Текст книги "Частный детектив. Выпуск 12"

Автор книги: Яннис Марис

Соавторы: Кедар Натх,Игнасио Карденас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

6. Владелец игорного дома

В восемь утра, покинув гостиницу, я направился к газетному киоску, купил номер «Паис» и, пока мальчик чистил мне ботинки, прочитал его. Тут я заметил, что в нескольких метрах от меня расположен полицейский участок. Мимо прошел полицейский и строго посмотрел на меня, но я сделал приветливое выражение лица, и он двинулся дальше по улице. Полицейский явно меня не узнал.

Первая страница газеты была посвящена смерти Сусанны, но моей фотографии уже не было; единственное, что там было – подробный рассказ о моем нахальном бегстве из «Сьерры», ничего нового ненасытные репортеры у полицейских не разузнали. Дойдя до этого места, я отложил газету. Кому эти подробности известны лучше, чем мне?! Но я вспомнил кое-что еще и мне хватило одного взгляда на текст, чтобы выругаться: в рассказе упоминалась Алиса, которая подозревалась в попытке помешать правосудию.

– Черт возьми! – прорычал я.

Когда мальчишка покончил с моими башмаками, я зашел в кафе позавтракать. Затем решил позвонить банкиру Вертьентесу. «Но сейчас еще слишком рано», – подумал я и отказался от своего намерения.

Девять утра. Я вспомнил о Макейре и взял такси. Выйдя из него в районе парка Масео, я залюбовался морем. Его огромная, спокойная поверхность величаво простиралась до самого горизонта. Мимо медленно проехал Макейра, но не остановился. Через несколько метров дорога делала поворот. Никаких подозрительных машин я не заметил и, перейдя проспект, уселся на парапет. Моему взору предстали многочисленные шлюпки и лодочки, бороздившие залив, а дальше – гигантская толща воды, лениво перекатывающаяся в лучах восходящего солнца. Наконец подъехал Макейра.

– Боже мой! – воскликнул он. – Вас еще никто не заметил!.

– Поехали быстрее, Макейра! – приказал я, прыгая в машину.

Макейра был примерным исполнителем. Ни слова не говоря, он немного проехал вперед, как бы запутывая следы, а потом выехал с другой стороны набережной. Оказавшись на улице Согласия, он чуть притормозил «шевроле» и игриво посмотрел на меня.

– Полагаю, вы хотели именно этого? Ну, и куда теперь? Наверное, к Верьтьентесу, – ответил он за меня. – Он единственный, у кого мы еще не были.

Я посмотрел на водителя – крепкий, хорошо сложенный человек среднего возраста с блестящей кожей чисто выбритого лица, он производил приятное впечатление. Но меня очень заинтересовали его глаза – огромные, голубые, ярко сверкавшие в солнечных лучах. Макейра заехал в китайский квартал и остановил машину. Я задумался.

В треугольнике, образуемом улицами Санха, Дракон и Гальано, находился китайский квартал, являвший собой как бы грязное пятно в самом сердце Гаваны. В течение всего дня там можно увидеть китайцев, медленно двигающихся в своих просторных одеждах по узким улочкам. Поутру сюда прибывали омнибусы, отправляющиеся затем в коммерческую часть города. Кубинцев в этом квартале – раз-два и обчелся. К концу дня улицы китайского квартала обычно оживлялись, но сейчас, как ни странно, желтолицые прохожие почти не попадались на глаза, их словно поглотила земля. Все китайцы в это время расходились по своим магазинчикам, кафе, парикмахерским, салонам с музыкальными автоматами. А позже, под покровом ночи, на улицы выходили разряженные проститутки, многие из них смотрели на вас вожделенным взглядом из-за шелковых занавесок. Они чувствовали себя в этом районе легко и свободно. Всевозможные запреты здесь не действовали, а если и действовали, то весьма гибко, учитывая интересы богатых владельцев публичных домов, вносящих немалую лепту в кассу муниципальных властей. На рассвете лихорадочная деятельность увеселительных заведений заканчивалась и разбредались кто куда приезжие, глупцы, сдуру просадившие все деньги на игорных автоматах, поскольку им подсунули фальшивые жетоны; молодые люди, искавшие легкой любви, американские моряки, заглянувшие сюда в поисках приключений, поджидающие ночью возле баров своих жертв сутенеры.

Понемногу шум в квартале затихал и к утру, как обычно, улица ненадолго заполнялась хрупкими фигурками азиатов в просторных одеждах, которые вновь исчезали до вечера…

Здесь Вертьентес и содержал игорный дом. Мы ожидали его примерно с полчаса. Знали, что сейчас он находится в здании, подсчитывает доходы после развеселой ночи. Макейра поставил «шевроле» рядом с входом возле «кадиллака» Вертьентеса. Наконец, тот появился, оживленно разговаривая с какими-то сопровождавшими его людьми. Из «кадиллака» вышел шофер в униформе и предупредительно открыл перед хозяином дверцу. Собеседники Вертьентеса разошлись в разные стороны. Когда тот сел в машину, я резко подскочил к ней, рванул дверцу и уселся рядом с ним. Не успел «кадиллак» тронуться, как я выхватил «люгер» и вдавил дуло в бок ошеломленному Вертьентесу. Его водитель в ужасе смотрел на меня.

– Прикажите ему ехать! – угрожающе прошептал я Вертьентесу, поднимая «люгер».

В глазах Вертьентеса я увидел страдание, он сделал какой-то знак шоферу, и машина медленно тронулась. Я ощупал его пиджак в поисках оружия.

– Никогда не ношу пистолета, – прошептал тот. – Я честный человек, мне некого бояться.

– Похоже на намек, – процедил я. – Наверное, вы не очень-то рады моему появлению.

Тот покачал головой.

– Я читаю газеты и у меня неплохая память на лица.

Мы остановились у светофора. На углу я заметил полицейского. Водитель несколько раз нажал на клаксон, но тут же оставил это, увидев в зеркальце мое разъяренное лицо.

– Скажите ему – если не хочет получить пулю между лопаток, пусть прекратит заниматься глупостями! – произнес я.

Вертьентес что-то сказал водителю, и мы тронулись. Я поудобнее устроился на сиденье и в упор посмотрел на своего соседа.

– Ваша хорошая память соответствует моим желаниям, сеньор Вертьентес, – заметил я.

У того на лице появилось слабое подобие улыбки. Он сунул руку в карман пиджака и тут же застыл, как парализованный, почувствовав прикосновение дула в районе сердца. Но он медленно вытащил руку, в которой держал паспорт.

– Взгляните на дату и все поймете, – произнес он.

Я открыл паспорт, разжал губы и выругался. Вертьентес прибыл на Кубу из Мексики на следующий день После убийства.

– Думаю, это все объясняет, – сказал он. – Как видите, я не мог убить Сусанну.

– Но могли кому-нибудь поручить это, – заметил я.

Тот загадочно улыбнулся.

– Конечно, мог, – почти прошептал он. – Но я этого не делал. Зачем? Она красива, приятна, обаятельна, несравненна в постели, – цинично добавил он. – Если б даже я и хотел, у меня просто не было бы для этого повода.

– Может, это? – я показал письмо.

– Из-за такой бумажонки! – презрительно скривился он. – Да за кого вы меня принимаете? Я написал их в своей жизни кучу. Вы, должно быть, внушили себе: «Сусанна его шантажировала, вот он и пошел на убийство». Но она меня не шантажировала.

Машина снова остановилась на красный свет так резко, что меня отбросило на спинку сиденья. Когда мы снова двинулись, я сказал:

– Других она шантажировала, а вас нет? С чего бы это?

– Шантажировала других? Да, это вполне возможно, – теперь он как бы рассуждал сам с собой. – В этом вся Сусанна. Но со мной она так не поступала, – он тяжело вздохнул. – Она знала, что мне в высшей степени наплевать на подобные угрозы, вот и не делала этого. – Вертьентес искоса взглянул на меня, заморгал и робко произнес: – Вы что, хотите продать эти письма?

– Думаю, вам это не интересно, – ответил я, пряча письмо во внутренний карман пиджака. – Нет, на данный момент оно не продается, сеньор Вертьентес. А там посмотрим…

Я увидел, что мы выехали на широкий, усаженный раскидистыми деревьями проспект Президентов.

– Прикажите остановиться.

Вертьентес тронул шофера за плечо, но тот будто не замечал. Тогда Вертьентес дотронулся до него еще раз.

– Остановись, Альберт.

– Нас преследуют, – сухо ответил тот.

Вертьентес оглянулся и посмотрел через заднее стекло. Я сделал то же самое и захохотал. За нами ехал Макейра, который, в соответствии с моим приказом, двигался следом за «кадиллаком». Вертьентес в ужасе повернулся ко мне, в глазах его метался страх.

– Кто это? Вы его знаете?

– Остановите здесь. Я выйду, – не отвечая на его вопрос, приказал я шоферу и выскочил на дорогу.

– Ну как? – поинтересовался Макейра, когда я плюхнулся на сиденье.

– Не очень. Вертьентеса в воскресенье на Кубе не было.

– Ну, в таком случае все остается по-прежнему.

– Почти, – прошептал я, сдерживаясь, чтобы он не понял по моему виду, какое я потерпел с Вертьентесом поражение. – Давайте лучше зайдем куда-нибудь перекусить. В какое-нибудь незаметное кафе.

– Как вам креольская закусочная на выезде из города? – спросил Макейра.

– Любая подойдет, лишь бы никто не вязался, – пожав плечами, ответил я.

– Знаю такое место. Это – «Оазис».

В течение всего завтрака мы оживленно беседовали. Я расслабился и непринужденно болтал о всякой всячине; мне хотелось хоть ненадолго забыть о своих злоключениях, тяжелым камнем навалившихся на меня. Тем более, что Макейра оказался интересным собеседником – он свободно поддерживал разговор на любые темы; чувствовалось, что он человек неглупый и достаточно культурный. Он поведал мне многое из того, с чем ему приходилось сталкиваться по роду своей профессии, и рассказывал об этом остроумно и увлекательно.

– Теперь я почти уверен, что не вы убили Сусанну, – вдруг произнес он. – Но какого черта вы делали ночью у нее дома?

– А вы догадайтесь, Макейра! Все это издержки моей профессии.

– А вы скрытный человек, Арес, – заметил он широко улыбаясь.

7. Рамераль в отчаяньи

Пока Макейра ожидал в машине, я опустил в автомат монетку и набрал номер Рамераля. Подошла служанка и сообщила, что хозяина нет дома. Он еще не приезжал со склада. «Какого склада?» – спросил я. «На улице Кристины», – ответила она.

Прибыв по указанному адресу, мы смогли лишний раз убедиться, что у Сусанны явно была губа не дура. Склад вместе с магазином занимали добрый гектар.

Слева находилась контора, соединявшаяся с основным зданием стеклянной галереей, которая шла дальше и вела в склад и магазин – внушительные помещения, обшитые деревом. Я увидел множество рабочих, служащих за счетными машинками, а в стеклянной конторке – самого сеньора Рамераля.

– Сеньор Рамераль ожидает вас наверху, – сообщил мне паренек, через которого я передал свою просьбу. – Поднимитесь вот по этой лестнице, сеньор, – добавил он, указывая на встроенный эскалатор.

Лицо Рамераля отливало синевой; со времени нашей первой встречи он еще больше осунулся. Рамераль жестом указал мне на стул; я, поблагодарив, сел. Устроившись поудобнее, начал:

– Итак, сеньор Рамераль, отпечатки на коробке сигар идентичны отпечаткам на стакане из спальни Сусанны. Что вы на это скажете?

Рамераль схватил подвернувшийся под руку карандаш и нервно принялся постукивать им по краю стола, затем начал черкать что-то на листке бумаги, лежавшем перед ним. Потом, подняв голову, глянул на меня глазами затравленного животного и закусил губу.

– Все верно, – прошептал он наконец. – Это я был там вечером с Сусанной. Но я не убивал ее!

Я внимательно изучал его лицо. Или Рамераль – простак, или он очень умело лжет.

– Когда вы от нее ушли?

– Около шести.

– Она не говорила, что кого-то ожидает? Ну, может, как-то дала это понять?

– Не знаю, – нерешительно ответил Рамераль, потирая подбородок. – Не так-то просто было узнать, что у нее на уме. Она искусно умела скрывать свои чувства.

– Когда вы уходили, кто оставался в доме?

– Только она и служанка.

– Как зовут служанку?

– Кайта.

Я вспомнил свои уроки журналистики и пристально посмотрел ему в глаза.

– Вы влипли в весьма неприятную историю, Рамераль, – произнес я, сопровождая свои слова обвиняющим жестом. – Ведь известно, что Сусанна никого не принимала, не убедившись предварительно, что служанки нет дома.

Взгляд Рамераля лихорадочно заметался по небольшому кабинету. Он судорожно сжал губы и весь напрягся.

– Она меня шантажировала, – прошептал он.

– Кто? Служанка?

Он утвердительно кивнул.

– Какая прелесть! Воистину, каков хозяин – таков и слуга.

– Письмо, которое вы мне показали… – начал Рамераль, но не закончив, живо вскочил со стула, растерянно глядя поверх моей головы. – Кто?.. – жалобно воскликнул он, но я быстро усадил его обратно. Рамераль вроде бы успокоился, но я заметил на его лице выражение злорадства и вместе с тем паники. Сквозь стекло конторки я увидел двух полицейских, поднимающихся по лестнице.

Наступил момент, когда необходимо было действовать без промедления. Я быстро оценил свои возможности и принял единственно верное решение – кинуться на стеклянную стену, отделявшую контору от магазина. Так я и сделал. Стекло было не толстым, оно легко разбилось, я пролетел сквозь него и рухнул на мешки с зерном, самортизировавшие мое падение. Однако полицейские еще не дойдя до кабинета, принялись свистеть. На свист со всех сторон сбежалась огромная толпа.

Перескочив через груду мешков, я вбежал в основной коридор и осмотрелся вокруг. Впереди через грязное стекло я увидел стоящую во дворе полицейскую машину, у входа остановился огромный грузовик, на котором рабочие подвозили продовольствие. Они как раз сгружали какие-то коробки и ящики. Со стороны склада по коридору бежали двое полицейских. Еще один, перепрыгивая через груды мешков и ящики, с бутылками, мчался по двору. Не раздумывая я свернул в боковую дверь, на секунду задержавшись там, чтобы перевести дыхание. Вокруг стоял тяжелый запах прелого зерна и испорченных продуктов. Я повернул направо за гигантские коробки с сырами, лихорадочно пытаясь отыскать другой выход из этого проклятого склада, но тщетно. Сейчас меня схватят, я в западне! Я обшаривал взглядом все уголки, даже потолок. Свистки приближались! Единственное спасение – слуховое окно. Полки вдоль стен сослужили мне роль лестницы. Взобравшись наверх, я разбил стекло рукоятью «люгера» и наконец вдохнул полной грудью воздух свободы. Потом пролез в узкое отверстие слухового окна и, уже оказавшись на верху, остолбенел – на крыше я практически попал в безвыходное положение. Слишком высоко… Из замешательства меня вывел шум мотора. Пробежав по крыше к месту разгрузки, я увидел, что грузовик с продуктами подъезжает к полицейской машине. Так, вот она, моя единственная и последняя возможность! Набрав в легкие воздуха, я прыгнул в кузов. Когда грузовик повернул за угол, я расхохотался – полицейская машина попыталась сманеврировать, чтобы заблокировать выезд со двора, но огромный грузовик уже уехал. Когда он несколько притормозил при выезде из проулка, я выпрыгнул возле кафетерия на улице Фернандины. Только сейчас я вспомнил о Макейре, но возвращаться назад было равносильно самоубийству.

– На вас напали собаки? – услышал я голос позади себя, войдя в кафетерий.

Я повернул голову и увидел, как один из официантов с улыбкой рассматривает меня.

– Да нет, – как можно спокойнее ответил я. – Попал тут рядом в автокатастрофу, но, как видите, ни одной царапины…

– Рядом? Странно! Я ничего не слышал.

– Это на Четырех Дорогах, – объяснил я. – Принесите-ка мне лучше холодного пива.

Когда он ушел, я закурил и начал обдумывать свое шаткое положение. Официант поставил передо мной стакан с пивом и снова уставился на меня.

– Мне бы переодеться, – сказал я. – Нужны брюки и чистая рубашка.

– Я как раз об этом подумал, сеньор.

Официант походил на собаку, которую только что стошнило, он и сам был весь какой-то грязный, как, впрочем, и это заведение.

– Подождите немного, – сказал он, показывая гнилые зубы, потом заорал:

– Марсело! Марсело!

Из-за перегородки выбежал испуганный паренек.

– Слушаю вас, сеньор Ривас. Что вам угодно, сеньор Ривас?

– Сеньор хочет дать тебе поручение, болван. Иди сюда!

Я вырвал из блокнота листок и написал размеры рубашки и брюк, затем вынул двадцать песо и отдал парию. При виде моего бумажника глаза сеньора Риваса подозрительно заблестели. Я достал еще двадцать песо и протянул их Ривасу. Парнишка стрелой помчался в сторону Монте.

Чтобы как-то скрасить мое одиночество, Ривас подвинул стул к моему столику и сел. Я почувствовал страшную усталость.

– Расскажите, пожалуйста, как это вас угораздило попасть в аварию, сеньор…

– Алварес, – назвал я вымышленную фамилию, отпивая из стакана пиво.

– А где вы оставили машину, сеньор Алварес?

– Об этом не беспокойтесь, – ответил я. – Она сейчас на улице Кристины. Я позвонил оттуда в мастерскую и ее отправят куда следует.

– Да, вам повезло, что сами не пострадали, – широко открыв бегающие глаза, пробормотал Ривас. – Вы приехали из-за города? Транзитом через город? Вам здесь все хорошо починят, как-никак столица…

Он говорил и говорил, переливая из пустого в порожнее, слова сливались в монотонный гул, и я не обращал на его болтовню никакого внимания.

– А что полиция? Разве на Четырех Дорогах не было полиции? Сейчас так много полицейских. И чем только они занимаются? Случись с человеком несчастье, их никогда не окажется рядом. Полиция! Сроду не мог понять, для чего она вообще существует. А вы с ними прежде не сталкивались? Они составили акт об аварии?

Ривас порядком мне надоел. Он уже вызывал у меня отвращение да к тому же от него исходил какой-то кислый запах. Кроме того, он имел отвратительную привычку все время хватать собеседника своими потными руками, да еще с такой силой, словно он тонет в море. Я последний раз затянулся и загасил окурок. Ривас продолжал:

– Если вы, сеньор Алварес…

– Слушай, убери свои копыта, – не выдержал я, когда он снова схватил меня за руку. Тот в ответ улыбнулся, показывая гнилые зубы. Я увидел, что возвратился парнишка.

* * *

– Наконец ты явился, Марсело! А то сеньор Алварес устал от моей болтовни.

Он взял у юноши пакет с одеждой и пинком отправил парня за перегородку. Потом повернулся ко мне.

– Вот, пожалуйста.

– Где я могу переодеться?

Ривас на мгновение задумался, затем лицо его приняло важное выражение.

– А, вы хотите переодеться? – он сверкнул глазами. Видно, до него не сразу все доходило. Идите за мной.

Я пошел.

Он провел меня в грязную длинную комнату, где стояла отвратительная вонь. Я подумал, что стоило бы запереться при помощи стула. Положив на журнальный столик, стоявший в углу, «люгер», документы и бумажник, я стал раздеваться. Когда я уже заканчивал переодевание, Ривас пинком распахнул дверь. Я было дернулся за «люгером», но Ривас угрожающим тоном произнес:

– Не советую вам это делать, сеньор Арес.

Я увидел направленное мне в грудь дуло небольшого пистолета и переспросил:

– Арес?

Его глаза победно засверкали:

– Да, лицо, которое я видел в газетах, я уже никогда не забуду.

Пожав плечами, я застегнул на рубашке пуговицы. Ривас подошел к столику и взял мой бумажник.

– Просто беда какая-то, мне все время приходится иметь дело с людьми, у которых хорошая память, – заметил я.

– Я ни минуты не сомневался, что не ошибся, – изрек Ривас. – Как только вы появились, я сразу понял – вот тот, кто мне нужен.

– Отлично, сеньор физиономист, – насмешливо проговорил Я. – Ну, и что теперь?

Тот сделал неопределенный жест.

– Меня интересует только одно, – сказал он, указывая на мой бумажник.

– Идет! Берите его!

– Не хотел бы извиняться, – сказал Ривас. – Мне нравится, что вы такой щедрый.

Я наклонился к свертку со старой одеждой.

– А что делать с этим? – спросил я.

Тот пожал плечами.

– Меня интересуют только деньги, – повторил он, снова заглядывая в бумажник. И тут он совершил непростительную ошибку – слишком надолго задержал на нем свой взгляд.

Я швырнул свертком с одеждой в Риваса и прыгнул на него. Ривас автоматически выстрелил, но пуля просвистела мимо и впилась в стену. Я с силой ударил его в челюсть, пистолет вывалился из рук Риваса, глаза панически заблестели. Я добавил ему с левой в солнечное сплетение, и мерзавец тяжело осел с выпученными от боли глазами. Его начало рвать. Я сунул «люгер» в карман и спрятал бумажник.

– Вот так я плачу за ваши услуги, – произнес я и бросил купюру в десять песо прямо в блевотину.

В дверях появился Марсело; он смотрел на эту безобразную сцену с таким видом, что было Ясно – подобное зрелище для него не впервые.

– Это твой отец? – поинтересовался я.

Тот отрицательно замотал головой.

– Радуйся, парень! Возьми эти деньги, – я протянул ему двадцать песо, – и поищи другую работу. Здесь тебе придется плохо.

Парень печально посмотрел на меня и молча скрылся за дверью. Я пожал плечами и вышел на свежий воздух. После зловонного помещения, я почувствовал себя на улице как в раю.