Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать вторая

Поставив машину возле подъезда, я включил свою эксклюзивную сигнализацию. Нет, настоящий умелец-то, конечно, смекнет, что там и как, однако же я рассчитывал, что умельцев подобного калибра в этих краях не густо. К тому же в машине не было теперь ничего ценного, кроме, пожалуй, гранаты. А еще я уповал на то, что окна Ларисы располагались прямо над нею: если высунуться подальше и постараться от души, можно даже доплюнуть. (Кстати, в детстве я прекрасно плевался и во всех уличных состязаниях на дальность и точность ниже второго места, как правило, не опускался. За это друзья-приятели окрестили меня Верблюдом, и кличка эта продержалась довольно долго – приблизительно до окончания периода полового созревания, когда, по устному джентльменскому соглашению, ввиду участившихся контактов с юными представительницами противоположного пола, мы постепенно перестали пользоваться своими детскими, но в основном не слишком благозвучными прозвищами. Правда, еще и по сей день, при встрече с человеком, которого не видел лет двадцать – двадцать пять, я иной раз слышу: «Привет, Верблюд!» На что вежливо отвечаю: «Здорово, Козёл!» И оба тут же вспоминаем наши настоящие имена.)

Но это к слову. Итак, мы вылезли из машины, я запер ее и окинул взглядом дом. Света не было ни в одном окошке. Не было его и в подъезде. Взяв в левую руку ладонь Ларисы, а в правую пистолет, я тихо шепнул:

– Пошли.

Осторожно приоткрыл дверь подъезда и нырнул в его черную глотку первым, будучи готовым ко всему – в том числе и удару по башке, – но бог миловал. Тогда я потянул за собой Ларису, ступил на лестницу… И замер – в подъезде кто-то курил. И не в прошедшем времени, а самом что ни на есть настоящем…

Отпустив руку Ларисы, я толкнул ее обратно к двери, а сам зайчиком скакнул наверх и, целясь от бедра, молча уставился на зыбко-серебристый силуэт, обладатель коего, опершись локтями на перила площадки второго этажа, задумчиво пускал струи дыма нам навстречу.

Видя спокойную позу незнакомца, я позволил себе чуть расслабиться и только было открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, как вдруг человек-полуневидимка стряхнул пепел едва ли не мне на голову и резко выпрямился:

– Послушай, где тебя носит? Уже два часа жду!..

Я задрожал.

А голос через секунду, уже менее уверенно и грубо, вопросил:

– Ларис, это ты?.. Что ты молчишь?! Господи, да кто это!

И тогда…

И тогда я судорожно сглотнул слюну и кукарекнул как карликовый декоративный петушок:

– Я!.. Это я, Рита…

…Мы втроем сидели на кухне Ларисы, словно министры иностранных дел не больно-то дружественных держав.

Я с преувеличенным вниманием разглядывал замысловатые узоры на обоях и думал о том, что, находись мы, к примеру, в ресторане, с головой бы ушел сейчас в изучение меню.

Увы, мы находились не в ресторане и меню под рукой не было, а погрузиться хотя бы в газету не позволяли всосанные с молоком матери и водкой отца идеалистические взгляды на нормы приличия и этикета. А ежели бы позволяли, наверняка уткнулся б во что угодно, лишь бы не чувствовать себя обреченным смертником на передовой, попавшим в перекрестье прицелов двух засевших в диаметрально противоположных гнездах, но целившихся исключительно в меня одного снайперов.

Но впрочем, иногда они целились и друг в друга.

Так что представьте, какой гадиной, каким позорным псом я себя сейчас ощущал… Нет-нет, я был страшно, безумно рад, что вижу Маргариту живой и здоровой, но… Но я не был страшно и безумно рад, что вижу ее живой и здоровой в одной компании с Ларисой, которой я тоже желал быть всегда живой и здоровой, но видеть сейчас которую в одной компании с Маргаритой хотел как-то не очень.

Разумеется, Маргарита моментально всё просекла: и мое не поддавшееся маскировке смущение, и полунасмешливый прищур Ларисы. Нет, внешне на ней это просекновение почти никак не отразилось, но вот внутреннюю оценку факта моего вторичного появления в ее жизни она, похоже, произвела мгновенно, потому что еще на площадке бесстрастно поинтересовалась:

– А ты-то откуда свалился?

Я открыл было рот, чтобы объяснить, откуда, но Лариса перебила:

– Может, не на лестнице?

Рита вспыхнула – это я заметил даже в темноте, – и далее никто не произнес ни слова, пока все не очутились на кухне.

Очутились. Сели как министры за стол. И что же, господи, дальше?!

Наконец мне надоела эта игра в молчанку и собственные потупленные словно у двоечника взоры, и мой разум возмущенный вскипел:

– Эй, слушайте обе две, я вам что, подсудимый?! – И уставился на Маргариту. Как и прежде прекрасна – правда, какие-то неуловимые изменения (год есть год) в облике лица появились. В облике же тела, похоже, нет: все узлы и детали по-прежнему манящи, зовущи, влекущи…

Для отвода глаз снова вякнул:

– Подсудимый, да?

Лариса усмехнулась:

– Свидетель.

Я удивился:

– Чего?

– Моего малодушного грехопадения, – спокойно пояснила она, и я едва не задохнулся от возмущения, а также от того, что теперь мой оправдательный лепет попросту терял всякий смысл.

Маргарита в свою очередь бросила на меня нокаутирующий взгляд:

– Гм, ясно…

И тогда я взорвался:

– И что же это, позволь узнать, тебе, милая, "гм, ясно"?!

Она дёрнула красивой щекой.

– Да многое. Не пойму только, зачем ты приехал. И как оказался в… – легкая пауза, – этой квартире.

Мои глаза полезли на лоб.

– Зачем?! – промычал я. – А вот зачем!.. – И минуты за две вывалил ей всё как из пулемета. Закончил же свою пламенную речь не менее ярким финалом: – Так-то, дорогуша! А обета безбрачия при расставании, коли уж на то пошло, никто из нас, кажется, не давал!

Маргарита холодно кивнула:

– Ну разумеется, с чего ты взбесился? Просто как-то это всё неожиданно. – И хлестко добавила: – Не знаю, правда, к чему потребовалось сочинять сказочки про телеграмму и мое похищение. Я ездила в горы с… одним человеком.

Я обомлел. Удивилась и Лариса:

– Но ты же пошла за сигаретами и…

Рита усмехнулась:

– И мой знакомый уже ждал в машине. Честное слово, это не планировалось, но я согласилась на его предложение о дружеском пикнике. А вы болтаете о каком-то похищении!

– "Пикнике"?! – рыкнул я. – Значит, ты просто укатила с…

– Любовником, – спокойно договорила Маргарита. – А с кем еще? И если то, что ты сейчас поведал, не выдумки…

– Это не выдумки, Рита, – оборвала ее Лариса. – Не веришь – позвони отцу.

– Отцу?! – Похоже, вот теперь-то Маргарита и впрямь была ошарашена.

– Он вторые сутки ищет тебя как проклятый. И этот… – Лариса усмехнулась. – И этот юноша тоже.

За столом воцарилась напряженная тишина. Пользуясь моментом, я вроде как сурово, но, ей-богу, с дрожью в коленках смотрел на Риту. Иногда, впрочем, и на Ларису тоже. И тоже с дрожью. Ёлки-палки, вот же угораздило вляпаться между такими! Прости, Натали, прости, если когда-нибудь узнаешь!

Маргарита же не глядела ни на меня, ни на Ларису. Видимо, до нее наконец-то начало доходить, что давешний романтичный пикничок на лоне природы может выйти ей иным, не столь романтичным боком. (Ежели он вообще имел место, тот пикничок.)

Молчание затянулось, и я светски кашлянул.

– Дозвольте закурить? – Закурил и сказал: – Послушайте, девушки, все мы сейчас, конечно, озадачены, но необходимо и поспать, а долгие разговоры давайте оставим на завтра. К тому же, невзирая на великое счастье, Маргарита Владимировна, видеть вас в добром здравии, я лично зверски хочу есть. – Встал, распахнул холодильник, отломил полкольца колбасы и достал из хлебницы кусок хлеба. Сообщил: – Сейчас вот поужинаю и завалюсь. Хоть прямо тут на полу, хоть как Леонов в "Афоне" в ванной.

Лариса стрельнула в меня, жующего, своим искрометным цыганским глазом:

– На коврике в прихожей.

– Согласен.

А Маргарита вдруг подняла голову:

– Ты правда ничего не выдумал?

От возмущения я едва не поперхнулся колбасой.

– "Выдумал"?! Нет, дорогая, ничего я не выдумал! Это не розыгрыш! А твой папа, возможно, до сих пор рвет последние волосы на макушке и прочих частях тела. Да, у меня же есть записка от "похитителей" – на, смотри! – Выудил из кармана листок с посланием без запятых и бросил на стол. – Ну и, в конце-то концов, неужели ты меня не знаешь?!

– Знаю, – вздохнула она. – Вот потому-то…

– Ах, "вот потому-то"? – взвился я. – Думаешь, всё шутки шучу? А ведомо ли тебе, что еще у меня в штанах? Не улыбайся, я не об этом! – И, достав из кармана, со всего размаху грохнул об стол "ТТ". – Мало? Пожалуйста – еще! – Грохнул "ягу".

Женщины аж подпрыгнули и, переменившись в лице, буквально впились в мои трофеи округлившимися глазами. Оружие всегда производит впечатление на дам. Даже таких, которых, казалось бы, уже ничем впечатлить невозможно.

– Господи, – прошептала Маргарита. – Неужели опять?..

Зато Лариса, как ни странно, лишь загадочно улыбнулась:

– Ты убиваешь людей, амиго1?

Я фыркнул:

– Разумеется! А иначе за каким хреном я бы таскал с собой эти болванки?

Ее бездонные будто омут глаза точно сам дьявол подсвечивал изнутри.

– И часто?

Дожевал последний кусок.

– Обычно после ужина. Хотя случается и до. А чаще – вместо.

– Кошмар! – Лариса в притворном испуге всплеснула красивыми руками.

А вот Маргарита снова была невозмутима как половецкая баба.

– Извини, – едва ли не презрительно промолвила она, – но если бы ты видел себя со стороны, то понял бы, что выглядишь как идиот.

Я приложил ладонь к уху:

– Кто-кто, родная?

– Ты ведешь себя сейчас как самый настоящий идиот, – медленно, чуть не по слогам произнесла Маргарита, а Лариса очень внимательно посмотрела на нее, потом на меня и покачала головой:

– Ребята, да у вас это и впрямь серьезно.

Рита подскочила, точно села на ежа. Ядовито пропела:

– Б ы л о серьезно.

Я подтвердил самым суровым тоном:

– Ага, было вроде бы и серьезно, а теперь… Теперь всё – ф-фу-у-у! – И сдул с ладони воображаемую пушинку.

– Ну-ну. – Лариса пожала плечами.

– Да, кстати, – хлопнул я себя по лбу. – А ты не сообщишь имя своего нового, гм, приятеля? Не исключено, имеется связь.

– Никакой связи! – отрезала Рита. – Это очень положительный, солидный и респектабельный человек.

– Ну ясно – положительный, солидный и респектабельный, – согласился я. – Как, допустим, твой папа, да? Слышь, а он часом тоже не любит собачек? Твой папа – любит, просто трепетно обожает, что, однако, не мешает ему далеко не столь трепетно относиться к людям. Хотя знаешь, тут я отчасти его понимаю: самому легче ударить человека, чем животное. Хахаль-то твой случайно не такой же, как я и твой папа?

– Заткнись! – зло прошипела она.

– Вери гуд, затыкаюсь, – кивнул я. – И от всей души желаю, чтобы карканье мое не подтвердилось, – в самом деле, пора тебе наконец начинать общаться с приличными людьми. Считай, что я просто решил поразмышлять вслух, взвесить все "за" и "против". Да ты и сама в курсе, сколько положительных, солидных и респектабельных людей из-за сущей ерунды – допустим, паршивых камушков – убивают других людей.

Маргарита уставилась на меня будто на змея:

– Каких камушков?!

Я зыркнул на Ларису. Та сидела с совершенно отсутствующим, даже сонным видом.

– Каких? – вкрадчиво переспросил я и полез в карман. – Да вот, к примеру, таких. – И, достав коробок, двумя пальчиками выудил алмаз. Продекламировал: – "Пятьдесят-пятьдесят пять каратов, каплевидная "бриолетта", со "Скорпионом" внутри…" – Поглядел через него на свет люстры: – Неплох, правда?

Маргарита вскочила. Руки ее задрожали.

– Ты нашел письмо?!

(У меня засвербило под ложечкой. Спокойно, спокойно…)

– Конечно, нашел, – невозмутимо подтвердил я. – А откуда тебе-то известно о его существовании?

Маргарита наконец отвела затуманенный взгляд от бриллианта. Медленно опустилась на стул.

– Что значит – откуда известно! – скривила она пересохшие губы. – Сергей сам говорил, незадолго до смерти, что оставил для тебя письмо.

– Но тебе не показал? – наугад стрельнул я.

И – попал.

– Не показал, – хрипло проговорила Маргарита и положила локти на стол. – Значит, ты не лгал, что знаешь, где камень…

Я на всякий случай слегка наступил Ларисе на ногу. Нет, умная все же женщина: молчит, словно ее вообще ничего не касается.

– Как видишь, не лгал. Только… (Чёрт, стоит или не стоит? А-а-а, хуже не будет, потому что хуже уже некуда.) Только это не совсем тот камень. А точнее – совсем не тот.

Глаза Маргариты полезли на лоб:

– Так их было… два?!

– Даже три, – хладнокровно произнес я. – Правда, где третий, мне не известно, но это вопрос времени.

Рита пожирала бриллиант взглядом, однако взять в руки не пыталась. Молодец, с выдержкой. Наконец опомнилась – отвела слегка мутный взор от "Чёрного Скорпиона" и снова посмотрела на меня:

– А где первый камень?

Я опять полез за сигаретами, продолжая держать в поле зрения и все столь же вроде бы безучастную к происходящему Ларису. Достал пачку; сунул обратно в коробок и спрятал в карман алмаз. Вздохнул:

– Слушай, о первом забудь, лады? Это я говорил тогда и то же самое повторяю сейчас.

На лице Маргариты заиграла трудноклассифицируемая улыбка:

– Дядя решил заделаться миллиардером?

Я усмехнулся тоже:

– Дядя решил уберечь от бо-ольших неприятностей тетю. – И тут Маргарита едва ли не впервые обратилась к Ларисе:

– Чувствуешь, какой душка? Если, дорогая, тебе понадобится надежный паж или жилетка, в которую удобно поплакаться, – рекомендую. Лучшей кандидатуры не сыскать. А впрочем, ты, похоже, и сама успела уже оценить все достоинства нашего героя.

Лариса молчала, а я встал и, забрав со стола пистолеты, потушил окурок. Деловито заметил:

– Нет, на коврике не хочется. Кажется, в дальней комнате имеется диван? У кого возникнут проблемы – консультации на том диване. В порядке живой очереди. – Зевнул, чуть не вывихнув челюсть. – Спокойной вам ночи, леди.

И ушел. Не дожидаясь (и не дождавшись) ответных пожеланий. Ну и пусть.

А вообще – пошли они все! Нет, в принципе, кое-какие вопросики у меня – особенно к Рите – имелись, но это завтра.

То есть, уже вроде бы и сегодня, но всё равно – завтра.

Глава двадцать третья

До утра не произошло ничего, что нарушило бы мой заслуженный сон, и визитов дам в том числе. Я встал и потянулся, разминая одеревеневшие за несколько часов мышцы и кости. М-да-а, не всё коту творог… нынешняя ночка оказалась не в пример скучнее предыдущей…

Вспомнив эту самую предыдущую и – ярким контрастом – вчерашний разговор на кухне, я загрустил. Нет, разумеется, никакой особой катастрофы – мы же, повторюсь, не младенцы, в конце концов, но… Но как-то слишком уж все произошло неожиданно. Когда понемножку, постепенно – это одно, а когда, гадство, вот так, ни с того ни с сего носом к носу, лбом в лоб…

В квартире – тишина. Глянул на часы: без четырех десять. Значит, леди наверняка уже поднялись. А может – и не наверняка.

Выйдя в коридор, я деликатно постучался в две остальные комнаты. Не получив ответа, деликатно в них вошел. Никого. Поплелся на кухню – тоже ни души, и ни малейших признаков разумной жизни в ванной и санузле.

Ладно, как бы там ни было, а главное – что один, пожалуй, наиболее тяжелый изо всех давивших мне на психику в течение последнего времени булыжников с нее, психики, наконец упал – Маргарита жива и здорова.

Правда, не упали еще некоторые остальные булыжники, да и Маргарита Владимировна своим неадекватным поведением подвалила парочку новых, но ничего, уж как-нибудь перебьемся. Вот насколько она была со мной и Ларисой искренна, и действительно ли с ней не произошло неприятностей, а сгоняла просто-напросто с мужичком на лоно южной природы оторваться?

"С мужичком"… Гм, не такой представлял я себе нашу встречу, не такой…

Но вообще-то всё правильно. Всё течет, и всё изменяется. Сам-то? Тоже голубь мира нашелся. Точнее – верный лебедь!

Да и других проблем по уши. Один алмаз теперь у меня. Но откуда он взялся? Нет, понятно, что от Ларисы, но откуда он взялся у Ларисы? Мальчик принес? Может, и мальчик. А может, и… девочка.

Шутка. Дурацкая шутка, но, чёрт, какими все же путями всплыл в городе второй "Скорпион"?

Стоп, а если это не второй, а – п е р в ы й? Тот самый…

Нет! Я отчаянно затряс головой. Не может быть! Людей, знавших о его местонахождении, давно нет в живых, а из посторонних никто догадаться не мог!

А если все-таки мог?..

Да и с какой это стати я вдруг вообразил, что один такой умный на свете? А коли кто-то еще взял эдак пораскинул мозгами и тоже пришел к тому же выводу: алмаз там, где… Ну, вы-то знаете, где тот алмаз.

И он его достал. А потом…

Вот с "потом" у меня никак не вязалось. Если камень – т о т, то за каким лешим гипотетический умник сплавил его мне? Что это – подарок или… тэк скэ-эть, Троянский жеребец? (Впрочем, если камень и не тот, то все равно – за каким?)

И кто он, сей таинственный благодетель?

Или… благодетельница?

Постойте, ведь ежели рассуждать беспристрастно, за этими финтами все же мог (я не утверждаю, а допускаю) стоять… ну хотя бы Паук. А что? Серым веществом бог не обидел, сил и средств для самых различных предприятий и мероприятий даже в избытке. Или… Рита? Бывшая любовница, к сожалению, не жена Цезаря и, сколь ни прискорбно, не застрахована от подозрений. А уж если они с папой решат действовать в паре, то такая семейка горы свернет.

Но подождите, тогда получается, что Маргарита никуда и не исчезала? То есть, исчезала, но Паук был в курсе и просто играл?

Однако, вспомнив лицо и глаза старика во время нашего последнего разговора, я засомневался. Нет, он не играл. Паук действительно смертельно боялся и переживал за дочь.

Ладно, отставим пока дедушку в сторону. А как быть с Ларисой? Вот здесь-то я уж точно ни шиша не понимал. Если Лариса завязана во всех этих приколах, то зачем отдала бриллиант мне? Да дело даже не персонально во мне. Просто – зачем отдала? Ей что, самой не захотелось стать владелицей такой симпатичной безделушки? Или же на нее надавили? Но кто?

… твою мать! Кто?!

Да, Ларисой тоже придется заняться детальнее (еще детальнее), однако не прямо сейчас. И не навязчиво, а – ненавязчиво. Пока же не терять бдительности, выжидать, наблюдать – мало ли что…

И вдруг мои размышления резко оборвались. Потому что взгляд упал на белый лист бумаги на столе. Рядом с листком лежал жирный фломастер, а на бумаге, черным по белому, размашистым почерком было написано: "Ушла в магазин. Л.", а чуть ниже, уже другой рукой, помягче и помельче: "Ушла домой. М."

Некоторое время я задумчиво смотрел на эти замечательные в своей лаконичности образчики эпистолярного жанра, а потом тоже взял фломастер и оставил на девственной части свой след: "Ушел на…" А вместо инициала нарисовал череп со скрещенными костями. Шутить так шутить!

Однако шутки шутками, а тихий завтрак, похоже, откладывался. А ну как, невзирая на мою вчерашнюю внешнюю невозмутимость, Маргарита что-то заподозрила и теперь сама уже вовсю ищет в доме то, оставленное мне Серым год назад, но так и не дошедшее до меня письмо?

И вдруг она его найдет?

Нет-нет, вот этого допустить нельзя. Попади письмо ей в руки, эта подруга может наломать таких дров… По коням!

Захлопнув тяжелую железную дверь на английский замок, я спустился по лестнице вниз, думая по дороге о двух вещах. Первое – а действительно ли в магазин отправилась пылкопламенная еще позавчера, но уже холодная как лед вчера Лариса. И второе – на месте ли мой верный "конь"?

Он оказался на месте.

Я произвел краткий профилактический осмотр, в связи с чем пришлось даже малость поелозить на пузе по асфальту. Затем открыл капот, заглянул в багажник и помассировал двери. Да нет, вроде бы совершать надо мной ритуал огненного жертвоприношения покамест никто не собирался.

Тогда я смело залез в машину, проверил содержимое бардачка и ощупал низ сиденья. Солнцезащитные очки, блок сигарет и граната целы. Можно трогать.

Я и тронул, оглянувшись по сторонам скорее для проформы, нежели искренне. Мне показалось, что после некоторых событий истекших суток слежка за мной утеряла для "некта" первоначальную актуальность. Ведь маски намедни были если и не сорваны, то во всяком случае приподняты, а потому я надеялся, что попытки замарать меня в какой-нибудь ментовской грязи наконец прекратятся.

Да, кстати, о ментовской грязи…

Я притормозил у газетного развала и через минуту вернулся в машину со свежим номером местной "Курортной газеты". Но читать ее я не собирался. Изучив список сотрудников и номеров редакции, напечатанный в хвосте газеты, потянулся за телефоном. Набрал справочную.

Долго ждать не пришлось.

– Аллё, восьмая.

– Здравствуйте, многоуважаемая восьмая, – обольстительно проворковал я. – А не будете ли вы столь любезны и не скажете ли номер дежурного по нашему ГУВД?

"Восьмая" рассмеялась:

– Буду! – И через несколько мгновений назвала номер.

– Громадное мерси, – поблагодарил я. – Вы меня просто спасли. До свидания!

И тут же набрал только что услышанный номер и уже иным, развязно-хамоватым тоном бодро прокричал:

– Алло! Привет!

Мне же ответил голос совсем другой. Голос суровый и мужественный. Голос человека, служба которого порой опасна, иной раз даже может быть и трудна и уж точно никак не видна на первый взгляд.

– Дежурный по управлению старший лейтенант Морозов слушает.

– Алло, лейтенант, – все так же по-свойски затараторил я. – Беспокоит корреспондент "Курортной газеты" Финкельштейн-Южный. – И перешел на заговорщицкий шепот: – Слышь, шеф, тут, говорят, ваши ночью тачку нашли с… Ну, ты понимаешь, в багажнике там этот самый… сюрприз. А? Так?

Однако голос старшего лейтенанта был по-прежнему официален и тверд:

– Никакой информации. Не положено.

Я заныл:

– Да брось, шеф, ну чё ты! Да мы ж, брат, с вами коллеги! Вы – власть, и мы – власть, четвертая, слыхал про такую? Мы ж, сам понимаешь, можем расписать любого, особливо коли ценный сотрудник, такой, как вот, к примеру, ты… Смекаешь? "Моя милиция меня бережёт", и всё в том разрезе. А ты, брат, только шепни: "да" – "нет", и всё! Источников информации мы не разглашаем, бывает даже премируем. Ну? Ну?!

Дежурный Морозов предоргазменно засопел:

– Но это ж… Не по телефону ж…

Я обрадовался:

– А кто говорит за телефон?! Ты, друг, только намекни: приезжать – не приезжать. Коли да, я мигом, одна нога в редакции, а вторая у вас. Прилечу, и сразу к начальнику. Кстати, он у себя?

Старлей Морозов замысловато хмыкнул:

– Нету начальника, в отпуске.

– А кто ж за него?

– Зам, подполковник Мошкин.

– Ага, – благодарно кивнул я невидимому Морозову. – Ну, тогда прямо к нему и рвану. Мужик ничего?

Старший лейтенант издал не вполне внятный звук.

– Да вроде и ничего, но сегодня, говорят, будто с цепи сорвался, злой как чёрт.

Я лицемерно вздохнул:

– Конечно, раз такое ЧП…

Голос дежурного снова мужественно окреп:

– Всё! Я ничего не сказал, ты ничего не слышал.

– Ну еще бы! – торжественно подтвердил я. – Могила!

– Про уговор помнишь? – опять заинтимничал он.

– Гадом буду! – поклялся я и поспешно добавил: – Так, брат, распишу!

– Ну, давай. – Старший лейтенант Морозов положил трубку.

Я кинул свою на сиденье и включил зажигание.

Гм, калитка Ритиного дома не заперта. А я-то уже готовился сигать через забор как пацан.

Раз не пришлось как пацан, вошел как взрослый. Дорожка, ступеньки, крыльцо… Во, и дверь приоткрыта!..

Слушайте, меня почему-то немножко заколотило. Осторожно, на цыпочках, как в замедленном кино я вплыл в прихожую и… И уже в следующий миг меня не то что заколотило, а просто замолотило. Потому что я услышал голоса, мужской и женский. Ну, женский-то ясно – Маргариты. А вот мужской…

Честное слово, услышав э т о т голос, я похолодел.

Почему?

Потому что в мозгу забилась смятенная мысль: господи, да неужели же всё, что случилось здесь раньше, – зря?

И неужели всё теперь придется начинать сначала?

Чёрт, но вы же знаете, как погано порой начинать сначала!..