Текст книги "Влечения"

Автор книги: Юна-Мари Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Ребекка машинально кивнула, но слова Стирлинга ее явно не успокоили.

– Хотела бы я, чтобы это было правдой! Однако оба раза – и когда я сообщила им о взломе, и теперь о звонке – мои слова в полиции пропустили мимо ушей. Ты думаешь, их подкупили? И если да, то кто?

Стирлинг внимательно посмотрел на нее. С одной стороны, ему не хотелось пугать ее еще больше, но и отделываться ободряющими отговорками он не собирался.

– Если О'Харе дали на лапу, – задумчиво пробормотал он, взвешивая каждое слово, – то это сделал либо убийца Мариссы… либо сэр Эдвард был прав, когда предположил, что она могла являться шпионкой, и тогда это работа спецслужб. Наконец…

– Что? – не спуская с него напряженного взгляда, торопливо проговорила Ребекка.

– Наконец его мог подкупить сам сэр Эдвард, когда его вызывали в полицию для дачи показаний. По-моему, этот вариант также вполне логичен. Ведь если бы трест «Толлемах» оказался замешанным в грандиозном скандале, его акции резко упали бы в цене.

Глава 6

Дженни уже начала жалеть о том, что приехала в Нью-Йорк. Отец почти не замечал ее присутствия. Дни напролет она бесцельно бродила из угла в угол по его роскошной квартире, не зная, чем себя занять. Каждое утро она совершала краткую прогулку по магазинам, затем читала или смотрела телевизор, а с наступлением вечера принималась ждать возвращения отца. Причем расчет на то, что вечер будет интереснее дня, каждый раз не оправдывался. Отец приходил с работы, но с его приходом ничего не менялось. Она давно заметила, что он стал злоупотреблять выпивкой. Нельзя сказать, что отец напивался пьян. Нет. Но виски явно отдаляло их друг от друга. После пары стаканчиков он становился какой-то чужой, в глазах появлялся странный блеск и отсутствующее выражение. Затем наступало время ужина. Отец и дочь ели, как правило, в тягостном молчании, после чего Дженни сразу же уходила к себе в комнату, чувствуя горечь обиды и, главное, разочарования.

Раньше сэр Эдвард встречал дочь у себя в Нью-Йорке совершенно иначе. Он словно каждый раз хотел оправдаться перед ней за то, что вынужден был бросить ее и брата после развода с их матерью. Он неизменно брал Дженни в свои поездки по Штатам, придирчиво следил за тем, чтобы она ни минуты не скучала и не мучилась одиночеством. Даже в свои самые напряженные рабочие дни он всегда находил для нее время. Харвей был в полном ее распоряжении и возил ее повсюду, куда она только не просила! И разумеется, на всех званых вечерах в доме отца Дженни исполняла роль хозяйки.

Теперь же все изменилось до неузнаваемости. Дженни понимала, конечно, что это связано с нелепой гибелью Мариссы. Отец замкнулся в себе, не впуская в свой мир больше никого, даже дочь. Дженни вдруг оказалась смещенной с отцовского пьедестала. И от осознания этого ей было тем горше, что у матери она никогда не ходила в любимицах. Анжела открыто предпочитала дочери Саймона.

Не было у Дженни и любовника, который мог бы скрасить сейчас ее одиночество. Все молодые люди, на ее взгляд, не шли ни по уму, ни по чувству юмора ни в какое сравнение с отцом. Дженни считала своих сверстников неуклюжими и глупенькими балбесами, на которых не стоит тратить время. Все свои каникулы она проводила у отца, и это служило ей компенсацией за то, что она до сих пор не обзавелась женихом или любовником. И сейчас в приступе ревности она неожиданно поняла, что не может смириться с любовью отца к Мариссе. Эта мысль угнетала ее, но Дженни ничего не могла с собой поделать. Так сложилось, что ее счастье целиком зависело от отца. Из-за него она даже и не искала себе любовника.

Однако когда позвонила Анжела и потребовала ее немедленного возвращения в Англию, Дженни сразу же встала на сторону отца.

– Папа во мне нуждается, – твердо сказала она. – Мы живем тихо, никуда не ходим, но несмотря ни на что, мне очень нравится. Я вернусь в конце следующей недели – к началу нового семестра в гимназии.

Анжела Венлейк зло фыркнула.

– Если к тому времени тебя еще кто-то будет ждать там, – ядовито проговорила она. – Сейчас во всей Великобритании уже нет человека, который не читал или не слышал бы о скандале. Я не могу спокойно выйти на люди. М-да… Я никогда не прощу твоему отцу, что он выставил всех нас на такое посмешище…

– Но он же не виноват, что так вышло! – возразила Дженни.

– Нет, милая моя, ошибаешься! Я всегда говорила, что его увлечение женщинами рано или поздно обернется для всех нас большими неприятностями. Я знала, что в один прекрасный день он подведет под монастырь всю семью! Не понимаю… Просто не понимаю, что ты там забыла, в этом Нью-Йорке? Кого ты там можешь встретить из приличных людей?

Дженни не колебалась с ответом:

– Я же говорю, мы никуда не ходим. Живем тихо. Стараемся не привлекать к себе внимания.

Анжела хмыкнула.

– Что-то не похоже на Эдварда, – проговорила она. – Ну, будь по-твоему. Тебе жить. Только не опоздай к началу семестра и, ради всего святого, скажи отцу, чтобы он следил за своими публичными поступками и публичными словами, коль скоро это все отражается на нас… Кстати, должна тебе сообщить, что мой ужин перед Охотничьим балом был непоправимо испорчен одним ужасным субъектом, которому в связи с этим скандалом нужны были деньги.

– Да?..

– Да! Он, между прочим, заявил, что погибшая была несказанно богата!

Анжела произнесла это таким тоном, словно факт наличия крупного состояния у девушки подобного происхождения казался ей вопиющим.

– Насколько я поняла, ее семья теперь хочет завладеть этими деньгами, – продолжала Анжела. – Хороши нравы, что скажешь? А потом… а потом этот несносный человек имел наглость попросить у меня, – у меня! – выдать им энную сумму авансом! Нет, ты можешь себе это представить?!

Дженни неохотно поддакнула ей.

– Не подпускайте его к себе на пушечный выстрел, если он объявится в Нью-Йорке! – приказала мать. – Этот скользкий коротышка утверждает, что представляет нотариальную контору. Мошенник, конечно! Жулик! Он играючи обведет твоего отца вокруг пальца. Предупреди Эдварда, хотя я, честно говоря, сомневаюсь, что это ему поможет.

– Я предупрежу.

Через минуту мать и дочь закончили разговор. Дженни вернулась к оставленной книге, гадая о том, почему отец сегодня опаздывает.

Он подкрался сзади совершенно неслышно и сумел-таки застать Ребекку врасплох. Его большие и сильные руки обхватили ее талию, горячее дыхание обдало шею. Она изо всех сил вцепилась в его мизинцы, пытаясь вывернуть их, но ей это не удалось. Он сжал ее своими ручищами, как тисками, и не давал развернуться к нему лицом. Тогда Ребекка пнула его в голень, стараясь не промахнуться. Затем резко упала на одно колено и, заведя руки за спину, ухватила его за рукав куртки. Нагнувшись всем телом вперед, она потянула его за собой. От напряжения у Ребекки на шее вздулись вены. Каким-то чудом ей вроде стало удаваться задуманное. Мужчина потерял равновесие и наклонился вперед. Собравшись с силами, Ребекка рванула его на себя. В какой-то момент ей показалось, что позвоночник вот-вот хрустнет или упертое в пол колено уйдет из-под нее. Но этого не случилось. Мужчина, охнув, перевалился через ее плечо и растянулся на спине перед ней. Не мешкая ни секунды, она заломила ему руку так, что он уже не смог пошевелиться. Нечеловеческое усилие, которое ей пришлось совершить, не прошло даром. У Ребекки на мгновение помутилось в голове, и она подумала, что сейчас рухнет на него в изнеможении.

– Стоп! Хорошо! Просто превосходно, Ребекка!

Она отпустила руку Джона, ее инструктора по самообороне, и устало улыбнулась.

– Вы такой тяжелый… – пожаловалась она. – Надеюсь, что если на меня нападут, то это будет кто-нибудь полегче. Не больше ста пятидесяти фунтов. А в вас сколько? Все сто девяносто, да?

– Примерно, – улыбнулся инструктор.

Джон Голден вел занятия по самообороне для женщин два вечера в неделю в спортивном зале «Гидра», что на углу Тридцать девятой улицы и Мэдисон-авеню. Ребекка записалась на курсы на прошлой неделе после того зловещего телефонного звонка. И теперь уже чувствовала себя намного увереннее.

– Еще разок, – сказал Джон.

Они повторили сцену нападения и его отражения, а затем Ребекка и еще двенадцать женщин, присутствовавших на занятии, изучили приемы противодействия «стальному зажиму» на горле, нападению спереди, когда злоумышленник хватает вас за руки или за волосы.

– Используйте для защиты не только руки, но вообще любую часть тела, – говорил Джон. – И не бойтесь причинить физическую боль преступнику.

У Ребекки за спиной раздался приглушенный смешок.

– Я не шучу, – с укоризной произнес Джон. – У некоторых женщин просто рука не поднимается на человека. Так вот забудьте об этом. Если на вас напали, нужно защищаться, а не стоять столбом. Так, теперь садитесь вокруг меня, прогоним еще разок теорию.

Ребекка села напротив Джона, жадно ловя каждое его слово. На курсы ее позвал отнюдь не абстрактный женский страх перед насильником и грабителем, но вполне конкретная угроза ее жизни.

– Итак… – проговорил Джон, обводя всех взглядом. Это был мускулистый и симпатичный молодой человек. – Каковы основные правила нашей игры?

– Держаться подальше от всяческих неприятностей, – быстро ответила Ребекка. – Ходить по хорошо освещенным улицам, не приближаться к подворотням, незнакомым дверям и воротам. Идти уверенной походкой и навстречу уличному движению.

– Прекрасно. Почему навстречу?

– Потому что иногда нападают прямо на тротуарах, – сказала одна из женщин.

– Правильно. Еще? – Джон обвел всех испытующим взглядом.

– Избегать пустынных мест? – предложил кто-то.

– Вот! Избегать пустынных перронов и переходов метро, темных гаражей и автостоянок, парков, пустырей, удаленных улиц и переулков. Что нужно сделать в первую очередь при нападении?

– Закричать! – воскликнула Ребекка. – Завизжать! Поднять на ноги всю округу!

– Так, верно, – кивнул Джон и сложил свои мускулистые руки на груди. – Но допустим, это не помогло. Дальше?

– Вцепиться в его физиономию или схватить за яйца! – подал голос кто-то сзади.

– Правильно. Во-первых, взять за яйца и сжать их или рвануть на себя. Во-вторых, два пальца в нос или в глаза. Можно щипаться, кусаться, бить и бодаться. Пожалуйста, перед вами его уши, нос, щеки – короче, лицо. Помогает еще тычок вот сюда. – Он показал на две симметричные точки чуть выше талии по бокам.

Кто-то из присутствующих поморщился, но Ребекка напряженно внимала словам инструктора.

– Знаете… если он схватит меня за запястья, я вряд ли смогу освободить их. Как тогда? – спросила она.

– Есть один хороший прием, который пригодится на этот случай. Выверните свои руки так, чтобы вывернулись и его. В неудобную для него сторону. Ему станет больно, и он инстинктивно отпустит вас. Дальше – дело техники. Теперь вспомним еще несколько общих положений. Ну, кто скажет?

– Ходить в обуви без каблуков, в которой легко спасаться бегством.

– Носить сумочку на плече, прижимая ее к телу рукой.

– Не носить много драгоценностей, привлекающих к себе внимание.

– Не носить узких юбок.

Каждая из присутствовавших женщин говорила по очереди. Затем Ребекка вновь подняла руку, чтобы задать вопрос.

– Что можно иметь при себе в качестве средства самозащиты?

Джон состроил гримасу и развел руками.

– Это самый тонкий момент. Обычно нельзя иметь при себе нож, пистолет, вообще все то, что может быть квалифицировано как оружие нападения. Так что сразу забудьте про это, а также про ножницы и аэрозоли, которые способны ослепить человека. С другой стороны, вас может выручить оказавшийся под рукой крепкий зонт, связка ключей от машины и дома, трость. Ну что ж, на сегодня, пожалуй, закончим. Идите по своим делам, но помните обо всем, о чем мы тут с вами говорили, и, разумеется, держите себя в форме.

Женщины стали расходиться, благодаря инструктора. Ребекка накинула поверх спортивного костюма, в котором она приходила на занятия, толстое красное пальто.

– Спасибо, Джон, – сказала она, когда пришла ее очередь. – До следующего вторника.

Ha дворе было темно, но удивительно тепло для января. Ребекка поймала такси и назвала шоферу свой адрес. Часы показывали девять. Она знала, что Стирлинг сегодня играет в сквош и им не удастся свидеться. Впереди ее ждал скучный вечер. Вот придет домой, уберется в квартире, помоет волосы, что еще? Да ничего… спать ляжет пораньше. Завтра ей предстояло работать на митинге за запрет абортов, который должен был пройти в Женском оздоровительном центре.

Выходя из машины у своего дома, она услышала громкую музыку, доносившуюся из окна хореографа, жившего на первом этаже. Увертюра к балету Чайковского «Ромео и Джульетта». Ребекка задержалась на минутку, очарованная волшебными по красоте звуками. Затем, очнувшись, быстро поднялась к себе, памятуя о фильме, который хотела посмотреть сегодня по телевизору.

Еще с порога она заметила, что огонек автоответчика горит, значит, в ее отсутствие звонили ей или Карен. Включив запись, она разделась и зашторила окна, отчего квартира сразу стала выглядеть намного уютнее.

– Здравствуй, дорогая… – Стирлинг всегда так обращался к ней по телефону. – Ты не забыла, что я сегодня играю в сквош? Позвоню, когда вернусь домой. Кстати, твои снимки Элизабет Тэйлор распродались, и весьма неплохо. Целую.

Раздался щелчок, звонок, и затем зазвучал знакомый голос Карен:

– Привет, это я. Заходила сюда днем кое за чем, так что не пугайся, если застанешь в моей комнате бардак. Надоело мне у сестры, честно говоря. К выходным, возможно, вернусь. Ну, ладно, еще звякну. Пока.

Ребекка повесила пальто на вешалку. Как жаль, что Карен нет сейчас рядом! Потрепались бы о чем-нибудь. Да и вообще с ней как-то веселее.

Следующий звонок был снова от Стирлинга:

– Это опять я, дорогая. Держись за стул и не падай – у меня для тебя новость! Слушай, не хочешь ли слетать в Лондон и поприсутствовать на гала-балу, гостями на котором будут принц Чарльз и леди Ди? Ха! Ладно, детали позднее.

Раздался щелчок, и Стирлинг отключился.

Ребекка же радостно захлопала в ладоши. Она и раньше бывала в Лондоне, но никогда до сих пор не снимала членов королевской семьи. Если у нее выйдет хоть один приличный снимок принцессы Дианы, он попадет на обложки всех журналов в мире. Она знала, что Стирлингу нелегко было организовать ей это задание, – ведь, помимо нее, на свете есть много классных фотографов, которые полжизни отдали бы за такую работенку!

Из мечтательной задумчивости ее вывел новый щелчок автоответчика. Магнитофон опять ожил.

– Как тебе понравилось сегодняшнее занятие? – послышался металлический голос, и Ребекку будто парализовало. Она тут же вспомнила про первый жуткий звонок. – Надеюсь, ты уже приготовила для меня негативы. – Голос был каким-то абсолютно безличным, холодным и безжалостным. – Завтра в полдень сложи их в коричневый пакет и оставь его на почте, что на углу Тридцать первой улицы и Восьмой авеню. Положи пакет на конторку справа от входа и тут же выходи на улицу. Только без шуток. Скажешь кому хоть слово – и ты труп.

В аппарате раздался щелчок, и магнитофон смолк.

Ребекка тяжело опустилась на стул, внезапно почувствовав в ногах сильную слабость. В эту минуту она как никогда остро ощущала свою беспомощность и беззащитность. У нее создалось такое впечатление, что повсюду, где бы она ни появлялась, у стен были глаза и уши. За каждым ее шагом постоянно следят… Какой ужас! Этот человек знает, что она сегодня ходила в «Гидру». И позвонил ей, когда она ехала домой. Возможно, ему также было известно, что негативы хранятся в банковском депозитном сейфе. Это означало, что завтра с утра она должна сходить в банк…

Впрочем, Ребекка не собиралась отдавать этому мерзавцу то, что он так хотел заполучить. Для начала сгодятся любые тридцатипятимиллиметровые кадры с любой вечеринки, которые все между собой похожи.

– Мне это не нравится… – проговорил Стирлинг со вздохом, когда она позвонила ему и обо всем рассказала. – Давай я поеду с этими снимками.

– Нет, я сама, – отказалась Ребекка. – Но ты дай мне какие-нибудь похожие негативы, которые я подброшу вместо настоящих. Я заскочу к тебе перед банком, хорошо?

– В банк я поеду вместе с тобой, – тоном, не допускающим возражений, сказал Стирлинг. – И на почту тоже. Нас никто не просит идти туда под ручку. Я буду держаться в тени. Погляжу, кто возьмет пакет.

– Ты с ума сошел?! Ведь если он знает о каждом моем шаге, ему прекрасно известно, как выглядит мой любовник! Если я и попрошу кого-нибудь пойти туда со мной, то это должен быть человек, которому я доверяю и которого преступник не знает в лицо… О, я знаю, к кому мне обратиться! Прямо сейчас позвоню. С тобой свяжусь позже, хорошо?

– Подожди, Ребекка! Кто этот счастливчик, можно у тебя уз…

– Предоставь все мне, милый, – перебила она нетерпеливо. – Не волнуйся, я скажу тебе, если этот человек согласится.

Карен пришлось уговаривать.

– Тебе нечего бояться, – убеждала ее Ребекка.

– Как сказать… Это психи какие-то! – возразила соседка. – По-твоему, я из глупой прихоти съехала с нашей квартиры? Просто я знаю, что эти люди опасны. А этот, который звонит тебе по телефону, и вовсе какой-то патологический тип! Я не удивлюсь, если выяснится, что именно он убийца!

– Я же прошу тебя только посмотреть со стороны, – настаивала Ребекка. – Никто даже не узнает, что ты там была.

– Ну не знаю… – все еще колебалась Карен. – Слушай, я тут познакомилась с одним мальчиком. Его зовут Дик. Можно, я возьму его туда с собой, а? Мне так будет спокойнее.

Ребекка нетерпеливо вздохнула:

– Я бы не хотела никого посвящать в это, Карен. Честное слово, не понимаю, чего ты так перепугалась? Купишь себе пару почтовых марок и взглянешь, кто заберет мой пакет, и все дела! Можно подумать, я уговариваю тебя совершить акт шпионажа или выкрасть из Пентагона ядерный чемоданчик!

– Ну хорошо, хорошо! Я только не понимаю, чем тебя не устраивает Дик? Он просто проводит меня. В полдень, ты сказала? Прекрасно, я скажу ему, что нужно будет заскочить в обеденный перерыв на почту и подкупить марок. А? Ну, Бекки, пожалуйста! – взмолилась Карен.

Ребекка сдалась. Ей ли не знать, что оторвать Карен от нового дружка хоть на минутку нет никакой возможности.

– Ладно, только умоляю, веди себя там естественно. Не надо играть в шпионов.

– Ой, Бекки, кого ты учишь? – возразила Карен. – Ты лучше скажи, где мы потом встретимся, чтобы я тебе рассказала, кто забрал твой пакет?

– У входа на станцию «Пенн», как? Там, где продают газеты. Это прямо напротив почты.

– Договорились. Ну, мы ему покажем, этому гаду, правда? – Теперь Карен чувствовала почти детский восторг. Она часто жаловалась, что ее жизнь далеко не такая интересная, как у Ребекки. Вот завтра как раз и представится прекрасная возможность украсить ее небольшим приключением.

На следующий день зарядил сильный дождь. Выйдя со своей работы, которая располагалась по соседству с Рокфеллеровским центром, Карен сразу же поняла, что поймать тачку ей будет непросто. Машин на дороге скопилось – яблоку негде упасть. Шум стоял невообразимый: нескончаемые гудки, ругань шоферов, визг резины на мокром асфальте… Тяжелая и неповоротливая металлическая армада медленно ползла перед глазами несчастной Карен, стоявшей под зонтиком на краю тротуара. Она очень переживала за свои туфли. В такую погоду только в болотных сапогах ходить! Ее взгляд жадно рыскал от машины к машине в надежде отыскать в этом море хоть одну свободную тачку, но безуспешно. У нее разболелась голова. Черт возьми, что скажет Ребекка, если она не успеет на почту к двенадцати? Карен проклинала Дика за то, что тот не смог вырваться в обеденный перерыв с работы. Уж он-то точно поймал бы машину. Дик на такие штуки был большой мастер. А теперь что ей одной делать?.. Карен взглянула на часы. Без двадцати уже… Черт, черт, черт!.. Пешком ей туда ни в жизнь не поспеть.

Ребекка встретилась со Стирлингом в «Сити-банке» на Лексингтон вскоре после десяти, и они вместе опорожнили депозитный сейф. Десять минут спустя они вышли на улицу. Ребекка несла в руках коричневый пакет, набитый фальшивыми негативами, которыми ее снабдил Стирлинг. А настоящие он рассовал себе по карманам. Фальшивые были с другого званого вечера, и на первый взгляд их действительно можно было спутать с теми, что Ребекка наснимала в новогодний вечер у сэра Эдварда. На негативе, который сам едва ли больше почтовой марки, трудно что-либо разобрать без специального оборудования.

– А когда он поймет, что мы его обманули, тогда что? – спросила Ребекка, когда они со Стирлингом, попав под дождь, быстро возвращались из банка в его агентство. – Воображаю, как он взбесится!

– Вот поэтому-то я и хочу, чтобы ты улетела в Англию как можно скорее. До бала с принцессой Дианой еще десять дней, а как бы было хорошо, если б он проходил, скажем, завтра! Я вздохну с облегчением, когда ты сядешь в самолет и перелетишь через Атлантику. А из Англии ты, возможно, отправишься в Париж. Я сейчас как раз выбиваю для тебя задание. Заодно и развеешься.

Ребекка задумчиво хмыкнула:

– Интересно, каков будет его следующий шаг?

Стирлинг пожал плечами:

– Бог его знает… Но лучше уж тебе не проверять это на своей шкуре. Хочу, чтобы ты сегодня же переехала ко мне. Нет, Ребекка! – быстро добавил он, увидев, что она хочет возразить. – Я не позволю тебе вернуться в твою квартиру! Как только они поймут, что с негативами их надули, они могут такое устроить!.. – Темные глаза Стирлинга сердито сверкали. – Ты понимаешь, что по улицам Нью-Йорка свободно разгуливает убийца?! Убийца, который только и ждет возможности, чтобы тебя прикончить!

Ребекка зябко повела плечами.

– Зачем ты так? Не преувеличивай, Стирлинг, – тихо проговорила она, боясь, что голос может выдать ее.

– Я ничего не преувеличиваю, дорогая. У тебя есть фотография человека, который убил Мариссу Монтклер. Фотография к тому же прямо с места преступления. И если бы полиция поверила тебе, его со временем поймали бы по этой фотографии. Поэтому неудивительно, что он так хочет изъять ее у тебя. И ради этого ни перед чем не остановится. Он захочет избавиться и от фотографии, и от человека, который может его опознать. То есть от тебя.

Ребекка надолго погрузилась в тяжелое молчание. Стирлинг уверяет, что ей небезопасно оставаться в квартире, но он не понимает одной простой вещи: если все так, как он говорит, то ей небезопасно оставаться вообще на планете Земля.

Когда желтое такси свернуло к обочине дороги, плеснув в ноги Карен грязью, она этого даже не заметила. Тот факт, что она-таки нашла машину и что до назначенного часа было еще пятнадцать минут в запасе, означал, что у нее есть надежда добраться до почты вовремя.

– Угол и Тридцать первой и Восьмой, – сказала она шоферу, садясь на заднее сиденье. С нее текло так, как будто ее обдали ведром воды. Под ногами сразу же образовалась лужица. – Только побыстрее, я очень спешу!

Шофер-латиноамериканец гневно всплеснул руками.

– Опять двадцать пять! Как я могу ехать быстро в этой чертовой пробке, интересно знать?! Сегодня на дороге просто ужас какой-то творится! Вы что, не видите? Не движение, а… – Он выругался. – Спасибо, если еще хоть с места сдвинемся!

– Мне нужно попасть на почту к двенадцати! – взмолилась Карен. – Может, как-нибудь срежем, а? Объедем?

Шофер нетерпеливо и зло переключил передачу, и машина резко дернулась вперед.

– Я с самого утра торчу под этим уродским дождем, на этих уродских улицах! – вскричал он. – А что мне за это? Всем плевать! Все только и требуют, чтобы я пошевеливался! Ничего себе!

Карен решила промолчать, от греха подальше. Она стала смотреть в окно на прохожих, которые торопливо шли по своим делам, подняв воротники. Под дождем, под резкими порывами холодного ветра… Мокрые полы плащей и пальто хлестали их по ногам, ботинки месили грязь, лица были мрачны.

Однако шофер расценил это молчание как несогласие с ним. Он нервно втопил педаль газа, и машина, резко дернувшись, влилась в общий поток на дороге. Карен, не ожидавшая этого, сильно ударилась спиной о пластиковое сиденье, обтянутое тканью с узором в виде шкуры леопарда.

– Ну что мне теперь делать? – опять заворчал шофер.

«Господи, да что же ему неймется-то все?» – подумала несчастная Карен.

– Нет, я вас спрашиваю! Куда ни плюнь – повсюду машины. Весь этот вонючий город набит ими под самую завязку! Вы поймите: их слишком много! Слишком! Надо запретить им всем лезть в центр Нью-Йорка! Ха! Ну и куда прикажете сворачивать, а? Где объезжать? Вы хотели, чтобы я как-нибудь срезал угол? Ну так предлагайте, предлагайте! А, не знаете! Тогда какого черта торопите?!

Он резко вывернул баранку вправо, и они выехали на Сорок восьмую улицу. Карен нервно сверилась с часами. До двенадцати оставалось еще десять минут. До мало-мальски свободного места в самом центре города им еще предстояло пересечь Шестую авеню. Уложатся ли они в десять минут?

Проклиная себя в душе за то, что не догадалась заказать машину заранее, Карен сидела хмурая и молчаливая, рассеянно прислушиваясь к истеричной шоферской брехне. А тот все-таки пытался ехать. Бросал машину то вправо, то влево, обгонял, тормозил, останавливался и снова срывался с места.

«Ребекка меня убьет, если я не успею вовремя. И будет права, – думала Карен. – Ведь это наш единственный шанс узнать, кто расправился с Мариссой».

Ребекка заказала себе машину заблаговременно. В одиннадцать пятнадцать та забрала ее от крыльца агентства Стирлинга. И только тут Ребекка начала беспокоиться за Карен. Доберется ли подруга до почты в такой паршивый день? Хорошо зная Карен, Ребекка не тешила себя напрасной надеждой, что соседка тоже догадалась заказать машину заранее. Несмотря на то что дождь лил с раннего утра и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, что на дорогах неизбежно возникнут проблемы. Метро? Да чтобы Карен – и вдруг полезла в метро? Ну нет. Ребекка сразу выбросила эту мысль из головы. Метро для самостоятельных людей, а Карен таковой не являлась. Она всегда целиком зависела от своих приятелей, которые заботились о ней и всегда сами отвозили ее, куда ей было надо.

Ребекка покачала головой. Может быть, вообще не стоило подключать к этому делу Карен? Но она сделала это, во-первых, потому, что соседка и так уже была в курсе всего, а во-вторых, потому, что убийца вряд ли мог узнать ее. Но Карен была уж больно ненадежна. Сейчас все ее мысли о новом дружке. Не исключено, что она напрочь забыла о почте.

Машина ползла, как черепаха, по Седьмой авеню. Ребекка тихо сидела на заднем сиденье, судорожно сжимая в руках коричневый бумажный пакет. Ей становилось не по себе от осознания того, что вскоре этот пакет перейдет в руки человека с безжалостным, металлическим голосом… А немного погодя он поймет, что его обманули и всучили ему не ту пленку.

Подавшись всем телом вперед, она обратилась к шоферу:

– Вы не подождете меня у крыльца почты? Я туда буквально на минуту.

Он покачал головой:

– Ждать мне никто не позволит. Около «Пенн» все время ошивается много полицейских. Там вообще нельзя останавливаться.

– Может быть, вы тогда завернете за угол, а потом вернетесь? Обещаю, я недолго.

Шофер пожал плечами. На почте всегда очереди. Эта леди – большая оптимистка, если думает, что быстро выйдет оттуда.

– Хорошо, – наконец неохотно буркнул он. – Я сверну в переулок. А где вас потом захватить? И когда?

Ребекка задумалась.

– Черт! – воскликнула она.

Они же с Карен договорились встретиться затем у газетного киоска перед станцией «Пенн»! Но кто мог предвидеть этот дождь и эти пробки? После почты ей придется перебежать на противоположную сторону улицы к станции и ждать Карен. Когда она явится, неизвестно…

– Простите, – виноватым тоном сказала она. – Я тут вспомнила… Мне бы очень хотелось, чтобы вы отвезли меня туда же, где и взяли, но на обратном пути я хотела еще заскочить в Рокфеллеровский центр. Так что…

Наконец впереди показалось широкое и внушительное здание почты. «Человек, убивший Мариссу, может войти сюда в любую минуту, – подумала Ребекка, чувствуя, как внутри у нее все сжалось. – Или он уже там».

Карен, споткнувшись, ступила на первую скользкую ступеньку крыльца. Она шла, втянув голову в плечи. Плащ облепил ее, как мокрая тряпка. С нее текло так, словно она только что искупалась во всей одежде. Каждый шаг сопровождался противными хлюпающими звуками. С хорошими туфлями можно было уже распрощаться. Раскрывать зонтик не имело смысла. По улице гулял жуткий ветер, который сломал бы его в первую же секунду. И потом она и так уже была вся мокрая. Волосы липкими прядями падали на лицо. Подняв на мгновение глаза, она обрадовалась. Ребекка шла впереди нее на несколько ступенек. Вот она добралась доверху и скрылась в дверях огромного здания. Карен нервно оглянулась по сторонам. За ними как будто не следили. Она почти успокоилась. Действительно, надо было быть воистину гением сыска, чтобы как-то связать ее в тот момент с Ребеккой.

Карен вошла в мрачный зал с серыми стенами и высоким потолком. Действовали только два окошка, к которым тянулись две длинные очереди промокших людей, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу в ожидании, когда их обслужат. Справа и слева были две стойки, на которых можно было составить текст телеграммы. Карен вновь увидела Ребекку. Соседка сразу же направилась к правой стойке. Карен пристроилась в «хвост» одной из очередей и вновь оглянулась. Ребекка уже быстро шла обратно, не глядя по сторонам. На конторке, справа от входа в зал, лежал коричневый бумажный пакет, в каких носят пончики и гамбургеры.

Очередь двинулась на пару Шагов вперед. Карен насторожилась. К стойке подошла какая-то женщина, что-то написала на листке бумаги и ушла. Коричневый пакет лежал на прежнем месте. Затем к конторке подпрыгивающей походкой подошли два подростка и, облокотившись на нее (у самого пакета), повели оживленный разговор. Один достал из кармана листок бумаги и сверился с ним. Второй же извлек несколько монет и стал их пересчитывать. Потом оба вдруг по-идиотски рассмеялись и ушли в конец той очереди, откуда за ними наблюдала Карен. Коричневый пакет по-прежнему лежал на месте.

Быстро продвигаясь вперед вместе с очередью, Карен не спускала с него глаз. Напряжение в ней все возрастало. В тепле от ее мокрого плаща пошел пар, окутав ее неприятным запахом. Перед ней стояли теперь только два человека. Она молила Бога, чтобы он задержал их. Будет обидно, если очередь пройдет, а убийца так и не появится. Что ей тогда делать? Просто шляться по залу? Ха! Ничего глупее и придумать нельзя…