Текст книги "Влечения"
Автор книги: Юна-Мари Паркер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 10
– Стирлинг, за мной следят!..
Все утро Ребекка была занята, снимая принцессу Стефанию, позировавшую на фоне двух больших флаконов с новыми духами. Ужас, в котором американка пребывала вчера ночью, отступил вместе с рассветом. Покончив с заданием, она успокоилась и вновь обрела способность трезво рассуждать. Вернувшись в гостиницу, она тут же позвонила Стирлингу и рассказала без излишнего драматизма о том, что случилось с ней накануне вечером.
– Дьявол! – воскликнул он. – Сколько ты еще планируешь пробыть в Париже?
– Завтра возвращаюсь в Лондон, а потом…
– Оставайся там. Умоляю! Ради всего святого, оставайся там!
– Где? В Париже?..
– Да нет, в Лондоне. Только на сей раз остановись где-нибудь в другом месте. Выбери отель поскромнее. В «Белгравии-Шератон» толком не спрячешься, там все на виду. Попробуй отыскать такое место, где тебя никто не смог бы найти. Таксист, который повезет тебя из Хитроу, наверняка сумеет посоветовать что-нибудь приличное. Пусть вообще не отель. Пусть частную квартиру наконец!
Ребекка откинула волосы со лба, немало удивляясь голосу Стирлинга, который заметно дрожал от волнения.
– Однако вчера все обошлось, – попыталась возразить она. – За мной следили, верно, но в конце концов преследователь отстал. Возможно, это был просто уличный грабитель или хулиган. Возможно, это вообще никак не связано с гибелью Мариссы.
– Твоими бы устами да мед пить, – сухо отозвался Стирлинг. Казалось, он взвешивает теперь каждое свое слово. – У тебя все обошлось, зато здесь кое-что произошло в твое отсутствие. Я, например, узнал очень много нового о Мариссе и именно поэтому не хочу, чтобы ты рвалась сейчас в Нью-Йорк. Пойми, это очень, очень опасно! Верь мне на слово. Тут такие дела вскрылись… голова кругом идет!
– Что? Ну что там такое, рассказывай! – нетерпеливо проговорила Ребекка и тут же добавила: – Ты-то в порядке, надеюсь?
– Я-то в порядке, дорогая, не волнуйся. Извини, не могу сейчас сказать всего. Подозреваю, что мои телефоны прослушиваются.
– Что?! Ты шутишь, что ли? Кому нужно прослушивать твои телефоны?
– Повторяю, Ребекка, я сейчас говорить не могу. Позвони, когда прилетишь в Лондон.
– Но…
– Позвони в агентство, но не говори, где именно ты остановилась в Лондоне. Просто дашь мне телефонный номер, и я перезвоню тебе от друга. Это на тот случай, если в агентстве телефоны тоже прослушиваются. Ты, конечно, думаешь, что я параноик, но можешь мне поверить: я не шучу. Возвращайся в Лондон и оттуда свяжись со мной. Только заклинаю тебя, Бекки, будь осторожна. Я тебя просто умоляю!
– Да, хорошо, – проговорила она чуть растерянно. – Неужели все так серьезно?
– Серьезно – это еще мягко сказано.
Вечером Ребекка поужинала в гостинице, где на первом этаже работало хорошее кафе. Она нарочно выбрала себе столик, откуда могла беспрепятственно наблюдать за всем залом и особенно за входной дверью. Время от времени обводя глазами присутствующих, она задавалась вопросом: есть ли среди них тот, кто прихрамывает? Но подозрений у нее никто так и не вызвал. И вообще на нее не обращали внимания.
После ужина она вернулась в свой номер и, выйдя на балкон, осторожно взглянула вниз на улицу. Воздух был холодный, тротуары покрылись поземкой и замерзли. Прохожие как обычно спешили по своим делам. Никто не останавливался и не пялился на ее окна. Ребекка прошла в комнату, вновь задумавшись о том, что произошло с ней вчера вечером. Она нисколько не сомневалась, что за ней кто-то пытался проследить. Человек, убивший Мариссу, не задумываясь пойдет на преступление еще раз. И следующей жертвой выберет ее, потому что она сфотографировала его на том злосчастном вечере и могла опознать. Ну хорошо, а почему Стирлинг-то так разволновался? Может, ему удалось что-то выяснить? Может, он теперь точно знал, за что убили Мариссу? Ребекке стало не по себе при мысли о том, что их жизни угрожает смертельная опасность.
А в следующую минуту ей пришло в голову напроситься по возвращении в Лондон домой к Дженни. В конце концов вся эта каша заварилась на новогоднем вечере у ее отца, сэра Эдварда. Возможно, что и разгадка вскроется не без участия кого-либо из Венлейков.
Ребекка вышла из здания аэровокзала в Хитроу и встала в конец длинной вереницы людей, ожидавших такси. Очередь двигалась медленно. Ребекка поминутно оглядывалась назад и по сторонам, пытаясь понять, не следит ли кто за ней. Но всем, похоже, было на нее наплевать. Все думали только о том, как бы побыстрее сесть в машину и уехать от этого шума и гама подальше. Ребекке стало стыдно. «Психованная дурочка, чего ты трясешься?» – упрекала она себя. И все же, садясь в такси, она сначала захлопнула за собой дверцу и только потом назвала шоферу адрес, уже будучи уверенной в том, что их никто не подслушает снаружи.
Была суббота, и Дженни скорее всего дома.
– Приезжайте в любое время, – сказала она накануне, когда Ребекка позвонила ей из Парижа. – С утра я отлучусь ненадолго в магазин, куплю еды на выходные, но потом весь день буду дома.
Машина притормозила напротив большого белого дома на Брансвик-Гарденс, и Ребекка лишний раз похвалила себя за то, что решила остановиться именно здесь. Двери открывались двумя ключами или по домофону. Кроме того, у входа была установлена видеокамера слежения. «Если уж я и здесь не буду в безопасности, это значит, что я нигде не буду в безопасности», – рассудила Ребекка.
Дженни встречала ее в прихожей, и едва американка показалась из лифта, как попала в ее объятия.
– Господи, я так рада вновь видеть вас! – совершенно искренне воскликнула Дженни. – Умираю от любопытства! Жду не дождусь, когда вы мне расскажете, что приключилось и почему вы решили искать у меня убежища!
Ребекка рассмеялась:
– Вы так драматично об этом говорите, впрочем, пожалуй, вы правы. Вы мне сейчас напомнили Стирлинга. Когда я разговаривала с ним, он был сам не свой от волнения.
– Так что произошло? – спросила Дженни, проводив ее в гостиную, наполненную ароматом гиацинтов, стоявших в горшках.
– Мне самой надо все выяснить. Я позвоню ему отсюда, можно? Он отказался говорить со мной по существу, когда я была в Париже.
Едва они переступили порог комнаты, Ребекка сразу же увидела миниатюрную филиппинку с веселым лицом, которая энергично полировала медную цветочную решетку. Она широко улыбнулась вошедшим и тоненьким, совсем детским голоском спросила:
– Хотите кофе?
– Это Марина, – сказала Дженни. – Да, с удовольствием согреемся, Марина! – Когда филиппинка ушла, Дженни шепнула американке на ухо: – Она просто находка для нас! После нее в квартире все начинает блестеть и искриться. Она даже посуду не отказывается мыть, представляете?
– Да, вам здорово повезло! – весело усмехнулась Ребекка, опустившись на диван. – А вот у меня прислуги отродясь не было. Все самой приходится делать. А уборщица нам с Карен не помешала бы, если честно. Вы не видели мою подружку. Она настоящее золото, спору нет, но чистоту блюсти не умеет.
Дженни рассмеялась, покачав головой. Новая прическа и мини-юбка изменили ее почти до неузнаваемости. Ребекка с трудом узнала в ней ту скромную, даже закомплексованную молодую англичанку, с которой повстречалась впервые в Нью-Йорке.
– Я – другое дело, но ведь у нас и квартирка небольшая. На выходных мы даже сменяемся по очереди, чтобы не натыкаться постоянно друг на друга. Вот сегодня, например, Диана и Сара уехали за город.
Ребекка виновато улыбнулась:
– А я вас не стесню?
– О нет, что вы! Я очень рада, что вы ко мне приехали, – возразила Дженни, и в голосе ее прозвучала искренность. – Вы сейчас сидите на раскладном диване. Он очень удобный. Оставайтесь здесь, сколько хотите. Тем более что я чувствую себя в какой-то степени ответственной за все то, что произошло с вами в последнее время. Ведь все началось на вечере у моего папы…
– Спасибо за гостеприимство. Вы меня, откровенно говоря, просто выручили. Что же до всей этой истории, то я пока плохо представляю себе, что происходит. Но Стирлинг убежден, что дело нешуточное.
Улыбка Дженни погасла.
– Папа все еще здесь. Я пригласила его поужинать с нами завтра вечером. Расскажите ему все. Он должен помочь.
– Было бы неплохо.
В эту минуту в комнату вернулась Марина с кофе. Она поставила поднос на низенький столик около дивана. Приветливо улыбнувшись, она вновь вышла. Дженни тут же вскочила со стула и, подбежав к письменному столу, стоявшему у окна, вынула из ящика газетную вырезку.
– Знаете, я так хотела показать вам это! – воскликнула она, передав ее Ребекке. – Надо будет справиться у папы, известен ли ему этот факт.
В глаза Ребекке бросился заголовок: «ТАНЦОВЩИЦА СРЫВАЕТ ДЖЕКПОТ В 1,3 МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ!»
– Читайте, читайте! – взволнованно проговорила Дженни.
«Девятнадцатилетняя актриса кордебалета выиграла в казино Лас-Вегаса 1 300 ООО долларов (1 950 000 фунтов стерлингов), затратив на это всего 3 доллара. Исполнительница экзотических танцев (стриптиза) Марисса Монтклер сорвала джекпот менее чем за пять минут, после того как скормила первую монетку «однорукому бандиту» в казино «Золотая пальма». «Автомат вдруг зазвенел, – поделилась она своими впечатлениями. – Лампочки замигали. Я чуть сознание не потеряла, когда увидела, что у меня на среднем ряду сошлись четыре золотых яблока!» На вопрос о том, продолжит ли она свою танцевальную карьеру в «Золотой пальме», виновница торжества ответила: «Ни за что! Зачем? Ведь я теперь миллионерша!»
Потрясенная, Ребекка отложила газетную вырезку.
– Вот это да! Поразительно! Фантастика! Никогда о таком не слышала! Так вот откуда у нее деньги! Впрочем… – тут она сосредоточенно нахмурилась, – говорили, что у нее было гораздо больше. Уж я-то знаю, сколько стоят квартиры в Трамп-тауэр, сколько стоили те ее наряды, меха и драгоценные безделушки. Нет, Дженни, у нее был не один, а по меньшей мере несколько миллионов долларов. Поговаривали даже, что ее состояние было сравнимо с состоянием вашего отца. Отсюда, собственно, и весь шум вокруг нее. Всем хотелось знать, откуда у нее взялось так много денег?
– Может быть, она была проституткой? – предположила простодушная Дженни.
– В таком случае ее клиентами должны были быть арабские нефтяные шейхи, никак не меньше, – задумчиво отозвалась Ребекка. – Можно мне воспользоваться вашим телефоном, Дженни? Я обещала позвонить Стирлингу.
– Конечно, конечно! – Дженни передала ей радиотелефон, потом спохватилась и, пробормотав что-то, направилась к двери.
– Не убегайте, – со смехом сказала ей вдогонку Ребекка. – Сейчас я назову Стирлингу лишь ваш телефонный номер, а потом он будет перезванивать мне из другого места. Я не скажу ему сейчас, что остановилась у вас.
Дженни, пораженная обернулась:
– Но почему? Зачем скрывать? Разве вы не сказали ему раньше, что планируете побыть у меня?
– Нет, не сказала. Видите ли… он считает, что у него прослушивают телефон.
– Боже! – Дженни прикрыла рукой рот.
– Именно поэтому… – Ребекка не договорила, потому что на том конце провода сняли трубку. – Стирлинг? Привет, это я.
– Здравствуй, дорогая! – Она набрала его личный номер в агентстве, и он отозвался после первого же звонка. – Ты в порядке?
– В полном. Записывай мой новый номер…
– Только не говори, где ты! – быстро напомнил Стирлинг.
– Не скажу, не скажу, успокойся. – Ребекка назвала ему номер Дженни без международного лондонского кода. – Когда тебя ждать?
– Через часок, устроит? Ты там побудешь пока?
– Побуду.
– Отлично! Я постараюсь побыстрее.
Он отключился. Ребекка вновь подняла глаза на Дженни:
– Скоро будет перезванивать. Умираю от желания узнать, что происходит!
– Интересно, ему известно что-нибудь о том выигрыше Мариссы?
Ребекка встала с дивана и отошла к окну. Улица была пустынна, если не считать промелькнувшей черной кошки, которая взобралась на стену сада и почти тут же скрылась в кустарнике.
– Надеюсь, что он действительно узнал что-то важное. В противном случае ему от меня здорово достанется. Я не люблю залегать на дно без всяких на то причин, и он это знает, – негромко проговорила она, глядя в окно.
Стирлинг надел зимнее пальто и теплые перчатки.
– Пойду прогуляюсь, Мина, – сказал он помощнице. – Если будут звонки, запиши их и передай, что я вернусь через несколько часов.
– О'кей, – отозвалась Мина, подняв на него глаза от компьютера и улыбнувшись.
Он доехал на метро до Бруклинского моста, а затем прошелся немного пешком от станции до квартиры своего друга Билла Бейтмэна, что была на Спрюс-стрит. Биллу он также мог доверять, но и его он не хотел посвящать в свои дела, дабы не подвергать опасности.
– Позвонить от тебя можно? – спросил он, когда Билл открыл ему дверь.
Тот внимательно взглянул на Стирлинга.
– Конечно, – ответил он просто, не задавая никаких вопросов.
– Спасибо.
– Пивка?
Билл провел его в просторную, не заставленную мебелью комнату, служившую ему также и офисом. Он возглавлял небольшое рекламное агентство, имея дело в основном с ресторанами. На письменном столе его было разбросано множество пресс-релизов, папок с меню и большая заготовка для рекламного объявления ресторана «Леоне», озаглавленная весьма громко: «ЛУЧШАЯ ИТАЛЬЯНСКАЯ КУХНЯ».
Стирлинг нигде не записывал лондонский номер Ребекки. Он предпочел запомнить его. Когда он присел к аппарату и снял трубку, тактичный Билл тихо удалился из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.
Ребекка отозвалась сразу же.
– Стирлинг, давай выкладывай, ради Бога, что там у вас происходит? – потребовала она после того, как сказала наконец, что остановилась в Лондоне у Дженни. – Кстати, тебе известно, что Марисса Монтклер выиграла в Лас-Вегасе у «однорукого бандита» больше миллиона долларов?
– Да. Мне также известна теперь подоплека ее убийства.
– Слушаю. Откуда узнал?
– Один человек рассказал все Майку Уилсону, который прилетал сюда из Англии по поручению родителей погибшей. Он и у меня был. Между прочим, тебя разыскивал. – Стирлинг выложил Ребекке все, что знал про Майка, начав с его первого визита к нему и закончив зверским убийством на темной улице. – О'Хара решил все представить как немотивированное ночное нападение. Но я ему не верю. Думаю, он просто хочет замять и это убийство.
– Ты хочешь сказать, что Майка Уилсона тоже убили на территории его участка?
– Именно. Занятное совпадение, а? Уилсон также опознал человека, который убил Мариссу, когда увидел твои фотографии, сделанные на том чертовом новогоднем банкете. Его зовут Слай Капра, и Марисса работала на него.
Ребекка шумно выдохнула:
– Так, значит, он опознал того официанта… Почему ты сразу не обратился в полицию? Не к О'Харе, а к кому-нибудь повыше? Ведь…
– Официант тут ни при чем, – нетерпеливо перебил ее Стирлинг. – Слай Капра – это хорошо одетый, приятной наружности молодой человек, которому едва за тридцать. Ты сфотографировала его, когда он разговаривал со светловолосой женщиной. Рядом с ними находились еще несколько человек. – Он рассказал ей, какие отношения связывали Мариссу и Слая, а затем добавил: – Вне всякого сомнения, Уилсон был убит за то, что слишком много знал. Теперь мы с тобой тоже слишком много знаем. Понимаешь, к чему я клоню?
– Понимаю… – Ребекка тяжело вздохнула. – Но ты будешь в большей опасности, чем я, если полиция узнает, что Уилсон навещал тебя.
– Полиция уже знает. Вчера ко мне приходил О'Хара. Надеюсь, мне удалось от него избавиться. Впрочем, не уверен.
– Стирлинг, пошли мне копию той фотографии, на которой изображен Слай Капра. Мне хочется взглянуть на него.
– Считай, что уже послал. – Стирлинг взял ручку и подвинул к себе чистый листок бумаги, который с трудом отыскал на заваленном документами и постерами письменном столе Билла. – Давай адрес, записываю.
Ребекка назвала ему адрес Дженни и сказала:
– Что-то подсказывает мне, что этот Слай Капра может пользоваться также именем Джерри Рибиса.
– Это еще кто такой?
Ребекка рассказала ему о том, как Джерри подвез ее до дома после новогоднего вечера у сэра Эдварда, затем звонил ей, приглашал в ресторан. Стирлингу стало не по себе. Его охватили одновременно тревога и раздражение.
– Почему я услышал о нем только сегодня?! – воскликнул он. – Надеюсь, с тех пор он больше не давал о себе знать?
Она поведала ему об их странной встрече в аэропорту Кеннеди.
– А потом на мое имя в гостиницу поступил один неприятный телефонный звонок. Я считаю, что это звонил он. – Она слово в слово повторила то зловещее сообщение. Оно словно навечно застряло у нее в памяти. – И потом за мной следили в Париже. Впрочем, я уже рассказывала тебе об этом.
Стирлинг едва не обезумел от страха за Ребекку, обиды и негодования на нее же.
– Черт возьми, почему ты до сих пор молчала?!
– Я сама о себе могу позаботиться, – отозвалась она. – И потом… ну чем ты мог мне помочь?
– Отговорки! – рявкнул Стирлинг. Он уже чувствовал, что не прав, но ее чертова независимость действовала ему на нервы сегодня как никогда, а мысль о том, что он может потерять Ребекку, наполняла сердце ужасом. – Ты сообщала в английскую полицию о звонке с угрозами?
– Нет, не сообщала. Мне ничто не угрожает, пока я в Европе. Хотя рано или поздно вернуться домой все-таки придется. Не вечно же мне прятаться, Стирлинг!
– Боже, Боже… Ты что, ничего не понимаешь?! На свободе разгуливает убийца – умный, расчетливый и беспощадный! Майка Уилсона прикончили топором, его изрубили в фарш! Неужели ты хочешь, чтобы то же самое произошло с тобой? – Перед мысленным взором Стирлинга вдруг возникло ее красивое лицо с правильными, точеными чертами, длинные шелковистые волосы. – Оставайся в Лондоне и не лезь сюда до тех пор, пока я не скажу, что можно! – крикнул он.
– Не командуй мной, пожалуйста. Я сама себе хозяйка! – резко отозвалась Ребекка. – Сегодня вечером я увижусь с сэром Эдвардом и передам ему все то, о чем ты мне только что рассказал. Хватит сидеть сложа руки! Нужно составить план действий. Я думаю, что он сможет помочь нам. В конце концов у него есть связи и деньги. Он лично знал Мариссу и, возможно, сейчас сам является мишенью для убийцы, не подозревая о том. Спасаться бегством я не собираюсь, Стирлинг. Я хочу дождаться той минуты, когда на убийцу наденут наручники.
– И готова рискнуть своей жизнью? Ты ненормальная…
– Я абсолютно нормальная, – возразила Ребекка. – Просто мне надоело ощущать себя загнанным зверем, с которого ни на минуту не спускает глаз охотник. И еще мне надоело биться головой о глухую стену. В полиции никто мне не верит. Не поверили, даже когда в моей квартире все перевернули вверх дном…
– Детектив О'Хара – это еще не вся нью-йоркская полиция, – осторожно возразил Стирлинг. Он и не представлял раньше, что Ребекка может быть такой разгневанной.
– Прекрасно! Я очень рада это слышать! Но беда в том, что именно он ведет дело Мариссы! Точнее, вел. Теперь он умыл руки, и пришла наша очередь действовать. Мы покажем этому О'Харе!
– Верно, покажем. Но лишь тогда, когда у нас появятся дополнительные улики. Ты понимаешь это или не понимаешь, черт возьми?!
Стирлинг также разозлился не на шутку, и на этой ноте их разговор закончился. «Упрямая ослица!» – в сердцах подумал Стирлинг, швырнув трубку на аппарат. Когда спустя минуту Билл вернулся в комнату, Стирлинг все еще сидел на стуле у телефона, устало вытянув перед собой длинные ноги и запустив руку в темные волосы.
– Держи, – сказал Билл, протягивая ему бутылку «Миллер лайт».
– Спасибо. – Стирлинг с сосредоточенным видом открутил крышечку, но затем прерывисто-раздраженно вздохнул.
– Похоже, у тебя какие-то проблемы, – весело заметил Билл.
– Проблемы? – эхом отозвался Стирлинг и поморщился. – О, у меня столько проблем, что голова идет кругом! Не знаю, с какой начать.
– Если дело касается женщины, купи ей подарок, – посоветовал Билл.
Стирлинг хмыкнул:
– Эта женщина слишком далеко от меня сейчас. И в любом случае подарками ее не купишь.
Сэр Эдвард появился вскоре после семи. Он был, как и всегда, элегантен. Дорогой светло-серый костюм, ухоженные серебристые волосы и тонкий аромат дорогого одеколона, наполнивший комнату вместе с его появлением.
– Рад снова встретиться с вами, дорогая! – воскликнул он, обменявшись с поднявшейся ему навстречу Ребеккой рукопожатием. – Как поживаете? Какими судьбами в Англии?
Однако прежде чем она успела что-либо сказать, ее опередила Дженни:
– Ребекка переживает сейчас не лучшие времена, папа. Она вынуждена – понимаешь, вынуждена! – прятаться у меня и спать на диване, а не в нормальной постели. Здесь, конечно, тесновато, но зато она в безопасности.
Дженни высказала все это твердым голосом, глядя отцу прямо в глаза. Ни Ребекка, ни сэр Эдвард не ожидали от нее этого. Казалось, Дженни впервые почувствовала в себе какую-то уверенность и теперь демонстрировала ее при каждом удобном случае.
– Нет, я ничего не понимаю… – растерянно проговорил сэр Эдвард, переводя глаза с дочери на Ребекку и обратно. – Почему вынуждена? И что значит прятаться? От кого?
– Присядь, – все так же властно сказала Дженни. – Я дам тебе виски, и ты все узнаешь. Пока скажу лишь, что жизни Ребекки угрожает серьезная опасность, и это все из-за той истории с Мариссой Монтклер.
Сэр Эдвард почти испуганно заморгал, а Ребекка уже пожалела о том, что Дженни захватила инициативу в разговоре. В конце концов она и сама могла бы все рассказать. И гораздо более тактично, если уж на то пошло. Ибо она видела, что сэру Эдварду все еще больно слышать имя Мариссы.
– С тех пор как мы с вами встречались на вашей нью-йоркской квартире в последний раз, кое-что существенно прояснилось, сэр Эдвард, – проговорила она спокойно. – Это долгая история, но если в двух словах, то… похоже, я случайно сфотографировала на том новогоднем вечере человека, который… который…
Она не договорила, не зная, по-прежнему ли сэр Эдвард предпочитает думать о гибели Мариссы как о несчастном случае или уже смирился с печальной истиной.
– Это вы о том официанте? – тут же спросил он.
– Нет, – ответила Ребекка. – Я говорю о его соучастнике, молодом человеке чуть старше тридцати лет, который может скрываться под именем Слая Капры или Джерри Рибиса.
Сэр Эдвард покачал головой:
– Никогда не слышал ни о том, ни о другом. Вы все-таки полагаете, что Марисса была убита? – Аристократическое спокойствие на минуту изменило ему, и он вновь как будто постарел прямо на глазах и сгорбился. – Если вы сфотографировали убийцу, то на вечер его пригласил кто-то другой, а не я. Ох уж мне этот дурацкий современный обычай – тащить на вечеринку своих друзей, которых никто не приглашал! – Он поморщился. – А что говорит полиция?
– Ничего на данный момент, – с горечью в голосе ответила Ребекка. – Скажите, вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Майк Уилсон?
– А… – Он сделал большой глоток из своего стакана, который минутой раньше передала ему Дженни. – По этому поводу я могу вам сказать кое-что. – Он рассказал о том, как Майк вломился в его офис и потребовал разъяснений относительно денег Мариссы. – Хамоватый тип, доложу я вам! А почему вы спрашиваете?
Ребекка уже хотела ответить, но тут ей в голову неожиданно пришла одна мысль… Глаза ее широко раскрылись, и она прикрыла рот.
– Боже, кажется, я что-то вспомнила! – тихо воскликнула она.
Сэр Эдвард и Дженни обратили на нее недоуменные взгляды.
– Что же? – осторожно спросила Дженни.
– Помните… – Ребекка подалась всем телом вперед и вперила в сэра Эдварда пристальный взгляд. – Помните, вы говорили, что Марисса сказала вам что-то про «шпиона»? Перед самой своей смертью? Помните?
Сэр Эдвард задумчиво пожевал губами.
– Да, мне так показалось… А что?
– Я думаю, вы расслышали ее неправильно. Она хотела сказать не «шпион», а «Слай» [5]5
Здесь игра слов: «spy» – шпион и «Sly» – Слай (англ.).
[Закрыть]! Слай Капра! А шпион тут совершенно ни при чем. Наверное, он неожиданно объявился на том вечере, она испугалась и бросилась за помощью к вам.
Сэр Эдвард, зажав в руках стакан, устремил неподвижный взгляд в пустоту.
– Возможно… Возможно, вы правы, – наконец проговорил он. – Господи… – Он с силой поставил стакан на стол и спрятал лицо в ладонях. – Ну почему я не слушал ее, почему?! Ведь в противном случае, может быть, ничего и не произошло бы!
Дженни сорвалась со своего места, быстро подошла к отцу и положила руки ему на плечи.
– Не казни себя, папа. Откуда ты мог знать, что ей угрожает какая-то опасность?
Сэр Эдвард покачал головой.
– Нет, это отчасти моя вина… – прошептал он. – Моя…
Тут Ребекка и Дженни одновременно вспомнили про то, о чем Стирлинг рассказывал сегодня по телефону.
– А тебе известно, – начала Дженни, – что полтора года назад она сорвала джекпот в одном из казино Лас-Вегаса?
– Или что она работала на Слая Капру и благодаря ему разбогатела? Выигрыш в казино дал ей лишь стартовый капитал, который она затем значительно приумножила. Но в какой-то момент деловое соглашение между нею и Слаем было, видимо, нарушено, и, мне кажется, именно поэтому ее убили, – сказала Ребекка.
Сэр Эдвард передал Дженни пустой стакан, чтобы она его вновь наполнила.
– Деловое соглашение? О чем это вы?
Ребекка переглянулась с Дженни, боясь рассказать ее отцу то, что поселит страх в его душе. Боясь произнести те слова, которые могут иметь для него роковые последствия, начиная от крушения треста «Толлемах» и заканчивая возможным тюремным заключением.
Офис нотариальной конторы «Лоусон, Мартин и Грант» размещался в стареньком здании на Белшам-стрит в восточном Лондоне. Казалось, с начала столетия здесь ничего не изменилось, и внешне все выглядело столь же мрачно и уныло, как и в конце правления королевы Виктории. Днем улицы заполнялись шумом: с колесных лотков продавали овощи, фрукты, рыбу и дешевую одежду. А к вечеру они становились пустынными. Народ набивался в пивные и пабы. На мостовых и в сточных канавах оставался лежать никем не убранный мусор. Тут и там сновали прожорливые крысы, которые при появлении человека забивались в подворотни, выглядывая оттуда своими красными, заплывшими жиром глазками.
В один из таких вечеров Стив Раг, являвшийся ныне владельцем нотариальной конторы, решил обсудить со своим компаньоном Гэри Томасом весть о внезапной кончине их коллеги Майка Уилсона. Они планировали также решить, стоит ли теперь посылать в Нью-Йорк нового человека за деньгами Трейси Хэндфорд или плюнуть на все.
– Я думаю, мы вряд ли добьемся результата, – заметил Томас.
– Как жалко, что Майка грохнули до того, как он успел сообщить нам о результатах своего расследования, – покачал головой Раг. – Потому что если мы сейчас пошлем туда Дэвида, ему придется начинать поиски с самого начала.
Дэвид Макни работал у них всего полгода и пришел к ним сразу после окончания университета, где он учился бесплатно, будучи государственным стипендиатом. Он родился в бедной рабочей семье, и еще в детстве ему передался от матери интерес к истории знатных английских фамилий. Со временем он планировал работать на такие издания, как «Бурк», или «Пэры и баронеты» Дебретта, или даже «Кто есть кто», отслеживая генеалогию аристократических родов. Но пока за неимением лучшего он трудился в конторе «Лоусон, Мартин и Грант».
– На кону стоят большие деньги, – неохотно проговорил Томас. – Боюсь, мы не можем себе позволить бросить это дело, как бы нам того ни хотелось. Но Дэвиду в Нью-Йорке придется экономить буквально на всем. У нас мало денег.
В эту минуту в кабинете появился Джон Масси, который был ветераном фирмы и помнил еще те времена, когда конторой заправляли ее отцы-основатели: мистер Лоусон, мистер Мартин и мистер Грант.
– Вы все толкуете про деньги той танцовщицы? – буркнул он, плюхаясь в одно из старых, продавленных кресел.
Раг и Томас утвердительно кивнули.
– Если бы мы точно знали, о какой сумме идет речь, нам было бы гораздо проще планировать наши действия, – произнес Раг.
– Несколько миллионов фунтов стерлингов, – тут же сказал Джон Масси.
Раг фыркнул:
– Мы не знаем точно. Согласились на это дело на свой страх и риск, рассчитывая получить в итоге неплохие комиссионные. Но истинные размеры состояния – это до сих пор тайна за семью печатями.
– Тем более обидно, что Майку Уилсону не повезло именно в тот момент, когда он был близок к разгадке, – пробормотал Масси.
– Он сам виноват. Его никто не просил разгуливать по темным ночным улицам, – буркнул Раг и со вздохом добавил: – Жаль, что ни сэр Эдвард, ни его бывшая жена не согласились нам помочь.
– Когда я разговаривал с Майком по телефону в последний раз, он говорил, что и без них уже вплотную приблизился к разгадке, – вставил Томас.
– Интересно, что ему стало известно?
– Этого мы уже никогда не узнаем.
– Узнаем, если отправим в Нью-Йорк Дэвида.
– Боюсь, у нас нет выбора, – сказал Томас. Он был далеко не уверен в успехе, но вместе с тем и мысли не допускал о том, что они упустят солидные комиссионные.
– Так что? Мы ему прямо сейчас об этом скажем?
– А чего тянуть?
– Джон, – произнес Раг. – Передашь ему задание?
Старик Масси сделал удивленное лицо, но безропотно поднялся, кивнул и, случайно клацнув вставными зубами, молча вышел из комнаты. Он привык подчиняться приказам своих более молодых и энергичных компаньонов.
– Я считаю, мы поступаем правильно и разумно, – сказал Раг, подводя итог разговору. – К тому же мистеру и миссис Хэндфорд понравится, что мы не бросили дела из-за гибели Майка, а упорно продолжаем действовать в их интересах.
Томас почувствовал ханжеские нотки в голосе компаньона, но это его нисколько не покоробило. Он подумал сейчас о молодом Дэвиде Макни и презрительно усмехнулся. То-то этот молокосос обрадуется, когда ему сообщат, что он едет в Нью-Йорк. Он, бесспорно, воспримет это задание как праздник, именины сердца… Дуралей!
Когда Мэйвис и Берт Хэндфорд получили из нотариальной конторы письмо, в котором говорилось о смерти Майка Уилсона и о том, что его дело теперь передано Дэвиду Макни, они отнеслись к этому равнодушно. В глубине души старики с самого начала не верили в успех затеянного предприятия. У Трейси не могло быть больших денег. Время от времени она посылала им какие-то скудные средства на хозяйство, но если бы она действительно была миллионершей, она, конечно, помогала бы своим родителям больше. Они не сомневались в этом. Трейси никогда не отличалась скупостью и даже в детстве делилась с отцом и матерью сладостями.
– Нам не нужно никаких денег, правда, старуха? – прерывающимся голосом проговорил Берт. – Этим Трейси все равно не вернешь к жизни.
– Ты прав, – согласилась Мэйвис. – Теперь уже ничто не вернет ее нам.
Она обратила тоскливый взгляд на их старенький, облицованный желтым кафелем камин тридцатых годов. На полке рядом с вазой с искусственными цветами стояла в рамке фотография Трейси, которую им вернула газета «Маргейт эхо». Белая пачка, стройные детские ножки и застенчивая улыбка… Девочка балансировала на краю невысокой садовой стенки, словно воробушек на ветке… Такими дочь запомнилась им. Милая, ласковая и открытая. Впрочем, уже тогда она подавала надежды и была полна честолюбия. «Однажды я стану знаменитой, мама», – часто говаривала она Мэйвис. Их Трейси была невинной, милой девушкой и любящей дочерью.
