Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Заместитель начальника милиции прикусил губу.

– Увидим… – И вдруг погрозил худым скрюченным пальцем: – Скоро увидим!

Я удивленно откинулся назад.

– Эй, сударь, полегче на поворотах! Да, кстати, а не боитесь, что я возьму да и накапаю на вас вашему же многоуважаемому ведомству? Ведь что тогда случится, даже и представить страшно.

Мошкин громко рассмеялся:

– Не боюсь! Ни капли.

– Это почему же? – с понтом опешил я. – Такой букет: связь с преступниками, найм бандитов для… ну, не суть важно, для чего именно. Плюс инсценировка похищения… Да, чуть не забыл – та девушка, которой вы поручили сыграть роль внучки Паука. Хорошая ведь была девушка. И сыграла хорошо. А пришил ее тоже кто-то из ваших наемников.

– Бросьте! – махнул рукой Мошкин. – Младенческий лепет. Вы и правда считаете, что всё это будет легко на меня навесить? Нет, любезный, уж лучше позаботьтесь о себе. Если накапаете вы, то моментально накапаю и я. Напомнить ваш собственный букет?

Я поскучнел.

– Ладно, не надо… – Снова посмотрел на бугая под часами, а заодно и сами часы: – Ого! – Сделал вид, что заторопился. – Всё, мне пора, но на прощанье хочу предложить следующее. Кто бы он ни был – тот человек, который стоит за этой новой серией бриллиантовой кутерьмы, отойдите от него! Совет почти дружеский. Сверните в сторонку.

На миг усмешка Мошкина сделалась едва ли не жалкой.

– Думаете, это легко?

Я покачал головой:

– Думаю, нелегко, но вы постарайтесь. И еще. Повторяю: я не солгал, когда сказал, что один из алмазов находится у Паука, но уточню снова: камень – в пределах усадьбы, и ни сам дражайший Владимир Евгеньевич, ни остальные ее обитатели об этом понятия не имеют. Так вот, не лезьте туда, по крайней мере, пока.

Он фыркнул:

– П о к а – и не собираюсь. Тем более что в придачу к, кажется, небезызвестной вам Ларисе туда сегодня приехали еще гости.

Я чуть не подпрыгнул:

– Какие гости?

– Этого мне покуда не доложили.

– Н-да-а! – невольно восхитился я. – Скажите, а вам докладывают обо всем, что происходит в городе?

– Вовсе нет, – заверил он. – Только о самом интересном. Ну вот, к примеру, как то, что сегодня ночью вы, помимо всего прочего, очевидно, поимели еще и достаточно тесный… гм… контакт с некой Инной Александровной Суриковой, – какое, между прочим, занятное совпадение – вдовой человека, в прошлом году (да вы, кажется, тогда тоже здесь отдыхали) разбившегося насмерть в автомобильной аварии.

– Ну, вы даете!.. – Я был ошарашен не на шутку (неужели Мошкин следил и за последующими моими перемещениями?), однако постарался взять себя в руки. – Но вы тово, надеюсь, это останется между нами? Чисто по-мужски, а?

– Что – "это"? – холодно уточнил он. – Обстоятельства гибели мужа или детали визита вежливости к вдове?

Я разозлился:

– Слушайте, может, угомонитесь? Вам что, баб мало?! Ей-богу, вы, по-моему, какой-то озабоченный. Ну найдите себе, в конце концов, новую тёлку и чпокайтесь с ней на здоровье! Или займитесь поплотнее женой. Уж попробуйте, раскочегарьте! Да жены, между прочим, ежели как следует ими заняться…

И вдруг…

И вдруг его физиономию перекосило так, что я заглох на полуслове.

А он ледяным, но до жути вежливым тоном произнес:

– Если вы еще хоть когда-нибудь заговорите в подобных выражениях о моей жене, я вас убью. – Подумал и добавил: – А теперь пошел вон!

?! Вот такой номер… А ведь, судя по взгляду, и впрямь убьет. Ладно, столь неслыханной наглости я, конечно, ему не спущу, однако… Однако мне и в самом деле пора.

И я тоже ледяным и до жути вежливым тоном произнес:

– Прощайте, подполковник. От всей души надеюсь, что это наша последняя встреча. Не забудьте позвать вашего Портоса и поднимите, пожалуйста, с пола оружие. – Открыл дверь "Волги": – Чао!..

Когда они уехали, я вернулся в свою машину и набрал номер Маргариты.

Далеко не сразу, но она ответила. Каким-то подозрительно веселым голосом она сказала:

– Да, слушаю!

– Это я, – отозвался я и сразу взял быка за рога: – Понимаешь, времени в обрез, однако ты срочно должна ответить на два вопроса.

Маргарита посерьезнела, но не очень.

– Ну, задавай, Сфинкс. Только не убей потом.

Пропустив эту относительно безобидную колкость мимо ушей, я спросил:

– Что у Мошкина с женой?

Она помолчала.

– А зачем тебе это?

Я рассердился:

– Эй, родная, раз спрашиваю, значит, нужно. Там что, неразделенная любовь?

Теперь голос Маргариты уже не был веселым.

– Дурак! Там неразделенная болезнь.

– За дурака ответишь. Что за болезнь?

Похоже, Марго поморщилась.

– Ну-у-у, точно не знаю. Кажется, у нее проблемы с головой.

– Сумасшедшая, что ли? – уточнил я.

– Да говорю же, толком не знаю! Ну, вроде бы… – Добавила: – И еще, кажется, пьет.

– Ага… – пробормотал я. – Спасибо… – И задумался. Ей-ей, эту новость стоило как следует обмозговать. Однако же Маргарита думы мои перебила:

– А второй вопрос?

– Тьфу! – Свободной рукой я хлопнул себя по лбу. – Слушай, тут сорока на хвосте принесла, что у папаши твоего гости. Какие, не знаешь?

– Знаю. Сестра прилетела. С племянницей. Уже звонили, приглашали на семейное торжество.

– А-а. – Я помолчал. – Ну и ты?

Маргарита понизила голос:

– Сказала, что приеду попозже, когда найду, чем занять своих гостей.

– Э-э-э, милая, так у тебя тоже уже гости? – встрепенулся я. – Оба?

– Нет, пока один.

– Который?

Почти шепотом:

– Блестящий красавец, про которого ты говорил, что его зовут Профессор.

– Можешь называть его профессором и с заглавной буквы и со строчной. Откликается на все варианты, – сообщил я. Строго добавил: – Блюди себя, а то уже ревную. И вообще, будь осторожна – он очень опасный человек.

– Шутишь?! – недоверчиво протянула Маргарита.

Я вздохнул:

– Шучу… С Джоном они как?

– Нормально. Всё удивлялся, с чего это ты вдруг надумал завести собаку.

– Надеюсь, ты не поведала – с ч е г о?

Маргарита тоже вздохнула:

– Не волнуйся, не поведала. Кстати, они уже подружились. Твой любимец ему весь костюм обслюнявил.

– Небось классный костюм?

– Бесподобный! – с элементами легкого оргазма в голосе проворковала Маргарита.

– Это хорошо, – мстительно проскрежетал я. – Быстрее переоденется, фраер.

– Да он уже переоделся. Позвать?

– Нет-нет, – поспешно пробормотал я. – Не надо. Передай привет и самую главную инструкцию: охранять тебя. Будьте там счастливы, но смотрите, не очень. А то приду – поушибаю!

– Разумеется, это добрый юмор? – уточнила Маргарита.

– Ну разумеется, – подтвердил я.

Голос ее посерьезнел:

– И все-таки, дорогой, что стряслось? И что я сказала такого?

– Э-э-э, милая… – Поскреб пятерней затылок. – Так, кое-что… – Поспешно добавил: – Всё, конец связи. Естественно, только телефонной. Отключаюсь. – И отключился.

…Ах, женщины-женщины, ну и что же теперь прикажете с вами делать? И в первую очередь – с супругой господина товарища Мошкина.

Вот ведь вопрос вопросов…

И – далеко не единственный.

Глава двенадцатая

Я упоенно крутил баранку и думал о том, какой же я все-таки молодец, что встретился с Мошкиным и позвонил после этого Маргарите. Почему? Да потому, что последние новости не только предоставляли мне дополнительные козыри в этом мерзопакостном деле, а и говорили, что с ним пора закругляться.

Ситуация сегодня была иной, не как в те дни год назад, когда я тыкался точно новорожденный щенок во все стороны в поисках выхода из чёртова алмазного лабиринта, – многое, довольно многое мне стало известно с самого начала, а еще больше я узнал, так сказать, в процессе, но… Но тем не менее, до поры до времени эти разрозненные обрывки и фрагменты в строгую логическую цепочку выстраивались не совсем, а вернее – совсем не выстраивались. Не всё гладко еще и сейчас. Надеюсь, лишь пока не увижусь с Профессором и не сделаю жутко важный "только один телефонный звонок".

Но даже и то, что уже "выстраивалось", было малоутешительным, и это мне абсолютно не нравилось. Потому как ежели главная из догадок верна, то… Но нет! Нет, подождем встречи с Профессором.

Однако через минуту мне вдруг показалось, что все эти сногсшибательные догадки и невероятные предположения – в корне, в принципе неразумны, беспочвенны и неверны. Но надо действовать. И действовать хотя и быстро, но осмотрительно.

Адрес? Адрес я знал. Правда, по пути на секунду притормозил и набрал некий номер, но на ответ не отозвался, просто подышал секунд пять в трубку, дабы наверняка убедиться, что предстоящему разговору не помешает главный, кто мог бы ему помешать.

Убедился.

Не помешает.

Главный уже вернулся в кабинет.

Свой служебный кабинет…

Искомый дом оказался девятиэтажным и по местным меркам выглядел достаточно элитно. Четырехподъездный, из красно-белого кирпича, он стоял метрах в тридцати от дороги и был окружен неким подобием парка плюс детская площадка. На площадке играли дети, а на скамейках сидели старухи, что не радовало, – торжественное появление с парадного входа штука нехорошая. Однако других вариантов не было, и я лишь постарался сделать максимально возможным, чтобы оно, появление, выглядело не слишком торжественным: скукожился, ссутулился и поплелся к нужному подъезду.

Обретя там свой обычный облик, чуть ли не бегом поднялся на третий этаж.

Вот и дверь. И звонок.

Позвонил.

Какое-то время все было тихо, но вскоре послышались шаги. Четкие и громкие, словно кто-то расхаживал по паркету на шпильках. В смысле – туфлях на высоком и тонком каблучке. Каблучки процокали по коридору и остановились возле двери.

Я сообразил, что меня разглядывают через "глазок" и попытался придать своему облику благородный и внушающий доверие вид.

Вроде придал, и примерно через полминуты замки щелкнули, дверь приоткрылась, и донесся очень тихий женский голос, почти шепот:

– Кто там?

Я интеллигентно вздохнул:

– Увы, я…

Голос удивился. Прямо как-то даже по-детски.

– А кто – "вы"?!

Я замялся:

– М-м-м… видите ли… Видите ли, уважаемая Майя Георгиевна, дело в том, что мы не знакомы, но мне нужно с вами поговорить. Поверьте, это исключительно важно. Вы позволите войти?

В полоске между стеной и дверью появился глаз и крыло русых волос.

– А мужа нет дома.

(Спокойно, спокойно!)

– Да мне, Майя Георгиевна, и не нужен ваш муж, – мягко и терпеливо проворковал я. – Мне нужны вы. То есть, извините, нужны, чтобы побеседовать.

Смех за дверью:

– А больше ни для чего?

Я вроде смутился:

– Ну что вы! Как можно!..

И вдруг дверь распахнулась так резко, что я еле успел отпрыгнуть.

– Входите, – громко сказала женщина и, повернувшись на каблуках, быстро пошла в глубь квартиры.

Я захлопнул дверь и потопал за ней. Гм, а она очень даже ничего: волосы до плеч, довольно высокая, фигура и ноги в норме. Одета же была в короткое черное платье. Веселенький колер, нечего сказать!

По дороге мы миновали две смежные комнаты и одну проходную и вошли в спальню. Явно – спальню. И явно – женскую. Т о л ь к о женскую, о чем свидетельствовали единственная и не слишком широкая (да и не слишком убранная) кровать в центре комнаты, а также многочисленные туалетно-косметические принадлежности, коими было уставлено и завалено все вокруг. По-видимому, обитательница этой спальни всерьез боролась с природой и временем.

Однако не только с этими двумя, а и зеленым змием тоже. Судя по количеству на полу, тумбочках и даже подоконнике пустых и полупустых бутылок, "змия" дама сия периодически уничтожала. Насколько успешно – вопрос другой.

Она повернулась ко мне, и я подумал, что вот по крайней мере с природой-то бороться ей вовсе и нечего – заключить бы только хотя бы временное перемирие со "змием". Красивые волосы, серые глаза, прямой греческий нос и четкие, чувственные губы – чего еще надо? И ей самой, и окружающим. Меня бы, ей-богу, все это вполне устроило, но вот алкоголь…

А вы замечали, что пьющие женщины почему-то похожи как сестры? Действительно ведь – загадка мироздания: мужики лакают – и все разные, а бабы – ну прямо как нарисованы по единому шаблону. К счастью, моя визави не достигла еще стадии, когда лицо – точно сморщенное печеное яблоко, кожа одутловато-багровая, опухшие конечности, ну и т. д. Однако боюсь, всё впереди. Гадом буду, ей нет еще и сорока, а кожа уже начинает покрываться словно тончайшей сухой сеткой, руки, ноги и остальное теряет понемногу мягкость, эластичность, упругость, и…

Но довольно! Сообразив наконец, что взгляд мой может быть истолкован превратно и нескромно, я переместил его на стену и сделал вид, что засмотрелся на картину – немецкий пасторальный пейзаж, коих во множестве навезли после войны из Германии наши бойцы и командиры. Майя Георгиевна же резво прыгнула в кресло, и рука ее потянулась к недопитому стакану. Похоже, с вином, хотя бутылки, торчащие там и сям как грибы, были самого разного рода и жанра.

Тогда я перестал прикидываться, что поглощен картиной, и прикинулся, что поглощен ею. А она тусклым и бесцветным голосом – такие бывают у пьяниц, когда действие предыдущей дозы иссякает, – проговорила:

– Садитесь.

Я сел в кресло напротив.

– Благодарю.

– Пейте, – царским жестом ткнула она в бутылки, однако я трагически вздохнул:

– Увы…

Уголки полунакрашенных губ (половина помады уже перекочевала на стакан) презрительно опустились:

– А-а, мы за рулем!

Я вздохнул еще круче:

– Кабы только за рулем… – Жалобно развел руками: – Простите… Простите, но я… закодирован.

Есть! Попал! Теперь в ее глазах промелькнула уже явная симпатия, словно к соратнику по борьбе. И одновременно – сочувствие. К соратнику, попавшему в неприятельский плен. Но почти моментально сочувствие сменилось на прагматичную деловитость:

– Всего-то? Господи, ерунда какая! А хотите, раскодирую?

Опешил я совершенно искренне:

– Как это?!

Майя Георгиевна хрипло рассмеялась:

– Да очень просто! Код – всего-навсего вбитая в мозги воля другого человека. И если у тебя воля не слабее, ты запросто эту чужую волю можешь оттуда выбить. Я себя всегда сама раскоди… раскодировываю, когда надоедает.

Что именно надоедает, она не уточнила, но было ясно и так.

Я сделал вид, что испугался.

– Нет-нет, пожалуйста, не надо, а то как заряжу! Я, видите ли, в вашем городе проездом, спешу по делам, ну и… В общем, не надо, ладно?

– Ну ладно, – милостиво согласилась она. – Вам же хуже. – Отпила из стакана. – Не хотите – как хотите, но всё ж жаль, а то б погуляли…

Приняв допинг, Майя Георгиевна тараторила что-то еще, а я с наипочтительнейшим выражением физиономии взирал на нее. Да, жене Мошкина не было и сорока, но беда ее (помимо прочих) была еще и в том, что стремилась выглядеть-то она на двадцать. А зачем?

И вдруг…

И вдруг она замолчала и вылупилась на меня, будто видит первый раз в жизни. Потом недоуменно и опасливо проговорила:

– Эй, а вы кто?

Но я был готов к подобному повороту и вроде бы ухитрился ответить, не назвав своего имени. Правда, успев при том наврать с три короба.

– Понимаете, Майя Георгиевна, я знакомый вашего мужа. Работаю по тому же профилю, но в другом городе. Значит, его нет дома?

Она усмехнулась:

– А вы слепой? Пила бы я сейчас так спокойно, кабы он был дома! – Внезапно насторожилась: – Э-э-э, погодите-погодите! Так вы тоже мент?

Я виновато улыбнулся:

– Да вроде…

Майя Георгиевна больше не улыбалась.

– Но это же вы сказали, что закодировались?

Я удивился:

– И что с того? Разве в милиции мало алкоголиков?

Она покачала головой:

– Алкашей-то там до… страсти. (Я чуть не подпрыгнул!) Да только редкие из них кодируются.

– Ну, значит, перед вами уникальный экземпляр. – Доверительно пояснил: – Начальство достало, иначе бы с работы погнали.

Она хмыкнула и опять потянулась к стакану. Допила до дна и вытерла губы пальцами.

– Если вам нужен Мошкин, звоните ему на службу.

– Уже звонил, – вздохнул я. – Там ответили, что недавно заходила какая-то женщина и они вместе ушли… Ой! – вроде как запоздало прижал ладонь ко рту. – Ой, простите, я думал, это были вы…

Она не шибко расстроилась. Достала откуда-то из-под поясницы мятую пачку "Мальборо", и я коршуном подлетел с зажигалкой, чиркнул и удостоился царственно-снисходительного кивка.

– Это была не я. Я лишь по паспорту жена этой сволочи, а спит и разъезжает по городу он с другими. Сейчас – снова с другой. Понятия не имею, кто такая.

– Простите… – удрученно пробормотал я, думая о том, что, хотя она и имеет основания быть не слишком довольной судьбой, однако и супруг ее навряд ли в восторге от такой благоверной.

Майя же Георгиевна продолжала:

– А еще, представляете, эта скотина считает меня сумасшедшей!

Я протестующе чирикнул:

– Не верю!

От возмущения она едва не захлебнулась дымом.

– Да правда же! И в психушку упекал, и таблетки какие-то, уколы…

И вдруг она умолкла и вытянула шею, словно вглядываясь куда-то вдаль. Я тоже моментально обернулся, но кроме обоев на стене ничего не узрел. Женщина же продолжала пристально всматриваться в не видимые мне горизонты, точно там разворачивались сейчас какие-то захватывающие события, и, пожалуй, впервые за время пребывания в этой невеселой квартире мне сделалось по-настоящему не по себе.

– Алё! – пискнул я, однако хозяйка все так же продолжала ёрзать блуждающим взором поверх моей головы. – Майя Георгиевна, где вы?! – уже почти отчаявшись свидеться вновь, крикнул я.

Она вздрогнула. Стряхивая наваждение, часто-часто заморгала и наконец опять уставилась на меня:

– Кто вы такой?! И как проникли сюда?

(Туды-растуды, неужто снова-здорово?)

– Чёрт, да вы же сами десять минут назад меня впустили!

– Я?!

– Конечно!

Голос ее потеплел:

– Ах, так это сегодня у меня с вами свидание?

Я охренел:

– Свидание?..

– Ну разумеется! – Шаловливо погрозила пальчиком: – Вредный мальчишка! Ты сказал, что тебя прислала эта тварь, мой муж… И не называй меня, пожалуйста, Майей Георгиевной. Для друзей я просто Майка.

Я как баран повторил:

– Май-ка…

– Правильно, – похвалила она и с удивлением посмотрела на зажатую между средним и указательным пальцами собственной руки сигарету: – Я что, курила?

– Курила, – пробормотал я. Потом добавил: – И пила. – А она уже яростно тушила сигарету в пепельнице.

– Курить и пить вредно! Ты, конечно, не куришь и не пьешь?

Лихорадочно пытаясь сообразить, что означает для меня этот ее заскок, – новые осложнения или возможный подарок судьбы, я замотал головой:

– Нет…

"Майка" рассмеялась звонко, как девчонка:

– Знать, здоровеньким умрешь!

Меня всего передёрнуло, а она вдруг вскочила и, в два прыжка преодолев разделявшее нас расстояние, шваркнулась мне на колени. Обхватила руками за шею и, прижав лицо к своей груди, жарко прошептала в самое ухо:

– А ты принес пистолет?

Я аж взвился в кресле вместе с нею, однако попытался пошутить:

– Какой именно пистолет ты имеешь в виду?

– Не прикидывайся, милый, – был ответ. – Все вы, когда уходите, обещаете мне пистолет, но так до сих пор и не принесли.

("Все"?.. Что это значит?.. Кажется, понял!.. Да, это – подарок…)

С трудом освободив голову из мягкого плена, я нежно поцеловал ее в губы, едва не задохнувшись при этом в винных парах. Глаза "Майки" затуманились.

– Так… принес?..

Я кивнул:

– Да. Но… но зачем он тебе?

Она провела пальцем по старому шраму на моем левом виске.

– Дурачок! Конечно, чтобы убить его, разве не ясно?!

У меня запершило в горле.

– К-кого?

И снова звонкий девичий смех:

– Глупый! Ну разумеется, эту мразь, кого еще. А то он опять замурует меня в больницу, а я этого больше не выдержу…

Ее руки проворно пробежались по моему телу, и вдруг она резко встала и в мгновение ока стянула через голову черное платье. Под платьем ничего не было. Я имею в виду белье. Все остальное было на месте.

Слушайте, я не аскет какой-то там или схимник, но с сумасшедшей…

Однако внутренний голос сурово и жестко приказал: "Надо, Федя. Надо!", и я с волнением протянул лапы к бедной жене подполковника Мошкина.

Но "Майка" неожиданно шлепнула меня по рукам.

Я замер.

– Ч-чего?..

– Ничего, – хихикнула она. – Сперва пистолет.

…. Я положил «макарова» на пол и задвинул ногой подальше под кровать – мало ли.

Она внезапно приникла к моему уху и, возбужденно вибрируя всем телом, шепнула:

– Ты никогда не мечтал стать путешественником?

Я скрипнул зубами.

– То есть?

Влажный укус в мочку.

– Сейчас ты попадешь туда, где давным-давно не ступала нога человека…

– Нога?! – не удержался я.

– Ослик, это метафора!

Я вздохнул и поднял ее над кроватью.

– А давным-давно – это сколько?

Серые глаза потемнели, и она вытянулась на моих руках как кошка.

– Не издевайся! Ты же прекрасно знаешь, что вы приходите раз в месяц…

Укладывая ее на постель, я подумал, что, кажется, в данный момент она вполне в себе и в своем уме. Нет, ну а я-то? Я?..

Уже взявшись за ручку двери, я вдруг услышал за спиной сухой щелчок. Медленно повернул голову…

"Майка" стояла голая посреди коридора и, широко расставив ноги и держа обеими руками пистолет, тщательно целилась мне в переносицу.

В пасти у меня вмиг пересохло.

– Т-ты… з-зачем?..

Она громко расхохоталась:

– Да низачем! Просто так, тренируюсь. – Опустила оружие. – Дурашка, да ведь если я тебя сейчас застрелю, соседи сразу вызовут милицию и тогда я уже не смогу убить мужа, правда?

– Кхгм… правда… – с позорным малодушием, но и немалым облегчением подтвердил я. – Тогда уж точно не сможешь.

"Майка" глубокомысленно нахмурилась:

– Ну вот. А для меня главное убить его, потому что он плохой – запер меня и не любит, только раз в месяц присылает вас. А раз в месяц это же мало, да?

– Ну еще бы! – горячо согласился я.

– А вот ты хороший, – помолчав, добавила она. – Ты дал мне пистолет и любишь меня. Ведь любишь?

– Конечно, люблю, – не отрывая взгляда от ствола, заверил я и робко спросил: – Можно, пойду? А то, понимаешь, на службу опаздываю.

Она кивнула:

– Иди-иди! И приходи через месяц. Сегодня я его убью, через три дня похороны, поминки, потом девять дней, немножко траура… Да, приходи как раз через месяц.

– Обязательно.

Из квартиры я выперся задом и, захлопнув за собой дверь, кинулся вниз по лестнице, точно за мной гнались сейчас все бандиты и менты этого города. Я скакал по ступенькам и думал, что она забыла про "сорок дней". А еще…

А еще меня попутно терзал все тот же извечный гадский макиавеллиевский вопрос – действительно ли все средства хороши для достижения цели?

Нет-нет, сердцем-то я понимал, что не все, далеко не все! Но вот рассудком…

Хотя, думал ли я, что ради достижения э т о й цели придется переспать с сумасшедшей?

Нет, вот такого не думал.

Ей-богу, не думал.