Текст книги "Змеиное гнездо (СИ)"
Автор книги: Юлия Ковалёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)
***********************************************************************************************
Змеиное гнездо
https://ficbook.net/readfic/7747833
***********************************************************************************************
Направленность: Гет
Автор: _Ковалева Юлия_ (https://ficbook.net/authors/3001097)
Беты (редакторы): _Маленькое чудо_
Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»
Пэйринг и персонажи: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Рейтинг: NC-17
Размер: Макси, 393 страницы
Кол-во частей: 24
Статус: закончен
Метки: Отклонения от канона, Слоуберн, Приключения, Триллер, Неозвученные чувства, Нецензурная лексика, Ангст, Драма, AU, Учебные заведения, Любовь/Ненависть
Описание:
Если около года назад Драко был тем, кто не мог выбрать ни одну из сторон, то теперь от него отвернулись обе, а наличие Грейнджер под боком и шкатулки, грозящей разнести к чертям мэнор, – прямое тому подтверждение. Во всяком случае, Малфой был в этом уверен.
Посвящение:
Слизеринскому Принцу.
Мальчику-у-которого-не-было-выбора.
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Если Вы решили прочесть данную работу, то, полагаю, Вам необходимо знать некоторые вещи:
1. Начиная с пролога и далее Вы столкнётесь со сценами, где описаны воспоминания персонажей. Это сделано не потому, что автор не знает, что такое логика, не потому, что у автора нет идей, и даже не потому, что автор тянет сюжет. Каждое (!) воспоминание не случайно, и ближе к концу работы Вы в этом убедитесь.
2. Обращайте внимание на детали. Они могут сказать Вам много чего интересного.
3. Автор не верит в то, что кто-то «похорошел за лето» или «влюбился и все осознал», поэтому не стоит надеяться на зайку-Драко и мимимишные романтические сцены с первой главы. Любовь не рождается на пустом месте, и автор искренне надеется, что Вы это понимаете.
4. Основой сюжет Вы увидите ближе к середине, поэтому, если Вы прочли три главы и думаете, что кроме взаимоотношений героев ждать нечего, то знайте, что это далеко не так, просто Вы ещё не дошли до самой сути.
Я влюбилась в этих персонажей и очень надеюсь, Вы проникнитесь ими тоже. Их история будет сложной, местами запутанной и противоречивой, но она будет ИХ, и если Вы, как и я, верите, что описанное в этом фанфике вполне могло бы быть, то я искренне желаю Вам приятного чтения!
========== Пролог: «Маленький хозяин хочет сдохнуть» ==========
– Слабак! – глухой хлопок от пощечины эхом отразился о каменные стены Малфой-мэнора. – Ты не можешь сделать даже этого, бесполезное отродье! Уродец! – рев, казалось, отзывался в каждом уголке поместья.
– Люциус, ради Мерлина, прошу тебя, не трогай его, он же ещё совсем ребёнок! – прибежавшая на шум женщина с нескрываемым ужасом робко дотронулась до плеча мужа. – Люциус, умоляю, оставь его… – из темно-карих глаз покатились крупные градины слез.
– Позорище! – не скрывая омерзения, фыркнул мужчина и, презрительно посмотрев на сына, быстрым шагом удалился из комнаты. – Цисси, немедленно оставь эту тварь и следуй за мной! – послышалось где-то в коридоре.
Убедившись, что разъяренный супруг достаточно далеко, Нарцисса тяжело вздохнула, окинув сына полным боли взглядом, и молча удалилась.
В комнате снова стало тихо.
Изредка эта звенящая тишина нарушалась негромкими всхлипами семилетнего Драко, сжавшегося в углу и вытирающего слезы маленькими, сжатыми в кулачки, ручками. Мальчик прижал ноги к себе, пряча голову в острых коленях, и еле заметно трясся, силясь успокоиться, что выходило из рук вон плохо.
Отец снова был им недоволен и снова смотрел на него как на грязь, прилипшую к подошве его идеально вычищенных дорогих туфель.
Снова.
Снова Драко не оправдывал его ожиданий и был совсем не таким, каким хотел видеть его отец, а значит, не был достойным наследником рода Малфоев.
«Ты не можешь сделать даже этого, бесполезное отродье!»
Да, он действительно не мог.
Мальчик тихо играл в своей комнате, когда Люциус, громко распахнув дверь, бросил ему в руки щенка и велел следовать за ним. Ребёнок беспрекословно повиновался и минуту спустя они уже были в зале, который Драко мысленно прозвал «чёрной комнатой» за отсутствие какой бы то ни было мебели, чёрные каменные стены и в тон им пол, выполненный из того же материала.
– Видишь эту грязную псину?! – Люциус фыркнул на испуганное животное в руках мальчика, а затем грубо выхватил его из детских ладоней и бросил, подобно половой тряпке, на пол. – А теперь смотри и запоминай… – прозвучало тихо, почти шёпотом, так, что в жилах Малфоя-младшего, казалось, начала стыть кровь.
– Круцио! – в контрасте с предыдущей фразой это слово отдалось в ушах оглушающим ревом, так, что мальчик на секунду зажмурился.
Он открыл глаза от щенячьего вопля и хриплого, казалось утробного, визга. Драко было всего семь, но он уже был очень хорошо знаком с заклятием «Круциатус». К его глазам подступали слезы, а сердце сжималось, ведь он знал, какую боль доставляет это непростительное заклинание. Животное выло и хрипело, давясь собственной кровью. Извиваясь на каменном полу, собака пыталась выцарапать себе глаза. Серо-голубые глаза ребёнка округлились: это был первый раз, когда ему довелось не просто слышать о «наичуднейшем», как говорил отец, заклинании, а наблюдать его в действии.
Ком в горле, казалось, не давал дышать.
Внезапно Люциус взмахнул палочкой, отозвав чары, и, улыбнувшись, повернулся к сыну, буквально упиваясь произведённым эффектом.
– Недурно, я полагаю… – мужчина перевёл задумчивый взгляд на животное, которое с трудом подавало слабые признаки жизни. – Ты согласен, Драко?
От упоминания собственного имени мальчик напряжённо сглотнул, с ужасом уставившись на тело щенка, чья коричневая шерсть перепачкалась кровью и приобрела грязный бурый оттенок.
– Ты внимательно следил за каждым моим действием? – ребёнок мгновенно кивнул, боясь хоть чем-то разгневать отца. – Хорошо, сын, – губы Малфоя растянулись в приторной улыбке, – тогда порадуй папочку, повтори.
Сердце, казалось, перестало биться вовсе, а не просто пропустило удар.
Мальчик, не шевелясь, продолжал шокировано наблюдать за истекающим кровью животным, молча сглатывая солёные слезы и не имея ни малейшей возможности помочь.
Бледные ладошки, скрещенные за спиной в привычном для аристократов жесте, неконтролируемо тряслись, являя миру полное ужаса детское тело.
– Повтори заклинание, Драко! – прозвучало уже на тон выше. Раздражение буквально сочилось сквозь зубы волшебника, готовое в любую минуту вытечь грязной тягучей массой из его глотки и потопить собой все вокруг.
Эта липкая нега имеет запах зловоний, смерти и разлагающихся трупов.
Она называется ненависть.
– Нет, – тихо прозвучал хриплый от слез голос мальчика. – Я не могу, отец. – робкий взгляд опустился в пол, не имея сил подняться ни на сантиметр выше.
– Ты смеешь перечить мне! Ты – жалкий, убогий щенок! Мерзкий паразит! – Люциус мгновенно завёлся и уже был вне себя от ярости. – Я ненавижу то, что такая безвольная тварь зовётся моим сыном! Ты не достоин своей фамилии! Ты не можешь оправдать гордое имя Малфоев! Мне за тебя стыдно!
– Прости, отец, – солёная капля проскользила по нежной детской щеке и глухо ударилась о каменные плиты пола.
– Пожалел собаку… – Малфой источал яд каждым своим словом. – Сегодня ты жалеешь блохастых тварей, а завтра – мразей-грязнокровок! – крик мужчины пробирал до костей. – Если будешь жалеть Круциатус для маггловской псины… – мужчина усмехнулся, сверкнув взглядом ледяных глаз, – то я не буду жалеть тебя!
Мальчик в ужасе поднял глаза на отца.
– Круцио!
Боль.
Много боли.
Драко чувствовал, как крошатся все его кости, серым прахом осыпаясь на пульсирующие органы. В жилах вскипала кровь, обдавая маленькое тело жаром. Внутренности, казалось, сжимались до ничтожных размеров, а затем разжимались, становясь больше прежнего, отчего по ним шли нитевидные трещины или, что тоже вероятно, вовсе разрывались на куски, пока их хозяин бился в агонии. Комната мгновенно наполнилась душераздирающими детскими криками. Из глаз мальчика, не скрываясь, катились слезы. Драко начинал задыхаться. Кашель, раздирающий его грудь, вырывался из глотки вместе с кровью и, кажется, рваными кусками его собственных лёгких. Голова гудела и на секунду мальчик подумал о том, что, возможно, было бы не так плохо, если бы она прямо сейчас треснула по швам, прекратив, наконец, эти нечеловеческие мучения.
Драко было семь и он уже думал о смерти.
До полуобморочного сознания донесся звук торопливых шагов и стук каблуков.
Каблуков матери.
«Слабак!»
В голове снова всплыло слово, которое чуть ли не выплюнул ему в лицо Люциус, когда, заслышав о приближении Нарциссы, отозвал чары.
«Уродец!»
Щека, кажется, снова ощутила увесистый удар, последовавший сразу за неудачной попыткой Драко встать, ведь перед глазами мальчика все плыло, а тело ещё не отошло от непростительного.
Нужно было подняться.
Нельзя расстраивать маму.
«Позорище!»
Драко продолжал одиноко сидеть на полу, судорожно всхлипывая и против воли вспоминая слова отца – его непоколебимого авторитета и самого страшного кошмара в одном лице.
В дверном проёме показался силуэт Добби – их эльфа-домовика:
– Маленькому хозяину нужна помощь Добби? Мистер Малфой хочет что-нибудь?
Мальчик отрешенно покачал головой. При всем желании эльф действительно ничем не смог бы помочь.
Маленький хозяин не хочет видеть Добби.
Маленький хозяин хочет сдохнуть.
Маленький хозяин хочет, чтобы сдох Люциус.
Комментарий к Пролог: «Маленький хозяин хочет сдохнуть»
Приветствую всех, кто обратил свое внимание на этот фанфик и прочитал его первую главу. Надеюсь, она вас заинтересовала)
С нетерпением жду ваших отзывов и мнений!
========== Часть первая: «Каникулы кончились» ==========
На вокзале Кингс-Кросс было привычно шумно, но стойкое ощущение того, что что-то не так, не покидало ни на миг. Грохот колёс поезда, восторженные вопли детей, наставительные слова родителей – это было всегда, но сегодня к ним примешались хлопки вспышек колдокамер журналистов, постоянно что-то спрашивающих у волшебников всех возрастов, и воодушевляющие речи от нескольких работников министерства, вокруг которых собрался немалый круг зевак, что, в целом, не было удивительно – первый после войны учебный год в Хогвартсе – ажиотаж, сенсация, событие мирового масштаба.
Драко Малфой пренебрежительно фыркнул от всей этой дешёвой показухи. Журналисты, кричащие по всем углам громкие заголовки для завтрашнего выпуска «Ежедневного Пророка», самодовольные министерские рожи, обещающие счастливое и безоблачное будущее для всей магической Британии и толкающие какую-то несусветную ересь про «новый этап в истории великого Хогвартса, который является храмом волшебных искусств и домом для всех, кто в нем нуждается на протяжении уже не одной тысячи лет», толпа, слушавшая их с раскрытыми ртами и, очевидно, не отличающаяся интеллектом от магглов, ну и ещё много-много всякой мишуры, от которой хотелось засунуть себе в глотку два пальца, заставляли молодого человека закатить глаза, устало прислониться спиной к самой отдаленной колонне, стоявшей в углу холла вокзала, и стараться не привлекать к себе лишнего внимания, какого за это лето было более чем достаточно.
Эти три месяца больше походили на Ад, чем на школьные каникулы, и Драко без всякого зазрения совести мог бы сказать, что раскаленные котлы Преисподней вряд ли могли бы быть хуже, чем-то, что творилось у него дома. Сразу же после гибели Тёмного Лорда Министерство встрепенулось и – кто бы мог подумать! – приступило к поимке Пожирателей и их союзников. Пытаясь скрыть тот факт, что практически все члены органов магического правопорядка были сторонниками Волан-де-Морта, эти ублюдки в шикарных мантиях с завидным усердием подошли к своей работе и, старательно очищая свои имена, поливали грязью других.
Ситуация не обошла и Малфоев.
Драко отчётливо помнил тот день, когда к ним в дверь постучали. Это был самый обычный июньский вечер, совершенно не предвещающий беды. Конечно, волшебник замечал, что после битвы за Хогвартс родители, – а особенно отец, – были даже более нервозными, чем обычно, но в тот момент, когда в гостиной раздались звуки двух глухих ударов, Малфой посмотрел на мать и понял: это конец. Люциус пытался быть учтивым и вежливым с пришедшими, старался смеяться над предоставленным обвинением и даже угрожать, но в глубине души он, как и вся семья, понимал, что это не имеет абсолютно никакого смысла. Весь чёртов Хогвартс видел его, сражающегося на стороне Тёмного Лорда, каждый ученик и преподаватель – каждый, мать его! – свидетельствовал об одном: Люциус – Пожиратель, а значит, виновен. Не было ни малейшего смысла это отрицать, но отец продолжал врать, врать до последнего, вешая лапшу на уши всему Министерству.
«Трус», – тихо сказал Драко, глядя, как авроры, держа Люциуса за обе руки, выводили его из собственного дома, в то время как он орал, что это все ошибка, свидетели – лжецы, и вообще, он был под «Империусом», а значит, совершенно не контролировал себя.
Нарцисса молча стояла рядом, легонько сжимая ледяную ладонь сына такими же холодными пальцами, а затем, когда мэнор наконец опустел, уткнулась лицом в его плечо, захлебываясь в рыданиях.
Драко впервые успокаивал мать.
Робко гладил её по голове, глядя пустыми глазами куда-то перед собой и шептал какие-то глупости, все чётче осознавая безвыходность их положения и груз ответственности, свалившийся на его плечи. Драко было шестнадцать и пока на его груди плакала мать, он клялся себе сделать что угодно, чтобы она больше не проронила ни одной слезинки, пойти с кем угодно и против кого угодно, лишь бы не видеть боли в её глазах.
Следующее утро семьи Малфоев (а точнее того, что от неё осталось) началось с «Ежедневного Пророка», где на обложке был изображён Люциус в кандалах. Такой же холодный, безумный и жестокий, как и прежде, только теперь в его взгляде читалось отчаяние, тщательно скрытое за привычной маской полного безразличия.
В этом был не только весь Люциус, в этом были все Малфои.
Даже Нарцисса.
Когда Драко, постучав, вошёл в её спальню, женщина с напускным спокойствием читала статью под громким заголовком: «ТАЙНЫ ЛЮЦИУСА МАЛФОЯ. КАК ПОЧЁТНЫЙ ЧЛЕН МИНИСТЕРСТВА СТАЛ ПОЖИРАТЕЛЕМ СМЕРТИ!», и только трясущиеся руки выдавали её почти удачно скрытый невроз.
Почти.
От полного погружения в пучину собственных воспоминаний о дальнейших событиях этого лета Драко отвлекла волна аплодисментов, эхом пролетевшая по всему холлу вокзала. Малфою даже не потребовалось повернуть голову, чтобы понять причину коллективного помешательства и всеобщей эйфории: «золотое трио» прибыло на платформу, улыбаясь во все рты и благодаря за тёплый приём.
Драко скривился.
Упаси их Мерлин посмотреть в его сторону.
Пока министерский ублюдок лицемерно лыбился во все тридцать два зуба, показушно пожимая руку Поттеру и вереща на камеру что-то про его «неоценимый вклад в историю всей магической Британии и её безопасность, феноменальную храбрость и удивительно доброе сердце», Драко думал только о том, где чертов-придурок-Забини и чертова-дура-Паркинсон. Судя по времени, скоро должна была начаться посадка на Хогвартс-экспресс, а значит, если его единственные друзья не появятся, ему придётся одному идти через весь холл, ловя на себе презрительные взгляды, упрёки и прочие проявления не самого тёплого отношения.
Конечно, подобное происходило с парнем не в первый раз, но с тех пор, как фамилия Малфой стала синонимом таких понятий как «трус», «предатель», «убийца» и просто «враг всего и вся», а отца, который, хотя и отравлял всю его жизнь, но мог обеспечить банальную безопасность, не было рядом, нервные клетки начинали все больше походить на оголенные провода, что не грозило ничем хорошим, особенно в общественных местах. Именно по этой причине Драко все чаще озирался по сторонам, выискивая в толпе тех немногих, кто не вставил ему нож в спину этим летом.
И не находил.
«Внимание, пассажиры! Посадка на «Хогвартс-экспресс» объявляется открытой, просьба ко всем учащимся подойти к платформе. Повторяю, посадка…» – противный голос раздался сразу из нескольких громкоговорителей, чем заставил Драко скривиться. Кажется, даже вопли корней мандрагоры, которые Драко довелось услышать на втором курсе, сейчас были бы усладой для его слуха в сравнении с этим голосом. Тем не менее ни Блейз, ни Пенси так и не появились, а значит, идти по «аллее славы» придётся одному.
Выдохнув, парень сделал шаг из тени колонны и, нацепив на лицо маску тотального безразличия, уверенным и гордым шагом спокойно прошествовал вперёд, тщательно игнорируя «Смотрите, это же Малфой!», «Ого, а он что, не в Азкабане?», «Как ему только совести хватило заявиться сюда!», «Предатель!», «Убийца!» и прочие возгласы за спиной. Он не сломается, не дождутся, мрази. Драко будет идти и ухмыляться, пока вся эта челядь захлебывается своей собственной ядовитой слюной, не кинет ни на кого из них ни одного взгляда, игнорируя их, как пыль, как скользкую грязь под подошвой ботинок. Будет идти с идеально прямой спиной и гордо поднятым подбородком, и пусть говорят, что эта надменность делает его точь-в-точь похожим на Люциуса, потому что если отец и научил его чему-то полезному, так это тому, как сохранять честь и достоинство независимо от обстоятельств. Равнодушно пройдя мимо толпы, как по команде расступавшейся перед «сыном того самого Пожирателя», Драко абсолютно спокойно зашел в поезд и без заминки нашёл свое купе, где наконец мог вздохнуть спокойно без лишних глаз, ушей и прочих частей тела любопытной толпы, так и норовившей кинуть на него взгляд. Спустя минуту за ним последовали и все остальные, в том числе и Паркинсон с Забини, появившиеся буквально за пару минут до отправки.
Когда поезд тронулся, Малфой неожиданно поймал себя на мысли, что учащихся старших курсов непривычно мало: далеко не все пережили битву за Хогвартс, а потому многие уже никогда не вернутся в эти стены. Совершенно случайно вспомнилось, как перед шестым курсом, сидя на этом самом месте, Драко говорил друзьям о том, что ему, скорее всего, теперь будет не до учёбы, гордясь своим зачислением в ряды Пожирателей. Кто бы мог подумать, что пройдёт всего два года и его мировоззрение кардинально поменяется, а черная метка, когда-то служившая предметом восторга, будет вызывать лишь жгучую ненависть в первую очередь к самому себе, выделяясь на слишком бледной коже как что-то совершенно чуждое, неправильное.
Сидя во всегда тихом купе учащихся Слизерина – аристократам не свойственно кричать, шуметь и слишком буйно выражать свои эмоции, а именно они составляли преимущественное большинство слизеринцев, – Драко отметил, что из его факультета пало жертвами войны отсутствовало всего пять человек, которые, слава Мерлину, были ему не больше, чем сокурсники, но никак не приятели или друзья. Подумав о последних, взгляд серо-голубых глаз переместился на сидящих напротив Паркинсон и Забини, так и не объяснивших причину своего опоздания. Пенси традиционно сидела у окна, наблюдая за сменой пейзажей, и изредка вставляла пару реплик в диалог друзей, а Блейз, облокотившись о стол, смотрел куда-то прямо перед собой, отвлекаясь от своих дум только для того, чтобы задать Драко несколько рядовых вопросов. И оба – ни слова о том, где были. Впрочем, это было бы лишь проявлением вежливости, не более, ведь в действительности Малфою было плевать.
Парень перевёл взгляд на вид за окном – поезд проезжал по мосту, что говорило о том, что до прибытия в Хогвартс осталось не больше получаса. Блондинистая голова безвольно откинулась на спинку кресла, а веки устало прикрылись. Перед глазами снова оживали картинки прошлого, воскресавшие из недр памяти (а они вообще умирали?) каждый раз, стоило ему только их закрыть.
Мысли возвращались в британский замок, где ему предстоит провести ближайшие месяцы. Восстановили ли его полностью, или, может, меньше чем через час, Драко увидит полуразрушенное здание? Много ли преподавателей осталось в живых?
Что вообще его ждёт?
Последний год в школе.
Первый год после войны.
Комментарий к Часть первая: «Каникулы кончились»
Мне очень приятно, что фанфик так быстро нашёл отклик у аудитории и всего за сутки были набраны 3/3 ждущих продолжения.
Надеюсь, эта глава вам тоже понравится, так как она ведёт к началу развития основных событий сюжета.
========== Часть вторая: «Сюрприз в змеином коридоре, или Засекай, Малфой» ==========
Каждое первое утро абсолютно каждого учебного года в Хогвартсе Гермиона начинала с похода в библиотеку. Так было и на первом курсе, и на всех последующих, и даже сейчас, после войны, Грейнджер не собиралась нарушать свою маленькую традицию. Девушка тихо ступала по длинному коридору, пол которого был устлан мягким ковром, что делало каждый шаг ещё менее слышимым. Бледные лучи только-только вставшего солнца нежно скользили по её лицу, навевая атмосферу спокойствия и умиротворения. Волшебница уже практически преодолела все закоулки коридора, приблизившись к лестнице, когда до её ушей донесся глухой стук с этажа ниже. Гермиона остановилась, прислушиваясь: звук повторился, став громче и ещё чётче раздавшись в звенящей тишине.
Гриффиндорское любопытство взяло верх.
Спускаясь по лестнице, Грейнджер старательно убеждала себя в том, что не хочет этого делать, а также в том, что на это было множество причин. Во-первых, на это утро у неё были совершенно другие планы, во-вторых, то, что происходит этажом ниже – абсолютно не её дело, и в-третьих, что самое главное, это этаж Слизерина, где она в любой момент может встретить или профессора Снейпа, внушавшего ужас одним своим видом, или противного блондинистого хорька, который не упустит возможности бросить ей в лицо свое любимое «грязнокровка» и фыркнуть, одарив ее этой-своей-чисто-малфоевской ухмылочкой. И, о Мерлин, Гермиона и правда не знала, что из этого хуже. Тем не менее, игнорируя все «против», девушка решила, что, возможно, у кого-то из учеников «змеиного» факультета беда и им грозит опасность, а значит, гриффиндорка просто обязана помочь.
Сделав пару шагов по коридору Слизерина, девушка осмотрелась вокруг. Обстановка была той же, что и на других этажах, но волшебница была готова поклясться, что здесь ей стало холоднее. Опуская этот факт, считая его действием предрассудков и глупых сплетен, она, не обращая ни малейшего внимания на проступившие на коже мурашки, гордо подняла подбородок и, взмахнув копной вьющихся каштановых волос, двинулась дальше. Волшебница преодолевала метр за метром, все чётче слыша звук, но до сих пор не видя его источника. Напряжённая ладонь сжалась на древке палочки и, глубоко вздохнув, девушка сделала шаг за последний поворот и тут же уставилась вперёд с искренним недоумением в глазах: в тёмную дверь слизеринской гостинной стучал филин, призывая кого-то выйти и забрать привязанное к его лапке письмо, чем и вызывал шум, который распространяло эхо безлюдных коридоров. Грейнджер невольно улыбнулась, не веря, что предметом всех её переживаний, страхов и догадок была всего-навсего обычная сова.
Впрочем, была ли она такой обычной, какой казалась?
Прищурившись и наклонив голову вбок, Гермиона разглядела на письме (которое показалось ей странным, так как было больше стандартных) марку Министерства Магии.
Сердце пропустило удар.
Неужели что-то случилось? Опасность? Последователи Тёмного Лорда? Пожиратели? Или кто-то ещё хуже? Что им нужно от слизеринцев? А главное – от кого из них? Так много вопросов и ни одного ответа, хотя содержимое конверта, несомненно, могло их дать.
Пародируя девушку, филин тоже наклонил голову, уставившись прямо на неё. Выйдя из раздумий, волшебница шустро подошла к птице, извлекая из цепких когтистых лап конверт, скрепленный печатью. На обложке красовалась надпись: «Мистеру Драко Люциусу Малфою».
Неожиданно захотелось проснуться в своей постели и осознать, что все произошедшее – не более чем сон. Кошмарный, но сон. Только вот проснуться никак не получалась, а потому ситуацию надо было как-то разрешать.
Первой мыслью было постучать в дверь и всунуть эту дурацкую бумажку первому попавшемуся слизеринцу. Однако, вероятность того, что дети змеиного факультета не спят в шесть утра (а занятия в Хогвартсе начинались в девять) была ничтожно мала, а того, что её будут рады здесь видеть, вообще уходила в минус, находясь на границе с фантастикой, а значит, вариант отпадал сам собой. Объяснить ситуацию даме на портрете, охраняющей вход в гостиную, и попросить разрешение пропустить её без всякого пароля, чтобы она оставила конверт на столике и мирно ушла? Нет, не получится. При всем желании, изображенная на холсте мадам не имела никакого права впускать кого-то без кодового слова, да и этого желания у неё, скорее всего, не было, а потому было бессмысленно даже пытаться. На этом варианты заканчивались. Не идти же ей, в конце концов, к Снейпу?! Уж кто-кто, а он точно не будет рад видеть её в столь ранний час, а только скажет что-то неприятное и снимет очки с факультета.
Первое утро последнего учебного года уже пошло наперекосяк, и Гермиона, вздохнув, спрятала таинственный конверт во внутренний карман мантии и поспешила удалиться к себе, никак не желая быть обнаруженной под слизеринскими дверьми, попутно представляя, как будет вручать Малфою конверт и объяснять, каким образом к ней в руки попала его почта.
***
Гермиона правда пыталась.
Пыталась, когда отчитывала в холле Рона за помятую рубашку, и потому промолчала вслед проходившему мимо Драко. Пыталась и сидя за завтраком, когда чуть не подавилась, увидев зашедшего в компании своей свиты слизеринского принца и снова молча уставившись в его светлый затылок, легонько сжимая внутри мантии конверт. Пыталась на Зельях, пыталась, пыталась и ещё раз пыталась, но так и не смогла, чувствуя непреодолимую вину даже не перед ним, а в первую очередь перед собой за собственные слабость и трусость. Вторая, между прочим, была ей, как ученице Гриффиндора, совершенно несвойственна, и потому девушка пообещала себе отдать гаденышу-Малфою этот злополучный кусок пергамента за ужином тем же вечером.
Всё шло чётко по плану. Гермиона чуть ли не бегом устремилась в столовую, даже обогнав Уизли, который явно отличался большим аппетитом, и заняла место у входа, чтобы ни в коем случае не пропустить свою цель. В дверях показался высокий парень, облаченный, как всегда, во все чёрное, на фоне которого так ярко выделялись платиновые волосы, и Гермиона уже подскочила на месте, намереваясь чуть ли не швырнуть предмет угрызений её совести в его бледное надменное лицо, когда по всему залу, совершенно неожиданно, раздался голос Макгонагалл, просившей всех занять свои места и внимательно её выслушать. Грейнджер не успела даже моргнуть, когда обнаружила Драко уже непосредственно за слизеринским столом, уставившегося в ещё пустую тарелку и, кажется, вздрогнувшего, когда профессор объявила о «необходимости донести до учащихся важные новости, которые серьёзно повлияют на их дальнейшую жизнь в стенах Хогвартса». Ученики мгновенно затихли.
– Как вам уже известно, это лето выдалось особенно тяжёлым для всех нас, – Гермиона впервые обнаружила крупные седые пряди в собранных волосах педагога. – Для начала, от всего Хогвартса и его покойного директора Альбуса Дамблдора, хотелось бы ещё раз выразить свою благодарность мистеру Поттеру, мистеру Уизли, мисс Грейнджер, мистеру Долгопупсу, мисс Лавгуд и всем, кто сражался, за особые заслуги перед школой. – По залу раздался шквал аплодисментов. – Кроме того, мы считаем необходимым почтить память тех, кто отдал свою жизнь, защищая стены этого замка. Их имена будут высечены на доске памяти в эту субботу, – голос Минервы дрогнул, а умнейшая-ведьма-своего-поколения, как прозвали Грейнджер журналисты «Пророка», в ужасе оглянулась вокруг и только сейчас заметила, как мало учеников старших курсов сидело за столами в этом году и как много среди погибших отсутствующих были гриффиндорцами – её приятелями, или, по меньшей мере, знакомыми. Тишина в зале говорила о том, что этот факт ударил в лицо не только ей одной. – Однако, сочту нужным перейти к насущным проблемам. Так как в этом году количество учеников резко сократилось, учащиеся седьмых и восьмых курсов будут посещать предметы одновременно по два факультета. Для седьмого курса это Гриффиндор и Когтевран и Пуффендуй со Слизерином, для восьмого же все в точности наоборот, – в столовой воцарилось молчание, а затем гулом раздались недовольные возгласы: львы и змеи восьмого курса никак не желали уживаться в одной аудитории одновременно.
Холодный голос Северуса Снейпа, казалось, умерил пыл всех взбунтовавшихся:
– Если кто-то хочет обсудить этот вопрос, жду вас в своём кабинете, – карие глаза быстро пробежались по всем старшекурсникам. Желающих поговорить, как и предполагалось, не нашлось. – Если других вопросов нет, то приступайте к пище.
Тишину нарушил Рон, мигом схвативший куриную ножку и с характерными звуками начавший её поглощать. За ним последовали и все остальные. После очередного напоминания о смертях, произошедших на её глазах, а также объявления не самых приятных новостей у Гермионы кусок не лез в горло, и потому она лишь для вида кое-как впихнула в себя половинку яблока и быстро запила его тыквенным соком, ожидая друзей. Гарри и Рон вскоре закончили трапезу, после чего «Золотое Трио» тихо прошмыгнуло к дверям.
По пути Гермиона кинула взгляд на Драко.
Он все ещё сидел, без всяких эмоций глядя куда-то вдаль и явно думая о чем-то своём, хмуря при этом идеальный аристократичный лоб.
Его тарелка была по-прежнему пуста.
***
Драко Малфой был в Министерстве Магии всего один раз и ни под каким предлогом не желал возвращаться туда снова. Это место, а точнее нахождение парня в нем, было одним из тех самых воспоминаний, которые снова оживали, сводя с ума, стоило ему лишь закрыть глаза, чем не давали нормально выспаться в последние месяцы. Именно по этой причине Драко был нездорово-бледный, с пугающей синевой под глазами и пустотой в них уже с первого дня в Хогвартсе, чем явно отличался от других учеников, улыбающихся и абсолютно точно отдохнувших за лето. Эти дети были искренне рады вернуться в школу – «в то, что от неё осталось» – мысленно исправил себя Малфой – и увлечься рутиной, лживо именуемой «беспечными учебными деньками». Они улыбались, обнимая других, точно таких же счастливых идиотов, и, глядя вокруг себя, видели исключительно друзей, в то время как Драко – врагов.
