Текст книги "Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700)"
Автор книги: Ярослав Пеликан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
Наверное, самым ярким выражением этой ненависти к тварному миру, распространенной среди дуалистов, был их аскетизм, вызывавший невольное восхищение их православных противников [2182]2182
Euth.Zig.Bog.29 (Ficker 101)
[Закрыть]. «Они облачаются, как монахи», – заметил один из них [2183]2183
Euth.Zig.Panop.27.24 (PG 130:1320)
[Закрыть], а другой писал: «С виду они похожи на овец. Добры и смиренны, кротки… не празднословят, не смеются во всеуслышание и не позволяют себе грубых шуток». Их степенность и основательность производили столь сильное впечатление, что было непросто отличить их от «подлинных христиан» [2184]2184
См. Попруженко 3
[Закрыть], однако для православных они, конечно, были не христианами, но лицемерами. Постясь три раза в неделю [2185]2185
Euth.Zig.Bog.32 (Ficker 101)
[Закрыть], «они за чужой трапезой едят и пьют, как слоны» [2186]2186
Euth.Zig.Panop.27.24 (PG 130:1320)
[Закрыть]. Говоря о плотском воздержании, они тайком предаются вожделению, а это – как отмечал Фотий, говоря о манихеях – означает, что их учение и жизнь стоят друг друга [2187]2187
Phot.Man.1.10 (PG 102:32)
[Закрыть]. Такие обвинения были частью православной полемики против большинства ересей и особенно против гностицизма и дуализма, в которых ненависть к творению иногда приводила к крайнему аскетизму, а порой – к столь же безудержному невоздержанию. В вероучительном плане православная полемика против первого вызывает больший интерес, чем против второго, поскольку благодаря ней пришлось прояснить богословские различия между православным отвержением мира и еретической ненавистью к нему.
Не соглашаясь с умалением аскетической жизни, исходившим от некоторых иконоборцев, православные называли ее "евангельским жизнестроением" [evangelike politeia] и "ангелоподобием" [angelomimetos] [2188]2188
Niceph.Antirr.2.6 (PG 100:345)
[Закрыть]. Беря за основу слова Иисуса о том, что «в воскресении не женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как ангелы Божии на небесах» [2189]2189
Мф.22:30
[Закрыть], святые отцы утверждали, что рай подобен небесам и, следовательно, плотская чувственность как возможность чадородия была привнесена в человеческое естество после первоначального творения. Бог «вместо ангельского величия по естеству наделил человечество сим животным и неразумным способом, коим [люди] ныне следуют один за другим» [2190]2190
Gr.Nyss.Hom.opific.17 (PG 44:189)
[Закрыть]. Идею двойного творения [первое – без признаков пола, до грехопадения, и второе – с привнесением половой очерченности, после грехопадения] от отцов унаследовали основатели византийского богословия и особенно Максим Исповедник. Он учил, что «после прегрешения естество навлекло на себя плотское зачатие и тленное рождение» [2191]2191
Max.Ambig.42 (PG 91:1340-41)
[Закрыть]. Таким образом, вожделение и чадородие, совершающееся через плотское соитие, стали следствием грехопадения и определенной уступкой человеческой немощи, сказавшейся после него. Несмотря на то что половая жизнь необходима для продолжения человеческого рода, она, по своей сути, представляет собой необходимое зло. Свидетельствуя, что можно жить и без этого, подлинные аскеты не только предвосхищают ангельскую жизнь, причастниками которой все мы станем после воскресения, но и воссоздают ту изначальную форму жизни, какая предполагалась до грехопадения. Оставалось сделать еще один – пусть серьезный – шаг и признать, что тело и его чувственное тяготение, являясь необходимым злом, все-таки более зло, чем необходимость. Именно его и были готовы сделать манихеи, павликиане и богомилы, но не православные.
Сталкиваясь с аскезой дуалистов, апологеты православия защищали тело. Материальный мир – не некое самостоятельное злое начало, не зло "в себе", а просто потенциальность, сотворенная Богом ex nihilo [и посему не имеющая никакого самостоятельно бытия] [2192]2192
Max.Schol.D.n.4.18–19 (PG 4:272-76)
[Закрыть]. Быть «материальным» означает быть производным и зависимым, но не презренным. Обращаясь к воскресению Христа, православные утверждали, что само по себе тело не является порождением дьявола, ибо в таком случае ни воплотившийся, ни воскресший Христос, а также воскресшие святые не имели бы истинного тела [2193]2193
Phot.Man.3.15 (PG 102:161); Hag.Tom. (PG 150:1233)
[Закрыть]. Несториане в не меньшей степени, чем халкидониты, подчеркивали, что утверждение, согласно которому «материя есть зло и посему наше тело тоже зло», есть «безбожное злословие» [2194]2194
Bab.Evagr.3.53 (Frankenberg 223[222])
[Закрыть], ибо тело, именуемое манихеями злом, делает добрые дела, тогда как душа, называемая ими доброй, – источник злодеяний [2195]2195
Thdr.AbuQ.Mim.9.13 (Graf 233)
[Закрыть]. Если – как они утверждают – тело – это сила, понуждающая душу ко греху, то тогда само наличие добрых дел свидетельствует, что эта сила не столь непреоборимая, как они учат, и что телу зло не присуще [2196]2196
Thdr.AbuQ.Mim.9.8 (Graf 228)
[Закрыть]. Не имея собственного изъявления, тело и материя подвластны той силе, которая ими повелевает. Если она добра, то через нее и они становятся благими, ибо именно благою силою, то есть силою Божией материя изначально была призвана из небытия к бытию [2197]2197
Joh.D.Man.57 (PG 94:1552)
[Закрыть]. Поэтому, приводя ветхозаветные слова о сотворении человека как мужчины и женщины [2198]2198
Мф.19:5–6
[Закрыть], Христос не только утверждает авторитет Моисеевых книг, но и «свидетельствует, что различение мужского и женского есть следствие Божьего творения» [2199]2199
Phot.Man.3.1 (PG 102:125); Gr.Pal.Tr.1.1.22 (Meyendorff 61)
[Закрыть]. Рассуждая таким образом, православные сумели найти равновесие в своем учении о творении – в противоположность той установке, которая не только явно заявляла о себе в учении дуалистов, но и скрыто присутствовала в воззрениях некоторых православных аскетов.
Открытию этого сдерживающего момента способствовала другая проблема, по поводу которой православные вели споры со своими противниками и которая касалась учения об иконах и таинствах. Ведя иконоборческий спор, православные утверждали, что в силу физической природы человека благовестие должно сообщаться посредством образов, а человек должен почитать невидимого Бога в Его зримых изображениях; противоположный взгляд, отличавшийся спиритуализмом, они называли "манихейским воззрением" [2200]2200
Joh.D.Imag.1.16 (PG 94:1245)
[Закрыть]. «Но почему вы почитаете [крест]? – спрашивали богомилы. – Ведь на нем иудеи распяли Сына Божия, и он – враг Божий» [2201]2201
См. Попруженко 6
[Закрыть]. Крест они именовали «виселицей» [foulka] [2202]2202
ap.Euth.Zig.Anath.11 (PG 131:45)
[Закрыть] и «орудием христоубийства» [2203]2203
ap.Germ.II.Bog. (PG 140:632)
[Закрыть]. Они отвергали поклонение иконам и считали «православными и верными лишь врагов икон», особенно императора Константина 5-го [2204]2204
Euth.Zig.Bog.21 (Ficker 99); Euth.Zig.Panop.27.11 (PG 130:1308)
[Закрыть]. Тем не менее, отвергая изображения, они, в отличие от иконоборцев [2205]2205
См. выше
[Закрыть], не заостряли внимания на евхаристии как подлинном образе Христа. Павликиан православные порицали в том, что те учили, будто евхаристийные слова «приимите, ядите» Христос изрек в чисто символическом смысле [2206]2206
Petr.Sic.Serm.3.1 (PG 104:1348)
[Закрыть], а богомилов – за их учение, согласно которому «причащение честного Тела и Крови… есть причащение обычного хлеба и вина» [2207]2207
Euth.Zig.Anath.12 (PG 131:45)
[Закрыть]. Такое «непочтение мистической и вселяющей трепет жертвы» [2208]2208
Euth.Zig.Bog.12 (Ficker 96); Euth.Zig.Panop.27.17 (PG 130:1313)
[Закрыть] заставило православных яснее излагать свое учение о реальном богоприсутствии в таинстве евхаристии. «Зримо пред нами полагается хлеб, но незримо Дух Святой посещает нас и освящает предносимые хлеб и вино. Сии не суть символы [antitypa], но воистину Святое Тело и Честная Кровь Господа и Бога нашего, соделывающего их таковыми. [Телом и Кровию] мы, грешники, освящаемся, приемля сие во оставление грехов» [2209]2209
Petr.Sic.Serm.3.2 (PG 104:1349)
[Закрыть]. Стремясь сохранить «духовное» и посему вверяя физический, материальный мир сатане, дуалисты, в конечном счете, отвергали и материальное как Божие творение, и духовное как Божию природу.
И снова – как и в пору борьбы с несторианами и иконоборцами – сохранению единства материального и духовного способствовало учение о Деве Марии [2210]2210
См. Петровский 365
[Закрыть]. Для православных было очевидно, что от своих предшественников-гностиков все дуалисты унаследовали отвращение к физическому естеству Христа [2211]2211
Euth.Zig.Panop.27.8 (PG 130:1304-5)
[Закрыть]. Залогом же его утверждения была Мария. Описав дуализм павликиан, Петр Сицилийский сразу переходит к их пониманию Девы, согласно которому она не заслуживает именования «благой» и еще менее ее можно назвать святой или матерью Христа [2212]2212
Petr.Sic.Hist.10 (PG 104:1256)
[Закрыть]. Утверждая, что «в славе она уступает лишь Богу и первенствует среди всех тварей, видимых и невидимых» [2213]2213
Petr.Sic.Serm.2.1 (PG 104:1332)
[Закрыть], он прослеживает прямую логическую связь между их еретическими воззрениями на Марию и ересью их учения о Христе [2214]2214
Petr.Sic.Serm.2.6 (PG 104:1337)
[Закрыть]. Равным образом и богомилы, «не чтя преславную и пренепорочную Богородицу», возводят на нее всяческое зломыслие [2215]2215
См. Попруженко 17
[Закрыть]. Сообщалось даже, что именование «Богородицы» они соотносят с каждым своим членом, в которых, как считают, пребывает Святой Дух, и не хотят истинной Богородице отдавать особого предпочтения перед другими людьми [2216]2216
Euth.Zig.Bog.25 (Ficker 100); Euth.Zig.Panop.27.22 (PG 130:1317)
[Закрыть]. Если – как, по-видимому, считали дуалисты различного толка – духовную природу и верховенство всевышнего Бога можно отстаивать только за счет радикального отторжения от материи, человеческого тела и всякого прочего зла, православное учение о Христе и Марии должно было стать для них своеобразным камнем преткновения.
С другой стороны, реальность воплощения в физическом человеческом теле была для православия необходимым условием спасения и обожения. Нельзя вместо исповедания троичного единства признавать двуначалие духа и материи или добра и зла, ибо воплотившееся Слово чудотворным обращением к веществу насытило тысячи людей и исцелило слепого [2217]2217
Phot.Man.2.9 (PG 102:100)
[Закрыть]. В вере Церкви творение и воплощение неотделимы друг от друга, и объединяет их учение о Троице. Согласно Посланию к Ефесянам всякое отечество на небесах и на земле берет свое начало в едином Отце [Еф.3:14–15] [2218]2218
Phot.Man.3.16 (PG 102:164)
[Закрыть]. Учение о Троице – это мерило истинного кафолического православия [2219]2219
Phot.Man.1.9 (PG 102:29)
[Закрыть], несмотря на то, что себя дуалисты именуют «кафолической церковью», а православных – «римлянами» [2220]2220
Petr.Sic.Hist.10 (PG 104:1253)
[Закрыть]. Таким образом, хотя для богословия дуалистов проблема происхождения зла играла весьма важную роль, решающим между ним и богословием православного христианства оставался спор о Никейском вероучении; посему не полемическим преувеличением, но действительным признанием этого спора служат слова пресвитера Космы, возвестившего против богомилов: «Всякому, кто не верует в святую и нераздельную Троицу, да будет анафема!» [2221]2221
См. Попруженко 62–63
[Закрыть].
Единый Бог и его пророк
Седьмой век положил начало новой главе в истории отношений между иудаизмом и христианством, однако именно тогда – или, как впоследствии привыкли говорить византийские христиане, «во дни, когда Гераклий был императором ромеев» [2222]2222
Joh.Cant.Or.1.pr. (PG 154:589); V.Moh. (PG 158:1077)
[Закрыть] – в пределах восточно-христианского мира сформировалась самая мощная альтернатива христианству, не имевшая равных до тех пор, пока в 20-м веке опять же на Востоке не появился Коминтерн. Хотя христианские современники Мухаммеда не обращали на него никакого внимания, возникновение ислама означало, что отныне тринитарному монотеизму, отстаиваемому православием в борьбе с иудеями и дуалистами, религия этого пророка бросила новый вызов. Христианское богословие не было к этому как следует подготовлено. «Осмысляя ислам, Запад (как и Восток) не мог получить никакой помощи от античности, и никакого утешения в настоящем. Для эпохи, которая по своему содержанию напрямую зависела от прошлого, это было серьезной проблемой» [2223]2223
Southern (1962) 4–5
[Закрыть]. Посвятив [2224]2224
Euth.Zig.Panop.28 (PG 130:1332-60)
[Закрыть] богомилам предпоследнюю главу своего «Догматического всеоружия», последнюю Евфимий Зигабен посвящает «сарацинам», или «исмаэлитам» [2225]2225
Euth.Zig.Panop.27 (PG 130:1289–1332)
[Закрыть]. На протяжении почти всего периода, рассматриваемого нами в этом томе (начиная с Иоанна Дамаскина и Феодора Абукирского и вплоть до Иоанна 4-го Кантакузена и его внука Мануила 2-го Палеолога, императоров-богословов поздней Византийской империи) антимусульманская полемика занимает выщающееся место в византийском богословии [2226]2226
Man.II.Pal.Dial.pr. (Trapp 6)
[Закрыть]. Подобно полемике против иудеев эта литература порой пишется в форме «бесед», причем некоторые из них тоже достигают кульминации в тот момент, когда оппоненты уступают православной вере [2227]2227
Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1348)
[Закрыть]. Среди других дошедших до нас литературных форм можно назвать покаянную формулу, предназначенную для обратившихся из ислама в христианство и сохранившуюся, по меньшей мере, в двух редакциях, а также «Исповедание веры против сарацин» [2228]2228
ap.Nicet.Chon.Thes.20 (PG 140:123-38); Anath.Sar. (Montet 145-63)
[Закрыть], которое (если судить по наличию цитат из Апостольского Символа, а также Символа Афанасия) было, по– видимому, западного происхождения (хотя и написанное на греческом) [2229]2229
Conf.Sar. (PG 154:1152); Leo III.Ep. (Jeffery 269–332)
[Закрыть] и, наверное, подспудно представляло собой обмен посланиями, начавшийся после того как халиф Омар «отправил Льву (3-му) догматическое послание, мня, что сможет убедить его принять ислам (magarisai)» [2230]2230
Theoph.Chron.A.M.1620 (Boor 1:399)
[Закрыть].
Независимо от того, действительно ли они принадлежали перу того или иного автора или писались под псевдонимом, такие сочинения хорошо показывают, какие темы, с точки зрения апологетов православного христианства, были наиболее актуальными в их противоборстве исламу, хотя порой сами защитники неверно понимали мусульманское учение, равно как и возражения, выдвигаемые мусульманами против христианства. Когда это противоборство стало обычным для византийского богословия, появилась необходимость утверждать, что "наши благословенные прелаты, жившие в одну эпоху с вашим законодателем Мухаммедом", подробно писали о нем, и, следовательно, "нам нет нужды докучать вам по вопросу вашей религии" [2231]2231
Leo III.Eip. (Jeffery 282)
[Закрыть]. Христиане утверждали, что знают Коран и даже имеют его авторский экземпляр, хранящийся в Предтеченской церкви в Дамаске (Предтеча – ho Prodromos, Иоанн Креститель) [2232]2232
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1444)
[Закрыть]. В 9-м веке византийский ученый Никита решил опровергнуть его, критически разбирая одну главу за другой [2233]2233
Nicet.Byz.Arab.2.26 (PG 105:704)
[Закрыть], а несколько столетий спустя появился греческий перевод латинской критики [2234]2234
Cydon.Moh. (PG 154:1035-52)
[Закрыть], давший Иоанну Кантакузену дополнительные о нем сведения [2235]2235
Joh.Cant.Or.1.4 (PG 154:601)
[Закрыть]. Таким образом, христианские критики ислама могли похваляться ведением «всех ваших священных книг» [2236]2236
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1392)
[Закрыть], расцениваемых ими как «одно лишь баснословие и чародейство» [2237]2237
Nicet.Byz.Arab.19.82 (PG 105:776)
[Закрыть]. В отличие от Ветхого и Нового Заветов [2238]2238
Joh.Cant.Or.4.1 (PG 154:684)
[Закрыть] Коран исполнен противоречий. Его слог нельзя назвать «ни пророческим, ни историческим, ни законодательным, ни богословским» и тем не менее мусульмане дерзают утверждать, что он сошел с небес [2239]2239
Nicet.Byz.Arab.2.28 (PG 105:705)
[Закрыть]. Даже когда признали, что Коран содержит «много истинного и ясного о Боге и Господе нашем Иисусе Христе, то, что и мы исповедуем» [2240]2240
Conf.Sar. (PG 154:1157)
[Закрыть], все это было отринуто как недостаточное.
Вероучительные положения Корана, а также мусульманские обычаи давали христианским богословам возможность обсуждать со своими оппонентами великое множество религиозных различий. Одно из мусульманских описаний этих расхождений, представленное "в упорядоченном виде", начиналось со следующего вопроса: "Что думаете вы о природе ангелов и об устроении неба и земли, а также всей вселенной [2241]2241
ap.Man.II.Pal.Dial.1 (Trapp 9)
[Закрыть]?". Нередко внимание обращали на "чувственность Мухаммеда… как одну из особенностей его нравственного облика и поведения [2242]2242
Khoury (1966) 2:93
[Закрыть]. Христиане были вынуждены защищаться от обвинений в сектантстве [2243]2243
Leo III.Ep. (Jeffery 295)
[Закрыть], а также отстаивать свое учение о таинствах. Однако принципиальное расхождение между двумя учениями [2244]2244
Thdr.AbuQ.Opusc.22; 35 (PG 97:1552-53; 1589); Conf.Sar. (PG 154:1161)
[Закрыть] заявляло о себе в Шахаде, мусульманском исповедании веры, которое гласило: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Христиане были знакомы с этим исповеданием [2245]2245
Nicet.Byz.Ref.Ep.2.6 (PG 105:829)
[Закрыть], где «пророк» иногда переводился как «апостол» («посланник») [2246]2246
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1444-45)
[Закрыть]. Другие вопросы тоже давали о себе знать, однако наиболее острыми моментами спора были два: единый Бог и Его пророк Мухаммед.
В византийский мысли полемика с исламом породила два взгляда на проблему: "радикальный и "законченный", усвоивший абсолютно отрицательное отношение к магометанству и усматривавший в нем разновидность язычества, и другой, более умеренный, не торопившийся сжигать все мосты и желавший сохранить некую общность и, прежде всего, общую приверженность монотеизму" [2247]2247
Meyendorff (1964) 125
[Закрыть]. Первый взгляд был гораздо более распространенным [2248]2248
Nicet.Byz.Arab.2.31 (PG 105:709)
[Закрыть]. Ислам воспринимался как «варварский вид почитания», а сам пророк именовался «трижды проклятым и пренечестивым Мухаммедом» [2249]2249
V.Moh. (PG 158:1077)
[Закрыть]. Взяв кое-что из Ветхого Завета и что-то из Нового, он измыслил «сложенное богопочитание» (synteton treskeian) [2250]2250
Barth.Ed.Moh. (PG 104:1457; 1449)
[Закрыть], в сжатом виде вобравшее в себя все ереси, возникшие в Церкви. [2251]2251
Joh.Cant.Or.1.pr. (PG 154:589)
[Закрыть]. С точки зрения православных мусульманский взгляд на Бога претерпел влияине арианства, а их учение о Христе было несторианским [2252]2252
Thdr.AbuQ.Opusc.25 (PG 97:1557-61); V.Moh. (PG 158:1077)
[Закрыть], вероятно, потому, что в нем человек Иисус отделялся от Логоса [2253]2253
Joh.Cant.Apol.1.17 (PG 154:417); Joh.Cant.Or.2.24 (PG 154:663)
[Закрыть]. Что касается мусульманских представлений о демонах [2254]2254
Nicet.Byz.Arab.2.32 (PG 105:712)
[Закрыть], то в данном случае их источником было манихейство, тогда как вера в их спасение восходила к Оригену [2255]2255
Joh.Cant.Or.2.26; 4.2 (PG 154:649; 685)
[Закрыть]. В заблуждениях мусульман обвинялись даже «еретики-донатисты» [2256]2256
Joh.Cant.Or.3.7 (PG 154:673)
[Закрыть]. Учитывая все это «наследие», Иоанн Дамаскин включил ислам в свод составленных им христианских ересей [2257]2257
Joh.D.Haer.101 (PG 94:764-73)
[Закрыть]. Кроме того, беря за основу пророчество о «сыне погибели», который «в храме Божием сядет» [2258]2258
Max.Ep.14 (PG 91:540)
[Закрыть], он вслед за Максимом и вместе с позднейшими богословами [2259]2259
2Фес.2:4
[Закрыть] называл его «предтечей антихриста». Кроме того, заявляя, что «бог Мухаммеда отличен от истинного Бога» [2260]2260
Nicet.Byz.Arab.9.63 (PG 105:749); Man.II.Pal.Dial.5 (Trapp 53–54); Nicet.Byz.Arab.4.46 (PG 105:732)
[Закрыть], эти богословы остро ставили проблему монотеизма, который в теории представлял собой нечто общее для ислама и христианства, но на практике приводил к кардинальному расхождению.
Если, стремясь доказать, что христиане нарушают принцип единственности Бога, мусульмане обращали внимание на их поклонение Христу, те отвечали, что "мы поклоняемся единому истинному Богу, Творцу неба и земли" [2261]2261
Joh.Cant.Apol.2.5 (PG 154:453)
[Закрыть]. Отвечая на критику мусульман, они ссылались на Шема [2262]2262
Втор.6:4
[Закрыть] как доказательство того, что «Троица едина в причине, сущности и духновенности» [2263]2263
Nicet.Byz.Arab.9.61 (PG 105:748); Man.II.Pal.Dial.14 (Trapp 181-82)
[Закрыть]. Таким был ответ на выпад Корана против тех, кто «приписывает Богу сотоварищей». Защитники православия не хотели быть «сопричисляющими и сопричитающими» (koinontai kai etairiotai), так как усматривали в едином Боге то особое со-общение и со-причастность, которые предполагались традиционным учением о Троице [2264]2264
Nicet.Byz.Arab.1.12 (PG 105:685)
[Закрыть]. Монотеизм, отстаивавшийся христианской мыслью, отличался от того определения Бога, согласно которому Он предстает как «всецело единый… без всякого соучастника» [2265]2265
Thdr.AbuQ.Opusc.20 (PG 97:1545)
[Закрыть]. Идея единобожия легла в основу общей установки, характерной для ислама и христианства, однако последнее с самого начала чувствовало необходимость сохранять в своем монотеизме некую напряженную связь с не менее основополагающим убеждением, согласно которому об Иисусе Христе тоже надо говорить как о Боге [2266]2266
См.т.1-й, стр.173–174
[Закрыть]. В сравнении с нападками современных христианству течений (иудаизм, эллинизм и дуализм) мусульманская критика даже в большей степени, нежели они, заставляла христианских богословов объяснять, почему учение о Троице не предполагает никакой мысли о трех богах.
Насколько это было важно в христианской полемике против ислама, можно судить хотя бы по тому, какое место в различных антимусульманских трактатах занимает апология тринитарного учения, – тех трактатах, где "исламское отрицание Троицы было, по-видимому, основной точкой расхождения между двумя религиями" [2267]2267
Daniel (1960) 175
[Закрыть]. «Почему вы исповедуете многобожие, привносите „рождение“ в Божество и вдобавок говорите об Отце, Сыне и Святом Духе?» – спрашивает собеседник-мусульманин в самом начале одного из трактатов [2268]2268
ap.Euth.Zig.Sar.1 (PG 131:20–21)
[Закрыть]. В других сочинениях ответы на критику мусульман тоже начинаются с утверждения догмата троичности, даже если не это было первопричиной их недовольства [2269]2269
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1384-85)
[Закрыть]. В начале своего первого ответа к учению о Троице обращается и Никита Византийский, который затем кладет его в основу второго ответа [2270]2270
Nicet.Byz.Ref.Ep.1.2; 2.1 (PG 105:809; 824)
[Закрыть]. Свою первою апологию Иоанн 6-й Кантакузен тоже начинает с изложения этого учения [2271]2271
Joh.Cant.Apol.1.1 (PG 154:381)
[Закрыть], возвращается к нему в третьем слове [2272]2272
Joh.Cant.Or.3.1 (PG 154:652)
[Закрыть] и затем опять – уже в заключении ко всему своему антимусульманскому своду [2273]2273
Joh.Cant.Or.4.3 (PG 154:692)
[Закрыть]. Почти половина «Бесед с персиянином», принадлежащих перу Мануила 2-го Палеолога, посвящена его защите и выводам из него [2274]2274
Man.II.Pal.Dial.10–19 (Trapp 120–241)
[Закрыть]. Неофит, перешедший из ислама в христианство, должен был возвестить: «Анафематствую… все мною утверждавшееся, равно как и самого Мухаммеда… И верую во Отца, Сына и Святого Духа» [2275]2275
ap.Nicet.Chon.Thes.20 (PG 140:133)
[Закрыть]. Недатированное «Исповедание веры против сарацин» начинается с утверждения Троицы как «единого Всевышнего Бога-Творца» [2276]2276
Conf.Sar. (PG 154:1152)
[Закрыть]. Один из своих трактатов, написанных на арабском, Феодор Абукирский посвящает опровержению того, что учение о Троице якобы компрометирует веру в единого Бога [2277]2277
Thdr.AbuQ.Mim.3.7 (Graf 138)
[Закрыть], а в своих греческих сочинениях, стремясь доказать, что Отец, Сын и Святой Дух – одно и то же, обращается к оппоненту-мусульманину с таким вопросом: "Если Коран сошел с небес и есть Писание, станешь ли отрицать, что другая книга, содержащая (Коран) также есть (то же самое) Писание [2278]2278
Thdr.AbuQ.Opusc.8 (PG 97:1528)
[Закрыть]?".
Чтобы доказать, что идея троичности не предполагает трех богов, надо было прояснить различные моменты христианского вероучения. "Вы обвиняете нас в том, что мы признаем трех богов", – говорили христиане мусульманам и затем отвергали это обвинение, возглашая "анафему на всякого, допускающего истечение двух или трех божеств из различных источников. Что до нас, то мы знаем лишь одного Бога" [2279]2279
Leo III.Ep. (Jeffery 300–301)
[Закрыть]. Утверждая наличие трех ипостасей – Отца, Сына и Святого Духа – они не считали, что привносят трех богов в Божество, так как все три ипостаси имеют одно естество и одну усию [2280]2280
Nicet.Byz.Arab.1.19 (PG 105:693)
[Закрыть]. Заявляя, что такое учение причисляет единому Богу «сотоварищей», мусульмане прибегают к клевете [2281]2281
Nicet.Byz.Ref.Ep.2.2 (PG 105:825)
[Закрыть]. С другой стороны, православное христианство не благоволило попыткам «спасти» монотеизм, соотнеся Отца, Сына и Святого Духа с каким-то первичным источником [2282]2282
Nicet.Byz.Ref.Ep.1.7 (PG 105:816)
[Закрыть]; в соответствии с пришедшийся на этот же период [2283]2283
См. выше
[Закрыть] полемикой греческого Востока против латинского Запада Отец мыслится как единое начало Сына и Святого Духа внутри Божества. Учение Корана, согласно которому Христа надо именовать «Словом» и «Духом», давало христианским апологетам возможность задать такой вопрос: «Вы мните, что прежде чем Бог сотворил Слово и Дух, у Него не было ни Духа, ни Слова?» После такого вопроса мусульманам ничего не остается, как «отворотиться от вас, не зная, что ответить» [2284]2284
Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1341)
[Закрыть], а учение о Троице получает свое оправдание. Три ипостаси – не три бога, ибо общим для всех трех является «единый Бог», хотя в то же время отличительной особенностью каждой соответственно являются Отцовство, Сыновство и Духновенность [2285]2285
Nicet.Byz.Ref.Ep.2.4–5 (PG 105:828)
[Закрыть]. Непрестанный вопрос, задаваемый мусульманами («Как Бог может родить Сына без женщины?»), основывался на неправомерно физическом осмыслении «рождения» по отношению к Божеству [2286]2286
Joh.Cant.Apol.1.1 (PG 154:381); Thdr.AbuQ.Opusc.20 (PG 97:1545)
[Закрыть].
Тот же вопрос лежал в основе еще одного превратного понимания Троицы. Мусульманам казалось, что христианское почитание Богородицы Марии (и далее – почитание святых и икон вообще) является еще одним искажением монотеистической веры. "Они говорят", – писали христиане, что Церковь "поклоняется троим: Отцу, Матери и Сыну" [2287]2287
Joh.Cant.Apol.pr. (PG 154:376)
[Закрыть]. В именовании Марии Богородицей мусульманские полемисты усматривали доказательство того, что христианская вера именно таковой и является [2288]2288
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1384)
[Закрыть]. «Слушайте и внимайте тому, – возражали христиане, – что мы, христиане, поклоняемся единому Богу… и Его Сыну и Слову – Христу». Что же касается Марии, то согласно христианскому учению она была «Божией тварью и слугой» [2289]2289
Лк.1:38
[Закрыть], но совсем особого рода, ибо «мы также веруем и исповедуем, что никогда от мужей и жен не восставал и до скончания века не восстанет человек, ей подобный» [2290]2290
Joh.Cant.Apol.3.9 (PG 154:520)
[Закрыть]. Она поистине Богородица, однако столь же несомненно и то, что она не является одним из Лиц Троицы. Ее почитание – не идолопоклонство, равно как таковым не является почитание святых и их изображений. «Почему, – спрашивали мусульмане, – вы поклоняетесь деревянным доскам и чтите иконы так, как должно чтить одного лишь Бога?» [2291]2291
Euth.Zig.Sar.6 (PG 131:25)
[Закрыть]. Отстаивая иконы, христиане стремились построить свою защиту не столько на христологических доводах, использовавшихся ими в борьбе с иконоборцами, сколько на усмотрении дидактической значимости икон [2292]2292
Joh.Cant.Apol.3.12 (PG 154:529-32)
[Закрыть]. Если допустить, что антимусульманское послание, приписываемое иконоборческому императору Льву 3-му, действительно ему принадлежит (или, по крайней мере, основывается на ныне утраченном оригинале), то в таком случае оно свидетельствует, что даже иконоборцы верно чтили крест, хотя сомневались, надо ли оказывать такое же почтение изображениям [2293]2293
Leo III.Ep. (Jeffery 322)
[Закрыть]. В то же время Лев выступал в защиту реликвий, «которые Бог избрал Своим жилищем» [2294]2294
Leo III.Ep. (Jeffery 320)
[Закрыть]. Независимо от того, способствовали ли такие связи с исламом и иудаизмом [2295]2295
См. выше
[Закрыть] начатому императором походу против икон (о чем, собственно, и заявляли его противники), однако наличие изображений не было обойдено стороной, когда христиане вступили в спор с мусульманами (а также иудеями) по поводу заповеди, повелевавшей чтить одного лишь Бога.
Переходя в контрнаступление, православные иногда возражали, что на деле ислам не столь монотеистичен, как это исповедуется в умозрении. Во-первых, согласно византийским полемистам в нем содержится идея, согласно которой Бог "полносферен" (olosfairos) [2296]2296
Nicet.Byz.Arab.1.29 (PG 105:708); Man.II.Pal.Dial.11 (Trapp 134)
[Закрыть]. Основываясь на неправильном переводе с арабского, такое толкование коранического учения вело к обвинению в том, будто монотеизм ислама материалистичен по своей природе, и даже когда перевод был исправлен, все равно оказалось, что, согласно исламу, «Бог един и соделан из цельнокованого металла» (olosfyros) [2297]2297
Nicet.Byz.Arab.18.82 (PG 105:776)
[Закрыть]. Более того, в своих действительных обрядах ислам не придерживался строгого монотеизма, на котором, полемизируя против учения о Троице, настаивали мусульманские богословы. Иоанн Дамаскин прослеживал прямую связь между мекканским святилищем Кааба и поклонением Афродите, которое до прихода Мухаммеда совершалось на том же месте [2298]2298
Joh.D.Haer.101 (PG 94:764)
[Закрыть]. Он утверждает, что «доныне» там можно видеть «тень идола» [2299]2299
Joh.D.Haer.101 (PG 94:769)
[Закрыть], который некогда там был. Джинны и другие посредники, в которых верили мусульмане, служили еще одним доказательством, что в исламе «имя „единого Бога“ лишь завеса» для «идольского поклонения твари и язычества», которое противоречит его же протестам. Если христианское учение о единосущии Сына и Духа можно [2300]2300
Nicet.Byz.Arab.19.83 (PG 105:777)
[Закрыть] представить как непротиворечащее монотеизму, то с мусульманской практикой богопочитания такого сделать нельзя [2301]2301
Nicet.Byz.Arab.1.8 (PG 105:680)
[Закрыть].
Особой формой конфликта, ставшей "одним из основных моментов в христианско-магометанской дискуссии" [2302]2302
Becker (1912) 184
[Закрыть], было противоборство между мусульманским учением о всеопределяющей воле Аллаха и христианским учением о свободной воле Бога и человека. В некоторых отношениях это столкновение по характеру своей аргументации шло параллельно спорам между православием и дуализмом, так как в обоих случаях защитники христианского учения о Боге были вынуждены утверждать, что Творец всего видимого и невидимого – единый Бог, который тем не менее не является причиной зла. Эту параллель иллюстрируют приписываемые Иоанну Дамаскину полемические трактаты, которые направлены против двух категорий оппонентов и в которых по двум направлениям одерживаются одни и те же победы и используется тот же язык. В самом начале «Диалога против манихеев» автор поднимает проблему зла [2303]2303
Joh.D.Man.1 (PG 94:1508)
[Закрыть] и то же самое делает в «Состязании христианина с сарацином» (по крайней мере, в более полном греческом переводе) [2304]2304
Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1336-37)
[Закрыть]. Присущее мусульманам ощущение судьбы и свойственное византийцам чувство посланничества противоборствуют друг другу не только в политике, но и в богословии, ибо именно в ответ на мусульманские завоевания христиане-греки были вынуждены со всею экзистенциальной остротой поднять тот же самый вопрос о роке и необходимости, который и в теории обсуждался ими с исламскими философами и богословами.
Среди христианских богословов широко бытовало убеждение, что для ислама характерен безусловный детерминизм. В нем они усматривали учение, согласно которому "Бог делает все, что Ему угодно, будучи причиной всего, как доброго, так и злого" [2305]2305
Barth.Ed.Moh. (PG 104:1452)
[Закрыть]. Христиане считали, что Бог творит только добро, мусульмане же полагали, что Он творит и зло [2306]2306
Thdr.AbuQ.Opusc.35 (PG 97:1588)
[Закрыть]. Это, конечно, означало, что по учению «нечестивого Мухаммеда» Бог должен быть причиной греха [2307]2307
Nicet.Byz.Arab.21.85 (PG 105:780)
[Закрыть]. С самого начала христиане осуждали эту мысль, поскольку она допускала божественную несправедливость [2308]2308
Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1336-37)
[Закрыть]. На самом деле Бог – это справедливый Судия доброго и злого, воздающий должное тому и другому и не могущий быть несправедливым или порождать грех [2309]2309
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1393)
[Закрыть]. Хотя в противоположность дуализму православие и настаивало на едином начале творения, оно твердо придерживалось того парадоксального взгляда, согласно которому «никто из нас не может встать и двинуться без Бога, и все же Бог не хочет, чтобы мы крали и прелюбодействовали» [2310]2310
Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1341)
[Закрыть]. В соотношении с идеей спасения этот вопрос приобретал особый смысл. Мусульмане считали, что, раз есть те, кто не спасется, то, следовательно, Бог или не хочет, или не может их спасти [2311]2311
Nicet.Byz.Arab.2.30 (PG 105:709)
[Закрыть]. С точки зрения христиан допускать обе возможности значит в равной мере богохульствовать. В противовес такому детерминизму они утверждали вселенскую спасительную волю Бога, но в то же время свободную волю и ответственность человека [2312]2312
Joh.Cant.Apol.4.8 (PG 154:557)
[Закрыть].
Благодаря своей полемике с дуализмом православие отчасти было готово к этому, однако многие принципиальные вопросы, поднимавшиеся в споре с исламом, представляли собой оживление давнишнего спора с иудаизмом. По сути дела, предметом спора между мусульманами и христианами была сама связь между христианско-мусульманской и христианско– иудейской полемикой. "Думаю, что вам ведома вражда между нами, христианами, и иудеями", – якобы говорил мусульманам император Лев 3-й [2313]2313
Leo III.Ep. (Jeffery 288)
[Закрыть]. Иногда мусульман связывали с иудеями в силу их общего противостояния христианству [2314]2314
Doct.Jac.5.17 (Bonwetsch 88); Joh.Cant.Apol.1.4 (PG 154:393)
[Закрыть]. Христиане критиковали родство их обычаев (таких, например, как обрезание) с обычаями иудеев [2315]2315
V.Moh. (PG 158:1080); Man.II.Pal.Dial.7 (Trapp 93)
[Закрыть]. С другой стороны, спор с исламом давал христианству возможность объединить свои силы с иудаизмом. Хотя (говорили христиане мусульманам) иудеи и «враги веры», они все же сохранили начальные свидетельства откровения и посему в таких вопросах, как, например, учение о творении, пребывают в полном согласии с Церковью [2316]2316
Man.II.Pal.Dial.2 (Trapp 16–17)
[Закрыть]. Единение сил доходило до того, что христиане сами отстаивали иудаизм перед исламом, как, например, это видно в одном ответе на мусульманскую критику, направленную против обоих: «Даже если (Мухаммед) тщится заставить христиан понести это (обвинение в политеизме), ибо они исповедуют всесозидающую и животворящую Святую Троицу, то почему он то же самое возносит и на иудеев, утверждающих, что они держатся веры Авраама?» [2317]2317
Nicet.Byz.Arab.5.52 (PG 105:737)
[Закрыть]. Будучи его потомками от второй жены Агари и сына Измаила [2318]2318
Быт.16:15
[Закрыть], мусульмане стали именоваться «агарянами» (agarenoi) или «измаильтянами» («исмаэлитами») (ismaelitai) [2319]2319
Thdr.AbuQ.Opusc.9 (PG 97:1529); Barth.Ed.Moh. (PG 104:1448)
[Закрыть]. Хотя христиаские полемисты оспаривали право мусульман на такое именование, это давало им возможность отождествить христиан (но не иудеев) с Исааком и в этой связи соотнести с мусульманами библейское повеление о необходимости «выгнать эту рабыню (Агарь) и сына ее (Измаила)» [2320]2320
Быт.21:10; Joh.Cant.Apol.1.3; 4.2 (PG 154:388; 540)
[Закрыть].
Привлечение в мусульманско-христианский спор хронологически более древнего течения, каковым был иудаизм, создало определенные сложности и не последней из них было несколько смущающее сходство между полемикой мусульман против христианства и полемикой христиан против иудаизма. Когда Моисей пришел в мир, исполненный идолопоклонства, кто в этом мире оказался прав? С таким вопросом мусульмане обращались к христианам, и их ответ гласил: Те, кто последовал за Моисеем в иудаизм. Но кто оказался прав, когда пришел Христос? Тот, кто принял христианство, отвечали христиане. И кто же прав ныне, когда появился ислам? Христиане по-прежнему отвечали, что правда на стороне тех, кто остался христианином [2321]2321
Thdr.AbuQ.Conc. (PG 94:1596)
[Закрыть]. Если Моисея с Иисусом связывает «поступательное откровение» (prokope), то нельзя сказать, что то же самое связывает Иисуса и Мухаммеда [2322]2322
Nicet.Byz.Arab.10.65 (PG 105:753)
[Закрыть]. Три эпохи, о которых пророчествовал Даниил [2323]2323
Дан.7:7
[Закрыть], означали, что пришествие Христа знаменует последний домостроительный период в истории человечества [2324]2324
Leo III.Ep. (Jeffery 294)
[Закрыть]. Христианские противники ислама чувствовали себя вправе указать последователям Мухаммеда на их неспособность по достоинству оценить Христа, тогда как сами они сумели это сделать хотя бы потому, что христианство древнее ислама [2325]2325
Barth.Ed.Agar. (PG 104:1417)
[Закрыть]. Основываясь на этом, они пытались как-то отреагировать на мусульманское восприятие Христа как «Духа… а также души и Слова живого Бога», но в то же время и как Того, «Кто любил Мухаммеда более прочих» и хотел спасти его [2326]2326
Man.II.Pal.Dial.2 (Trapp 18)
[Закрыть].
