Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава четырнадцатая

Я курил уже вторую за утро сигарету, когда дверь кухни распахнулась и на пороге нарисовалась Лариса. Она и сама была сейчас вся распахнутая, растрепанная и малость еще осоловевшая – но чёрт возьми! – ее это совсем не портило, наоборот: меня опять начало подмывать перебазироваться поближе к кровати.

Но нет! Не сердцем, а умом я понимал, что лучше не стоит. Забавы забавами, а Маргарита-то до сих пор неизвестно где: ее домашний телефон не отвечал, старика я уже не застал – куда-то уехал, – а номеров их мобильников не знал. Так что впереди маячил напряженный рабочий день, хотя чем конкретно будет он напряжен и где, я и сам покуда не ведал.

Нет, возможно, местная братия уже ищет Риту и не исключено, что найдет, но для меня персонально вопрос этот (если не считать факта нешуточного за нее беспокойства) являлся бы все равно второстепенным: тем, кто похитил Маргариту, нужен я в частности и алмаз – вообще. А значит…

И как раз в этот момент Лариса, запахивая на груди халат, – не вчерашний, купальный, а шелково-драконный, сиреневый и блестящий золотой вышивкой, – величественно вплыла в кухню, остановилась посередине, сладко потянулась, едва не задев перстнями люстру, и демонстративно покрутила перед самым моим носом своим потрясающим задом. А точнее – передом. Но не менее потрясающим.

– Как я выгляжу?

Я заверил, совершенно не кривя душой:

– Отпадно!

Она закружилась, не прекращая манипулировать тазом.

– А мой новый халат?

Я затушил сигарету в хрустальной пепельнице.

– Отличный халат!

Лариса поморщилась:

– Врёшь! Все вы врёте. Вам всем наплевать на мой новый халат…

– "Всем"?! – деликатно удивился я. – Но ты же сказала, что он новый.

Драматический вздох:

– Господи, разумеется, новый, но двое-то его уже видели.

– Включая меня?

Она покачала головой:

– Нет, исключая. Ты – третий.

Я хмыкнул:

– Тогда, милая, халат уже не совсем новый… – А у самого где-то как-то чуть-чуть защипало. Но не от ревности, нет. Ревность применительно к таким женщинам – роскошь совершенно бессмысленная и неконструктивная, по крайней мере, для человека разумного и рассудительного. Однако малюсенькая обида все же присутствовала – уж не могла из вежливости сказать, что я первый.

Лариса задумчиво посмотрела на меня:

– Да? – Помолчала и кивнула: – Пожалуй, ты прав. Хочешь, надену что-нибудь другое?

Я дружески погладил ее по груди.

– Не беспокойся, я не Отелло. И вообще, кажется, мне пора.

Лариса прищурилась:

– Искать ее? Так иди. И убери лапы! – неожиданно взорвалась она.

Я изумился:

– Ревнуешь?!

Она фыркнула:

– Еще чего! – И, круто развернувшись, направилась в ванную и захлопнула за собой дверь. А я… Я сидел и думал о том, что, похоже, у Маргариты Владимировны присутствует какой-то особенный талант в выборе подруг. Хотя… может, это и не она, а – ее выбирают…

Оделся до конца. Потом обулся. Потом постучал в дверь ванной.

– Занято! – донесся сквозь шум бегущей воды волнующий голос.

Но вновь отдаваться волнениям было уже попросту некогда.

– Ты скоро? – крикнул я. Ведь, во-первых, по правилам этикета мне следовало бы учтиво попрощаться, а во-вторых – и это, увы, главное – под ванной лежал мой пистолет.

Делать нечего, придется ждать. Я и ждал. Минут пятнадцать, пока наконец мстительная Лариса не закончила свои водные процедуры.

Она появилась, опять в "неновом" халате. Холодно глянула на меня, листающего в коридоре городской телефонный справочник.

– Уходишь? – И, не произнеся больше ни слова, царственной поступью проследовала в комнаты.

Меня это сейчас очень устраивало, и я ланью бросился в ванную, рухнул на четвереньки и заёрзал пятерней по полу. Слава богу, на месте. Вскочил, сунул, как мы выражались в детстве, "пестик" в карман и уже через мгновение снова был в коридоре.

Потоптался. Покашлял.

Нет ответа.

Горестно сказал:

– Ну, это… Пора мне…

Лариса вышла из спальни, на ходу расчесывая свои изумительные волосы. Еще недавно сумрачное лицо ее было теперь абсолютно спокойным и непроницаемым. Она щёлкнула замком и распахнула дверь.

Желая хоть как-то загладить явную, извиняюсь, склизкость ситуации, я виновато потянулся губами к ее щеке.

Лариса отшатнулась:

– Иди.

– Иду, – вздохнул я и вроде бы как нехотя преодолел порог. Обернулся: – Послушай…

Но дверь уже захлопнулась перед самым моим носом.

Когда-то в книжке одного психолога я вычитал некий любопытный пассаж. Ежели вы бредете с ружьем по глухому лесу и до слуха вашего вдруг начинают доноситься заунывные рулады саксофона, то вам и в голову не придет, что это действительно саксофон, а не самый что ни на есть натуральный волчий вой. И наоборот: находясь в гуще цивилизации и слыша вой волка, вы, повинуясь голосу здравого смысла и целой куче осознанных и неосознанных, но сызмальства засевших в печенках установок, наверняка не понесетесь тотчас же прочь, а лениво подумаете, что это, должно быть, какой-то полоумный меломан, в то время как волк, возможно, уже дышит вам в затылок.

К чему это я?

А хрен его знает.

Хотя, может, и к тому, что, вывалившись из подъезда не в лучшем расположении духа и занятый своими, самыми разнообразными мыслями, я не вполне адекватно отреагировал на очень негромкий и очень бесцветный оклик:

– Стоять!

Удивленно поднял голову:

– Что?!

Шагах в пяти от меня торчала сухощавая фигура парня лет двадцати трех-двадцати четырех. Лицо его было ну ничем не примечательно; про таких говорят иногда – "слепая задница". И вот эта-то "задница", уже напыщенней и наглей, повторила:

– Стоять! – и выразительно пошевелила пребывавшей в кармане легкой куртки правой рукой.

Я пожал плечами и остановился:

– Что дальше?

– Руки назад, – хмуро буркнул он.

Я уточнил:

– За голову или за спину?

Пару секунд он думал. Надумал.

– За спину. И чеши к дороге. Да не дёргайся, а то ежели чего…

Это я понимал. Я прекрасно понимал, что "ежели чего" уж с пяти-то метров он не промажет. Ладно, пошел к дороге, а там, будто почетного гостя города, меня уже поджидала машина и двое соратников конвоира. Один сидел за рулем желтой как цыпленок "пятёрки", а второй курил на тротуаре. Увидев нас, нырнул на заднее сиденье и похлопал по плечу водителя: готовься, мол.

Я без специального приглашения молча полез в машину, и тоже назад – порядки знаем. Приземлившись, сказал:

– Всем привет! – Но ответа не получил. Ребята хранили гордое молчание. Как сфинксы.

– Двинься! – Тот, который меня "взял", сел справа и велел левому: – Достань у него пушку. Только осторожней.

Но, честное слово, зря они так перестраховывались. Если бы мне было надо их замочить, я бы мог это сделать уже как минимум два раза. Однако "мочить" их мне не требовалось, по крайней мере – пока. А требовалось мне другое – хоть какая-то ясность и хоть какая-то информация. Дурню понятно: этим пацанам велено меня куда-то доставить. Кем велено и куда? Именно эти вопросы были сейчас главными, а все прочие мелочи и неудобства сами собой отодвигались на второй план.

Левый полез в мой карман за барменовым пистолетом, и я захихикал.

– Ты чё?! – оскалился правый.

– Ничего! – ржанул я как конь и пояснил: – Щекотно. Гляди, малый, не отстрели там…

– Не бойсь, не отстрелю. – Он вытащил "ягу" и сунул себе в карман. Слушайте, ну голимые дилетанты! Неужели тот, кто их посылал, не понимал, что пришить щенков как два пальца обгадить?

И вот тут-то я малость поёжился от одной мысли. Да человек, на которого эти вахлачата работали, совершенно сознательно отправил салабонов на верную смерть. Он – х о т е л, чтобы я их убил…

Зачем, спросите? Ответ напрашивался сам собой: спровоцировав тройную мокруху, мой неизвестный враг единым махом поставил бы меня вне закона и превратил в отщепенца. То, что УК я нарушил еще вчера в "Голубом поплавке", его не удовлетворяло – видимо, потому, что официальную огласку моему партизанскому рейду придать бы не удалось: судя по разговору с Пауком, местные тузики могли этот инцидент и замять.

И вот главный мой оппонент решил обделать меня всерьез. Так, чтобы потом и выбора не было: либо говори, где алмаз, либо – на нары. Да-а, толковый, очень толковый и изобретательный дядя…

Тем временем мы тронулись и поехали, и я спросил разрешения закурить.

Правый – тот, что меня "взял" (он явно был в компании главным), недовольно проворчал что-то под нос, однако сигарету дал и любезно едва не прижег мне щеку пламенем зажигалки.

Я курил и думал о разном: Маргарите и Джоне, Ларисе и Пауке, Наталье и "Чёрном Скорпионе". Думал о том, что, невзирая на всю эту чертовню, обязательно надо будет выкроить пару часов и сходить на могилу Серого. Интересно, а ходит ли на нее хоть кто-нибудь?..

Машина вырулила на какой-то пустырь и, проехав метров сто пятьдесят, остановилась. Я вопросительно посмотрел на "крутого" главаря:

– Не понял?

Он геройски нахмурил брови:

– Щас поймешь! – и вылез из машины.

Второй тоже вылез, и в "Жигулях" остались мы с шофером.

Первый сказал:

– Ну?

– Что – "ну"? – вроде бы как трусливо пробормотал я.

– Особое приглашение требуется?

– Это в смысле – выходить?

– Ага. Вот именно – в этом самом смысле.

Я пригорюнился:

– Ладно, выхожу. – Вышел. – И что дальше?

– Что?! А вот что!..

Эх, если и были у меня еще какие-то сомнения относительно роли этих бедолаг во вновь разворачивающемся на сей благословенной земле представлении, то теперь они исчезли. Да, им велели меня "проучить", не объяснив, однако, кого следует "проучить" и во что это в конечном итоге должно вылиться.

И это действительно могло бы вылиться во что-то весьма нехорошее, кабы я клюнул, пошел на поводу у организатора всей этой фигни. Я уже говорил, что так легко дал себя "заарестовать" и посадить в машину лишь потому, что надеялся: меня привезут к "главному". Увы, теперь надежда рассеялась как сон и утренний туман – "главного" мне не видать. А этих дурачков элементарно подставили, и, ей-ей, просто счастье для них (впрочем, и для меня тоже), что я вовремя раскусил идею своего неведомого противника.

Но я – раскусил. Вовремя. И потому когда "первый" зловеще (как, должно быть, казалось ему самому) прошипел:

– Что?! А вот что!.. – я только чуть наклонился, и его лихой кулак просвистел достаточно далеко от моего правого уха.

Парень размахнулся по-новой, и я опять убрал голову. Увидев, что на подмогу "вожаку" спешит второй добрый молодец, отскочил на пару шагов от машины.

– Ребята, давайте жить дружно!

Увы, в ответ на такое благородство – лишь каскад гомосексуально направленного мата, а это кому понравится? К тому же я вспомнил, что оба идиота вооружены и мало ли что взбредет им в башку, если я буду продолжать игры в гуманность. Нет, пора заканчивать, решил я и по-мужицки врезал правой в челюсть одному и тут же впечатал левый кулак в висок второго.

Оба безо всяческих там выпендронов рухнули как колоски под серпом пионера, а я, обшарив их карманы, забрал свой пистолет и не свой тоже – старый-престарый "ТТ", где только откопали. Погрозил пушкой водителю – не уезжай, мол.

Драчуны лежали спокойно и дышали ровно, как во сне. Ну и пусть спят.

Я снял со второго – он был пошире в плечах – куртку и надел ее: таскать в карманах брюк один ствол – еще куда ни шло, но два – перебор, многовато. Спрятал оружие, а потом вернулся к машине, открыл переднюю дверь и, увидев белое от страха лицо водителя, предварительно понюхал воздух в салоне. Да вроде ничего, терпеть можно. Сел и захлопнул за собой дверь:

– Ну?

Он с трудом прошептал:

– Ч-что?..

– То… – вздохнул я и поинтересовался: – Оружие есть?

Он отчаянно замотал головой:

– Что вы!.. Откуда?!

И я ему поверил. Действительно, откуда у такого оружие.

– Ладно, – сказал я. – Время не ждет. Говори: кто вас подослал?

Он снова завертел башкой:

– Не знаю! Честное слово, не знаю! То есть… я его видел, но кто он – понятия не имею!

Я кивнул в сторону отдыхающих на молодой травке хулиганов:

– А эти имеют?

Он неврастенично задёргал плечами:

– Не! Мы ж вместе были…

– Да где! Где были-то? – разозлился я.

Парень испуганно заморгал:

– В пивбаре…

(Милое дело!)

– Сегодня?

Он тяжело выдохнул:

– Не, вчера…

– Во сколько?

– Вечером. – На секунду задумался. – Да нет, скорее, ночью. В общем, сидели мы с тёлками, бухие уже были – тут он и подвалил.

– Он – это кто? – Я начал закипать не на шутку.

– Да кто ж его знает! – едва не заплакал водила. – Отозвал нас на улицу, сказал, есть дело…

– Какое дело? – проскрежетал я. – Говори, тля худая, какое дело!

Слушайте, с этого надо было и начинать. Из мальчонки полилось как из унитаза.

– Вызвал на улицу и сказал, что надо проучить одного кента, – затараторил он. – Взял, говорит, бабки и не возвращает. Пообещал заплатить путём и задаток дал.

Я усмехнулся:

– Большой задаток-то?

– Нормальный… – потупился он.

– Ясненько, – протянул я, однако тут же поправился: – Нет, погоди, ясненько, да не всё. Как вы меня нашли?

– Во! – удивился парень. – Он же адрес назвал – улицу, номер дома и подъезд, из которого вы утром выйдете. А потом… – И замялся.

Я насторожился:

– "Потом"? Ну-ка, ну-ка колись – что "потом"?

– Фотку дал.

А вот это было уже совсем интересно.

– Фотку?! – промычал я. – И где же та фотка?

Руки у чувака затряслись, и он торопливо полез в бардачок.

– Щас… да где ж… щас… Вот, – облегченно выпрямился. – Вот!

Я взял фотографию и…

Знаете, я ожидал чего угодно, но такого…

На "фотке", разумеется, был я, однако снят я был не где-нибудь, а возле подъезда своего собственного дома, в своем собственном, родном городе! Да-а, ну и фокус…

Сунул фотографию в карман.

– Как он выглядел?

– Кто? А, тот? Да вроде обыкновенно – высокий, худой, крепкий.

– Лет сколько?

– Ну, примерно как вам… – И вдруг хлопнул себя по щеке: – Блин! Главное чуть не забыл – он лохматый. Точно-точно, лицо плохо помню, мы к тому времени уже здорово датые были. Ага, железно, лохматый он!

– То есть?

Шофер ткнул ладонью в плечо. Естественно, свое.

– Патлы – во! До спины. Будто этот… хиппи какой.

Я уточнил:

– Не путаешь?

Он затряс башкой:

– Да разве такого спутаешь!

Я бросил взгляд за окно: дрыхнут еще. Интересно, есть ли смысл допросить и их или ничего нового не расскажут?

– И когда ж остальные бабки за работу? – полюбопытствовал у шофера, однако тот не ответил. Я поднял глаза и увидел, что парень напряженно всматривается куда-то вдаль. Глянул в том направлении…

Гадство, метрах в трехстах, из-за кирпичных пятиэтажек, медленно выруливал бело-синий "жигулёнок" и поворачивал явно в нашу сторону.

– Менты… – прошептал мой сосед. – Твою мать, менты…

– Заводи! – рявкнул я.

Глаза его засверкали ненормальным блеском:

– А ребята?!

– Заводи, паскуда! – Я наградил его сдержанным гувернерским подзатыльником, и через несколько мгновений мотор заурчал. – Трогай!

Больше водила о "ребятах" не заикался. Лихорадочно развернулся и погнал обратно, в ту сторону, откуда мы недавно выехали на этот чёртов пустырь.

– Быстрее! – гаркнул я. – Быстрее!..

Пустырь кончился, и "пятёрка" нырнула в улицу из одноэтажных частных домов. Парень крутил баранку, почти ежесекундно оглядываясь, на лбу его выступили крупные капли пота.

– Догонят! Как пить дать, догонят…

И тут я увидел распахнутые настежь в один из дворов ворота. Ткнул пальцем:

– Сворачивай!

Он не сразу врубился.

– Что?

– Сворачивай, дятел!.. – И едва лишь мы влетели в просторный двор, я выскочил из машины и бегом одно за другим захлопнул металлические крылья ворот. Приник глазом к щели в заборе.

"Ментовка" пропылила по улице через полминуты. В ней сидели двое мусоров: за рулем – в форме, рядом – в цивильном. Остался ли кто-нибудь возле "потерпевших"? Наверно, остался.

– Эй, молодые люди, извиняюсь… – раздался сзади громкий, чуть надтреснутый голос. На деревянном крылечке дома стоял пожилой, но еще достаточно крепкий мужик с характерно багровой, точно у вареного рака, физиономией.

– Извиняюсь, говорю, – снова зычно изрек он, поведя перстом вослед удалявшейся милицейской машине. – На пузырёк бы надо. – И ухмыльнулся, показав редкие прокуренные зубы. – Это, за постой и конспирацию.

Я в сердцах плюнул на траву.

– Испугал, старый чёрт! – Потом невольно улыбнулся. – Будет тебе на пузырь, дед. – Но предупредил: – Только пей один, мы закодированные, ясно?

Старик довольно кивнул:

– Чё ж тут не ясно? Как хочете, мне больше достанется.

Я завистливо вздохнул:

– Эт-т точно!

И полез в карман за деньгами…

Глава пятнадцатая

С водителем желтых «Жигулей» я расстался глубоко уверенный в том, что, не тронув всерьез его «крутых» друзей, поступил не только правильно, а и мудро. И лишний раз не взял грех на душу, и снова убедился, что враг играет грязно – а как еще прикажете квалифицировать сигнал в милицию? – ну и… Но, впрочем, об этом пока молчок.

Также в актив недавнего рандеву можно занести и кое-какую информацию о "заказчике". Негусто, правда, – только то, что "капитан Немо" приблизительно мой ровесник и носит длинные волосы (тоже поклонник старого доброго рока?), однако и это было достаточно важно. Хотя бы потому, что теперь вариант с Пауком практически отпадал. Нанимать вшивую шушеру да еще и приплетать ментов – нет-нет, до такого западло милейший Владимир Евгеньевич сроду бы не опустился. Старая школа есть старая школа.

Мысленно попросив у Паука прощения за первоначальные подозрения, я вдруг подумал: а не нанести ли ему визит? Перемирие в объявленной вчера здешнему высшему обществу войне еще действовало, а значит, я имею полное право навестить старичка в его паутине.

Да-да, отличная мысль – проведаю Джона и заодно узнаю, нет ли новостей. А адресок мне известен еще с прошлого года. Просто тогда он не понадобился.

Для разнообразия, а также ввиду наличия относительно свободного времени я решил прокатиться на автобусе. Ехать, по масштабам этого города, было далеко, и я автоматически начал рисовать в голове картину происходящего. Она складывалась из очень разношерстных обрывков и фрагментов, но все же не настолько разношерстных, чтобы не сложиться в близкий к элементарному логический ряд. Итак…

Итак, некто узнает (а может, и знает давным-давно, но почему-то только сейчас начинает активно действовать) о существовании полулегендарного алмаза "Чёрный Скорпион", зафиксированная более или менее достоверными сведениями история которого насчитывает уже около шести тысячелетий и который превратности "алмазной" и человеческих судеб забрасывают в наши дни в небольшой, раскинувшийся на берегу Понта Эвксинского город.

Но узнает загадочный покуда "Мистер Икс" не только это: ему становится известен и круг людей – очень ограниченный круг, – которые в той или иной степени соприкасались с камнем или же не соприкасались, однако знали о его существовании, а возможно, и местонахождении. И вот тогда (ежели, повторюсь, этому человеку меня просто-напросто не вломили, даже случайно, Паук или Маргарита) он выстраивает примитивную схему, в которой методом исключения определяет фигуру, которой с наибольшей долей вероятности может быть ведомо, где спрятан бриллиант. И фигура эта – я. Друг покойного последнего хозяина "Чёрного Скорпиона", приехавший в город по его просьбе, натворивший здесь достаточно малопонятных на первый взгляд дел, а после так же неожиданно уехавший.

Вывод? Этот тип (то есть я) знает, где алмаз. А вдруг и не только знает, а вот уже год нагло владеет им.

Следующий вывод? Прост: надо найти этого наглеца и отобрать камень, если тот у него, либо же выбить из паразита местонахождение тайника. И поскольку тайник все же, видимо, здесь, а не в его родном городе, то последнего надо заманить в "места былых сражений". Как? Да самым обычным со времен Адама и Евы способом – с помощью женщины, даже если сама та женщина ничего и не знает. (Или всё же знает?)

И такая женщина есть! Правда, она дочь очень опасного и влиятельного в местных кругах человека, но, чёрт побери! – и ставка же неплоха. И вообще – брать, так банк, иметь, так королеву!

Да-да, таким образом он и действует, провернув предварительно нехилую подготовительную работу, чему свидетельством – моя фотография у родимого подъезда, конфискованная у этой жалкой троицы. Судя по заснеженному пейзажу, щелкнули меня месяца три назад, в январе или феврале. Дьявол, а я тогда как раз встретился с Натальей…

Замотал головой – не отвлекаться! Итак, я получаю фальшивую телеграмму, приезжаю, заваливаю в дом Маргариты, которая, оказывается, "отдыхает на Крите", и знакомлюсь с "внучкой" Паука. Знакомство, впрочем, длится недолго – ее убивают вместо меня и…

И тут я подпрыгнул на жестком сиденье. Вот! Вот что подсознательно не давало мне покоя все последние сутки. Я жалел девчонку, которой досталась пуля "вместо меня", и одновременно не понимал, почему меня сразу же решили убить, не узнав ничего об алмазе.

Да они, мать их еди, и не собирались убивать! И пуля лжевнучке досталась отнюдь не вместо меня – ей она и предназначалась. Суки, угробили девку, чтобы облажать меня в первый же час после приезда! И друг тот в окно полез вовсе не добивать меня – наоборот, он испугался, что я готов, а ему теперь нагорит от "начальства".

Ну конечно: он чуть ли не собирался оказать мне первую медицинскую помощь, а я, дубина, его благих порывов не понял и от волнения придушил сильнее, чем следовало. Второй же, почуяв, что пахнет жареным, слинял. Ну а потом уж я, совсем запутавшись, вызвал Паука, и так далее…

Что "и так далее"? Я еду к Ларисе, узнаю, что Маргарита ушла и не вернулась. Выхожу от Ларисы и получаю от проезжающего мимо мотоциклиста прямо на улице лаконичное послание, которое в определенной степени расставляет точки над "i". Дальше… А вот дальше я своим партизанским налетом на "Голубой поплавок", возможно, делаю глупость… А возможно, и нет. Боссики-то зашевелились.

Ну и – покуда почти всё, ежели не считать нестандартной ночки, проведенной в квартире Ларисы, и знакомства с нанятыми "длинноволосым" орлами. Нет, все-таки я не вполне понимал логику его действий (если главный действительно он). Одновременно ведет переговоры и ставит на меня капканы – натравливает ментов и проч.

Ладно! Тряхнул головой и посмотрел в окно. О, следующая остановка моя! Соскочил с подножки автобуса и поканал по кипарисовой аллее, ведущей к еще одной, подобной Маргаритиной, "долине нищих". Я вышагивал по дорожке и думал о том, что опять влип, и влип капитально. Вдобавок влип не только сам, а пусть и косвенно, но втянул в это дерьмо Маргариту. Гм, если только не она втянула в это дерьмо меня…

Нет, можно, конечно, возразить: мол, а разве же год назад было легче?

Да, год назад было легче. Год назад все основные события тоже закручивались вокруг бриллианта, но я был отнюдь не единственным их участником. И тогда я вполне мог, коли бы захотел, сойти с дистанции на любом этапе и преспокойненько унести свою драгоценную задницу за тысячу километров отсюда, предоставив остальным кладоискателям самостоятельно рвать друг другу глотки, в то время как теперь…

Да, теперь я мог сойти с этой долбаной дистанции лишь в одном случае – с пулей в башке. Потому что отныне я, увы, отождествлял собой для неведомого покамест врага и себя лично, и "Чёрного Скорпиона" одновременно. Гм, забавно, забавно…

Эта «долина нищих» располагалась на невысоких, разбросанных к северу от города холмах. Судя по размерам и архитектуре домов, возникла она раньше, чем поселок, в котором жила Рита: дома были поменьше и внешне на дворцы и замки почти не походили. А вот участки были больше; некоторые особняки торчали на вершинах холмов, а некоторые, подобно ракушкам, лепились к склонам предгорий. Дальше же постепенно начинались и сами горы.

Резиденция "папы"-Паука стояла на отшибе от остальных владений. И место было получше – участок ровный. Рядом с массивным двухэтажным домом-кубом, безо всяких дизайнерских излишеств, два гаража, а от дома до каменного забора – огромная и уже вовсю зеленая лужайка. Вокруг – густые кусты и высокие деревья – настолько высокие, что, по-видимому, Владимир Евгеньевич отгрохал себе эту хижину еще задолго до времен перестройки и гласности.

От ворот и калитки до дома было метров сорок, к нему вела аккуратная, посыпанная каменной крошкой дорожка – асфальтовое же полотно сворачивало вправо, к гаражам. Я постоял, повертел головой, однако ни единой живой души во дворе не узрел. Тогда, вцепившись в толстые металлические копья, рывком подтянулся и, с риском усесться на наконечник такого копья, оседлал калитку и через секунду спрыгнул вниз.

Знаете, вообще-то у меня еще с юности какой-то с трудом преодолимый трепет перед подобными "заборными" и "оградными" конструкциями, и пошло это с того дня, а вернее, вечера, когда лет двадцать пять назад на одной из танцплощадок, обнесенной таким же вот частоколом, произошел кошмарный случай. Перелезая через ограду, чтобы попасть на танцы бесплатно, какой-то парень не удержал на самом верху равновесия и сорвался, однако не полетел вниз, а напоролся руками на острые штыри. Это было действительно жутко: он висел на пробитых черным железом кистях, извивался, корчился от боли и страшно кричал. (Ансамбль, помнится, играл тогда "Видел ли ты когда-нибудь настоящий дождь?" "Криденс".) Его попытались снять, но безуспешно. Музыка еще играла, а толпа стояла и, вся в шоке, безмолвно глазела на муки несчастного. Наконец подкатила "скорая", понабежали ребята в серых мундирах, и объединенными усилиями парня сняли с копий и увезли. Через несколько минут музыканты врубили "Дым над водой", а я ушел. И хотя за последующие годы повидать довелось всякого, однако копья оград до сей поры вызывают в моей вроде бы уже и достаточно заскорузлой душе самые неприятные ассоциации. И та песня Фогерти тоже.

Но мы отвлеклись. Итак, я спрыгнул на дорожку, и вдруг… И вдруг из-за угла дома выскочило и решительным намётом направилось прямо ко мне косматое чучело с разверстой пастью и весьма красноречивым обликом и взглядом. Правда, уже в следующий момент я врубился в ситуацию и по возможности решительно постарался прокукарекать:

– Линда!.. Ой, то есть, Герда! Свои! Фу! Кому сказал!..

Да считай, что никому – ей, собаке, на мои страстные призывы было абсолютно начхать. Она молча приближалась, и я инстинктивно сжал в кармане чужой куртки рукоятку трофейной пушки…

Спасение пришло едва ли не в самый последний миг. В лице, а вернее, морде моего ненаглядного дебила, который с грацией медведя-гризли внезапно выломился из кустов слева от дорожки и чудом успел в невообразимом прыжке сбить всей своей массой с курса негостеприимную хозяйку. Та закувыркалась по траве, а когда встала наконец на ноги, дёргаться было уже поздно: Джон передними лапами охаляпил меня за шею и, радостно взвизгивая, лизал в физиономию. Эта сука сделала было, правда, еще одну попытку исполнить свой профессиональный долг, но Джон моментально бросил лизаться и, развернувшись к ней, грозно оскалился. Чёртова мадам прижала обрубки ушей и попятилась, а я с благодарным умилением и даже каким-то отцовским чувством в душе подумал: "Надо же, похоже, юноша и впрямь стал мужчиной! Так их, брат, так!.."

На взаимные приветствия ушло еще минуты две, в течение которых Герда совсем сникла – видимо, окончательно сообразила, что со мной ловить нечего, проще найти другую жертву. Наконец я сказал:

– Всё! Всё, Джон, отстань! Фу!

Он отстал и подбежал к своей пассии, игриво ткнул носом в морду.

Пассия с демонстративной обидой отвернулась, точно говоря: "Иди вон целуйся со своим этим!", однако мне тратить время на дальнейшие этологические наблюдения было некогда, и я решительно тронулся к дому. Джон – за мной. Герда подумала-подумала – и тоже поплелась следом.

Всей оравой мы поднялись на крыльцо. Я увидел кнопку звонка, нажал. Да, Паук и в быту был консерватором – никаких тебе "Турецких маршей" и "Ламбад". Из-за двери донеслось лишь старорежимное "динь-динь" и – тишина.

Немного подождав, я нажал еще раз:

"Динь-динь".

Нет ответа.

"Динь-динь, динь-динь… Динь-динь, динь-динь, динь-динь…"

Эффект тот же, вернее – никакого.

Тогда я осторожно толкнул дверь, и она бесшумно распахнулась передо мной и собаками, которые уже через несколько секунд как лошади загарцевали где-то во чреве здания. Я же скромно остался на пороге и правильно сделал, потому что откуда-то из-за дома раздался вдруг приглушенный расстоянием женский крик:

– Герда, бессовестная, где ты там? А ну-ка иди ко мне! Слышишь?..

Кто бы это мог быть?

Спустившись с крыльца, я невольно подтянулся и приосанился. Обогнув дом, пересек целую маленькую рощу платанов, магнолий и кипарисов и увидел бассейн. Небольшой, приблизительно шесть на восемь метров, но шикарный как в заграничном кино: отделанный разноцветной плиткой (дно – небесно-голубой) и "обсаженный" по периметру стилизованными под старину, с понтом газовыми фонарями. Обрамляла бассейн зеленая лужайка, и повсюду в живописном беспорядке были разбросаны (в смысле – стояли) зонтики от солнца и несколько шезлонгов и плетёных стульев. "А уездный предводитель команчей живет, однако, в пошлой роскоши", – плагиаторски подумал я и внимательно обозрел окрестности.

А обозреть, признаюсь, было что, хотя почти все шезлонги и пустовали. За исключением одного. И вот в этом-то одном, подставив себя небу, в томной позе возлежала загорелая дама, одетая в нижнюю половинку купальника и черные очки. В правой руке ее дымилась сигарета, а ошую стоял мраморный столик, украшенный двумя красивыми бутылками и парой стаканов. А еще на крышке столика, рядом с пепельницей, лежали изящный дамский пистолет с рукояткой из слоновой кости и "Аргументы и факты".

На первый взгляд женщина в черных очках производила впечатление достаточно молодой. Однако уже на второй – увы, недостаточно. Нет-нет, у нее все, что надо, было еще в порядке – просто пытливый взор не мимолетного, а более вдумчивого исследователя все же отметил бы некоторые симптомы грядущего увядания. Но, впрочем – только грядущего. Короткие же светлые волосы приятно контрастировали с загорелой золотистой кожей.

Глядя на эту разомлевшую под солнцем ундину, я вдруг вспомнил, что все еще парюсь в чужой куртке, и невольно пошевелил для вентиляции плечами. Потом, подумав о пистолетике со слоновой ручкой, решил, что лучше скрыться в кустах и пошуметь там малость для приличия, дабы дать незнакомке время задрапироваться.

Сказано – сделано. Осторожно шагнул назад и… кр-р-рак! – треснув каким-то проклятым сучком, застыл в виноватой позе.

Хотя мог бы и не застывать.

Женщина даже не повернула головы. Только спросила:

– Это ты, Герда?

Я скорбно вздохнул:

– Да как сказать… Очевидно, нет.

После этого она повернула голову, медленно стянула с носа очки и слегка привстала на локте, отчего грушеобразные груди с крупными коричневыми сосками переместились из вертикального положения в полугоризонтальное. Большие серые глаза не-сколько секунд пристально и совершенно не удивленно смотрели на меня, после чего женщина лениво потянулась и, вытащив откуда-то из-под тулова белый газовый платок, накинула его на грудь.