Текст книги "Влечения"

Автор книги: Юна-Мари Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Человек долго молчал, а Ребекка не могла поднять головы. Ее понемногу стала охватывать паника. Но наконец он заговорил:

– Ребекка, если не ошибаюсь? – В его голосе слышался сдерживаемый смех.

Она резко вскинула на него глаза, и у нее тут же отлегло от сердца:

– Боже мой! Вот так встреча!

Это был Джерри Рибис.

– Как дела?

Они обменялись рукопожатием, и он присел рядом с ней.

– Да вроде неплохо, – с улыбкой ответила она. У нее все еще учащенно колотилось сердце, но ей уже стало стыдно за свой панический мимолетный страх. Переведя дух и окончательно успокоившись, она спросила: – Куда собрались?

– В Рим. На недельку. Мне задолжали на работе небольшой отпуск, и вот решил проведать сестру, – отозвался Джерри.

– Хороший выбор. Бывали уже в Италии?

Он покачал головой и вновь улыбнулся.

– Впервые посмотрю. А вы куда путь держите, если не секрет?

– В Лондон, а затем в Париж. Увы, все по работе. Впрочем, думаю, мне тоже скучать не придется. Интересная командировка.

– Надолго?

– На несколько недель.

Джерри придвинулся к ней ближе.

– Может быть, мы все-таки встретимся как-нибудь, а? После вашего возвращения? Я тешу себя надеждой, что мне удастся поужинать с вами.

Ребекка улыбнулась, вспомнив просьбу неугомонной Карен.

– Не знаю, право слово… – неопределенно проговорила она. – А что, если вам заглянуть как-нибудь ко мне? На стаканчик чего-нибудь? Я приглашу своих друзей.

– С удовольствием. – Улыбка все не сходила с его лица. Она бросила на него внимательный взгляд. Карие глаза, вьющиеся темные волосы. Симпатичный молодой человек. – Я позвоню вам, когда вы вернетесь, – пообещал он, поднимаясь. – Пойду, вроде мой рейс объявили. Желаю хорошо провести время. Берегите себя.

– Само собой. Спасибо.

Ловко лавируя между столиками с газетами, журналами и цветами, между синими креслами и диванами, он вышел из зала. Ребекка проводила его взглядом и сверилась с часами. Ее вылет должны были уже объявить с минуты на минуту. Она нагнулась к ручной клади за билетом и вдруг увидела, как что-то блеснуло на синем ковре прямо у нее под ногами. Приглядевшись, Ребекка поняла, что это маленькая связка ключей, какими обычно отпирают чемоданы, портфели или шкатулки с драгоценностями. Она бросила взгляд на двери из зала. Джерри Рибиса не было, а ключи явно принадлежали ему. Разговаривая с ней, он держал на руке плащ, и краешек его стелился по полу. Видимо, ключи выскользнули из кармана, а он и не заметил этого.

Вскочив с кресла и отшвырнув газету, Ребекка торопливо подошла к стюардессе.

– Прошу прощения, – сказала она. – Я только что нашла на полу вот эти ключи. Они принадлежат мистеру Джерри Рибису. Он отправился на свой самолет, вылетающий в Рим. Вы не могли бы передать ему ключи, пока он не улетел?

Хорошо вышколенная молодая стюардесса вежливо улыбнулась и взяла ключи у Ребекки, но на лице ее при этом отразилось легкое недоумение.

– Вы сказали, в Рим, мадам?

Ребекка кивнула:

– Да, он вышел из зала… минуту назад.

Стюардесса быстро кому-то позвонила и что-то уточнила. Ребекка слышала, как она несколько раз повторила имя Джерри Рибиса и по крайней мере дважды сказала: «Да, на римском».

Ребекка подняла на нее удивленный взгляд.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Да, мадам, – чуть растерянно отозвалась стюардесса, кладя трубку. Она непонимающе уставилась на связку ключей, которую держала в руке. – Вы абсолютно уверены в том, что этот господин улетает в Рим?

– Да. Он сказал, что пару минут назад объявили его рейс, и ушел. А что случилось?

– Сегодня утром у нас не запланировано ни одного рейса на Рим, мадам. И еще мне передали, что пассажир по имени Джерри Рибис в аэропорту не регистрировался.

Дженни задержалась у небольшого парфюмерного бутика в холле аэропорта, решив купить себе что-нибудь. Оставалось лишь выбрать аромат. У флакончика с духами «Клод Монтана» была такая красивая форма, но аромат Эсти Лаудер («Бьютифул») казался лучше. Рядом были выставлены также «Диориссимо», «Шанель» и «Ив Сен-Лоран». Пребывая в нерешительности, она взяла пробники, чтобы познакомиться с запахами поближе, но это не помогло. Она по-прежнему не знала, на чем остановить свой выбор, и уже начинала понемногу нервничать, боясь опоздать на самолет. Наконец она решила купить себе большой флакон очень дорогих духов от Живанши. Расплатившись и положив его к себе в сумочку, она почувствовала, как у нее сразу же повысилось настроение. Плотнее запахнув твидовое пальто, она решительно направилась туда, где пассажиры ее рейса проходили на посадку. Дженни любила делать себе иногда маленькие подарки, и это всегда действовало на нее благотворно.

– Доброе утро, – с вежливой улыбкой поприветствовала Дженни стюардесса. Девушка пришла едва ли не последней из пассажиров первого класса. На первом классе настоял отец.

– Доброе утро, – ответила Дженни, предвкушая комфортное путешествие.

Ей нравилось обслуживание в первом классе. Охлажденное шампанское еще до вылета самолета, роскошный завтрак. Утром она выпила только чашку кофе и уже проголодалась. Войдя в салон с мягкими, удобными креслами и широким проходом между ними, она обнаружила, что он был почти пуст. Там оказалось всего несколько женщин и несколько бизнесменов, которые уже раскрыли портфели и выложили какие-то деловые бумаги. Стюардесса провела ее к иллюминатору, предложила мягкие подушки и теплое кашемировое одеяло. Дженни расслабленно откинулась на спинку своего кресла и тут вдруг увидела молодую женщину, сидевшую от нее через проход и смотревшую в иллюминатор. Дженни сразу узнала ее и очень удивилась.

– Здравствуйте, – застенчиво проговорила она, чуть подавшись вперед.

Ребекка резко обернулась, но настороженный взгляд тут же сменился теплой улыбкой:

– О, Дженни! Какой сюрприз! Как славно, что вы здесь оказались, а я уж думала, что умру от скуки. Как поживаете?

– Спасибо, хорошо. Я возвращаюсь домой. В понедельник в гимназии уже начинаются занятия, и у меня садик открывается.

Дженни держала в руке бокал шампанского, искренне жалея о том, что у нее такая неинтересная работа. Опустив глаза на свою серую со складками юбку и синий свитер, Дженни поняла, что и выглядит, как школьница. Она нервно откинула волосы со лба, поняв, что именно это имел в виду отец вчера, когда произносил свои обидные слова. Она не живет по-настоящему, и это бросается в глаза окружающим. На фоне же таких людей, как Ребекка Кендал, она вообще смотрится жалко.

– А зачем вы летите в Англию? – торопливо спросила Дженни, стараясь отвлечься от этих грустных мыслей.

– По работе, – лаконично ответила Ребекка. Она как будто была погружена в какие-то свои мысли. А затем перегнувшись через проход, сказала: – Скажите, место рядом с вами свободно? Если да, то я могла бы, пожалуй, пересесть. Так легче общаться.

Дженни увидела, как за пилотами закрывается дверца их кабины, и поняла, что больше пассажиров не будет.

– Думаю, да.

– Превосходно! – Ребекка захватила свою сумочку и пересела к Дженни. – Так-то лучше, правда? Чем кричать друг другу через весь проход вплоть до самой Англии.

Она улыбнулась, и Дженни ответила ей вежливой улыбкой. Шампанское у нее почти закончилось, но едва она успела об этом подумать, как вдруг откуда ни возьмись рядом появился стюард с бутылкой и проворно наполнил ей его снова.

– Шампанского, мадам? – спросил он у Ребекки, прежде чем уйти.

– Нет, спасибо. Лучше минеральной воды. Без газа, если можно.

– Конечно, мадам. – Он быстро принес ей минералки.

– Вы не любите шампанское? – спросила Дженни.

– Обожаю! – Ребекка вновь улыбнулась. – Но не так рано и уж точно не в самолете. Хотите узнать, как избежать дискомфорта, который неизбежно возникает в организме после такого длительного перелета?

Дженни заинтригованно кивнула.

– Нужно выпить восемь пинт жидкости в воздухе. Лучше простой воды, какую носят летчикам. Это избавит ваш организм от обезвоживания.

– Правда? Вот не знала! – Дженни была удивлена. Она уже по-другому взглянула на желтые пузырьки, поднимавшиеся к поверхности ее бокала с шампанским. Но вдруг рассмеялась и махнула рукой. – А, не беда! Папа заплатил за мой билет, и я хочу получить удовольствие от этого полета, а не превращать его в добровольную пытку.

– Кстати, как отец? – спросила Ребекка.

– Так себе, – задумчиво отозвалась Дженни. – Он все еще не оправился после гибели Мариссы. Честно признаться, я не ожидала, что он примет это так близко к сердцу.

Ребекка понимающе кивнула:

– Горечь утраты. Возможно, он только сейчас понял, что по-настоящему в ней нуждался. Помните, я приходила тогда к вам? Я его просто не узнала. Он сильно изменился. Да, для него это тяжелый удар. Вы слышали что-нибудь новое от полиции? Как там их расследование?

– Закончилось как будто.

– И что?

– Они пришли к выводу, что это был несчастный случай.

– В самом деле? Ну и ну!

– Неужели вы совершенно не допускаете этой мысли, Ребекка? Я думаю, что если бы у них были серьезные сомнения, они не прекратили бы следствие так быстро.

Ребекка оценивающе взглянула на Дженни, гадая, можно ли ей довериться. Теперь после истории с Джерри Рибисом, который, как выяснилось, путешествовал под чужим именем – если вообще путешествовал, – она уже и не знала, кому верить. Ребекка всерьез пожалела о том, что Стирлинга нет рядом. Вообще ее нелегко было испугать, но инцидент с Джерри Рибисом потряс ее до глубины души.

– Что? – спросила Дженни, заметив на себе странный взгляд американки.

Наконец Ребекка решила все же открыться этой девушке. Честность и порядочность были написаны у Дженни Венлейк на лице.

– Хорошо, я расскажу вам, почему считаю, что Мариссу убили, и почему вся эта история не дает мне покоя, – проговорила она.

Ребекка выложила Дженни все без утайки, подождав, пока стюард уйдет. Он подал ароматный кофе, яичницу, тосты, круассаны и мармелад. Воздавая должное обильному завтраку, Дженни одновременно со все большим интересом внимала рассказу Ребекки. Когда же американка поведала ей о том, что с ней случилось уже в аэропорту всего полчаса назад, Дженни даже негромко охнула.

– Вы думаете, что он за вами следил? – тихо спросила девушка, боязливо оглянувшись по сторонам, хотя их никто не мог подслушивать. – И что вы собираетесь теперь делать?

– Как только доберусь до Лондона, первым делом позвоню Стирлингу. Может, ему удастся что-то выяснить об этом человеке. Вы сами когда-нибудь о нем слышали? Когда мы с ним только познакомились, я поняла, что он друг вашего отца. Сейчас я просто убеждена, что он как-то замешан в ту историю с Мариссой.

– Я спрошу у папы, – пообещала Дженни, аккуратно вытирая уголком синей (под цвет кресел в салоне) салфетки губы. – Интересно все-таки…

– Что? – спросила Ребекка.

– Кто на самом деле этот Джерри Рибис, или как там его по-настоящему зовут? Может, он бывший любовник Мариссы? Может, он отомстил ей из-за ревности?

– А кто тогда тот человек, похожий на официанта, который открывал окно на моей фотографии? – Ребекка покачала головой. – Я думаю, именно он толкнул Мариссу. Джерри очень приятный молодой человек, но, прямо скажем, не злой гений. Кроме того, я не думаю, что он мог быть любовником Мариссы. Нет, я не могу поверить в то, что он убийца. Но что ему от меня надо? Вот это любопытно.

– Должно быть, он думает, что вы знаете больше, чем на самом деле?

Ребекка посмотрела на Дженни с уважением:

– Это логично. Не исключено, что вы правы. Наверное, он просто хочет со мной сблизиться, чтобы понять, как много мне в действительности известно. Так, теперь. В Рим он сегодня не полетел, это точно. Но тогда возникает вопрос: а куда он полетел?

– Надо будет осмотреться хорошенько, когда мы приземлимся, – посоветовала Дженни. – Я буду рядом, и если вы его заметите, покажите мне украдкой.

– На этот счет можете не волноваться, я покажу, – пообещала Ребекка.

– Где вы собираетесь остановиться в Лондоне?

– В «Белгравии-Шератон». Это в центре, что меня как раз устраивает. Придется много побегать. А вы в Кенсингтоне живете?

– Да, делю квартиру с подругами. Приходите к нам как-нибудь ужинать, хорошо?

– С удовольствием.

Перелет прошел спокойно. Ребекка и Дженни подружились и очень понравились друг другу. За разговорами время летело незаметно. На Дженни американка произвела сильное впечатление. Ребекка была всего на два года ее старше, но уже многого добилась в жизни, карьера ее сложилась удачно, как женщина она была уверена в себе… На ее фоне Дженни, конечно, не смотрелась, и от осознания этого ей становилось не по себе. И правильно, что папа вчера поставил ей Ребекку в пример. Даже по ее одежде можно было сказать, что она самостоятельная и сильная женщина.

Самолет приземлился в Хитроу в девять пятнадцать вечера по лондонскому времени. Дженни и Ребекка вышли вместе с другими пассажирами первого класса и прошли на таможню. Затем Дженни вызвалась забрать за них двоих багаж, пока Ребекка внимательно наблюдала за остальными пассажирами, выходившими из самолета, в поисках Джерри Рибиса. Его нигде не было видно.

– Слава Богу, что он не увязался за вами в Англию, – сказала показавшаяся спустя несколько минут Дженни.

– Возможно, возможно… Может, он просто хотел убедиться в том, что я покидаю Штаты. Но знаете, – Ребекка поежилась, окинув еще раз пристальным взглядом толпу пассажиров, – меня уже не оставляет ощущение, что они следят за каждым моим шагом. Повсюду. Мне кажется, что все мои поступки и слова кем-то тщательно подмечаются и фиксируются.

Дженни сочувственно посмотрела на нее:

– Знаете, если у вас здесь возникнут какие-нибудь неприятности, обратитесь в нашу полицию. Там работают очень толковые специалисты. Они вам помогут.

– То же самое я думала о нашей полиции, пока не обратилась туда, – с невеселым смешком отозвалась Ребекка. – Теперь, однако, я знаю, что они такие нечистоплотные, как и… Ну уж О'Хара точно!

– Хотите, я подвезу вас до Лондона? Моя машина на одной из стоянок в аэропорту.

– Буду вам очень признательна.

Спустя час Дженни высадила Ребекку у гостиницы, которая находилась в самом сердце Белгравии и была со всех сторон окружена красивыми домами с белыми портиками – постройками прошлого века, говорившими о могуществе и большом богатстве их владельцев.

– Я позвоню вам завтра, и мы определимся с датой, когда вы к нам придете в гости, хорошо? – сказала Дженни.

Ребекка согласно кивнула, помахала ей рукой на прощание и скрылась за дверью-вертушкой отеля. Дженни же поехала в менее фешенебельный Кенсингтон, продолжая восторгаться американкой и силясь представить себя на ее месте. Она очень устала и жаждала поскорее оказаться в своей квартире и лечь спать в теплую постель.

В прихожей на столе лежала записка от одной из ее соседок – Салли. Дженни отнесла ее к себе в комнату, думая, что подруга просто хочет поздравить ее с возвращением. Но как оказалось, в записке речь шла совсем о другом:

«Дорогая Джен. Как приедешь, немедленно свяжись со своей матерью. Там какое-то срочное дело. С приветом, Сал».

Дженни недоуменно уставилась на записку, уже подозревая, что ее ждут плохие новости. Мать редко обращалась к ней, когда она была в Лондоне.

В первую минуту Дженни даже не узнала голос Анжелы, настолько он изменился.

– …Саймон серьезно пострадал. Клевер сильно помяла его.

Дженни зажмурилась, представив себе ужасную картину: брат падает с коня, и тот всей тушей валится на него, вдавливая в землю…

– Боже!.. – прошептала она, почувствовав страшную слабость в коленях и без сил опустившись на стул у телефонного аппарата.

Они с Саймоном никогда не были близки, но такого и врагу ведь не пожелаешь. Дженни стало жалко брата и очень страшно.

– Когда это случилось, мама? – спросила она еле слышно.

– Сегодня утром. Я связалась с твоим отцом, он вылетает. Завтра будет здесь. Думала и тебя там застать, но ты уже улетела.

Анжела говорила внешне спокойно, однако Дженни угадала затаенную муку в ее тоне.

– Боже мой… – повторила она.

– Ты приедешь?

– Прямо сейчас?

Дженни валилась с ног от усталости.

– Я здесь совсем одна, Дженни. Из больницы пришлось уехать, так как я все равно там только мешалась, к тому же Саймон до сих пор без сознания. Мне посоветовали вернуться домой и отдохнуть, но я не могу… Я сама не своя! – На противоположном конце провода возникла короткая пауза, словно мать собиралась с силами, прежде чем сказать что-то еще. Потом она добавила: – Ты очень нужна мне, дочь.

Дженни никогда в жизни не слышала от матери ничего подобного!

– Хорошо, я выезжаю.

Несмотря на страшную усталость, Дженни, не перекладывая никаких вещей, вновь отнесла к машине свои чемоданы. Затем она вернулась и в двух словах написала Салли, что случилось и почему она уезжает.

На дворе было холоднее, чем обычно в это время года. Лужи замерзли и искрились потрескавшимся льдом. Морозным воздухом было почти больно дышать. Выехав из Лондона, Дженни взяла курс на юго-восток. Судорожно вцепившись в руль и неподвижно глядя перед собой, она изо всех сил боролась с одолевавшей ее дремотой и старалась ни о чем не думать. Фонари, горевшие на дороге, отбрасывали желтые блики на ее лицо, и, взглянув мимолетно на себя в зеркальце, она ужаснулась тому, что там увидела.

Дженни боялась даже думать о том, что ее могло ожидать в Пинкни. С матерью она находилась в таких же прохладных отношениях, как и с Саймоном, и плохо представляла себе ту роль утешителя, которую ей, судя по всему, предстояло сыграть.

Но тут Дженни вспомнила, что утром в Пинкни приедет отец, и вздохнула с облегчением. Вся семья в полном составе соберется впервые за одиннадцать лет – это не шутка… С отцом все будет гораздо легче и приятнее. Дженни знала, что рядом с ним ей по плечу любые испытания.

Глава 8

Ребекка проснулась на следующее утро рано. Сон помог ей по-иному взглянуть на происшедшее в нью-йоркском аэропорту. «Тому, что случилось, – убеждала она себя, – можно найти сколько угодно разумных объяснений. Возможно, Джерри летел в Рим не прямым рейсом, а транзитом. Служащие аэропорта могли ошибиться, не найдя его имени в списках пассажиров, прошедших регистрацию». Ребекке не хотелось ни в чем подозревать этого милого молодого человека, и она уже жалела о том, что подняла из-за него вчера такой шум перед Дженни. Джерри Рибис был одним из приглашенных на новогодний прием к сэру Эдварду, ну и что с того? Потом он подбросил ее на своей машине до дома. Судя по всему, слегка увлекся ею. Так что? Неужели же в благодарность за это она навесит на него Бог знает какие ярлыки?

Браня себя за истеричность и расшатанные нервы, Ребекка быстро зарядила два своих «Роллейфлекса»: один – цветной пленкой, другой – черно-белой, – и отправилась на свое первое европейское задание.

Стирлинг устроил ей съемку американского посла в Великобритании и его супруги для журнала «Таун энд кантри».

Резиденция посла, Винфилд-Хаус, была отстроена Барбарой Хаттон как частный дом. Это был элегантный белый особняк, стоявший в Риджент-парке. Ребекку встретил личный секретарь посла.

– Мы подумали, что, может быть, вам было бы удобнее снимать в гостиной? – предложил он, показывая ей величественного вида залу, уставленную антикварной мебелью и зеркалами. Окна выходили в парк, что создавало иллюзию нахождения в живописной сельской глубинке.

– Прекрасно, – согласилась Ребекка, споро устанавливая штатив и камеры. Она принесла с собой вспышку с тремя лампами, адаптер напряжения и свой преобразователь тока. Установив все это и подсоединив необходимые провода, она стала ждать клиентов.

Спустя несколько минут дверь в дальнем конце гостиной открылась и в залу вошли посол и его жена.

– Доброе утро. Надеюсь, мы не заставили себя ждать? – проговорил посол, подходя к ней и протягивая руку.

Ребекка смотрела на него почти с восхищением. Посол был красивый мужчина царственного вида, и его супруга в изящном платье была тоже очень хорошенькая. Прислушавшись к себе, Ребекка решила, что, наверное, точно такие же ощущения у нее будут, когда она явится на бал и увидит там особ королевской крови.

– Доброе утро, – отозвалась она, благодаря Бога за то, что догадалась надеть сегодня элегантный красный костюм вместо своих обычных рабочих штанов и кожаной куртки.

Волнение, охватившее ее, вмиг испарилось, едва она приступила к работе. Теперь Ребекка стала хозяйкой положения. Выбирая освещение, наиболее выгодные ракурсы съемки и указывая послу и его супруге, как и где стоять или сидеть, куда и как смотреть, она одновременно завела с ними непринужденный разговор, как делала всегда, чтобы клиент расслабился перед камерой. На все про все у нее ушло не более двадцати минут. И за это время ей удалось сделать несколько поистине высококлассных снимков.

– Спасибо, – сказала Ребекка на прощание, когда они вновь обменялись рукопожатиями.

– Вам спасибо, – ответил посол, тепло улыбнувшись.

По дороге в гостиницу Ребекка размышляла о том, как все-таки сложно быть дипломатом. Необходимо быть неизменно любезным и учтивым со всеми. И при этом нужно все время улыбаться, иначе собеседник может подумать, что наскучил тебе своей болтовней… Кошмар!

Когда Ребекка вернулась в «Белгравию-Шератон», ей первым делом сказали, что звонила Дженни и просила передать, что она вынуждена уехать к матери за город, так как с ее братом произошел несчастный случай, и будет отсутствовать несколько дней.

– Позже вам был еще один звонок, – сказала консьержка. – То есть буквально за минуту до того, как вы вошли.

Она передала Ребекке вторую бумажку, на которую записала сообщение звонившего. Ребекка прочитала записку, и сердце ее как будто зажали в тиски – стало трудно дышать, а в ногах появилась ужасная слабость. Она вся похолодела и побледнела, кровь отхлынула от лица. Пожалуй, впервые она пережила приступ настоящей паники.

– Что-нибудь не так? – участливо поинтересовалась у нее консьержка. – Звонивший не назвал своего имени. Он сказал, что вам и так все будет ясно.

– О да, благодарю вас… – не своим голосом отозвалась Ребекка.

Она нетвердой походкой направилась к лифтам, желая поскорее добраться до своей комнаты. Да, она поняла, от кого был звонок… Ей показалось даже, что у нее в ушах звучит этот ледяной, металлический голос… Сообщение, которое оставил звонивший, было лаконичным и на первый взгляд абсолютно невинным. Лишь одной Ребекке было дано постичь его зловещий смысл.

Поднявшись к себе, она тяжело опустилась на краешек кровати и перечитала записку:

«Мне очень жаль, что пленки оказались не настоящие. Счастливого путешествия. Оно станет для тебя последним. Я не могу потерять тебя. С нетерпением жду твоего возвращения».

Ребекка долго еще сидела на кровати, неподвижно глядя перед собой и размышляя о том, что ей теперь делать. Он вскрыл ее обман с пленками и решил убить ее после того, как она вернется в Штаты. Но зачем же ждать? Почему бы не расправиться с ней прямо здесь, в Лондоне? Ребекка потянулась к телефонному аппарату и попросила соединить себя с регистрационным столом.

– Вот это второе сообщение, которое вы передали мне… – сказала она консьержке, представившись и назвав номер своей комнаты. – Вы не запомнили случаем, это был местный или международный звонок?

На том конце провода повисла недолгая пауза, а затем консьержка ответила:

– Точно не скажу, мадам, но мне показалось, что международный.

Ребекка глубоко вздохнула:

– Спасибо.

Она повесила трубку и вновь задумалась, пытаясь призвать на помощь логику. Убийца, кто бы он ни был, остался в Штатах и – это очень важно, – судя по его сообщению, собирается ожидать ее возвращения туда из европейской командировки и лишь потом нанесет смертельный удар. Но почему он решил ждать? Ведь чем раньше он уберет с дороги человека, который что-то знает про него и может его опознать, тем ему же будет спокойнее.

Дверь почти неслышно открылась, и на пороге больничной палаты – Саймона поместили в госпиталь «Маунт-Ройал» в Эндовере, Хэмпшир, – возник сэр Эдвард. Анжела подняла на него бесстрастный, равнодушный взгляд и тут же вернула все внимание сыну. Дженни же вскочила со своего стула и бросилась к отцу на шею.

– Привет, малыш! – проговорил он, обняв дочь.

Невозможно было передать всю радость и облегчение, которые испытала Дженни, увидев приехавшего наконец отца. На дворе было уже десять утра. Они с Анжелой сидели здесь с семи, охраняя покой Саймона, который так до сих пор и не очнулся. Все эти три часа мать и дочь практически не обменялись ни словечком. Каждая была погружена в тягостное молчание, самостоятельно справляясь с сомнениями и страхами. Саймон лежал перед ними бледный и неподвижный. И если бы не чувствительные медицинские приборы, регистрировавшие жизнедеятельность его организма, можно было подумать, что он уже умер. Мать и дочь испытывали разные чувства. Если Анжела терзалась страхом, что ее любимый сын может так и не прийти в себя, то Дженни было немного стыдно в глубине души за то, что она все никак не могла заставить себя по-настоящему испугаться за жизнь брата.

– Ну как он? – шепотом спросил сэр Эдвард, взглянув на юношу, которому однажды предстояло унаследовать его титул и половину его состояния.

– Без изменений, – сухо ответила Анжела.

Дженни заметила, что родители даже не поздоровались друг с другом. «Впрочем, сейчас это уже не имеет значения», – решила она про себя.

– Что врачи?

Анжела как-то неопределенно повела плечами. Впервые в жизни она выглядела абсолютно беспомощной.

– У него разрыв селезенки, повреждены почки, очень серьезная травма позвоночника и сильнейшее сотрясение мозга. Со вчерашнего дня он ни разу не приходил в сознание.

Сэр Эдвард поцокал языком:

– Да, неважно…

– Неважно, – эхом отозвалась Анжела, судорожно сцепив в замок свои тонкие пальцы, на которых сегодня не было ни одного перстня.

Дженни с затаенным любопытством наблюдала за матерью. Интересно, она хоть раз за все эти годы давала волю своим чувствам? Проронила ли хоть слезинку, когда узнала, что ее муж завел роман с их воспитательницей? Плакала ли после того, как выгнала его из Пинкни-Хаус и потребовала развода? И вообще рыдала ли она хотя бы однажды в течение всех этих лет, что она являлась единоличной хозяйкой красивого дома, имея возле себя лишь сына и время от времени дочь? Прекрасно зная при этом, что сэр Эдвард живет на другом конце земного шара полноценной жизнью, принимая ласки своих часто менявшихся любовниц?

– Ты-то как, Дженни Рен? – услышала она отцовский вопрос, выведший ее из состояния задумчивости. Дженни Рен… В последний раз он так назвал ее, когда она была еще ребенком. Дженни стало неловко. Она перехватила холодный взгляд матери. Та явно не могла понять, как сэр Эдвард посмел справляться о самочувствии у здоровой Дженни, когда его сын лежит при смерти прямо перед ними.

– У меня все хорошо, папа, – вымученно улыбнувшись, отозвалась Дженни.

– Почему бы тебе не поехать домой и не отдохнуть? Мы с твоей матерью останемся здесь. У тебя очень усталый вид, дорогая.

Дженни опасливо оглянулась на мать, пытаясь догадаться, что она думает по этому поводу.

– Иди, иди, ты тут все равно не нужна сейчас. – Сэр Эдвард обнял ее за плечи и проводил к двери. – Езжай домой и поспи пару часиков. Вечером увидимся.

– Но ты ведь тоже устал после перелета… – пролепетала Дженни.

– В отличие от тебя я в самолете спал.

Дженни все еще мялась у двери.

– Ты остановишься в Пинкни?

Даже не взглянув на бывшую жену, сэр Эдвард твердо сказал:

– Разумеется.

Дженни улыбнулась и скрылась за дверью. Приближаясь к стоянке, на которой она оставила свою синюю малолитражку, она увидела роскошный лимузин, припаркованный у самого входа в больницу. Шофер сидел на своем месте и читал газету. «Так вот на чем папа добрался сюда из аэропорта», – подумала Дженни. Она точно знала, что это папина машина. Эдвард все в жизни делал красиво. Даже сейчас, когда он приехал к сыну в больницу, было сразу видно, что приехал миллионер.

Вернувшись в Пинкни, Дженни передала Питерсу, что отец прилетел и остановится у них.

– Конечно, мисс Дженни, – отозвался дворецкий. – Я скажу Роде, чтобы она приготовила ему комнату, и распоряжусь, чтобы к ужину подали лишние приборы.

– Спасибо, Питерс, – сказала Дженни и ушла к себе, предоставив дворецкому самому решать, какую комнату отвести для сэра Эдварда.

Майк Уилсон торчал в плохонькой кофейне на Второй авеню, прихлебывал теплый чай из стакана и мрачно размышлял над тем, что ему теперь делать. Пока что удача так и не улыбнулась ему ни разу, и он не отыскал ни одного подхода к состоянию Мариссы-Трейси. Майк был на грани отчаяния. Несмотря на то что он остановился в одной из самых занюханных гостиниц Нью-Йорка, денег на его командировку в Америку ушло немало, и терпение хозяев «Лоусона, Мартина и Гранта» уже стало помаленьку истощаться.

Фирма надеялась, что ей довольно быстро удастся «срубить» немалые деньги на этом деле, которое казалось таким простым и выгодным поначалу: скончалась состоятельная молодая женщина и ее родители заявили законные права на огромное наследство. Босс Майка опасался лишь одного: что их опередят другие фирмы, которые вцепятся в мистера и миссис Хэндфорд мертвой хваткой. Майк оказался проворнее других. Обогнав всех потенциальных конкурентов, он первым добрался до стариков и, воспользовавшись их растерянностью и горем, быстренько заключил с ними договор. Это был успех, которым Майк по праву гордился.

Он помешал ложечкой чай в стакане и взглянул в замызганное окно на вереницу грузовиков, проезжавших по дороге мимо кафе. Машины натужно подрагивали от своего груза…

Планируя свою поездку в Нью-Йорк, он опирался на те вполне конкретные сведения, которые ему удалось почерпнуть о личности Трейси Хэндфорд. Да, у этого бездыханного тела, спрятанного в одном из моргов по ту сторону Атлантики, имелись мать и отец, родительский дом, люди, знавшие ее девочкой, посещавшие вместе с ней в свое время уроки хореографии… Майку многое удалось выяснить о ее жизни вплоть до того момента, когда она в семнадцатилетнем возрасте вдруг решила отправиться за счастьем и удачей в американский Лас-Вегас. Он располагал копией ее свидетельства о рождении и даже брачным свидетельством ее родителей. Другими словами, за именем Трейси Хэндфорд скрывался вполне реальный человек, оставивший после себя на этой земле вполне реальные следы.

Иное дело – Марисса Монтклер… У Майка создавалось впечатление, что она была бесплотным духом, фантомом, миражем. Уже в скором времени после своего появления в Нью-Йорке у него появилось подозрение, что Марисса Монтклер, возможно, являлась не более чем плодом воображения какого-нибудь ретивого репортера. Красивой сказкой, призванной украсить собой светские хроники газет и разжечь интерес читателей.