Текст книги "Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы"

Автор книги: Ярослав Галан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

В ВЕНЕ

Если вы помните Вену времен республики, вы будете подавлены, увидев этот «второй Париж». Дело не в разрушениях. Семь лет немецкой оккупации превратили этот роскошный город, куда съезжались туристы со всего света, в глухую, заброшенную провинцию. Бывший торговый богатый район Вены – Леопольдгарт – напоминает город мертвецов из оперы Корнгольда. Дома на центральных улицах почернели от пыли и дыма. Исчезла сверкающая чистота, характерная когда-то для каждого уголка столицы Австрии. Скверы и парки запущены, захламлены. Венцы забыли уже, как выглядят розы на клумбах перед ратушей.

За все время своего хозяйничанья в Вене гитлеровцы не смогли построить ни одного жилого дома. Нет, простите, они воздвигли кое-что. Это «кое-что»... бараки. Венцы не помнят, чтобы когда-нибудь в истории Австрии окраины Вены были так густо усеяны бараками, как это было во время немецкой оккупации.

А впрочем, не только венцы. Почти вся Европа от Майданека до Бухенвальда усеяна сегодня отвратительными бараками, этим единственным плодом гитлеровского строительного и архитектурного «творчества».

Правда, Бальдур фон-Ширах восстановил не так давно позолоту на шлеме Афины, которая стоит перед зданием австрийского парламента. Однако эта фамильярность по отношению к богине государственной мудрости не просветила разума гитлеровского наместника, и он до конца остался верным фюреру. Темпераментные венцы отблагодарили его за это пятью пулями в живот.

Молодых людей призывного возраста вы немного увидите в Вене. Они либо в земле, либо в плену. Те, которых вы встречаете на улицах,– в большинстве инвалиды, безрукие, безногие.

Наконец, голод. Худший, нежели был в 1917—1920 годах. Никогда туберкулез и дистрофия не косили венцев так, как в последние два-три года. Несмотря на то, что Австрия стала составной частью райха, гитлеровский министр продовольствия кормил австрийцев так, как злая мачеха кормит пасынка.

Еще три месяца тому назад хлеб, обыкновенный хлеб, был для венцев недосягаемой мечтой. Сегодня этим продуктом обеспечено все население двух с половиной миллионного города. Это заслуга тех, кто принес Австрии свободу, а ее народу право на национальное достоинство.

ВЕНА, КОТОРОЙ УЖЕ НЕТ

Было бы преувеличением сказать, что немецкие фашисты ненавидели австрийцев. Нет, они их просто презирали. «Австрийская неаккуратность», «австрийские недотепы», «лодыри»– вот эпитеты, которыми забросал типичный пруссак типичного австрийца. Это очевидный поклеп, который возникал потому, что – кроме языка – между австрийцем и пруссаком нет ничего общего. Каждый австриец помнит неисчислимые войны с Пруссией за Силезию. Для него дух прусской казармы – чужой и постылый, он не переносит прусскую военщину и прусскую дисциплину.

В то время как пруссаки строили все новые и новые казармы, венцы увлекались новым прекрасным дворцом. В то время как пруссаки сочиняли все новые и новые военные марши, венцы объявляли конкурс на лучшую песню о придунайских девушках и венском вине.

Венец любит свой город, но еще больше, чем нынешний город, венский обыватель любил «старую Вену», зажиточную, беззаботную, веселую, в которую плыли все богатства монархии: подольская пшеница, мадьярское сало и вино, чешский сахар и пиво, польские сладости, боснийский виноград. Венгерские, польские, румынские помещики приезжали сюда проматывать свои имения, реками лилось вино, лучшие мастера музыки и танца развлекали феодалов. Постепенно Вена становилась Меккой не только для рабовладельцев, но и для всех, кто поклонялся музам, их служителям и деньгам.

Такой стиль жизни не мог настроить венского обывателя воинственно. Он охотно смотрел на военные парады и смену караула во дворе Бурга, но сам неохотно брался за оружие, считая, что это опасное ремесло больше подходит украинским, польским, чешским и венгерским подданным его величества. Он с удовольствием пел песни о храбрости венских «дойчмайстеров» и в то же время гордился тем, что офицеры этого полка напоминают скорее всего опереточных героев из Карлового театра, нежели защитников империи.

Это отсутствие воинственного духа в австрийцах стало в годы первой мировой войны причиной тяжких забот немецкого генерального штаба. Вильгельм II никогда не переоценивал боеспособности армии Франца-Иосифа. Однако он никогда не ожидал, что господствующая нация двуединой монархии <sup>[16]16
  Имеется в виду Австро-Венгерская монархия.


[Закрыть]</sup> будет ее отстаивать так же лениво, как и угнетенные ею народы.

Адольф Гитлер учел, наверное, эту особенность своих земляков, посылая австрийские полки на сравнительно тихие фронты.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Да и за что должны были австрийцы воевать? Хотя в большинстве своем они малосведущи в политике, но они раньше немцев поняли, что Гитлер их одурачил. Ведь с приходом гитлеровских войск и переименованием Австрии в «Остмарк» в их стране все изменилось, и к худшему.

Вместо обещанного хлеба с маслом австрийцы получили хлебные карточки, хоть войны еще не было. Вместо работы австрийские безработные получили стальные каски и винтовки. Вместо широко разрекламированной «народной автомашины» обывателю вручили бумажонку с требованием отдать для нужд фатерлянда велосипед. Даже горничные, которым Гитлер разрешил безнаказанно родить детей на глазах у хозяев, и те раскусили нечестивые намерения фюрера, поняв, что он руководствовался не будуарными сентиментальностями, а желанием собрать как можно больше пушечного мяса.

А потом началась эта ужасающая война, финал которой нам известен. За время оккупации в Вене было казнено, о чем официально объявлено в газетах, свыше шести тысяч активных противников гитлеровского режима. Несколько десятков тысяч страдали в немецких концентрационных лагерях и застенках гестапо.

Так было в Вене. На периферии, особенно в Тироле, где действовал антифашистский отряд имени Гофера, гестапо работало с не меньшей энергией.

Эти мужественные люди, которые стали в ряды антифашистских отрядов, в большинстве своем дети рабочего класса.

Немало навредили им в свое время социал-демократические иллюзии. Старые парламентские волки вообразили себя строителями нового мира. Когда им удалось впоследствии построить в Вене ряд больших жилищных блоков для рабочих и служащих, гордости и зазнайству их не было границ. «Мирным путем врастаем в социализм»,– говорили они и писали, и старик Каутский решил, что может уже спокойно умереть.

Горьким было пробуждение. Когда республика оказалась в фашистских тисках – с запада и юга, австрийская реакция также подняла гол ову. Наступили времена карманных меттернихов —

Дольфуса, Штаремберга, Фея, Шушнига. Шантажируя массы призраком гитлеровской оккупации, эти мастаки под шумок лишили рабочих всех прав.

Это должно было привести к взрыву. Во второй половине февраля 1934 года вопреки воле большинства социал-демократических руководителей в Вене, Линце и Бруке вспыхнуло рабочее восстание. После нескольких дней ожесточенных боев правительственные войска и реакционный «хеймвер» победили. Демократическая республика была ликвидирована.

Заскрипели виселицы. Маленький Дольфус начал уже воображать себя великим. Ненадолго. В соревновании на большую реакционность он не мог превзойти гитлеровцев. Через некоторое время он погиб от рук венских агентов Гитлера.

Дверь к аннексии Австрии была открыта. Когда Гитлер вызвал Шушнига в Берхтесгаден, чтобы там продиктовать ему ультиматум, рабочий класс Австрии, разгромленный вооруженными хеймверовцами, не мог уже оказывать серьезного сопротивления немецкой саранче.

РОЖДАЕТСЯ НОВАЯ АВСТРИЯ

В воскресенье 17 июня 1945 года Вена была свидетелем оригинальной и трогательной демонстрации. Во главе длиннейшей колонны демонстрантов шли люди с транспарантом «Мы обвиняем». Некоторые из них были одеты в полосатые куртки заключенных. Это австрийцы, которым посчастливилось выйти живыми из ада гитлеровских лагерей смерти.

Впервые за двенадцать лет в демонстрации солидарности демократических сил приняли участие тысячи австрийских рабочих и служащих. Прошли четким шагом «батальоны свободы». Под звуки своих оркестров со знаменами продефилировала свободная австрийская молодежь. На транспарантах лозунги: «Мы требуем предоставления свободных квартир жертвам нацистского террора», «Долой фашистов из учреждений и предприятий», «Мы требуем железной метлы», «Осудите военных преступников», «Мы требуем народного суда».

Все эти люди – движущая сила освобожденной Австрии. Бывшие шуцбундовцы, социалисты, участники апрельского восстания, коммунисты и члены народной партии (ранее христианско-социальной) и широчайшие массы беспартийных впервые за всю историю своей страны несут на себе полную ответственность за ее судьбу.

Они в рекордно короткий срок дали городу воду и свет, пустили трамвай, наладили движение по железной дороге, помогли нашим военным властям организовать выпечку и распределение хлеба среди населения.    

Работы еще видимо-невидимо. Нужно открыть в городе огромную сеть столовых, разместить по квартирам тридцать пять тысяч лишенных крова, организовать торговлю, повести решительную борьбу со спекуляцией и, наконец, удалить из государственного и коммунального аппарата все фашистские и профашистские элементы.

Последнее задание требует особенного внимания. Есть случаи саботажа, диверсионных актов. О засоренности учреждений свидетельствует тот факт, что из пятисот сорока восьми служащих венского жилищного бюро пришлось уволить двести девяносто восемь.

Состоялось торжественное открытие республиканского краевого суда, на котором государственный подсекретарь доктор Шеффенеггер сообщил о восстановлении после семилетнего перерыва учреждения присяжных судей.

В тот же день в присутствии советского коменданта седьмого района города Вены были открыты перед покупателями двери огромного универмага «Гернгросс», который через пять лет будет отмечать столетие своего существования. Удирая из Вены, немцы пытались взорвать его. Персонал универмага, во время боев не оставлявший предприятия ни на минуту, оказал сопротивление гитлеровцам. «Гернгросс» был спасен смелыми венскими девушками.

Работают уже около десятка театров, в том числе Дворцовый театр, Академический театр и Государственная опера. В камерном театре идет сентиментальная «Ингеборг» Келлермана, городской театр играет беспрерывно популярную оперетту «Фридерике». Кроме драматических театров, нынешняя Вена имеет еще восемь театров типа кабаре, как «Симплициссимус» и «Дер либе Аугустин».

Уже открыто пятьдесят кинотеатров. В некоторых из них сеансы начинаются с восьми часов утра. Но демонстрируется всего лишь один советский кинофильм – «Первомайский парад в Москве». А жаль, так как интерес ко всему советскому в Австрии огромный.

Недавно посетила Вену группа украинских мастеров пения, музыки и танца: Борисенко, Станиславова, Костенко, Гришко и другие. Их выступление в большом зале концертгауза прошло со значительным успехом.

НА ПОРОГЕ ВЕЛИЧИЯ

В одно июньское утро в костеле на Шоттенринге совершалась панихида. Священник утопал в облаках кадильного дыма, хор пел «Реквием» Моцарта. Сквозь обломки покалеченных витражей во тьму храма пробивалось солнце. Перед балюстрадой стояло около сотни мужчин в полувоенной форме, товарищей по оружию раба божьего Карла, по фамилии Бидерман, майора, члена австрийского движения сопротивления, погибшего от рук эсэсовцев по Флоридсдорфе 5 апреля 1945 года.

Несколько дней тому назад в этом же костеле служили панихиду за упокой обер-лейтенанта Рашке и капитана Гута. Они погибли смертью храбрых в том же бою, что и их командир Бидерман, в том же Флоридсдорфе – во Флоридсдорфе, который в феврале 1934 года продержался еще несколько дней после того, как войска Дольфуса овладели Веной и всей Австрией. Тогда храбрецы гибли без веры в победу. В апреле 1945 года Бидерману легче было умирать. Когда командный пункт восставших окружили эсэсовцы, Бидерман видел в глазах нацистов не только бешенство, но и страх. Сокрушительный смерч огня советской артиллерии приближался к последней линии немецких укреплений под Веной, и на правом берегу Дуная, где начинается центральная часть города, уже реяли знамена республики.

Освобожденная Красной Армией Вена – этот второй по красоте город Европы,– залечивая с помощью советского народа свои раны, снова встанет на ноги. И не будет она больше анекдотической «головой без туловища». Трудолюбивый, пылкий, энергичный народ живописной и богатой полезными ископаемыми Австрии, избавившись от опеки преступных финансовых баронов вроде Бозеля и Кастильоне, сможет стать достойным памяти своих великих сограждан: Моцарта, Бетховена, Шуберта, Йоганна Штрауса, Грильпарцера. Тогда даже вдвое большая, нежели сегодня, столица не будет для нее слишком велика. Ибо кто же величие меряет метром? 1945

НЕ ИГРАТЬ ОГНЕМ!

У входа в единственный уцелевший зал нюрнбергского вокзала вы можете увидеть большую и, надо сказать, оригинальную надпись: «Вход польским солдатам воспрещен». Авторов этой надписи вы найдете в нескольких шагах отсюда, в американской комендатуре. Там вам покажут хронику происшествий на вокзале за несколько минувших недель, хронику дебошей, краж, грабежей и назовут вам «героев» этих происшествий. Большинство их люди с польскими фамилиями, в польской военной форме и – как вынуждены признать сами американцы – с американским оружием в руках...

Кто хоть немного разбирается в военно-политической карте современной Европы, тот наверное, удивленно спросит: где Рим, а где Крым, и откуда взялись в довольно отдаленной от Варшавы Баварии польские войска?

Это очень запутанная и не менее... скандальная история. Американская армия застала в Баварии, как и в других немецких провинциях, десятки тысяч польских рабочих и военнопленных. И те и другие мечтали только об одном: как можно скорее возвратиться домой после нескольких лет неволи. Но «путь далек до Типерери», как поют английские солдаты, и на этом пути сразу же возникло столько препятствий, что только наиболее смелые из поляков решились на свой страх и риск возвратиться под родной кров. Большинство же из них терпеливо ожидало обещанных эшелонов. Они ждали месяц, другой, третий – и изнывали от тоски. Тем временем появились между ними люди с воинственным видом, с рукавами, обшитыми кабалистическими знаками: кольцами, зигзагами, мечами и орлами. Это были посланцы известного генерала Андерса, точнее говоря – агенты так называемой «двойки», то есть второго разведывательного отдела бывшего польского генерального штаба, одного из тех анекдотических штабов, которые желают жить дольше, чем это нужно истории.

Андерсовцы не сидели сложа руки. В арсенале этих провокаторов нашлась тысяча аргументов по поводу того, что полякам, мол, не следует возвращаться в Польшу, так как по возвращении их ждет в лучшем случае Сибирь. «Методы» этой пропаганды были заимствованы у нацистов, которые цинично «поучали», что даже самый неправдоподобный вздор, повторяемый десять тысяч раз, начинает звучать в ушах некритически настроенных людей как истина. Когда посеянное андерсовцами зерно местами взошло, на сцену вышли жнецы. Они говорили по-английски с американским акцентом, и на этот раз андерсовцы играли лишь роль переводчиков. На головы несчастных изгнанников полилась теперь патока слов о ста восьми долларах в месяц, о веселой, беззаботной и сытой жизни.

Удочка была заброшена в благоприятное время, когда рыбке нечего было есть. И неудивительно, что рыбка попалась. Как грибы после дождя, начали расти так называемые польские караульные роты, роты с солдатами в польской форме и польскими орлами на конфедератках. Командные должности, как и следовало ожидать, заняли андерсовские комбинаторы в воинственно заломленных беретах.

Правда, задание, поставленное перед этими ротами их хозяевами, оказалось довольно скромным, если не унизительным: они несут караульную и всякую службу там, где американцы не хотят ее нести. Короче говоря: американское издание французского иностранного легиона. Не приходится в данном случае задаваться вопросом, насколько такая политика соответствует нормам и обычаям международного права и насколько она допустима в отношении польского правительства, с которым Вашингтон, как известно, поддерживает нормальные дипломатические отношения.

Нас в данном случае интересует кое-что другое: пыл, с которым андерсовцы принялись за организацию этих и им подобных польских батальонов, пополненных еще вдобавок... польской полицией.

О том, что этот пыл был искренен и что андерсовцы солидно поработали на этой ниве, свидетельствует моральное лицо упомянутых частей. Люди, отрекающиеся от своего отечества, отрекаются тем самым и от своей совести. Ландскнехта отделяет всего один шаг от разбойника; эту границу польские ландскнехты в Баварии перешагнули уже в первые дни своей службы. В газетах больших и малых городов все чаще начали появляться сигналы тревоги: бандитизм рос со скоростью лавины.

«Техника» набегов была всегда одинакова. Ночью перед домом останавливалась машина с вооруженными солдатами польских «караульных рот», жильцы дома загонялись в подвал, их квартиры основательно «очищались», и через полчаса машина на полной скорости исчезала в ночной тьме. Со временем к бандитам польского происхождения присоединились бандиты из СС и «Гитлерюгенда».

Такова сугубо криминальная сторона этого дела. Но андерсовская медаль имеет и другую, криминально-политическую сторону. Если от ландскнехта до разбойника только один шаг, то от разбойника до фашиста нет и полушага. Подчиненные Бур-Комаровского и Андерса делают все возможное, чтобы превратить обманутых и опутанных ими поляков в штурмовиков пятой колонны. Достаточно просмотреть хотя бы один только номер издаваемой в баварском местечке Лянгвассер газеты «Писмо жолнежа». Каждая статья, каждая информация этой газеты дышит зоологической ненавистью к Советскому Союзу и к Польской демократической республике. Когда читаешь ее, вспоминаются времена наиболее свирепой польской реакции, времена пилсудских и костеков-бернацких, времена Березы Картузской и брестских погромов. И все это ни в коей мере не мешает редакторам помещать на первой странице каждого номера заявление о том, что «Писмо жолнежа» издается для польских и... союзных, то есть американских и английских, войск!..

Таково же морально-политическое лицо и издаваемого польскими усташами иллюстрированного журнала «Слово польске». Его редакция помещается во Фреймане близ Мюнхена, в помещении американской комендатуры «Дисплейсед персонс».

Недавно я вспоминал в корреспонденции об идиллических отношениях между здешними украинскими и польскими нацистами.

Такая же обоюдная любовь связывает сегодня усташей Бур-Комаровского с последователями гитлеровского агента Сметоны и его воспитанника Климатиса, а литовская фашистская газета «Мусу вилтис» переполнена комплиментами по адресу польских сподвижников. Согласие в этом разбойничьем семействе безусловно облегчает тот факт, что и одни, и другие, и третьи живут здесь на тех же щедрых хлебах, на тех самых хлебах, которых никак не могут дождаться голодающие дети Франции.

Люди говорят: хорошо все то, что хорошо кончается. Но эта история не может хорошо кончиться. Фашистская чума будет угрожать человечеству так долго, как долго не будут ликвидированы очаги фашизма – все до последнего. Пока это не произойдет, бациллы фашистской чумы будут размножаться в геометрической прогрессии. Не случайно именно в американской зоне несколько дней тому назад мы были свидетелями первой со дня разгрома «третьего райха» демонстрации немецких нацистов.

В данном случае демонстрация состоялась в церкви университетского города Эрлянген, завтра она сможет повториться в Мюнхене, а послезавтра ободренные безнаказанностью гитлеровские демонстранты начнут стрелять из-за угла.

Советский народ дорогой, очень дорогой ценой завоевал победу над фашизмом. Есть и в Америке матери, которые оплакивают своих сыновей, павших в борьбе с нацистской ордой. Эти солдаты знали, за что они отдают свою молодую жизнь, однако они не знали, что придет после победы день, когда некоторые их начальники будут вскармливать и вооружать последних могикан проклятого фашизма.

Нет, этого ничем, ничем оправдать нельзя, даже аргументами такого практического характера, как недостаточное количество войск для гарнизонов в... Японии. Где бы ни существовали фашистские банды, где бы они ни действовали – под Мюнхеном или под Нагасаки, они остаются фашистскими бандами.

Лучший и единственный способ предотвратить пожар – вовремя обезвредить его поджигателей. И больших и малых. Маленькая спичка опасна не менее факела. Огнем играть нельзя, нельзя даже взрослым джентльменам...

1945