Текст книги "Влечения"

Автор книги: Юна-Мари Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Дженни нервно теребила на пальце печатку. Она надолго погрузилась в задумчивое молчание. И Ребекка, допивая кофе, решила сменить тему разговора до прихода сэра Эдварда. Дочь явно была безраздельно предана отцу и вряд ли согласилась бы обсуждать сэра Эдварда в его отсутствие.

– Надолго прилетели сюда? – приветливо улыбнувшись, спросила Ребекка. – Часто вообще бываете в Нью-Йорке?

Дженни облегченно вздохнула и начала увлеченно рассказывать о своих поездках в Америку.

– Я бы хотела пожить здесь какое-то время, – призналась она в конце. – Но мама и слышать об этом не желает. Она боится, что я тут совсем не встречу женихов.

Ребекка рассмеялась:

– А когда я уезжала в Нью-Йорк, моя мама, напротив, боялась, что у меня здесь от женихов отбоя не будет. Она не хотела, чтобы я сразу же выскочила замуж, не подумав о карьере и не узнав толком жизни.

– Правда? – На лице Дженни отразилось неподдельное удивление. – А моя мама ждет не дождется, когда же я наконец выйду замуж… при условии, конечно, что кандидатура жениха получит ее одобрение.

– Чем вы занимаетесь?

– Я работаю воспитательницей в детском саду при частной женской гимназии в Лондоне, – ответила Дженни. – Я люблю детей, и мне эта работа не в тягость. Но если честно, хотелось бы попробовать что-нибудь другое. Для разнообразия. Возможно, папе удастся пристроить меня в свой трест на какую-нибудь должность. Как вы считаете?

Ребекка всегда с неодобрением относилась к «блату», но от ответа на неудобный вопрос Дженни ее спас вернувшийся с работы сэр Эдвард, который быстрым шагом вошел в комнату. Ребекка тут же отметила про себя, как сильно он сдал за последние дни. Под глазами набрякли мешки, усталое лицо приобрело желтовато-серый оттенок. Он учтиво поприветствовал Ребекку, но от нее не укрылось, как дрожал его голос. Она поняла, что этому человеку сейчас очень и очень нелегко.

– Папа, как славно, что ты пришел так рано! – воскликнула Дженни и словно маленькая бросилась целовать отца.

Он потрепал ее по плечу, но тут же скользнул острым взглядом по комнате и чуть расслабился, лишь наткнувшись глазами на столик в углу, заставленный бутылками.

– Выпьете чего-нибудь, дорогая? – обратился он к Ребекке.

– Нет, благодарю.

– Ты, конечно, не будешь, Дженни? – заметил он, наполняя себе стакан.

Дженни с сомнением покосилась на виски.

– Нет, папа. Мне еще рано для этого.

Сэр Эдвард вернулся со стаканом к камину и тяжело опустился на стул.

– Простите… – начала Ребекка, – мне очень неловко беспокоить вас, но дело, на мой взгляд, важное.

Она потянулась к конверту «Кодак».

– А что такое? – спросил сэр Эдвард.

– Папа… – встревоженным голосом проговорила Дженни. – Вот Ребекка считает, что твою подругу Мариссу… ой, то есть Трейси… убили.

Выражение лица сэра Эдварда изменилось, и после небольшой паузы он сказал:

– Я так не считаю.

Однако Ребекка не заметила в его голосе искренней убежденности. И Дженни тоже.

– Но ты… ты не уверен, папа? – пораженно прошептала она.

– Меня не было в комнате, когда это произошло… Вы что-то собираетесь показать мне, дорогая? – почти раздраженно обратился он к Ребекке.

Та передала ему интересовавший ее снимок:

– Хотела спросить, знаете ли вы этого человека? Вы приглашали его на свой вечер в каком-нибудь качестве? В качестве официанта, например? И вообще вы его когда-нибудь прежде видели?

Сэр Эдвард качнул головой:

– Представления не имею, кто это такой. А что?

Ребекка вновь, в который уже раз, объяснила причину своих сомнений, закончив рассказом о том, как взломали ее квартиру.

– Убийца Мариссы знал, что я могла сфотографировать его. Поэтому-то он и влез ко мне домой в мое отсутствие, рассчитывая изъять пленку.

– Понимаю, – медленно проговорил сэр Эдвард, задумчиво барабаня пальцем по ноге.

Ребекка посмотрела ему прямо в глаза:

– Что говорила вам Марисса за минуту до своей гибели?

Он обратил на нее несчастный, исполненный боли взгляд:

– Не помню. Ничего не помню, только… только…

– Что?

– Я в последние дни много думал над этим и вот что решил… А не была ли она шпионкой?

Ребекка и Дженни потрясенно уставились на него.

– Шпионкой? – вскричала Дженни.

– Что вас навело на эту мысль? – гораздо спокойнее поинтересовалась Ребекка.

– Она мне говорила что-то про шпиона. То ли «здесь шпион», то ли… Ах, черт! Вылетело из головы! Да… дорого бы я дал за то, чтобы вспомнить, что она мне тогда сказала… – Сэр Эдвард залпом осушил стакан и вновь отправился к столику с бутылками.

– Шпионка, которая слишком много знала? Так, что ли? – сказала ему в спину Ребекка.

Дженни пораженно качала головой:

– Тогда почему все говорят, что это был несчастный случай? Даже в газетах написали, что она сама потеряла равновесие на скользком полу и выпала. И, по словам Ребекки, такого же мнения придерживаются и в полиции!

Ребекка утвердительно кивнула:

– Верно. Но тут явно что-то не сходится.

Сэр Эдвард вернулся к ним с новым стаканом. На лице его появилось неловкое смущение.

– Ну… в ту ночь всем распоряжался здесь Брайан Норрис. Я не мог. Я был в таком состоянии после того, как это стряслось… И вот Брайан решил, что для компании – ну вы понимаете, – будет лучше, если мы замнем скандал и представим все как трагическую гибель.

У Ребекки глаза полезли на лоб. Она с самого начала знала, какую игру поведет Брайан Норрис, но известие о том, что и сэр Эдвард принял в ней какое-то участие, просто ужаснуло ее.

– Но скандал уже есть! – проговорила она.

– Я знаю. Но подумайте, как все могло бы обернуться, если бы выяснилось, что ее убили или что она покончила с собой!

– А как же быть с убийцей? Позволить ему разгуливать на свободе только потому, что нам удобнее не замечать его? – с сарказмом спросила Ребекка.

– Что я могу? Без неопровержимых улик и доказательств того, что это было именно убийство, нет смысла строить догадки. Главное, что полицию удовлетворила версия о несчастном случае. По-моему, пусть все так и остается. – Допив виски, он тупо уставился в пустой стакан. – Мариссу уже не вернешь, не так ли?

Когда спустя несколько минут Ребекка покидала эту злосчастную квартиру, ее вдруг осенило. Почему полиция не отнеслась к ней серьезно? Почему они отказались принять ее гипотезу в качестве версии? А потому, что кто-то подкупил полицейских, чтобы они свернули расследование. И этим «кто-то» был либо Брайан Норрис, либо сэр Эдвард собственной персоной.

Стирлинг хитровато взглянул на Ребекку поверх бокала с красным вином.

– Ну, и как продвигается ваше расследование, мистер Шерлок Холмс? – поинтересовался он с улыбкой.

Ребекка фыркнула, с удовольствием вытянувшись на обтянутой бежевой замшей софе, стоявшей посреди комнаты. Свет, затененный охровыми абажурами, отбрасывал на ее волосы и зеленый свитер чудесные блики. Не удержавшись, Стирлинг наклонился и нежно поцеловал ее в полураскрытые губы. Никогда еще Ребекка не казалась ему такой желанной.

– Я должна докопаться до истины, – сказала она. – Сэр Эдвард ищет легких путей и потому вцепился в версию о несчастном случае. Но я не из таких.

– Ты, конечно, права, – согласился Стирлинг. – Однако я все-таки очень хотел бы, чтобы ты пожила у меня. По крайней мере какое-то время.

Она приложила к его губам свой тонкий наманикюренный пальчик с розовым красивым ноготком.

– Ты прекрасно знаешь, что я не поддамся на твои уговоры, – тихо проговорила Ребекка. – С какой стати я должна спасаться бегством из собственной квартиры? Прятаться где-то? Я свободная, независимая женщина, которая вполне может о себе позаботиться.

Стирлинг улыбнулся:

– Тем хуже для меня. – Он вновь поцеловал ее и ласково коснулся рукой ее мягких длинных волос.

Чувственно прикрыв глаза, Ребекка развела ноги, устроилась на софе поудобнее и обвила руками шею Стирлинга.

– Но ты можешь убедить меня кое в чем другом, милый, – с улыбкой прошептала она.

– В чем же?

– Я, пожалуй, могла бы задержаться у тебя сегодня.

Вместо ответа он крепко обнял ее и вновь поцеловал. Она перекатилась и оказалась на нем. Их ноги тесно переплелись.

– Теперь не убежишь, – с улыбкой заметил он. – Ты моя пленница и будешь делать все, что я тебе прикажу.

Ребекка перестала опираться руками о софу и легла на него всем телом.

– Ну и превосходно, – промурлыкала она. – Мне это как раз подходит. Только ты сам все сделай, а я устала…

Тихо рассмеявшись, он перекатился на софе, не отпуская ее и увлекая за собой.

– А что мне сегодня разрешается?

– Все, что хочешь… – мечтательно отозвалась Ребекка.

Стирлинг стал неспешно раздевать ее, открыв сначала кремовые плечи, затем красивые груди с розовыми сосками… Снимая с нее одежду предмет за предметом, он медленно покрывал постепенно обнажавшееся тело поцелуями. Мало-помалу Ребекка и сама завелась. Отвечая на его легкие ласки, она запустела руки в его густые вьющиеся волосы.

– Я хочу тебя, – прошептала она томно.

Наконец он раздел ее до конца и быстро разоблачился сам. Абажуры отбрасывали на их нагие тела мягкие, теплые блики янтарного цвета. Они неторопливо ласкали друг друга, продлевая прелюдию, но уже чувствуя разгоравшийся между ними огонь страсти. Затем Стирлинг возлег на нее сверху.

– Боже, как я тебя люблю!.. – хрипло сказал он.

– Стирлинг, – отозвалась она, окатив его исполненным нежности взглядом своих темных глаз. – О, Стирлинг, я тебя тоже люблю…

Она притянула его к себе за шею в ту минуту, когда он вошел в нее. Они прижались друг к другу так тесно, что, казалось, умерли бы, если бы кто-нибудь их сейчас разлучил. Движения их, поначалу неторопливые и размеренные, все ускорялись, становясь все более резкими и настойчивыми. И наконец он ворвался огненным вихрем в самую ее душу и остался там, когда вместе с его последним толчком она кончила, бессвязно выкрикивая его имя снова и снова…

Над Манхэттеном еще не рассвело, когда сэр Эдвард отправился на работу. С тех самых пор, как «это» случилось (он старался не думать, что именно, чтобы не мучить свое и без того истерзанное сердце), он каждое утро уходил на работу ни свет ни заря, стремясь найти в этом свое единственное спасение от помешательства. На протяжении всей жизни любимая работа была той отдушиной, которая помогала ему преодолеть различные невзгоды и трудности, перенести психологические потрясения, каковых у него хватало. На работе он пережил и развод, и разлуку с детьми, и даже ностальгию, которая мучила его в первые годы после того, как десять лет назад, во время печально известной «черной зимы» (лейбористское правительство тогда ввергло страну в пучину тяжелого экономического кризиса), он вынужден был перевести дела своего треста «Толлемах» из Англии в Нью-Йорк. Но он до сих пор скучал по зеленой английской весне, когда деревья покрываются нежными почками, когда звенят мокрые от росы колокольчики и появляются желтые огоньки первоцвета.

Харвей ждал его на тротуаре перед «линкольном». Быстро и настороженно оглянувшись по сторонам и не заметив в серой тени раннего утра ни злосчастных репортеров, ни вездесущих фотокорреспондентов, сэр Эдвард торопливо сел в машину. Через несколько секунд покрышки взвизгнули на асфальте, и «линкольн» влился в уже оживленное дорожное движение на Парк-авеню.

Впереди был целый день, наполненный совещаниями и деловыми встречами. Глядя в окно на унылые улицы, которые начинали постепенно заполняться спешащими на работу прохожими, сэр Эдвард пытался сосредоточиться на работе. Сегодня или в ближайшее время ему предстояло принять несколько важных решений. Во-первых, «Фалькон машин тулс», одна из семнадцати промышленных компаний, которыми трест владел в Соединенных Штатах, несла крупные убытки. Во-вторых, необходимо было расширить производство на «Форевер Бэттериз инк.». В-третьих, «Коронет семент» страдала от недостаточных капиталовложений, что также требовало компетентного вмешательства… А Марисса лежала мертвая под окнами его квартиры.

Здание треста еще пустовало, когда сэр Эдвард появился в нем. Лишь охранники поприветствовали его, как только он быстро зашел в кабину служебного лифта и нажал кнопку с цифрой «10». Поднявшись наверх и выйдя в коридор, сэр Эдвард так же торопливо двинулся к себе в кабинет. Элсбет, его секретарь, еще не пришла, поэтому он сам захватил по дороге с ее стола кипу бумаг, намереваясь в спокойной обстановке без помех ознакомиться с ними.

Сев за свой рабочий стол, он принялся за документы. Сначала шел отчет строительного филиала треста, потом аудиторская оценка одного химического завода из Огайо, затем план возведения нового автозавода около Филадельфии, наконец, финансовые прогнозы и выкладки, предполагаемый уровень роста и продаж… И милое, милое, милое лицо Мариссы в те минуты, когда они занимались любовью.

Глухо застонав, он порывисто вышел из-за стола и направился к бару, находившемуся в углу кабинета. Вынув бутылку виски, которую держал для посетителей, сэр Эдвард плеснул себе немного в высокий стакан и залпом осушил его, не сводя глаз с двери. Затем сверился со своими часами. Восемь ноль-ноль. Он понял, что превращается в алкоголика. И ничего не может с этим поделать. Выпивка помогала ему в эти дни выжить. Марисса… Беззвучно повторяя ее имя снова и снова, он вернулся к столу и тяжело опустился в свое кресло.

Сэр Эдвард молча уставился в одну точку невидящим взглядом. Наконец виски согрело кровь, чуть затуманило сознание, и ему стало немного легче.

Когда на работу пришла Элсбет, она первым делом заглянула к сэру Эдварду и увидела, что он строгим голосом наговаривает деловые письма на диктофон. К этой минуте он уже немало сделал, и Элсбет заметила своей помощнице, что сегодня их босс выглядит, пожалуй, получше и держится молодцом. А ровно в десять часов он вошел в зал заседаний и, как всегда, учтиво поприветствовал собравшийся там совет директоров в составе девяти человек, а также всех их заместителей и восемь других высокопоставленных сотрудников треста. Ему отвечали столь же тепло и вежливо. Он всегда был «популярным боссом», но теперь к их искреннему дружескому расположению примешивалось еще и любопытство. Им было интересно знать, что чувствует человек, оказавшийся вдруг в самом эпицентре грандиозного скандала.

– Итак, начнем? – предложил сэр Эдвард, заняв свое привычное место во главе длинного полированного конференц-стола.

Брайан Норрис, всегда сидевший от него по правую руку, излучал сегодня редкое довольство собой и самоуверенность. Ему казалось, что он окончательно разобрался с очень неприятным инцидентом, грозившим обернуться для компании большими проблемами, со свойственным ему хладнокровием. Уберег от позора деловую и человеческую репутацию своего босса. Да, как ни крути, а сэр Эдвард благодаря ему вышел из этой щекотливой ситуации с достоинством. Версия о трагической гибели – вот где крылась причина успеха. Особенно приятно Норрису было сознавать, что вся эта история не отразилась на курсе акций треста «Толлемах». На следующий день после происшедшего, когда газеты вышли с первыми крикливыми заголовками, он упал на несколько пунктов, но затем вновь поднялся и стабилизировался. Брайан считал, что худшее позади.

Теперь же все внимание Брайана было отдано работе, и он буравил взглядом лежавшую перед ним повестку дня. Он прошел в бизнесе слишком долгий путь и не собирался сдавать своих позиций. В конце концов он еще не достиг своей заветной цели: стать очень богатым и очень влиятельным и, возможно, преемником Эдварда на посту босса.

– Мистер президент, – проговорил он, когда совещание подошло к концу и сэр Эдвард попросил задавать вопросы, – директора поручили мне узнать у вас, какие очередные активы в виде новых компаний мы с вами намерены приобрести?

– Пока никаких.

Брайан удивленно вздернул брови:

– То есть как это никаких?

– Очень просто, никаких, – ровным голосом ответил сэр Эдвард. – Наш бизнес зиждется на скупке чужих компаний, но сейчас у нас неблагоприятный момент. После «черного понедельника» в прошлом месяце ситуация, на мой взгляд, изменилась кардинальным образом. Цены взлетели до поднебесных высот. Компании банкротятся одна за другой повсюду, и на сегодняшний день мы имеем жуткий, разрушительный эффект домино. Наша задача заключается в том, чтобы сохранить то, что есть, и по возможности добиваться прибыли как здесь, так и в Соединенном Королевстве.

– Не могу согласиться, – упорствовал Брайан, и сэр Эдвард заметил, что несколько директоров в знак одобрения закивали. – Мы сделали себе имя на стабильном росте курса наших акций за счет скупки новых компаний. Я не спорю, нам не всегда улыбалась удача, но все-таки большинство членов треста расцветают под нашим крылом и начинают приносить хорошую прибыль.

– Верно, но скупка ради скупки – это не выход! – раздраженно бросил ему сэр Эдвард.

Совещание было закончено, однако его участники постановили собраться сегодня еще раз. Сэр Эдвард, мрачный как туча, быстро вернулся к себе в кабинет. Какого черта Брайану нужно? Он же знал главный принцип треста: «Не уверен – не обгоняй!» И тем не менее бросил президенту вызов открыто – при всех. Мало того: кое-кто с ним, похоже, был согласен. Неужели Брайан заметил трещину в доспехах своего босса и решил попытаться втиснуть туда копье? Да уж… Честолюбие этого коротышки не стоит недооценивать.

Сэр Эдвард поднял глаза на вошедшую в кабинет Элсбет. Вид у нее был взволнованный.

– Прошу прощения, но в приемной человек, который категорически настаивает на встрече с вами по личному вопросу. Я сказала ему, что вы сейчас заняты, но он слышать ничего не желает. Говорит, что дело его чрезвычайной важности. Я хотела записать его на прием к вам по всем правилам, а он твердит, что должен увидеться немедленно. Я уж не знаю, что с ним делать! – Она расстроенно вздохнула и обернулась, словно боясь, что незваный гость ворвется в кабинет без приглашения.

– Кто такой?

Она опустила глаза на визитку, которую держала в руке.

– Некий мистер Майк Уилсон из нотариальной конторы «Лоусон, Мартин и Грант». Что мне передать ему, сэр? Он специально ради встречи с вами прилетел из самой Англии.

У сэра Эдварда мгновенно возникло нехорошее предчувствие, что этот визит как-то связан с гибелью Мариссы. Однако он ничем не выдал себя перед своей секретаршей и спокойно проговорил:

– Пропустите его ко мне, Элсбет.

Спустя полминуты в кабинет влетел маленький, сухой человечек, на нездоровом лице которого застыла льстивая, заискивающая улыбочка. Прядь жидких волос не могла скрыть блестящей лысины. Какой-то странной, подпрыгивающей походкой он быстро пробежал по зеленому ковру к столу президента треста и всплеснул руками. Сэр Эдвард сразу же заметил его желтые от никотина пальцы.

– Как я рад вас видеть! – елейно воскликнул Майк Уилсон.

Сэр Эдвард скользнул взглядом по дешевому костюму и полиэстровой рубашке посетителя и опустил глаза на визитку, которую передала ему Элсбет. Он давно уже не жил в Англии, но не забыл еще распространенного на берегах туманного Альбиона правила, которое гласило, что адрес человека, будь то рабочий или домашний – все равно, может сказать о самом человеке гораздо больше, чем многое другое. Контора «Лоусон, Мартин и Грант» размещалась в восточном Лондоне. Сэр Эдвард слегка поморщился. Он уделил бы этому Майку Уилсону заметно больше внимания, если бы его компания имела офис где-нибудь в Мэйфере или Белгравии.

– Доброе утро, – вежливо проговорил он. – Чем я могу помочь вам?

Майк Уилсон без приглашения плюхнулся в одно из кожаных кресел и расстегнул свой помятый портфель.

– Я представляю интересы мистера и миссис Хэндфорд, родителей несчастной Трейси Хэндфорд, которую вы, конечно, хорошо знали…

При этом он хамски подмигнул сэру Эдварду, словно давая понять, что знает какую-то его сокровенную тайну. Президент треста «Толлемах» ответил на эту оскорбительную выходку холодным взглядом.

– В настоящий момент они пребывают в сильнейшем расстройстве… Она была их единственным ребенком… Это стало для стариков ужасным потрясением… О ее гибели они узнали только из газет… Их никто ни о чем не поставил в известность раньше… – Майк тараторил без умолку, будто готовил почву для какого-то важного заявления. – Это пожилые люди, вы понимаете, которые трудились всю свою жизнь, ничего не жалея для…

Сэр Эдвард сидел неподвижно, глядя на Майка Уилсона ледяными глазами. Это явно нервировало посетителя, который привык к тому, что слушатели реагируют на его слова.

– …и я пришел выяснить, знаете ли вы, где находятся теперь деньги Трейси? – подытожил он наконец.

– Не имею ни малейшего представления. Да и почему вы меня об этом спрашиваете? – ровным голосом произнес сэр Эдвард. – Я не имел к ее деньгам никакого отношения. Она не нанимала меня в казначеи.

Майк растерянно замолчал. Он вдруг подумал, что может лишиться своих комиссионных, и это заставило его вновь броситься в бой:

– Я понимаю… я все прекрасно понимаю… Но вы же должны знать, где она держала деньги! Составляла ли она завещание? Имелись ли у нее акции или другие ценные бумаги?

– Какая наглость! – возмущенно проговорил сэр Эдвард. – Так, ну-ка вон отсюда, милейший! Как вы вообще посмели прийти ко мне с этим?!

Майк нервно потер руки и обеспокоенно огляделся по сторонам.

– Но, сэр Эдвард, по крайней мере дайте мне высказаться. Я ведь не по собственной прихоти лезу во все эти дела. Меня направили, точнее сказать, уполномочили! Я представляю интересы семьи несчастной девушки. Неужели вы откажете безутешным родителям в том, что по праву принадлежит теперь им, и только им? А к вам я пришел, потому что вы были близки с Трейси! Родни у нее в Штатах не было. У нее никого не было, кроме вас! Вполне возможно, что ее счета сейчас заморожены. С этим мы, конечно, разберемся… но важно выяснить, где они, эти счета, находятся, понимаете?

– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь. – С этими словами сэр Эдвард поднялся из-за стола, давая понять, что беседа окончена. – Я никогда не интересовался финансами Мариссы, то есть я хотел сказать Трейси… Это все были ее дела. А теперь будьте так любезны, покиньте этот кабинет.

– Минуточку! – вскричал Майк обиженно и раздраженно. – Не для того я перелетел через весь океан, чтобы меня вот так просто отбрили! Что мне передать ее родителям? Послушайте… послушайте, может быть, вы по крайней мере согласитесь частично компенсировать им их потерю, а? Ну, дадите авансом энную сумму, пока мы будем оценивать ее имущество и состояние…

Голубые глаза сэра Эдварда сверкнули яростью, но он произнес, по-прежнему не повышая голоса:

– Я сказал: вон отсюда! И больше носа сюда не показывайте. Я не ответствен за Мариссу. Уходите, иначе я буду вынужден вызвать полицию, и вас арестуют!

Майк отшатнулся, окончательно осознав, что потерпел временное поражение. Отчаяние заставило его прибегнуть к другой тактике.

– Послушайте, сэр Эдвард, я всего лишь выполняю свою работу. Чем скорее я решу вопрос с ее деньгами, тем раньше я вернусь в Лондон. Ну подумайте, наверняка она вам что-нибудь рассказывала…

Сэр Эдвард, больше не обращая на него внимания, вышел из кабинета в приемную.

– Элсбет, – позвал он. – Вызовите охрану, я прошу вас.

– Хорошо, хорошо, я ухожу! – Майк вскочил с кресла, на ходу пытаясь застегнуть свой портфель. Прядь жиденьких волос съехала с лысины и почти закрыла ему один глаз. Пробегая мимо сэра Эдварда к двери, он ядовито выкрикнул: – Но учтите, родители Трейси подадут на вас в суд за преступную небрежность и потребуют возмещения ущерба! Открывать окно на четырнадцатом этаже, из которого тут же вываливается человек, – хорошенькая новость! Это подсудное дело, так и знайте! Будьте покойны, вы еще о нас услышите!

Стирлинг проснулся чуть свет и осторожно поднялся с кровати, чтобы не потревожить Ребекку. Он принял душ, приготовил тосты и кофе и внес все это на подносе в спальню. Ребекка как раз шевельнулась и, зевнув, открыла глаза.

– Привет, дорогая, – мягко проговорил Стирлинг. – Как насчет того, чтобы позавтракать?

Ребекка перекатилась на спину и улыбнулась, увидев перед собой поднос.

– Ого! Ты всех своих гостей обслуживаешь по высшему разряду, милый?

Он поставил поднос на постель и сел рядом с ней.

– Только самых дорогих.

Стирлинг поцеловал ее в плечо и шею.

– Что у тебя сегодня?

Она вновь откинулась на подушки, жуя хрустящий тост.

– В одиннадцать должна снимать президента японской «Ямамото» для «Ньюсуика».

Стирлинг легонько хлопнул себя ладонью по лбу.

– Точно! Совсем вылетело из головы! Наделай побольше снимков и черно-белых, и в цвете, потому что после того как «Ньюсуик» выберет, что ему больше понравится, остальные тоже пригодятся. Охотники найдутся.

– Само собой, сделаю.

– Мне сегодня рано в офис. Проживешь без меня денек?

Ребекка бросила на него возмущенный взгляд.

– То есть?! Что ты имеешь в виду?! Нет, загнусь! – Она потянулась. – Заброшу в середине дня к тебе пленки, а потом схожу в магазин и прикуплю что-нибудь, чем мы сегодня с тобой будем ужинать. Но уже у меня в квартире!

– Ты хочешь сказать, что сама приготовишь? – изумленно воскликнул Стирлинг. Обычно они ужинали в маленьких бистро или ресторанчиках. В готовке Ребекка была явно не сильна. – И что же ты собираешься купить?

Она пожала плечами:

– Цыпленка или кусок мяса. Ну овощи само собой. Не знаю, что ты пристал ко мне?! Куплю все, что смогу сварить или пожарить.

– А фрукты? – капризно воскликнул Стирлинг.

– Будут тебе фрукты. И сыр, кстати.

Он заулыбался:

– Великолепно! Ты, конечно, не шеф-повар, но, может, что-нибудь путное и выйдет.

– Смейся, смейся, дурачок! Я мастерица на все руки! – Тут она сделала паузу и, наморщив носик, предложила: – А может, действительно закажем из ресторана, а?

– Так и быть, мы будем ужинать в «Костелло», – сказал Стирлинг. – Ладно, побегу. Нельзя опаздывать. – Он поцеловал ее в губы, но не смог сразу уйти и поцеловал вторично, уже смакуя поцелуй подольше. – А черт, никуда не хочу уходить! Хочу…

Она приложила пальчик к его губам.

– Только не утром! Может, к вечеру.

Он снова ее поцеловал.

– Буду ждать с нетерпением.

Когда Стирлинг ушел, Ребекка, никуда не торопясь, сходила в душ, проверила, хватает ли у нее сегодня пленки, и уже собиралась уходить, как вдруг зазвонил телефон. Хмыкнув, она пересекла залитую ярким зимним солнцем гостиную и сняла трубку.

– Привет! Только не говори, что ты передумал и все-таки решил взвалить ужин на меня! – сказала она сразу.

Ответ, раздавшийся на том конце провода, заставил ее смертельно побледнеть и судорожно вцепиться в телефонную трубку.

– Мне нужны негативы. – Голос был какой-то металлический, как у роботов в детских мультиках. – Делай, что тебе говорят, если не хочешь кончить, как Марисса Монтклер, ясно?

– Кто это?! – вскричала Ребекка.

– Захвати негативы тех снимков, которые ты делала на Новый год, и я скажу, куда их отослать.

В трубке раздался щелчок, после чего зазвучали частые гудки. Потрясенная, Ребекка еще несколько минут молча простояла перед телефоном с трубкой в руке. Больше всего ее испугало осознание того, что звонивший, несомненно, следил за каждым ее шагом. Иначе как бы он узнал, что сегодня утром она проснулась не у себя дома, а у Стирлинга? Звонок также показал, что кто-то действительно охотился за ее негативами и убийство Мариссы было напрямую связано с разнесенной вдребезги проявочной у нее на квартире.

Ребекка судорожно перевела дыхание и посмотрела на часы. Она решила, что как только закончит работать с мистером Ватанабе, тут же отправится в полицейский участок и расскажет там об этом звонке. И на сей раз она должна сделать все, чтобы ей поверили, поскольку теперь уже непосредственная угроза нависла над ее жизнью, черт возьми!

Юки Ватанабе оказался маленьким и щуплым японцем, а его зубы цвета слоновой кости напоминали клавиши пианино. Когда один из многочисленных помощников провел Ребекку в его апартаменты в «Уолдорф-Астории», он сначала оценивающе прищурился, разглядывая гостью, а затем вышел из-за стола и низко поклонился ей. Ребекка ответила тем же, памятуя, что поклоны у японцев заменяют рукопожатия.

Ему это понравилось.

– Очень рад вас видеть, – сказал он.

Ребекка установила штатив около окна и, попросив мистера Ватанабе сесть на стул с прямой спинкой, начала быстро и споро работать, одновременно пытаясь выбросить все неприятные мысли из головы. Солнечный свет, разрежаемый и смягченный плотными занавесками из белой миткали, давал идеальное и выгодное освещение. Ребекка увеличила выдержку в своем «Хассельбладе» и стала быстро снимать первые кадры, пока мистер Ватанабе «разогревался». По опыту Ребекка знала, что первые снимки, как правило, всегда бесполезны, так как у клиента уходило время на то, чтобы привыкнуть к камере.

– Посмотрите вон туда, пожалуйста, – попросила она, внимательно наблюдая за японцем.

У каждого человека одна сторона лица всегда лучше другой, более фотогенична. И задача фотографа сделать на ней акцент, выбрать нужные светотени и нужный ракурс съемки. Наконец Ребекке удалось всего этого добиться, и она приступила к работе.

Обычно она вела с клиентами непринужденный разговор, который помогал им расслабиться перед камерой, но сегодня ей было не до пустой болтовни. Жуткий телефонный звонок выбил ее из колеи. Она содрогалась при мысли о том, что звонивший ей преступник совершенно свободно разгуливает по городу и следит за каждым ее шагом. Стирлинг поместил все негативы в банковский сейф, и всем в его агентстве это было известно. Возможно, и убийце тоже. Может быть, он из агентства? Может быть, он видит Стирлинга каждый день? Видит ее, когда она к нему приходит?

Но больше всего Ребекку смущало то, что она не знала, как с ним разговаривать, когда он позвонит в следующий раз. В том, что он позвонит, Ребекка нисколько не сомневалась.

– Ну как все прошло у Ватанабе? – поинтересовался Стирлинг, когда она пришла к нему на работу спустя пару-тройку часов. – Все нормально, надеюсь?

– Нормально, нормально… – сухо ответила Ребекка, швырнув отснятые пленки на его рабочий стол.

– Что случилось?

Она рассказала ему сначала про звонок, а потом стала рассказывать про свой визит в полицию после Ватанабе. Стирлинг нахмурился.

– Ну и что они тебе сказали? – спросил он.

– Им всем плевать. Они считают, что это был чей-то глупый розыгрыш или обыкновенное телефонное хулиганство, – мрачно буркнула Ребекка. – Я беседовала с помощником О'Хары, которого явно проинструктировали насчет меня.

– Так, ну хорошо. Теперь если этот человек тебе вновь позвонит…

– Когда позвонит! Не «если», а «когда»!

– Допустим. Когда этот человек тебе вновь позвонит, скажи ему, что негативы спрятаны там, где он их никогда в жизни не найдет. Ври! Ври без зазрения совести! Скажи, что полиция им всерьез заинтересовалась.