Текст книги "Возвращение Скорпиона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцатая

Всего несколько дней назад я, спокойно проживающий в своем далеком отсюда городе и почти позабывший уже свои здешние прошлогодние приключения, неожиданно получил телеграмму. Телеграмму, – почтительный кивок в сторону Марго, – от Маргариты Владимировны, в которой та просила меня срочно приехать.

Что делать? Я встревожился – и приехал, хотя это и было связано с определенными проблемами: я завел собаку и… не только собаку. И тем не менее, "вновь я посетил".

Я "посетил", и что же? А вот что. В доме Маргариты Владимировны меня встречает премилая девушка, которая заявляет, что она племянница хозяйки, а та в данный момент отдыхает на Крите. Неплохо, правда? Сюрприз номер один.

Вторым сюрпризом стало то, что во время чаепития эту девушку по имени Лиза – так она во всяком случае представилась – кто-то убивает наповал снайперским выстрелом через окно. (Лица, лица… Какие внимательные и сосредоточенные лица!)

Само собой, дорогие слушатели и слушательницы, я в шоке. Звоню Владимиру Евгеньевичу, умоляю немедля приехать, кляну себя последними словами, что не уберег его внучку… Но оказывается, убитая вовсе не внучка, а Маргарита Владимировна, оказывается, ни в какой не в Греции, а просто гостит у подруги.

В первый момент я был обескуражен. Но уже во второй мы с Владимиром Евгеньевичем справедливо рассудили, что кто-то вызвал меня подложной телеграммой, а затем подсунул лжеплемянницу-лжевнучку и убил ее. Но кто? И с какой целью?

Мы не долго ломали головы. Алмаз. Да-да, тот самый пресловутый бриллиант "Чёрный Скорпион", и ничто иное, мог быть тому причиной. Кто-то снова решил пойти по следу камня и, естественно, выбрал для этого кратчайший путь – через меня. Надеюсь, покуда всё ясно? Вопросов у публики не имеется?

Вопросов не имелось, и я продолжил:

– Итак, причина была найдена, и… А впрочем, не стоит задерживать ваше внимание на всех деталях последующих событий, а потому кое-что изложу тезисно. Первое. В начале поисков Маргариты Владимировны я получаю подметное послание, из которого явствует, что она якобы похищена. Второе. В процессе поисков Маргариты Владимировны я знакомлюсь с ее подругой Ларисой (легкая усмешка черноволосой красавицы при слове "знакомлюсь") и узнаю, что ваша, Владимир Евгеньевич, дочь утром вышла на пять минут из дома Ларисы и не вернулась. Третье. В развитии поисков я окончательно убеждаюсь, что некто – будем называть его пока "некто" – очень старается подвести меня под какую-нибудь статью уголовного кодекса и просто жаждет заполучить любую информацию о бриллианте. Нарушая хронологию событий, упомяну вскользь, что в содержимое данного пункта входит и весьма неожиданная встреча с известным кое-кому в этой аудитории Зверьком, которого я считал покойным. Ан нет, он оказался жив, и мало того – загадочный "некто" нанял его для слежки за мной, а возможно, и не только слежки.

Но парню не повезло. Из игры ему пришлось выйти, и… гм… выходя, он назвал один любопытный телефонный номер, и потому… Но нет, об этом, пожалуй, еще рано.

Вернемся к нашим тезисам. Четвертый. Объявляется, к счастью, целой и невредимой, Маргарита Владимировна, и… И я с искренней болью узнаю, что за время, пока мы не виделись… Простите великодушно, Маргарита Владимировна, однако сейчас картина должна быть воссоздана с максимальной точностью и полнотой. (Взгляд Маргариты, обращенный на меня, был сродни взгляду Медузы Горгоны.) Итак, она, оказывается, стала любовницей подполковника Мошкина, "слившись", так сказать, с ним на почве кладоискательства.

– Сволочь… – прошептала Маргарита.

– Да-да, – кивнул я. – Конечно. Однако это не всё. Оказалось, что именно Мошкин и был тем человеком, который не только отправил фальшивую телеграмму, но и ставил на меня всевозможные силки и капканы, лишь бы подвести под УК. Господи, и что только не делают люди ради богатства! Но это так, реплика. Что же касается господина Мошкина, то меня в его поведении поразила занятная деталь. Натравливая на вашего докладчика местную шпану, он применял маскировку, и очень странную на первый взгляд маскировку. Он надевал украденный у Маргариты Владимировны парик, в результате чего становился похожим на какого-нибудь хиппи или рок-музыканта… Действительно, странно для офицера милиции, да? Я и сам долго ломал голову, покамест, проведя некоторую поисковую работу относительно полученного от Зверева номера телефона, ну и благодаря еще кое-каким изысканиям, не сообразил, что товарищ подполковник на деле просто зарабатывал себе алиби.

– Что-то туманно, – проворчал Паук. – Яснее нельзя?

Я заверил:

– Будет и яснее. Но чуть позже. Завершая же предыдущий пункт, скажу только, что после моего появления Маргарита Владимировна нашего доблестного милиционера оперативно оставила…

– Ну еще бы! – Старшая сестра Маргариты глядела на меня почти презрительным взглядом. – Ну еще бы она его не оставила!

Я испугался, что возникнет словесная перепалка, и поспешно сказал:

– Тезис пятый будет озвучен с нарушением хронологии событий, потому что произошло это за несколько часов до возвращения Маргариты Владимировны с пикника, на который увез ее Мошкин, дабы дать своим подручным свободу действий против меня в ее доме. А что произошло, спросите? Отвечаю. Какой-то мальчишка передал Ларисе адресованный мне сверток. Что оказалось в свертке? Алмаз. Да-да, "Чёрный Скорпион". Однако не тот, местонахождение которого я знал, а другой. Теперь оказалось, что "Скорпионов" два, просто фантастика! Но кто подбросил мне его? И главное – зачем?!

Знаете, могу догадываться…

– Догадываться можете сколько душе угодно, а вот показать его можете?

Я удивленно уставился на Таню Николаевну. Мальвина подала голосок. Покачал головой:

– Увы, не сейчас.

– Но почему?

– Я его спрятал. Но не это главное.

– А что же? – насмешливый голос. Старшая дочка Паука. Спокойно, председатель, спокойно…

– Что главное? – переспросил я. – А вот что, синьора. Всякий самокритичный человек, ежели чувствует свою слабину в каком-то вопросе, обычно обращается за помощью к консультантам. – Простер длань в сторону Профессора: – Вот, господа и дамы, мой главный консультант, которого для краткости и конспирации я назову просто Иваном Ивановичем.

Все словно по команде поглядели на Профессора, на аристократическом лике коего не дрогнул ни единый мускул. Он же поглядел на меня, и я на секунду съёжился. Однако лишь на секунду.

– Почтенный Иван Иванович, – продолжил я, – был хорошо знаком не только со мной и Анатолием Алексеевичем, но и с покойным супругом Маргариты Владимировны, и… еще кое с кем. Оказанная им помощь была воистину бесценной. Вам лишь сообщу, что он просветил меня насчет количества "Скорпионов". По его словам, алмазов было три: один – в перстне, второй – в пряжке, а третий – в рукоятке кинжала. Судьбу же этих камней Иван Иванович не знал…

Профессор заиграл желваками, и я поспешно добавил:

– Но это неважно. Гораздо важнее, что… – Глубоко вздохнул. – Что два дня назад я нашел адресованное мне письмо Сергея. Письмо, которое он написал, быть может, за несколько часов до смерти.

– Что?! – вскрикнула Маргарита.

Я развел руками:

– Да. Прошу простить за ложь, дорогая, но в действительности я нашел его лишь позавчера. И когда прочел – всё встало на свои места. Ну, может, и не всё – но почти. То же, о чем прежде я мог только догадываться, теперь подтвердилось.

– Чёрт! Да что подтвердилось-то?! – взорвался Паук.

– Спокойно, Владимир Евгеньевич, – тихо произнес я. – Держите себя в руках и берегите нервы. Они вам сегодня еще понадобятся.

– Что?..

Однако я его больше не слушал. Я снова заговорил:

– Пожалуй, первую часть заседания можно считать завершенной. Тезисов больше не будет, лишь информация. Итак…

Итак, подполковник Мошкин (взгляд в упор на Маргариту), к смерти которого, к слову, я не имею ни малейшего отношения, был связан с человеком, которого я ранее уже окрестил "некто". По приказу "некто" Мошкин вступил в сговор с вашим, Владимир Евгеньевич, конкурентом Белым и нанимал у последнего людей, ну, например, для того, чтобы следить за мной в моем – представляете, наглость! – родном городе, и прочих дел. Кстати, сегодня заявлялся Белый и тоже требовал алмаз, хотя и не думаю, что по наводке Мошкина – у Белого самого котелок неплохо варил, но главное – у Мошкина уже имелся "хозяин", и такой, шутки с которым плохи. Навряд ли наш славный милиционер рискнул бы на двойную игру, связавшись с каким-то местечковым мафиози.

Но как и откуда подполковник узнал своего будущего босса? Вопрос, конечно, интересный… Не помню, говорил или нет, Маргарита Владимировна, что, пытаясь с вашей помощью найти камень, Мошкин искал его не для вас и даже скорее всего не для себя. Что поделаешь – мент, он и в любви мент… Однако как они встретились? А так. Что, скажите на милость, является главной цементирующей и направляющей силой общества?

– Бухалово, – интеллигентно буркнул Кузнец.

– Нет! – Я назидательно поднял палец вверх. – Нет, уважаемый Анатолий Алексеевич, не бухалово, а женщины. Так произошло и в данном случае. Женщины связали господина Мошкина с нашим пресловутым "некто", ну и… Ну и понеслась душа подполковника в рай.

Лица сидящих передо мной дам были сейчас самыми разными. Ларисы – непроницаемо-напряженным, Маргариты – откровенно злым, даже пятна пошли по щекам, Татьяна Николаевна снова захлопала глазами как кукла, а внучка Паука являла всем своим видом прекрасный образчик юношеского максимализма и молодежного негативизма типа "а дураки вы все!". И только выражение лица ее матери с трудом поддавалось какой-либо классификации.

Громко закашлялся Паук. Потом вытер губы платком и потребовал:

– Объяснитесь!

Я кивнул:

– Объясняюсь. Одна женщина узнала о "Чёрном Скорпионе" от другой. Думаю, произошло это в начале зимы. Узнав об алмазе, она поделилась секретом с третьей женщиной, а затем, похоже, и с четвертой… Ох, не хочу гадать на кофейной гуще, каким именно образом дамы вышли на "некто". Да это, в принципе, и не важно. Важно то, что они на него вышли, и то, что последовало за этим.

Что последовало? А вот что. Человек исключительно хитрый и умный, "некто" сразу же повел операцию по нескольким направлениям. Он связался с Мошкиным и через того привлек к делу ничего не подозревавшую (очень на это надеюсь) Маргариту Владимировну. Второе направление – он загодя начал опутывать своей сетью меня. В моем городе! Это только недавно я врубился, что некоторые из моих незапланированных "гулянок" на деле были либо явно "запланированными", либо же на них вдруг оказывались незнакомые люди, которые ну уж чересчур неприлично набивались ко мне в друзья, пытались базарить за жизнь и т. д. и т. п. Теперь-то понятно, с какой целью.

Но – не получилось. С незнакомцами я, как правило, осторожен, даже пьяный. Что дальше? Дальше, естественно, извините, бабы. Баб мне тоже подсовывали, однако, используя их по основному профилю, откровенничать я вовсе не собирался. "Некто" и здесь пролетел. И вот тогда…

И вот тогда, уважаемые, он сотворил такое, что я с удовольствием снял бы перед ним шляпу, кабы та у меня была. Прекрасно изучив мои привычки и повадки (точно зверя), в одну холодную февральскую ночь он…

А впрочем, не он. Она. Не знаю, сколько дней девчушка сидела в том тесном киоске, покуда на ночном горизонте не нарисовался я. Полупьяный. Полузамерзший. Распустивший слюни и сопли от мороза и ностальгии по заре туманной юности…

Короче, мы подружились. И даже вроде, как говорится, полюбили друг друга, хотя достаточно странно вообще-то: с одной стороны я – стареющий полупень, измочаленный жизнью как собака, а с другой она – молодая, красивая, нежная.

Мы продружили, если можно так выразиться, почти четыре месяца – отличных, замечу, месяца, – и не раз и не два открывал я было пасть по поводу "Чёрного Скорпиона", но… Но не до конца, уважаемая публика, не до конца. Хотя как знать: возможно, если бы "некто" был более терпелив, в один прекрасный день я выложил бы ей всё. Но…

Но вдруг – телеграмма. И – слезы ревности. И – разрыв. Я пошел к ней домой, но мать девушки меня не впустила. Правда же, грустная и трогательная история?

– Слушайте, но при чем здесь алмаз?! – сварливо проскрипел Паук. – Вы нам наболтали уже бог знает сколько, а воз и ныне там!

Я покачал головой:

– Не там… Не там, дорогой Владимир Евгеньевич, а здесь. Я говорил уже, что всё в этой истории сплелось в такой замысловатый клубок, что распутать его без помощи высокочтимого Ивана Ивановича и не менее высокочтимого Анатолия Алексеевича мне бы не удалось. Я, конечно, не мальчик, но не мог выступать одновременно на двух или даже трех фронтах этого незримого до поры до времени тайного сражения. И тогда я призвал на помощь друзей. И они приехали. Как раз в самый нужный час. А Иван Иванович к тому же перед отъездом сумел раскопать едва ли не самую важную во всем этом деле для меня информацию. О чем? Или точнее – о ком?

Чёрт, да снова о женщинах! Что, спросите, конкретно он узнал? Иван Иванович, помимо прочих своих достоинств, – коренной москвич и фигура в белокаменной не из последних, что существенно облегчило ему задачу. Какую? По моей просьбе Иван Иванович, пардон, надыбал некий адресок и сходил по нему – проведать нужных мне людей. Увы, ему не открыли, а соседи сообщили, что люди те несколько месяцев назад уехали. Куда – не известно. Но была у нас с Иваном Ивановичем маленькая зацепочка – физкультурный институт… – Краем глаза я заметил, как напрягся Паук. – И вот Иван Иванович наведался в этот институт, и…

– Бред! – выдохнула Маргарита.

Я скорбно развел руками:

– Увы, милая, не бред. Как не бред и то, что на распечатке телефонной станции черным по белому написано, что из этого самого дома неоднократно велись телефонные переговоры с абонентом, живущим в городе N, номер которого… В общем, тот самый, выбитый мною из Зверька номер. Номер Господина Некто, чуть не сказал – Никто.

И – замолчал. Во-первых, мне просто физически необходимо было перевести дух, а во-вторых, – я ждал: может, уж теперь-то хоть кто-нибудь хоть что-нибудь захочет сказать?

Не дождался.

Никто не захотел.

И тогда…

И тогда я медленно поднялся с кресла, медленно двинулся к правому от меня "флангу" и, остановившись напротив третьего с края стула, медленно произнес:

– Ну, здравствуй, Натали… То есть, прости – Лиза!

И – тишина.

Мёррртвая…

Глава двадцать первая

Впрочем, длилась она недолго.

– Что?! – эффектной змеей взмыла над стулом Маргарита, однако тотчас же не менее эффектным змеем над своим стулом взмыл Профессор и как в тиски зажал запястье моей вспыльчивой, но по-прежнему прекрасной квартирной хозяйки стальной рукой.

Натали – Лиза на миг отвела взгляд своих глаз от взгляда моих и посмотрела на тетю. "Тетю"… М-да-а, просто какой-то семейный инцест в интерьере! Но нет, довольно! Во что во что, а во внутриклановые разборки, даже и на наименее безопасном, женском, уровне мне лезть совсем не улыбалось – и так влез уже дальше некуда. (Хотя с чего, позвольте, я решил, что этот "уровень" наименее безопасен?)

Глядя на Профессора, насторожился было и Кузнец, однако племянница, похоже, вовсе не собиралась бросаться на тетку. Я мотнул головой, и Кузнец снова присел, но тут как Ванька-встанька вскочил Паук. Вскочил, вылупился на меня и заголосил так, будто я собирался прямо в сей же самый момент перерезать единым махом весь его замечательный курятник.

– Вы что?! – завопил он.

Поскольку вопль был чисто риторическим, я лишь кротко пожал плечами:

– Да в общем-то, и ничего… папа. – И стремительно вернулся на исходный рубеж – к креслу: гипнотизировать укоризненным взором Натали (тьфу, Лизу) мне вдруг расхотелось.

Снова присел. Усадил к тому времени пунцовую от ярости Маргариту и Профессор. Теперь взгляды, обращенные ко мне, – особенно женщин, – уже не были столь дежурно-натянутыми, как еще минуту назад, и я отметил, что, пожалуй, лучше всех держатся Лариса и внучка Паука. Ну, Лариса – это понятно: она здесь почти чужая, а вот флегматичность самой юной из зрительниц мне была знакома давно. Правда, не думал, что даже в такой ситуации девочка окажется на высоте. Браво-браво!

– Ничего, папа, – повторил я и попросил: – Сядьте, пожалуйста. А то не услышите самого интересного.

Паук рухнул на стул и злобно проскрежетал:

– А по-вашему, может быть что-то еще более интересное, чем то, что вы спали не только с моей дочерью, но и внучкой тоже?!

Я заверил:

– Может. Конечно, может. Факт, извиняюсь, "спанья" с вашей внучкой – это, Владимир Евгеньич, так, эпизод. Вернее, множество эпизодов – не зря же она стала моей подружкой… Нет! – картинно всплеснул я руками. – Нет, вы только представьте себе, господа, что сей милый семейный дуэт, – ткнул я пальцем в маму и дочь, – бросил квартиру в Москве и перебрался на жительство в глухую провинцию, лишь бы только узнать, где спрятан бриллиант. Увы – двойка! Опять двойка! Они этого не узнали. А помните, почтенная, – обратился я к старшей дочери Паука, – как перед отъездом я пришел к вам, чтобы поговорить с Натальей… Дьявол, снова – "Натальей"! Ну да ладно, так вот: в тот момент, когда я увидел вас, меня ведь кольнуло… Да-да, ваше лицо показалось мне чем-то знакомым. Но я-то, дурак, решил, что вы просто похожи на свою дочь, и потому эта мысль промелькнула так, мимоходом.

Эх-х-х! – сокрушенно покачал головой я. – Нет бы мне, идиоту, – ну пусть не тогда, пусть чуть позже, – но сесть да и еще разок пораскинуть мозгами! Ведь вы, Людмила Владимировна, почти совершенно не похожи на свою дочь, но зато… Но зато вы поразительно похожи на сестру.

Да-а-а, сообрази я это тогда – и всё могло бы пойти совсем по иному сценарию. Но я – не сообразил. А потом события завертелись с такой скоростью, что и вообще забыл о вашем существовании. Правда, до поры до времени. Когда это время пришло, я вспомнил, ну а дальше… – Изысканный поклон в сторону Профессора: – Дальше Иван Иванович вышел на ваш след в Москве, пошел по этому следу и дошел по нему до конца. (Убийственный взгляд "Ивана Ивановича".) До маленькой двухкомнатной квартирки в одном из самых серых и непрестижных районов некоего провинциального города. Города, Людмила Владимировна, в котором я живу…

Пауза.

В кою вновь, как мыло, вклинился Паук.

– Позвольте! – дрожащим фальцетом заговорил Паук. – Выходит, моя внучка и моя дочь и есть те люди, которые пытались завладеть алмазом?

Я удивился:

– А почему – "пытались"? Они – и пытаются, думаю, до сих пор. Просто они еще не в курсе, что… Но впрочем, всему свое время. Да-да, Владимир Евгеньевич, они и есть, как вы метко изволили выразиться, те самые люди.

– Но откуда они узнали про бриллиант? Откуда?! – Кваканье старика плюс просто испепеляющие взоры, которыми он по очереди награждал то Людмилу, то "Натали", говорили о том, что Паук разъярен не на шутку. И я прекрасно его понимал. Действительно, такой крутой папа – и вдруг собственные отпрыски, да еще и женского полу, оказывается, не только водят его за нос, но вдобавок еще и покушаются на то, что при иных обстоятельствах вполне могло бы принадлежать ему самому!

– Откуда узнали? – Я лицемерно вздохнул: – Видите ли, Владимир Евгеньевич, – бог свидетель, как неприятно это говорить, – но… Но узнали они о "Чёрном Скорпионе" от вас.

– От меня?! – Он опять коршуном воспарил над стулом и парил до тех пор, пока по моему знаку Профессор с Кузнецом мягко, но твердо не посадили его, вновь извиняюсь, на задницу. Впрочем, старик, похоже, даже не заметил, что над ним было совершено относительное насилие. Он только хлопал глазами и как заведенный повторял: – От меня?.. От меня?..

– Именно, – подтвердил я. – Правда, еще десять минут назад я придерживался иной точки зрения. Помните, я сказал: "Одна женщина узнала о "Чёрном Скорпионе" от другой"?

– Ну?

– Ну а только сейчас до меня внезапно дошло, что это ошибка. Под "другой" женщиной я подразумевал Маргариту Владимировну, однако вдруг понял, что ей, с ее-то характером и неугомонностью в достижении поставленной цели, абсолютно ни к чему было делиться столь ценной информацией с, простите уж, не слишком симпатичным ей человеком. Зато вы, Владимир Евгеньевич, невзирая на клятвенные заверения, что не обмолвились о бриллианте ни единой душе, увы, единой всё же обмолвились.

Страстное кудахтанье:

– Кому?!

Я пожал плечами:

– Да вашей драгоценнейшей супруге, кому же еще. – Помолчал. – А разве нет?

– Но… но…

Взгляд Татьяны Николаевны сделался вдруг сонным и донельзя философичным, однако то, как напряглось ее приятное тело, свидетельствовало, что в самой глубине своей необъятной и труднопостижимой души она вовсе не исключает сейчас вероятности схлопотать от старенького лопуха-муженька по морде. Возможно, это и впрямь бы произошло, но, отличный психолог, Профессор быстро встал и как фигурки на шахматной доске при рокировке мгновенно поменял местами хозяйку дома и Ларису.

– Так что… Так что?.. – изумленно шлепал губами Паук. – Это… она?..

Я добродушно кивнул:

– И она тоже. Я ведь уже говорил, Владимир Евгеньевич: сначала о бриллианте узнала одна женщина, потом она рассказала еще двум…

– А потом? – требовательно топнул ногой старый пень. – Что было потом?

– Извольте, – почтительно склонил я чело. – Но учтите: кое-что будет из области догадок. А именно – как конкретно ваши дражайшие дамочки снюхались с человеком, который и завязал всё это дело в очень крепкую и, полагаю, в конечном итоге смертельную для меня петлю.

И замолчал.

С минуту молчали все. Видимо, чувствовали, что надвигается какой-то еще, малопонятный, но наверняка не слишком приятный для большинства из присутствующих (уж простите за шаблон) момент истины.

– Ч-чёрт, да кто же он?! – выдавил наконец Паук.

Я посмотрел на Профессора.

Тот моментально поднялся и вышел.

– Ну? – каркнул Владимир Евгеньевич.

Я церемонно развел руками:

– Ждё-ёмс-с-с…

Однако еще через минуту, услышав за дверью приближающиеся шаги, тихо проговорил:

– Помните, я очень удивлялся, что подполковник Мошкин выбрал для слежки за мной такой странный способ маскировки, как парик? – Никто не проронил ни звука, и я вздохнул: – Сейчас всё поймете.

Дверь открылась, и в комнату вошли двое.

Второй – Профессор. Он был бледен как смерть.

А первый…

Огромный двухметровый гигант в шикарном, хотя и малость измятом и чуть порванном костюме. Роскошной каштановой с сединой гриве его позавидовал бы сам Оззи Осборн1 эпохи классического "Блэк Саббат". Руки же вошедшего были связаны за спиной толстым капроновым шнуром.

Я поднялся ему навстречу.

Сделав два шага, остановился и сказал:

– Ну… здравствуй, Слава…

Тот лишь презрительно дёрнул изуродованной старым шрамом левой щекой, а черные глаза уставились на меня с такой ненавистью, что мне, ей-ей, поплохело.

А сзади раздался вдруг сдавленный шепот Кузнеца:

– Котяра!.. – и такой каскад отборнейшего, рафинированнейшего мата, что я оглянулся:

– Тихо, Толик! Тихо!

И тут…

И тут произошло нечто странное. Кот рванулся ко мне – и я инстинктивно приготовился встретить его прямым правой, хотя мне и не хотелось, совсем не хотелось драться с ним – тем более, связанным, но…

Но нас обоих опередил Профессор. Он стремительно врезал сзади "замком" Коту в левый висок – и врезал так, что тот с середины комнаты отлетел к окну.

Я бросился было за ним, однако наткнулся на пересекшего мне дорогу и почему-то неловко затоптавшегося на месте Профессора, и этой форы Коту оказалось достаточно, чтобы с львиным рыком вскочить на подоконник и вместе с рамой и мириадами осколков стекла спрыгнуть во двор.

На какой-то миг я обомлел. Потом подбежал к тому, что еще недавно называлось окном. Профессор – за мной. Мы высунули головы наружу и…

Кот с воем катался по траве, а Джон и Герда…

Джон, как истинный отличник, вцепился несчастному в горло, и кровью была уже перепачкана не только морда пса, а и трава вокруг. Герда – тоже, впрочем, как отличница – рвала жертве пах, кошмарно рвала. Весь ужас положения Кота заключался еще и в том, что сопротивляться ему было нечем, – руки связаны за спиной, а с ног собаки сбили его, похоже, сразу, если даже сам не упал при приземлении.

Гадство!.. Я рванулся вперед, закричал:

– Ф-ф… – А "у" – не успел. Одна железная ладонь наглухо запечатала мне рот, а другая схватила за шиворот. Трепыхнулся – хрен. Еще раз трепыхнулся – два хрена. И вдруг…

И вдруг я обмяк.

Потому что всё понял.

Вернее, не всё, но по крайней мере то, почему сейчас лучше не трепыхаться.

И тогда я обмяк окончательно.

А Профессор – мудрейший из мудрейших профессоров – меня тотчас же отпустил. Увидев, что из джипа выскакивают двое телохранителей Паука, я обернулся – все уже облепили окна. Тихо попросил:

– Владимир Евгеньевич, скажите вашим ребятам, чтобы не вмешивались. – Помолчал и добавил: – Только потом… ну, когда всё будет кончено… пусть обязательно…

Старик посмотрел на меня круглыми как у филина глазами и хрипло пробормотал:

– Конечно-конечно. Обязательно…