Текст книги "И даже когда я смеюсь, я должен плакать…"

Автор книги: Йоханнес Марио Зиммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

41

Ну, теперь, наконец, он прикусит свой болтливый язык, думает Миша. Теперь я ему выдал все.

Ах, Миша Кафанке, ты даже не представляешь себе, что за жизнь тебе уготована! Лучше бы тебе усвоить следующее: будет происходить всегда ровно противоположное тому, чего ты ожидаешь.

Так и теперь: Треггер не впадает в оцепенение до состояния соляного столба, как жена библейского Лота, за то, что она вопреки воле Господа при бегстве из Содома оглянулась назад. Нет, Треггер не цепенеет, а разражается гомерическим хохотом и никак не может успокоиться.

– Аааах! – ревет он. – Аааах! Он полуеврей, профессор Волков! Надо же такое выдумать!

– Да! – кричит Миша возмущенно. Я – полуеврей! И я не понимаю, что в этом смешного!

– Какая выдумка! – с трудом переводит дух Треггер, медленно приходя в себя и двигая туда-сюда свой галстук. – Невероятная наглость!

– Что это значит? – Он, идиот, не хочет верить, что я метис.

– Это значит, что я восхищаюсь вашей выдумкой. Откуда она у вас, профессор Волков? Вы же стопроцентный ариец – позвольте мне это доброе старое наименование! Это так же верно, как то, что вы в Ираке! Неколебимо, как гранит, так сказать. Конечно, мы предварительно навели о вас справки, профессор! Вы хрестоматийный ариец.

– Очень может быть, что этот Валентин Волков хрестоматийный ариец, но я не Валентин Волков. Я Миша Кафанке. А Кафанке хрестоматийный метис первой степени. Посмотрите мои документы, черт побери, там это сказано!

– Это документы Миши Кафанке, – говорит Треггер.

– Ну, именно! Они мои.

– Нет, не ваши, профессор Волков! Это бумаги того Миши Кафанке, которого, Бог знает, где вы зарыли. Вы пользуетесь его документами, где записано, что Миша Кафанке – полуеврей – был, я полагаю, – но вы-то – нет. Вы чистой воды славянин! И профессор Валентин Волков! Разве вы не заявляли нашему связному в России, пространно и подробно, что вы хотите работать на Ирак и президента Саддама Хусейна, если вам только удастся выбраться из России?

– Никогда в жизни я такого не заявлял.

– У нас есть магнитофонная запись.

– Возможно. Но это говорил Волков, а не я.

– Какой смысл так упираться… – Треггер качает головой. – Ладно, я не буду это игнорировать. Вы получите целое состояние, вы станете мультимиллионером, но нет, вы хотите все больше и больше! Можно в самом деле подумать, что вы полуеврей.

– Ну, ну, – ободряет его Миша, – пожалуйста, пожалуйста, еще один шаг!

– О’кей! О’кей, вы наполовину еврей! Извольте! Но тогда вы и наполовину христианин. Так что не набивайте себе цену!

– Я не хочу набивать себе цену. Я не могу работать на вас, потому что я сантехник, а не физик-ядерщик, потому что я Миша Кафанке, а не профессор Волков. Но даже будь я наполовину или полностью христианин, и будь я даже Волков, я никогда не причинил бы зла своим знанием Израилю или кому другому. Вам на это наплевать, мистер Треггер, вы боретесь за победу мусульман – пусть не из-за денег, а по убеждению.

– О да, – говорит Треггер, – у меня чистая совесть, сэр. Я ненавижу как евреев, так и христиан, так же, как и мусульмане. Теперь мы с этим покончим!

Он вынимает из своей папки видеокассету, на которой в примерно двухмиллиметровом углублении находится миниатюрная клавиатура с многочисленными буквами и цифрами. Треггер поворачивается и нажимает некоторые клавиши. Лишь после этого он сует кассету в позолоченный видеомагнитофон, стоящий в углу салона, и включает его. Наконец, он садится возле Мелоди и Миши.

На экране телевизора возникает на русском, английском и арабском языках следующий текст:

«Внимание! Если перед использованием этой кассеты не был установлен правильный код, то через десять секунд она будет стерта. У вас еще есть время остановить процесс, если вы забыли ввести код.»

Десять секунд экран пуст, затем появляется изображение мужчины с квадратным черепом и глазами мальчика, поющего на клиросе, бычьей шеей и густым ежиком волос. На нем дешевый костюм и дешевая рубашка, кричаще пестрый галстук, «ролекс», несколько колец и перстней.

– Кто это? – спрашивает Миша, и голос его неожиданно дрожит.

– Псссссст! – резко произносит Треггер.

– Мое имя, – говорит человек с бычьей шеей на хорошем, если даже не превосходном английском языке, – Руслан Сулейманов. Я родился 22 мая 1954 года в деревне Рошни-Чу в мусульманской стране Чечня-Ичкерия на Кавказе. Этот видеофильм – часть секретного договора между Республикой Ирак и Координационным Советом Содружества Независимых Государств, названным в криминализованных средствах массовой информации мафией, относительно доставки в Ирак русского физика-ядерщика профессора Валентина Волкова. – Руслан держит «ролекс» в кадре крупным планом, как экземпляр правительственной газеты. – Сейчас 16 часов 47 минут по московскому времени, среда, 22 апреля 1992 года. Я нахожусь в служебном кабинете первого секретаря иракского посольства в Москве и сначала поясню общую ситуацию. Координационный Совет вплоть до путча в августе 1991 года в значительной степени, а после него полностью контролирует при помощи своих секций страну, которая прежде называлась Советским Союзом. Двести синдикатов поделили между собой рынок, более 5000 вооруженных формирований проводят операции от Бреста до Владивостока. Наш годовой оборот непрерывно растет и уже превышает 20 % валового национального продукта страны. Мы контролируем все области общественной жизни. Мы, среди прочего, ответственны за то, что только 3 % населения владеют сегодня, в 1992 году, 87 % новых частных предприятий, на которых, конечно, делают то, что мы пожелаем. Разумеется, мы сотрудничаем с высокими и высшими политическими функционерами и политиками.

– Назовите имена! – говорит голос, видимо, первого секретаря иракского посольства, за кадром.

Руслан, сидящий на диване перед обитой коврами полосатой стеной, ухмыляется.

– Сколько вам хотелось бы еще прожить?

– Хорошо, – говорит голос невидимки. – Продолжайте, пожалуйста!

– В хаосе политической и хозяйственной реформы, которая привела к развалу и упадку страны, многие политики, военные и частные предприниматели видят нас, Координационный Совет, единственной внушающей доверие властью, которая может установить порядок. Милиция, например, сама признает, что она «живет в каменном веке». Работники милиции, так же, как сыщики, следователи и сотрудники уголовного розыска, получают неприлично низкую зарплату и все, за редким исключением, коррумпированы. Только в московской милиции 6700 ставок не заняты, в прокуратуре Петербурга свободно каждое второе место. Из ста случаев коррупции раскрывают максимум три. Лишь за один год – 1991-й – рост преступности в России составил 18 %. Никто не отваживается хотя бы внести на рассмотрение парламента закон о борьбе с организованной преступностью. Многие депутаты одновременно являются бизнесменами и связаны с нами! Против них прокуратура не имеет права возбуждать уголовные дела – они пользуются парламентским иммунитетом…

– К нашему делу, пожалуйста! – говорит невидимка.

– Привожу сведения по нашему делу. Уже в январе 1991 года, задолго до августовского путча, физик-ядерщик с высоким международным авторитетом вышел на нас через посредников и выразил пожелание, чтобы мы помогли ему покинуть тогда еще существовавший Советский Союз. Он получил от вашей страны, от Республики Ирак, благоприятное предложение, которое он хотел бы принять. Наш запрос, господин первый секретарь, получил подтверждение, что такое предложение действительно было выдвинуто, ваше правительство желало бы назначить профессора Волкова ответственным за иракскую программу разработки ядерного оружия…

Январь 1991 года, думает Миша в ужасе, ведь я тогда был еще в Ротбухене! Если этот с квадратным черепом говорит правду, то все то, что здесь со мной происходит, было запланировано уже почти полтора года назад.

– После того, как мы пришли к соглашению относительно гонорара за наши хлопоты, – я не буду называть сумму, – мы принялись за поиски двойника для профессора Волкова, потому что для нас с самого начала было ясно, что мы можем вывезти из страны и доставить в Ирак крупного ученого, которого круглосуточно охраняют, только при помощи двойника.

– Когда вы были готовы?

– Уже три недели спустя, господин первый секретарь. Общеизвестно, что мы уже давно нашли опору в Западной Европе и собираемся так же полностью контролировать ее, как и СНГ, бывший Советский Союз. Мы тогда же известили все наши европейские филиалы и обеспечили их информацией, чтобы они могли искать двойника для Волкова, мужчину, который был бы внешне как можно больше похож на него. Мы нуждались в нем только на коротком этапе операции, после чего его следовало бы ликвидировать…

У Миши на спине выступает холодный пот. Ликвидировать, говорит он! Но я пока жив! Я еще жив? Если так пойдет дальше, я скоро сам не буду знать, кто я, – я или Волков, или это только галлюцинация, что я жив.

– …Мы нашли идеального двойника, после того как изучили 27 других, но не нашли никого полностью подходящим, в германском городке Ротбухен, в 30 километрах северо-восточнее Берлина. Человека звали Миша Кафанке, у него был магазин сантехники по адресу; Кройцкаммерштрассе, 46, там же он и жил. Вся информация относительно его личности, все даты и несколько снятых скрытой камерой видеофильмов, по которым профессор Волков мог изучить поведение и повадки этого Кафанке, были переданы вашему посольству уже в конце февраля. Для этого видеофильма если вы подтверждаете это, скажите об этом, пожалуйста.

– Да, это так, – говорит голос за кадром. – Все, что Руслан до сих пор говорил, соответствует действительности. Пожалуйста, продолжайте, Руслан!

– Спасибо. Условием было, конечно, то, что двойник говорит по-русски, по-английски и по-немецки, как и профессор Волков. В случае Кафанке это соответствовало действительности. Следующее удачное совпадение: у Кафанке был друг, лейтенант Советской Армии по имени Лева Петраков, служивший в Ротбухене, родом из Димитровки, деревни в 50 километрах от Москвы. С тех пор, как мы решили выбрать Кафанке, – так же, как и вы, господин первый секретарь, и, прежде всего, профессор Волков, – этого человека стали днем и ночью охранять наши люди. Это происходило так незаметно, что он ни разу ничего не заподозрил…

Э-э-э-это верно, думает Миша, заикаясь от потрясения даже мысленно. Я ничего не замечал.

– У нас было редкое везение во время этой операции, – говорит человек с квадратным черепом на экране телевизора. – Объект даже приехал в Россию, в гости к своему другу Льву Петракову и его семье. У объекта было намерение остаться там навсегда. Конечно, здесь все тоже днем и ночью находилось под наблюдением – я надеюсь, видеофильмы подтвердили вам это.

– Да, подтвердили.

– Потом произошел путч. С ним в Димитровке начались нападки на объект. За ними стоял бывший председатель сельсовета некто Евгений Сергеевич Котиков. Он стоял также за антисемитскими надписями на доме семьи Петраковых. Он организовал психологическое давление на Кафанке и добился того, что объект решил покинуть Димитровку и Россию.

– Почему?

– Из-за страха перед антисемитизмом.

– Объект является евреем? Я спрашиваю, потому что в моей стране это может повлечь за собой некоторые трудности.

– Естественно, господин первый секретарь. Обратите внимание на то, что к вам приедет не объект, а профессор Волков – с документами объекта, конечно. Согласно им, он наполовину еврей…

– Вот! – кричит Миша и вскакивает. – Он сказал! Я полуеврей! Полуеврей!

– Сесть! – орет Треггер так свирепо, что Миша от ужаса плюхается в свое кресло.

Треггер с запаздыванием тоже пугается.

– Я… э-э, – бормочет он, – я тысячу раз прошу извинения, уважаемый профессор, но я вижу, что этот несчастный полуеврей, которого уже давно нет в живых, совершенно сбивает вас с толку.

– Что значит, давно нет в живых? – кричит Миша. – Я жив! Могу же я, наконец, сам знать, что я жив!

Треггер останавливает видеофильм. Он озабоченно смотрит на Мишу и говорит тихо:

– Успокойтесь, пожалуйста, уважаемый профессор! Не хватает только, чтобы вам потребовалось сейчас медицинская помощь. Вы профессор Валентин Волков. Пожалуйста, повторяйте за мной: я профессор Валентин Волков.

Я сантехник Миша Кафанке, думает Миша в отчаяньи и произносит:

– Я профессор Валентин Волков. – Теперь я окончательно свихнусь, думает он. Возможно, это было бы самое лучшее. Ах, думает он, они не дадут мне свихнуться. Для этого они вложили в меня слишком много денег. Нет, не в меня, в Волкова. Всемогущий Боже, помоги, начинается! Миша сопит.

Треггер снова запускает фильм.

42

– Я еще раз подчеркиваю для вас этот очень важный момент, господин первый секретарь, – говорит мафиози по имени Руслан. – Профессор Валентин Волков будет доставлен вам с документами полуеврейского объекта, но сам он, конечно, никакой не полуеврей.

– Вы это слышали? – спрашивает Треггер.

Миша стискивает зубы. Как мне выбраться из этой истории? Треггер верит этому видео, ясно! Я бы тоже поверил. Для него я Волков, что бы я ни говорил! А Мелоди притащила меня сюда!

– Я это прекрасно понял, Руслан. Я пошлю эту информацию, так же, как и всю остальную, как и этот видеофильм, через дипломатического курьера в Багдад. Потом вы… гм… поменяли профессора Волкова и объект?

– После того, как объект покинул Димитровку. Когда объект поставил машину, на которой он приехал в Москву, на стоянку около моста через Москва-реку.

– Трудности?

– Ни малейших. Выстрел в затылок, в бочку, сверху сырой бетон, и в Москва-реку.

Ты лжешь, сукин сын, думает Миша в отчаяньи. Мне пока еще не стреляли в затылок. Никогда я не был в бочке с бетоном. Не был в Москва-реке! Мафия обвела вас вокруг пальца, а вы, ослы, еще и заплатили ей за это бешеные деньги! Но мне вы ни за что бы не поверили. Лучше я теперь попридержу язык, может быть, появится шанс…

Фильм продолжается.

Голос первого секретаря говорит:

– Все документы объекта и весь его багаж вы передали профессору Волкову.

– Правильно, – говорит тип с глазами мальчика, поющего на клиросе, – 7 апреля профессор Волков в одежде объекта (того, конечно, убили, раздели и засунули в бочку с бетоном голым) пошел в УВИР. Там его арестовали двое сотрудников госбезопасности…

Даже если я взволнован, думает Миша, я должен быть спокойным, слушать, не говорить ни слова.

– Оба сотрудничают с вами?

– Разумеется, господин первый секретарь. Разумеется. Если бы профессор Волков попал в руки лиц, которые не сотрудничают с нами, нам бы не удалось контролировать ситуацию. Я имею в виду: в нашем распоряжении не было бы нужной нам тюрьмы и нужного следователя.

– Понимаю. Этот следователь…

– Юрий Ежов, господин первый секретарь.

– Этот Юрий Ежов уже давно у вас на службе?

– Один из наших лучших сотрудников, господин первый секретарь. – Человек с бычьей шеей улыбается. – У него есть маленькое хобби.

– Какое?

– Теннис. Чрезвычайно честолюбив. Собирается выступать на открытом Всероссийском теннисном турнире юристов. Конечно, победит. Мы любим делать людей счастливыми. Для него победа значит так много – для нас это ничего не стоит. А со счастливыми людьми легче работать.

Значит, Ежов тоже… Он лишь разыгрывал передо мной спектакль? У него было поручение? Неужели вся Россия коррумпирована? Миша сопит.

– Следователь Ежов сначала, по нашему поручению, устроил грандиозный шум. Профессора Волкова приговорили к смерти, поставили перед расстрельной командой, но он знал, что с ним ничего не случится, и поэтому был совершенно спокоен…

Хорошенькое дело, совершенно спокоен, думает Миша. Тут бы я мог возразить. Впрочем, лучше не надо. Мафиози наврал первому секретарю с три короба, тот верит ему во всем, мне не верит никто. Мне только хотелось бы знать, почему этот тип так врет, на это ведь должна быть причина, не ради же удовольствия он врет…

– …потому что мы, конечно, сказали профессору Волкову, что его расстрел в последний момент будет отменен. Солдаты, конечно, не были посвящены, так что все зависело от координации действий и хорошего расчета времени, ха-ха-ха! Официально это значило, что русский агент прислал из Эр-Рияда рапорт и видеофильм, из которых следует, что профессор Волков прибыл в Саудовскую Аравию и работает там…

Прекрасный новый мафиозный мир! По крайней мере, в нем все получается, думает Миша.

– Но Волков, конечно, не в Эр-Рияде.

– Конечно, нет, господин первый секретарь. Иначе как бы мы могли отправить его в Багдад?

Какая несокрушимая логика.

– Так это вы изготовили рапорт и видеофильм агента, Руслан?

– Ну конечно же, господин первый секретарь. Важно, что следователь играет с нами в эту игру. Все это сделано только для того, чтобы можно было выпустить профессора Волкова, извиниться перед ним и вручить ему чемоданы, а также документы объекта.

– И с этого времени он живет как свободный человек под именем Миши Кафанке и с его документами – где?

– В гостинице «Интурист», господин первый секретарь, Тверская, комната 312. Там Ежов разместил его по нашему указанию. Ежов же оформляет ему и выездную визу. В «Интуристе» живет уволенная агент ЦРУ американка Мелоди Линдон. Пригласите ее! Она была бы счастлива получить работу. Она должна разыграть с ним любовь, сильную любовь, это ее специальность, а профессор Волков при всей его учености в таких вещах просто младенец, он сразу попадется…

Миша укоризненно смотрит на Мелоди, у него выступают слезы. Красавица презрительно поднимает брови и пожимает плечами. Какой это, думает Миша подавленно, какой это грязный мир с вероломными людьми. Ложь и обман. Один обманывает другого, как только представится случай, и делает ему зло, как только может. Теперь мне ясно, почему мафия в Москве не сунула меня на самом деле в бочку с бетоном. Совершенно ясно. Я был им нужен живым. Они же продали меня иракцам как Волкова! А настоящего Волкова они тоже вывезли из страны, в Эр-Рияд, с помощью других высокопоставленных лиц, которые на них работают. Эти гениальные мафиози сделали двойной бизнес дважды и получили деньги!

– Мелоди Линдон, – говорит мафиози на телеэкране, – могла бы, – это только предложение, мы, согласно договору, доставляем профессора Волкова только до самолета, – Мелоди Линдон могла бы, возможно, вывезти профессора в Багдад. Туда он и хочет, но он немного беспокойный и рассеянный, как все ученые. И она не собирается ему возражать, если он ей расскажет, что его зовут Миша Кафанке, что он сантехник и хочет поехать в Нью-Йорк к двоюродной тетке со своим дурацким эко-клозетом… Кафанке так и хотел, а Волков это перенял и теперь всем рассказывает.

Они все знают. Достойно восхищения, – слово «дурацкий» я игнорирую, – преклоняю перед ними колена, думает Миша, его мысли снова начинают блуждать, внезапно он вздрагивает: они настолько достойны восхищения, что теперь практически подписали тебе смертный приговор, идиот!

– Таково наше предложение, господин первый секретарь… Мелоди Линдон весьма искусна в этих делах…

– Это верно, – взрывается Миша, переполненный горечью.

– Тише! – говорит Мелоди. – Ты на это попался? Да еще как! Все на это попадаются. Может быть, ты с этого ничего не поимел? Еще как поимел! Под конец я должна была тебя полумертвого тащить в самолет.

Миша вскакивает. Этого он не вынесет.

Но в спину ему упирается пистолет, и Треггер резко говорит:

– Спокойно! Сесть! И без капризов! Эта штука очень легко срабатывает…

В это время телевизионный первый секретарь иракского посольства в Москве говорит:

– Действительно великолепная идея, Руслан, сердечно вас благодарю! Мы немедленно свяжемся с этой дамой.

– Я рад, что вам нравится наш план, – говорит человек с бычьей шеей. – Впрочем, сейчас пора было бы уплатить второй взнос. Третий подлежит уплате, когда самолет с Волковым приземлится в Багдаде. Это только напоминание.

– Все уже готово. Позвольте мне выразить вам восхищение от имени моего народа и мою личную благодарность, Руслан. Я надеюсь, это будет началом прекрасной дружбы…

Треггер выключает видеомагнитофон. Не выпуская пистолета из руки, он снова вынимает кассету, сует ее в свою папку и говорит холодно (наверное, так должен был бы говорить Чрезвычайный и Полномочный посол, вручая ноту о разрыве дипломатических отношений):

– Как полномочный представитель его превосходительства Президента Саддама Хусейна, я объявляю вас арестованным, профессор Волков. Мы можем задеть и другие больные места, если потребуется.

В дверь стучатся.

– Войдите! – кричит Треггер.

Появляется офицер в роскошном мундире, отдает честь и говорит:

– Прошу прощения, что помешал, это очень срочно. Господин генерал Самава просит мадам Линдон немедленно прийти к нему. – Он смотрит на Мелоди. – Ваш багаж заберут, мадам. Я имею честь проводить вас к генералу Самава. Новое поручение…

– Конечно. – Мелоди встает. Мишу она не удостаивает даже беглого взгляда. – Всего хорошего, мистер Треггер, – говорит красавица. И исчезает вместе с офицером.

– К-к-к-как это она должна явиться к генералу Самава? – заикается Миша. – К-к-как это новая миссия?

– Она уже много лет работает на него, еще со времени своей службы в ЦРУ. Его лучшая агентка, – говорит Треггер. Он откашливается. – Перед апартаментами стоят вооруженные офицеры из личной охраны Президента с приказом стрелять без предупреждения в случае, если вы покинете апартаменты. Вы можете, конечно, в любое время заказывать обслуживающему персоналу кушанья и напитки, какие душе угодны. Завтра мы увидимся снова, профессор Волков, желаю вам приятно провести вечер. – И он покидает покои.

Миша валится в кресло. Он удрученно сопит.

Мелоди много лет работает на этого Самава, подлая стерва! Она меня все время обманывала. И насчет того, что без Джонни! И про любовь! Ложь, ложь, сразу со знакомства в «Интуристе». Каждое слово – ложь. Эта Мелоди холодная профи. Она меня ждала в «Интуристе». У нее с самого начала было задание отвезти меня в Багдад.

Эта история становится такой трагикомедией, что можно уже плакать и смеяться. Он грустно смеется и думает: даже если я смеюсь, это смех сквозь слезы. Можно было бы написать целый роман о моей жизни, да, целый роман. И при прочтении этой сцены, когда они меня снова арестовывают, в школе на уроке литературы был бы задан вопрос: что автор хочет этим сказать?

Автор, думает Миша, хочет нам этим сказать: если мужчина встречает женщину, которая заявляет ему, что он гений, что только он может сделать ее счастливой, что она любит его одного и не может без него жить, то он не должен на это попадаться, как Миша Кафанке, а должен бежать от нее так быстро, как только может, потому что речь идет о его жизни. Да, вот что хочет сказать автор на примере такого идиота, как я.