров десять, – то по крайней мере поближе, нежели (в свое время) глаза Маргариты. – Хорошо, ключи я вам дам, но… но потом все же позвоню дедушке.

– Дедушке я и сам с удовольствием позвоню, – заверил я. – Кстати, как здоровье дражайшего Владимира Евгеньевича? У него, кажется, проблемы с почками?

Лиза нахмурилась:

– Почему вы так решили?

– По радужной оболочке глаз, – пояснил я. – Ну и некоторым другим признакам. Ладно, давай ключи, а то меня там друг заждался.

Она замерла на пороге кухни:

– Какой еще друг?!

– Не волнуйся! – рассмеялся я. – Насколько я разбираюсь в молодых спортсменках, этот тип тебе должен понравиться. – И горестно вздохнул: – Не то что я.

Лиза фыркнула и пошла за ключами.

Получив знакомую связку, я тоже фыркнул и пошел на улицу. В голове зло пульсировало одно только слово – «ловушка»… Въехал во двор, закрыл ворота и зарулил за дом, чтобы машину не было видно с дороги. Ужасная, конечно, конспирация, но все равно как-то спокойнее.

Потом наконец выпустил Джона, и тот сразу же на полминуты задрал лапу на угол фундамента.

– … и пожалуйста, веди себя прилично, – наставлял я его по пути к крыльцу. – Сейчас познакомишься с девушкой. Новой девушкой. Она – своя. Своя, понял? Хотя возможно, и такая же "ловушка", как телеграмма, но пока – своя. Что теперь поделаешь – коли влипли, придется расхлебывать…

Лиза… (Я всё никак не мог привыкнуть к этому имени в данном приложении – раньше оно ассоциировалось у меня с кем-то нежным, тонким и хрупким.) Лиза встречала нас в прихожей. Волосы ее были уже аккуратно расчесаны, а по губам явно пробежалась помада. Не для меня, разумеется, – для тех, кого бьют сковородкой по балде, не причесываются и губ не красят. Ладно же…

Я коварно протиснулся в дверь первым и ехидно прошелестел:

– Ну, знакомьтесь!

Елизавета дежурно улыбнулась в ожидании…

Я сделал за спиной незаметный знак рукой – и распахнул дверь…

Когда мы в обнимку, как два пьяных грузчика, оба на задних лапах, ввалились в прихожую, мадемуазель Лизетта сначала побелела как, извините, труп. Однако ж не зря я еще раньше отмечал особую склонность Джона к женскому персоналу Земли…

Уже через секунду наглец аккуратно водрузил свои огромные лапы ей на плечи и трогательно лизнул в нос. Опасный, конечно, и весьма рискованный ход – а ну как истеричка?

Но когда еще через секунду вдруг раздался такой радостный девичий смех, что у меня заложило левое ухо, я подумал, что, кажется, этот дом нас принял.

…Гм, а примем ли мы этот дом?..