Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава седьмая

Зарулив на грунтовую дорогу, ведущую к предгорьям, я проехал метров пятьсот, развернулся и остановил машину, однако фары выключать не стал. Противника надо встречать не спиной, а глазами и лбом – тем более такого противника: облеченного властью, поддерживаемого верными сотрудниками – скромными бюджетниками, как и он сам, – и вдобавок переполняемого и раздираемого в отношении меня столь убийственными комплексами, как жажда наживы и ревность. Нет, что бы там ни говорить, а вот попробуйте-ка лишиться такой обалденной любовницы… Хотя была ли ему Маргарита обалденной любовницей (о, тщеславие бортанутого кобеля!)? Но нет, нет, в любом случае не испытывает ко мне мусью Мошкин теплых чувств, не испытывает…

И тут я увидел машину. Ехала она медленно, почти ползла, и лишь минуты через полторы затормозила метрах в десяти, и не напротив, а чуть левее. Фары водитель тоже не выключил. Прекрасно! Теперь между автомобилями лежал приличный клочок освещенной дороги. Ну, пора…

Я шумно выдохнул – и молодцевато выскочил на шоссе. Гостеприимно махнул рукой: давай, мол, сюда!

Конечно, я не дебил и осознавал, что рискую. Кто угадает, что может взбрести в черепок этому двухзвездочному охотнику за бриллиантами? А я сейчас как на ладони – целься да стреляй. Фары его, небось служебной, "Волги" хоть и не слепят, а один хрен, разобрать, что творится в салоне, не дают.

Однако я все же надеялся, что на своеобразной чаше весов "алмаз – Маргарита" перевесит "Чёрный Скорпион"… А ведь, как ни печально, но стоит признать: и сам я, чем дальше в лес, тем все сильнее и сильнее, завожусь именно из-за этих проклятущих камней, а отнюдь не кружащихся вокруг них и меня баб.

Ладно, гулять, так гулять! Мысленно перекрестившись, я шагнул в сторону "Волги", но тотчас же резкий вопль клаксона предупредил, что я поторопился.

А потом дверь чужой машины открылась и на дорогу вылез подполковник Мошкин. Быстро поправив какую-то деталь туалета – не иначе кобуру под мышкой, не бюстгальтер же, – Мошкин приблизился.

Я кашлянул. Он кивнул:

– Здравствуйте еще раз. – Наверняка автоматически. Не мог же он в самом деле желать мне здоровья.

Я тоже кивнул:

– И вы. – Хотя разумеется, также не мог желать ему ничего подобного. И предложил: – Отойдем в сторонку? Не очень уютно беседовать, зная, что на тебя глядят четыре ствола.

Мошкин поправил:

– Три. Водитель не в счет. Ему велено не отвлекаться от прямых обязанностей. Итак, вы говорили, что сообщите, где… Ну, в общем, сами знаете, о чем речь.

– Разве?! – удивился я. – Простите, но, кажется, я выразился несколько иначе. Я сказал, что вы, возможно, не против узнать, где спрятано… ну, то самое. А сие, согласитесь, не одно и то же.

Мошкин вспыхнул:

– Издеваетесь?!

– Ни в коем разе. Так против или не против?

Секунд пять он молчал, уставившись на меня злющим взглядом. Зрачки его глаз сверкали в отблеске фар моей машины, и вероятно, в отблеске фар его машины сверкали зрачки глаз моих. Наконец Мошкин вздохнул:

– Ладно, жонглировать словами можно до бесконечности. Так скажете, где алмаз?

Я улыбнулся:

– Всенепременно. Но в обмен на некоторую информацию. Учтите, многое мне известно уже и без вас, однако подтверждение, тем более из первых уст, не повредит. Так я спрашиваю?

Мошкин всё колебался.

– "Чёрный Скорпион"… – шепотом напомнил я. – Пятьдесят пять каратов, "двойная роза", "бриолетта"…

– Спрашивайте!

– Вопрос для разминки. Как вам стукнуло в голову заняться поисками алмаза?

Мошкин вновь сверкнул очами:

– А это из нее и не вылезало!

– Гм, даже так? И Зверька тоже вы подпрягли?

Он замер.

– Откуда?..

– Оттуда! Вы нашли его или нет? Можете, конечно, и соврать, но с ним мы уже побеседовали. Так вы?

Чуть помедлив, он кивнул:

– Я.

– А почему прижали его в другом городе?

– А зачем было делать это в своем?

Я согласился:

– Действительно незачем. Но потом-то всё равно сюда вызвали. – Вздохнул: – Слушайте, просветите уж заодно и насчет ваших планов в отношении меня. Что, и впрямь решили подвести под мокруху и на том расколоть за алмаз?

Замначальника милиции ухмыльнулся:

– А разве глупо?

Я пожал плечами:

– Да не то чтобы глупо, однако ж и исполнение должно соответствовать замыслу, а этого не произошло. И кстати, Маргариту Владимировну не стоило приплетать, это уж я вам как коллеге по полу. Думаете, ей понравилось, что ее – такую гордую, самостоятельную и независимую, – использовали как дурочку? Но мы, кажется, отвлеклись.

– Это вы, кажется, отвлеклись! – скрипнул зубами Мошкин. – Где Зверев? Вы его убрали?

Я всплеснул руками:

– Опомнитесь, великий сыщик!

– А вчерашний взрыв на дороге? Это же он!

Я изумленно уставился подполковнику в переносицу:

– Какой взрыв? Какая дорога?!

Некоторое время он молчал. Потом хмуро процедил:

– Это все ваши вопросы?

– Конечно, нет. Кому принадлежит номер телефона, который вы дали Геннадию, вербуя его в Энске?

Мошкин медленно покачал головой:

– Слишком многого хотите.

– Но ведь немало и предлагаю, – возразил я.

– Пока только предлагаете.

Я торжественно посмотрел в его узкие, глубоко сидящие глаза. (Чёрт, ну что же все-таки нашла в нем Маргарита?! Неужели лишь возможность овладеть бриллиантом? А впрочем, я-то ей вообще ничего не обещал. О женщины-женщины!..) Посмотрел и вздохнул:

– Да товар-то больно хорош.

Он тоже вздохнул:

– Ладно, спрашивайте дальше, но в пределах разумного – вы же не маленький, сами всё должны понимать.

– Да уж понимаю. А кто вывел вас на… того человека? Ведь непростой человек, согласитесь?

– Соглашусь, – буркнул он.

– Но отвечать снова не будете?

– Не буду.

Я поморщился:

– Послушайте, уважаемый! А вам не кажется, что это и есть тот самый "неравный брак", только уже с вашей стороны? Вы подтвердили, что заманили меня сюда, предварительно уфаловав Маргариту на постель за бриллиант в перспективе (хоть убейте, ума не дам, как бы в случае успеха вы стали его делить), а также, что наняли для мелких поручений эту гниду Зверька. Всё! Однако это-то я и без вас знаю. Но вот чего я покуда не знаю… – Помолчал. – Покуда я не знаю, ваши ли люди чуть не прищучили меня в моем родном городе. А, господин подполковник?

Мошкин дёрнулся и оглянулся…

А я рассмеялся. От всей души.

А потом спросил:

– Они – менты?

Он покачал головой.

– А кто?

– Ну… Ну, в общем… люди Белого.

– А что за яйцо этот Белый?

Мошкин ответил еще неохотнее:

– Преемник Бизона.

– Того самого, что сгорел?! – Я укоризненно закудахтал: – Ох-ох-ох! Такой блестящий кавалергард и сердцеед, а связывается со шпаной! Оказывается, и впрямь некоторые с удовольствием гибнут не только за презренный металл, но и еще более презренный уголь. И не одним телом, а и душой. Фуй, шанде, хер официр! Стыдно! Идите в машину.

– Что?! – не врубился он.

– Идите в машину, – повторил я, – но сначала назовите мне их адреса. – Кивнул на "Волгу".

Узкие глаза Мошкина округлились:

– Зачем?!

– А для интереса. Я человек не злопамятный, однако мстительный. И потом, мне нужны гарантии.

– Какие гарантии? Для чего? – пробормотал он.

– Как для чего? Помните: согласие есть продукт при полном непротивлении сторон? Мы сейчас, похоже, достигаем некоего согласия. Условий же два: я вам сдаю человека, у которого камень, а вы мне – этих молодых хамов. Только пожалуйста, не уверяйте, будто не знаете, где живут ваши левые подчиненные.

– Но при чем здесь какие-то гарантии? – с трудом выдавил подполковник.

(Его тупость начинала меня бесить!)

– Господи, да всё при том же! Если с ними что-то случится, Белый, при определенном раскладе, узнает, кто их мне вломил.

– При каком раскладе?.. – прошептал Мошкин.

– Чёрт, да ежели вы заложите меня Белому, вот при каком! – разозлился я. – Говорите адреса.

– Но мне-то тоже нужны гарантии! – едва ли не возопил он.

– Будут. После адресов. И самые надежные.

…Когда Мошкин замолчал, я похвалил:

– Молодец, товарищ подполковник, хочется верить, что без обмана. А впрочем, сколь неприятно будет вам, если я сдам вас Белому, столь же хреново придется и мне, если Паук узнает, что я накапал на него вам.

– Паук?.. – только и сумел вякнуть Мошкин.

Я кивнул:

– Так точно.

– Твою мать!.. – выдохнул он.

– А вас этот вариант не устраивает? – поинтересовался я.

– Устраивает! – саркастически заверил он. – Всю жизнь мечтал. Но… Но зачем вы сообщаете мне, где бриллиант, в обмен на… Честно говоря, малопонятная сделка, в ней не прослеживается логики.

– А полагаете, всё на свете должно быть продиктовано логикой?

– Наверное, да.

Я вздохнул:

– Ладно, не исключено, что вы и правы. А не исключено – и нет. У меня, как ни прискорбно, очень долгая и очень вредная память…

Мошкин прикусил губу.

– Никогда ничего не забываете?

– Увы. Зыбкое облачко над лесом в погожий денёк, стать фаворита на ипподроме, легкий поворот точеной шейки данной любимой, голос друга и взгляд врага – забывать всё это нельзя. А если специально стараешься, то помнишь, как на грех, еще лучше.

– Это намёк? – угрюмо бросил Мошкин.

– Бог с вами, – сказал я. – В ы мне не нужны.

Он криво усмехнулся:

– А вдруг…

– А вдруг прямо сейчас надумаете сотворить какую-нибудь пакость, – здорово пожалеете. Да к тому же… Ой, погодите, кажется, я сказал, что бриллиант у Паука?

У подполковника начала отвисать челюсть.

– Ну да…

– Немножко не так выразился, простите, – поморщился я. – Алмаз – там, г д е ж и в е т П а у к.

Мошкин офонарел.

– Но… но…

– Уезжайте, – промолвил я. – Может, в следующий раз узнаете больше, однако не сегодня. И не вздумайте предупредить о нашей сделке своих попутчиков. Тогда вам конец.

Он побелел.

– Какая же ты мразь!

– Уезжайте, – все еще миролюбиво повторил я. – Иначе…

И он уехал.

Всё?

Да пока вроде всё. Ах нет, не всё. Перед тем как самому дать по газам, я позвонил Маргарите.

Она взяла трубку тотчас. Словно специально ожидала звонка.

– Я, – сказал я. – Спи спокойно. Твой Дон-Жуан в погонах цел и невредим, и, возможно, именно сейчас сладострастно карабкается под одеяло к твоей счастливой сопернице.

Маргарита удивилась:

– К кому-к кому?!

– К своей жене, – пояснил я.

– Дурак, – коротко прорезюмировала она. Я не стал протестовать, а она поинтересовалась: – Тебя-то скоро ждать, полуночный ковбой?

Я замахал свободной рукой:

– Что ты, что ты! Мой рабочий день только начинается.

– Да неужели?

– Ага. – И скромно добавил: – Нет, правда, пора заниматься делом, а то ваш зловредный городишко подумает, что на сей раз я приехал лишь трепать языком да чесать одно место.

– Господи, и какое же?

– Брюхо Джона, – величественно пророкотал я. – А ты – спи, спи…

Глава восьмая

Я посмотрел на часы – половина третьего.

Поздно.

Однако в то же время и рано: ежели этот гад Мошкин не вломит меня своим наемникам, на что я очень надеялся, то и все равно – для верности, прежде чем приступать к следующему пункту сегодняшней ночной программы, надо подождать еще час-полтора. Ну а ежели вломит…

Но нет, не стоит априори думать о людях еще хуже, чем они заслуживают. И вдруг точно прострелило: сейчас или никогда! И в самом-то деле – в дальнейшем ведь может и не выдасться такой паузы, уже завтра все может пойти по совершенно другому, куда более ускоренному графику.

Решено! Я врубил двигатель и запылил к шоссе. Правда, зачем оттягивать то, о чем думал целый год. Хотя думал, конечно, без особенной радости, как, к примеру, о кнопке в заднице (тьфу, ну и сравнение!). Короче, я ехал туда, куда рано или поздно обязательно должен был заехать… Гм, похоже, получается скорее поздно. В любом смысле слова.

Остановив машину, я вылез и запер дверь. Поправил черную «пиратскую» повязку на левом глазу – дешевый, конечно, маскарад, но так будет безопаснее и для нее и для меня, – и, решительно отбросив крючок, толкнул низенькую калитку.

К счастью, собаки во дворе не оказалось. Идя по дорожке к крыльцу, я окинул взором темный дом. Неплохой, неплохой. Не Маргаритин, разумеется, особняк – одноэтажный, безо всяких там выпендронов, но комнат пять-шесть, не меньше. Слева от дома гараж, только… Только теперь он, возможно, пустует.

Поднявшись по ступенькам, я постучал.

Тишина.

Подождал с полминуты и, убедившись, что открывать никто не собирается, слегка прошелся по двери кулаком. Нет, сам знаю, что некстати, не вовремя – но у меня просто не было выбора. В смысле – выбраться сюда еще раз я уже вряд ли сумел бы.

И вдруг дверь резко распахнулась. Я отступил на шаг и:

– Простите, но мне очень нужно с вами поговорить…

И осёкся.

– Со мно-ой?!

В дверном проеме во всей красе возник высокий, мускулистый парень в одних трусах, и было это так неожиданно, что в первый миг я подумал: ошибся адресом. Правда, уже в следующий сообразил, что просто прошел, увы, целый год, а посему не стоит ничему удивляться.

Впрочем, он удивился тоже. Подозреваю, что на него произвела впечатление моя бандитская повязка – физиономия парня (это было видно даже в полумраке) вытянулась, и он растерянно пробормотал:

– Во, блин, Кутузов!..

– Извините, но моя фамилия Нельсон, – холодно произнес я. – Разрешите представиться: Горацио Нельсон. – И протянул руку.

Парень ошеломленно ее пожал. Не думаю, что ему было известно имя Нельсона – скорее озадачило иностранное словосочетание, хотя с другой стороны – мало ли по России шлындает нынче иностранцев. Только вот почему в три часа ночи?..

Я был страшно официален и сух и говорил почти без акцента.

– Простите, но мне нужно увидеть госпожу… – назвал фамилию, которую, как и адрес, узнал по собственным каналам еще полгода назад. – Дело в том, что в вашем городе я проездом, но мне очень, очень необходимо встретиться с ней. Надеюсь, она не спит?

Парень засуетился:

– Да нет, нет! – Щелкнул выключателем, и я узрел, что трусы на нем красные в синий горошек. Замечательное сочетание цветов, видимо, специально для ночи любви. – Проходите! Проходите, пожалуйста! – На вид ему было годиков двадцать семь – двадцать восемь.

– …Эдик, кто там?

В коридоре показалась женщина. Слава богу, не в одних трусах и не в горошек, а в чем-то типа пеньюара, розового с белым. Невысокого роста, светловолосая, белокожая и голубоглазая, с несколько худощавой, стройной фигурой. Сроду бы не подумал, что она – мать троих детей.

Я по-гусарски щелкнул каблуками:

– Добрый вечер.

Женщина полуиспуганно-полуизумленно вытаращилась на мою повязку:

– Вы кто?!

– Он иностранец, Ин! – радостно вмешался Эдик. – Его зовут Гораций Нельсон, и он в нашем городе проездом, поэтому так поздно. Господину Нельсону очень нужно с тобой поговорить.

Ее щека раздраженно дёрнулась.

– Господи, что ты несешь! – И снова мне: – Что вам надо?

Я едва заметно скосил единственный имеющийся на данный момент в рабочем состоянии глаз в сторону владельца красно-синих трусов и вновь почтительно замер. К счастью, Эдик этих моих косяков не заметил.

С полминуты женщина молчала, продолжая смотреть на меня, и теперь уже не только на дурацкую повязку. Потом тихо произнесла (Эдику):

– Иди в спальню.

Тот удивился:

– Что?!

– Иди в спальню, – повторила она.

Эдик обиделся:

– Это еще почему? – Ему явно хотелось пообщаться с иностранцем.

Не отрывая от меня очень внимательных и очень напряженных глаз, женщина бросила:

– Ты оглох?

Эдик вздохнул:

– Ну иду, иду… – Пожал плечами, и – мне: – Ай эм сорри1, мистер!

Я тоже пожал.

– Нот эт олл,2 сэр.

Когда красные трусы исчезли за горизонтом, хозяйка дома презрительно фыркнула:

– Ну? Теперь скажете наконец, кто вы такой?

Я сдержанно улыбнулся:

– Конечно. Я – старый знакомый вашего покойного мужа.

От ее презрения вмиг не осталось и следа…

Мы сидели на кухне, и чайник стоял на плите.

– Я не хочу чай, – предупредил я, когда мы еще только вошли. – И вообще ничего не хочу.

– Я хочу. – Тон ее был столь же ледяным, сколь и взгляд.

– Ну-ну… – Не дожидаясь приглашения, я опустился на табуретку.

Инна поставила чайник на плиту и уселась напротив, опершись локтями на стол. При нормальном освещении я увидел, что кожа ее по-девичьи гладкая и нежная, хотя по моим прикидкам ей никак не могло быть меньше…

– Тридцать шесть, – сказала она.

Я растерялся.

– Что?..

Она усмехнулась:

– Мне тридцать шесть лет, а мальчику, который пошел в мою спальню, двадцать шесть. Что еще вас интересует, адмирал?

– Господи-боже! – всплеснул я руками. – Да меня и это абсолютно не интересует! – Эх-х, чувствовали бы вы, что чувствовал в тот момент я. Злейшему врагу не пожелаешь!

И вдруг…

И вдруг она улыбнулась. Не так чтобы очень – похоже, вообще была не из улыбчивых, но всё же.

– Ладно, извините. И расслабьтесь. – Пояснила: – Просто… Просто как-то это всё неожиданно.

Я энергично подхватил:

– Конечно-конечно, я понимаю! Но, к сожалению, уже завтра я должен быть в другом городе… – Помолчал. – Не против, если закурю?

– Курите. – Она встала, мелькнув стройными белыми ногами, потому что пеньюар на миг разлетелся едва ли не до пояса, и тотчас же вернулась с взятой с подоконника пепельницей.

Я протянул пачку ей:

– А вы?

– Нет, спасибо, у меня недавно болела голова.

Я чуть не поперхнулся дымом.

– Так что же вы…

Инна подперла щеку рукой.

– Я сказала – недавно. Уже не болит.

– Ну, вы даете! – Я замялся: – Нет, конечно, я тут посторонний…

Она нахмурилась:

– А тут все посторонние.

Я тактично кивнул в предполагаемом направлении спальни:

– И… Эдик?

Инна рассмеялась:

– Эдик – самый посторонний. Неужели не ясно, для чего он здесь?

Я не стал прикидываться лопухом и девственником.

– Да в общем-то, ясно. – Слушайте, эта женщина поставила меня в тупик. Я-то рассчитывал… Хотя на что я рассчитывал? Что посижу, пособолезную, попредаюсь воспоминаниям о "друге" и отвалю?

– Ну а что же мы не вспоминаем усопшего? – вдруг как-то странно произнесла Инна (я даже испугался – неужели действительно телепатка?!). – Вам рассказать о его последних днях? Или часах?

Я вздрогнул:

– Да понимаете… Понимаете, Инна, дело в том, что мы с ним работали тогда вместе. Короче, мне почти всё известно.

Теперь кивнула она:

– Ага. Вам почти всё известно, и разница между ним и вами лишь в том, что вы живы, а он…

– Пожалуйста, не надо, – мягко попросил я. – Не изводите себя, а то, честное слово, я уже жалею, что приехал.

– Жалеете?! – Инна уставилась на меня изумленными глазами. – Погодите, да вы случаем не вообразили ли, что я – безутешная вдова?

Моя челюсть отвисла едва не до пепельницы.

– Но…

Она усмехнулась:

– Ничуть не бывало! Он был плохим мужем, плохим отцом и вообще – порядочной сволочью. Правда, денег оставил… Да, денег хватит еще надолго. – И неожиданно посмотрела невинным взглядом маленькой девочки: – Послушайте, а это часом не вы его?

Я взвился как ошпаренный:

– Да вы что?!

Инна равнодушно пожала плечами:

– Ну, не вы, значит, не вы. Чего орать-то?

Я снова сел. Потому что ощутил предательскую дрожь в коленках. А еще… А еще я вспомнил внезапно, как почти год назад… нет, не точно такую же, но похожую тираду слышал в адрес Серого из уст Маргариты. Дьявол, да что ж это за проклятье такое! Да неужели ж никто из н а с даже после смерти не заслуживает ни единого доброго слова?! И что же тогда скажут когда-нибудь обо мне? "Когда-нибудь"… Вполне вероятно – очень и очень скоро.

Зубы мои крепко сжались.

– Не понимаю я вас…

Ее тонкое лицо не изменило своего безучастного выражения.

– Остыньте и не берите в голову. Всё прекрасно, и жизнь в том числе. Правда, для нового – и главное, счастливого – брака трое детей это, конечно, многовато. Однако не в браке счастье: в этом я убедилась давно. А детей я очень люблю. У них сегодня праздник – ночуют у бабушки. Ну и… Ну и у меня… праздник. Ясно?

– Ясно. – Я полез во внутренний карман куртки, и в это время засвистел чайник.

Инна вскочила, а когда с сахарницей, чашкой и блюдцем вернулась за стол, перед ней лежал продолговатый конверт.

Она удивленно вскинула брови:

– Что это?

– Письмо, – неуклюже сострил я.

Она улыбнулась:

– От кого?

Я тоже неуверенно захихикал, однако сказать ничего не успел…

– С того света?

Хихиканье мое захлебнулось. А Инна взяла конверт, открыла, заглянула внутрь, и…

– Что это?! – Теперь уже не улыбалась и она.

Я вздохнул:

– Гонорар.

Глаза ее потемнели.

– Какой гонорар?!

Я бережно взял ее за руку.

– Видите ли… Видите ли, Инна, тогда я не успел отдать вашему мужу всю причитавшуюся ему сумму за… за работу. Я не имел возможности, мне пришлось срочно уехать, и вот теперь…

– И вот теперь возвращаете те деньги мне?

– Да.

Она не отняла руки, но голос стал мрачным:

– А думаете, я не знала, какого рода "работой" он занимался? Знала.

Я молчал.

– И думаете, не возьму эти деньги? Возьму.

– И правильно сделаете. – Я убрал свою клешню и решительно встал.

Инна бесстрастно поинтересовалась:

– Доллары или рубли?

(Как будто не видела!)

– Доллары.

– И… много?

Я скрипнул зубами.

– Там и много, и мало, Инна. Всё зависит от того, как посмотреть.

Женщина кивнула:

– В любом случае спасибо. – И, видя, что я шагнул к двери… – Подождите!

– Чего? – замер я.

– Ничего. – Инна медленно встала. подошла ко мне и щелкнула дверным шпингалетом. Потом так же медленно развязала поясок своего пеньюара…

Порядочность моя вам известна: я для виду посопротивлялся. Я даже сказал:

– На кухне?!

Она выключила свет.

– А ты никогда не занимался этим на кухне?

Я возразил:

– Дело не в том. Я имел в виду – а как же Эдик?

Ее руки заскользили ниже моего пояса.

– С Эдиком я, между прочим, занимаюсь этим только в спальне.

Я хмыкнул:

– А-а, мне оказана особая честь?

– Конечно, – подтвердила она. – Ой, что это?

– Где?

– Вот, холодное и твердое…

Я испугался:

– Осторожнее, это пистолет! А то, что ты ищешь, немного правее. Гляди только не обожгись!

Она рассмеялась как девчонка:

– Да уж постараюсь!..

Мы вышли на крыльцо. Я посмотрел на часы – без двадцати четыре.

Инна стояла, скрестив руки на груди. Я неловко потоптался и чмокнул ее в щеку.

– Прости…

Она загадочно улыбнулась:

– Что значит – "прости"?

– Ну как – что значит… – Вздохнул как раненый кашалот.

И вдруг она обвила своими тонкими руками мою шею:

– Дуралей ты дуралей… – И, не дав опомниться либо возмутиться, добавила: – Спасибо тебе!

Я изумился:

– Господи, да за что же? За деньги?!

Инна укусила меня за ухо. Но не больно. И еле слышно прошептала:

– За всё, глупый! З а в с ё…

Когда я уже почти спустился с крыльца, она крикнула:

– Адмирал!

Я оглянулся.

Инна снова стояла, скрестив руки на груди, и, верите, ежели бы я не был столь скромен, то сказал бы, что глаза ее сейчас были глазами если и не счастливого, то по крайней мере – совершенно удовлетворенного жизнью человека.

– Адмирал! – весело повторила она. – Покажи мне свое второе око.

На миг я растерялся. Вот чертовка! А потом махнул рукой и стащил повязку.

Несколько секунд Инна внимательно рассматривала мое лицо.

– Ну, так и есть!

Я похолодел.

– Что – "так и есть"?..

Она засмеялась:

– С двумя глазами тебе гораздо лучше. Прощай, адмирал! – И змейкой скользнула за дверь. Через мгновение в доме погас свет.

А я шел к машине и думал, что столько не платил за это дело еще ни одной женщине в мире. Хотя с другой стороны – это же я вроде и не платил, это же наоборот – она сама меня поощрила, а я просто вернул долг.

Ну а еще…

Ну а еще в башке крутилась старая как мир и мудрая как не знаю что поговорка – "свинья грязи найдёт".